Текст книги "Сын хамас"

Автор книги: Мосаб Хасан Юсеф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Annotation

Эта книга могла бы стать головокружительной историей о супершпионе – двойном агенте террористической организации ХАМАС и израильской разведки, но действующие лица реальны, а описываемые события и жестокие испытания, через которые прошел автор, отражают трагические факты истории Палестины.

В поисках Правды и духовной истины герой книги, сын шейха Хасана Юсефа, лидера организации ХАМАС, преодолел кровавый путь вероотступника и предателя, чтобы обрести Учителя и новую веру – веру в Христа.

Мосаб Хасан Юсеф

Сын ХАМАС

Предисловие к русскому изданию

Карта Израиля и оккупированных территорий

От автора

Предисловие

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая

ЭПИЛОГ

ПОСТСКРИПТУМ

Действующие лица

Словарь

Хронология событий

notes

1

2

3

4

5

6

7

comments

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

Мосаб Хасан Юсеф

Перед тобой, читатель, удивительная книга. Одна из самых оригинальных, которые мне довелось прочесть за всю жизнь.

Ее автор – палестинский араб. Он не просто палестинец, а сын одного из лидеров экстремистской исламистской группировки ХАМАС. Он же бывший агент израильской разведки. Он же мусульманин, принявший христианство. И сочетание этих трех обстоятельств уникально.

Георгий Мирский,

российский политолог, доктор исторических наук

Исповедь Иуды.

Максим Шевченко,

российский журналист, член Общественной палаты РФ

Сын ХАМАС

Любимому отцу и моей израненной семье

Жертвам палестино-израильского конфликта

Каждой человеческой душе, которую сохранил мой Бог

Родные мои, семья моя, я очень горжусь вами. Только мой Бог способен понять, что вам пришлось вынести. Понимаю, своими поступками я нанес вам очередную глубокую рану, которая, возможно, никогда не затянется, и, вероятно, вам вечно придется жить с этим позором.

Я мог бы стать героем и сделать так, чтобы мой народ гордился мной. Я знал, какой именно герой был ему нужен: борец, положивший свою жизнь и жизнь своей семьи на алтарь нации. Даже если бы меня убили, люди рассказывали бы мою историю своим детям и внукам на протяжении нескольких поколений и всегда гордились бы мной, хотя в действительности я далеко не герой.

Вместо этого я стал изменником в глазах моего народа. Когда-то я был предметом гордости для вас, а теперь приношу только позор. Когда-то я был принцем, а теперь я странник в чужой стране, и враги мои – одиночество и беспросветность.

Я знаю, вы считаете меня предателем. Но, пожалуйста, поймите: не вас я предаю, а ваше представление о том, что значит быть героем. Когда народы Ближнего Востока, как евреи, так и арабы, начнут понимать хоть немногое из того, что понимаю я, только тогда там наступит мир.

И если мой Бог был распят во имя спасения человечества от наказания адом, то я, не колеблясь, повторю Его путь!

Я не уверен в завтрашнем дне, но знаю точно, что не боюсь его. А сейчас я хочу сказать вам одну вещь, которая помогла мне выжить: вина и стыд, пронесенные мной через все эти годы, не слишком высокая цена, если жизнь хотя бы одного невинного человека была сохранена.

Сколько людей ценит то, что я сделал? Не так много. Но это нормально. Я верил в то, что делал, и до сих пор верю, и моя вера – единственное, что согревает меня в этом долгом путешествии. Каждая капля невинной крови, которая не была пролита, дает мне силы продолжать свое дело до последнего дня. Мы все заплатили слишком дорого по счетам войны и мира, и эти счета приходят по сей день. Бог со всеми нами и дает нам такую ношу, какую мы способны вынести.

С любовью,

ваш сын

Предисловие к русскому изданию

Перед тобой, читатель, удивительная книга. Одна из самых оригинальных, которые мне довелось прочесть за всю жизнь.

Ее автор – палестинский араб. Он не просто палестинец, а сын одного из лидеров экстремистской исламистской группировки ХАМАС. Он же бывший агент израильской разведки. Он же мусульманин, принявший христианство. И сочетание этих трех обстоятельств уникально.

Чтобы понять жизнь Мосаба Хасана Юсефа, а тем более поразительную эволюцию его мировоззрения, необходимо знать историю организации, из рядов которой он вышел, вышел в прямом и переносном значении этого слова: ею был воспитан и ее же покинул.

Слово «ХАМАС» – аббревиатура арабского названия «Харакат аль-мукаввама аль-исламийя» («Движение исламского сопротивления»). ХАМАС был создан в палестинском секторе Газа в 1987 году как филиал египетской организации «Братья-мусульмане». В 1988 году была опубликована Хартия ХАМАС, в которой провозглашалась цель движения – «водрузить знамя Аллаха на всей территории Палестины». В Хартии также говорилось, что «все земли Палестины являются неотъемлемой собственностью нынешнего и будущего поколений палестинских мусульман вплоть до Судного дня». Вот еще выдержка из программного документа ХАМАС: «Евреи при помощи своих денег возбудили революции в разных частях света… Они стояли за Французской революцией, коммунистической революцией и большинством революций, о которых мы слышали и слышим то там, то здесь».

Есть две основополагающие установки движения. Первая – вся Палестина целиком должна принадлежать только арабам, следовательно, как сказал один из лидеров ХАМАС Махмуд аз-Захар, «на этой земле нет места для государства Израиль». Вторая – Палестина должна стать исламским государством, т. е. государством не светского, а теократического типа.

ХАМАС никогда не признавал ООП («Организацию освобождения Палестины»), считая саму организацию и ее лидера Ясира Арафата склонными к компромиссу с Израилем, в то время как в программном документе ХАМАС прямо сказано: «Нет иного решения палестинского вопроса, иначе как путем джихада». ХАМАС имеет военизированное крыло – «Бригаду Изз ад-Дин аль-Кассам», активно участвовал в интифаде (восстании), начавшемся в 2000 году, и несет ответственность за гибель многих сотен граждан Израиля, ставших жертвой террористических акций боевиков-смертников (шахидов).

На парламентских выборах в январе 2006 года ХАМАС победил, получив 74 места из 132 и оттеснив на второе место главную группировку в ООП – ФАТХ («Движение за национальное освобождение Палестины»). Этот успех во многом объяснялся тем, что члены ХАМАС активно помогали населению, строили школы и больницы, создавали кассы взаимопомощи и т. д. После выборов ХАМАС сформировал правительство во главе с одним из своих лидеров Исмаилом Хание, но уже через два года противоречия между ХАМАС, доминировавшим в секторе Газа, откуда Израиль вывел свои войска еще в 2005 году, и ФАТХ, пользовавшимся поддержкой большинства населения на территории Западного Берега, переросли в секторе Газа в вооруженный конфликт. Одержав победу, ХАМАС стал единоличным властителем в Газе. Лидер движения Халед Машааль живет в Сирии.

Стремясь продемонстрировать свое отличие от «умеренного» и «капитулянтского» ФАТХ, ХАМАС стал наносить ракетные удары по Израилю, что привело к операции «Литой свинец» в конце 2008 года, в ходе которой израильская армия вошла в Газу и нанесла большой ущерб как военной структуре ХАМАС, так и экономике сектора в целом.

На Западе ХАМАС считается террористической организацией, с которой Евросоюз официальных контактов не имеет. Российское руководство придерживается иного мнения, и Халед Машааль неоднократно приезжал в Москву.

Отец Мосаба, Хасан Юсеф, был одним из основателей и лидеров ХАМАС. Можно себе представить, в какой атмосфере рос мальчик. Обожая и боготворя отца, видя в нем пример для себя, Мосаб, естественно, должен был разделять его взгляды, в первую очередь ненависть к агрессорам, угнетателям, т. е. к израильтянам. Это было общим чувством всего его окружения, и он вспоминает, что когда во время войны в Заливе в 1991 году иракский диктатор Саддам Хусейн, атакованный американцами за свою агрессию против Кувейта, стал обстреливать ракетами Израиль, палестинцы «сошли с ума от счастья». О своем тогдашнем отношении к евреям Мосаб упоминает, замечая, что Коран «приравнивает их к свиньям и обезьянам» (с. 93), хотя на самом деле в Коране этого, разумеется, нет. (Распространенное заблуждение – приписывать создателю Корана, т. е. Аллаху, более поздние нормы и установки; например, Коран предписывает женщинам закрывать не лицо, а только тело до кистей рук и лодыжек, паранджа появилась позднее. За прелюбодеяние Коран велел наказывать ударами плетью, а не избиением камнями. Но сейчас многие мусульмане убеждены в том, что самые жестокие, изуверские правила исходят именно от Корана.)

Как пишет Мосаб, отец «без тени сомнения отдал бы приказ о нанесении ядерного удара по Израилю, но никогда не высказывался против еврейского народа» (с. 93). Каким же странным, извращенным сознанием надо обладать, чтобы ничего не иметь против людей определенной национальности, но быть готовым убить миллионы их! Подобное сознание типично для террористов. Вполне возможно, что человек, взорвавший себя в тель-авивском кафе «Дельфинариум», где был разорван на куски 21 подросток (об этом упоминается в книге Мосаба), тоже сказал бы, что вообще-то он против евреев ничего не имеет.

Постепенно у Мосаба, однако, нарастали и сомнения по поводу благородства и достоинства тех людей, которые шли за его отцом. Прежде всего, он видел происходящее в ХАМАС, в отличие от подавляющего большинства палестинцев, которые могли только слушать речи деятелей ХАМАС. «Даже будучи ребенком, я понимал, что ХАМАС – коррумпированная организация», – пишет он. Это было, конечно, первым разочарованием. Дальше – больше. Опять же потому, что Мосаб находился близко к самому центру движения и все знал, все видел, он ужаснулся той жестокости, с которой боевики относились к своим же соратникам, заподозренным в предательстве. При этом Мосаб знал лучше, чем кто-либо иной, что подозрения в предательстве бывали отнюдь не беспочвенными. «Израильская разведка имела бесчисленное количество шпионов в мечетях, исламских организациях и среди лидеров и не испытывала проблем с вербовкой даже самых опасных террористов» (с. 221). Только благодаря осведомителям израильтяне могли с поразительной точностью уничтожать одного за другим всех лидеров террористических организаций: пущенная с вертолета ракета попадала прямо в автомашину жертвы среди плотного потока уличного движения именно в тот момент, когда человек выезжал из дома. Понять тех, кто разоблачал и наказывал, было легко, но, видимо, именно тогда Мосабу стала приходить в голову мысль, что жестокость, беспощадность, презрение к человеческой жизни – качества, столь характерные для боевиков – членов подпольной террористической организации, становятся неустранимой чертой личности этих людей. Поэтому он пишет: «Что сделали бы палестинцы, если бы Израиль вдруг исчез? <…> Мы бы все равно воевали» (с. 164). И еще одна цитата: «Я понял, что палестинский народ настолько же подавлен своими собственными лидерами, как и израильтянами» (с. 303).

Похоже, день за днем в голове Мосаба укреплялась мысль, что идеал ХАМАС – уничтожение Израиля и создание единой исламской Палестины – недостижим. «Основная идея и цель ХАМАС были иллюзией», – пишет он, уподобляя это движение Сизифу, вечно подвигающему в гору камень (с. 88). И постепенно «сын ХАМАС» созревал для того, чтобы решительно изменить и перевернуть всю свою жизнь. Как всегда, помог, конечно, случай, но был ли он «случайным», если можно так выразиться? Не шло ли все внутреннее развитие Мосаба к тому эпизоду, который радикально изменил его судьбу? Пусть читатель судит об этом сам, тем более что здесь речь идет уже о таких глубинах человеческой психики, о столь неоднозначных и противоречивых процессах, происшедших в душе героя, что единой оценки быть не может. Сам Мосаб формулирует эту страницу своей биографии так: Бог послал мне встречу с Шин Бет, чтобы показать, что «Израиль не был моим врагом» (с. 162). Но ведь Шин Бет – это израильская контрразведка, та самая организация, главной задачей которой является уничтожение арабских террористов, и, связавшись с ней, Мосаб предал своего отца и дело его жизни. Многие – а среди арабов подавляющее большинство – этого ему не простят.

Началась двойная и тройная жизнь Мосаба Хасана Юсефа. «С отцом и другими лидерами я должен был играть роль преданного члена ХАМАС. С людьми из Шин Бет я играл роль израильского разведчика. Дома я часто играл роль отца и защитника братьев и сестер, а на работе – роль старательного трудяги» (с. 251). Мягко говоря, шизофреническая жизнь. Но у Мосаба есть оправдание, кстати сказать, типичное для двойных агентов: сотрудничая с израильтянами, он не только спас от смерти некоторых палестинцев (и главный из них, конечно, его отец), но и предотвратил акции террора, которые, безусловно, привели бы к тому, что с обеих сторон было бы пролито много крови. А те деятели ХАМАС, которые попались или были убиты израильтянами благодаря информации, предоставленной Мосабом, – что ж, они были убийцами.

Может быть, еще важнее другое: отход Мосаба от ислама (по законам шариата вероотступничество карается смертью) и переход в христианскую религию. Это, разумеется, в огромной мере помогло ему пережить, не сойдя с ума, ту трансформацию, которую он сам в своей жизни совершил.

Думаю, читатели перевернут последнюю страницу книги со смешанным чувством. Не будем судить автора. Во всяком случае в искренности ему не откажешь. А для тех, кто интересуется ближневосточной политикой, историей арабо-израильского конфликта и проблемами международного терроризма, книга Мосаба даст много ценного, и не в последнюю очередь в смысле понимания бесконечно сложной человеческой психики.

Георгий Мирский,

российский политолог,

доктор исторических наук

Карта Израиля и оккупированных территорий

LEBANON – Ливан.

SYRIA – Сирия.

Mediterranean Sea – Средиземное море.

Golan Heights (Israeli occupied) – Голанские высоты (оккупированы Израилем).

Galilee – Галилея.

Nazareth – Назарет.

Megiddo – Мегиддо.

Jenin – Дженин.

Nablus – Наблус.

West Bank – Западный берег реки Иордан.

Tel Aviv – Yafo – Тель-Авив – Яффо.

Ramallah – Рамалла.

Jericho – Иерихон.

Betunia – Бетуния.

Jerusalem – Иерусалим.

Bethlehem – Вифлеем.

Gaza Strip – сектор Газа.

Gaza – Газа.

Hebron – Хеврон.

Dead Sea – Мёртвое море.

ISRAEL – Израиль.

JORDAN – Иордания.

Negev – Негев.

EGYPT – Египет.

Gulf of Aqaba – залив Акаба.

От автора

Время линейно, это нить, измеряющая расстояние между рождением и смертью.

События, напротив, больше похожи на персидский ковер: тысячи цветных нитей, сплетенных в замысловатые узоры и картинки. Любая попытка описать события в чисто хронологическом порядке подобна вытягиванию нитей из ковра и раскладыванию их друг за другом, кончик к кончику. Это, возможно, проще, но рисунок будет потерян.

В основу этой книги легли события, выловленные моей памятью из водоворота жизни на оккупированных Израилем территориях и изложенные в том порядке, в каком они происходили – последовательно и одновременно.

Чтобы дать вам некоторые ориентиры и упорядочить арабские имена и термины, я включил в примечания краткую хронологическую справку, словарь и список действующих лиц.

По причинам безопасности я намеренно опустил некоторые детали рискованных операций Службы общей безопасности Израиля Шин Бет. Информация, обнародованная в этой книге, никоим образом не подвергает опасности жизни людей, продолжающих глобальную войну с терроризмом, в которой Израиль играет ведущую роль.

И наконец, «Сын ХАМАС», как и Ближний Восток в целом, – это незаконченная история. Так что я призываю вас держать руку на пульсе и посетить мой блог по адресу: http://www.sonofhamas.com, где я делюсь своими догадками по поводу дальнейшего развития региона. Я также напишу о том, как Господь позаботится о моей книге, моей семье и обо мне самом.

– МХЮ

Предисловие

Мир на Ближнем Востоке был Священным Граалем для дипломатов, премьер-министров и президентов на протяжении более чем пяти десятилетий. Каждое новое лицо, появляющееся на мировой политической арене, считает, что именно ему удастся разрешить арабо-израильский конфликт. И каждый терпит поражение, такое же сокрушительное и бесповоротное, какое постигло и всех его предшественников.

Дело в том, что лишь немногие представители западного мира могут приблизиться к пониманию Ближнего Востока и его народов. Но я могу – в силу своего уникального положения. Понимаете, я сын этого региона и этого конфликта. Я дитя ислама и сын человека, обвиняемого в терроризме, и к тому же последователь Иисуса.

До двадцати одного года я познал то, чего не желаю познать никому: крайнюю бедность, злоупотребление властью, пытки и смерть. Я был свидетелем закулисных делишек лидеров Ближнего Востока, именами которых пестрели заголовки газет по всему миру. Я был доверенным лицом высших кругов ХАМАС и участвовал в так называемой интифаде^[1]. Меня держали за решеткой – в застенках самой ужасной тюрьмы Израиля. И, как вы увидите, я принял решение, сделавшее меня предателем в глазах людей, которых я люблю.

Мое малопривлекательное путешествие провело меня через самые темные места и открыло доступ к поразительным секретам. На страницах этой книги я наконец раскрою некоторые из долго хранимых тайн, разоблачающих события и процессы, которые до сего момента были известны лишь горстке людей, предпочитающих оставаться в тени.

Снятие завесы тайны с этих фактов, скорее всего, прокатится волной возмущения по части Ближнего Востока, но я надеюсь, оно также принесет покой и облегчение семьям многих жертв этого бесконечного конфликта.

Сейчас, вращаясь в среде американцев, я обнаружил, что у большинства из них есть много вопросов, но очень мало ответов и еще меньше достоверной информации по поводу арабо-израильского конфликта. Я слышу, например, такие вопросы:

• Почему люди на Ближнем Востоке не могут просто жить?

• Кто прав – израильтяне или палестинцы?

• Кому на самом деле принадлежит земля?

• Почему бы палестинцам не переехать в другие арабские страны?

• Почему бы Израилю не вернуть земли, полученные в результате Шестидневной войны 1967 года?

• Почему так много палестинцев по-прежнему живут в лагерях беженцев?

• Почему у палестинцев нет собственности?

• Почему палестинцы ненавидят Израиль?

• Как Израиль может защитить своих граждан от террористов-смертников и ракетных атак?

Все эти вопросы закономерны, все без исключения. Но ни один из них не затрагивает настоящей, глубинной проблемы. Данный конфликт тянется со времен вражды Сары и Агари, описанной в первой книге Бытия. Однако чтобы понять политические и культурные реалии, не нужно заглядывать так далеко в прошлое, достаточно взглянуть на события, последовавшие за Первой мировой войной.

Когда война закончилась, Палестинские территории – дом палестинского народа на протяжении многих веков – оказались под господством Великобритании. И британское правительство имело весьма оригинальное представление о будущем этой области, отраженное в Декларации Бальфура 1917 года: «Правительство Его Величества с одобрением рассматривает вопрос о создании в Палестине национального очага для еврейского народа».

Ободренные британским правительством, сотни тысяч еврейских иммигрантов, по большей части из Восточной Европы, хлынули на палестинские территории. Столкновения между арабами и евреями стали неизбежными.

Израиль обрел статус государства в 1948 году. Однако палестинские земли остались несуверенными территориями. В отсутствие конституции, поддерживающей видимость порядка, высшей властью становится религиозный закон. А когда каждый волен интерпретировать и приводить закон в действие так, как ему заблагорассудится, рождается хаос. Для внешнего мира конфликт на Ближнем Востоке – это всего лишь перетягивание крошечного клочка земли. Но суть проблемы состоит в том, что пока никто не понял истинного смысла проблемы. В результате лица, ведущие переговоры по всему миру – от Кемп-Дэвида до Осло, продолжают «накладывать гипс на руки и ноги кардиологического больного». Я написал эту книгу не потому, что считаю себя умнее или мудрее великих людей этого столетия. Но мне кажется, Бог дал мне уникальный шанс, позволив посмотреть с разных сторон на конфликт, считающийся неразрешимым. Моя жизнь переходила из рук в руки, подобно этому маленькому участку суши на Средиземноморье, который одни называют Израилем, другие – Палестиной, а третьи – оккупированными территориями.

В своей книге я описываю отдельные важнейшие события и раскрываю некоторые секреты для того, чтобы вы поверили: невозможное возможно.

Глава первая

ПЛЕННИК

1996

Я ехал на своей маленькой белой «субару» по узкой извилистой дороге в направлении главной трассы, по которой можно выехать из Рамаллы, что на Западном берегу реки Иордан. Слегка нажав на тормоз, я медленно подкатился к одному из бесчисленных КПП, которыми усеяны все дороги, ведущие в Иерусалим. «Глуши двигатель! Останавливайся!» – крикнул мне кто-то на ломаном арабском.

Вдруг из кустов выскочили шестеро израильских солдат и окружили мой автомобиль. Каждый из них держал автомат, и дуло каждого автомата было направлено прямо мне в голову.

Волна паники захлестнула меня. Я остановил машину и выкинул ключи через открытое окно. «Вылезай! Быстро!»

Не теряя времени попусту, один из солдат рывком открыл дверцу и выволок меня наружу, швырнув в грязь. Я едва успел прикрыть голову, как меня начали избивать. Я старался защитить лицо, тогда тяжелые солдатские ботинки стали бить по ребрам, почкам, спине, шее, голове.

Двое солдат потащили меня за ноги и втолкнули в КПП, где поставили на колени за бетонным ограждением. Руки туго стянули за спиной пластиковой зубчатой лентой с острыми краями, которые тотчас впились в кожу. Кто-то завязал мне глаза и запихнул в джип, на пол у заднего сидения. Ярость, смешиваясь со страхом, бурлила во мне, пока я гадал, куда меня везут и как долго все это продлится. Мне едва исполнилось восемнадцать, и от выпускных экзаменов в школе меня отделяло несколько недель. И что теперь будет?

После непродолжительной поездки джип сбавил скорость и остановился. Солдат вытолкал меня наружу и снял повязку с глаз. Ослепительный свет ударил в глаза, и я понял, что мы приехали на военную базу «Офер». Израильская оборонительная база была одним из самых крупных и наиболее оснащенных военных объектов на Западном берегу.

По пути к главному зданию мы миновали несколько бронированных танков, накрытых брезентом. Эти жутковатые курганы всегда занимали мое воображение, когда мне доводилось видеть их снаружи, с той стороны ворот. Они были похожи на огромные, неправильной формы валуны.

Внутри здания нас встретил врач, который быстро осмотрел меня, очевидно, с целью убедиться, что я достаточно здоров и смогу выдержать допрос. Должно быть, я был в удовлетворительном состоянии, потому что через пару минут наручники и повязка снова были на мне, и я вновь оказался в джипе.

Когда я попытался кое-как устроиться в малом пространстве, обычно предназначенном для ног пассажиров, крепкий солдат придавил меня ногой в тяжелом ботинке и приставил к груди дуло винтовки М-16. Воздух под сиденьем машины был так насыщен горячими парами бензина, что горло стиснула судорога. При попытке изменить скрюченное положение я почувствовал, как винтовка еще сильнее уперлась в грудь.

Внезапно тело пронзила жгучая боль, пальцы судорожно сжались. Ощущение было такое, будто внутри черепа взорвались ракеты. Должно быть, один из солдат прикладом огрел меня по голове. Прежде чем я успел хоть как-то защититься, он ударил меня снова, еще сильнее, и к тому же попал в глаз. Я попытался отодвинуться, чтобы меня нельзя было достать, но другой солдат, тот самый, что использовал меня как подставку для ног, водрузил меня на место. «Не рыпайся! Пристрелю!» – заорал он.

Но я не мог выполнить его приказ. Каждый раз, когда его товарищ бил меня, я невольно отшатывался от удара.

Под грубой повязкой глаза начинали опухать, лицо онемело. Ноги затекли. Дыхание стало частым и прерывистым. Мне никогда не было так больно. Но хуже физических страданий был ужас из-за того, что я оказался во власти чего-то беспощадного, дикого и бесчеловечного. Разум буксовал, когда я пытался постичь мотивы моих мучителей. Я понимаю, когда сражаются и убивают из ненависти, мести, в приступе ярости или даже по необходимости. Но я ничего не сделал этим солдатам. Я не сопротивлялся. Я выполнил все их требования. Я не представлял для них никакой угрозы. Я был связан, с повязкой на глазах, безоружен. Что же было внутри у этих людей, если они получали такое наслаждение от боли, которую причиняли мне?

Я подумал о том, что станет с матерью, когда она узнает, что я арестован. Мой отец уже сидел в израильской тюрьме, и главой семьи был я. Неужели я, так же, как и отец, проведу в заключении месяцы или даже годы? Если так, каково придется матери? Я начал понимать, что чувствовал отец – тревогу за семью и горечь от осознания, что мы волнуемся за него. Когда я представил себе лицо матери, на глаза навернулись слезы.

Я поймал себя на мысли: не станут ли годы моей учебы пустой тратой времени? Если я окажусь в израильской тюрьме, значит, я пропущу предстоящий через месяц экзамен. Бесчисленные вопросы и восклицания роем носились в моей голове, несмотря на удары, которые продолжали сыпаться: «Почему вы бьете меня? Что я сделал? Я не террорист! Я просто подросток. Зачем вы делаете мне больно?»

Я почти уверен, что несколько раз терял сознание, но когда приходил в себя, солдаты все еще были рядом и продолжали избивать меня. Единственное, что мне оставалось, – кричать. Вдруг я почувствовал, как желчь поднимается по задней стенке гортани, меня тут же стошнило, и я весь перепачкался собственной рвотой.

Теряя сознание, в полуобморочном состоянии я с горечью подумал: «Это конец? Неужели я умру, так толком и не начав жить?»

Глава вторая

ЛЕСТНИЦА ВЕРЫ

1955–1977

Меня зовут Мосаб Хасан Юсеф. Я старший сын шейха Хасана Юсефа, одного из семи основателей движения ХАМАС. Я родился на Западном берегу реки Иордан, в городе Рамалла, и принадлежу к одной из наиболее религиозных мусульманских семей на Ближнем Востоке.

Моя история начинается с моего деда, шейха Юсефа Дауда, который был религиозным лидером, или имамом, деревни Аль-Джания, расположенной в той части Израиля, которая в Библии называется Иудея и Самария. Я обожал своего деда. Его мягкая белая борода щекотала мою щеку, когда он крепко обнимал меня, и я мог часами сидеть, слушая звук его приятного голоса, монотонно нараспев повторявшего азан – исламский призыв к молитве. Возможность наблюдать за этим мне представлялась часто, поскольку мусульмане совершают этот обряд пять раз в день. Красиво призывать людей на молитву и читать Коран вовсе не простое дело, но когда это делал мой дед, звук его голоса был завораживающим.

В детстве некоторые певчие сильно раздражали меня, и порой мне хотелось заткнуть себе уши. Но дедушка был страстно увлеченным человеком, когда он пел, слушатели погружались в глубокий смысл азана. Он верил в каждое слово.

Во время иорданского правления и израильской оккупации в Аль-Джании проживало около четырехсот человек. Местные жители этой маленькой деревушки мало интересовали политиков. Притаившаяся среди пологих холмов в нескольких километрах к северо-западу от Рамаллы, Аль-Джания была очень живописным и поистине прекрасным местом. Рассветы окрашивали окрестности всеми оттенками розового и фиолетового. Воздух был чист и прозрачен, и с вершины любого холма можно было увидеть раскинувшееся вдали Средиземное море.

Каждое утро, к четырем часам, дедушка шагал в мечеть. Закончив утреннюю молитву, он со своим маленьким осликом уходил в поле: обрабатывал землю, ухаживал за оливковыми деревьями и пил свежую воду из ручья, протекавшего по склону горы. В то время никто и понятия не имел о загрязнении воздуха, потому что на всю Аль-Джанию был только один автомобиль.

Дома дедушку поджидал нескончаемый поток просителей. Он был больше, чем имам, – для жителей деревни он был всем. Он молился над каждым новорожденным и нашептывал азан в ушко ребенку. Когда кто-нибудь умирал, дедушка омывал и умащивал тело, а потом окутывал его погребальным саваном. Он их женил, он же их и хоронил.

Мой отец, Хасан, был его любимым сыном. Даже когда отец был совсем маленьким, еще до того, как это стало его обязанностью, он регулярно ходил с дедом в мечеть. Никто из его братьев не любил ислам так, как мой отец.

При поддержке деда отец научился петь азан. Как и у деда, у него были голос и страсть, на которые отзывались люди. Дед очень гордился своим сыном. Когда отцу исполнилось двенадцать, дед сказал: «Хасан, я вижу, ты проявляешь интерес к Богу и исламу, поэтому я собираюсь послать тебя в Иерусалим изучать шариат». Шариат – это исламский религиозный закон, который регламентирует повседневную жизнь – от семьи и гигиены до политики и экономики.

Хасан ничего не знал ни о политике, ни об экономике. Он просто хотел быть таким, как его отец. Он хотел читать и петь Коран и служить людям. Но ему предстояло узнать, что его отец был гораздо больше, чем пользующийся доверием религиозный лидер и шейх.

Поскольку ценности и традиции всегда значили для арабов куда больше, чем правительство, конституция и суды, мужчины, подобные моему деду, часто становились высшим авторитетом. Слово религиозного лидера было законом, особенно в тех районах, где светская власть была слаба или коррумпирована.

Отца отправили в Иерусалим не просто изучать религию – дед готовил его к правлению. В течение следующих нескольких лет мой отец жил и учился в Старом городе Иерусалима, рядом с мечетью Аль-Акса – культовым зданием с золотым куполом, которое визуально определяет профиль Иерусалима в глазах большинства людей в мире. В восемнадцать лет отец закончил обучение и переехал в Рамаллу, где сразу получил должность имама в мечети в Старом городе. Исполненный страсти служения как Аллаху, так и его народу, отец был рад начать работу здесь, подобно тому, как его отец начинал работать в Аль-Джании.

Но Рамалла и Аль-Джания несравнимы. Первая – суетливый город. Вторая – маленькая сонная деревушка. Когда отец впервые вошел в мечеть, он был шокирован, увидев в ней лишь пятерых стариков, ожидавших его. Все остальные, как оказалось, сидели в кафешках или кинотеатрах, напиваясь и играя на деньги в азартные игры. Даже мужчина, который пел азан в соседней мечети, принес микрофон и шнур из минарета, чтобы он мог продолжать следовать исламским традициям, не прерывая карточной игры.