Текст книги "Кристальный шторм (ЛП)"

Автор книги: Морган Родес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Однажды у меня будет куда большее.

– Ну, я б не зарекался, – скривился Магнус.

– Мы уже всё решили, – Йонас откровенно помрачнел, не собираясь больше сдерживать собственные чувства. – Ник, собирайся, только поскорее. Мы отправляемся в городок Базилия. Может, догоним Ашура, всё получится. И ещё… Магнус…

– Что, мятежник?

– Если хоть один волос упадёт с головы принцессы, – прищурился Йонас, – никакая богиня не спасёт тебя от неминуемой смерти!

Глава 19. Амара. Пелсия

Над пелсийцами, собравшимися, чтобы услышать Амару, кружил золотой ястреб. Сама она стояла у открытого окна в своих жалких покоях, взирая на нетерпеливые лица. Кто-то из них не понимал, что делать в деревне их вождя, ведь врата её были закрыты столько времени с того момента, как он воцарился в пыльном царстве бедных и несчастных людей. И впервые они блуждали по лабиринту города, так напоминающего оранийскую столицу – только тут драгоценности сменили на глину, кирпичи, камни, грязь.

– Ваша милость, может, стоит повременить с речью? – проронил Курт. – Тут куда безопаснее, да и повстанцы близко…

– Вот потому меня постоянно окружает стража, милый Курт, – она бросила на него короткий взгляд, лишь на миг отвернувшись от окна. – Повстанцы всегда рядом. Ведь они не понимают меня. Многие ненавидели моего мужа, моего отца, кто-то будет бороться и против меня. Но я буду говорить со своими гражданами, ведь они готовы принять меня без капли сомнений. Я подарю им надежду, и у них будет то будущее, на которое столько лет они и надеяться не могли.

– Ваша светлость, это прекрасно, но… Пелсийцы – это просто дикари, быстро вспыхивают ненавистью и насилием…

– А так же говорят о крешийцах, – раздражённо ответила она на его слова. – Или ты не слышал? Так я скажу.

– Ваша Милость…

Она лишь подняла руку, останавливая его упрямо и твёрдо.

– Сегодня я буду говорить. И никто меня не остановит. Даже если вокруг множество повстанцев, даже если мои солдаты не хотят хранить мне предельную верность – именно потому мне нужна их поддержка. Никто не имеет права перечить мне. Ты понимаешь?

Он покраснел и низко поклонился, осознав, о чём речь.

– Ваша Светлость, я не имел в виду ничего такого…

Он не договорил – отворилась дверь, и в комнату вошла Нерисса.

– Императрица, уже пора.

– Прекрасно. Я готова, – пальцы Амары скользнули по шёлку её платья. Она так редко надевала его в Крешии – но всегда брала с собой в путешествия, чтобы можно было продемонстрировать прекрасную фигуру. Под лучами пелсийского солнца жемчужины и маленькие бисеринки, изумруд и аметист будут сверкать, будто маленькие светила.

Снаружи её ждала стража, и Амара, коснувшись на мгновение ладони Нериссы, направилась к огромному помосту, по высоким деревянным ступеням поднялась наверх, посмотрела на огромную толпу, остановившуюся в деревне, будто бы руководимую неведомой магией. Да, вот они – её подданные. Они будут впитывать в себя каждое её слово, будут вещать о её славе всем, кто только способен услышать. И однажды именно они первыми узрят в ней их богиню. Сияющую и прекрасную.

Толпа заревела в приветственном крике, и в воздухе чувствовалась радость одобрения. Амара не удержалась – бросила взгляд на Нериссу, но та улыбнулась и кивнула, призывая её к словам. И императрица подняла руки – толпа затихла, благоговейно воззрившись на неё.

– Мои прекрасные пелсийцы, пережившие столько бед за годы, которым не было конца! – голос её звучал зычно и разносился над всей толпой. – Я – Амара Кортас, первая крешийская императрица – и теперь вы не митиканцы, не жители царства, которое убивало вас сотню лет, теперь вы крешийцы – и будущее ваше ярко, будто солнце, что сияет над нашими головами!

Толпа заревела, и Амара умолкла на мгновение, рассматривая их лица, потёртую изношенную одежду, уставшие, но счастливые взгляды. Эти глаза видели столько королей, что лгали им, что убивали их, заставляли страдать. Вот только в них всё ещё сияла надежда, надежда на то, что она спасёт их всех.

– Мы обогатим землю! Мы заставим её буйствовать и дарить богатство и счастье вам и вашим семьям! Мы привезём сюда скот, что будет вас кормить, а славное пелсийское вино будет принадлежать только вам, и вы двадцать лет не будете знать ни единого крешийского налога на него! Законы не давали вам продавать вино, вот только теперь оранос сломлен. И я вижу, что Пелсия – это одно из самых сильных звеньев моей империи, я хочу, чтобы она расцвела, будто бы крешийская столица! Верьте мне – ведь я верю в ваши силы! Вместе мы победим голод и холод, вместе мы будем шагать рука об руку в прекрасное будущее!

Толпа вновь загудела, и на мгновение Амара позволила себе зажмуриться, потянуться всем своим естеством к их силе, пьянящим чарам могущества толпы. Оно стоило её жертвы. Стоило того, что она отдала. Эта бесконечная сила…

Разумеется, теперь она понимала, почему отец делал столько всего, пока правил. Ему нравилось чувствовать их послушание, их обожание, благоговение – это заставляло забывать его о делах насущных и давало возможность насладиться самым прекрасным напитком во всём мире – не вином, что творят пелсийцы, а кипучей смесью веры и силы. Веры в то, что король сильнее бога. Король сильнее всего.

Она могла нарушить обещание. Она могла сделать всё, что угодно. Но в их надежде всё равно была дикая, неподвластная пониманию магия, такая богатая, такая чистая, что ей хотелось раствориться в ней навеки.

– Ваша Милость! – прорвался сквозь её восторг испуганный голос Нериссы.

Амара распахнула глаза – и успела заметить, как блеснула стрела, а после стражник оттолкнул её, и она впилась в его горло, оросив всё вокруг кровью.

– Что происходит?!

– Повстанцы! – Нерисса схватила её за руку, а ещё две стрелы прозвенели совсем близко, став последним мигом жизни для ещё двух стражников.

– Что? – прошептала Амара. – Сколько их?

– Не знаю! – Нерисса вскинула голову, пытаясь рассмотреть что-то в толпе, и тут же просвистела ещё одна стрела. – Двадцать, тридцать… Может, больше!

Амара с ужасом наблюдала, как её армия ворвалась в толпу, пытаясь остановить повстанцев. Они рубили всех, кто оказывался на их пути, мятежников или мирных пелсийцев. Толпа взорвалась паникой, отчаянно пытаясь убежать, вспыхнул хаос – крики страха, звон возмущения и приторный запах крови зависли над огромной площадью. Пелсийцы сбегали от оружия, хватались за ножи, а надежда таяла на их лицах. Теперь они дрались не только солдатами, но и друг с другом, вырывали у крешийцев оружие, обращали всё вокруг в кровавую кашу, дрались и врукопашную, обращая весь мир в один сплошной поток ненависти.

Дикари всегда жаждут насилия. Курт был прав.

Матери хватали детей, рыдали, пытались умчаться подальше – боже, как же много в женщинах было того разума, той осторожности, что никогда не станет свойственна мужчинам!

– Что же делать? – Нерисса опустилась на дощатый пол рядом с Амарой, прижимая императрицу к трибуне, пытаясь укрыть её от вражеских стрел.

– Не знаю, – прошептала Амара, но тут же почти до крови прикусила язык – так сильно ей хотелось забрать свои слова обратно. Испуг! Она ведь не жертва! Она не падет на колени сегодня, она не сдастся им когда-либо! И страх её обратился в гнев – что б ни случилось, она не ждала этого. Да, люди жестоки, но они могли стать её союзниками, они были готовы принять её, и теперь те, кто разрушил её идиллию, заплатят своими жизнями.

Амара вскочила на ноги, сжимая руки в кулаки – но за спиной раздались шаги, что можно было расслышать даже сквозь шум толпы. Она обернулась – и увидела, как рухнули два её стражника с перерезанным горлом, а за нею стоял её ночной кошмар. Один из тех, кто посещал её странными холодными ночами в снах и заставлял вскрикивать от ужаса.

– О, принцесса. Готов поспорить, что вы меня тут увидеть не ожидали.

Феликс Габрас держал меч в нескольких сантиметрах от её горла. Боги, ведь она чувствовала! Сколько снов она видела, где умирала от его руки?

– О, Феликс… И всё это только ради того, чтобы добраться до меня? – она отшатнулась от него, от тени её прошлого, человека, которого она давно уже похоронила в своём сердце рядом с могилой отца, матери, братьев. Бедного Ашура…

– Серьёзно? – он хмыкнул. – Я просто наблюдал. Но тут такая прекрасная возможность… Я думаю, что многие жаждут твоей смерти. Вот только это плата за все мои страдания. Именно мне достанется эта честь.

Она скосила взгляд – ещё трое стражников рванулось к нему, но их несколькими взмахами меча остановил ещё один молодой мужчина – тёмные волосы, злые глаза.

– Это плохой план, Феликс! – прокричал он. – Мы не собирались этого делать! Ты нас погубишь!

– Тише, Таран, – голос его звучал холодно и вкрадчиво. – Мне надо пообщаться со старой знакомой.

Амара почувствовала, как лезвие прижалось к щеке, и посмотрела на чёрную повязку на его лице.

– Твой глаз…

– Его уже нет. Спасибо, дорогая.

Она содрогнулась.

– Я понимаю, ты должен ненавидеть меня за то, что случилось…

– Ненавидеть? – он изогнул тёмные брови и немного сдвинул повязку. – О, ненависть – это такое маленькое, ничтожное слово…

Амаре хотелось увидеть, что хоть где-то есть стража, способная её спасти, но арбалет и меч Тарана, казалось, были непроходимой границей. Амара заглянула в единственный глаз Феликса и попыталась придать голосу столько сожаления, сколько могла вообще выдавить из себя.

– Всё, что ты пережил, мой зверь… Как я могу исправить это? Как я могу искупить свою вину, мой родной?

– Не смей так меня называть. Ты потеряла это право, оставив меня умирать в подвалах, – лезвие вновь коснулось её лица, подталкивая к толпе. – Видишь, что ты натворила? Это ты виновата. Смерть на кончиках твоих пальцев, смерть в тебе, ты и есть смерть!

Она бросила взгляд на толпу, чувствуя, что не может стоять просто так на месте. Сколько мёртвых, затоптанных, убитых соотечественниками или солдатами… Да, он прав, она виновата. Она так желала почувствовать их любовь, но опять добилась только боли и разочарования. Смерти. Это всегда смерть – и только золотой ястреб кружится над толпой и кричит, плачет по своему прошлому. А ещё – птица мчится над кем-то спрятавшимся в волне хаоса, над рыжеволосым мальчишкой, что прорывается к сцене. Друг Клео, Ник… Тот, кого так желал Ашур.

Амара с ужасом наблюдала, как пелсийцы схватили его, сорвали кошелёк – а Ник схватился за него, и острый нож утонул в его груди… Бедный Ашур! Тело Ника обмякло, он осел на колени, рухнул… Её вина, её вина! Но нет – ведь это просто несчастный случай, разве? Просто обстоятельства… Она не убивала друга Клео. Не убивала мужчину, которого так жаждал её брат. Она не может нести на своих плечах это бремя, непосильное даже для самого жестокого человека. Ведь она ненавидела своего отца, она ненавидела своих братьев, а ненависть делала её сильной. Ненависть и сила. Сила и ненависть. То, за что она хваталась столько лет!

Женщины никогда не были слабы. Они – лидеры. Воительницы. Королевы. И Амара видела в своей жизни врагов страшнее, чем Феликс Габрас. И она могла заставить свой голос дрожать, обращаясь к нему, но сама она дрожать не будет.

– Но ведь ты выше этого, Феликс. Убить безоружную девушку… Нет. Это так низко для тебя, мой милый.

– Не для меня? Я убийца, любовь моя. Убийца! Вот что я умею делать.

Она видела, как на его друга наваливались всё новые и новые враги. Она должна продержаться – и она победит. Опять победит.

– В моих руках треть мира! Чего ты хочешь? Я могу сделать тебя самым богатым человеком на свете.

– Не очень, знаешь, – пожал он плечами.

Удивительно – ведь он никогда не был таким, как остальные мужчины, что она их знала. Но… Это не имело значения.

– Женщины? Десять, двадцать, сотня девушек, что мечтает только о тебе…

– А откуда мне знать, – его улыбка была такой холодной, такой жуткой, – что они не такие же, как ты? Нет времени для сделок, императрица…

На глазах Амары заблестели слёзы. Она столько времени не плакала, вот только умела – умела вызывать эти солёные капельки на глазах, чтобы быть слабой, чтобы заставить их забыть о ней, чтобы просто избежать наказания, а потом выйти и победить. Разрушить то, за что они так хватались. Как хорошо может играть женщина, когда её недооценивают, как прекрасно эти солёные ручейки текут по её щекам!

– Ведь я хотела освободить тебя, а они сказали, что ты умер, когда попытался бежать… Моё сердце едва не умерло от мысли, что я навеки тебя потеряла… Я должна была тебе рассказать, всё рассказать, но я испугалась… Я никому никогда не доверяла, понимаешь? Послушай, ведь я не желала тебе зла, я люблю тебя, люблю больше всего на свете! И… И это всегда будет так, вопреки тому, что ты сделаешь сегодня…

– Что ты сказала? – её слова будто бы оглушили его. – Ты любишь меня?

– Люблю. Я тебя люблю.

Кончик его меча дрогнул, но тут же взметнулся вверх.

– О, как это прекрасно, любовь моя, но ведь я не настолько глуп, чтобы поверить… Время умирать, дорогая.

Одна минута – и Карлос толкнул Феликса наземь. Она даже не успела вдохнуть воздух, а Феликс и Таран стояли перед нею на коленях, а Нерисса стояла рядом и сжимала её ладонь, пытаясь успокоить свою прекрасную императрицу.

– Все остальные мертвы, ваша Милость, – проронил Карлос. Лицо его пересекала полоса крови.

Она лишь кивнула, а после посмотрела на Феликса – тот пожал плечами.

– Ну, я попытался.

– Следовало быть быстрее.

– Мне столько хотелось высказать… – он широко улыбнулся, но взгляд его оставался ледяным. А после он лишь на мгновение посмотрел на Нериссу – и вновь на императрицу. – Ну что, поговорим опять о гареме, родная?

Амара протянула руку, касаясь его щеки.

– Мне жаль, что твой глаз пострадал. Мне правда нравился и он, и всё остальное в твоём теле… По крайней мере, на пару ночей.

– Нам убить их немедленно, Ваше Величество? – Карлос взвесил меч в руке.

Она хотела увидеть в глазе Феликса страх, но только вызов, один сплошной вызов!

– А если я тебя отпущу, ты что сделаешь? Опять попытаешься меня убить?

– Конечно, да, – кивнул он.

– Ох, – простонал Таран. – Какой же ты идиот…

Конечно, её маленький зверь её веселил. Он всё ещё казался ей таким забавным… И она хотела его, вопреки всему, вот только это не имело значения. Он должен был умереть и остаться просто ещё одним её грустным воспоминанием.

– В яму их, – проронила Амара. – Потом разберусь.

Глава 20. Люция. Пелсия

– О, она невероятна! Такая прекрасная… Богиня – не смертная, вот что я вам скажу! И я могу точно сказать, что она всех нас спасёт.

Люция остановилась у какой-то лавки, где продавались яблоки, такие спелые, что им уж точно не место в Пелсии, и посмотрела на продавщицу, что говорила со со своей подругой

– Ну, да, вполне с тобой согласен, – отозвалась она.

Может быть, это речь о волшебнице из предсказания?

– Простите, – вмешалась она, – я не хочу мешать, но о ком речь? – голос девушки дрожал, ведь она столько времени вынуждена была молчать.

– Ха! – продавщица удивлённо уставилась на неё. – Конечно же, об императрице!

– Действительно, о ком же ещё… – пробормотала себе под нос Люция. – О, и вы верите, что вас спасёт Амара Кортас. От чего ж спасёт?

Женщины устало, нетерпеливо переглянулись.

– А ты, девочка, не из местных?

– Я родилась в Пелсии, но меня взяли в лимерийскую семью.

– И тебе повезло, что из этого кошмара тебя забрали ещё такой маленькой! – продавщица вновь покосилась на подругу. – Знаешь, сколько б мы отдали за подобную возможность? – и они как-то безрадостно, грустно рассмеялись.

– Я куплю это яблоко, – Люция почувствовала, как в ней загорается нетерпение. Она коснулась фрукта, отдала женщинам серебряную монету. – А ещё я могу заплатить за любую информацию о том, где сейчас находится императрица.

– О, да нет проблем! – жесты и взгляд женщины были изголодавшимися, жадными. – Но где ж тебя носило, деточка, что ты не знаешь об императрице? В мхах ты, что ли, среди гор пряталась, или залезла в берлогу к медведю?

– Что-то вроде этого, – пусть на самом деле она и находилась в гостинице, вот только теперь надо было бежать. Пусть Сэра боялась за неё, Люция знала, что нельзя – ведь её живот, в конце концов, скоро не даст ей подняться с постели! Она коснулась его рукой, чувствуя, что тот опух ещё сильнее, и женщина наконец-то обратила внимание на этот жест.

– О, девочка, да ты беременна, ещё и вот-вот разродишься!

– Всё в порядке, – отмахнулась Люция, пусть это и было ложью.

– А где твоя семья? Муж? О, нет, не говори мне, что ты тут одна!

О, ну почему её беременность заставляла людей становиться такими приторно добрыми? Относиться к ней как-то иначе? Единственная польза от этого живота – её действительно не трогали, жалели, пропускали вперёд.

– Мой муж… – она проронила это без должной доли грусти, – умер. И я ищу свою семью.

Вторая женщина потянулась к ней, сжала руки Люции.

– Сожалею, дорогая.

– Спасибо, – Люция почувствовала, как ей почему-то становится тяжело дышать. Почему ж ей теперь так трудно себя контролировать?

– Может быть, тебе всё-таки стоит тут задержаться? – поинтересовалась продавщица.

– Нет, спасибо, это лишнее. Я просто хочу узнать, где находится императрица. Если она всё ещё в Лимеросе…

Женщины так недоверчиво переглянулись, будто бы вопрос казался совершенно невероятным.

– Великая императрица Кортас, – начала продавщица, – сейчас живёт в деревеньке, что когда-то принадлежала вождю Базилию. Завтра она обратится ко всей Пелсии, желает видеть каждого, кто только сможет прийти.

– Обратится к Пелсии? Зачем?

– О… – женщина вздохнула. – Наверное, ты забыла о том, как страдала Пелсия, ведь ты счастливая – тебе удалось коротать годы в Лимеросе. Но тут дела обстоять намного хуже…

– И это мягко говоря, – дополнила её подруга.

– Да, – кивнула продавщица. – А императрица видит, как мы сражаемся, признаёт это, поэтому желает помочь нам. Она ценит Пелсию и говорит, что это очень важная часть её империи.

Люция заставила себя не закатывать глаза. Как же, она ведь знает жестокую, властолюбивую Амару в разы хуже, чем какие-то две селянки!

– И именно по мудрости своей императрица и вышла за Кровавого Короля, – протянула женщина.

– Простите, что? – ошеломлённо выдохнула Люция. – Она замужем за королём… королём Гаем?

– Да. Но сейчас его нет, равно как и его демонического наследничка. Хочется верить, что покоятся они глубоко под землёй, императрица ж не слепая, видит, что эти люди делают с нами…

– Действительно. Да, хочется верить, – кивнула Люция, чувствуя, как в её сердце вновь плещется отчаянная, дикая боль. Сэра не говорила о том, что Гай женился на Амаре, может, это просто враки? – Простите, я… Мне нужно идти, – и она, пусть извинялась уже двадцатый раз, отступила в рыночную толпу.

***

Однажды Алексиус рассказал Люции о том, как оживить Родичей с помощью кольца волшебницы. Она надеялась, что это поможет ей отыскать Магнуса и её отца. Вот только кольцо так хорошо кружилось в Ораносе, когда она сотворяла прекрасную карту Митике, а тут – вообще ничего. Её элементали были поразительно слабы, и она постоянно останавливалась, ведь вынуждена была идти пешком, вместе с другими гадкими, отвратительными пелсийцами, чтобы услышать речь великой и спасительной Амары!

Она не хотела верить в то, что её семья погибла. Они не могли позволить сделать с ними что-то плохое, только не её брат и отец. Ведь они такие сильные, такие умные… И если уж папа женился на Амаре… Нет, эта мысль была такой нелепой – её отец умён и безжалостен, он всегда делает то, что надо для заполучения власти, для того, чтобы выжить. Амара молода и красива, но увлечение – нет, это уж точно не о короле Гае.

Но пелсийцы были повсюду. Тысячи людей жались к стенам. Да, до Басилиа ещё так далеко, дня два, три пути… И она смотрела, как скрипели высокие, тяжёлые ворота, пуская людей в маленькую деревню. Люции казалось, что весь мир слился в сплошное пятно, и она отчаянно пыталась отыскать хоть одно знакомое лицо – не заметила ни каменной дороги, ни глиняных домов, ни лабиринта улиц, что привёл её на огромную площадь. Здесь были только люди, сплошные люди, и несколько старых, разбитых каменных возвышений. Да, когда-то вождь Базилий устраивал тут варварские представления, и глупые мужчины пытались поразить его, готовые ради самодовольного мучителя пойти даже на смерть. Земля тут была пропитана кровью – сейчас уже смешавшейся с пылью, конечно, но всё равно уставшей, холодной, дикой.

Толпа всё увеличивались и увеличивалась, но Люция не слышала ни единого слова о прежнем вожде, о том, какие развлечения на костях своего народа он выбирал. Все говорили только об одном, о том, как величественна и прекрасна новая императрица.

Люция не понимала, почему они так просто давали себя обмануть. Сначала они считали вождя Базилия колдуном, божественным ребёнком, и не счесть годы, что он их мучил. Базилий… Вождь – или отец для неё? Это его дом, это место, где она росла бы, если б её не выкрали из колыбели! Она ненавидела когда-то Гая за то, что он приказал это, а теперь смотрела на улицы, на боевую арену, пыталась почувствовать ту потерю, глупое щемящее чувство, которое преследовало её прежде, когда она только-только встретилась с Каяном. Но в ответ встречала только пустоту, холод – единственным домом, о котором она могла думать, домом, куда всегда хотела вернуться, был огромный чёрный дворец среди льда и снега.

Чем скорее она покинет это гадкое королевство, тем лучше! И Пелсия ей не нужна – только уничтожить Каяна. Был ли он здесь? Ведь ни единого шёпотка о боге огня не оставалось, никакой смерти, никаких кровавых слухов. Она всё сжимала янтарный шар и звала его в ночной тишине. Ведь его нельзя убить, верно? Тимофей повторял это много раз, но так и не рассказал, что было на уме у своенравного Родича. Вдруг он стал сильнее? А может, наоборот пострадал? И был столь глуп, чтобы не вернуться за своим кристаллом в горы… Его поверхность – этого янтарного шара, – так приятно холодила пальцы, так успокаивала её. Действительно ли она сильна для того, чтобы сражаться? Действительно ли может сегодня оказаться лицом к лицу с Каяном, действительно ли способна победить?

Признаться себе было труднее всего, но Люция знала, что сегодня обязательно проиграла бы. Вот только у неё не было выбора – она должна оставаться сильной.

– Да, она просто невероятна! – бормотал совсем рядом сутуловатый старик, тоже пелсиец. – Только императрица способна исцелить нашу землю…

– А я хочу отомстить за смерть своей семьи! – отозвалась какая-то молодая, но такая уставшая женщина.

– И я тоже, – согласилась старуха.

– Исцелить? От чего ж исцелять можно землю? – спросила Люция.

– Жуткая болезнь! Тёмная ведьма злом обожгла землю, убила тысячи пелсийцев и выжгла всё своими гадкими, отвратительными руками.

– Я… – Люция заломила руки. – Я слышала о её проступках…

– Проступках?! – крик показался ей пощёчиной. – Говорят, проклятая Люция Дамора должна была уничтожить нас всех своим пламенем, бессмертная волшебница, рождённая от демоницы и кровавого короля во время страшного ритуала… И её стоит уничтожить, пока она не разрушила весь наш мир!

Они знали её имя. Они ненавидели её. Они жаждали её смерти слишком сильно. И не имеет значения, что был ещё и Каян. Старик прав: она сотворила всё это и не могла вернуть прошлое. Время вспять не воротится, Люция понимала – следовало смириться с теми грехами, что она сотворила. Да, она в их глазах ведьма, демоница, ненавистный сорняк на их территории, жуткое зло. И не стоит и спорить, ведь они абсолютно правы!

Но все разговоры стихли, стоило только императрице выйти на помост. Даже Люции она показалась самой прекрасной девушкой на свете. Её длинные чёрные волосы стекали волнами по плечам, изумрудное атласное платье сверкало, будто фениксом – и она вскинула руки, взывая их к благоговению.

Амара так красиво говорила! Говорила о том, что их ждало светлое будущее, а толпа впитывала каждое слово, будто бы губка. Она была так искренна, так прекрасна – и так легко говорила обо всём, так легко на словах исправляла всё, что творилось в этом мире. Она говорила, что отомстит за них. Что в этом мире воцарится абсолютная справедливость, а она уничтожит каждого, кто посмел причинить им боль. И она разрушит их жизни. Превратит в пепел её семью.

Люция сжимала руки в кулаки, чувствуя, как в ней кипит ненависть к Амаре, и ей так хотелось спросить, что же отвратительная императрица сделала с её семьёй. Вот только слова внезапно замерли, и сладкий поток превратился в чужой, громкий крик. Люция не понимала, что происходит, пока не увидела, как стрела впилась в горло стражника Амары. Почему? Почему сегодня? Ведь она только-только собиралась спросить, куда пропала её семья!

Для того, чтобы призвать магию воздуха, понадобились огромные усилия. Струйки знакомого, родного ветра окружили её ладони полупрозрачными спиралями, и она двинулась вперёд, бросилась сквозь толпу к помосту, пытаясь невидимой, сильной магией расталкивать своих противников. Крешийские стражники бросались в народ такими же потоками – и их чарами было оружие, политое кровью. Сколько паники, сколько страха! И они рубили всех и каждого, кто оказывался на пути, повстанцев или обыкновенных людей, что лишь просто пытались бежать. Детей, женщин, стариков… Крешийцев не интересовало, кого они уничтожали.

Люция пыталась увидеть, что происходило на помосте. Амара всё прижималась к девушке, что напомнила Люцие служанку Клео, вскочила было на ноги – и на её пути оказался странный высокий мужчина с чёрной повязкой на глазу и с огромным мечом в руках. Люция пыталась призвать пламя – оно уже почти дотянулось до всех тех глупых людей, что стояли преградой между нею и Амарой. Надо успеть, успеть – она только на мгновение отвернулась и замерла.

На коленях возле неё стоял Николо Кассиан. Одна его ладонь сжимала его плащ, вторая прижималась к глубокой ране на животе, и кровь пузырилась на губах.

Ей и спрашивать не приходилось, чтобы понять, что ранение было смертельным.

Она вновь бросила взгляд на помост, но Ник захрипел – кто так поступил с ним? Кровожадные стражники, испуганные пелсийцы? Да какая разница! Ведь рана глубока, смертельно опасна… Как он тут оказался? А у неё нет магии, чтобы бороться с тысячами! Она даже не сможет отвести его в более безопасное место! И столько людей толкали её, живот отзывался такой мучительной болью… А Ник всё не отпускал и не отпускал.

– Прин… Принцесса… – с трудом выдохнул он, и в глазах вспыхнула последняя искринка жизни. Сколько ему осталось? Не больше нескольких минут! А ведь он близкий друг Клео – девушки, которую когда-то Люция считала настоящей подругой, такая глупая, такая слепая.. Вот только это её отец отобрал всё, что было у Клео. Отобрал её родителей, её свободу, её любовь… И как же она ненавидела, когда её терзали угрызения совести, когда что-то немое в её мыслях шептало о Клео… Клео всё, всё потеряла, и она была следом её прошлой жизни – девушка, что угаснет, стоит Нику умереть. И она, не колеблясь, опустилась на колени рядом с Ником, коснулась его раны, подняла тунику и скривилась, глядя на кровь, заливающую живот.

– Скажи Клео… – прошептал он. – Скажи… – он отчаянно пытался дышать. – Скажи… Я люблю её… Я… Она последнее… Она – моя жизнь… Я… Мне так жаль… Жаль…

– Береги воздух, – оборвала его Люция. – Скажешь сам. После.

Она прижала ладонь к его кровавой ране, направила в неё всю магию земли, что только была в ней. Он рухнул на пыльный грунт и закричал, выгибаясь, пытался остановить её, но был слишком слаб. Сколько крови он потерял – Люция даже не знала, есть ли у неё достаточно магии, чтобы его исцелить! Но она пыталась, даже не обратила внимание на капюшон, соскользнувший с её головы, открывший её лицо – столько сил она отдавала этому мальчишке, столько сил, что в ней самой не осталось ни единой капли. Она пыталась, до той поры, пока кто-то не потащил её. И стоило ей только обернуться, как она столкнулась взглядом с отвратительным человеком, лицо которого было перекошено от злобы.

– Гляньте-ка, кого я нашёл! – он потащил её куда-то от Ника, и девушка даже не видела, что с ним. – Вот она, колдунья, убила человека! Все руки её в пелсийской крови!

Люция пыталась призвать пламя, воздух, оттолкнуть этого человека от неё, но ничего не получалось. Она пыталась вырваться, но ничего не выходило.

– Смотри на меня, ведьма! – она обернулась, и он с силой ударил её по лицу, так сильно, что аж зазвенело в ушах. – Вот! Видишь?

– Сожги её! – закричал кто-то. – Сожги ведьму, как она сжигала наши деревни!

Её тянули по сухой земле – и внезапно всё перед глазами пошло пятнами. Её швырнули в центр круга, поставили на колени, кто-то бросил в неё камнем, кто-то – ударил в лицо, заставив кричать от боли. На щеке чувствовалась тёплая кровь.

– Я не та, за кого вы меня принимаете, – выдавила она, вытягивая руки вперёд в примирительном жесте. – Вы должны меня отпустить. Немедленно…

– Ведьма, ведьма, сегодня твой последний день! – расхохотался кто-то совсем близко. – Все согласны?

Толпа согласно закричала. И ни капли милосердия ни в одном взгляде… Кто-то уже даже отыскал верёвку, такую толстую, страшную…

– Вяжите ей ноги! – крикнул мужчина.

Её запястья перехватили верёвкой, заставили встать… И она услышала жаркий шёпот у самого уха:

– Привет, принцесса. Ты продолжаешь вредить Пелсии, всё как обычно…

Йонас! Боги, Йонас Агеллон… И в его глазах пылала такая дикая, страшная ненависть, что трудно было передать это словами.

– Йонас, -выдавила она. – Прошу, помоги мне. Йонас…

– Помочь? Тебе? А такая могучая колдунья сама спастись не может? – он прищёлкнул языком. – Какая трагедия, да и люди эти желают твоей смерти… Сжечь тебя, верно? Какой хороший конец для ведьмы…

– Где мой отец? – выдохнула она. – Где мой брат? Ты знаешь?

– Слушай, принцесса, не о том думаешь. Правда, – он повернул её к себе – и его рука задела её живот. Он нахмурился, будто бы думая о чём-то.

– Да-да, – она ухватилась за свой последний шанс. – Ты всё ещё хочешь казнить меня, зная, что со мной умрёт невинный ребёнок?

– Невинный? Ты не можешь привести в этот мир ничего невинного! – прошипел он.

– Это не я убила ту девушку. Это был Каян, и… Я не в силах остановить его. Я хотела, правда, и мне так жаль! Я бы хотела вернуть время вспять…

– Её звали Лисандра, – Йонас сжал зубы и умолк, слыша крики толпы – сжечь её, сжечь! – И где ж Каян?

– Я не знаю, – честно призналась она.

– И ребёнок, – он встретил её взгляд, – испивает твою внутреннюю магию.

– С чего ты взял?