Текст книги "Оружие-мутант. Антология американской фантастики"

Автор книги: Мюррей Лейнстер

Соавторы: Крис Невил (Невилл),Джозеф Кэмпбелл,Ромен Старзл,Джек Шарки
сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 37 страниц)

Глаза Боба расширились, поскольку до него дошло, что хотел сказать Джерри.

– Вы думаете, что у них заведен внутренний протокол? Что если по каким-либо причинам некое существо в этой цепочке не сыграет свою роль, то следующее за ним будет ждать вечно, но так и не выполнит свою функцию?

– Да, именно это я и хочу сказать, – согласился Джерри. – И очень надеюсь, что ошибаюсь.

– Но на этот раз ведь действовало именно то создание, чья очередь как раз и подошла, – выдавил из себя Боб, моргая. – Мы же не нарушили экологический цикл, не правда ли?

– На Вириде все процессы протекают очень быстро, – задумчиво произнес Джерри. – Если подсчитать время между кладкой яиц и их созреванием, то деревья должны достигать зрелости примерно за месяц. А мы ухитрились сжечь с полдюжины лиан при посадке и, вероятно, намного больше при взлете.

– Но чуть разредив деревья, мы специально выбросили несколько бомб с углекислым газом, – как-то неуверенно протянул техник. – Да и пожар затушили за несколько секунд.

– Что никоим образом не повлияло на уже выжженные нами лианы! – вздохнул Джерри. – И если то, что я думаю насчет протокола, соответствует действительности…

– …то жизненный цикл на планете будет прерван? – выдохнул техник.

– Поживем – увидим, – уклонился от ответа Джерри. – На возвращение уйдет месяц, потом понадобится еще полгода для прибытия первой волны специалистов по обустройству колонии и началу промышленной разработки планеты. Так что давайте подождем.

* * *

Но так случилось, что устроителям понадобились всего два месяца, чтобы вернуться обратно на Вириду.

Но они не стали даже высаживаться на планету. Оказалось достаточным сделать несколько витков вокруг, чтобы увидеть гигантскую, омертвевшую сферу, покрытую пылью и догнивающей растительностью и совершенно непригодную для ее заселения человеком. Они вернулись со снимками этой мертвой планеты, и те вскоре заставили людей позабыть даже само ее название.

Но Джерри Норкрисс, космический зоолог, подчеркнуто избегал любых ситуаций, когда ему пришлось бы увидеть эти фотографии.

Крис Невил
Война по всем правилам

Наконец-то они вырвались в глубокий космос, вышли в Точку Разрыва. Где-то далеко позади затерялась тусклой звездочкой на небосводе планета Лэнит-11. Беляков надежно удерживал корабль в нужной сетке координат. Келли юстировал аппаратуру перед стремительным броском сквозь разлом в гиперпространственной структуре, или, как ее называли на своем жаргоне специалисты, «брешь».

– Ты сейчас будь поосторожней, поласковей с нашей старушенцией, – наставлял коллегу Беляков. – Уж слишком поизносилась ока, чтобы швырять ее старые кости как попало в эту чертову щелку.

– Ничего, наша развалюха прекрасно все выдержит, – откликнулся Келли.

Он быстренько подрегулировал последний прибор и уже потянулся к ручке старта.

– Эй! Постой! У тебя же отклонение на две десятых, – забеспокоился Беляков.

– Знаю, вижу, – проворчал Келли, поспешно устраняя погрешность. – Ну, что, поехали?

Он рванул рукоятку на себя. Беляков в момент ухода в подпространство прикрыл глаза, внутренне сожалея, что не было с ними Каина, их классного, утвержденного на своем посту правительством штурмана.

Вот он-то уж точно был мастером в своем деле. И надо же было случиться такому: в один прекрасный день на расстоянии отсюда в три планетных перелета он ни с того ни с сего набросился на местного докера с резаком для микрофильмов, завывая в голос, что никогда не позволит этому «подонку-инородцу» жениться на своей дочке… Вот только потомства у него отродясь никогда не было!..

Так что задержали бедолагу на Азолите для последующей отправки на Землю, где разместят бывшего лихого штурмана в обитой мягким материалом клетушке лечебницы для космонавтов.

– Бедняга Каин, – вздохнул, не выдержав, Беляков.

– Подумаешь, обыкновенный параноик, – возразил Келли. – Он не делился с тобой своими подозрениями насчет заговора с целью не допустить его в Военную академию в Люне?

– Мы вообще с ним мало разговаривали.

– Это оттого, что ты холоден в обращении с людьми, держишь их на дистанции. А мне он выкладывал все как на духу. Так вот. Каждый год он регулярно подавал рапорт о поступлении в это заведение. Самым тщательным образом готовился к экзаменам, старательно штудируя все учебники по военному делу, изучая тактику и стратегию ведения боевых действий на суше, на море и в космосе, зубрил военную историю и все такое… Его кабина была буквально нашпигована книгами по этой тематике, и он чуть ли не все их знал наизусть. Что-что, а память у него была потрясающая!

– И все же почему его так и не приняли в Академию?

– Из-за гемофилии! Ему даже было запрещено участвовать в спортивных состязаниях. Зато вот мне повезло полететь вместо него, и я, не скрою, рад этому!.. К слову, насколько я понимаю, теперь фланговым кораблям разрешают уходить в брешь близ Земли?

– И не вздумай попытаться это сделать! – вздрогнул Беляков. – Эх, ведь знал же я, что лучше было бы дождаться замены Каину на Моле…

– Ну и торчали бы там тогда до сих пор, гноя потихоньку весь груз с «квашем».

– Все верно, именно этого я и боялся. Ведь всем известно, что по ту сторону бреши погрузочные работы медленнее всего выполняются как раз на Мэле. Но честно признаюсь: на сей раз я был приятно удивлен – докеры поработали на славу.

– А знаешь почему? Чтобы подстегнуть их прыть, я раздарил им всю книжную рухлядь Каина. Ох, до чего же охочи они до чтения!

– Ты что, и вправду отдал всю военную литературу жителям Мэлы?

– А разве нельзя было этого делать?… Но почему?…

– Да по тысяче причин!.. Келли, выводи немедленно корабль из подпространства!

– Прямо сейчас?

– Сию же секунду!

– Но мы рискуем вынырнуть прямо в середине какой-нибудь распрекрасной звезды!

– И все равно делай, что я тебе говорю! Нужно в самом срочном порядке вернуться на Мэлу!

* * *

Генерал Дрэк, главнокомандующий всеми вооруженными силами императрицы, кавалер ордена Золотой звезды Мэлы, сидел у себя в кабинете, в Ставке Верховного командования, в которую только что преобразовали бывшую лавку скобяных изделии. Он яростно спорил с Нобом, премьер-министром и доверенным лицом ее величества.

– Но, – требовательно гремел он, – мне это жизненно необходимо! Не забывайте, что я – главком и генерал всех армий ее величества…

Двое часовых, охранявших штаб-квартиру, прислушивались к этой перепалке с живым интересом.

– Думаешь, получит? – озабоченно поинтересовался один у своего коллеги.

– Да ни за что на свете! – скептически отреагировал тот.

Дрэк, не переставая басить в трубку, бросил в их сторону испепеляющий взгляд. Оба солдата притихли.

– Может быть, вы все-таки потрудитесь войти в мое положение? Вы сами возложили на меня эти обязанности. Под моим руководством наши доблестные воины, как один, поднялись на врага – объединившихся демократов. Все генералы мне беспрекословно подчиняются. Ну разве не прав я, требуя в этих условиях, чтобы мою власть признали также и члены кабинета?…

– Я искренне вам сочувствую. Более того, в личном плане я полностью с вами согласен, но уж очень категорично в этом вопросе земное «Положение о соответствии воинских звании»: старший офицер может рассчитывать не более чем на семь – и это максимум! – звездочек на своих погонах. И я просто не имею права разрешить вам носить восьмую.

– Но вы же сделали семизвездным генералом Фрикса, а он командует всего лишь воинской частью!

– Верно, но это произошло еще до того, как мы наконец полностью разобрались в действующих на этот счет на Земле правилах. Тогда мы считали, что сколько захотим, столько звездочек и присвоим, да и Фрикс недовольно ворчал… Я очень сожалею, генерал, но вам придется удовольствоваться семью звездами.

– Хорошо, но в этом случае снимите одну у Фрикса.

– Но это же невозможно! Он тут же подаст в отставку.

– Отлично! Я немедленно подаю рапорт об увольнении.

– А вот этого делать вы не имеете никакого права. В книге, озаглавленной «О военном командовании», недвусмысленно указано, что в период военных действий Верховный командующий никогда в отставку не уходит. Для землян это просто немыслимо.

– Ну ладно! – рявкнул Дрэк, бросая в сердцах трубку на рычаг.

Часовые перемигнулись.

– Эй вы там, стоять смирно! – пролаял в их адрес Дрэк. – Вы же в принципе почетный караул, так почему бы вам не вести себя соответствующим образом?

– А мы без оружия, – небрежно обронил один из солдат.

– Ничего не поделаешь! Все имевшиеся у нас стволы я лично распорядился отправить на боевые позиции.

– Но нам негоже стоять тут словно истуканы – и без оружия, – степенно заметил второй. – И вообще «отсутствие оружия отрицательно сказывается на боеспособности военнослужащих».

Дрэк не выносил, когда ему начинали читать мораль, но не мог же он оспаривать тут же предъявленные ему выдержки из «Учебника».

* * *

А началось все это ровно неделю тому назад, когда Ноб, забежав в лавку скобяных изделий, неожиданно предложил ее хозяину:

– А как вы посмотрите на то, что мы вас назначим генералом?

– Но я же профан в этом деле, – признался Дрэк. – Что это за пост и с какой стати вам понадобился генерал?

– Начинается война. Надеюсь, вы об этом уже слышали? Это одна из тех штучек, что напридумали земляне. Как-нибудь попозже я растолкую вам, что она из себя представляет. А пока соизвольте дать ответ на мое предложение.

– Да я не возражаю! Только вот… вы действительно считаете, что из меня получится стоящий генерал?

– Просто великолепный! Да и лавчонка ваша уж слишком удобно расположена – так и хочется переоборудовать ее под Ставку Верховного командования.

Но помимо этого, пусть немаловажного, обстоятельства сам Дрэк в глазах премьер-министра несомненно обладал качествами грозного военачальника. Его физические данные, считал он, вполне тянули на генерала сухопутных сил, что в данный момент имело существенное значение. Росту в нем было шесть футов, торс – мускулистый, глаза – серые, глубоко запавшие, непреклонно-суровые, крючковатый нос. Бросалась в глаза волевая складка губ (последнее объяснялось тем, что он имел привычку, ремонтируя что-то, держать во рту гвозди или шурупы).

А уж облаченный в военную форму, Дрэк приобрел поистине воинственный вид. В его облике совместились сразу несколько генералов, поскольку фуражка относилась к эпохе войны между Землей и Марсом, китель был реликвией Ирелийской кампании, пояс был исполнен в стиле Третьей империи, галифе скопировали с тех, что носили командиры Южной Звезды, а сапоги напоминали бурные денечки восстания Фандзани.

В настоящее время он корпел над донесением о ходе боевых действий на фронте Оллени. Он мучительно соображал, о чем в нем могла идти речь, поскольку документ был зашифрован, а ключ к нему он попросту забыл переписать. То ли там было написано: «Противник потеснил наши силы, нанеся большие потери», то ли: «Мы отбросили противника, нанеся ему большой урон»?

Распахнулась дверь и в кабинет стремительно ворвался молодой капрал, громко взывая к нему:

– Генерал, выгляните в окошко!

Дрэк действительно чуть не вскочил, но вовремя взял себя в руки, вспомнив об «Уставе».

– Вы о чем это? – высокомерно протянул он.

– О, извините! – смешался капрал. – Совсем запамятовал об уставных отношениях… Господин генерал, не соизволите ли взглянуть в окно?

– Вот так-то намного лучше…

Дрэк бросил взгляд наружу, обратив внимание на высоко взметнувшийся в небеса столб дыма.

– Это полыхает Шэндон, – горделиво пояснил капрал. – Ребята его сегодня крепко проутюжили! Десять часов бомбили на полную катушку. Отныне это не город, а каменоломни… Господин генерал, укажите следующую цель на поражение.

– Посмотрим, посмотрим!

Он прошествовал к настенной карте, где наиболее крупные города противника были обведены красными кружочками. Выбор был: Элис, Дрин, Кис, Мое и Длеттр. Дрэк не отдавал какого-либо предпочтения ни одному из них.

Секунду помедлив, он нажал на кнопку на письменном столе.

– Слушаю, – раздалось в динамике.

– Что теперь будем стирать в порошок, Ингир?

– Ну конечно же Кис, – заявил надтреснутым голосом старослужащий из лавки. – Вспомните, там проживает один парень, который крепко задолжал нам и отказывается платить.

– Спасибо, Ингир!

Дрэк развернулся к капралу:

– Вам ясно задание?

– Так точно, господин генерал!

Главком вернулся к столу и вновь попытался разобраться, что же все-таки произошло в Оллени.

«Противник потеснил»?… «Мы отбросили противника»?… Черт побери! В конце концов, это не так уж и важно…

* * *

В нескольких милях от бывшей скобяной лавки, а ныне Ставки Верховного командования, в самом центре нейтральной полосы разместился железобетонный бункер. Два человека с серьезными и непроницаемыми лицами удобно разместились в нем за столом. Перед каждым лежали карандаш и блокнот с какими-то пометками.

Между ними на столе покоилась монета.

– Теперь ваша очередь бросать, – любезно сказал тот, что сидел справа.

Человек слева подхватил монету.

– Орел или решка?

– Орел!

Монета звонко шлепнулась «орлом».

– Вы выиграли! – холодно констатировал бросавший, поднимаясь и передавая монету партнеру.

Тот расплылся в улыбке, но не проронил ни слова.

* * *

Келли потянулся к тумблеру, включавшему механизм выхода в нормальное пространство, но его явно одолевали сомнения.

– Послушай, Игорь, – проныл он, – неужели нам действительно позарез нужно выходить из бреши, даже не сверяясь предварительно с картами? Ты же понимаешь, насколько это опасно. Кто знает, на что мы напоремся?

– Придется пойти на этот риск, – жестко отрезал Беляков.

– Но в чем дело? Что плохого в том, что у мэлиан появились эти подаренные мною книжонки?

– Тебе же известно, что Мэла поставлена под жесткий контроль. Сверх списка, утвержденного Экономическим советом, туда не разрешается ввозить ни единого товара.

– Глупейшее распоряжение, – фыркнул Келли.

– Вовсе нет. Мэла – это в некотором смысле зеркальная цивилизация. Аборигены рассматривают Землю как непререкаемый авторитет и воплощенный идеал, стремясь слепо копировать все, что им удается узнать о нашей жизни.

– А что тут плохого? Наша цивилизация, по-моему, не так уж и скверна!

– Согласен! Но мэлиане просто бездумно копируют увиденное, не опираясь ни на предшествующий опыт, ни на традиции. Поэтому, совершенно не представляя причин тех или иных заимствованных у Земли действий, они рискуют ошибочно их истолковать, что может оказаться крайне опасным.

– Подумаешь! Зато научатся жить как цивилизованные люди.

– Не исключено. Но пока они дойдут до этого, их ученическая стажировка может обернуться катастрофой. Так всегда бывает, когда примитивный народ пытается собезьянничать более развитый.

– Да ладно тебе! Ты из мухи делаешь слона. Ну пусть я дал мэлианам книги про войну и политическую организацию общества. Но что за чертовщину они смогут с ними сотворить?

– Дело в том, что мэлиане никогда до сих пор не воевали, – сумрачно произнес Беляков.

– Так уж и никогда?

– Их общество построено на сугубо мирных принципах. Во всяком случае, такое было до того, как им в руки попали учебники, трактующие об «искусстве» ведения войн…

После этих слов Келли засуетился у пульта управления.

– Пожалуй, ты прав: надо срочно возвратиться на Мэлу и восстановить там прежние порядки.

– Я знал, что в конечном счете ты поймешь меня! Впрочем, не будем забывать, что так будет лучше не только для мэлиан, но и для нас с тобой, поскольку Галактический Совет может взвалить на нас вину за вполне вероятные массовые убийства и резню, порожденные твоим злосчастным подарком. И вот тогда нам светит тюремное заключение лет этак на сто в Рэн-Хэши.

Келли поспешил включить аппаратуру. Корабль выскочил в нормальное пространство. К счастью, на их пути не оказалось ни какой-нибудь шальной планетки, ни огненного светила.

– А теперь держись, да покрепче, – посоветовал штурман. – Сейчас рванем что надо!

– Надеюсь, мы успеем упредить первую в истории Мэлы войну! – тяжко вздохнул Беляков.

* * *

Ноб, заметно нервничая, вышагивал по мрачного вида коридору, направляясь в императорские покои. В вытянутых руках он бережно нес небольшой сверток.

Премьер-министр Диктатуры был лыс, обладал внушительным выпуклым лбом и пронзительными черными глазками, которые за стеклами очков в стальной оправе казались еще меньше. Он выглядел как само воплощение «злого гения» и слыл «серым кардиналом» при императрице.

На самом деле это был просто очень славный человечек. Адвокат по профессии, он был известен мэлианам своим великолепным розарием и бесподобной коллекцией земных марок.

Несмотря на свой незлобивый характер и спокойный темперамент, Ноб не считал, что занимает непомерно трудный пост, поскольку при исполнении своих высоких обязанностей ограничивался тем, что скрупулезно следовал предписаниям, вычитанным в книгах с Земли. Всякий раз, когда возникала та или иная проблема, он тут же вопрошал себя: «А как в этом случае поступают земляне?» Покопавшись в книгах, он всегда находил нужный совет и поступал строго в соответствии с рекомендациями.

Но в его отношениях с императрицей возникли трудности особого свойства, и Ноб, как ни старался, так и не смог раздобыть учебника, который просветил бы его насчет того, как следовало добиваться благорасположения ее величества.

И все же, постучав, он смело переступил августейший порог.

Немедленно о стену позади него с грохотом разбилась запущенная в премьера ваза. «Неплохо, – прикинул он. – Императрица Джуза понемногу набивает руку!»

– Ноб, поросячье отродье…

– Рад услужить, ваше величество!

– Где мои жемчуга, зловещий придурок?

– Вот они, ваше величество. У начальника канцелярии возникли серьезные затруднения с их оплатой. К тому же казначей угрожал переметнуться к противнику и все еще не отказался от этих дурных мыслей. Да и широкие слои населения ропщут против роскоши, в которой купаются высшие слои. Но, несмотря ни на что, мы приобрели это жемчужное ожерелье, столь желанное сердцу вашего величества.

– Могу ли я забрать его себе?

– Искренне сожалею, ваше величество, но это никак невозможно.

Ее величество Джуза на самом деле была обыкновенной простолюдинкой-мэлианкой, и роль императрицы ей досталась исключительно благодаря незаурядной внешности. Впрочем, ей нельзя было отказать в живом уме, и она более, чем кто-либо из ее соотечественниц, стремилась во всем походить на жителей Земли. Но согласно прочитанному, императрице Мэлы надлежало быть особой холодной, упрямой, расчетливой до жестокости, оставаясь в то же время любезной и приветливой, а также в высшей степени щедрой. Помимо всего этого от нее требовалось оставаться равнодушной к чаяниям своего народа, одновременно посвящая все свои помыслы только служению ему. Она обязана была поступать так, чтобы ее подданные обожали сразу как ее недостатки, так и достоинства.

– Но можно хоть немного его поносить? – умоляюще обратилась она к премьеру, любуясь ломкой игрой света в жемчужном ожерелье.

– Ни в коем случае! У нас огромная нужда в танках и самолетах. А посему мы морально обязаны продать все ваши драгоценности в пользу фронта, как это делали на Земле августейшие особы.

– Тогда зачем потребовалось, чтобы я сначала умоляла его приобрести?

– Но я уже вам объяснял: императрице положено быть легкомысленной, капризулей и никоим образом КС Считаться с чувствами других людей. И обязательно стремиться к самым дорогим безделушкам.

– Отлично!

– Что это значит?

– А то, свиное рыло!

– Вот это уже лучше! Вы совершенствуетесь прямо на глазах, Джуза. Если бы вам еще почаще менять свое настроение…

– Я постараюсь, Ноб. Вот подучусь еще немного, и вы будете гордиться мною.

– Превосходно! А теперь вам следует заняться решением кое-каких государственных дел. Начнем-ка с военнопленных. Есть несколько вариантов решения их судьбы. Во-первых, мы могли бы…

– Нет уж, сами и ломайте голову над этим.

– Позвольте, позвольте! – возмущенно пророкотал Ноб. – Вам не к лицу уклоняться от выполнения прямых обязанностей.

– И не собираюсь. Просто я показываю свои диктаторские замашки. А ну займитесь этим делом, негодяй! И достаньте мне бриллианты!

– Слушаю и повинуюсь, ваше величество, – произнес, низко кланяясь, Ноб. – Вы получите их, но народ…

– Я обожаю мой народ, но пошел-ка он ко всем чертям!

Ноб, по-прежнему согнувшись в три погибели, попятился к выходу.

Оставшись одна, Джуза на мгновение задумалась, но тут же спохватилась, схватила первую подвернувшуюся под руку вазу и швырнула ее что было сил на пол, мысленно отмечая про себя, что не мешало бы заказать их несколько дюжин. После этой разрядки она рухнула на императорское ложе и залилась горючими слезами. Она искренне полагала, что губит свою молодость под непосильной ношей правительственных, политических и стратегических проблем.

* * *

Покинув дворец, Ноб уселся в бронированный лимузин и отправился домой. Машину изготовили по спецзаказу, чтобы уберечь его от козней террористов, которые, согласно земным книгам, непрестанно плетут заговоры, особенно против премьер-министров. Впрочем, сам он не очень ясно представлял себе, с какой стати кто-то принялся бы угрожать ему лично. Ведь не будь премьером назначен он, тысячи других мэлиан с не меньшей компетенцией успешно справлялись бы с этими обязанностями.

Едва он вошел в квартиру, как ему навстречу устремилась жена, которая, целуя его на ходу, сразу же поинтересовалась:

– Ну как прошел рабочий день в дворце, дорогуша?

– Исключительно напряженно! Придется основательно потрудиться и после обеда.

– Но это же так несправедливо! – воскликнула госпожа Ноб, приятная, небольшого росточка толстушка, исходившая тревогой за своего супруга. – Тебе не следует так всецело отдаваться работе.

– Ты лучше вспомни, что я тебе говорил, опираясь на земные книги: любой премьер-министр – это обычно чрезвычайно измученный и замотанный человек, раздавленный тяжким бременем общественных забот. Его гнетут многотрудные обязанности, связанные с его высоким положением, и поэтому ему практически не удается расслабиться, особенно во время войны!

– Но это же, повторяю, несправедливо!

– Никто с этим и не спорит, но так уж повелось на Земле.

Жена Ноба повела плечами.

– Ну уж если так принято на Земле, то, понятное дело, значит., так оно должно и быть!.. Пойдем пообедаем, дорогой мой.

После домашней трапезы Ноб с головой ушел в изучение громадной стопки служебных бумаг, но вскоре начал позевывать. Повернувшись к супруге, занимавшейся мытьем посуды, он спросил:

– Милая, а не могла бы ты мне помочь?

– А это удобно?

– Еще как! Во всех книгах утверждается, что жена премьер-министра должна стремиться всеми силами облегчать тяготы, выпавшие на долю ее мужа.

– Ну что ж, тогда я попробую!

Бросив взгляд на ворох громоздившихся на столе материалов, она испуганно воскликнула:

– Но, дорогой мой, я же ничего в этом не смыслю!

– А ты доверься интуиции! – борясь с зевотой, посоветовал ей Ноб. – Как я.

Несколько часов спустя супруга премьера разбудила его со словами:

– Я тут все разобрала, кроме вот этой бумаги…

Ноб посмотрел на протянутый ему документ и проворчал:

– Ах эта, программа официальной пропаганды… Речь идет о том, как подавать народу более или менее точные факты. Это крайне важно в военный период.

– Не понимаю, зачем это нужно.

– Чтобы вести войну так, как это принято у нормальных людей. Мы обязаны столкнуть между собой различные идеологии. Именно поэтому мы выбрали путь диктатуры, в то время как другой континент предпочел демократию. Задача официальной пропаганды – углублять эти разногласия…

– Вот как! – не очень убежденно выдохнула госпожа Ноб. – Да, вот еще что такое. Официальный запрос от генерала Хельма из ведомства безопасности: его интересует, что ты намерен предпринять по части шпионажа. По его словам, вопрос очень важный.

– Он прав: ситуация действительно сложилась критическая. Займусь этим лично прямо с завтрашнего утра.

Следует признать, что госпожа Ноб славно поработала за эти несколько часов: приняла по меньшей мере восемь кардинальных политических решения, сочинила двадцать декретов, провела восемь унификаций и дала три разъяснения. Ноб даже не стал утруждать себя проверкой ее деятельности, целиком положившись на здравый смысл жены. В этот вечер премьер-министр лег спать с чувством хорошо исполненного долга.

* * *

На следующее утро все распоряжения Ноба были широко оглашены и встретили полную поддержку у населения, единодушно выступавшего за войну и в пользу правительства ее величества.

Характерная для подобных умонастроений сценка произошла в вагоне-салоне экспресса Чер-Ксил. Его пассажиры – двадцать три торговца, едва получив указания Ноба, тут же наглухо заперлись там и провели стихийный митинг. Наиболее образованный из них, некий Чанг, был единогласно избран вожаком.

– Ребята, – обратился он к соотечественникам, – не буду распространяться насчет важности поступивших приказов, ибо теперь все мы уже знаем, что это за штука – война.

– Яснее ясного!

– Это сущий ад!

– Ее навязал нам смертельный враг!

– Вот именно, – решительно подхватил Чанг. – И думаю, что все мы с самого начала стойко переносим ее тяготы и лишения. Не так ли, парни?

– Кто-кто, а я – то уж точно пострадал, – нетерпеливо вмешался пассажир по имени Дрэксил. – Прослышав про указ премьер-министра об ограничении потребления сигарет, я тут же, не мешкая ни минуты, вывалил в реку Ханто двадцать грузовиков с табаком. И сейчас сигареты выдаются по карточкам!

– Вот вам достойный пример настоящего патриотизма! – возликовал Чанг. – И мне известно, что то же самое проделали с сахаром, сливочным маслом, консервами, мясом и с сотнями других видов товаров. Отныне талоны введены на все! Страдает от этого каждый! И все же этого недостаточно. Мы сталкиваемся с другой острейшей проблемой, которую необходимо самым срочным образом решить, – кризисом шпионажа.

– А не хватит ли жертв? – недовольно пробурчал торговец готового платья.

– Ни в коем случае! В военное время все земляне – как один! – проникаются мыслью, что пределов самопожертвованию нет.

– Ну, раз так поступают земляне, то я пас, – смешался коммерсант. – Так что конкретно нужно сделать для преодоления этого кризиса шпионажа?

– Именно нам, здесь и немедленно, надлежит покончить с ним, – безапелляционно заявил Чанг. – Как сказал наш уважаемый премьер-министр, с самого начала военных действий не было зафиксировано еще ни одного случая шпионажа или саботажа против Диктатуры. Шеф внутренней безопасности чрезвычайно встревожен этим обстоятельством. И в самом деле, ведь на него возложена обязанность бдительно следить за всеми проявлениями подрывных усилии противника, а за отсутствием таковых настроения в его службе просто аховые. А это не может не сказываться на боеготовности и других ведомств.

– А нам действительно так уж нужны эти шпионы?

– Они-то как раз и играют главную роль, – терпеливо разъяснил Чанг. – Все имеющиеся в нашем распоряжении книги о ведении войны дружно сходятся в этом. Из-за вражеских агентов страна вынуждена постоянно находиться в состоянии неусыпной бдительности. Акты саботажа срывают процесс производства вооружении, и без них оно быстро станет избыточным. Подрывные действия противника обеспечивают работой ребят из спецслужб: поставляют им лиц для допросов, в ходе которых удается вырвать у них признания в содеянном, позволяют идейно их перевоспитывать и перевербовывать…

– Вот уж не подозревал, насколько это сложно! – простодушно признался Дрэксил.

– Именно в этом вся прелесть земных войн, – с пафосом воскликнул Чанг.

– Ну и прохвосты эти земляне! – восхитился Дрэксил.

– Хватит разводить тут говорильню, пора браться за дело! Итак, нужны добровольцы. Я обращаюсь к вам, соотечественники: кто из вас желает стать шпионом?

Воцарилось молчание.

– Ну что же вы, – отечески пожурил Чанг. – Неужели так уж никто из вас и не вынашивал изменнических настроений? Не стыдитесь, признавайтесь в этом. Не забывайте, что в войне все средства хороши!

Коротышка Херг, коммивояжер по сбыту застежек-молний из Зкота, робко подал голос:

– Мой двоюродный брат – военный министр у противника.

– Превосходный мотив для предательства! – возликовал Чанг.

– Я так и подумал, – расцвел Херг. – Да, теперь я уверен, что могу взяться за эту работенку.

К этому моменту поезд подошел к станции назначения. Пришлось отомкнуть двери, чтобы участники ассамблеи могли разойтись по своим рабочим местам. Некоторое время Чанг следил взглядом за торговцем застежками-молниями, затем решительно втиснулся в толпу, двинувшись за ним следом.

Буквально тут же он столкнулся нос к носу со здоровенным верзилой в фетровой шляпе и темных очках. На лацкане его пиджака отсвечивала серебром бляха с надписью: «Тайная полиция»…

– Видите этого человека? – возбужденно обратился к нему Чанг, показывая пальцем на отважного коммивояжера.

– Ну и что?

– Это вражеский шпион! Быстрее организуйте за ним слежку!

– Уже сделано, – лаконично отреагировал представитель спецслужб.

– Ах! Вот так и надо…

Мгновение спустя Чанг почувствовал, как ему на плечо опустилась чья-то тяжелая длань, а с обеих сторон его подперли два крепких молодца, оба – в фетровых шляпах, в черных очках и с бляхами «Группа захвата». С ними оказался и тот субъект из «тайной полиции».

– Вы арестованы, – торжественно провозгласил он.

– В чем дело? Что я такого натворил?

– Насколько нам известно, ничего, – снисходительно признал один из членов «группы захвата». – И тем не менее мы обязаны вас арестовать.

– Понимаете, это называется полицейским произволом, – пояснил секретный агент. – Задержание и обыск без предъявления санкции прокурора, бесцеремонное вторжение в частные дома и много еще чего. Времечко-то военное, согласитесь. И в мобилизации всех сил на войну вам придется сыграть особо важную роль.

– Какую же?

– На вас выпал жребий стать великомучеником национальной идеи.

Высоко подняв голову, Чанг гордо двинулся навстречу судьбе.

* * *

Вскоре вся планета Мэла была буквально наводнена литературой по военному делу. Среди книг, в частности, были такие шедевры, как «Война и вы» – рассчитано на массового читателя; «Война как сексуальная отдушина» – для элитарных слоев населения; «Врожденная страсть к разрушению» – для философов; «Война и цивилизация» – для ученых. Особым спросом пользовались книги, написанные на основе личного опыта прошедших горнило войны. Среди них – повествование о дерзкой акции саботажа, предпринятой бывшим торговцем застежками-молниями, а также драматическая история о муках и страданиях Чанга.

С другой стороны, война выявила никчемность множества учреждений, а также освободила народ от тяжкого наследия традиций, поскольку наглядно показала суетность и эфемерность всего сущего в этом мире: ведь после массированных бомбардировок все обращалось в прах и пыль – здания, музеи, памятники, да и сами города в целом.