Текст книги "Оружие-мутант. Антология американской фантастики"

Автор книги: Мюррей Лейнстер

Соавторы: Крис Невил (Невилл),Джозеф Кэмпбелл,Ромен Старзл,Джек Шарки
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 37 страниц)

Глава восьмая

Следует признать, что человек – это социальное животное в том смысле, как, хотя и другим образом, муравьи и пчелы являются социальными созданиями. Для полнокровной жизни муравейника необходимо, чтобы существовали естественные законы, которые предохраняли бы его от неблагоприятных действий его членов. Недостаточно говорить только о воспретительных инстинктах против антисоциальной деятельности. Инстинкты, как и формы, тоже мутируют у муравьев и у других созданий. Совершенно недостаточно говорить о социальном давлении, которое у муравьев проявляется в импульсивном уничтожении тех особей, которые отклоняются от норм общества. Имеются естественные законы, которые охраняют муравейник от доминирования инстинктов, которые могли бы привести к его разрушению, как, впрочем, и от утраты инстинктов или тех действий, которые необходимы муравейнику как целому. Резюмируя: в природе есть законы и силы, которые оберегают общество от его же членов. В человеческом обществе…

Фицджеральд. Вероятность и поведение человека

Дороги были просто великолепны! Мобиль стремительно летел вперед, когда вдруг заработал приемник. Кто-то из оставшихся на неуничтоженной части командного пункта энергорешетки истерически кричал, что некий иностранец перебил людей и сбежал в машине. Он сообщил, по какой дороге тот уехал. Приказал, чтобы ему оторвали голову.

Возник другой голос. Жесткий и полный холодной ярости, он отдал конкретные распоряжения.

А Кальхаун в это время мчался по прекрасному шоссе, плавно изгибавшемуся и незаметно выводившему его на подъем. Он выскочил на широкий мост и, когда уже был посередине, между его двумя несущими башнями, увидел двигавшийся ему навстречу другой мобилъ. Кальхаун левой рукой схватился за бластер. В ту долю секунды, когда они поравнялись, он выстрелил. Взметнулся чудовищный столб дыма и пламени, когда пораженные бластером ячейки Даэнна в машине закоротило и они обратили в газообразное состояние половину металла мобиля.

В приемнике послышались другие голоса. Кто-то обратил внимание на взрыв. Раздался голос, потребовавший, чтобы все остальные замолчали. «Эй, вы! – прорычал он. – Если вы его подцепили, доложите немедленно!»

«Чи-чи-чи!» – ответил в сильнейшем возбуждении Мургатройд.

Но Кальхаун не стал ни о чем и никого информировать.

«Это он зацепил одного из наших, – произнес полный ярости холодный голос. – Надо его обойти и прикончить!»

К концу моста машина Кальхауна пошла на спуск. Он стремительно, на двух колесах, вписался в поворот. Молнией проскочил между двумя гигантскими пустующими небоскребами, вырвался на второстепенную дорогу, втянулся в нее. На ближайшем перекрестке круто повернул налево, а затем направо. Но трескотня голосов в приемнике свидетельствовала о том, что погоня не закончилась. Один из захватчиков был послан на самый высокий мост, чтобы иметь возможность обозревать с него все расположенные ниже дороги и улицы. Другие получали приказы выдвинуться туда-то и сюда-то или оставаться на месте. Выехала группа, состоявшая из четырех машин. Было дано указание стрелять по любому мобилю-одиночке, находящемуся в движении. Уничтожить его! И информировать, когда это произойдет!

– Подозреваю, что это и есть то, что называют военной тактикой, – сказал Кальхаун ерзавшему рядом с ним Мургатройду. – Если им удастся нас окружить… Тем не менее их не так уж и много. Главное, что надо сделать, – это немедленно покинуть город. Важна большая свобода маневра, значит…

Приемник выдохнул информацию о том, что Кальхауна засекли с самого высокого в городе моста и что он направляется…

Кальхаун сразу же изменил направление движения. Пока что ему попалась всего лишь одна машина преследователей. Сейчас он метался по пустынным улицам, которые петляли между необитаемыми башнями, чьи окна разглядывали его безжизненными глазницами.

Это был какой-то кошмар – вот так мчаться в пустом городе! Он на полном ходу проскакивал по гладким широким дорогам, пересекал мосты с ажурными арками, крутился в сумасбродном переплетении более мелких улиц – и нигде никакого движения. В открытых стеклах дверей свистел ветер, пронзительную мелодию тянули скаты. А в небе блистало пока еще низко висящее над горизонтом солнце, величаво плыли барашки облаков. Никаких признаков жизни или опасности ни на замечательных дорогах, ни со стороны красавцев-зданий. Только перекличка голосов в приемнике. То его видели там-то, когда он лихо брал крутой поворот, то оказалось, что он совершенно случайно избежал засады.

Слева по ходу Кальхаун заметил, как промелькнуло что-то зеленое. Он нырнул вниз по направлению к одному из самых небольших столичных парков.

Когда он выскочил за каменные парапеты автострады, крышу машины над его головой буквально снесло выстрелом из бластера. Он резко крутанул и врезался в густой кустарник. Прижав к себе тормаля, хотя тот и так уже вцепился в него всеми четырьмя лапами и хвостом, Кальхаун укрылся в зарослях. Инстинктивно он пощупал, на месте ли пистолет-распылитель.

Он бежал, пытаясь на ходу свободной рукой вытащить из одежды и тела кусочки застрявшего там расплавленного металла. Они причиняли ему адскую боль. Но человек, который стрелял в него, думал, что поразил цель, поскольку машина сразу же загорелась. Он, должно быть, сначала проинформировал начальство о том, что добился успеха, и только потом пошел отыскивать труп своей предполагаемой жертвы. Стали прибывать другие машины. Кальхауну следовало скрыться, и как можно скорее.

Задыхаясь и обливаясь потом, медик продирался сквозь парк и наконец добрался до его противоположного края. Далее тянулась каменная стена. Он сразу же понял, где находится. Служебные дороги шли по углублениям, большей частью по туннелям, чтобы их не было видно из города. Но время от времени в целях вентиляции эти туннели сверху приоткрывались. Он и въехал-то в город по одной из таких дорог. Здесь проходила другая. Кальхаун перепрыгнул через стену и кубарем покатился вниз. Мургатройд, не колеблясь, последовал за ним.

Падение было долгим, и когда он достиг дна, то голова шла кругом. Глухо зашумело где-то наверху – это промчалась машина захватчиков. Мгновение спустя за ней проследовала еще одна.

Спотыкаясь, Кальхаун добежал до ближайшего служебного входа в здание. Он зашел в помещение и сразу же прикрыл за собой дверь. Обгоревший, терзаемый болью, он поднялся на верхний этаж здания и выглянул наружу. Его машина была полностью уничтожена, а по всему периметру парка с интервалом в двести метров образовалось кольцо из мобилей пришельцев. Они явно считали, что он все еще скрывался в кустах. Помимо машин сформировалась также живая цепочка из двадцати человек, которыми командовал человек с волевым лицом.

Они рассеялись и начали прочесывать парк цепью на расстоянии двадцати метров друг от друга. Подъехали другие люди и присоединились к облаве. Из кольца сейчас не вырвался бы даже заяц.

Те, кто шел по парку, начали методически испепелять его из бластеров.

Кальхаун наблюдал за ними. И тут он вспомнил нечто такое, что заставило его похолодеть. Два дня тому назад, когда он находился среди беглецов на поляне, Ким Волпоул пылко спрашивал его, не могли бы чем-нибудь помочь ему те, чьи жизни он спас. И он ответил тогда, что если они увидят приличных размеров столб дыма над городом, то могут поинтересоваться, что там происходит. У него не было ни малейшего намерения призывать их на помощь. Но они, увидев сейчас столб дыма, вполне могли расценить это как призыв.

– Черт побери! – с досадой бросил он Мургатройду. – В конце концов, есть все же ограничения на поступки со случайными, возможно благоприятными последствиями. Лучше будет начать новую серию действий. Мы могли перебить еще немало захватчиков и обратить в бегство других. Так нет, случайно я предпочел захватить машину! И так же случайно это привело к тому, что они устроили грандиозный фейерверк! Следовательно, теперь надо применить совершенно иную тактику.

Он быстро осмотрел здание. Подготовил свои действия, потом вернулся к окну, из которого наблюдал за тем, что происходило в парке, и распахнул его настежь. -

Кальхаун открыл огонь из бластера. Расстояние было большим, но, сведя луч к минимальной амплитуде, он перебил достаточное число захватчиков, прежде чем те побежали к зданию, обрушив на него огненный шквал, от которого повылетали стекла и бурно задымил каменный фасад.

– Вот сейчас, – сказал Кальхаун, – наступит тот момент, когда мы должны их преимущество в количестве и оружии обратить в неблагоприятное для них обстоятельство. Они храбрецы числом. Вперед!

Кальхаун поднял руки вверх, когда увидел, что к зданию приблизились четыре грузовых мобиля, наполненных беглецами из местных жителей. Недоставало еще оказаться подстреленным по ошибке. Он поспешил заявить обступившим его Киму и другим оставшимся в живых жителям планеты:

– Все в порядке. У нас немало пленных. Как вам удалось заполучить грузовики?

– Это машины охотников, – свирепо ответил Ким. – Мы подкараулили их, устранили и забрали машины. Повстречались нам и другие беглецы. Удалось вылечить их, по крайней мере, их полное выздоровление не за горами. Когда мы заметили столб дыма, то сразу же бросились к городу. Некоторые еще больны, но всем им была введена сыворотка. Половина из нас вооружена.

– Теперь оружие есть у всех, – рассмеялся Кальхаун, – причем в избытке. Практически все захватчики мирно спят. Я немало положил их из бластера, стреляя с дальней дистанций, и они уж точно никогда не проснутся. Но большая их часть тем не менее попыталась взять штурмом здание, откуда я вел огонь. Я сопротивлялся достаточно долго, а затем вышел из боя, запустив декстретил в систему воздушного кондиционирования. Мургатройд и я выждали некоторое время, а потом помогли им почивать с помощью полисульфата. Не думаю, что с этими сонями теперь могут возникнуть какие-либо проблемы, но необходимо добраться до корабля, на котором они прибыли. Я привел его в негодное состояние, так что взлететь он уже не может, но из космоса беспрерывно поступают вызовы на связь. Единственный функционирующий на данный момент космофон находится на звездолете захватчиков, что стоит у энергорешетки. Сейчас на орбите вокруг Мэрис III крутится первый корабль с поселенцами-чужаками, которые получили прививки и полны энтузиазма. Они предоставили некоторое время для ответа на их запрос. И я хочу, чтобы вы поговорили с ними.

– Нет, мы лучше подождем, когда этот корабль опустится, – отрезал человек с густой черной бородой, – а затем на выходе всех перебьем поодиночке.

Кальхаун покачал головой.

– Наоборот, – вкрадчиво начал он. – Вы сейчас переоденетесь в униформу части наших пленников и сделаете так, чтобы эти весельчаки из вновь прибывших увидели вас через визор космофона. Вы скажете вновь прибывшим, что эпидемия проявилась сверхэффективно. Она якобы уничтожила всех коренных жителей планеты, то есть вас, но что потом она переродилась в дюжину эпидемий другого типа и выкосила также и большинство тех, кто прибыл сюда для «чистки». Вы им опишете в деталях другие варианты, якобы порожденные этой эпидемией. Причем все это будете преподносить с патетикой. Вы будете умолять их спуститься и помочь тем немногим оставшимся в живых, которые в высшей степени инфицированы, страдают тяжелейшими болезнями и находятся уже при смерти. Вы скажете им, что эпидемия дала такое количество мутаций, что от них вымирают даже местные животные. Что все летающие существа погибают в воздухе, а все, кто чирикал и щебетал на деревьях и в траве, подохли. Вы обрисуете им Мэрис III как мир, в котором ни одна форма живых существ не имеет ни малейшего шанса выжить, и будете упрашивать их скорее спуститься и увезти вас отсюда обратно на родину.

Человек с бородой уставился на него в изумлении. Затем сказал:

– Но ведь они никогда тогда не спустятся!

– Конечно, нет, – согласился Кальхаун. – Ни за что на свете. Они уберутся восвояси. И если только правительство не ликвидирует их всех прежде, чем они заговорят, то всем своим землякам они расскажут о том, что здесь случилось. Они будут полумертвыми от страха, опасаясь, как бы иммунные прививки, которые они получили, не дали мутаций, которые сделали бы их такими же жертвами эпидемии, какими выглядели вы. И как вы думаете, что случится с тем миром, откуда они прибыли?

Ким с горячностью ответил:

– Они сметут своих руководителей. Они попытаются сделать это до того, как умрут от воображаемых болезней. Они восстанут! Если у человека просто заболит живот, то он помешается от страха и попытается прибить какого-нибудь правительственного чиновника, считая, что его самого сгубило правительство!

Ким шумно вздохнул. Он улыбнулся, но это была невеселая улыбка.

– Мне этот план нравится, – признался он со спокойствием, от которого веяло смертным холодом. – И даже очень нравится.

– В конце концов, – заметил Кальхаун, – если бы даже была основана империя, о которой они мечтали, состоящая из народов, порабощенных страхом эпидемии, через некоторое время само население, породившее эту угрозу, оказалось бы у нее самой в заложниках. Так что сейчас расходитесь и начинайте выдумывать какие-нибудь интересные болезни. Я как-то заметил, что в борьбе с эпидемиями медик должен порой прибегать к психологии в дополнение к обычным средствам. Медслужба посетит планету чужаков, но я думаю, что к тому времени они уже откажутся от своего намерения создать империю и поработить весь мир.

– Несомненно, – согласился Ким. Он отошел в сторону, но затем остановился. – А что делать с пленными? Сейчас они в бессознательном состоянии. А когда проснутся?

Кальхаун неопределенно пожал плечами.

– Ну что же… Пусть себе спят до тех пор, пока мы не завершим ремонт посадочной решетки. А потом, я думаю, они смогут оказать вам помощь в этом деле.

– Но ведь все они убийцы, – проворчал чернобородый.

– Верно, – согласился Кальхаун. – Но линчевание – плохой способ договориться. Могут даже возникнуть случайные неблагоприятные последствия. Сначала давайте решим вопрос с кораблем колонистов.

Так они и сделали. Местные жители, казалось, испытывали своеобразное удовольствие, расписывая воображаемую катастрофу, еще большую, чем та, которую они пережили. Их глаза блестели от удовлетворения, когда они покончили с этим спектаклем.

Корабль пришельцев удалился. Нерадостным оказался для них этот полет. Когда они сели на родную планету, то, шумно выйдя из космопорта, начали направо и налево рассказывать обо всем пережитом. На планете разразилась настоящая паника, которую обуздать было практически невозможно, потому что каждый житель был проинформирован о том, насколько смертельно опасными были выведенные возбудители эпидемий, с помощью которых предполагалось покорить народы завоеванных планет. Теперь же они верили в то, что эти многообещающие начинания обернулись против них самих.

Количество смертей, в том числе и в правящей верхушке, оказалось примерно равным тому, которое могла бы вызвать пандемия.

Но на Мэрис III события развивались спокойнее. Всего было обнаружено немногим более восьмидесяти оставшихся в живых колонистов. Всем им была оказана помощь, а история с усыпленными захватчиками совсем их взбодрила. Вообще этот вопрос с агрессорами они решали как-то по-особому, с любовью. Эта работа явно доставляла им громадное удовольствие. Посадочная решетка заработала через два дня после отлета корабля оккупантов. Двигатель оставшегося корабля чужаков, как и средства связи, были выведены из строя. В нем были уничтожены ячейки Даэнна, повреждены другие важные элементы, слито горючее. При этом не забыли о нуждах медкорабля. Естественно, сняли все бортовые космические шлюпы.

Затем привели в чувство находившихся до того времени без сознания захватчиков и по одному разместили их в корабле, на котором они явились на Мэрис. Собственно говоря, теперь это был уже не корабль, а только корпус от него: без двигателя, без реактивной тяги, даже экраны обесточили.

После этого запустили энергорешетку. Кальхаун проверил все расчеты, и пленных вывели на орбиту в ожидании прибытия компетентных властей. В корабле было достаточно пищи, но любая попытка к бегству была бы чистым самоубийством. Впрочем, они не могли даже и попытаться улизнуть

– Теперь, – сказал Кальхаун, – когда планету очистили от посторонних лиц, решеткой воспользуюсь я. Мы уже зарядили ячейки Даэнна на медкорабле и заменили визоры. Я могу подняться с планеты на реактивном двигателе, но полет до Медуправления займет тогда слишком много времени. Прибыв на место, я составлю докладную. Сюда направят спецгруппу для тщательного обследования всей планеты и для выяснения возможности возникновения искусственных эпидемий. В любом случае они затронут и вопрос о пленных на орбите. Это, конечно, не наше дело. Возможно, Деттра захочет приговорить их к высшей мере. А тем временем пусть они сами разберутся со своей совестью…

Ким, нахмурившись, заметил:

– Вы обманули нас в одном вопросе! Вы так загрузили нас работой, что мы совсем забыли об одном человеке. Вы сказали, что в группе пленников находился микробиолог. Говорили, что, возможно, именно он задумал весь этот план с эпидемией. А сейчас он там, наверху, на орбите вместе со своими коллегами. Вы ввели нас в заблуждение! Он заслуживает особой кары!

Кальхаун, сохраняя хладнокровие, разъяснил:

– Месть всегда приводит к случайным неблагоприятным последствиям. Пусть он будет предоставлен сам себе. У вас нет права расправляться с ним. Вот наказать ребенка, чтобы повлиять на его поведение, или какого-нибудь человека, чтобы другим было неповадно сделать то, что он совершил, вы можете. Но неужели вы надеетесь исправить это подобие человека, который додумался до столь чудовищного преступления? Думаете, что это поможет избежать повторения подобного в дальнейшем?

Ким, растягивая слова, ответил:

– Но ведь он убийца! И подлинный зачинщик всех этих преступлений! Он заслуживает…

– Достойного наказания? – прервал его Кальхаун. – Но у вас нет права выносить официальный приговор. В любом случае подумайте, каково ему сейчас там, наверху!

– Он… он… – лицо Кима изменилось. – Да, он сейчас там в окружении своих подручных, которые вымещают на нем злость за случившееся здесь. Им ничего не остается, как только люто ненавидеть его. Ничего другого…

– Не мы создали эту ситуацию, – холодно произнес Кальхаун. – Он сам. Мы, со своей стороны, ограничились лишь тем, что поместили пленных в надежное место, – поскольку охранять их здесь едва ли явилось бы оптимальным решением. Думаю, что самое лучшее сейчас – забыть о нем.

Ким, казалось, был удручен. Он даже потряс головой, надеясь прояснить свои мысли. Попытался изгнать из них воспоминание о человеке, который спланировал весь этот ужас. Затем тихо сказал:

– И все же, можем ли мы что-то сделать для вас?

– Воздвигните статую, – сухо ответил Кальхаун. – Правда, через двадцать лет никто и помнить не будет, кто это. Вы собираетесь жениться на Хелен, не так ли? – И когда Ким подтвердил это, Кальхаун закончил свою мысль: – Через какое-то время, если вы еще будете вспоминать о случившемся и будете считать, что это стоит сделать, можете назвать своего сына моим именем. Ребенок спросит когда-нибудь, почему его так назвали, и таким образом память обо мне сохранится в течение целого поколения.

– Нет, дольше, – настаивал Ким. – Мы вас никогда не забудем!

Кальхаун рассмеялся.

Спустя три дня, что означало шестидневную задержку относительно предполагавшихся сроков его пребывания на Мэрис III, энергорешетка забросила хрупкий медкорабль в космос. Красивый и почти пустой город съеживался на глазах, пока решетка выводила «Эскулап 20» на расстояние в пять планетарных диаметров. Там Кальхаун привел в действие двигатель и очень тщательно сориентировался в отношении того места в созвездии Кита, где располагалось управление Медслужбы. Затем он включил коммутатор перехода в гиперпространство.

Вселенная, казалось, завертелась вокруг него. Желудок Кальхауна скрутило двойным узлом, и он опять мучительно ощутил, что падает по спирали в нечто, напоминавшее конус. Он тяжело сглотнул. Мургатройд также издавал тяжкие звуки, явно удрученный своим состоянием. Вокруг корабля уже не было никакой Вселенной, воспринимаемой органами чувств. Полнейшая тишина. Лишь снова стали слышны легкие случайные звуки, которые необходимы для того, чтобы космонавт не сошел с ума в полнейшей тишине, окутавшей корабль, мчавшийся со скоростью, во много раз превышавшей световую.

Больше никаких дел. Только ждать – единственное занятие космонавта во время полета в гиперпространстве.

Мургатройд своей правой лапкой-ручонкой ухватился за усы справа и старательно облизал их. То же самое он проделал с усами с левой стороны. Он оглядел каюту, отыскивая приятное место, где мог бы вздремнуть.

– Мургатройд, – сурово сказал Кальхаун, – нам надо серьезно с тобой поговорить. Ты чрезмерно подражаешь людям! Ким Волпоул поймал тебя с бластером в лапах, и ты пытался дать пленникам лишнюю порцию полисульфата. Они после этого могли бы отдать концы. Лично я считаю, что это была неплохая мысль, но для человека, посвятившего себя медицине, не совсем этичная. Мы, профессионалы, должны уметь сдерживать свои эмоции. Ясно?

«Чи!» – согласился Мургатройд. Он свернулся калачиком и тщательно прикрыл нос хвостом, готовясь отойти ко сну.

Кальхаун устроился поудобнее. Взял книгу. Это была «Вероятность и поведение человека» Фицджеральда.

И он начал читать ее, в то время как корабль стремительно ввинчивался в вакуум.