Текст книги "Оружие-мутант. Антология американской фантастики"

Автор книги: Мюррей Лейнстер

Соавторы: Крис Невил (Невилл),Джозеф Кэмпбелл,Ромен Старзл,Джек Шарки
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц)

Кальхаун задумался. Мургатройд продолжал подремывать рядом. Вдруг врач щелкнул пальцами и громко воскликнул:

– Но это как раз то, что я искал! Именно таким и был их план! Я еще не знаю всех ответов, но мне не терпится задать кое-какие очень интересные вопросы. И кажется, что знай, где это надо сделать.

Он склонился над спящим Мургатройдом. Оттуда, где находились Ким Волпоул и девушка, доносился еле слышный шепот. Они говорили о вспыхнувшей надежде на выздоровление.

Кальхаун стал анализировать проблему так, как она теперь ему представлялась. Оставалось мало, даже крайне мало выживших из числа тех, кому по праву принадлежал этот город. Имелась также группа убийц – настоящих головорезов! – которые прибыли на планету, чтобы гарантировать уничтожение всех колонистов до последнего. Не было сомнений в том, что в состав экспедиции агрессоров входит микробиолог с громадным опытом и, возможно, даже блестящий ученый. Его присутствие необходимо, чтобы обеспечить успешное развитие эпидемии и проследить за абсолютной надежностью иммунитета у захватчиков для того, чтобы позднее эту планету могли освоить поселенцы из его мира. Нельзя было допустить каких-либо сбоев в обеспечении безопасности от эпидемии тех, кто был не с Деттры и кто намеревался поселиться здесь после уничтожения жителей. Требовалось абсолютно компетентное наблюдение за этим невообразимым и чудовищным похищением целого мира.

«Эпидемию, видимо, возбудила пара вирусов, – размышлял Кальхаун. – Скорее всего, их забросили сюда и распылили с помощью корабля, имевшего крылья и реактивные двигатели. Крылья были абсолютно необходимы, так как в его задачу входило не садиться на планету, а лишь пролететь из конца в конец над городом. Он, должно быть, разбросал капсулы культуры двойного вируса в замороженном виде, которые, спускаясь, растаяли и рассеялись, полностью накрыв город невидимой инфицирующей сетью. Затем корабль-самолет, вероятно, исчез за горизонтом и взлетел в космос на реактивной тяге. Крылья за пределами атмосферы ему не мешали, и он, скорее всего, вполне спокойно ушел затем в гиперпространство и вернулся на родную планету, ожидая результатов…»

Кальхаун почувствовал холодную ярость, намного более сильную, чем просто проявление человеческого гнева в любой форме. Действуя таким образом, определенная группа абсолютно аморальных людей могла бы превратиться в паразитов на других мирах. Они и в самом деле могли спокойно и безнаказанно захватить любую планету, уничтожив предварительно эпидемией ее жителей. Никто и не подумал бы эффективно протестовать, поскольку выкраденная таким образом планета была бы пригодна только для жизни агрессора. В этом контексте операция на Мэрис III могла быть всего лишь подготовительным этапом для реализации более широких планов. Планета-убийца могла бы распространить свою зловещую культуру по всей Галактике.

Но следовало учесть и еще два момента. Во-первых, в кого выродились бы сами захватчики и их цивилизация, пользуясь такими методами. Ясно, что ничего путного из них не вышло бы. В сущности, их участь была бы даже еще хуже судьбы тех народов, которые они уничтожали. Ну а во-вторых?

– Они могут успешно провести полевые испытания своей системы, – произнес сам для себя ледяным тоном Кальхаун, – но создадут при этом Межзвездной медслужбе лишь столь незначительную неприятность, как уничтожение одного из ее представителей – меня – и небольшого медкорабля. И не более того! Но они никогда не смогут широко применить свою систему, не уничтожив сначала саму Медслужбу. А уж это мне совсем не нравится!

Глава пятая

Физика в значительной мере сводится только к осмыслению уже давно наблюдаемых фактов. Давняя традиция наблюдения характерна и в отношении поведения человека, но история его осмысления началась совсем недавно. Например, взаимоотношения людей между собой подвластны законам других экологических систем. Однако человек чрезмерно полагает, что экологическую систему составляют только вещи и что система их функционирует через действия этих вещей. Однако невозможно, чтобы какая-либо часть экологической системы воздействовала на другие свои части без того, чтобы те в свою очередь не оказывали на нее влияние. Из этого делается исключительно нелепый, но удивительно типичный вывод о том, что индивид считает человеческое общение пассивным и неспособным на ответную реакцию. В заключение можно сказать, что индивид может делать все, что ему заблагорассудится, но что неизбежно в ответ последует реакция столь же энергичная, как и само действие, и так же предельно направленная кроме того, вероятность.

Фицджеральд. Вероятность и поведение человека

Через час после восхода солнца запасы пищи в рюкзаке Кальхауна иссякли. Проснувшиеся беглецы почувствовали себя слабыми и изголодавшимися. Ритм их дыхания замедлился и стал нормальным, упорядочился пульс, ожили и заблестели глаза. Тем не менее они все еще находились в состоянии крайнего истощения из-за долгого недоедания. Теперь, однако, они это осознавали. В мозг снова стало поступать необходимое количество кислорода. Метаболизм вернулся к нормальному уровню, и они знали, что голодны.

Кальхаун выступил в роли повара. Он сходил за водой к источнику, о котором сообщила Хелен. Пока они посасывали сладкие таблетки, входившие в его рацион, и голодными глазами наблюдали за его действиями, он сварил суп из обезвоженных продуктов, которые взял в дорогу для Мургатройда и для себя. Он исходил из того, что именно с такого рода пищей легче всего справятся их желудки.

Он наблюдал, как они ели. Пожилые мужчина и женщина поглощали свои порции изящно, глядя друг на друга. Человек с густой черной бородой делал над собой огромное усилие, чтобы сдерживаться. Хелен кормила самого старого и наиболее слабого человека, временами сама глотая одну-две ложки. Ким Волпоул ел быстро, с задумчивым видом.

Постепенно Кальхаун скормил им все свои припасы, и к середине дня они весьма окрепли.

Кальхаун отозвал Кима в сторону.

– Ночью я подготовил еще одну порцию сыворотки, – сказал он. – Оставляю ее вам, равно как и шприц. Вам наверняка повстречаются другие беглецы. Всем членам вашей группы я ввел большие дозы, но впредь лучше проявлять умеренность. Попробуйте делать инъекции по полкубика. Может быть, вам удастся уменьшить и эту дозу.

– А как вы? – спросил Ким.

Кальхаун пожал плечами.

– У меня громадные полномочия, – сдержанно ответил он, – и если удастся заставить признать их, то они окажутся впечатляющими. Как сотрудник Медслужбы, я имею достаточно прав, чтобы взять под свою абсолютную ответственность борьбу в любой чрезвычайной ситуации. На этой планете эпидемия. Случай чрезвычайный, он вызван к тому же искусственным путем. Это вторая сторона дела. Инфицировавшие планету люди, исходя из успешного до сего времени хода реализации их планов, имеют основания считать себя способными овладеть любым другим миром на их вкус. А учитывая человеческую натуру, речь сейчас идет о самом чрезвычайном происшествии в санитарном деле за всю историю рода людского. И я обязан этим заняться.

– Но на планете находится корабль, полный вооруженных убийц, – предостерег Ким.

– Они меня мало заботят, – отмахнулся Кальхаун. – Моя цель – добраться до того, кто возглавляет эту операцию. Как я уже говорил, у него в резерве должны находиться возбудители других эпидемий. И очень даже возможно, что проделанное на этой планете является всего лишь маломасштабной опытной проверкой того, что призвано стать новой техникой завоевания.

– Но если эти головорезы вас поймают, то наверняка прикончат.

– Верно, – согласился Кальхаун. – Но число случайных событий, которые могут благоприятствовать мне, намного больше тех, что могут способствовать им. Я работаю во взаимодействии с природой, а они – против нее. В любом случае я как сотрудник Медслужбы обязан воспрепятствовать высадке любого экипажа на планету, где свирепствует, как это имеет место здесь, эпидемия, и должен установить эффективный карантин.

Его голос звучал бесстрастно. Ким Волпоул пристально разглядывал его.

– Вы хотите сказать, что попытаетесь задержать их?

– Да, я постараюсь это сделать, – просто заявил Кальхаун, – в соответствии с полномочиями, которые предоставлены мне в подобных случаях Медслужбой. Условия карантина очень жесткие.

– Но это кончится тем, что вы погибнете, – настаивал Ким.

Кальхаун проигнорировал это настойчивое предупреждение.

– Неприятель вышел на вас, – заметил он вместо ответа, – зная, что вы нуждаетесь в воде. Поэтому он, встретив ручей, пошел вдоль, отыскивая следы людей, приходивших к нему, чтобы утолить жажду. У источника имеются его следы, которые я обнаружил и здесь. В поисках других беглецов вы должны воспользоваться этим методом. Но постарайтесь не оставлять следов. Советую также достать любое возможное оружие. Конечно, современное. Можете взять себе бластер нашего гостя.

– Я думаю, – сжав зубы, промолвил Ким, – что нам удастся достать их в большом количестве. Если охотники из города выслеживают нас по местам водопоя, то я знаю, как нам достать оружие!

– Правильно, – поддержал его Кальхаун. – Теперь давайте поговорим о другом. Мургатройд выработал те антитела, которые вас вылечили. Обычно в таких случаях можно надеяться на то, что и ваши организмы в свою очередь произвели такие же антитела, раз инфекция была нейтрализована. В случае крайней необходимости вполне вероятно, что каждый из вас может передать эти антитела разумному числу других жертв эпидемии. Можете попытаться использовать жидкость, образующуюся в волдырях на коже. Очень часто в ней также содержатся антитела. Гарантировать не могу, но такое бывает.

Он замолчал. Ким Волпоул сдержанно заметил:

– И все же, как быть с вами? Не можем ли и мы чем-нибудь помочь?

– Я попрошу вас только об одном, – ответил Кальхаун. Он показал фотоснимки, сделанные из космоса с помощью телеобъектива. – В городе имеется лаборатория. Причем биохимическая. Покажите мне, где она расположена.

Волпоул подробно изложил все интересовавшие Кальхауна сведения. Тот согласно кивал головой. Ким пылко настаивал:

– Скажите все же, что мы могли бы сделать! Ведь мы восстановим свои силы и будем вооружены. Мы разыщем по ходу ручья место, где охотники оставляют свои машины, и захватим их. Мы действительно в состоянии помочь вам!

Кальхаун понимающе взглянул на него.

– Ладно. Если увидите приличных размеров столб дыма над городом и если к тому времени среди вас будет достаточно много восстановивших силы и притом располагающих соответствующим транспортом, можете поинтересоваться, что там происходит. Но будьте очень осторожны. Исключительно осторожны!

– Мы примчимся в город, как только заметим поданный вами знак, – с серьезным видом заявил Ким Волпоул. – Даже если нас будет не так уж много!

– Отлично, – согласился Кальхаун. В его намерения совсем не входило просить помощи у этих ослабленных и истощенных людей.

Кальхаун забросил за плечи теперь почти пустой рюкзак и покинул поляну, направившись к источнику. Вода в нем была прозрачной и холодной. Он пошел прямо по руслу ручья, а Мургатройд бежал по берегу, ибо не любил мочить лапы. Но когда растительность у воды стала совсем непроходимой, он жалобно запищал: «Чи! Чи!» – и Кальхаун посадил его на спину. Мургатройд остался этим очень доволен: он обожал путешествовать таким образом.

Через три километра встретилось другое обработанное поле. Кальхаун пересек его, раздвигая доходившие ему до плеч растения и шагая по бело-голубым цветам. Он по виду отнес эти растения к семейству пасленовых – белладонна до сих пор применялась в медицине – и смог точно определить их лишь тогда, когда обнаружил клубень. Тот весил около двух килограммов, но еще не созрел для употребления в пищу. Мургатройд даже не стал к нему прикасаться. Кальхаун, в довольно мрачном настроении размышляя о недостатках в специализированной подготовке космоврачей, подошел к концу обработанного поля, которое вывело его к автостраде. Естественно, новехонькой. Город, поля, дороги – вся инфраструктура цивилизованной жизни на этой планете была подготовлена для приезда поселенцев. Работа в этих целях была проделана огромная. Но Кальхауна больше интересовала сейчас машина, стоявшая на обочине шоссе рядом с небольшим мостиком, перекинутым через ручей.

Ключ, который он нашел в кармане убитого, отлично подошел к двери. Он забрался в машину и показал Мургатройду на место рядом с собой.

– Сами захватчики, Мургатройд, как и бывший хозяин этой машины, – заметил он, – большого значения не имеют. Это просто стервятники и мародеры. А грабить здесь нечего. Это их наверняка раздражает, вызывает чувство неудовлетворенности. С ними у нас не должно возникнуть много проблем. Кто меня беспокоит, так это человек, который, возможно, задумал это и, несомненно, руководит всей операцией, связанной с эпидемией. Вот с ним-то я и буду искать встречи.

Машина с Кальхауном за рулем катилась в направлении города.

Они проехали уже добрых тридцать километров, но не встретили ни души. Наконец перед ними предстал город. Кальхаун задумчиво рассматривал его, восхищаясь удивительной красотой. Пятьдесят поколений архитекторов из разных миров пытались различными вариантами сочетания камня и стали добиться совершенства, и столица Мэрис III приблизилась к нему. Великолепные белые башни соседствовали с низкими строениями, которые, казалось, утопали в покрывавшем поверхность зеленом ковре. Стройные мосты, изящно изогнутые автострады, уже разбитые парки. И лишь одно отсутствовало напрочь – однообразие.

Единственным исключением в этом царстве архитектурной изысканности была громадина посадочной энергорешетки. Она состояла из переплетавшихся между собой чудовищных стальных балок, обвитых в свою очередь сетью тонких, как паутина, медных проводов, причудливо изогнутых в соответствии с назначением решетки. Кальхаун увидел и корабль пришельцев. Он опустился в зоне решетки, трансформаторы которой Кальхаун взорвал при посадке. Возможно, захватчики сейчас работали над ее восстановлением. Их звездолет основательно вдавился в поверхность площадки, но на фоне гигантской решетки выглядел как игрушечный.

– Человек, который нам нужен, должен находиться в корабле, Мургатройд, – произнес Кальхаун. – У него, очевидно, герметически закрывающиеся внутренняя и внешняя двери, и он защищен бериллиево-стальными стенками в пятнадцать сантиметров толщиной. Проникнуть к нему будет не так-то просто. Но главарь должен испытывать беспокойство. Человек интеллектуального типа, пусть даже сбившийся с правильного пути, не может чувствовать себя непринужденно в стае хищников, в которой он вынужден жить. Считаю, что нам нужно добиться такого положения, когда он сам пригласит нас в свои апартаменты. Сделать это будет, однако, ой как нелегко.

«Чи!» – с сомнением в голосе произнес Мургатройд.

– И все же мы займемся именно этим, – заверил его Кальхаун. – В любом случае!

Он взял в руки фотографии. Ким Волпоул указал как само нужное ему место, так и маршрут, которым надлежало следовать. Он жил в городе в течение всего срока его строительства и знал здесь все, вплоть до сети служебных путей, которые находились под землей и не портили прекрасный внешний ансамбль.

– Захватчики, – пояснил Кальхаун тормалю, – должны с пренебрежением относиться к малопривлекательным служебным коммуникациям. Они рассматривают себя в качестве аристократов, поскольку посланы сюда в роли конквистадоров, хотя в сущности выполняют здесь функцию палачей. Хотел бы я знать, что за свинья верховодит в том мире, откуда они прибыли!

Он спрятал фотоснимки и поехал к городу. На окраине съехал с главной трассы в проезд, который вывел его в подобие каменного ложа, по которому проходила дорога для транспортировки в город сельскохозяйственной продукции. Она носила сугубо утилитарный характер, шла туннелями под парками и втягивалась в город совершенно незаметно. На своем пути шоссе пересекало множество специально устроенных площадок, загроможденных мусором, который по мере накопления вывозился на поля в качестве удобрения. Город был действительно превосходно спланирован.

Двигаясь по полускрытой и весьма извилистой служебной дороге, Кальхаун лишь один раз заметил другую машину, проскочившую вдали по длинному мосту, ажурно провисшему между двумя высокими башнями. По отношению к нему машина находилась очень высоко, и, уж конечно, никто из ее пассажиров не глядел на лишенные всякого интереса подъездные торговые пути.

Все произошло очень просто. Кальхаун остановил мобиль под террасами многоэтажного дома, вышел и открыл ворота. Потом загнал машину в еще ни разу никем не потревоженную глубину здания и закрыл вход.

Так, никем не замеченный, он оказался в центре города Было три часа пополудни, может быть, чуть позже.

Медик поднялся по очень чистой, новой лестнице и вышел в ту часть здания, которая предназначалась для горожан. Стеклянные стенки, когда кто-то проходил между ними, меняли свой цвет. Кальхаун даже не попытался воспользоваться эскалатором, а потащил Мургатройда к винтовой лестнице, которая была построена неизвестно на какой чрезвычайный случай. Кальхаун поднимался все выше и выше, внимательно осматривая все попадавшееся ему на пути.

На шестом этаже появились признаки того, что здесь кто-то побывал. Все остальные встречавшиеся до сих пор помещения были готовы к использованию, но их отличала первозданная, чуть припорошенная пылью чистота.

– Ну вот мы и на месте, – весело сказал Кальхаун.

Однако, открывая дверь, он держал в руках бластер. В лаборатории никого не было. Отыскивая необходимый ему шкафчик, Кальхаун с одобрением подумал, что учреждение прекрасно оснащено и находится в рабочем состоянии. Здесь горстка ученых, ожидавших прибытия поселенцев, положила свои жизни, безуспешно борясь с эпидемией. Кальхаун видел кюветы с выведенными ими культурами, теперь уже высохшими и погибшими. Лежал кем-то опрокинутый стул. Видимо, это произошло, когда лабораторию осматривали оккупанты в поисках оставшихся в живых.

Наконец он нашел нужный шкафчик и осмотрел его. Мургатройд внимательно наблюдал за ним блестящими глазками.

– Здесь хранятся препараты, которыми люди пользуются для лечения, – объяснил ему Кальхаун. – Практически все они – яды, если только не применяются особым образом! Вот здесь, Мургатройд, имеется большой набор спор патогенных организмов. Каждый из них имеет свое назначение. Есть тут и синтетические лекарства, которые происходят от ядов, обнаруженных еще на копьях дикарей. Все они великие помощники медицины. И, наконец, анестезирующие вещества. Они тоже яды. Именно на эту группу я и рассчитывал.

Он тщательно отобрал все, что ему было нужно: декстретил и полисульфат. Последний был обозначен как легко воспламеняющийся и представляющий опасность. Еще один препарат. На ярлыке была указана максимально допустимая доза его применения и даны названия веществ, которые могли бы служить противоядием. Мургатройд протянул свою лапку-ручонку: по примеру Кальхауна, отбиравшего нужные препараты, тормаль пытался ухватить все, что попадалось под руку.

Отбор препаратов завершился к заходу солнца. Кальхаун вместе с Мургатройдом спустился по винтовой лестнице в подземные этажи, где врач стал опять что-то настойчиво искать. В конце концов он обнаружил то, что ему было необходимо, – вихревой пистолет-распылитель, служивший для окраски любых предметов, в том числе и стен, путем рассеивания капелек краски в виде «дымовых колечек». Их диаметр в месте попадания можно было менять от двадцати пяти до девяноста сантиметров.

Кальхаун почистил пистолет-распылитель, проделав это очень тщательно. Затем заполнил его резервуар принесенным из лаборатории декстретилом. Пустые емкости спрятал.

– Этот способ, – сказал он, беря в руку пистолет-распылитель, – придумали для борьбы с разного рода беднягами, например с сумасбродами, таскающими в кармане бомбу. Поэтому-то и решили нейтрализовывать таких людей столь мягким образом.

Он осторожно ощупал свои заполненные карманы и одобрительно кивнул.

– А теперь отправимся на охоту вместе с этим пульверизатором необычных размеров, заряженным декстретилом. Есть у меня и полисульфат, и шприц, чтобы обслужить каждую из будущих жертв. Ничего особенного, а? Но если бы я рассчитывал на бластер, то ничего бы не получилось.

Он выглянул в окно, посмотрел на небо. На смену сумеркам надвигалась темнота. Кальхаун вернулся к воротам, выводившим на служебную дорогу. Выйдя наружу, он тщательно прикрыл их. Пешком, все время сверяясь со всеми возможными ориентирами по фотокартам, Кальхаун определил маршрут к энергорешетке. Именно там должен был находиться центр, руководящий действиями захватчиков.

Уже наступила ночь, когда он взобрался по служебной лестнице другого здания. Это был городской Центр связи. Пришельцы сразу же после посадки использовали его как ключевой элемент в организации «чистки» города от оставшихся в живых местных жителей. В нем должна была находиться вся информация о неполадках со связью у абонентов. При фиксировании вызова по соответствующему адресу направлялась группа ликвидаторов. Некоторые изолированные жители могли остаться в городе даже и после первой ночи, не заметив того, что произошло. И сейчас кто-то должен был дежурить в этом Центре, ожидая момента, когда какой-нибудь агонизирующий житель захочет перед смертью услышать человеческий голос.

Действительно, в Центре нес службу дежурный. Кальхаун увидел освещенную комнату и тихо приблизился к ней с пистолетом-распылителем в руке. За ним преданно следовал Мургатройд.

Около двери Кальхаун что-то наладил в своем любопытном оружии и бесшумно вошел. Человек клевал носом, сидя перед погасшим экраном. Когда Кальхаун проник в помещение, стражник поднял голову, зевнул, затем обернулся.

Кальхаун нажал на спуск пульверизатора. Но вместо «колечек» краски из него вырвался вихрь паров декстретила. Это анестезирующее вещество было впервые получено около двухсот лет тому назад на базе этилхлористого соединения. До сих пор оно оставалось непревзойденным по своему эффекту воздействия. Одно из его свойств состояло в том, что малейшей частицы распыленного декстретила хватало для того, чтобы человек рефлекторно открывал рот для вдоха. Вторым свойством было то, что как производное от этилхлористого соединения оно действовало беспрецедентно быстро.

Человек, сидевший у экрана, почувствовал запах декстретила, открыл рот и тут же без чувств свалился на пол.

Кальхаун выждал, пока рассеется дымок. Дело в том, что это вещество обладало еще одним почти уникальным свойством: оно было легче воздуха при нормальной температуре, поэтому немедленно взмыло кверху. Кальхаун, взяв шприц с полисульфатом, наклонился над бесчувственным телом дежурного. Этого было достаточно.

Он повернулся и пошел к выходу вместе с Мургатройдом, тащившимся за ним по пятам.

Выйдя из помещения, Кальхаун изрек:

– Строго между нами, коллегами, может быть, мне и не стоило делать этого, но я вступил в борьбу с эпидемией, представляющей опасность для общественного здоровья. Порой я вынужден прибегать к психологии, чтобы дополнить ею обычно применяемые в таких случаях средства. Сейчас возникла именно такая ситуация. В любом варианте этого человека хватятся быстрее, чем кого бы то ни было. У него такая работа, что сбой на этом участке будет обнаружен тут же.

«Чи?» – вопросительно подал голос Мургатройд.

– Нет, – добавил Кальхаун, – он не умрет. Ему уготована не такая судьба.

Снаружи стемнело. В Центре связи Кальхаун ни до чего не дотрагивался, чтобы не оставить следов своего присутствия. Когда он вышел из здания, то сгустилась уже настоящая ночь. Блестели звезды, но на пустых городских улицах, где не было света, стояла кромешная тьма. В воздухе, казалось, повисла какая-то пока еще неясная тревога. Кальхаун зашагал по улице, и Мургатройд, боявшийся темноты, чтобы увереннее себя чувствовать, ухватился за него своей пушистой лапкой-ручонкой.

Кальхаун продвигался очень тихо, а шаги Мургатройда вообще не были слышны. Этот еще не знавший жизни город вызывал у медика ужасное чувство. Спящая столица казалось странной, выплывшей из какой-то фантасмагории, которую не мог развеять даже свет на тех улицах, где он имелся. Любой город без жителей, погибших или покинувших его, нестерпимо печален. Но наихудшее впечатление вызывает город, который, собственно, никогда им и не был, а просто безжизненно простирался под звездным небом, потому что его жители не приехали, чтобы заселить его. Он казался неестественным, рожденным в чьем-то горячечном бреду.

Оккупанты, несомненно, чувствовали эту нервозную атмосферу страха. За доказательством не пришлось ходить далеко. Кальхаун услышал на одной из улиц легкий шум, который обычно сопровождает выпивку. Оказалось, что звуки исходили из освещенного окна на одной из длинных улиц, вдоль которой тянулись ввысь небоскребы. Стены небоскребов казались совершенно черными, а пробивавшаяся между ними узкая полоска звезд выглядела чем-то бесконечно далеким.

Выпивохи сбились в тесную кучу в маленьком помещении, которое они слишком ярко осветили, пытаясь тем самым создать видимость веселья. Со всех сторон их окружали только смерть и безмолвие, а посему они отчаянно шумели, взвинчивая свое веселье с помощью множества бутылок. Возможно, в состоянии обильного подпития иллюзию и можно было бы спутать с реальностью, но эти звуки в мрачном и пустынном городе ничего иного, кроме недоумения, не вызывали. Их хмельные песни звучали не веселее похоронного марша.

– Мы могли бы использовать и этих типов в наших целях, – задумчиво произнес Кальхаун, – но и слишком много.

Он пошел дальше. Теперь медик уже хорошо ориентировался по звездам и знал, что направляется к посадочной решетке. Он сделал все, чтобы дежурный на центральной станции связи перестал выполнять свои обязанности. Его тактика борьбы была скрупулезно продумана. Он привел оккупанта в бессознательное состояние парами декстретила и затем сделал ему инъекцию полисульфата. Это была нормальная комбинация, вроде той, которую практиковали много веков назад, смешивая сульфатмагнезию и эфир. Полисульфат был вспомогательным анестезирующим препаратом. Его никогда не применяли самостоятельно, потому что, если им усыпить человека, тот будет находиться в бессознательном состоянии в течение нескольких дней. В хирургии он применяется в таких количествах, которые, казалось, никак не влияли на человека, но с минимальной примесью декстретила усыпляли его на все время операции, после которой пациента можно было быстро разбудить. Он был более надежным и контролируемым, чем любой другой вид анестезирующих веществ.

Но Кальхаун перевернул этот процесс. Он привел в бессознательное состояние дежурного со станции с помощью паров декстретила, а затем ввел ему полисульфат, чтобы оно продолжалось шестьдесят или более часов. Когда дежурного найдут потерявшим сознание, это задаст остальным немало хлопот. Никому и в голову не придет, что это состояние явилось результатом действий противника. Все будут думать, что он впал в кому, а она являлась конечной стадией заболевания, презентацию которого они устроили на этой планете. Агрессоры разволнуются, полагая, что их коллега умирает от болезни, к которой они, согласно обещаниям, должны быть невосприимчивы. Среди оккупантов начнется паника, ожидание неминуемой смерти. Но более существенными последствиями окажется полная дезорганизация всей операции и абсолютное отчаяние, которые быстро охватят людей.

Рядом с освещенным окном хлопнула выходившая на темную и скорбную улицу дверь. Кто-то вывалился на улицу, затем еще один и, наконец, третий. Они шатаясь поковыляли, хрипло и нестройно голося заплетавшимися языками песню. Гулкое эхо создавало впечатление настоящего кошмара.

Кальхаун спрятался в проеме двери, дожидаясь, когда пьянчужки окажутся прямо перед ним. Они поддерживали друг друга, чтобы не упасть. Один изрыгал непристойную песню, а второй время от времени, фальшивя, подтягивал ему. Третий горячо против чего-то протестовал, потом остановился, и все трое начали торжественно спорить на какую-то только им понятную тему, покачиваясь при разговоре со значительным видом, свойственным подвыпившим людям.

Кальхаун поднял пистолет-распылитель и нажал на спусковой крючок. Невидимые «колечки» паров декстретила окутали трио. Люди пооткрывали рты и тут же попадали на землю. Кальхаун быстро проделал все остальное.

Из троих он оставил лежать на мостовой только одного, состояние которого очень напоминало кому, которая предшествовала смерти у беглецов из города. Единственным исключением было лишь то, что он не был так худ, как они. Кальхаун, взвалив на спину вторую жертву, зашагал к энергорешетке. За ним неподалеку ковылял и Мургатройд. Третий головорез в одном нижнем белье покоился в таком месте, где его могли бы обнаружить не ранее чем через день-два.