Текст книги "Всё было совсем не так"

Автор книги: Миято Кицунэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 46 страниц)

Часть 4. Глава 20. Исполнение мечты

– Саске, пожалуйста, выйди из шкафа, – спокойный голос Итачи всё равно не мог привести в норму абсурдность ситуации.

Саске сидел в шкафу уже второй день. И уже неделю боялся. Непонятно кого и непонятно чего. Говорил, что, кто–то за ним смотрит. Сначала мы списали это на то, что у него возобновилась та эмоциональная буря. Хотя, с середины позапрошлой недели всё было спокойно. Мы жили в своё удовольствие. Саске ходил проверять свою стройку приюта. Даже возвёл по деревне пару памятников и разбил аллеи, а спустя четыре дня, после «счастливого вечера» вдруг стал нервничать и оглядываться. Кругом, по особняку и кварталу Учиха сновали сотни его мини–копий, которые пытались найти непонятного шпиона. Мы с Итачи забеспокоились и тоже всё проверили. Я полдня просидел в режиме сэннина, пытаясь отследить чужую чакру или даже недоброжелательные намерения. Но нет, всё было спокойно. Июньская Коноха была сонной и размеренной. Народ снедала жара. И основные мысли людей, как простых, так и шиноби, бродили около дождя и ветерка.

И в отличие от прошлых раз «эмоциональной бури» беспокойство и паника Саске никуда не пропала ни на следующий день, ни на следующий, лишь усилилась. А это было уже очень плохо. Хаширама, который пришёл проведать «своего пациента» диагностировал прогрессирующую паранойю. Но ведь ничто не предвещало! Да и к тому же, самое странное, что Ева чувствовала то же самое, что и Саске. Она дёргалась и оглядывалась и всю последнюю неделю, как началась эта «слежка», предпочитала почти всё время сидеть вместе с Курамой в моём внутреннем мире.

– Ты же знаешь, мы сможем защитить тебя от любых недоброжелателей, Саске, – поддержал я старшего Учиха. – Там Мито–сан, кстати, стейк приготовила для тебя, как ты любишь, недожаренный. И помидоры нарезала. Круглешочками. А Итачи за сладостями ходил, в тот магазинчик у дедушки Комо, где мы праздновали выпуск из Академии. Много всего вкусного принёс. Вылезай, Саске, – как маленького уговаривал я лучшего друга. – Там к тому же душно, наверное?

– Да, тут не очень–то комфортно, – глухо из шкафа согласился Саске.

– Ну, вот видишь, выходи, отото, – позвал Итачи.

– Нет, я ещё посижу, – вздохнул Саске.

– Ну, хочешь, я сделаю клонов под твоим хенге, и они разойдутся в разные стороны, чтобы запутать «преследователя»? – предложил я.

– Да. Хочу, – после нескольких секунд задумчивого молчания сказал Саске.

Я послушно сделал пятьдесят клонов выглядевших, как младший Учиха. Они затолпились в нежилой комнате, где стоял этот огромный жуткий шкаф, оставшийся, наверное, от какой–нибудь прабабки.

– Идите, вы знаете, что делать, – распорядился я. Клоны голосом Саске хмыкнули и, с присущей Учиха достоинством, не толкаясь, вышли из комнаты.

Дверь шкафа протяжно скрипнула, и на нас с Итачи снизу вверх посмотрело два чёрных глаза.

– Они ушли? – тихо спросил Саске, отводя глаза и покусывая нижнюю губу.

– Ага, я пятьдесят клонов сделал, думаю, они отвлекут этих шпионов, ты, по крайней мере, поесть нормально сможешь, – помогая другу выбраться из шкафа, сказал я.

Саске замер, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Спасибо, Наруто, мне так неловко… Чёрт! Ничего не могу с собой поделать! – воскликнул Саске. Итачи сочувствующе положил свою руку ему на плечо.

– Ты справишься, Саске.

– Да, пойдём, поедим, – преувеличенно жизнерадостно сказал я.

Мы сели за стол, Мито–сан хлопотала вокруг нас, накладывая еду. Из–за жары чай мы пошли пить на веранду. Я поставил чаши на поднос, Итачи захватил сладости.

Саске вроде бы немного расслабился или клоны действительно кого–то отвлекли. Он протянул руку к своей чаше, из которой пил, сколько я его помню, и она прямо на глазах растрескалась и лопнула.

Горячая жидкость разлилась на подносе. Саске не мигая смотрел на осколки чашки.

– Плохой знак, – прошептал он.

– Да ладно тебе, Саске, – деланно засмеялся я, хотя самого прошиб озноб. – Она просто была старая…

– Этой чаше раку* было около двух сотен лет, – заметил Итачи, – она сделана специально для горячего чая…

Но, посмотрев на ошарашенного Саске, он тут же добавил.

– Но, наверное, она, действительно, просто уже состарилась.

– Её срок вышел… – тихо пробормотал Саске, поёжившись и снова начав оглядываться.

* * *

Нервозность Саске передалась и нам с Итачи. К тому же стало происходить что–то вообще из ряда вон. Возле моего друга словно начало приходило в негодность. Разбивалась и раскалывалась посуда, истлевали вещи, его относительно новую кровать, купленную после нападения Пейна, сожрали термиты, так, что когда Саске лёг, она просто развалилась с подломленными ножками. В саду, возле того места, где он обычно медитировал, высохло дерево. В комнату Саске залетела толпа белых бабочек** и размазалась тонким слоем по стене.

Он совсем перестал есть и спать, стал угрюмым и старался избегать нас с Итачи, отчего–то свято веруя, что с нами тоже случится что–то плохое рядом с ним.

Даже Ева с того момента, как раскололась чаша Саске, перестала заходить в мой внутренний мир, предпочитая прятаться у «папочки».

Саске купил железную кровать и переехал на чердак. Через три дня после этого, ночью из его новой комнаты раздался страшный грохот. Я подскочил и поспешил на помощь, прикидывая, что может вообще сломаться и так загреметь в пустой комнате с одной железной кроватью.

Саске в комнате не оказалось, но было открыто окно. Итачи забежал следом за мной.

– Хватит! Я понял! Я ухожу! – раздался громкий крик Саске откуда–то сверху, словно он старался докричаться до небес. От этой мысли в животе пробежал холодок.

Мы с Итачи поспешили на крышу.

Внезапно полил дождь. Настоящий ливень, водяной стеной.

Саске сидел на крыше, закинув голову вверх, под этим ливнем и выглядел… умиротворённым.

– Саске? – окликнул его я. Он вздрогнул и открыл зажмуренные глаза.

– Ты уходишь? Ты не должен больше никуда уходить! – закричал я.

Вдруг словно пелена спала с глаз. Слежка, разбитые чашки, подломленные стулья, пролитый рамен, раны друзей, головная боль… я уже видел это раньше. Только раньше это происходило со мной. В те, последние дни моих жизней, которые я никак не мог вспомнить.

Под этим пронизывающим ливнем меня затрясло. Его… Саске… моего друга… моего лучшего друга, который изменил всё… всю мою жизнь… хотят забрать, точнее, выгоняют из этой жизни. Саске… Он слишком силён… Он, как и я когда–то… соглашается сам.

Он молчал, молчал и смотрел на нас сквозь этот дождь. Так печально и так обречённо.

– Отвечай же! – отчаянно завопил я не сдерживая слёз. Из–за дождя всё равно их не видно.

– Я сейчас слишком устал, – тихо ответил Саске вставая. – Давай завтра всё расскажу.

Я чуть не взвыл. Да этого грёбаного «завтра» может уже не быть!

Но Саске уже спрыгнул с крыши, и нам с Итачи осталось только последовать за ним.

Он вернулся в свою комнату, достал футон и, сняв мокрую одежду, просто лёг на него и уснул.

– Он уснул, – констатировал очевидный факт Итачи. А я, глотая сковавший меня ужас, глухо ответил.

– Я… Побуду с ним. Не хочу… оставлять его, – мне просто страшно. Страшно, что я не обнаружу утром Саске и, может быть, даже не вспомню, что он был. А может, это наша последняя ночь и я тоже проснусь уже в следующей жизни.

Наверное, мы с Итачи уже слишком долго знаем друг друга, потому что он кивнул, порылся на книжной полке и сел в кресло читать книгу в серых, мутных сумерках утра, используя свой шаринган. Он ничего у меня не спросил, Итачи вообще почти никогда ничего не спрашивает, но я чувствовал, что он… как минимум не желает прощаться с братом, как и отпускать его без боя. Пусть даже боя с высшими силами. Я чувствовал его решительность.

Саске выглядел таким безмятежным, легко улыбался во сне, его дыхание было ровным. Я ловил каждый его вдох, боясь, безумно боясь…

Не знаю даже, сколько часов он спал, я смотрел на Саске, запоминая каждую чёрточку осунувшегося за последние недели лица. Чёрные волосы с седой прядкой. Тонкий изгиб слегка улыбающихся во сне губ. Полупрозрачная кожа. Бьющаяся венка на шее. Стрелки длинных ресниц, которые вздрогнули и раскрыли его нефтяные глаза, расширившиеся от удивления. Саске чуть нахмурился, увидев меня, покосился на читающего в кресле брата.

– Рассказывай! – потребовал я хриплым голосом.

Саске сел на футоне и, прочистив горло, сказал.

– Я собираюсь уйти из Конохи. Потому что у меня есть мечта, и для её исполнения мне придётся много путешествовать.

– Мечта? – подал голос Итачи, откладывая книгу. Саске долгим взглядом посмотрел на брата.

– Да, – кивнул он.

– А с кем ты разговаривал вчера? – осторожно спросил я.

– Просто… – замялся Саске. – Одна часть меня хотела отложить мечту на потом, но другая требовала выполнить её прямо сейчас. И только вчера мы пришли к соглашению, – неуклюже начал выворачиваться он.

– Да что за мечта–то такая?! – воскликнул я, чувствуя, что меня хотят крупно на… обмануть.

– А вот о ней я тебе могу рассказать, только когда исполню её, – со своим обычным пафосом изрёк Саске, вставая и одеваясь.

– Неужели тебе обязательно надо уходить? – спросил я.

– Да, – отвёл глаза Саске, делая вид, что занят своим отражением. Вот только я видел его лицо в зеркале.

– Но почему?! Ты должен остаться тут! Ты столько сделал… для Конохи… – я ощутил жуткое дежавю, словно эти слова когда–то в прошлой жизни говорил мне он.

Какая ирония.

Саске тихо хмыкнул и, обернувшись, спросил:

– Наруто, если бы я попросил тебя никогда не становиться Хокаге, просто потому, что не хочу этого, что бы ты мне ответил?

«Да зачем мне этот титул Хокаге?!» – хотелось крикнуть мне. Тоже мне мечта! Не такая у меня мечта! Глава селения… нужна мне эта шляпа… Неожиданно перед глазами появился Старейшина Жаб с последним предсказанием про равноценный обмен, благодаря которому исполнится моя мечта. Равноценный обмен. Мою жизнь на жизнь Саске…

– Поэтому не проси меня остаться, я, правда, не могу, – не дождавшись моего ответа на свой вопрос, заключил Саске. – Прости, Наруто, ещё многое надо сделать перед… уходом.

Саске ушёл, тихо закрыв за собой дверь. Итачи тоже вышел из комнаты, я остался наедине со своей исполнившейся мечтой.

Комментарий к части

* Керамика Раку – тип японской керамики, традиционно используемой в японской чайной церемонии, в первую очередь, это чаши для чая. Для керамики Раку характерна ручная формовка глины вместо использования гончарного круга, – в результате этого каждый предмет оказывается уникальным. Низкие температуры обжига дают довольно пористую поверхность, посуду достают из печи раскалённой и либо кладут в воду либо позволяют остыть на воздухе. В качестве покрытия используется свинцовая глазурь.

** Белая бабочка символизирует в Японии души умерших.

Часть 4. Глава 21. Последние чудеса

– Я должен уйти, понимаешь, должен! Я не могу остаться, хотя очень хочу этого. Пожалуйста, не мучь меня больше! – с глубоким отчаянием в голосе сказал Саске.

Каждое его слово оставляло широкую рану в моём сердце. Всё из–за меня, мой друг должен покинуть этот мир из–за меня. Чтобы я… и остальные могли жить…

– Я иду с тобой, – наконец пришло в мою голову простое решение. – Мы вместе исполним… твою мечту, Саске.

– Но, как же твоя мечта стать Хокаге? – возразил Саске, отводя глаза. Ну, ясно же, что он не в путешествие по всему свету собрался. Кого он обманывает?!

– Подождёт… Ты сам говорил, что чтобы стать Хокаге надо женатым быть, а до восемнадцати всё равно свадьбу не сыграть. Исполним твою мечту и вернёмся в Коноху. Вместе.

– Прости. Не получится. Если я исполню свою мечту, то стану таким сильным, что у тебя от зависти все волосы колечками скрутятся. Поэтому не расслабляйся, а то следующей Хокаге станет Сакура, – задумчиво поскрёб стол на кухне Саске.

Он вернулся только к ужину, Итачи тоже куда–то ушёл и я попытался снова его отговорить от «ухода из Конохи».

– Сакура? – обдумывая его слова, повторил я.

Саске обрадовался поводу отвести разговор от его ухода и начал перечислять все достоинства нашей сокомандницы для титула Хокаге. Я почти не слушал. Вспомнился тот разговор, когда мы были ещё детьми, и вопрос были ли? То желание Саске обрести божественную силу риннегана и стать «очень крутым». И вот у нас обоих в глазах риннеган и мы очень сильны. Самые сильные шиноби в мире, почти боги… куда уж круче? Если только…

Я потерял ниточку мысли, когда Саске потряс меня за плечо.

– Слушай, у меня к тебе небольшая просьба есть, – глядя в глаза, сказал мой друг. – Когда станешь Хокаге, не мог бы ты поставить мне памятник? Что–нибудь этакое пафосное и героическое? Ну, типа я подпираю ногой поверженного Десятихвостого… Но чтобы лицо у меня было обязательно красивое! Это основное условие.

– Эээ… – мой мир рушится, а он думает о своём лице, вот жук. Чёртов жук Учиха! – Ну ладно, – выдавил я, справившись с желанием придушить этого улыбающегося засранца. – Если тебе так хочется… – я начал мысленно прикидывать запросы Саске и, криво улыбнувшисьв ответ, спросил: – А… чего сам не сделаешь?

Где взять столь же гениального скульптора? Представляю, …теоретически… если сделать такой памятник, Саске вернётся и будет его переделывать… Я посмотрел на его лицо, которое приобрело странно–мечтательное выражение. Маньячно–мечтательное, если быть точнее.

– Самому себе памятники ставить не интересно, – пояснил он.

– Саске! – в кухню ворвался Итачи, который словно боялся, что он уйдёт не попрощавшись.

Глаза старшего Учиха, всегда старающегося быть холодным и отстранённым извергали столько эмоций и душевных переживаний, что становилось не по себе. Он подошёл и порывисто обнял брата.

– Тебе действительно надо уходить? – тихо спросил Итачи.

Я вышел, чтобы не мешать. Меня душили слёзы, пополам с отчаянием.

* * *

На следующий день Саске ушёл «попрощаться с Конохой», точнее, попрощаться с бабулей Цунаде к которой испытывал какие–то странные чувства. Может, это действительно была любовь, не знаю. В любом случае, он хотел поставить точку. Я сидел в своей комнате и, активировав риннеган, пытался найти что–то, что поможет моему другу остаться.

И вдруг перед глазами отчётливо появилась Пятая Хокаге, она что–то говорила и стукнула кулаком по столу, на котором лежал букет цветов. Она приблизила лицо, открывая рот, картинка съехала, словно я помотал головой, а потом я увидел дверь из кабинета и всё прекратилось.

Я спустился на веранду, где Итачи сидел и смотрел на сад.

– Кажется, Саске отшили, – сказал я, всё ещё находясь в лёгкой прострации. Неужели наши глаза оказались связаны? Кажется, я что–то сделал не так или наоборот «так», когда «дожимал» на поле боя риннеган своему другу.

– Это следовало ожидать, – хмыкнул Итачи, не поворачиваясь и не поинтересовавшись, как я об этом узнал. Мы же шиноби, фигли.

Минут через десять на пороге появился Саске.

– Она отказала тебе, – посмотрев на брата, бросил Итачи. Саске пожал плечами и ненатурально улыбнулся. Видимо отказ бабули получился для него болезненней, чем он думал.

– Я ухожу… прямо сейчас. Захвачу только любимый набор кунаев, – огорошил он.

– Что? Но… ты же завтра утром хотел, – удивился я.

Саске только улыбнулся и подошел ко мне, крепко стискивая в объятиях.

– До встречи…

Он перешёл к брату, обнимая и его:

– Ещё увидимся нии–сан… Вот, – в его руках появилась книга. – Это вторая часть «Ураганных хроник».

Итачи кивнул и крепко стиснул книгу в яркой обложке, на которой был изображён я, и помельче – остальные герои, но все какие–то упрощённые что–ли, не так, как на картинах, а словно в пять раз ярче (я особенно) и лица немного непропорционально, хотя и красиво.

– Ева, – посмотрев на мой живот, сказал Саске.

Ева сегодня с утра залезла в мой внутренний мир и прощалась с Курамой, потому что тоже изъявила желание пойти с «папочкой», но скорее всего не пойти она не могла. Сделанная из чакры Саске, думаю, у неё были все шансы исчезнуть, если исчезнет он. Может быть, он переродится джинчуурики этой белой девятихвостой? Не знаю…

От размышлений меня отвлёк холодный и мокрый нос Евы, которая выбравшись из моего живота, обняла меня лапками и, тыкаясь носом в шею, плакала и лизалась. Горячие капли оросили и мои щёки, что уж тут. Было невыносимо грустно.

Ева попрощалась с Итачи, тоже заревев ему всё плечо, Саске еле отцепил своё детище от шеи брата.

– Я провожу вас до ворот, – сказал я. Чёрт, да я бы и до края земли проводил если бы он позволил!

– Нет, Наруто, – Саске потрепал мои волосы и прижал мой лоб к своему. – Хочу запомнить вас здесь.

Они ушли, Ева махала нам с плеча Саске белым платком, пока они не скрылись за поворотом.

Итачи обессилено выдохнул и сел на ступеньку. Я сел рядом с ним.

Мы смотрели на сад в котором бело–розовыми шапками цвели пионы.

* * *

Через две недели, как Саске ушёл, к нам в особняк ворвалась бабуля Цунаде. Надо сказать, была она донельзя злой.

Перед своим уходом, как мы с Итачи узнали потом, Саске освободил душу Хаширамы от Эдо Тенсей. Так что радужному настроению Пятой это не способствовало. За прошедших четыре с лишним месяца после войны и болезни Саске она свыклась с присутствием в деревне дедушки и взваливала на Первого Хокаге половину дел, которые сейчас пришлось делать самой. Мне она и Сакура с Шизуне уже несколько раз прозрачно намекали, что я могу стать помощником Хокаге, чтобы потом когда–нибудь получить этот пост, но я пока отнекивался своей молодостью, неопытностью и глупостью (и да, это было крутое представление моих несомненных актёрских талантов).

– И как ты объяснишь это? – с силой шлёпнула она перед Итачи стопкой бумаг.

Мы только пообедали и предавались досугу, когда бабуля решила нанести нам визит.

– Добрый день, Хокаге–сама, – вежливо и довольно прохладно поздоровался Итачи. Всё–таки мы не раз обсуждали такой момент, что не откажи она Саске, может быть он и остался бы в Конохе. Итачи читал вслух «Ураганные хроники» Саске, подходя к развязке.

Две недели назад, получив от него книгу, мы решили растянуть удовольствие, да и текст был довольно объёмным. Так что договорились, что Итачи будет читать вслух по нескольку часов в день, когда мы будем свободны. Всё–таки мы помогали с завершением строительства «детища» Саске, этого сиротского приюта, да и миссии никто не отменял. У нас как раз был такой час, когда пришла Цунаде.

– Ознакомься, – ткнула она пальцем в бумаги.

Итачи активировал свой шаринган и моментом прочёл внушительную стопку. Похоже, это были бланки с отчётами АНБУ. Сакура говорила, что несколько наших подразделений и куча иностранных ведут наблюдение за передвижениями Саске, названным всеми без исключения «реинкарнацией Рикудо–сэннина». Шутка ли «джинчуурики десятихвостого» ушедший из своей деревни, разгуливающий где попало, и никем не контролируемый!

Итачи отодвинул от себя стопку бумаги и с ледяным спокойствием сказал:

– Он прощается.

– Прощается? – взвилась бабулька. – Кобель малолетний! И ради этого он ушёл из Конохи?!

Как интересно. Она что ревнует? Сай рассказал по секрету, что Саске вернулся к своему «развратному образу жизни», что был у него в бытность его «Безумным коллекционером» в «Акацуки», только частей тела никому теперь не отхватывает. Наверное, про это все эти отчёты. Да и уверен, что для Итачи это не новость, он же бывший АНБУшник, всяко кто–нибудь из старых товарищей поделился с ним «похождениями младшего братишки».

– Он просто тянет время, – соизволил пояснить Итачи. – На самом деле он не хочет делать то, что задумал.

– И что же он планирует? Ты ведь наверняка знаешь! – обличительный «некультурный» жест Хокаге заставил Итачи чуть поморщиться.

– Знаю, – заставил меня насторожиться ответ старшего Учиха. – Он ещё четыре года назад мне рассказывал о своих планах…

– И? – я вцепился пальцами в стол, стараясь не повторить за бабулькой этого «И?».

– Он предлагал мне тоже пойти этим путём, – он посмотрел мне в глаза и хмыкнул. – Но я испугался. То, о чём он говорил… действительно за гранью понимания.

– Что ты имеешь ввиду? – прищурилась Цунаде.

Итачи достал из стола первую книгу, написанную Саске вручную. Листы уже были подшиты и стояли в нужной последовательности. Пролистав и открыв её на какой–то странице, он протянул рукопись бабульке.

– Прочитайте.

Она, видимо, узнав почерк Саске начала быстро водить глазами по строчкам. Эмоции на её лице сменились с удивления до страха. Она нахмурилась, посмотрев на меня, и хотела что–то сказать, как Итачи сунул ей новый том, который мы читали, пролистав на пару страниц назад.

– И ещё здесь.

Мы только что прочли это и там было о событиях Четвёртой войны, там была описана битва пятерых Каге с Мадарой и думаю, что Итачи дал ей прочесть про её возлюбленного, того самого, что погиб во время Второй Мировой Войны Шиноби, дядю Шизуне, про которого та рассказывала мне, и из–за которого бабуля ушла из деревни, ведя азартный и алкогольный образ жизни. Судя по выражению её лица и выступившим слезам, так и было.

– Десятки персонажей, их поступки, слова, мысли и чувства… Саске знал их, помнил прошлое и будущее, и это сводило его с ума, – тихо сказал Итачи и у меня поползли по спине ледяные мурашки. – С семи лет он уже знал, что скоро начнётся война и готовился изменить будущее.

Итачи потёр переносицу, словно отгоняя боль, и продолжил, не знаю даже для меня или Хокаге, которая приоткрыв рот, слушала его.

– Если не предотвратить Четвёртую Мировую, то хотя бы сделать её менее разрушительной. И ему это удалось, потому что должно было погибнуть более шестидесяти тысяч шиноби. Зато сейчас он свободен от этого знания, и мне кажется, – он сурово посмотрел в глаза Цунаде, бросил короткий взгляд на меня. – Ни у кого из нас нет ни малейшего права указывать ему, что делать дальше.

– Это… Просто невозможно, – пробормотала бабулька, рассеянно листая страницы книги.

– Когда мы жили вместе, я прочёл сотни его книг. Он просто создавал их, как эту, – Итачи кивнул на книгу в руках Цунаде. – Тогда я думал, что это просто интересные истории, но сейчас мне начинает казаться, что они тоже были воспоминанием о чужих мирах, как и эта рукопись. Я дословно помню каждую из них, как и те истории, которые он показывал мне с помощью гендзюцу. Однажды Саске сказал, что хотел бы оставить след в искусстве, вместо того, чтобы быть шиноби, и… даже если его здесь не будет, – голос Итачи охрип, но он, помолчав пару секунд, продолжил. – Эту мечту я могу исполнить за него.

Он кивнул на обе книги в руках Пятой Хокаге.

– Эта книга… Сейчас вряд ли возможно её опубликовать, но через несколько лет вполне. Прочитайте её целиком, Хокаге–сама. Возможно, однажды, она станет легендой.

Цунаде молча кивнув, ушла.

– Эм… Итачи… Мы же не дочитали, зачем ты отдал бабульке книгу? – робко подал голос я.

– Не волнуйся, Наруто, не один Саске умеет делать теневые копии книг, – хмыкнул Итачи как ни в чём не бывало доставая экземпляр второй части «Ураганных хроник».

– Эй, но это же означает, что ты прочёл её! – возмутился я.

– Я… прочёл её с помощью шарингана, это совсем не то, что читать медленно или вслух, я… просто побоялся… вдруг… – Итачи отвёл глаза, прикусив губу.

Понятно, что он боялся, что книга с уходом Саске из нашего мира может попросту исчезнуть.

– Ну ладно тогда, – преувеличенно бодро сказал я, улыбаясь. – Бабулька прервала нас на самом интересном месте, давай читай уже!

– Ладно…

Обо всём сказанном её предстоит подумать, но пока… не хочется ничего…

* * *

– Ты это почувствовал? – я забежал в комнату Итачи, который лежал на кровати и безразличным взглядом смотрел в потолок.

– Итачи… Мой телефон… Тот, что давал Саске… Он просто исчез, – сказал я, потрогав за плечо старшего брата моего лучшего друга. Он сфокусировал на мне свой взгляд и вздохнул.

– У тебя тоже? – спросил я. Итачи отвернулся, не желая отвечать.

– Чёрт, Итачи! Не надо… Он вернётся. Ведь дом, это то место, где тебя ждут. Ждут, слышишь?

– Он просто рассыпался в руках, словно его… – глухо сказал Итачи. – Словно Саске больше нет…

– Слушай, у меня как–то такое уже было, – помолчав, справляясь с болью в груди, ответил я. – Однажды я… Я знал куноичи, которая владела техникой кристалла. Она делала кристаллы и у меня была… одна вещь, которую она заключила в кристалл, сказав, что она останется такой же, пока она жива. Но однажды… кристалл разрушился.

Итачи, слушал мои сбивчивые объяснения, повернулся, внимательно глядя на меня.

– Но это на самом деле был знак, что она просто потратила много сил. Так много, что её понадобилась даже та чакра, которая удерживала кристаллы, даже самые маленькие… Я… потом нашёл знак от неё, что она жива. Такой же кристалл… Понимаешь? Он всё равно жив.

– Ты не можешь сказать наверняка, – сказал Итачи, но было видно, что ему стало легче.

– Мы просто будем ждать и верить… Ты говорил о том, что хочешь исполнить мечту Саске и вроде бы, что что–то ему пообещал.

– Да… Это… – слегка нахмурился Итачи. Он так и не сказал мне, что у него попросил Саске на прощание.

– Что он попросил? У меня памятник, я тебе сразу сказал.

– Назвать сына в его честь, – фыркнул Итачи, окончательно приходя в себя.

* * *

Я много думал. Вспоминал. И в какой–то момент всё понял.

Кукловоды, которые половину тысячелетия играли с моей жизнью. Рикудо–сэннин, и «альтернативная история мира», рассказанная когда–то Саске, ставшим его «реинкарнацией». «Ураганные хроники» описывающие мою жизнь, от которой я не мог отойти ни на шаг на протяжении стольких жизней, не доживая до семнадцати лет, складывающихся в века. Даже то предупреждение от отца, что «настоящий» Саске покинул наш мир, когда ему было семь. Все его истории.

Всё сложилось.

Сенкен, Саске, даже имена похожи. Бог, заточённый на обратной стороне луны, за то, что подарил миру людей божественные силы… Бессмертный дух. Возможно, это была аллегория, но это вполне вписалось в мою теорию. Боги, кукловоды или создания, превратившие мою жизнь в адский утренник. Кто–то из них пожалел меня и поместил часть своего духа со всеми знаниями в Саске, решив изменить историю. Думаю, моему другу было очень тяжело, вмешать божественную сущность в слабое человеческое тело, из–за этого у Саске и случались эти «приступы». Он менял историю, стремясь стать сильнее, возможно для того, чтобы вернуться в мир богов, ведь именно это было той самой мечтой Саске, которую я выкурил из Итачи. А может у них какие–то свои разборки и нашего Саске сослали сюда, или это была его миссия, не знаю, да это и не так уж важно… Главное, что он мой лучший друг, и он хотел быть со мной и Итачи, а остальное пофиг.

Я, как и обычно в последние две недели после исчезновения Саске, активировал риннеган и закрыл свои «божественные» глаза.

Иногда я видел картинки других людей и не людей, даже монстров, видел Саске, глазами Евы и Еву глазами Саске. Они точно были живы.

Глаза, смотрящие сквозь миры. Но почему–то Саске не видел того, что видел я. Какая–то односторонняя связь, хотя я надеялся, что она изменится, может быть тогда, когда его глаза войдут в какую–нибудь полную силу или наступило бы время, когда из Мангёке должен бы был без вмешательства появиться риннеган. Не знаю, но я снова посмотрел на потолок, на котором повесил большой пергамент с надписью: «Мы ждём тебя, Саске! Возвращайся скорее к нам. Наруто и Итачи».

По крайней мере, я точно знал, что Саске жив и, кажется, волосы у меня действительно закручиваются колечками от того, что он иногда вытворяет.

Итачи, после того, как я обнаружил эту мировую связь риннеганов, я признался в том, что сделал и в том, что вижу. Это до глубины души его поразило и очень обрадовало.

Теперь по утрам я рассказывал ему, если видел Саске и пытался интерпретировать по молчаливому изображению, чем он занимается.

* * *

– Сегодня Саске исполняется семнадцать лет, – сказал Итачи утром, двадцать третьего июля.

– Да, этот жук увернулся от очередного празднования своего дня рождения со мной, – недовольно пробурчал я, изучая гору сладостей на столе. – Четвёртый год подряд!

– У него веская причина, – хмыкнул Итачи и вдруг засмеялся.

– Ты чего?

– Не знаю, наверное, из–за твоих рассказов или ещё почему, но мне сегодня приснился сон, как будто Саске через несколько лет вернулся в Коноху.

– М? И что там было в том сне? – заинтересовался я.

– Ну, вроде как вернулся Саске, почти не изменился, хотя по ощущениям в том сне прошло лет десять, наверное. У нас дети, жёны и мы как раз с тобой играли в шоги, когда он пришёл, – тепло улыбнулся Итачи.

– И кто твоя жена? – спросил я.

– Откуда же я знаю, это же сон, я её лица не видел. Так вот, Саске сказал, что победил богов и занял место в местном пантеоне.

– И кем он стал? Богом войны? Богом всех шиноби?

– Нет, – Итачи чуть не давился от смеха. – Богом плодородия.

– Ха! Богом плодородия! – я заржал, представляя рожу Саске, когда он в этом признавался брату.

– Ага, ты в том сне так же ржал, когда это услышал, – улыбнулся Итачи.

– Да уж… Приснится же такое… – утирая выступившие от смеха слёзы, сказал я.

* * *

– Смотри Итачи, то сухое дерево в саду, под которым ещё медитировал Саске, оно зацвело, – удивлённо глядя на сливу сказал я.

– И правда… – хмыкнул Итачи.

Мы вышли в сад, ещё толком не проснувшийся после на редкость холодной зимы. В этом году даже несколько раз выпадал снег.

– А Мито–сан хотела распорядиться чтобы дерево спилили… – выдохнул я, разглядывая кипельно–белые цветы с длинными мохнушками тычинок завораживающие красотой и контрастностью на узловатых корявых сухих ветках. Итачи не разрешил убрать сухое дерево, потому что это было «деревом Саске».

Старший Учиха нежно провёл рукой по растрескавшейся коре и улыбнулся.

– Может быть тот сон про бога плодородия был вещим…

– Мы дождёмся… – сказал я, накрыв своей рукой руку Итачи. – Он сможет, я верю.

– Я тоже верю… Ведь дом, это место, где тебя ждут…

– КОНЕЦ ЧЕТВЁРТОЙ ЧАСТИ —

© Copyright: Кицунэ Миято, май–июнь, 2014.