Текст книги "Кристальный шторм (ЛП)"

Автор книги: Морган Родес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Не знаю, – он утёр лоб рукою и принялся ходить взад-вперёд, удивляясь тому, как мал дом его сестры. – Ей плохо, потеряла сознание от боли, и я даже не знал, что с этим вообще можно сделать…

– И ты привёл её сюда.

– Я знал, что ты поможешь, – он шумно выпустил воздух. – Знаю, ты сердишься, что меня не было, но возвращаться опасно, и…

– Да, я видела плакаты. Десять тысяч за тебя живым или мёртвым. Или больше?

– Около того.

– Ты убил королеву Альтию.

– Не я. И это длинная история.

– Разумеется.

Он огляделся, пытаясь отыскать мужа своей сестры.

– Где Паоло?

– Мёртв.

– Как? – ошеломлённо прошептал он.

– Его забрали на Имперскую дорогу. И отца тоже хотели, но он стар и хромает, так что был для них бесполезным. Даже когда рабочих всех освободили, Паоло не вернулся. Ну, что мне ещё думать, если не считать его расстрелянным с другими несчастными, с которыми обращались, будто с рабами?

Йонас шокировано смотрел на неё. Паоло был такой славной опорой, когда жизнь была такой трудной, но такой понятной.

– Мне так жаль… Я даже и не догадывался…

– Да я в этом просто уверена! И принцессу эту золотую до смерти ты держать в подвале тоже не собирался…

– Но ведь я не знал, что так будет! – он уставился в пол. – И… Ты говоришь, папу не забрали?

– Нет. Но как только он узнал, что вождь умер, он заболел от горя, большего, чем от смерти мамы и Томаса. У него будто бы пропала воля к жизни! Два месяца назад он оставил меня, и теперь виноградник в моих руках. Знаешь, как длинны дни без помощи?

Его отец умер, а Йонас даже не знал, когда это случилось.

– Мне так жаль… – повторил он в который раз, тяжело опустившись на стул. – Я даже не знаю, что сказать…

– Тебе нечего говорить.

– Когда всё закончится, когда королевство станет таким, к какому мы привыкли, я вернусь и помогу тебе с виноградником…

– Не нужна мне твоя помощь! – выплюнула она с таким гневом, что это невозможно было даже передать словами. – Я и сама могу всё сделать! Теперь я вижу, что ждать ничего и не стоило. Давай, решай свои проблемы и уходи отсюда как можно скорее. Я, конечно, не целительница, но многим беременным помогала. Жаль, конечно, что это бедное дитя оказалось именно на твоём пути!

– Если ты сможешь что-то сделать, я буду очень благодарен… Надеюсь, мы сможем победить боль.

– Некоторые беременности труднее, чем другие. Кто она? – он не ответил, а взгляд её стал холоднее. – Говори, Йонас, а то я выставлю тебя за дверь!

Его сестра стала намного злее. И её слова заставили его поёжиться. Как глупо было думать о том, что он мог сюда вернуться и увидеть прежний мир, в котором совершенно ничего не изменилось! А ведь он хотел отправить сообщение, спросить, как они, вот только время, подходящее для этого, уже прошло…

– Это Люция Дамора, – честно признался он, понимая, что многому обязан сестре.

Глаза Фелиции расширились от шока.

– О чём ты думал, приволочив сюда злую ведьму?! Нет, в моём доме ей не место. Знаешь, что она натворила? Деревня в паре часов ходьбы отсюда была выжжена дотла, и там погибли все люди – из-за неё! Она заслуживает смерти за то, что она сотворила!

Каждое слово казалось ударом, и он даже не мог этого отрицать.

– Может быть, она многое натворила, но её магия необходима для спасения Митики. Нашего мира. И ты не позволишь невинному ребёнку страдать из-за выбора его матери, правда ведь?

Она сухо рассмеялась.

– Ты защищаешь лимерийскую принцессу… Кто ты, Йонас? Кем стал мой брат?

– Амара не имеет права захватить Митику, – проронил он. – И я должен сделать всё, чтобы остановить её.

– Ты слеп и глуп, мой брат. Императрица – это единственный шанс Пелсии на жизнь. Или ты забыл прошлое так легко, раз уж надеешься спасти зло, спящее сейчас на моей кровати?

– Я ничего не забыл, – прорычал он. – Но я знаю, что должен делать.

– Тогда очнись. Императрица – лучшее, что за долгие годы случилось с Пелсией.

– Ты ошибаешься.

– Ошибаюсь… – гнев в её голосе теперь сменился усталостью. – Я не могу убедить в том, что случилось на самом деле, но не могу не беспокоиться о тебе, о том, чтобы ты правильно мыслил. Ты нас потерял, Йонас. Я вижу это в твоих глазах. Ты уже не тот мальчишка, что так хотел быть похожим на Томаса, что шагал с ним к оранийским границам и гонялся за каждой девушкой в деревне… Этого Йонаса я больше не знаю.

Сердце его разрывалось на части от мысли о том, как же сильно он её разочаровал.

– Не говори так, Фелиция.

– Я позволю тебе и этому существу остаться на ночь, – она отвернулась от него. – Но это всё. А если она будет умирать от этой боли, то я позволю ей умереть. Мир от этого станет только лучше.

Йонас опустился на грязный пол, устроился у огня, чувствуя отчаянное смятение. Когда он пришёл сюда, у него хотя бы была цель, он хотел отвести Люцию к семье… К Даморам. К Кровавому Королю, что убивал их народ. К Кровавому Королю, что убил вождя Базилия. Лгал двум армиям о причинах войны с Ораносом. И, да, Фелиция права, Амара – единственная, кто смог это остановить!

И как он оказался на этом пути? Он был мятежником, а не верной собачонкой королей-садистов…

…Будто целая вечность миновала, прежде чем он смог уснуть. И тут же сквозь пустоту начали просматриваться очертания изумрудно-зелёного луга, сверкавшего драгоценностями природы под сапфировым небом. А где-то далеко-далеко сиял хрустальный город.

– Йонас Ашеллон… Вот мы и встретились. Оливия очень много рассказывала мне о тебе. Я – Тимофей.

Он повернулся на голос и увидел человека – совсем молодого мужчину, лишь на пару лет старше самого Йонаса. Волосы его отливали медью, и глаза – каким-то странным, потухшим золотом, а белые его одежды волнами спадали на прекрасную траву.

– Ты в моём сне, – то ли с неверием, то ли недовольно проронил Йонас.

– О, как ты прекрасно мыслишь, – равнодушно отозвался Тимофей. – Да, я в твоём сне.

– И зачем же?

– Мне кажется, у тебя должно быть много вопросов ко мне.

Оливия очень мало рассказывала ему о бессмертном, но он ожидал от себя шок, удивление, что так прекрасно, ярко расписывала девушка. А столкнулся только почему-то с диким равнодушием и отчаянной усталостью, плескавшейся в его сердце.

– И разве ж ты ответишь на вопросы? – хмыкнул он, зная, чем всё это прежде заканчивалось в беседах с Оливией.

– На некоторые отвечу. Может быть, не на все. Зависит от самих вопросов.

– О, замечательно. Ну что ж, тогда просто дай мне выспаться. Я очень устал, на загадки у меня времени нет.

– Но время уходит. Буря почти настигла наш мир.

– И ты говоришь это всем, кто ненавидит сомнение и путаницу?

– Да, – Тимофей склонил голову набок. – Это действительно так.

– Меня это раздражает. И ты меня раздражаешь. Что бы это ни было, – Йонас коснулся отпечатка на собственной груди, – я просто хочу, чтобы это пропало. Не хочу ничего с вами общего! Я просто пелсиец. Не ведьмах, не Хранитель, которого вы пытаетесь слепить с меня! Я просто обыкновенный человек…

– Но этот знак делает тебя особенным.

– Я не хочу быть особенным.

– Выбора у тебя нет.

– Выбор есть всегда.

– Это твоя судьба, Йонас.

– Да гори она в Тёмных землях, эта судьба!

– О… – Тимофей моргнул. – Оливия упоминала, что ты весьма целеустремлённый и наблюдательный. А ещё умеешь цепляться за каждое слово. Но, заметь, в тебе есть магия, пусть не так уж и много, как в колдунах прошлого… Магия Федры течёт в твоей крови. Магия Оливии бьётся о твоё сердце. И ты впитываешь чары, будто бы губка впитывает воду. Я редко называю кого-то особенным, но ты таков. И ты очень важен, я видел это в своих видениях.

– О да. Видения. Пророчества, что заставляют меня тащить Люцию Дамора к её драгоценной семейке.

– Вот как ты считаешь…

– Ну, похоже, это и есть моя судьба.

– Не скажу, что это точноо. Ты поймёшь, когда это случится, ты почувствуешь…

– Я чувствую лишь то, как в надо воткнуть нож в грудь! Особенно некоторым, – Йонас взглянул на бессмертного. – Ты врываешься в мои сны именно сейчас, после стольких дней? Оливия спасла меня только потому, что это ты приказал ей. Думаю, она б и убила меня, если ты сказал бы ей об этом, заявил бы, что так надо. Она меня бросила – либо всё ещё кругами носится за мною, чтобы доложить тебе о том, куда я иду. Разумеется, это так, и мне всё равно, что ты ответишь, какую песнь о долге сейчас споёшь. Ты всегда говоришь только часть правды, потому что для тебя смертные – это просто игрушки…

– Это не игра, юноша, – голос Тимофея звучал мрачно и низко.

– Нет? Так докажи! Скажи мне, какова же судьба, что я никогда не смогу её избежать.

– О… – Тимофей нахмурился. – Я не вижу беременности Люции. Это было большой новостью для меня, для неё, думаю, тоже. Что-то ограждало нас от мыслей об этом самими Создателями, и поэтому я уверен в том, что существует причина. И сначала я видел тебя как единственную опору Люции во время Шторма.

– Какой Шторм? О чём ты вообще говоришь?

– Не смей перебивать меня! – уверенно вскинул руку Тимофей. – Я был глуп, пытаясь разговаривать с тобой, потому что даже не представлял себе, насколько ты ограничен и слеп!

– Ну так убирайся отсюда! – прошипел Йонас, чувствуя, как на него волнами лилось разочарование – ведь даже этот отвратительный, пафосный бессмертный не пытается хоть что-то ему объяснить.

– Сын Люции очень важен. Ты даже не представляешь, сколько людей пожелает его захватить, украсть, заполучить в свои руки… Ты защитишь её ребёнка, взрастишь его, как своего родного сына.

– Что? Я? Ребёнка Люции? А она? О, только не говори, что мы с нею поженимся и будем жить долго и…

– Нет. Люция умрёт родами, когда шторм будет слишком близко, – уверенно и так же мрачно кивнул он. – Я вижу это. Сначала я думал, что её магия отойдёт к тебе, когда она умрёт, и сделает тебя колдуном, что ходит между мирами, судьба которого – заключить всех освобождённых Родичей в их клетки. Но магия Люции перейдёт в её сына.

– Она умрёт? – ошарашенно спросил Йонас.

– Да, – Тимофей повернулся к нему спиной. – И больше ничего я сказать тебе не могу. Удачи тебе, Йонас Агеллон. Судьба мира в твоих руках. Только ты можешь решить, что будет дальше…

– Подожди! Я должен… У меня есть много вопросов! Расскажи, что я должен…

Но Тимофей лишь растворился в воздухе, вместе с кристальным городом. Только сестра теперь стояла над ним и трясла его за плечо.

– Уже рассвело. Твоя подружка проснулась, и вам обоим пора убраться из моего дома.

Глава 23. Магнус. Пелсия

Магнус знал, что никогда ни о чём не просил: ни о пощаде, ни о прощении, ни о втором шансе. Вот только сегодня ему хотелось сделать это – пойти к Клео и умолять её осознать, что он прав.

Проклятый Ник! Даже если проклятый мальчишка наконец-то умер, то, как отреагировала Клео, не дало ему ни одного шанса порадоваться этому.

Он шагнул к лестнице.

– Даже и не думай, – остановил его голос его бабушки. – Отпусти её. Не преследуй, а то станет только хуже. Прошу, милый, доверься мне.

– Я и не знал, – Магнус обернулся и с удивлением узрел с любопытством смотревшую на него из дверного проёма Селию, – что наши разговоры кто-то слышит.

– Солнце моё, ну ведь я не настолько глухая, чтобы не услышать… – она склонила голову набок, – то, что ты называешь разговором.

– Прости, Селиа, но я не хочу говорить с тобой об этом.

– О, много бы я отдала, чтобы ты называл меня бабушкой, как в детстве, когда был маленьким мальчиком.

Он вновь повернулся к лестнице, надеясь на то, что случится чудо и он сможет помириться с Клео.

– Я называю тебя так, как мне нравится.

– Ты слишком суров, как для столь молодого мужчины, даже если речь идёт о лимерийце. Тебя, конечно, растила Альтия, так что я практически не удивлён. Ни разу не видела, чтобы эта женщина улыбалась.

– А мой драгоценный папочка говорил, что убил её? А потом солгал мне и заявил, что моя настоящая мать – это его любовница Сабина?

– Нет, – она равнодушно накрутила серебряную цепочку на палец. – Впервые об этом слышу.

– И ты считаешь, что отсутствие радости во мне столь странно, учитывая, что мы воюем с огромной империей, что может с лёгкостью уничтожить всех нас?

– О да, ты прав. Прости, мои мысли были далеко от этого…

– Завидую тебе.

– Тебе стоит знать, что твой отец эту ночь не переживёт, – она поджала губы. – Смерть его одолеет уже к этому утру. Тебя это совершенно не заботит?

Магнус так ничего и не ответил. Он не знал, хорошо это или плохо. Он считал, что будет радоваться его смерти, смерти человека, которого ненавидел столько лет, сколько себя помнил. Но нет… пустота.

– Он тебя любит, – Селиа будто прочла его мысли. – Веришь ты этому или нет, но это правда. Ты и Люция – это самое важное, что только было в его жизни.

О, нет, на подобное враньё у него уж точно не было свободного времени!

– В самом деле? А мне всё же кажется, что на первом месте у него жажда власти.

– На самом краю смерти ни богатство, ни наследие не имеет значения, лишь бы было кому держать тебя за руку в тот момент, когда ты умираешь…

– Когда буду умирать, обязательно вспомню об этом. – Магнус холодно посмотрел на неё. – Прости, но что ты хочешь от меня? Ждёшь, что я пойду наверх, сожму руку моего отца, буду сидеть рядом, пока он будет умирать, оставляя на меня весь тот бардак, что сотворил теми ладонями, которых я должен касаться? Прости, я не настолько хорош в притворстве…

– Нет, дорогой. Ты просто будешь со мной в таверне, на встрече с моей подругой Дарией.

– Гелиотроп, – выдохнул магнус, чувствуя, как сжимается его грудь.

– Да, – кивнула она. – Я хочу, чтобы ты был рядом со мной в это мгновение.

– Но зачем?

– Потому что это важно – вот зачем. Знаю, ты сомневаешься относительно тех решений, что я принимала в прошлом, но я уверена, что однажды ты всё-таки сможешь понять меня.

Магнус отправился бы с ней только для того, чтобы забыть о гневе, печали и о любви? Нет, конечно же. Он отправился бы за нею потому, что даже в это смутное время гелиотроп был той частью магии, за которую стоило умереть.

Магнус долго ждал Клео у двери её спальни, но она так и не вышла. И когда солнце зашло, он зашагал вместе с Селией в сторону привычной таверны. И даже отсюда он видел, как под луной сверкало великое множество кораблей, что прибывали и прибывали к городу. Басилиа ночью казалась более живой, чем когда-либо прежде днём. Сейчас все расходились по тавернам, пытались наесться, напиться, как-то успокоиться и удовлетворить свои мелочные желания, и все они толпой тянулись из доков и рвались к этому маленькому кусочку постороннего, незнакомого многим на самом деле уюта.

Таверна была полна, и большинство людей были уже в стельку пьяны, когда Магнус и Селиа втиснулись в здание. Но принц всё равно надвинул капюшон на голову, пытаясь скрыть собственную личность. Нет, узнать его уж точно никто не мог.

Селиа повела его к столу в дальнем углу, который занимала юная красотка с золотисто-каштановыми волосами и бронзововолосый мужчина, в глазах которого плескалось приглушённое золото.

Трудно было не узнать этого человека.

Стоило только увидеть его, как жуткие воспоминания о дороге к лагерю в Запретных Горах ринулись в его сердце. Ведь именно этот ссыльной Хранитель и пытался вливать магию в дорогу, чтобы соединить Митику единой полосой чар. Это он сделал всё, чтобы Родичи вновь появились в этом мире.

Магнус никогда не говорил с ним лично, но он отлично помнил, как тот отобрал жизнь у другого ссыльного, когда повстанцы напали на них.

– Ксанф, – выдохнул наконец-то Магнус. – Ты меня помнишь?

– О, Ваше Высочество, – он поднялся, выше Магнуса почти на голову, и золотые кольца на правой руке засияли при свете свеч. – Конечно же, я помню тебя.

– Не стоит любезничать. Не в этот день. Да и вовсе, я бы попросил не использовать моё имя, мой титул… Это ведь возможно, не так ли?

– Как пожелаете, – согласился Ксанф.

– Много месяцев от вас ничего не было слышно.

– Да, это так, – кивнул мужчина. – Но ведь моя работа была выполнена, так что следовало отдохнуть, восстановить силы… Присаживайтесь, прошу.

Магнус и Селиа, не споря, опустились на деревянные лавки.

– О, как ты прекрасно выглядишь сегодня, – обратилась Селиа к незнакомой женщине, в которой Магнус не узнал ни одной схожей черты. – Магия воздуха у тебя становится с годами всё сильнее и сильнее.

– Ты так думаешь? – захихикала она, накручивая прядь каштановых волос на палец, а после игриво заулыбалась. Ксанф лишь осторожно сжал её ладонь.

– Дариа всегда прекрасна.

Дариа? Женщина с такими молодыми глазами, женщина, что просто пользовалась своей силой, чтобы казаться моложе в чужих глазах. Стоило только присмотреться, и можно было заметить, как тускнели черты её лица, будто бы она была сейчас в тени, а не у свечи на столе, да и совершенность её была слишком прекрасной, чтобы оказаться реальной.

– Дариа сказала, что вы хотели со мной поговорить, – проронил Ксанф. – Это очень важно, мне стоит поскорее приехать… Слишком сумбурно, да. Иначе я бы не позволил беспокоить себя.

– Скажи мне, – Магнус почувствовал, как в его душе пылает отчаянное любопытство, такое сильное, что он не мог его контролировать, – а ты всё ещё поддерживаешь связь с Миленьей?

Ксанф только хмыкнул, покосившись на Магнуса.

– Нет.

– И что же с ней случилось? Она прекратила приходить в сны моего отца.

– Миленья делает только то, что она хочет. Думаю, теперь, когда Родичи пробудились, она пытается восстановить наш дом в его прежнем величии.

Магнус ждал, что Селиа ответит хоть что-то на слова о кристаллах, но она молчала и заинтересованно рассматривала свою подругу и её спутника. А Ксанф лишь равнодушно отпил из своего кубка и махнул рукой подавальщице, чтобы та принесла ещё.

– И что же тебе ещё от меня нужно?

– Ещё один вопрос, – Магнус подался вперёд. – Знаком ли ты с кем-то по имени Каян?

Ксанф вновь посмотрел на Магнуса, но на сей раз взгляд его был мрачен.

– Он на свободе.

– Да. Возможно, ты можешь посоветовать, что делать с этим всем?

– Держись от него подальше, если есть шанс, потому что это единственный твой шанс выжить, – протянул Ксанф. – Миленье казалось, что она была совершенно права, помогая богу огня – и он украл тело одного моего дорогого друга, – он мрачно покосился на Дарию и вновь потянулся за кружкой. – И это из-за такого меня сюда приволочили? Чтобы я отвечал на вопросы принца, ещё и касающиеся того, что я ни с кем и никогда не хотел бы обсуждать?

– Нет, – Селиа не позволила ответить своей подруге, а заговорила сама. – Думаю, впрочем, интересно узнать побольше о Родиче Огня, так что спасибо за это.

– Родичи пробуждены, – в голосе Дарии чувствовался страх. – Правда ли это?

– Правда, – сладко заулыбалась Селиа. – Ксанф, сколько лет ты уже живёшь в этом мире?

Он только перевёл взгляд на свою спутницу.

– Селиа надёжна. Ты можешь говорить.

– Что ж. Пусть. Двадцать лет прошло с той поры, как я покинул Убежище.

– Просто невероятно… – Селиа покачала головой. – Я знала многих ссыльных хранителей, и четверти этого времени им хватало для того, чтобы потерять остатки собственной силы. А ты же был столь могуч, что смог даже вдохнуть чары в такую длинную, огромную Императорскую Дорогу.

– Да, – кивнул он, – Миленья пообещала мне, что моей магии хватит на многие годы, пусть я всё равно становился смертным. Конечно, я рисковал – и этому обещанию пришёл конец всего несколько месяцев назад, когда своё предназначение я всё же исполнил.

Наконец-то подавальщица принесла напитки, и Магнус осознал, что это эль – он лишь раздражённо оттолкнул его от себя.

– Тебе не нравится? – хмыкнула Селиа. – А, конечно же, ведь тебе больше по вкусу пелсийское вино!

– С чего ты взяла? – удивлённо уставился на неё Магнус.

– Да от тебя несёт им каждый вечер, – её улыбка была до очарования резкой. – Гай тоже в юности очень любил вино, нарушая все законы, что только оказывались на его пути. О, как же зверствовал его отец от того, что он так не уважал его законы и прекрасную богиню! Пелсийцы, оранийцы, террийцы, крешийцы… Он у каждого пробовал новый сорт. Я сама даже в рот не брала, не хотела никогда, потому что предпочитаю чистоту и ясность ума.

Но вопреки своим словам Селиа подозвала девушку и потребовала две лучшие бутылки. Магнус и не пытался остановить её, откупорил обе – и пил из той, на которой была надпись "Виноградники Агеллона". Бунтарь повсюду, стоит ли спасаться от его кошмарного имени сейчас, если столько всего произошло?

Селиа удивлённо изогнула бровь, когда первая бутылка опустела.

– О, да, вино ж растворит каждую твою проблему… Магнус, милый Магнус, оно ничего не решит, только усугубит то, что уже случилось!

– Какой прекрасный совет от той, что никогда не пробовал вина, – он вздохнул. – Этот жуткий день меня утомил. Сколько ещё мы должны находиться здесь?

– Осталось совсем немного.

– Замечательно!

– Дариа, – Селиа подалась вперёд. – Время наступило.

– Я понимаю, – щёки женщины покраснели. – Делай то, что должна.

Селиа бросила взгляд на ссыльного хранителя.

– Отдай мне своё кольцо, Ксанф.

– Что? Дорогая, оно не продаётся, – он был совершенно равнодушен, бросил лишь короткий взгляд на своё массивное украшение. – Я могу только назвать имя того, кто создал его для меня.

– Дариа, ты должна знать, что я подготовилась к этому вечеру с той поры, как ты ушла. Каждый день был за год, ведь мой любимый и единственный сын сгорал, будто бы свеча у меня на глазах. А ты отлично знаешь, что я могу отдать за него целый мир. Отбрось своё тщеславие на одно мгновение, посмотри, как мои чары пылают сегодня…

Магнус лишь удивлённо воззрился на свою бабушку, не понимая, о чём она говорила. Ведь ей нужен был гелиотроп для того, чтобы восстановить свою силу?

Хмурость на лице Дарии погасила красоты её внешности, искусственной и отвратительной.

– Я чувствую кровь, Селиа. Я чувствую её силу. Сколько же людей на твоей совести?

– Много, милая. В этом городе хватает тех, о ком никогда не будут скучать. Как же мне здесь нравится!

– Что? – прошептал Магнус, не понимая, как такое могло случиться. – Но когда? Ведь ты была рядом с отцом почти каждую секунду с той поры, как мы прибыли сюда!

– Каждую ночь вы шли спать. Каждую ночь я выходила в город, – Селиа ласково улыбнулась ему. – Мне почти не нужен сон, мой сладкий. И этому городу, кажется, тоже.

– И ты не считаешь, что я попытаюсь тебя остановить? – голос Дарии дрогнул.

Остановить? Магнус бросил взгляд на вторую ведьму, чувствуя, как сумятица вспыхивает между ними.

– Попробуй, – Селиа вскинула подбородок, а её губы превратились в одну тонкую линию. – Вот только ты проиграешь.

Дариа ахнула – её рука сжала её же горло.

– Но… Но я считала…

Её маска рухнула, будто бы маска, открывая её старое и морщинистое лицо, скрывавшееся под магией, и она рухнула на пол. Магнус отшатнулся, чувствуя, как ужас колотится в его сердце.

– Ты убила её, – голос Ксанфа звучал тихо, устало и очень опасно.

– А ты даже не попытался меня остановить.

– О… – он посмотрел на неё. – Твоя магия сильнее любой ведьмы, что я видел в своей жизни.

– Ведьмы готовы отдать многое за свою силу, за то, чтобы практически сравниться с колдуньей. Если, конечно же, это не очень надолго., – она бросила взгляд на свою ладонь. – А теперь отдай кольцо.

– Моё кольцо не… – он запнулся.

Селиа вскинула кинжал – и отрубила ему палец. Тот покатился по столу, оставляя по себе кровавый след.

Ксанф взревел от боли, бросившись на Селию.

– Я тебя уничтожу!

Но пламя вспыхнуло спустя мгновение, поглощая его. Он попытался его сбить, но то было таким быстрым, таким сильным и могучим, что он не успел ничего сделать.

– Пойдём, – Селиа схватила кольцо, стянула его с отрубленного пальца и потянула Магнуса за руку.

Магнус отвернулся от кричащего человека и бросился за бабушкой прочь из таверны, оставляя в сумятице безумия остальных пьянствующих там.

– Ну, удивила ли я тебя? – спросила она, будто бы ничего не случилось, когда они вернулись в гостиницу.

Магнус промолчал, отчаянно пытаясь успокоиться и забыть о том, что увидел.

– Мне бы очень хотелось знать о твоих замыслах до того, как всё случилось.

– И ты бы попытался меня остановить?

– Не дать убить ведьму и ссыльного Хранителя? О, нет, конечно же, – хмыкнул он. – Значит, гелиотроп в этом перстне?

– Да. И теперь у нас есть всё, что нам нужно.

Магнусу хотелось отобрать камень, вот только то, что сделала его бабушка, даже и не моргнув…

Нет уж, злить ведьму – последнее, что сейчас он имел право сделать.

Селиа ни на минуту не останавливалась – будто юная девочка, она взлетела по лестнице вверх, поднялась на второй этаж. Магнус чувствовал, как пошатывался, не так слаб, как пьян от бутылки вина, но ум его оставался ясным. Пальцы его скользнули по двери в комнату Клео, но он не остановился, следуя за Селией в комнату его отца.

…На белых простынях лежал не человек – скелет, обтянутый кожей.

Никогда его отец таковым не был. Не казался таким в таверне. Нет, ему стало в десятки, сотни раз хуже. Губы его потрескались и пересохли, почернели круги под запавшими глазами, а тёмные волосы поседели и выпадали клоками. Глаза его затуманились, и от ясного карего цвета практически ничего не осталось.

– Сын мой… – прохрипел король. – Прошу, подойди ко мне…

Прошу? Это говорил его отец?

Магнус не сумел воспротивиться – осторожно опустился на край его кровати.

– Я знаю, ты никогда меня не простишь… Ты не должен прощать. Я много ошибался, а уж что касалось тебя… – глаза его вспыхнули сквозь бесконечную завесу смерти. – Мне бы хотелось быть для тебя лучшим отцом…

– Не надо предсмертных признаний, – Магнус почувствовал, как сжалось его горло. – Они пусты…

– Тише, дорогой, – Селиа опустилась по другую сторону от Гая и коснулась его лба прохладной ладонью. – Береги силы.

Когда-то Магнусу хотелось воткнуть меч в грудь своего отца, чтобы отомстить за смерть матери и заставить его отплатить за все годы жестокости и унижений. Хотелось увидеть, как покидает его тело последняя капля жизни.

Но не так… Он не хотел жалеть его, он просто пытался его ненавидеть… А теперь не мог.

– Знаю, ты пыталась меня спасти, – прошептал Гай своей матери. – Но это не важно сейчас… Найди Люцию, чего б это не стоило. Умоляйте её, заставьте её помочь… Она не позволит Митике пасть. Люция разрушит всех врагов, и престол окажется в руках моего сына…

– Мы вместе найдём Люцию, – Селия надела кольцо на палец короля, и он шумно выдохнул воздух. – Вот он, гелиотроп, сын мой, я ведь обещала тебе… Отдыхай, мой милый. Позволь камню победить смерть.

Магнус отвернулся. Как бы ему не хотелось присутствовать при этом, как бы хотелось уйти… Но король только сжал его запястье, заставляя обернуться.

– Это не просто слова, – прохрипел он, но в голосе проснулась новая сила, а глаза сверкали как-то иначе. – Я буду для тебя лучшим отцом, Магнус. Веришь ты или нет – клянусь.

Глава 24. Клео. Пелсия

Весь мир Клео теперь был заключён в четырёх стенах пелсийской спальни. Только ржавый замок спасал её от врагов.

Дамора – враги ей. Не семья, не союзники, не друзья.

Тем не менее, она с ними, в ловушке, такая беспомощная, без права голоса и права на защиту…

Она не знала, когда наконец-то уснула, но пробудили её страшные, жестокие кошмары. На щеках остались следы от слёз – и она наконец-то поняла что-то слишком важное.

Она не беспомощная пленница. Она королева.

Она забыла о том, что она смелая и сильная, как её сестра и её отец. Чтобы подумали они о ней, о потерявшей свою дорогу, надеющуюся на ответы от тех, кто не заслужил её доверия?

– Хватит, – прошептала она, садясь на кровати.

Она не знала, что делать, но она всё исправит. Цели ведь не изменились. Независимость. Сила. Вернуть свой трон, подарить Ораносу счастье.

Больше ничего не имеет значения.

Магнус был прав – если б Ник узнал, что она его любит, он бы её возненавидел. Вот только она не отдала принцу своё сердце без остатка. Что-то оказалось защищено от него – она даже не знала, как так вышло.

– Мне так жаль, Ник… – прошептала она, расчёсывая свои длинные волосы, стараясь не думать о том, как Магнус однажды это сделал. – Ты был прав, ты всегда был прав…

Её живот громко забурчал – а ведь вчера она совершенно ничего не ела! Но ей нужна сила, сила, что даст ей шанс вернуться в Оранос, найти союзников, своих и своего отца. И повстанцев она тоже отыщет, те помогут свергнуть Амару, вместе они обязательно придумают что-то такое, что спасёт их страну.

И если только способ существует, Клео обязательно его найдёт. Не имеет значения, что именно она должна для этого сделать.

Только-только рассвело, и она спокойно спустилась по лестнице на первый этаж. В гостинице было пусто, все Дамора, наверное, остались где-то наверху, в своих комнатах. Сколько врагов, сколько союзников – лживых и отвратительных!

Она проскользнула на кухню. Жена владельца уже пекла хлеб, и прекрасный запах будто бы парализовал Клео.

– Мне нужно позавтракать, – обратилась она к женщине.

– Да, Ваша Милость, – кивнула та. – Прошу, присаживайтесь, я вам принесу всё, как только будет готово.

– Благодарю, – Клео выскользнула в зал и замерла, осознав, что она не одна уже была на ногах в такое раннее время. В конце зала сидела Селиа Дамора, читавшая какую-то книгу, купаясь в ярких солнечных лучей. Она подняла голову и коротко кивнула Клео.

– О, принцесса наконец-то вырвалась на свободу… – протянула она. – Рада тебя видеть.

Клео замерла, но всё-таки рискнула подойти поближе и устроиться рядом с женщиной. Пока что нет никакого смысла её удивлять.

– Сегодня очень рано…

– Всегда любила просыпаться пораньше.

Клео никогда не понимала, как подобное могло быть привычной, ещё и любимой. Когда-то она спала до той поры, пока её не тормошила за плечо сестра, заявляя, что Клео уже пропустила первое занятие, а наставник зверствовал и был готов разорвать её на кусочки. Клео тогда только натягивала одеяло на голову и отмахивалась от Эмилии, требовала, чтобы та оставила её в покое.

Как же её наставники любили Эмилию, как же они терпеть не могли саму Клео…

– Что вы пьёте? – Клео бросила взгляд на кувшин и пару бокалов рядом с Селией.

– Свежий виноградный сок. Пелсийцы не только вино могут делать из этого прекрасного фрукта. Ты когда-то пробовала?

– Может быть, сейчас попробую.

– Ты кажешься расстроенной, – хмыкнула Селиа. – Конечно, трудно было не услышать, как ты ссорилась с моим внуком прошлой ночью. О, да, твой гнев абсолютно оправдан – и я прекрасно понимаю, почему ты так расстроилась. Он не имел права манипулировать твоим другом, да ещё и подвергать его опасности.

– Я не могу поверить, что это правда… – Клео шмыгнула носом. – Что Ник… Ник – умер!