Текст книги "Кристальный шторм (ЛП)"

Автор книги: Морган Родес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Ты б превратила это место в равнину, будь у тебя твоё волшебство. Да?

Она смогла лишь кивнуть, а Йонас выругался себе под нос.

– Ты всем так нужна, а не можешь даже позаботиться о том, чтобы выжить… Глупая девица, – о, она б прежде так возмутилась, назови он её глупой.

– Ну сделай ты хоть что-то! Прошу!

Йонас замер на мгновение – а после решился, выдернул меч из ножен, направляя его на остальных пелсийцев, столпившихся вокруг них.

– Планы немножко изменились. Волшебница пойдёт со мной.

– Даже и не думай! – прокричал мужчина.

– Это не обсуждается. К тому же, оружия у вас нет, – он осмотрел их. – Как глупо в толпе быть безоружным, но мне-то проще. Пойдите за нами – и умрёте, – он бросил взгляд на Люцию. – Ну что, принцесса, пойдём? – он схватил её за руку и потянул за собой.

– Куда ты тащишь меня?

– О, – хмыкнул он. – К твоему любимому отцу и брату, чтоб вы гнили все в Тёмных Землях!

Глава 21. Клео. Пелсия

Когда Клео осознала, что Ник, Йонас и Оливия ушли, и словом не обмолвившись о своих планах, она не страдала – она была просто в ярости!

– О, Богиня моя, милая девочка, ты скоро превратишь пол в крошку!

Клео обернулась, с удивлением осознав, что на неё смотрела Селия Дамора. Эта женщина заставляла её волноваться, но, к счастью, виделись они очень мало. О, как странно было осознавать, что они тут только три дня – уже будто сто лет прошло!

– Мои друзья ушли, не сказав мне ни единого слова, – Клео заставила себя говорить спокойно, а не шипеть на королеву-мать. – И мне кажется, что это непростительно грубо и невероятно неуважительно! А если уж говорить о Нике…

– Ник… Да, милый рыжеволосый мальчик, – улыбнулась Селия. – Ну, будь уверена, он не желал плохого. Он тебя так любит!

– Он мне как брат.

– А братья всегда хранят от сестёр свои секреты.

– Только не Ник! – Клео заломила руки. – Мы всегда рассказывали друг другу всё! Иногда даже самое сокровенное.

– Присядь со мной, – Селиа опустилась в кресло и провела рукой по поручню соседнего. – Хочу поближе познакомиться с супругой моего любимого и единственного внука.

Последнее, что хотела Клео – разговаривать с нею, но она должна была излучать любезность. Ведь может быть полезным подружиться с женщиной, что вскоре будет пылать волшебством, особенно сейчас, когда чары у Клео украли – и плевать, что эта женщина носит фамилию Дамора.

Одна только мысль об Ашуре заставляла её дрожать от негодования. И как он умудрился столь незаметно украсть обсидиановый шанс? А ведь этот Родич даровал ей власть, шанс выбрать самой свою судьбу. И она была так глупа и невнимательна, что принц украл его прямо у неё на глазах.

А она даже сделать с этим ничего не могла!

Заставив себя улыбнуться, Клео заняла место рядом с женщиной. Селиа ещё долго молчала, ждала чего-то и всматривалась в черты её лица.

– Что же… – наконец-то заговорила Клео, чувствуя свою поразительную неловкость. – Почему вы…

– Я прежде не была уверена, но теперь я вижу в тебе твоего отца. У тебя глаза, как у Корвина.

– Конечно, – она насторожилась, вспомнив о своём любимом отце. – А вы сомневались в том, кто мой папа?

– Да, когда речь шла о моём сыне и… – она сглотнула. – У него были определённые трудности с твоей матерью, но я много сомневалась. Мне казалось, есть шанс, что Гай может оказаться твоим отцом.

Одна только мысль об этом вызывала у неё тошноту.

– Мой… Мой отец? – прохрипела она. – Нет, я брежу, я…

– Он не твой отец. Стоит тебя увидеть, чтобы сказать об этом.

Клео так хотела оставаться спокойной – но эти слова вынудили её продолжить разговор:

– Моя мама никогда бы не…

– Мне б не хотелось тебя этим беспокоить. Вот только ты с Магнусом связана не только обетом – лучше быть уверенной, что и не по крови, правда? – она нахмурилась. – О Богиня, как же ты побледнела, Клейона!

– Я не понимаю, как вы могли подобное предположить! – выдавила она из себя ответ.

– Я не думаю, что Гай разговаривал с Еленой после того, как они расстались, но ведь знал он её задолго до брака с Корвином. Жаль, он никогда не говорил матери всё, что между ними случилось, а ведь он был внимательным и любящим сыном, – король Гай – любящим сыном? Только слепая могла поверить в это! – Мне так жаль Елену…

– Я даже не знала, что они были знакомы, пока не узнала Магнуса, – голос Клео звучал как-то сухо, холодно.

– Они встретились однажды летом. Это было двадцать пять лет назад, Гаю было всего семнадцать, Елене – пятнадцать… Он вернулся домой уже одержимым ею, заявил, что они поженятся, и ему абсолютно всё равно, даст отец своё благословение или нет.

Клео заставляла себя дышать. Ей не хотелось и представлять подобную историю. Просто рассказ, просто фантазия, просто чья-то глупая шутка!

– Мой отец никогда не говорил о… – она нахмурилась. – А он вообще знал?

– Понятия не имею, делилась ли Елена с Корвином рассказами о своих прежних романах. Могу предположить, что правду он не узнал, разве что под конец, пытаясь Елену защитить.

– Защитить? О чём речь?

Селиа помрачнела.

– Елена охладела к Гаю, стоило только вернуться домой. Не знаю, в чём причина, и мне кажется, что для неё всё это было только мимолётной прихотью, прекрасным способом провести лето, окрутив милого мальчишку. Больше ничего. Гай так тяжело принял весть о её измене… Я люблю своего сына, очень люблю, но что-то порочное в нём всегда было. Он пришёл к ней, потребовал, чтобы она поклялась ему в любви, а когда она отказала – избил бедняжку едва ли не до полусмерти.

Ещё одна волна тошноты и боли ринулась на Клео. Бедная её мать, как же ей так не посчастливилось узнать Гая Дамору?

Не было дня, когда б она сильнее ненавидела этого отвратительного человека.

– Мне хочется верить, что мой внук не проявляет к тебе за закрытой дверью такую же жестокость, моя дорогая… – голос ведьмы звучал так мягко и нежно, – ведь могучие люди полны силы и гнева, у них бывают вспышки ярости… конечно, матерям и жёнам остаётся только надеяться на лучшее и терпеть это…

– Терпеть? Неужели вы говорите это серьёзно?! Если б Магнус поднял на меня руку, я бы…

– Ты что? Ты едва достаёшь до его плеча, и он, наверное, раза в два тяжелее. Клейона, единственное, что ты можешь сделать – это быть мягкой и нежной, когда только можешь, как и все женщины, чтобы опасность не ждала тебя за соседним углом.

Клео лишь гордо вскинула подбородок.

– Увы, я не знаю свою маму, но если в ней есть хоть что-то, что есть во мне, хоть что-то, что было в моей семье, то я могу с уверенностью сказать, что она никогда бы не позволила себе оставаться милой и мягкой, чтобы только жестокость по отношению к ней стала умеренной! И я – тоже не позволю. Я уничтожу любого, кто попытается только ударить меня!

На лице Селии появилась странная, будто змеиная улыбка.

– Мой внук выбрал девушку, в которой пылает мужество и сила, так же, как и его отец. Моя дорогая, конечно, я просто испытывала тебя…

– Испытывали?

– Вот присмотрись ко мне! Неужели я действительно похожа на женщину, на которую можно так просто поднять руку?

– Нет, – честно отозвалась Клео.

– Вот именно… Я рада, что у нас появилась возможность поговорить – теперь я знаю всё, что мне нужно.

Она сжала плечо Клео, а после поднялась, покинула помещение, оставив девушку наедине с её мыслями.

– Может, и мне стоит отправиться к таверне… – пробормотала она. – А то это только Магнус может продолжать пить вино, надеясь, что оно обязательно разрешит все его многочисленные проблемы, а как девушке, так сразу нельзя…

Она поднялась и тут же замерла, почувствовав какой-то шум на заднем дворе. Она подошла к окну и узрела Оливию в странной белой простыне, в той самой, которую каждый день стирала жена трактирщика, а может, просто в похожей. Конечно, подобный наряд не мог не удивить, и Клео выскользнула на улицу, надеясь, что хотя бы на вопрос о причинах подобных нарядов она ответ всё-таки сегодня получит, а не станет очередной жертвой странных речей девушки.

– Оливия! А Ник и Йонас с тобой? Где вас носило?

– О… – Оливия казалась крайне неуверенной. – Мне надо опять уйти, но я должна была тебя увидеть перед этим.

– И куда ж ты отправляешься?

– Мне пора домой… Йонас встретил свою судьбу, закончилось моё время.

– Прости, но… – Клео недоумённо покачала головой. – С какой судьбой повстречался Йонас? О чём ты вообще говоришь?

– Не я должна рассказывать об этом. Я и смотреть больше на него не могу, ведь так дико хочется вмешаться… Но сколько б я не желала этого, я не могу, это всё разрушит, – она нахмурилась. – Кажется, тебе просто смешно сейчас. Ведь ты и не ведаешь, кто я такая на самом деле.

– Ты Хранительница? О, ты, конечно же, говоришь об этом – этого я не знаю?

– Откуда? – взгляд Оливии был не просто шокированным, а ещё и возмущённым.

– Йонас рассказал, – рассмеялась Клео, не понимая, зачем так удивляться в мире, где каждый день случается что-то сумасшедшее. – Ведь он доверяет мне, в конце концов. Да и эту невероятную тайну я всё равно сохраню, куда уж – мне некому её доверить, чтобы она не расползлась потом по всему миру. Вот только… Прошу, скажи, что случилось! Ты столь грустна только потому, что вынуждена покинуть Йонаса?

– Нет, увы, но это не единственная причина. Я… Мы с Ником и Йонасом посетили деревушку, где сейчас императрица…

– Что? – Клео широко распахнула глаза. – Как… Как вы могли туда отправиться? Кто придумал такую глупость?!

– Принц Магнус угрожал Нику, – объяснила Оливия. – Твоей жизнью грозил, если Ник не отберёт Родичи у Ашура.

– Этого не может быть. Магнус бы такого никогда не сделал…

– Но сделал же. Ник иначе никогда не оставил бы тебя одну, – в изумрудных глазах Оливии вспыхнул гнев. – Во всём, что случилось, виноват принц… Я так легко потеряла Ника в толпе, когда Амару пытались убить – и увидела его за мгновение до того, как кто-то ударил его ножом. И… И мне кажется, это была лёгкая смерть.

Клео почувствовала, как по спине пробежался холодок.

– Что… Нет, не понимаю. Какой нож? О чём ты?

– Ник мёртв, – печально ответила Оливия. – Там умерли многие, и он – один из них. Мне пора покинуть Митику, а ты… Уходи. Уходи отсюда. Ты в опасности – особенно рядом с Магнусом. Отправить такого невинного мальчугана, бедного Ника на смерть! Нет, принцесса, всё это так неправильно. Мир выходит из-под контроля, и спасать его, наверное, слишком поздно. Мне так жаль… Но ты заслуживаешь знать правду. Знать о том, что всё давно уже полетело в Тёмные Земли, и выхода у нас не осталось…

Оливия отступила от Клео на несколько шагов, а лицо её исказила страдальческая гримаса.

– Будь счастлива, принцесса, – прошептала она. Её тёмная, идеальная кожа в один миг засверкала золотом перьев, она обратилась в ястреба и рванула в небеса. Клео смотрела на неё, чувствуя, что эта жуткая новость оставила её равнодушной даже к самой чудесной магии на свете. И только слёзы застилали взор, не позволяя до конца осознать, что же случилось.

Она не знала, сколько времени простояла в тишине, всматриваясь в безупречно яркое небо, прежде чем, пошатываясь, зашла в гостиницу. Колени её подогнулись до того, как она успела хотя бы приблизиться к стулу.

Всё тело дрожало, но слёз больше не было. Слишком много для того, чтобы она могла это выдержать. Слишком много невероятного, отвратительного в этом мире. Правдой это быть не могло – смерть Ника убьёт и её.

– С тобой всё в порядке? Что случилось? – прежде чем она поняла, что случилось, Клео почувствовала, как сильные руки заключили её в свои тёплые объятия. – У тебя болит что-то? – Магнус убрал с её лица золотистые локоны. – Клео, ответь мне!

Она едва-едва смогла заметить беспокойство в его тёмных карих глазах, его хмурые брови.

– Магнус… – она пыталась дышать, но каждый вдох казался резким и грубым.

– Да. Говори. Да говори же!

– Ты… Ты должен пообещать мне, что скажешь правду.

– Разумеется. Что тебе нужно знать?

– Ты грозил, что убьёшь меня, если Ник не отправится за Ашуром?

Сквозь его болезненное выражение лица проступила прохлада уже почти забытой ею маски.

– И он тебе это сказал? Когда он вернулся?

– Отвечай! Ты угрожал ему моей смертью?

– Кассиану, – его взгляд оставался невозмутимым против её предельной ярости, – нужна была мотивация. Я дал ему её.

– Да что ты говоришь…

– Я лишь сказал ему, что придётся исправить то, что он натворил, то, что…

Клео ударила его так сильно, что кожу ладони теперь жгло. Он прижал руку к левой щеке и ошеломлённо уставился на неё, а голос обратился в шипение:

– Ты смеешь…

– Он умер! – она сорвалась на крик, прежде чем он выдохнул хоть слово. – Ты сказал это – и он умер! Последний мой друг, последний дорогой мне человек умер, умер из-за тебя!

– Этого не может быть, – его лицо отражало удивление.

– Да что ты говоришь? Разве люди не умирают, когда оказываются рядом с тобой, рядом с твоей отвратительной семейкой? – она сжала руками свои волосы, будто бы надеясь их вырвать, ощутить физическую боль, на которой можно было сосредоточиться, с помощью которой можно было позабыть о том кошмаре, что нынче творился в её сердце.

– Кто тебе это сказал? – требовательно спросил Магнус.

– Оливия! Оливия приходила – но ты не сможешь запугать её, как обычно это делаешь, потому что её уже тут нет!

– Оливия… Да, конечно, Оливия с магией земли! Тебе!.. А ведь мы знаем о ней только то, что она союзница Йонаса, Йонаса, что ненавидит меня достаточно сильно, чтобы мечтать о моей смерти. И, как мне кажется, цель его с той поры ни капельки не изменилась.

– Зачем ей лгать мне? – её голос звучал, будто надломленный.

– Потому что люди лгут, чтобы получить желаемое.

– О да, конечно, ты знаешь.

– А ты нет? Милая моя принцесса, мне кажется, лгала ты куда больше, чем я, в сотни, тысячи раз… Да и, к тому же, вспомни об Ашуре – мы видели, как он умер, действительно умер, да ещё и своими глазами, а он жив! А Ника ты мёртвым не видела – только слышала слова. Словам доверять нельзя, даже если это слова родных – родная ли тебе Оливия?

– Вот так ты отвечаешь? – Клео всматривалась в черты его лица, осознавая, что едва-едва знала этого человека. – Я говорю, что убит человек, которого я считала братом – а ты говоришь мне о том, что я лжива? Лжива, когда во всём этом есть только твоя вина!

– Послушай, я ведь сказал…

– Ты никогда не берёшь на себя ответственность! Ни за одну смерть из десятков, что ты принёс, ни за одну! – она отчаянно пыталась оставаться спокойной, но печаль и гнев раскололи её на части. – Я пыталась видеть в тебе что-то хорошее, но ты всё время, всё время всё портил! Ну же, – её голос обратился в рык, – ну же, защити себя! Ведь Ник тебя ненавидел – а разве ты не желал его смерти? А может быть, ты и тут что-то придумаешь? Давай, давай!

– Да, мне было бы в сотни раз легче, если б этот чёртов камешек наконец-то пропал из нашей жизни. Но смерти – смерти я ему не желал, потому что он был тебе дорог, ты заботилась о нём.

– Заботилась? Я любила его! – она сорвалась на крик. – Любила! И если он мёртв, я…

– Ты – что? Потеряешь последний кусочек надежды? Свернёшься в клубок и умрёшь? О, прошу тебя… Ты так сильно желаешь остаться в живых, так много лжёшь и борешься, используешь всех – и меня в том числе, пока я могу ещё быть тебе полезным.

– Использую тебя? – ошеломлённо спросила она.

– Ты хочешь власти и магии, – Магнус казался практически равнодушным. – Ты тут, со мной, ты терпишь моего отца, потому что это даст тебе шанс добраться до того, что ты хочешь. А теперь пропали Родичи, особенно если учитывать то, что мы о них знаем – ну что мне ещё остаётся думать? Что ты останешься тут, со мной? На века? Я пытался сделать это для тебя, пытался вернуть тебе твою власть. А Ашуру почему-то важен Ник, хотя причин я не понимаю. Если кто-то мог заставить сумасшедшего крешийца остановиться, так это только твой друг. Друг, что призывал Тарана перерезать мне горло, вот и не забывай об этом, дорогая.

Это был не он – с нею говорил какой-то ненавистный незнакомец, а не кто-то столь важный для неё.

– И теперь я во всём виновата! Да как ты можешь…

– О, – он глубоко вздохнул. – Говорить с тобой просто невозможно.

– Тогда и не пытайся! Ты ничего не исправишь, Магнус. Ты не можешь даже попытаться…

– Если Ник всё ещё жив…

– Это не имеет значения, – слёзы текли по её щекам. – Всё это показало, как сильно мы отличаемся. Ты – жестокий манипулятор, и это никогда не изменится.

– Да что ты говоришь, принцесса? Я могу сказать о тебе точно то же! Может, ты ждёшь кого-то, кто во время войны будет петь песни и собирать цветочки, но – это не я, увы. И не ты. Ты говорила, что любишь меня, вот только предпочла бы скорее отрезать себе язык, чем рассказать об этом отвратительном, грязном секретике своему наилучшему другу. Ведь богиня не может позволить Нику даже и думать, что её светлый лик пятнает что-то такое, как я – связь со мной! Ведь он бы возненавидел тебя за это, правда?

– Скорее всего, – она отчаянно пыталась не плакать, злилась за свою слабость, – да.

– Ты сама сейчас ответила. Ты выбираешь не меня – его.

– Что б я ни сказала… Он всё равно мёртв.

– Может быть, – он дёрнулся. – А Йонас? Знаешь, я видел, как ты вчера восседала у него на коленях и ворковала о любви.

– Что ты несёшь?! – она покраснела. – Йонас… Ты и мизинца его не стоишь! Да я бы предпочла быть с ним где угодно, лишь бы не делить постель с тобой! И никакое проклятье меня б не остановило!

– Будь ты проклята, Клейона, – в его глазах пылала ярость, а руки сжимались в кулаки.

– Давай, ну же! Давай! Ударь меня, как твой отец ударил когда-то мою мать, давай! Я вижу, как ты этого хочешь…

– Что? – он удивлённо уставился на свои руки, прежде чем разжать кулаки. – Я… Я бы тебя никогда не ударил.

– Я достаточно увидела, – теперь она уже шептала. – И теперь мне надо подумать, – она повернулась к лестнице.

– Клео… – голос Магнуса был хриплым и почти мёртвым. – Мы узнаем, что случилось с Ником. Обещаю.

– Я и так знаю, что с ним случилось.

– Я понимаю, это ужасно. И я иногда веду себя просто отвратительно, но ведь я люблю тебя! И это всё ещё так!

Её плечи напряглись, и она стояла, прямая и холодная.

– Любви слишком мало, чтобы всё исправить, – отозвалась она и, всё такая же равнодушная, двинулась вверх по лестнице, закрыла дверь в свою комнату и только тогда, обессиленная, сползла по стене.

Глава 22. Йонас. Пелсия

Йонасу пришлось покинуть деревушку, так и не найдя Ника. Их разделили повстанці. Толпа запаниковала, да и Крешийская стража…

Он так и не увидел сцену – зато заметил разгневанных пелсийцев и колдунью, которую они хотели умертвить.

– Ты можешь смотреть на меня всё с такой же ненавистью, если хочешь, – проронила Люция, когда они отошли достаточно далеко.

– О, благодарю, что разрешила.

– Ты меня ненавидишь. Но, тем не менее, ты спас мне жизнь.

– Скорее всего, я при этом спас жизнь как минимум дюжины пелсийцев, что немного недооценивают твои способности.

– А ты меня не недооцениваешь?

– Совершенно.

– Тогда очень рекомендую тебе сообщить мне, где ж мой отец, где брат – тогда жизнью в моей компании рисковать тебе больше не придётся.

Йонас знал, что она могла воплотить эту угрозу в жизнь, если б захотела. А ещё всё ещё содрогался от одной мысли о том, какой могучей была эта девушка и сколько разрушений она нанесла этому миру, за сколько смертей ответственна.

– И где бог огня? – поинтересовался он.

Она лишь изогнула брови. Йонас даже не мог сказать, удивлена ли она, или, может, просто понятия не имела, где Каян.

– Я ведь уже тебе сказала.

– И он отец твоего ребёнка?

– Ох… – Люция резко, нервно рассмеялась. – Конечно же, нет!

– В этом нет ничего смешного.

– Ну так не говори глупости, мятежник, и смеяться я не буду.

– Не вздумай останавливаться, – он чувствовал, что темп её замедлялся. – Я тебя потащить не смогу.

В ответ на его возмущение она и вовсе остановилась посреди леса, через который они шагали в город – там Йонас надеялся отыскать хоть какой-то транспорт.

– Отвечай: где мой брат и мой отец? Я знаю, что они всё ещё живы. Они просто не могли умереть!

– А если я отвечу, есть ли у меня гарантии, что я всё-таки не умру тут от твоей руки? – поинтересовался он.

– Совершенно.

– Отож. Именно поэтому я отведу тебя к ним сам.

– Так они живы! – выдохнула она.

– Может быть, – согласился Йонас.

– И почему я должна верить в то, что ты пытаешься мне помочь?

– Принцесса Люция, – он ткнул в неё пальцем, – я тебе помочь не пытаюсь! Я пытаюсь помощь Митике.

– О, как благородно, – закатила глаза она.

– Думай всё, что хочешь, мне всё равно. Ты не отвечаешь на мои вопросы, я не отвечаю на твои. И нам не так уж и долго идти – придётся тебе смириться с моим присутствием и моей ненавистью к тебе хотя бы на это время.

– О, не думаю, что это так. Должна открыть тебе один маленький секрет, мятежник: я недавно научилась кое-чему новому, так что могу заставить тебя рассказать мне правду… И чем больше ты будешь сопротивляться, тем больнее тебе будет.

– Подери тебя Родич! – Йонас, казалось, был куда более раздражённым, чем испуганным. – Ты всегда была такой дрянью, или это волшебство так тебя испортило?

– Честно? – её улыбка была холодной, будто лимерийские льды. – Да, это волшебство так испортило меня.

– Не могу поверить. Ты, как и вся твоя семейка, это чистое зло.

– И всё же, ты нам помогаешь. До сих пор, – Люция нахмурилась. – По крайней мере, ты сказал, что они в порядке, что они целы и невредимы после того, как всё это произошло.

– Невредимы? – он хмыкнул. – Ну, вот за это я б не ручался. У меня появилась наконец-то замечательная возможность ударить короля кинжалом в сердце, жаль только, что хватило его действия всего на минуту или две.

– Ты врёшь! – глаза её сверкали от ярости.

– Вот сюда, – он ударил себя кулаком в грудь. – Это была глубокая рана, и я даже провернул нож. Не могу и описать, как хорошо я чувствовал себя в то мгновение!

А после он внезапно оказался в воздухе, ударился спиной о ствол дерева, и дыхание будто бы вышибло из его лёгких. Люция бросилась к нему, и её пальцы с силой сжали его горло.

– Говори правду! Правду! – прорычала она. – Мой отец мёртв?

– Нет, – прохрипел он.

– Ты ударил его ножом в сердце, но он выжил?

– Именно.

– Как это возможно? Отвечай!

Но Йонас не мог отвести взгляд от её красивых, грозных глаз. Сколько б она теряла чары во время мятежа, сейчас они вернулись – если вообще когда-то отсутствовали. И она была куда сильнее, чем ему казалось.

– Магия… Понятия не имею. Не знаю. Он как-то продлевает собственную жизнь.

– Чья магия?

– Его… Матери, – Йонас был уверен, что чувствовал во рту привкус крови. Он задыхался, но магии воспротивиться не мог.

– Моя бабушка мертва, – нахмурилась она.

– Жива… Но я больше ничего не знаю, – он поморщился от боли. – Слушай, принцесса, сделаешь мне одно милое одолжение?

– Очень сомневаюсь, – она склонила голову набок.

– Отпусти меня, – Йонас прищурился, пытаясь направить в неё чары, как это было с Феликсом на корабле, но всё тщетно.

Она наконец-то разжала пальцы, и он рухнул на землю, будто бы оттолкнул её от себя.

Он закашлялся, но сумел подняться на ноги и теперь смотрел на неё сверху вниз. На губах расплывалась глупая улыбка – Оливия ошибалась, и Йонас смог, смог победить. Подтверждением этому был поражённый взгляд Люции.

– У тебя есть магия воздуха? Ты ведьмак? О, никогда не слышала о таком, как странно… Или, может быть, ты ссыльной Хранитель?

– Принцесса, не надо навешивать ярлыки, – он расстегнул несколько пуговиц своей рубахи, демонстрируя ей спираль на его груди. Та стала ярче, чем в последний раз, отливала золотом и напоминала больше метку Хранителей.

– Что? – Люция покачала головой, но была всё так же предельно удивлена. – Нет, я… Я не понимаю.

– Я тоже. И, клянусь, если моё предназначение – это убедиться, что кто-то такой, как вы, вернётся к своей безумной семейке, кровожадность которой не знает границ, то я в ярости! – он поднял глаза к небу. – Слышишь, Оливия? Где тебя там носит? Отвратительное, жуткое, гадкое пророчество!

– Кто такая Оливия?

– Никто, – он бросил взгляд на Люцию, что всё ещё сидела на земле. – Вставай!

Она отчаянно пыталась подняться, но почему-то ничего не получалось.

– Ты не можешь встать, да?

– Дай мне немного времени. Уж поверь, этот живот отнюдь не добавляет мне счастья в этой жизни, – Люция посмотрела на него. – О, нет, даже не вздумай мне помогать!

– Я и не собирался, – он молча наблюдал, как она перекатилась на бок, потом поднялась на ноги, отряхнула свой плащ, пытаясь избавиться от грязных пятен. – Ты так неловко себя чувствуешь в этом состоянии… Я ведь видел беременных пелсиек, которые за несколько дней до родов могли срубить дерево, наколоть дров, а после оттащить их всех к себе домой.

– Я не пелсийская… – она запнулась. – Ну, почти не пелсийская женщина. И у меня не было времени привыкнуть к моему прекрасному состоянию, или как ты там это зовёшь.

Боже, что за странная женщина…

– И какой же… срок?

– Ну, это не твоё дело, конечно, но… Месяца три, наверное. Или… Ну, не с животом, в смысле, а вообще.

– Ох… – он недоверчиво осмотрел её. – Слушай, так со всеми злыми волшебницами? Они рожают что, в три раза быстрее?

– Понятия не имею, – Люция положила руку на живот, будто бы пытаясь оградить ребёнка от него. – Слушай, я понимаю, что ты меня ненавидишь. Что ненавидишь мою семью. Есть за что, поверь мне, уж я-то знаю. Но у этого ребёнка должен быть шанс на жизнь, он не сотворил ещё ничего плохого. Тот факт, что из всех людей, кто мог бы мне помочь, пришёл именно ты, с меткой бессмертного на груди, о чём-то и говорит! Ты говоришь – пророчества. Мне ли не знать, что это такое! Но этот ребёнок должен выжить, просто должен получить свой шанс на счастье.

– И кто же его отец? – спросил наконец-то Йонас. И ему так не хотелось позволить ей поймать в его голосе жалость – но у неё было что-то такое в словах, что он просто не мог отрицать.

– Ссыльной Хранитель.

– И он мёртв?

Она только коротко кивнула.

– Как он умер? Ты убила его?

– Нет, – казалось, её молчание было длиною в вечность. – Он сам умер… Покончил жизнь самоубийством.

– Надо же. И это единственный способ избавиться от теб?

Полный ненависти взгляд Люции заставил его содрогнуться. Но ведь это только напускное… А глаза её – это смесь усталости и печали.

– Прости, – промолвил Йонас прежде, чем успел подумать о том, что говорит. – Думаю, я был слишком груб.

– Именно. Но я не ожидала от тебя чего-то другого – ведь я зло. То, что Каян сделал с твоей подругой…

– С Лисандрой, – выдавил он. – Это была самая сильная, самая невероятная, самая храбрая девушка из всех, что я когда-либо знал, и она заслуживала на долгую счастливую жизнь, а Каян украл её у неё! Даже не колебался. И убить он хотел меня – меня, не её.

– Мне жаль, – печально согласилась она. – Я только потом поняла, что Каян – это не человек, не существо с чувствами и потребностями смертных, не тот, кто может нести счастье. Каян видит только ошибки и изъяны в этом мире. Он хочет всё выжечь, хочет начать всё сначала. Я бы назвала его безумцем, но на самом деле он просто огонь. Огонь сжигает. Разрушает. Это единственное, что заставляет его существовать.

– И он хочет разрушить этот мир, – подытожил Йонас.

– Да, – кивнула Люция. – Потому я и оставила его. Потому он хотел убить меня.

Йонасу понадобилось несколько минут, прежде чем он вновь смог заговорить.

– Ты говоришь, что огонь уничтожает. Но огонь готовит еду, согревает нас по ночам… тогда огонь не зло – он помогает нам выжить!

– Я знаю только одно: его нужно остановить, – она полезла в карман своего плаща и вытащила маленький янтарный шар, такого же размера, как и Родич Земли. – Это было тюрьмой Каяна.

Йонас осознал, что не может проронить ни слова.

– Ты думаешь, – наконец-то выдохнул он, – его вновь можно запереть там?

– Я хочу попробовать, – кивнула она.

Он всматривался в черты лица Люции, чувствуя её серьёзность и решительность, не сумев проигнорировать направленный на янтарный шар взгляд. И голос её звучал совершенно искренне – но можно ли было верить этой ведьме?

– Учитывая то, что теперь я знаю о Родиче Огня, императрица не такая уж и большая беда, правда?

Люция только опустила шар обратно в карман.

– Амара – угроза, она уже не раз продемонстрировала это. Вот только Каян куда хуже. Думаю, в сто раз хуже, чем я, мятежник. Видишь ли, кто-то должен умереть за мои проступки. Я согласна. Но я должна попытаться исправить то, что натворила, по крайней мере, теперь, когда я всё-таки могу думать ясно. Во-первых, я должна увидеть свою семью и… – Люция резко умолкла и согнулась пополам, издав мучительный крик.

– Что случилось? – бросился к ней Йонас.

– Болит! – выдохнула она. – Как часто… Ох… О, Богиня, как же я устала… – она рухнула на колени, схватившись за живот.

Йонас чувствовал себя совершенно беспомощным.

– Что я могу сделать? Может… Может ты рожаешь? Только не говори, что ты рожаешь!

– Не рожаю, ещё не время. Но… – она закричала, и этот звук будто бы обжёг сознание Йонаса. – Отведи меня к моей семье! Прошу!

Лицо принцессы побелело – такой отвратительный контраст на фоне её иссиня-чёрных волос. Она закатила глаза и свалилась без сознания.

– Принцесса, – встряхнул он её. – Принцесса… На это нет времени!

Люция так и не очнулась.

Йонас обернулся, бросил взгляд на дымящуюся вдалеке деревушку. Пелсийцы скоро найдут оружие и пойдут искать его и колдунью.

Тихо выругавшись себе под нос, он присел, осторожно поднял её на руки – и осознал, что она куда легче, чем он ожидал, пусть даже и с ребёнком под сердцем.

– Нет времени отводить тебя к твоей семьи, – прошептал Йонас. – Придётся относить к своей, поближе будет.

***

Дверь открыла сестра Йонаса, Фелиция – и уставилась на парня в полной тишине. И только спустя несколько минут наконец-то заметила бессознательную беременную девушку у него на руках.

– Я всё тебе объясню! – быстро выдохнул он. – Ну, надеюсь, у меня выйдет. Только пусти!

Она открыла дверь пошире, позволив Йонасу войти, не ударившись ни ногами, ни головой Люции о косяк.

– Положи её на кровать, – скомандовала девушка, и он выполнил приказание, прежде чем повернуться к своей сестре, но та так и не обняла его. Лицо её было мрачным, руки – скрещены на груди… А ведь он ожидал, что она обрадуется, увидев его.

– Прости, что я не приходил… – начал он.

– Я год не видела и не слышала тебя, а теперь ты являешься, даже и не предупредив!

– Мне нужна была твоя помощь относительно… девушки.

– О! – она фыркнула. – Я заметила. Это твой ребёнок?

– Нет.

Она, кажется, не поверила.

– И что я должна, по-твоему, сделать для неё?