Текст книги "Кристальный шторм (ЛП)"

Автор книги: Морган Родес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Знаю, родная, ты горюешь. Но боль всегда делает только сильнее, поверь мне.

Клео с ненавистью посмотрела на женщину.

– А вам не кажется, что во мне и так уж много силы?

– О, женщина всегда должна становиться всё сильнее и сильнее перед лицом боли. Если уж ты пытаешься любить и это так тебя ослабляет, хвалю, моя дорогая. Ведь много женщин, пока не состарятся, не могут решиться на неистовое чувство, пылающее в их груди.

– Будто бы вы знаете моё сердце! Но нет. Я для вас такая же тайна, как и вы для меня, Селиа. И это никогда не изменится.

– Ты должна слушать советы, когда их дают тебе, не требуя обратную плату. Тогда и жизнь окажется для тебя в десятки раз проще, – Селиа будто бы и не услышала возмущённого и резкого тона Клео. – В тебе пылает величие, трудно не заметить. Я вижу его в твоих глазах. Эта отчаянная решимость – ты так страстно жаждешь изменить мир… Когда я однажды встретила твою мать, то увидела в ней то же самое, что и в тебе.

– Что? – Клео почувствовала, как её боль волной захлёстывает удивление. – Вы знали мою маму?

– Да, – кивнула Селиа. – Твоя мать была прекрасной женщиной. Такая сильная, такая смелая, такая умная… Редкое сочетание, особенно как для тех, кто происходит из королевского семейства. Да, юные принцы и принцессы всегда испорчены, изнежены, и не имеет значения, из какой страны они родом. А потом из них получаются ленивые короли и королевы, что не желают и палец о палец ударить, чтобы получить желаемое.

– Я тоже была испорченной и изнеженной, – отозвалась Клео. – Именно такой… Точнее слов не подобрать.

– Слабость в тебе сгорела от пламени потери и вызова.

– Да, – согласилась она, – да, оно выгорело во мне. Навеки.

– Пламя позволяет нам освободить место для силы – силы, что прежде не могла добраться до тех уголков души, – Селиа налила виноградный сок в оба бокала, и Клео взяла один из них. – Может быть, этот огонь нужно тушить, а может, напротив, надо, чтобы он горел всё сильнее и сильнее. Без него мы никогда не смогли бы стать тем, кем мы есть.

– Полагаю, – кивнула Клео, – за это действительно стоит выпить.

Она поднесла бокал к губам – но не успела сделать ни единого глотка, прежде чем стекло выскользнуло из её рук и рассыпалось на мелкие осколки, ударившись об пол.

Она обернулась – и увидела короля Гая, что стоял рядом с нею, впрочем, смотрел не на неё, а на его мать.

Клео вскочила на ноги, проигнорировав упавший стул. Король казался таким здоровым, таким сильным, как и прежде…

Гелиотроп. Теперь он был в его руках и уже сотворил чудо.

А она так мучилась в своей комнате, что даже не услышала об этом!

– Бог мой, Гай… – Селиа тоже поднялась на ноги. – Ну разве есть хоть один шанс излечить супругу твоего сына?

– Я видел, что она не сделала ни единого глотка, мама. А ты утоли жажду, покажи, как это – попробовать собственную тёмную магию.

Но Селиа ни глотка не сделала, а, напротив, поставила бокал на стол. Клео смотрела на неё, чувствуя, как жуткое осознание затапливает её мысли.

Виноградный сок был отравлен.

Клео прижалась к стене, чувствуя, как колотится её сердце.

– Ты прекрасно выглядишь, сын мой, – проронила Селиа, не подарив Клео даже ничтожного взгляда.

– Да. Кажется, ты действительно смогла меня вылечить.

– Как и обещала, мой дорогой, – её взгляд потемнел. – А теперь поясни мне, почему же ты смотришь на меня с такой отчаянной ненавистью, а не с любовью…

Он глухо рассмеялся, а в глазах его плескался такой холод, что Клео показалось, будто бы кровь застыла в её венах.

– Что бы случилось, если бы она сделала глоток? – он кивнул на кувшин. – Она бы быстро и безболезненно умерла, или её горло прожигал бы дикий яд, и она кричала бы, как мой отец от своих смертельных снадобий?

– Не уверена, – спокойно отозвалась Селиа, – потому что это каждый раз по-своему реагирует…

– Вы действительно пытались меня отравить? – Клео чувствовала, как её буквально колотило от шока и возмущения.

Селиа только внимательно посмотрела на неё.

– Ты доказала, что ты очень проблемна. Не вижу больше ни единой причины, по которой я должна продолжать позволять тебе ломать спокойствие моей семьи.

– Это не ты должна принимать решения, – прорычал Гай, – а я.

– Мне кажется, ты уже очень часто пытался избавиться от этого гадкого сорняка. Как же трудно бывает уничтожить своё беспокойное дитя, правда?

– Так вы знали… – прошептала Клео, посмотрев на Гая. Одна мысль о том, что она начала доверять Селии, поверила в её слова о силе и храбрости, заставила её содрогнуться от боли. А ведь она почти выпила яд, не подумав даже, что её жизнь в опасности… А если б король не выбил чашку из её рук?

– Я просто знал, – отозвался король. – Всегда знал, – он всё ещё не смотрел на Клео, а вперил взгляд в свою мать. – И я знаю, что ты совершила семнадцать лет назад, мама.

Наконец-то Селиа нахмурилась.

– Не понимаю, о чём вообще ты говоришь.

– Мы можем продолжать играть, мама, но я бы не хотел продолжать… Хватит тратить время на твою бесконечную, гадкую ложь, которой ты заполнила всю мою жизнь.

– Я никогда не лгала тебе, Гай. Я люблю тебя.

– Любишь… – он будто бы швырнул в неё это слово, похожее на пламенную стрелу. – Это ты так называешь, мама? Любовь. Когда я умирал, я наконец-то смог освободиться от множества зелий, и это дало мне возможность ясно увидеть, как ты старательно прикрывала любовью ко мне свою бесконечную жажду власти. Я делал всё, что ты мне говорила, а оставался один только пепел… Ты сказала мне, что любовь – это обыкновенная иллюзия. Или речь идёт только о той любви, которую ты считаешь непригодной?

– Ты ничего не понимаешь? – недоверчиво посмотрела она на его. – Да, иллюзия – иллюзия любви между мужчиной и женщиной. А вот любовь в семье – это вечность! Я тринадцать лет провела в изгнании, и верила, что ты поймёшь, что я всё делаю для тебя. Для тебя – не для себя, ежели ты не заметил! И ты появился тогда, когда тебе было это нужно… Я ведь не спросила ничего, я молча бросилась спасать твою жизнь!

– Я знаю, что ты совершила. Знаю, что ты виделась с Еленой незадолго до её смерти, – его голос звучал всё тише и тише. – Ты беспокоилась, что я могу к ней вернуться, пусть она ни разу не ответила ни на одно моё письмо. А знаешь, почему? Наверное, по той причине, что все письма ты отбирала. А она ни разу не получила ни единой строки от меня, верно?

Клео не могла сдвинуться с места, не могла вдохнуть воздух. Она знала, что всё это не предназначалось для её ушей, но не могла просто так спрятаться и не слушать.

Селиа бросила взгляд на Гая, такой, как смотрит сквозь стекло очков учёный на десятилетнего мальчишку.

– Я всегда пыталась защитить тебя, и от глупых решений в том числе, ведь ты ставил под угрозу свою власть! Конечно, я знала, что ты в очередной раз рвёшься к ней. Ты в двадцать пять лет был таким же глупым, как и в семнадцать!

Он только медленно, устало склонил голову.

– А ей ты тоже предложила виноградный сок? Но ей больше нравился сидр. Пряный яблочный сидр, обязательно тёплый.

Селиа не проронила ни единого слова.

– Ты не должна была её отравлять. Я к ней идти не собирался. Моё сердце уже успело почернеть, так что, она не приняла бы меня таким – особенно тогда, когда у неё такая совершенная жизнь, такая совершенная семья… А ещё я знаю, что не существовало никакого проклятья мстительной ведьмы, что убила её в тот же день. Это ты.

Клео почувствовала отчаянную дрожь – её будто бы толкали в какую-то страшную, бездонную пропасть.

– Вы убили мою мать… – прошептала она. – Отравили её…

– Яд должен был убить не только её, но и её ребёнка, – покачала головой Селиа. – Но она была на слишком позднем сроке. Её смерть казалась такой естественной, учитывая то, как трудно ей было выносить Эмилию… Знаю, что Корвин считал, что это его вина – что её прокляла ведьма, с которой он удовлетворил свою похоть. Разумеется, я принесла ей яблочный сидр… О, это так странно, ведь я об этом никогда прежде не задумывалась. Но, дорогой, не переживай, она не страдала. Она ускользнула. Тихо, мирно ушла в лучший мир.

– Ты лжёшь! – прошипел Гай. – Я слышал, как она сильно страдала, прежде чем смерть не забрала её!

– Это просто глупые слухи.

Холодная ненависть в его глазах будто бы обратила весь мир в отчаянный лёд.

– Я уйду. Я хочу уйти и больше никогда в своей жизни тебя не видеть.

Селиа только покачала головой.

– Ты не можешь быть таким слепым! Ты должен видеть, что я всё сделала для тебя. Для тебя, мой милый Гай! Ведь я тебя люблю, я всегда так сильно тебя любила… И ты – моё идеальное дитя, рождённое для величия. Мы с тобой будем править миром, как всегда хотели…

– Убирайся! – повторил он. – Убирайся, или я тебя убью!

– Нет, мой милый… Я не могу тебя оставить. Не сейчас и не так…

– Уходи! – его голос обратился рёвом, и он стукнул кулаком по столу с такой силой, что Клео ждала, как он расколется на части.

Селиа гордо вскинула подбородок.

– Ты простишь меня, когда поймёшь, что никакого другого способа прекратить это никогда не существовало.

Король только покачал головой и не отводил от неё взгляда, пока его мать не покинула наконец-то гостиница и не закрыла за собой дверь.

Клео чувствовала, что в голове её пусто – ни одной вразумительной мысли, только бесконечная пустота.

– Мою мать отравили, – прошептала она, – только потому, что твоя мать считала, будто бы ты попытаешься к ней вернуться…

– Да.

– Она думала, что это просто разрушит контроль над тобой…

– Да, – сейчас его согласие показалось только тихим выдохом.

– Селиа сказала, что ты избил мою мать до полусмерти, что она тебя ненавидела…

– Что?! – его глаза широко распахнулись. – Моя мать – лгунья. Елена была моим миром, моей слабостью, моим страданием и единственной любовью, что ждала меня в этой жизни. Я бы никогда не посмел поднять на неё руку, даже в гневе, – Гай бросил на неё взгляд. – И я хочу, чтобы ты ушла. Как можно скорее.

– Что?

– Моя мать права только в одном – ты опасна для моего сына, как Елена была опасна для меня. И я не позволю ему пострадать. Я защищу его, желает он этого или нет…

– Но… Но я… Я думала…

– Что? Что я попытался искупить свою вину, не позволив тебе выпить яд, принцесса? Это было не для тебя. Это просто то, что следовало решить. А Магнусу было бы куда хуже, если б ты умерла, пусть даже ты бы больше не причиняла нам никакого вреда.

Она почувствовала, как боль в её сердце вновь ожила – но его прошлые деяния вновь заставили её окаменеть.

– Мне всё же кажется, что у Магнуса должно быть право голоса, если речь идёт о его судьбе.

– Он молод, глуп… Особенно когда речь идёт о любви. Я, собственно, всегда был таким же. И я не простил свою мать за то, что она совершила, но это не означает, что я не понимаю причин её действий. Нет, ему будет только хуже, если ты умрёшь, но ведь ты можешь просто уйти… Вернись в свой прекрасный Оранос. А лучше уезжай из Митики, навсегда уезжай! Ведь Елена из Вэйниса, ты можешь попытаться начать там новую жизнь.

– Я хочу поговорить с Магнусом, – упрямо покачала головой Клео. – Мне нужно…

– Уходи, пока моё терпение не оборвалось. Ведь я делаю это не для тебя, принцесса, а только ради памяти о твоей матери. Это она должна была жить, а не бесполезный ребёнок, что приносил в этот мир одно сплошное страдание. Уходи – и никогда не возвращайся.

Клео ничего не смогла ответить. Она вылетела из гостиницы и натолкнулась на Энцо, стоявшего у двери.

– Ты слышал? – прошипела она.

– Не всё, – признался он.

Она колебалась – не знала, стоит ли говорить.

– Я знаю, ты лимериец, да и верен ты королю, а не мне, но выбора у меня нет… Ты пойдёшь со мной? Я не настолько глупа, чтобы верить, что могу начать новую жизнь в гордом одиночестве, а опасности как не было, так и нет.

Энцо, не задумываясь, твёрдо кивнул.

– Разумеется, да. Мы отыщем корабль к Ораносу… Или куда ты ещё пожелаешь, принцесса.

Она кивнула, чувствуя, что была благодарна за верность, единственную, что была у неё.

– Спасибо, Энцо. Но корабли мне не помогут.

– А куда ж ты отправишься?

Вариантов у неё и вправду было очень мало. Но она всё равно должна оставаться сильной, бесконечно сильной.

– Я хочу поговорить с императрицей.

Глава 25. Магнус. Пелсия

Он отобрал у трактирщика уже две бутылки вина. Оно не было пелсийским, а оказалось горьким, сухим, оставляло неприятный привкус во рту, но пьянило так же хорошо, как и пелсийское, позволяя Магнусу расслабиться и уснуть.

Но спать ему не дали. Громко заскрипела дверь. А ведь он был уверен в том, что запер её… Тело казалось тяжёлым, уставшим, он не мог двигаться, а разум затуманился, и ему было абсолютно всё равно, кто именно к нему пришёл.

– Это я, – прошептала Клео.

Магнус широко распахнул глаза, только-только услышав звук её голоса у двери.

– Что же тебе нужно? – спросил он, так и не обернувшись, надеясь, что не должен будет смотреть на неё.

– Мне надо было тебя увидеть.

– А до утра это подождать не могло?

– Ты пьян.

– А ты очень наблюдательна.

– Ты хочешь, чтобы я ушла?

– Нет.

Заскрипела кровать, когда она легла рядом с ним.

Магнус застыл, чувствуя, как по его груди скользнули её ладони.

– Клео…

– Я не хочу сражаться с тобой, – прошептала она ему на ухо. – Не хочу тебя покидать. Я люблю тебя, Магнус, так люблю…

Его сердце сжалось.

– Ты сказала, что любви недостаточно, чтобы это исправить.

– Я была зла. И я говорю ужасные вещи, когда злюсь.

– Но Ник…

– Надо верить в то, что он жив. Он мог выжить… Ведь он знал, как я разозлюсь, если он погибнет, правда? Посмотри на меня, Магнус…

Он повернулся к ней и увидел, как лившийся сквозь окна лунный свет заставлял её волосы сиять золотом, как бездонны были её глаза…

– Я должна сделать кое-что очень важное… Поможешь мне?

– Чем?

– Поцелуй меня.

Он едва ли не рассмеялся.

– Стоит мне только прикоснуться к тебе, и я уж точно не смогу остановиться.

– А ты и не должен будешь останавливаться. Что б ни случилось, Магнус, мы вместе… Я выбираю тебя, ты мне нужен. Если… Если ты слишком пьян, конечно, то я лучше уйду.

Его взгляд потемнел.

– Это вряд ли. Но вот проклятие…

– Проклятие – это просто глупая выдумка… Забудь о нём.

– Думаю, это невозможно.

– Значит, это я вынуждена буду сделать первый шаг этой ночью?

– Клео… – он заключил её в объятия, но внезапно осознал, что вместо жены прижимает к груди лишь одеяло.

Она не приходила. Это был всего лишь сон.

Но так дальше не может продолжаться!

Он обязан поговорить с нею, узнать причины. Она хотела бы, чтобы он поговорил с нею. Они вместе узнают правду о том, что случилось с Ником.

Магнус сел, заставляя думать себя о том, что сегодняшний день будет лучше вчерашнего, но голова разрывалась на части. Он застонал, сжимая её руками.

Вино! Пелсийское никогда не мучило его по утрам, а вот все остальные виды…

Может быть, люди готовы избрать боль, лишь бы только ночью их не бередили старые ошибки?

Магнус ненавидел себя за то, что оказался до такой степени слаб, но знал, что ещё всё можно исправить. Ему просто надо сосредоточиться на своей цели.

Он будет бороться с Ашуром самостоятельно. Он обязательно захватит Родичей и обезвредит их – ради себя, ради Клео, ради Митики. И ему казалось, что сейчас он был готов уничтожить каждого, кто только встал бы на его пути.

Но гостиница как-то мгновенно опустела. В спальне принцессы никого не оказалось, а дверь была распахнута. И бабушку он не смог отыскать ни на улице, ни в зале.

Только король ждал его за одним из столов, на котором уже стояли тарелки с едой. Жена трактирщика, имя которой Магнус так и не удосужился узнать, как-то нервно косилась на него, когда принц пришёл.

– Поешь, – проронил отец.

Магнус посмотрел на вяленые фрукты, сыр из козьего молока, свежий хлеб и скривился от отвращения. Тошнило, и есть совершенно не хотелось.

Любая пища сейчас вызывала у него только отторжение.

– Я не голоден, – отозвался Магнус. – Ты выглядишь весьма…

– Да, я прекрасно себя чувствую, рад, что ты всё ещё заботишься обо мне, – король провернул золотое кольцо на указательном пальце, поднял руку и посмотрел на него. – Поверь не могу, что в этом камешке столько силы, что я даже стал таким, как прежде, ещё и за считанные часы.

– И сколько это будет продолжаться?

– Какой интересный вопрос в твоём исполнении, сын мой.

– Селиа тебе не говорила?

– Я не спрашивал.

– И где она?

– Ушла.

Магнус нахмурился, чувствуя, как голова вновь разболелась.

– Куда ушла?

Король молча отломил кусочек хлеба, макнул его в топлёное масло и откусил.

– Еда сейчас кажется мне поразительно вкусной. Как будто бы с меня сдёрнули невероятную, страшную завесу, освободили от чего-то жуткого…

– Я очень рад за тебя, но всё же, ты так и не ответил: где бабушка?

– Я её отпустил.

Магнус ошеломлённо моргнул.

– То есть, прогнал, так ведь мне следует понимать эту фразу, верно?

– Ты очень хорошо знаешь меня, сын мой. Да, я прогнал её.

– Но какой смысл?!

– Потому что, – король отложил вилку и посмотрел на Магнуса, – она не заслуживает дышать одним воздухом с нами.

Магнус только ошеломлённо покачал головой, отчаянно пытаясь понять смысл его слов.

– Но ведь она спасла твою жизнь!

– Полагаю, да, – издевательски хмыкнул Гай.

– Твои слова совершенно бессмысленны… Или гелиотроп затмил твой разум, когда восстанавливал здоровье?

– Я никогда не обладал более ясным умом, чем сейчас, – он бросил взгляд на стоявшего в дверном проёме Мило. – О, мой верный стражник! Садись, позавтракай. Думаю, если Магнус не собирается быть здоровым и сильным, то это не повод пропадать вкусной, хорошей еде.

– Благодарю, Ваше Величество, – поклонился Мило. – Но, простите спросить, правда ли то, что я слышал? Николо Кассиан действительно мёртв?

Король только удивлённо изогнул бровь.

– Может быть, – хмуро ответил за него Магнус.

– Разочаровывает, – ухмыльнулся Мило. – Вы уж простите меня за эти слова, конечно, но я надеялся убить его своими руками.

– О да, – согласно протянул Магнус, не сдержав смешок в голосе, – он оказывал на людей весьма интересный эффект.

– А где же Энцо? – полюбопытствовал король. – Тут еды и для него хватит.

– Энцо ушёл, Ваше Величество, – теперь уже пришла очередь стражника мрачно отводить взгляд.

– Куда он ушёл? – король лишь молча отложил свой хлеб в сторону, уже во второй раз, и воззрился на подданного.

– Он сопровождает принцессу.

Эти слова заставили Магнуса содрогнуться.

– Скажи мне, прошу, что принцесса просто отправилась в город за покупками и совсем скоро вернётся…

– Простите, Ваше Высочество, но мне известно лишь то, что она ушла на рассвете.

Сердце Магнуса пропустило несколько ударов, и он бросил взгляд на своего отца.

– Что ты ей наговорил?

– Не буду лгать тебе сегодня, сын мой, ведь обещал отныне говорить правду, – король лишь равнодушно пожал плечами, а выражение его лица оставалось непроницаемым. – Твоя бабушка ушла, и принцесса последовала за нею, хотя не думаю, что они пойдут по одному пути. И ни одна не вернётся сюда.

Магнус вскочил на ноги.

– Я должен её найти!

– Ты ведь угрожал ей, да? И Селии тоже! Ты прогнал их…

– Полагаю, да, можно сказать и так. Ты проспал несколько душераздирающих сцен в пьяном безумии. Магнус, Магнус, пора научиться думать ясно, как и я… Теперь я восстановился, а нам пора заняться делом.

– Это правда? – голос Магнуса зазвенел. – Заняться делом, ты говоришь? Я, ты, Мило – вот и все, кто представляют тут огромный прежде Лимерос! Эта армия – какая страшная, папа! – против ничтожной императрицы Амары… Ты не заметил, что Люции с нами нет, что ты прогнал последнего человека, что мог её найти?! – он громко выругался, игнорируя возмущённый отцовский взгляд. – Я обязан найти Клео!

– Отнюдь. Эта девушка – чума, едва не разрушившая весь наш мир.

– Наш? Папа, не существует никакого "нашего" мира! Думаешь, что-то изменилось? Пара ободряющих слов и оскорблённых взглядов – от них легче не стало! Ты можешь пытаться остановить меня, конечно, но я всё равно уйду, что бы ты ни делал!

Магнус направился к двери, пытаясь подавить изумление, пылавшее в его сознании. Куда пошла Клео, в Оранос? Он начнёт оттуда, кто-то ведь её видел!

Слава богине, она достаточно мудра, чтобы взять с собой Энцо! Но ведь одного стражника мало пред ликом огромного войска Амары…

– Стой, Магнус, – окликнул его король. – Нам нужно обсудить стратегию…

– Обсуждай её с Мило! –прорычал он. – Все твои слова совершенно ничего для меня не значат!

Магнус распахнул дверь, готовясь поскорее умчаться отсюда, вот только трое мужчин уже преградили ему дорогу.

– Принц Магнус Дамора, – кивнул один из них и оглянулся на своих товарищей. – Видите? Я ж говорил! Лимерийский принц в Басилиа… А вы не верили. Помню я его, помню ещё со свадебного путешествия! Я притащил свою супругу и детей, чтобы они посмотрели на блистательных особей в совершенной одежде. Показывал им, что бедные пелсийцы такими никогда не станут! А ты теперь такой же, как и все мы…

– Как приятно встретиться с народом, где б он ни был, – прищурился Магнус. – А теперь немедленно сойди с моего пути.

– Знаешь, за твою голову – и голову твоего драгоценного отца, – предлагают немалые деньги.

– Да? – губы Магнуса растянулись в тонкой, ядовитой улыбке. – Ну, ваши головы, пожалуй, не столь дороги…

Незнакомец и его друзья расхохотались, словно услышали какую-то замечательную шутку.

– Наши? Все наши головы ты никогда не соберёшь! Даже кровавый король не сможет…

– Не будьте так уверены.

– Да убей ты их, – лениво проронил Гай. – Времени на подобную ерунду у нас сегодня нет.

– Первая хорошая идея из твоих уст, – пробормотал Магнус себе под нос. Но он не успел сделать и шагу и вынуть оружие, не проронил ни единого слова, как взлетели три копья, и трое мужчин рухнули под ноги Магнусу. Он поднял голову – и увидел целую армию солдат в зелёных мундирах.

Армия Амары.

Магнус захлопнул дверь, по инерции, зная, что это не поможет.

– У нас проблемы.

– Я заметил, – отозвался король.

– Думаю, раз Амара притащила сюда войско, она не так уж и поверила в твои замечательные рассказы.

– Ну, я тоже думал, что это будет лишь вопросом времени.

– Так какого ты такой спокойный?! – выдохнул принц, бросив взгляд на своего отца.

В дверь постучали.

– Именем Императрицы Амары, открывайте!

Мило сжал меч в руке, и входная дверь распахнулась, впуская волну солдат Амары. Магнус тоже вынул меч из ножен, но мог лишь смотреть, как сражался Мило. Мило, что заступился за них с Клео на скале, Мило, что пал, убив только двоих…. Магнус не сдержал гневный крик, рванулся вперёд, вскинув оружие, но король только положил руку на его плечо.

– Не стоит, – проронил он.

– Бросайте оружие, – протянул высокий мускулистый стражник, сделав шаг вперёд. – Сдавайтесь, если хотите прожить ещё хотя бы день.

Магнус, сжимая зубы, лишь смотрел на Мило, истекавшего кровью у его ног – Мило, что хотел сражаться против крешийцев за своего короля. За свою страну.

Но он не мог убить каждого из них, равно как и Магнус.

Эта война закончилась, не успев и начаться. Амара победила – и он отлично это понимал.

Глава 26. Люция. Пелсия

– О пресветлая богиня! – Люция схватилась за живот. – Это ребёнок жаждет моей смерти…

Она никогда не считала, что выносить ребёнка очень просто, да и часто встречала беременных, что жаловались на отёк ног и бесконечную тошноту. Вот только у неё всё было как-то иначе.

Дорога, по которой повёл её Йонас, оказалась крутой и каменистой. Каждый раз, когда их телега слишком быстро поворачивала или подскакивала на камешке, ей хотелось закричать от боли.

– Может быть, снова остановиться? – спросил Йонас.

– Нет! Мы и так столько времени потеряли…

Повстанец вёл себя на удивление тихо. Он соглашался останавливаться столько, сколько хотела она – посему путешествие растянулось уже как минимум на день.

– А твоя сестра ненавидит тебя из-за того, что я – это я? – не выдержала наконец-то она. – Из-за того, что ты приволочил меня к вам домой?

– Думаю, этого бы вполне хватило. Глупо было полагать, что она запрыгает от радости, узнав, кому ей предстоит помочь. Но у моей сестры для этой ненависти, поверь, есть и более уважительные причины. Не могу говорить, что не отказался от своей семьи – много воды утекло… Мне казалось, что для них безопаснее будет держаться от меня подальше, вот только, кажется, я очень сильно ошибся. И… И я должен был находиться рядом, когда умирал мой отец.

– Мне так жаль… – прошептала она.

– Тебе? – он бросил на неё подозрительный взгляд.

– Что б ты там ни думал, я не так уж и бессердечна.

– Ну, раз уж ты так заявляешь…

– О, прошу, говори, говори, даже если мне будет это неприятно и даже отвратительно! – простонала она. – Мне кажется, когда ты хоть что-то говоришь, мне не так уж и больно, – она вновь отвернулась и теперь внимательно смотрела на обочину дороги. Они давно уже покинули сельскую местность, и теперь вокруг было куда больше домов и маленьких городков. – Нам ещё очень далеко ехать?

– Нет, не так уж и долго… Хорошо, я буду говорить, если тебе от этого станет легче, но не перебивай. Знаешь, когда я последний раз видел своего отца, мне показалось, что я не должен быть похожим на него. Но это ничего не меняет – следовало быть рядом, когда он умирал. Как множество других пелсийцев, он просто принимал свою жизнь и не пытался её изменить. Верил в вождя больше, чем в собственную семью. Мне кажется, я тоже таким когда-то был. Но потом посмотрел на себя со стороны, увидел, что у этого проклятого вождя не было ни капли чар, о которых он кричал, зато самодовольства – море, и он позволил голодать стольким людям, пока сам жил, будто истинный король. Ещё и кошмарные налоги! А сколько он мне наобещал, когда я согласился жениться на его дочери… Как странно – голос мятежника почему-то успокаивал её, по крайней мере, пока он не заговорил о вожде.

– На дочери? Которой из?

– Лейла, конечно… – он внимательно посмотрел на неё. – Ты кажешься крайне удивлённой. Почему? Думаешь, что вождь Базилий никогда не отдал бы свою дочурку за сына виноторговца?

– Нет, не по этой причине.

– Ну, поверь мне, она не жаловалась.

– О, мятежник, тебя что, так смущает твоё прежнее обещание на ком-то жениться?

– Нет. Я об этом – и о ней тоже, – почти никогда не думаю. Да и в браке я теперь совершенно не заинтересован, – он теперь почти что бормотал себе под нос, будто бы разговаривал не с нею, а с самим собой. – Брак – это всегда дети, дети, дети… Не могу представить даже, как буду кого-то растить, вопреки тому, насколько важным окажется это дитя!

– Ну, тебе и рано, – она нахмурилась. – Ведь ты ещё такой молодой.

– Как и ты.

– Я этого совершенно не желала.

Он всё ещё был очень мрачен.

– Мне всё время было интересно, сколько же человек действительно имеют шанс избрать собственное будущее. Может быть, всем управляет коварная судьба, а мы обречены просто проживать жизнь так, как было предрешено свыше?

– О, какая философия… Между прочим, я удивилась, что ты был женихом Лейлы, только по той причине, что недавно узнала о том, что Гай – мой приёмный отец. Меня похитили по его приказу, и всё потому, что на меня указало пророчество, а моим настоящим отцом был вождь Базилий. Ну, и твоя невеста, соответственно, моя сестра.

Йонас ошарашенно покачал головой.

– Удивлён, что ты мне об этом так просто рассказала.

– Ну а что? Мы ведь просто болтаем, а это совершенно не секрет для меня.

– Так ты пелсийка! – нахмурился в ответ парень.

Она только слабо рассмеялась.

– И это единственный вывод, который ты можешь сделать из моих слов?

Йонас выругался себе под нос, а после вновь пытливо уставился на Люцию.

– И вправду, вы похожи, если присмотреться! Те же глаза, те же волосы… Правда, змей на тебе поменьше, но ты такая бледная сейчас… Тебе плохо?

– Всё в порядке.

– И как же колдунья могла забеременеть и так быстро родить? Это всё из-за твоих элементалей?

– Мне кажется, тут скорее Убежище виновато. Ведь это случилось тогда, когда я вернулась в Пелсию.

Он удивлённо уставился на неё.

– Так ты там была? В настоящем Убежище, там, где живут все бессмертные?

Она смущённо кивнула.

– Я была там очень недолго. Тимофей даже согласился терпеть моё присутствие из-за пророчество, а иногда приходит в сны. Мне кажется, что следует попросить его о помощи… И он оказался не так уж и полезен в прошлый раз, – от звучания этого имени Йонас напрягся. – А что, что-то случилось?

– Ты говоришь, его зовут Тимофей?

– Да, и он видит будущее… Видел меня, видел этот мир – и свой мир. Но он так скрывает свои видения, что касаются меня…

– О да, это в его стиле, – Йонас оставался всё таким же мрачным. И она не понимала, что происходит – может быть, он увлёкся её рассказом, а может, ему было просто скучно слушать об этом.

– Так или иначе… – Люция оглянулась, рассматривая большую деревню, в которую они въехали, с надеждой на то, что скоро путешествие подойдёт к концу, – он во сны ко мне больше не приходит. Может, больше не может этого делать, а может, просто решил, что я должна сама определить свою судьбу. Ну, или всё так плохо, что я уже действительно не могу ничего изменить.

Йонас не ответил на эти слова, понимая, что должен отыскать какую-нибудь другую тему для разговора.

– Отец твоего ребёнка… Он на стороне добра или зла?

Она хотела было сказать, что это очень странный вопрос, но ведь она знала, что Йонас принимает её за чистую дьяволицу, так что ничего странного в этих его словах не было.

– Мне кажется, что Алексиус был хорошим, но им очень умело манипулировали, пытаясь причинить зло миру. Он должен был отобрать у меня жизнь, но не смог этого сделать, когда пришло время, поэтому сам умер.

– И он пожертвовал собой. Ради тебя.

Воспоминания об Алексиусе заставили её забыть о боли в животе, так сильно заныло сердце. А она прежде пыталась как можно меньше о нём думать, чтобы только не печалиться о бессмертном.

– Он сражался с чарами, что толкали его – он таскал меня то туда, то сюда, будто пешку на игровом поле… Но научил меня пользоваться моей магией. Научил отбирать волшебство у других и делать их невероятно слабыми. Я не знала сначала, зачем он это делает, а потом поняла… Ведь он научил меня этому, чтобы я могла убить бессмертную.

– И ты его убила? Отобрала у него все его чары?

– Не с ним… Я так уничтожила другую бессмертную.

Йонас коснулся ладонью знака на груди.

– Думаешь, у меня бы получилось? Украсть магию у кого-то?

– Я похожа на ненормальную, что будет учить ненавидящего её человека? К тому же, твой знак вполне может оказаться просто чернильным рисункам.

– Это не так, – он взглянул на свои руки. – Не знаю… На корабле я даже сумел воспользоваться своей магией. И тогда её было куда меньше, чем сейчас, я будто бы чувствую, как она во мне пылает и пытается вырваться на свободу. А я даже не знаю, как это сделать, даже если очень захочу.