Текст книги "Вавилонские младенцы"
Автор книги: Морис Дантек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 36 страниц)
36
Горский несколько долгих секунд неподвижно смотрел на экран, который стал черным, с полосками помех по краям. В центре переливались оттенки серого. Послание, принятое спутниковой антенной, наполовину состояло из нечитаемых символов.
Горский закрыл глаза: «Вот подонки!» Потом обвел взглядом Маркова (всклокоченные волосы, слипающиеся глаза) и Власьева, высокого рыжего парня в бесформенной штормовке, руководителя первоклассной команды хакеров, прибывшей прямо из Новосибирска менее недели тому назад. Они не теряли времени даром.
Чуть раньше Власьев разбудил Маркова.
Было четыре утра, и Марков сначала послал его куда подальше. Но Власьев проявил настойчивость и показал ему запись. Марков помчался поднимать босса с постели.
– Покажите еще раз, – раздраженно бросил Горский.
Во время первого просмотра Власьев молчал. Когда диск завертелся во второй раз, он заерзал, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
– Мы перехватили этот разговор вчера днем, но нам понадобилась почти вся ночь на то, чтобы расшифровать.
На экране бушевали помехи.
– Часть картинки была утеряна при перехвате сигнала, ведь нам пришлось пользоваться только тем, что было под рукой, – объяснил Власьев извиняющимся тоном.
Когда большую часть экрана заняло дрожащее голубоватое изображение, Горский взмахом руки велел ему заткнуться.
Расслышать что-либо в первые тридцать секунд записи было невозможно, а качество картинки оставалось отвратительным. Но Власьев выполнил отличную работу при помощи «того, что было под рукой». «У этого парня отличное будущее», – подумал Горский после того, как звук наладился, а изображение стабилизировалось.
Он снова стал слушать диалог, в прошлый раз под действием первого всплеска эмоций он запомнил не все детали.
За пеленой «электронного снега» доктор Уолш разговаривал с женщиной, которой на вид было около тридцати пяти лет. Пепельно-белые волосы с серебристым отливом, серо-зеленые глаза, холодные, как воды арктического океана. Она была еще красива, но ее лицо напоминало металлическую маску и было почти невыносимо суровым.
– Я… я… – мямлил доктор Уолш. – Мы приняли все необходимые меры предосторожности, уверяю вас… Зародыши не…
– Зародыши! – завопила женщина, явно находившаяся на грани истерики. – Богохульство! Противоестественное явление! И что же вы можете сказать по этому поводу?
– Зародыши не пострадали, госпожа. Уверяю вас, даю слово биолога…
– Слово биолога?! – холодно перебила его блондинка. – С самого начала этого предприятия вы снова и снова отрекались от собственных обещаний, и провалы сменялись катастрофами.
– Повторяю, зародыши не…
– Замолчите! – заорала женщина, вложив в этот вопль всю свою ярость. – Заткнитесь, идиот, старый бездарный филин! Какая разница, повреждены зародыши или нет, если их носительница неизвестно где!
– Поверьте, я искренне сожалею, но это уже за пределами моей компетенции.
– Пределы вашей компетенции ничтожны. Все идет не так с тех пор, как мы решили обратиться к вам.
– Разве в этом виноват я? – пронзительно выкрикнул доктор. – Разве я виноват? Вовсе не я сбил ваш самолет или уби…
– Заткнитесь, старый кретин. Организация, которая отвечает за сопровождение груза, оказалась еще более никчемной. Но с помощью других структур мы смогли завершить первую фазу операции. Ставлю вас в известность, что с этой минуты мы считаем наш договор расторгнутым. Полностью.
– Постойте…
– Я не собираюсь медлить ни секунды. И обратите внимание, что разрыв соглашения влечет за собой ряд окончательных, не подлежащих пересмотру решений.
Короткая пауза, электронный треск.
– Что это значит? – обеспокоенно спросил Уолш.
– Ровно то, что я сказала, доктор. Вы не получите больше ни единого цента. И знаете, что еще? По моим расчетам, сделанная работа станет компенсацией за убытки, понесенные нами в результате невероятного хаоса, в котором виновата ваша «контора».
– Что… Как?.. Постойте! Что вы делаете, госпожа?
– Мы делаем то, что должны, старое ничтожество! – с новой силой завопила женщина. – Что касается девки, ей недолго бегать от нас. Мой кибернетический астролог высказался совершенно определенно.
– Нет… – простонал доктор. – Что вы наделали, боже мой, что вы наделали?! – жалобно твердил он.
– Заткнитесь, старая плаксивая развалина. Наши связные все уладят. Доброй ночи и прощайте, доктор Уолш. Не пытайтесь связаться со мной. Это бесполезно: меньше чем через минуту мой канал будет защищен абсолютно новой системой кодирования сигнала.
Экран стал черным.
Горский вздохнул. Сердце сбилось с ритма, почти остановилось. Ощущение неминуемой катастрофы охватило его так же сильно, как и после первого просмотра записи.
– Вот подонки! – снова процедил он сквозь зубы.
Горский перевел дух. На это потребовалось больше времени, чем обычно. Он повернулся к Власьеву:
– Какого числа состоялся этот разговор?
Власьев почесал за ухом и снова поерзал в кресле, прежде чем ответить:
– Ну… Нам не удалось восстановить эту часть сигнала. Но кое-что все-таки известно.
– Так объясните, – раздраженно бросил Горский.
Власьев нервничал:
– Это технический вопрос и…
– Я не идиот, Власьев, и понимаю, как работает компьютер, будь он неладен.
– Хм… да, конечно. Мы… Что ж, ладно. На самом деле мы перехватили этот диалог не напрямую. Это было бы попросту невозможно, ведь теоретически любой из собеседников мог бы засечь нас… Но я заметил в искусственной нейронной сети Интранет, принадлежащей доктору, новый, чрезвычайно хорошо защищенный сектор. Вчера днем мне удалось взломать эту сеть… Я скопировал запись с частичной потерей данных, которые попытался восполнить, насколько это было в моих силах. Исходя из того, что мне удалось увидеть в кодах доступа, интересующий нас сегмент сети был создан примерно неделю назад и в нем хранился только этот файл.
– За неделю до вашего вторжения?
– Да. Поймите, точной даты нигде нет. Но, благодаря своему опыту, я могу предположить, что, судя по структуре антивирусной защиты, этот файл создан совсем недавно. Вот почему я говорю: неделю назад. Точнее, от одного дня до недели. В наше время любой файл подвергается атаке со стороны какого-нибудь вируса в первые же мгновения после появления в Сети. Вот почему я сумел взломать его без каких-либо проблем. Его защитные механизмы были еще слишком слабы.
«Задача показалась парню слишком легкой», – подумал Горский.
Следовало немедленно этим воспользоваться.
– Отыщите эту славную женщину, – прохрипел он. – Отыщите и покажите мне весь тот бедлам, который творится в ее сети.
Власьев с некоторой заминкой произнес:
– Будет сделано, господин Горский.
Он потребовал, что его оставили в одиночестве. Ситуацию нужно было обдумать.
После инцидента на улице Ривар Горский и Романенко сделали черновой набросок. «Рок-машины» в союзе с какой-то проклятой триадой китайцев решили завладеть грузом Альфа. Но если верить выводам полиции Квебека, вторая банда, состоящая из «Ангелов Ада» и русско-американских мерзавцев, вмешалась перед самым появлением сил правопорядка. Эта славная компания мимоходом изрешетила двух полицейских в проезжавшей мимо патрульной машине.
Запись разговора, добытая Власьевым, кардинально меняла представление об истинном положении дел. Дом атаковали вовсе не «Рок-машины», а «Ангелы Ада». «Ангелы Ада», работавшие на ноэлитов. Вот черт!
Горскому не нужно было в третий раз пересматривать запись, чтобы детально обрисовать положение дел. Женщина, с которой говорил Уолш, была его клиенткой с «другого-конца-мира». И она полностью слетела с катушек. Она обожглась на первом провале, когда кто-то сбил над Сахалином один из ее самолетов, а не поддающиеся контролю события, которые привели к бегству Мари Зорн, окончательно добили ее. Она приказала уничтожить всю команду без исключения. По-настоящему чокнутая тетка.
Горский знал Кочева. Он не станет, дрожа от страха, распевать «Star Spangled Banner»[136]136
«Звездно-полосатый флаг» (англ.).
[Закрыть] и тем более «O Canada, terre de nos aieux».[137]137
«О Канада, земля наших предков» (англ.).
[Закрыть] Он не простит уничтожения двух десятков своих лучших людей и постарается восстановить свою репутацию, и самым жестоким образом. Русско-американская мафия приготовилась к прыжку, ожидая, пока уляжется шумиха и полиция успокоится. Когда это произойдет, парни Кочева без промедления займутся мисс Белобрысой. На пути к своему нынешнему относительно автономному существованию Квебеку удалось избежать гражданской войны. Кочев предаст его огню и мечу, чтобы показать всем, с кем здесь нужно считаться.
Главная задача состояла в том, чтобы удержать за собой инициативу – краеугольный камень любой военной победы. Ведь Горский знал, что уже много дней назад полностью утратил контроль над событиями. Момент для реагирования, как и дом, где жила команда Торопа, исчезли в пламени огнемета.
Возможностей для маневра у Горского было не больше, чем у нефтяного супертанкера в ванне. За людьми Кочева бдительно следила полиция. Поэтому, насколько знал Горский, операции по поиску девушки были сведены к минимуму. И если в ближайшие дни давление со стороны правоохранительных органов усилится, эти поиски на некоторое время будут полностью прекращены.
Как следовало из последних сообщений Романенко, Торопу, судя по всему, удалось уцелеть, но связь с ним была потеряна. Полковник утверждал, что наемник, вероятно, пережидает нынешнюю бурю, после чего постарается связаться с ним. «Это благоразумно», – сказал он.
Сидя в одиночестве в своей гостиной, Горский долго обдумывал ситуацию. Как сообщали в полиции Квебека, последние анализы показали, что некие Ребекка Кендал и Джеймс Ли Осборн, проживавшие в квартирах 4067 и 4075, убили друг друга. Полиция восстановила ход событий и пришла к выводу, что мужчина произвел три выстрела из гранатомета, один из которых смертельно ранил женщину. Однако она успела прошить противника автоматной очередью, когда он вошел в комнату, чтобы добить ее.
А Тороп каким-то чудом пережил весь этот бедлам.
«Нет. Это вовсе не благоразумно, – подумал Горский. – Здесь кроется что-то другое».
Позже, еще раз оценив все имевшиеся у него возможности, он решил действовать.
Первое: мобилизация.
Он позвонил Маркову и приказал немедленно связаться с парнями в Новосибирске. Нужно срочно создать небольшую ударную группу, готовую в случае тревоги быстро добраться до Чингизских гор. Эта группа будет сосредоточена на даче под Семипалатинском и станет ждать дальнейших приказов. Горский выразил пожелание, чтобы в ее состав обязательно вошли братья Петровские.
Второе: планирование.
И прежде всего, обработка поступающей информации. Перед тем как запустить их в оборот, следовало определить, кто и что должен знать. Мисс Белобрысая позвонила Уолшу примерно десять дней назад, почти сразу после атаки на здание. С тех пор доктор не покидал лаборатории и сменил замок на входной двери. Над ней постоянно мигала красная лампочка, указывая на то, что Уолша нельзя беспокоить ни по какому поводу. Доктор скрывался в своем убежище. Он явно сдрейфил.
И имел для этого все основания. Горский мог позволить ему побыть в безопасности еще сорок восемь часов, но затем он прижмет Уолша. Он пригласит его на обед. Старый брюзга, естественно, будет упрямиться, но все-таки придет. Тогда Горский покажет ему короткий, но веселый фильм. После которого начнется серьезный разговор.
Третье: оставался главный вопрос – какие действия следует предпринять в отношении Мари Альфа?
Мисс Белобрысая определенно желала избавиться как от нее, так и от ее потомства. Девушка больше не стоила и ломаного гроша. Она – шизофреник. Что бы она ни рассказала, в это будет трудно поверить. Тем не менее риск оставался: она видела комплекс в Чингизских горах, знала о существовании Горского и его сети в Новосибирске.
Мари Альфа представляла собой опасность.
Рано или поздно ее нужно будет устранить.
37
Ангел-убийца теперь сопровождал ее постоянно. Он исчезал только на время короткого сна и снова появлялся, стоило Мари проснуться. Он возникал в своем новом обличье – как героиня «черной серии»,[138]138
Популярный во Франции жанр детективных романов-сериалов.
[Закрыть] террористка из Симбионистской армии освобождения или Красной армии, амазонка партизанской войны, ведущейся в городских условиях, но исключительно в воображении.
Этой ночью девица в черном берете с кокардой в виде пары сплетенных змей явилась через полчаса после того, как Мари легла спать. Она задремала, но приступ бессонницы так и не позволил ей заснуть по-настоящему. Архангел сидел в кресле, которое стояло возле окна. Серебристо-голубой луч луны освещал половину его лица, подчеркивая его двойственность сущность – двуликого херувима-демона, тьму, смешанную со светом.
– Ты только что едва спаслась из пасти чудовища… В эту самую минуту бивалентный центр ДНК переживает хрупкую биологическую трансформацию. В ближайшие несколько недель по вашему человеческому восприятию времени ты будешь предоставлена сама себе. Отныне, согласно действующим законам, которые управляют ходом земных дел, следует говорить о программе развития зародышей. Вскоре начнутся великие преобразования. Тебе и бивалентному центру ДНК надо укрыться в надежном месте. Ничто не должно помешать цепочке мутаций.
– Конечно не должно, – ответила Мари, как насекомое, управляемое велением могущественных биохимических процессов.
– Хотя центр ДНК и способен предвидеть объективное направление развития событий на оси времени, равно как и множество других вещей, он не может непосредственно заниматься тем, каким образом отдельно взятый индивид (его носитель – в данном случае это ты) улаживает свои отношения с окружающей средой и тем хаосом дарвинистского типа, который люди называют Историей. Наши переговоры вскоре прервутся, и надолго. Больше не будет возможности прислать ни меня, ни этого клоуна Элвиса Пресли. Ты останешься одна, предоставленная сама себе, а процесс мутации достигнет огромных масштабов. Тебе нужно найти надежное убежище.
– Но… как? Я ничего не знаю об этой…
– Моя обязанность как раз состоит в том, чтобы дать тебе необходимые сведения, глупая! – сурово перебила ее юная террористка. – Если бы в свое время я хныкала так, как ты сейчас, то не смогла бы более трех дней скрываться от политической полиции.
– Какой политической полиции?
– Неважно, – ответила женщина. – Ты должна вызубрить назубок мои инструкции и следовать им буквально. Центр ДНК сумел классифицировать шаманские знаки, повторявшиеся в твоих снах.
– Что за знаки?
– Это сложная и странная штука. Запомни хорошенько каждую деталь. Мне сообщили, что ты обладаешь великолепной памятью, по крайней мере между кризисами амнезии. Так что заруби на носу вот что: сначала появляется Сокол-вестник из мифологии гуронов. Он держит в когтях пучок молний, как на американской военной эмблеме. Это очень могущественный шаманский знак. Как утверждает центр ДНК, сдвоенная молния – это прямое переложение сдвоенной спирали. Это означает, что данный знак жизненно важен для тебя и для осуществления антропогенной программы.
– Антропогенной программы?
– Ритм развития определенных событий задается чем-то вроде аттрактора[139]139
Аттрактор, в физике: точки пространства динамической системы, к которым она стремится с течением времени.
[Закрыть] в рамках детерминистского хаоса на оси времени. Речь идет о конкретных событиях, точная форма и происхождение которых специфична для истории каждого биологического вида, Мари. Но этот алгоритм исторического развития подразумевает обязанность регулярно отвечать на аналогичные вызовы. Вид должен уметь вовремя предугадать, какие адаптации остро необходимы для его выживания.
– Но я-то что могу здесь поделать? – произнесла Мари.
Ангел в обличье девицы в черном берете расхохотался:
– Что ты можешь? Разве ты не понимаешь? Ты можешь абсолютно все. Все. И это вполне естественно, Мари. Ведь ты – то самое совпадение ритма развития биологического вида с флуктуациями активного хаоса, ты – необходимое изменение. Ты… и особенно создания, которых ты носишь в себе.
Мари несколько долгих секунд молча разглядывала ангела.
– Кто они такие на самом деле? – в конце концов вырвалось у нее. Ее голос был еле слышен.
– Бивалентный центр ДНК не разрешил мне…
– Как вы меня достали со своим бивалентным центром ДНК! Если со мной должно что-то произойти, если трансформация только началась и я буду предоставлена сама себе на протяжении многих недель, я должна знать! Я должна знать, о чем идет речь!
Ангел в женском обличье с досадой завернулся в черный кожаный плащ:
– Я… я не могу! Впрочем, у меня и нет такой информации.
– Вы знаете достаточно, чтобы сообщить мне главное. Раз уж вы – мой ангел-хранитель, прекратите юлить и скажите все как есть. Что это за бивалентный центр ДНК, чтоб ему провалиться? Кого в действительности засунули мне в живот?
Ангел в черной коже пронзил ее взглядом голубых глаз, ясных как ключевая вода:
– Что они вам сказали?
Мари подавила легкую дрожь. Было время, когда за двадцать пять тысяч долларов она согласилась бы на все что угодно. Даже на перевозку органов для трансплантации, которые вырезают из трупов в подпольной клинике (их производство поставлено на поток) и на время вживляют в организм курьера.
– Мне сказали, что я повезу некое живое существо, запрещенное Унополом. Сказали, что я должна подождать около трех месяцев, потом мной займется специализированная медицинская бригада. Она примет у меня роды прямо на месте.
– Они вам солгали.
– Так я и думала. В чем?
– Во всем. Роды состоятся только через девять месяцев. Нормальный срок беременности у людей.
Мари позволила словам ангела, одетого в черную кожу, затопить свинцом весь мир, все ее существо, подобно ливню из смертоносных пуль.
Впрочем, в глубине души она всегда это знала.
* * *
– Эпоха Великих Бурь только начинается, – сказал ему старик тем же вечером, когда состоялся «эксперимент», жуткий опыт. – Белые люди скоро поймут, чем им грозит разорение планеты.
Тороп ничего не ответил. Он понимал, что любые слова были бы здесь неуместны.
– Хаос природных стихий будет выгоден для нас. Дух Ветра вскоре нарушит жизнь людей, но для вас он послужит скакуном. Он поможет совершить миссию, предначертанную вам, белый человек.
Тороп согласился, машинально кивнув.
Старик засмеялся. Его лицо сморщилось, как гармошка пневматического механизма. Ритуальные браслеты на запястьях пришли в движение. Амулеты – ловцы снов, подвешенные на поясе, затряслись в такт колыханию живота.
– Знаете, – произнес старик, – было бы так легко разыграть перед вами роль старого индейского колдуна, который в курсе всех тайн Вселенной и пытается произвести впечатление на бледнолицего. Как вы уже поняли, наше братство давно перешагнуло через этнические различия. У меня тоже есть телевизор, и я смотрю прогноз погоды. Циклон Джефферсон только что опустошил Флориду. Менее чем через сутки проливные дожди и исключительно мощные порывы ветра разорят всю восточную часть континента – от дельты Миссисипи до эстуария реки Святого Лаврентия. Впрочем, правда и то, что я верю, мы все верим: этот циклон, как и прочие тайфуны и ураганы нынешнего года, – всего лишь знамение. Отныне шторма станут сменять друг друга непрерывно, а реки, благодаря проливным дождям, выйдут из берегов. В то же самое время огромные ледники на полюсах планеты растают почти целиком… Океан затопит весь мир, а нескончаемые ветра принесут с собой небывалые по силе грозы. И небеса погрузятся во тьму.
Тороп вздохнул, но ничего не сказал. Он слышал подобные речи уже много дней. И ему не удавалось с ними смириться. Но он был не в том положении, чтобы протестовать.
Старый индеец пальцем начертил несколько знаков в еще теплом пепле от потухшего костра. Языки пламени, вырывавшиеся из наполовину прогоревшего полена, освещали черты его лица. Типично индейского, если следовать критериям Торопа, – нос с горбинкой, матовая кожа, но при этом голубые глаза – верный признак метиса.
– Предсказание выглядит чрезвычайно ясным: «Человек с другого края мира, воин-одиночка, оседлает Дух Ветра и поможет Посланнице воссоединиться со своими».
Тороп едва не расхохотался, но сумел сдержаться.
– Я? – произнес он. – Вы шутите.
Старик ничего на это не ответил. Лишь покачал головой и мимикой лица изобразил неудовольствие, снова разводя пламя, которое тлело под поленом.
Через пару секунд он пальцем начертил другие знаки на теплом пепле, окружавшем очаг.
– В этом ваша проблема, белые люди. Вы не верите тому, что невидимо. Вам сначала требуются какие-нибудь невероятные инструменты, чтобы вы наконец начали выдвигать правильные гипотезы…
Тороп невольно ответил вымученной улыбкой. Он не был убежденным рационалистом. Тороп знал себя достаточно хорошо, чтобы с большей или меньшей точностью определять собственные неосознанные побуждения, чувственные желания или Символический смысл своих поступков. Поэтому он вовсе не считал себя готовым принять первое же религиозное учение, предложенное в виде набора деталей для сборки.
Он всегда выдвигал несколько категоричных требований.
Доказательства.
«Цепочки косвенных свидетельств», которые способны выдержать серьезную проверку на прочность.
Именно в этот момент во тьме за спиной Торопа раздался голос, который позволил ему получить несколько аргументов для того, чтобы сформулировать ответ.
– Дядюшка Барибал, вам прекрасно известно, что наши инструменты чрезвычайно важны для продолжения программы. Прекратите прикидываться дикарем.
Старик усмехнулся.
Тороп медленно обернулся и увидел какую-то фигуру. Она подошла к кругу света и села на корточки на границе очага, обложенного камнями.
Еще один индеец. Тороп видел его накануне, «хозяева» наскоро познакомили их. Его зовут Черепаха Джонсон.
Он был молод, лет тридцати на вид. Через несколько минут Тороп обнаружил, что Черепаха Джонсон прекрасно интегрирован в западную цивилизацию, получил университетское образование и наверняка работает в одной из передовых отраслей промышленности.
Тем не менее он тоже входил в братство.
– Дядюшка Барибал, почему не объяснить ему, как именно все произойдет?
– Ба! – ответил старик. – У него будет достаточно времени, чтобы увидеть это собственными глазами.
Черепаха Джонсон покачал головой и улыбнулся. Начертил палочкой какие-то знаки в пепле. Посмотрел на Торопа своими темными глазами:
– Пора. Они прибыли.
Тороп ничего не сказал. Он почувствовал, как его сердце резко набирает обороты, как будто кто-то до упора вдавил педаль акселератора в пол. И услышал шум открывающихся пневматических дверей. Он донесся с другого конца Хаосферы – двух верхних этажей, отданных в безраздельное владение механико-биологическому миру, который размножался здесь без каких-либо ограничений.
Тороп знал, что пришло время познакомиться с «Шерпами» – теми, кто вел незримую работу за кулисами этого сверхъестественного театра.
Старик с синими глазами подтвердил, что подопечный готов: он очистился от всех дурных помыслов и может участвовать в эксперименте начиная с этой ночи.
Тороп встал. Молодой индеец уже ушел вперед. Он пробирался среди машин и растений, которые казались их живым продолжением.
* * *
Тороп слушал, как дождь барабанит по крыше здания, и разглядывал двух стоявших напротив мужчин. Чуть в сторонке Черепаха Джонсон готовил свою смесь, сидя на корточках в свете небольшого газового фонаря. Оба незнакомца находились по разные стороны металлического шкафчика, на котором возвышалась некая черная луковицеобразная форма, подключенная к суперсовременному ультраплоскому монитору. На нем мерцали световые пятна с постоянно менявшимися очертаниями. Это была Джо-Джейн – таинственная машина, которую эти люди разработали и с которой Вакс проводил целые часы, запершись в своей мастерской.
Черепаха Джонсон одарил Торопа спокойной улыбкой:
– Вот друзья, о которых мы вам говорили. «Шерпы».
И снова взялся за свой тяжелый труд.
Тороп пристально изучал «Шерпов». Их вид совершенно не соответствовал всему этому месту. Европейцы. Возраст около пятидесяти лет, как и у самого Торопа. Ни малейшего следа татуировок или экспериментальных трансплантатов, например бионического бугорка. Тороп смутно почувствовал, как между ними устанавливается своеобразная взаимная симпатия. Они, без сомнения, знали, что совершенно точно принадлежат к другому столетию и к цивилизации, находящейся на грани угасания.
Самая обычная одежда – легкие спортивные штаны и ветровка с капюшоном. С мужчин потоками струилась вода. Значит, они только что пришли с улицы. Тороп прислушался к доносящемуся с крыши вибрирующему ритму. И уловил нечто вроде отдаленного рокота литавр, используемых всеми богами грозы со времен Сотворения мира. Черепаха Джонсон взглянул на двух мужчин, упорно продолжая свою работу:
– Оно будет готово через двадцать минут… А вам пока стоило бы представиться нашему гостю.
И он указал на стоящего напротив Торопа.
Тип слева, в ветровке «K-Way» из красно-серого горетекса, шагнул вперед, протягивая Торопу руку. Тороп в ответ протянул свою, бионическую. Трансплантат постепенно начинал походить на что-то человеческое. Нужно почаще им пользоваться. Незнакомец и виду не подал, что заметил телесный изъян Торопа.
– Борис Данцик. Извините за недостаток вежливости с нашей стороны, но мы торопимся.
Высокий парень в черном нервно переступил с ноги на ногу. Это движение вызвало какие-то смутные воспоминания у Торопа.
– Да. У нас почти нет времени на то, чтобы все объяснить вам.
Тороп саркастически рассмеялся:
– Ах вот как?! Если вы думаете, что я стану и дальше продолжать эту игру, то лучше воткните себе палец в глаз до самой лопатки, как говаривала моя мамаша. И прежде всего, с кем имею честь?..
Мужчина в двухцветной ветровке сделал шаг в сторону, чтобы представить худого высокого человека в черном. Тот протянул Торопу руку:
– Доктор Артур Даркандье. Я более десяти лет лечил Мари Зорн.
Тороп впился взглядом в нового знакомого.
Когда он читал личное дело доктора Даркандье, похищенное людьми Романенко из электронного архива университета, он видел пару снимков этого человека, вероятно сделанных еще в студенческие годы. С тех пор прошло лет двадцать пять. Парень заметно изменился. Теперь у него были длинные спутанные волосы, густая и кудрявая борода с проседью, придававшая ему слегка безумный вид.
Парня в двухцветном горетексе – метр семьдесят концентрированной энергии, квадратное, волевое лицо, челюстные мускулы, похожие на электрические кабели высокого напряжения, редкие светлые волосы вокруг лысины – Тороп видел впервые в жизни. Его улыбка напоминала ухмылку заядлого кокаиниста, но Тороп подозревал, что ее причиной является иное, более таинственное вещество.
Воцарившуюся тишину нарушал лишь саундтрек к величественному представлению, устроенному природой. На Монреаль обрушился проливной дождь библейских масштабов.
Несколько мгновений они переглядывались и, судя по всему, не знали, что делать дальше. Затем парень в ветровке взял ситуацию в свою руки:
– «Сообщество киборгов» все рассказало нам о вас.
– Тем лучше, – произнес Тороп. – Значит, мне не придется начинать сначала.
– Зато мы должны представиться более подробно. Лучше потерять один час сейчас, чем несколько дней – потом.
Он взглянул на Торопа, затем на Даркандье, после чего посмотрел в сторону кресел из ротанга, которые стояли неподалеку от черной машины, вокруг дорожного сундука, окованного ржавыми полосками стали. Он заменял собой низкий журнальный столик. На соседней колонне, увитой ползучими лианами, медленно ржавела под растительным покровом старая доска для объявлений с явными следами плесени и грибка.
В другом конце комнаты Черепаха Джонсон готовил какое-то пойло на газовой плитке. Она находилась на кухне, напоминающей своим видом космическую станцию. Помещение заполнял запах чая с жасмином.
Данцик сказал:
– Пойдем сядем, так гораздо удобнее разговаривать.
Он взглянул на Даркандье и похлопал его по плечу. Улыбка Данцика напоминала оскал хищника, готового откусить доктору уши.
– Прекрати хандрить, Артур. Уверен, что все пройдет отлично. Когда мы объясним господину Торопу суть проблемы, он, без сомнения, присоединится к нам.
Тороп и Данцик почти синхронно опустились в кресла. Даркандье с недовольным видом последовал их примеру.
С этого конца комнаты Тороп видел, как молодой индеец готовит ритуальные предметы для церемонии и дымным порохом чертит круг на большом квадратном полотнище огнеупорной ткани. В центре круга индеец выложил концентрические овалы из камней и два скрещенных полена.
Тороп снова переключил внимание на сидевших напротив.
Чуть дальше за их спинами тихо урчала черная машина. Ее экран озарял какой-то электронный мираж, освещенный синими всполохами.
Двое собеседников Торопа были совершенно непохожи друг на друга. Даркандье излучал скорбную, горькую ауру, омраченную неведомым для Торопа опытом прошлого или заботами настоящего. Эдакий черный Христос. Данцик напоминал сгусток самопроизвольно вырабатываемой ядерной энергии. Он был воплощением неистощимой силы и железной воли. Тем не менее натренированный взгляд Торопа обнаружил в нем некую тень, трещину, грусть, запрятанную глубоко под многотонной броней.
У них была только одна общая черта. Золотистый загар. Свидетельство длительного пребывания в открытом море. Примета здорового человека, резко дисгармонировавшая с этим больным миром.
Данцик издал нечто похожее на вздох. Казалось, он целиком сосредоточился на какой-то проблеме. Взгляд его на мгновение потерялся где-то внутри него самого.
– Я хотел бы начать с самого начала. Однако сейчас это невозможно, поскольку эта история представляет собой переплетение нескольких причинно-следственных цепочек. Я постараюсь обозначить ее основные пункты. Пожалуй, лучше всего начать с элемента, который собрал нас всех здесь, – я имею в виду Мари Зорн.
– Действительно, отличное начало. Какую же ценность представляет собой эта девушка для вас?
– Не думайте об этом, – ответил Даркандье. – Важно лишь то, что позволит нам быстро приступить к эксперименту.
Тороп поморщился.
Данцик жестом выразил упрек в адрес Даркандье и попытался успокоить собеседников:
– Артур немного резковат. Нельзя сказать, что он страдает от избытка вежливости и умения общаться с людьми. Но он – талантливый исследователь. Именно под его руководством вам предстоит осуществить эксперимент.
– Что за эксперимент? – почти выкрикнул Тороп.
– Вы правы, лучше начнем именно с этого.
Данцик задумался на мгновение, посмотрел на Даркандье и решил, что все сам объяснит Торопу.
Он посмотрел на него и сказал:
– Вы поможете нам отыскать Мари Зорн.
– Вы смеетесь? Я потерял связь с ней в ту ночь, когда произошла бойня. С тех пор прошло уже почти две недели.
Данцик улыбнулся:
– Нам это известно. Но это не имеет или почти не имеет значения. Два дня или даже две недели, этого достаточно, не так ли?
