Текст книги "Всё было совсем не так"

Автор книги: Миято Кицунэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 46 страниц)

Часть 3. Глава 17. Режим сэннина

– Выглядишь не таким побитым, как раньше, – заметил Джуго на ужине.

«Бабка–жабка» Шима радостно подложила мне в тарелку запеченных улиток, мыча про себя какой–то мотивчик.

– Кушайте, мальчики, набирайтесь сил. Мы с па вас совсем загоняли, – хихикнула она.

– Очень вкусно сегодня, Шима–сан, – поблагодарил Джуго, получая свою добавку.

Шима зарумянилась и поправила свои фиолетовые кудри на макушке.

– Ой, да ладно, Джуго–тян, ты меня совсем смущаешь…

– Я научился чувствовать природную энергию, так что Фукасаку–сан прекратил меня дубасить, – покосившись на учителя, поглощённого стряпнёй жены, ответил я.

– Так быстро!? – похвалила меня Шима. – Всего неделя прошла с начала тренировок. Обычно сэн–чакру начинают чувствовать спустя не один месяц…

– Некогда мне рассусоливать, – широко улыбнулся я нашей хозяйке. – Возможно, что скоро будет нападение на Коноху.

– Ох, беда–то кака… – покряхтела бабка. – Ну, ничего, думаю, что к концу месяца мы сможем закончить с Джуго, и отправим его во внешний мир с жабой–гонцом, который там останется, чтобы держать нас в курсе о делах Конохи.

– А что, разве Джуго за месяц закончит тренировки? – удивился я.

Шима хихикнула.

– Мы же не делаем из него сэннина, это вообще только единицам доступно, и у таких людей должен быть очень и очень большой резерв чакры, а не то природная энергия поглотит в доли секунды, и «ква» сказать не успеешь. Просто особенность Джуго очень похожа на природную чакру, и я учу его её балансу и контролю методами искусства отшельников.

– Это примерно то, чего ты достиг за эту неделю, – «перевёл» для меня Фукасаку.

Джуго посмотрел на меня с уважением.

* * *

– Напитай себя сэн–чакрой и подними эту статую, Наруто, – распорядился Фукасаку–сан, показывая на ту каменную жабу, что он поднимал в качестве «демонстрации» возможностей природной чакры.

Поднять я её поднял, но поставил как–то не очень ловко, и она упала, выполнив «принцип домино», – уронила за собой все ряды каменных жаб. А их было дохрена! Половина «Долины обучения» состояла из этих «скульптур» неудавшихся учеников, которые до того «навпитывали» в себя чакру, что окаменели.

– Что ж, молодец, – ехидно похвалил меня Фукасаку. – Всю следующую неделю будешь заниматься тем, что поставишь своих предшественников, как они стояли.

* * *

– Ну, давай, Джуго, до встречи в Конохе, всем приветы от меня передавай, – попрощался я с рыжим здоровяком, после того, как Шима–сан объявила, что его тренировка и обучение закончились.

– Хорошо, – кивнул Джуго. – Удачи и тебе, Наруто!

Шима запечатала его в жабу–гонца и отправила её в Коноху. Там, думаю, прошло пять–шесть дней всего. Удобна вот такая разница во времени, ничего не скажешь.

В доме Фукасаку я нашёл первую книгу Джирайи. И почему Извращенец перешёл с нормальной литературы на какие–то замороченные историйки про любовь, чувства и всякие извращения?

– Возьми этот экземпляр себе, у меня есть ещё, – увидев книгу в моих руках, сказал Фукасаку–сан. – В этой книге все надежды и видение мира Джирайи–куна, надеюсь, ты, как его ученик, воплотишь это в реальность.

Отдыхая, я с удовольствием перечёл «Историю о бесстрашном шиноби». Я был так счастлив, что старик остался жив. Ведь он умирал так много раз в моих последних тридцати жизнях… И каждый раз это было так больно, я не мог его уговорить не уходить на ту миссию. Я ничего не мог. Не мог спасти моих друзей, не мог спасти Хаку, Асуму, Джирайю, Неджи, бабульку, не мог спасти стольких шиноби. Итачи тоже умирал, хотя я знал, что это несправедливо…

В этом плане я очень понимаю Шион, единственное наше различие в том, что она видит смерти людей незадолго до происходящего, а я вынужден с этим жить из жизни в жизнь. Общаясь с людьми, которые впоследствии умрут, разговаривая с будущими мертвецами. Это очень печально.

Но эта жизнь наполняет меня надеждой, поэтому я должен постараться!

Спустя два месяца тренировок я уже могу концентрировать природную энергию, хотя и с помощью жабьего масла, самое время начать тренировки с ветряным сюрикеном!

* * *

– Ты двигаешься! – треснул меня палкой Фукасаку. Три клона, сидящие рядом со мной, рассеялись от такого отношения к оригиналу.

– Просто я не думал, что концентрация сэн–чакры без масла столь тяжела! – потирая затылок, простонал я.

– Ты не достаточно серьёзен и плохо сконцентрирован! – отрезал жабий отшельник. – Пошли–ка за мной.

Мы побежали к Пиковым скалам, особому месту, где проходили тренировки дзен–медитаций отшельников. Каждая из этих высоких скал заканчивается остро отточенным конусом.

– Бери каменную табличку и делай как я! – скомандовал Фукасаку. Он добрался до пика, положив на остриё табличку, уселся не шевелясь. – Упадёшь, и тебе будет очень больно. Обрети гармонию с природой!

Не буду врать, что я сразу обрёл эту долбанную гармонию и ни разу не упал. Падал. И падал, и падал, и падал, а Фукасаку ловил меня своим длиннющим языком, и припечатывал к скале, так сказать, чтоб неповадно было. Я тренировался с четырьмя клонами, чтобы ускорить время тренировки. И ещё через два месяца обрёл ту самую «истинную неподвижность», необходимую для накопления сэн–чакры.

* * *

– Неплохо, Наруто. Вокруг твоих глаз образовались оранжевые метки, говорящие о том, что ты достиг уровня сэннина. К тому же, твоё тело практически не изменилось, ты научился отлично концентрировать и балансировать свою чакру. Похоже, что сэн–чакры в тебе больше, чем при работе с маслом. Как себя чувствуешь? – с гордостью смотрел на меня Фукасаку.

– Шикарно! – искренне улыбнулся я.

Как же я соскучился по этому ощущению! Когда в тебе бурлит сила, когда чувствуешь каждое дуновение ветерка, слышишь, как растут деревья, чуешь все водные жилы, реку и подземные ручьи за несколько километров отсюда, и ощущаешь всех живых существ в округе. Я спрыгнул со стометровой скалы и только расколошматил собой землю. Даже боли не почувствовал никакой! Как же здорово!

– Это режим сэннина, когда твоё тело активирует все свои скрытые возможности! – приземлился рядом со мной учитель. – Теперь, когда ты достиг уровня сэннина, остаётся только один заключительный этап.

На его зелёной морде вновь появилась та неприятная ухмылка, которая говорила, что этот «заключительный этап» лёгким не будет.

– Спарринг сэннинов с использованием сэн–чакры. Пришла пора обучить тебя стилю жабы.

Н-да, это означало, что примерно месяц я буду мальчиком для битья мелкого зелёного жабьего старпёра, прежде, чем чему–нибудь научусь и смогу ему противостоять…

* * *

К концу шестого месяца я практически полностью овладел режимом отшельника, постоянно тренируясь с Фукасаку и в одиночестве. И смог довести свой вихревой–сюрикен до конечной формы. Теперь это действительно был «сюрикен», то есть, его можно было метнуть, а в режиме отшельника мои руки не страдали от воздействия этой техники, к тому же из–за того, что я мог его метнуть, время воздействия тоже сократилось. Но количество раз использования в режиме отшельника так и осталось всего два.

К тому же в «стиле жабы» я смог дать отпор Фукасаку, который, несмотря на мой «моральный» возраст, насчитывающий около пятисот лет, всё ещё был старше и опытнее меня. Во время моего обучения дедку исполнялось восемьсот лет, и это был крутой юбилей. Я столько жаб сразу только на этом «празднике жизни» всегда и вижу. И столько блюд из разных насекомых – тоже.

* * *

«Бабку–жабку» Шиму я всё–таки выпроводил проверить как там Коноха. Потому что я волновался, чувствуя, что время до нападения всё ближе и ближе. Хотя она и говорила, что волноваться нам не о чём, что есть жабий гонец, доставивший Джуго назад, который всё ещё находиться в Конохе. Он должен оперативно передать нам информацию о нападении и призвать нас, а у нас из–за разницы во времени даже будет время на подготовку контратаки. Но у меня на сердце было неспокойно, потому что все предыдущие разы призыва от гонца так и не случалось, а на Коноху нападали.

Бабка ушла неделю назад, и от неё не было ни слуху, ни духу, хотя я понимал, что в том мире время идёт на сутки и часы. Но я уже был рад, что выпроводил её. А то не подсуетишься и останешься куковать на Земле Жаб, пока умирают твои товарищи. Ничего нельзя пускать на самотёк, в этом я много раз убеждался.

– Я должен рассказать тебе о минусах режима сэннина, – после завтрака сказал мне Фукасаку. Мы доели последних гусениц, что оставила нам Шима и он уже с нетерпением ждал жену из разведки, которую она решила совместить с походом по людским лавкам и сбором каких–то там трав.

– Лишь приняв во внимание все минусы режима сэннина, ты сможешь в полной мере использовать его, – важно заключил учитель.

– И что это за минусы такие? – по–прежнему изображая дурачка пробормотал я.

– Ну, во–первых постоянно находиться в режиме сэннина невозможно, ты, думаю, это заметил, – иронично начал Фукасаку. Я кивнул, соглашаясь. Режим я мог поддерживать около пяти минут.

– Во–вторых, чтобы правильно контролировать энергию, необходимую для режима сэннина, ты должен быть совершенно неподвижен. Следовательно, в самый разгар битвы ты не сможешь активировать его, ведь тогда ты станешь лёгкой добычей для противника.

– Да, это будет обидно, – кивнул я.

– Ты сможешь использовать этот режим только тогда, когда с тобой достаточно соратников, способных выиграть для тебя время. Если же ты вынужден использовать режим отшельника в одиночестве, то твой единственный выход – покинуть поле боя, чтобы накопить природную энергию.

– А? – скорчил удивлённую рожу я, прикалываясь над Фукасаку. – Какой тогда прок от этого обучения, на которое я полгода жизни угрохал!?

– Не вешай нос, – махнул зелёной лапкой Фукасаку. – Для того и нужен я, чтобы все эти минусы компенсировать. Проблем не будет, если мы с тобой объединимся. Я буду неподвижно сидеть на твоём плече и собирать природную энергию.

Я широко улыбнулся.

– Вот здорово!

Да… В реальности это окажется невозможным, из–за чакры Курамы, запечатанного во мне, но я пока об этом как бы не знаю… Хорошо, что у меня есть «план Б» с клонами, которые концентрируют сэн–чакру, а потом передают её мне. Я уже попробовал это и убедился, что и на этот раз, это работает.

* * *

– У нас беда, Фукасаку–сама! – прервал нашу тренировку тонкий голосок красной жаборыбы. Это какой–то особый вид жаб, следящий за всеми жителями Земли Жаб.

– В чём дело? – пропрыгал к нему Фукасаку, а я понял, что началось.

– Ваш гонец, братец Коски был убит! Его имя пропало с жабьей доски! – подняв белёсую мордочку заплакал принёсший эту весть.

Точно! Теперь я вспомнил, почему не было призыва от гонца…

– Значит, Коноха в опасности… – мрачно пробормотал Фукасаку. – Наруто–кун, у меня плохое предчувствие…

– Скорее всего, «Акацуки» атаковали деревню… – мои кулаки сжались.

– Хорошо, что ма сейчас недалеко от Конохи, – повернул ко мне морду учитель. – У неё достаточно сил, чтобы призвать нас. Нам надо подготовиться к этому.

– Да.

Я побежал собирать свои вещи, одеваться, создал клонов, которые собрали для меня сэн–чакру и вошли в режим мудреца. Я запечатал их в свиток, готовя к призыву во время боя.

Вызов мы ощутили минут через сорок. Я и Фукасаку неподвижно стояли на голове Гамакичи, входя в режим сэннина сами, он попрыгал в Долину призыва, где начала светиться Великая печать. Там уже во всеоружии были Гамакен, Гамабунта и Гамахиро – трое великих жаб–воинов из клана Гама. Гамакичи, стараясь не шевелить нас, уселся на голову отца, который стоял между своими соклановцами. «Размещение должно быть компактным и центр силы в геометрическом центре», – вспомнил я давние наставления «группового призыва» бабки Шимы.

– Сконцентрируйте чакру! – скомандовал Фукасаку и мы появились в клубах дыма, который получился из за резкого переноса и схлапывания воздуха.

– Где противник–то? – удивлённо подал голос Гамакичи, когда пыль немного улеглась и стало понятно, что мы стоим в какой–то земляной воронке.

Перед нами появилась бабка–жабка.

– Что тут происходит, ма? – обратился к ней Фукасаку. – Разве ты не призвала нас прямо в Коноху?

– Это и есть Коноха! – недовольно пробурчала Шима. – Только несколько окраин уцелело.

Ветер раздул пыль, и мы все увидели каменные лица пяти Хокаге.

Как и во всех моих жизнях Коноха оказалась разрушенной, да, блин, дом, милый дом…

Часть 3. Глава 18. Боль, как универсальное лекарство

Режим сэннина, в котором я прибыл на место схватки, позволял сразу почувствовать всю картину боя одновременно. По Конохе всюду была разбросана чакра бабульки Цунаде, смешанная с чакрой её призывной королевы слизней Кацую, возле каждого живого человека. Но, судя по количеству живых, мёртвых тоже было очень много. К тому же, я не чувствовал некоторых своих знакомых, что должны быть в Конохе, и это значило только одно – они погибли, защищая деревню от вторжения. Отдельным сгустком чувствовались гражданские, спрятанные в укрытиях.

По всей видимости, схватка была жаркой. И мой лучший друг хорошо постарался, потому что остатки его чакры были распределены по всей северной части деревни, откуда, вероятно, началось вторжение Пейна. Да и сам Пейн встал передо мной всего в трёх лицах, вместо шести. А такое на моей памяти в прошлых жизнях ещё не случалось. Наверное, Саске запечатал его тела, чтобы он не смог призвать их.

Остались толстяк, что засасывает чакру, тот, что использовал дзюцу для уничтожения Конохи, притяжение и отталкивание, в теле лучшего друга Нагато, и лысый полуголый многорук.

Рядом со мной появился Саске и бабулька Цунаде, которая из последних сил вроде как пыталась защитить меня.

– Вижу, боль ещё не сломила тебя, хоть я и уничтожил твою деревню? – спросил бабульку главный Пейн. Она тяжело дышала, и вообще в ней почти не чувствовалось чакры.

– Коноха – это нечто большее, чем несколько зданий, и тебе её никогда не уничтожить! А о боли я побольше тебя знаю, так что не строй из себя страдальца. Есть люди, которые пережили куда более ужасные вещи и не сломались, в отличие от тебя! – выкрикнул Саске.

– Вы не имеете значения, – пробормотал главный Пейн. – Мне нужен только…

– Только я? – мне надоела эта болтовня, да и бабулька была совсем плоха, грохнется в обморок, нехорошо лидеру деревни так унижаться, она и так держалась на «мифической силе воли».

Поэтому я, создав расенган, атаковал главного Пейна, показывая, что готов к схватке. Тот, естественно, увернулся.

– Бабуля, Саске, можете отдыхать пока, – бросил я Саске, намекая, что Цунаде сейчас может скопытиться. – Я сам здесь справлюсь, а вы идите, попейте чайку.

Саске хмыкнул, но кивнул. По краю котлована уже собралось много шиноби, что уцелели при разрушении благодаря бабульке и Кацую.

– Гамакичи! – позвал я. – Сопроводи бабулю и Саске, и проследи, чтобы никто не вмешивался в наш бой и не путался под ногами.

– Я оставлю тебе Кацую, – сказала Цунаде, доставая из–за пазухи крошку–слизняшку размером с ладонь.

Фукасаку, спрыгнув с головы Гамакичи, забрал слизняшку и приземлился на левый край моего свитка за спиной, в котором я запечатал своих накаченных природной энергией клонов. За мужем последовала и Шима, заняв правую сторону свитка.

Саске подхватил Цунаде, которая обмякла в его руках, и переместился с ней на площадку на краю котлована. Гамакичи последовал за ними.

– Кацую–чан, спрячься внутри плаща Наруто–чана, посоветовал слизняшке Фукасаку. Та послушалась, занимая стратегическую позицию, чтобы информировать меня о используемых противником техниках и передавать остальным своим частям информацию о моих успехах или неудачах, наподобие кирпича–телефона Саске.

Пейны построились в треугольник. Перед главным встали двое – толстяк и многорук. Я вспомнил, что после своей техники притяжения–отторжения, тот не может какое–то время её использовать, и после разрушения Конохи, видимо ещё не восстановился, поэтому, хотя он самый сильный, его в данный момент защищают остальные.

Нас атаковал многорук. В прошлых жизнях я с ним практически не дрался, он нападал на бабульку, а я припечатывал его своим мега–расенганом.

– Все Пейны визуально связаны между собой через глаза, – напомнила мне слизняшка с плеча. – Атака бессмысленна, пока она в поле зрения остальных

Многорук запустил в нас огромное количество ракет и разного оружия, все жабы подпрыгнули, многоруком занялись Шима и Фукасаку, а я ринулся к толстяку.

– Ясно, ты стал сэннином и используешь те же техники, что и Джирайя–сенсей, – посмотрев на тело поверженного стилем жабьего кулака толстяка, сказал главный.

– Джирайя–сенсей? – переспросил я, создавая двух клонов.

– Когда–то Джирайя–сенсей обучал ниндзюцу и меня, получается, что у нас общий наставник. Нас связывают определённые узы, раз у нас один и тот же учитель. Следовало бы думать, что мы должны понимать друг друга… – задумчиво сказал главный Пейн. – Он тоже хотел мира. Как и я…

С многоруком за моей спиной было покончено, Гамакен и Гамахиро задавили его своим «авторитетом», превратив в кашу.

Мы с клонами выполнили технику ветряного сюрикена. Саске и другие дали мне отличную фору и пока этот Пейн не восстановился можно покончить с ним быстро.

– Не неси всякую хрень, то, что ты сотворил, нельзя назвать миром! – заорал я. Чёрт! И в такой момент вмешались «кукловоды»!

– Нельзя понять всю красоту леса, оценивая лишь одно дерево, – с удовольствием поддержал разговор Пейн. – Ты просто не в состоянии осознать истинное значение мира… Я прошу тебя не сопротивляться. Твоя смерть принесёт мир на эту бренную землю!

– Хватит насиловать мой мозг! – я бросил в него вихревой сюрикен.

К сожалению, атака провалилась, потому что толстяк очнулся и поглотил посланный сюрикен. А режим мудреца у меня кончился.

– Похоже, настала моя очередь, – главный Пейн побежал на меня.

Ему преградил путь Гамабунта. Я же отбежал подальше, чтобы призвать своего клона из свитка.

– Наруто–чан! Давай! Я всё сделаю, – прыгнул ко мне Фукасаку. Я бросил ему свиток призыва.

Главный напал на меня, пытаясь проткнуть своей чакропроводящей железкой, чтобы сделать из моей тушки своё подобие. Лица и тела всех Пейнов были просто истыканы таким своеобразным «пирсингом», это помогало Нагато управлять их телами, словно марионетками, на расстоянии в несколько километров. Он был вне досягаемости моих сенсорных способностей отшельника, так что мне всё равно придётся воткнуть в себя эту штуковину, чтобы почувствовать его местонахождение, но пока я увернулся и развеял технику призванного Фукасаку клона.

Для Пейна, подошедшего ко мне в рукопашной слишком близко, это было весьма неприятным сюрпризом. Он, получив ногой в табло, отлетел на пару десятков метров. Его сразу закрыл собой толстяк, что поглощает чакру.

Я призвал двух клонов. Мы создали дымовую завесу и сварганили ещё один вихревой сюрикен, который держал мой клон. Затем, я сам превратился в подобие вихревого сюрикена и клон зашвырнул меня в толстяка.

Он даже пробулькал что–то типа: «Это против меня не поможет», пока поглощал чакру. Я превратился обратно в себя и снова врезал ему жабьим кулаком по щекастой харе.

Клон, державший вихревой сюрикен развеялся, не выдержав нагрузки техники, но успел его швырнуть в главного Пейна.

Я закрыл толстяку глаза. Пейнов было всего двое, на одного меньше, чем в прошлый раз, на это я и надеялся своей комбо–атакой.

Вихревой сюрикен главный отразил, к нему, по всей видимости, вернулась сила и он разрушил его своим отталкиванием, но сверху на него прыгнул мой второй клон с двумя мега–расенганами в руках и…

– Божественная кара! – вокруг главного образовался чёрный купол, который оттолкнул меня и моего клона с расенганами, тот развеялся.

Гамакен, Гамабунта и Гамахиро тоже атаковали, взорвав землю своими сасуматой и мечами, но двое оставшихся Пейнов увернулись, высоко подпрыгивая. Как и в любой технике марионетки, чем меньше кукол, тем эффективнее и легче ими управлять. Всё преимущество смазалось, и я ощутил чувство дежавю… Словно и мной и Пейном управляют «кукловоды»…

Саске был рядом с Цунаде и, судя по состоянию чакры, бабульке стало значительно лучше. Я волновался об этом, потому что если она впадёт в кому, как во все прошлые разы, это развяжет руки старейшинам и Данзо и будет, куча проблем…

– Судя по всему, к главному Пейну возвратилась сила, – сказала Кацую на моём плече и возвращая в битву. – Очень похоже на технику которой он в мгновение ока разрушил деревню. Возможно, чем больше масштаб применения, тем больше интервал между использованием.

– Что же делать? Ниндзютцу и тайдзютцу будут бессильны против такого отталкивания, – пробормотал я, поддерживая разговор и смотря, как оба Пейна бегают по жабам, которые пытаются их достать, но лишь мешают друг другу, потому что противник по сравнению с ними слишком мелок.

– Чоуджи–кун сказал, что интервал между этой техникой около пяти секунд, – напомнила мне Кацую.

– Выходит, что нам остаётся лишь атаковать его в этот интервал, – проскрипела Шима.

– Не будет лишним, если мы попробуем на нём гендзютцу… – согласился Фукасаку.

Это может сработать, тем более, если он так и не дрался с Джирайей, то эта техника может стать неприятным сюрпризом для него. Я кивнул.

– Полагаюсь на вас!

– Стрёмно делать это на людях, да ещё и с тобой, – разворчалась Шима.

– Замолчи, ма! – отругал её Фукасаку.

Тем временем, главный Пейн раскидал наших воинов клана Гама в разные стороны, только лапки промелькнули. Они с силой врезались в края котлована.

– Давай начнём. Наруто–чан, – обратился ко мне Фукасаку. – Нам с ма потребуется около пяти минут на подготовку. Потому что такое гендзюцу требует огромного количества сэн–чакры. Не забывай, что у тебя остался всего один клон. Как только он исчезнет, ты уже не сможешь сидеть смирно и собирать природную энергию или концентрировать её во время боя.

– Ваша идея с клонами весьма хороша, – вмешалась в разговор Шима, – но почему вы не сделали их побольше?

– Мы говорим о том, чтобы смотреть влево и вправо одновременно, Наруто–чан может и сумел разделить обязанности, но концентрация сэн–чакры всё равно непростая задача, а мой ученик только–только освоил искусство сэннина. Два теневых клона, это пока всё, что он мог осилить.

– Более того, – пояснил я бабке–жабке. – Здесь я могу создавать не более трёх теневых клонов, если создам больше – исчезнут те, что концентрируют для меня сэн–чакру.

– Всё понятно, – я видел, что Шима уже вовсю напитывала себя природной энергией. – В любом случае, затягивать наш бой весьма опасно.

Тут я был с ней согласен. Мне надо было отвлечь Пейна от моих союзников.

– Ты правда силён, – сказал главный. Толстяк встал рядом с ним. – Не знаю никого, кто смог бы столько продержаться в бою с Пейном… Однако. Небесная тяга!

Главный протянул ко мне раскрытую ладонь и я почувствовал всю «прелесть» этой тяги, пролетев за секунду пятьдесят метров к нему. Толстяк врезал мне в солнечное сплетение и сделал захват, просунув руки под подмышками и надавливая до хруста на шейные позвонки.

– Довольно глупых забав, – сказал главный. – Не бойся, я не буду тебя убивать, ведь ты бесценный джинчуурики.

– Иди в жопу! – был мой ответ.

Чувствуя, что режим сэннина меня покидает, причём раньше на несколько минут, из–за того что этот толстяк жрёт мою чакру, я обмяк, полностью расслабляя все мышцы, только так, можно добиться совершенной неподвижности.

– Отлов девятихвостого завершён, – рано обрадовался Пейн.

– Не спеши, – не удержался от комментария я, втягивая в себя природную энергию, которую тут же забирал, не давая мне вернуться в режим отшельника толстяк. Его руки и тело раздулось и покрылось бородавками. Даже спокойное лицо главного Пейна выглядело удивлённым.

– Никто не может без подготовки работать с сэн–чакрой, – пояснил я. Толстяк окаменел, отдавая свою дань природе, и я разбил его руки, освобождаясь. Правда, без своего режима сэннина, толстяк до последнего жрал чакру.

– Всё готово, Наруто–чан! – я обернулся на голос Фукасаку, который махнул мне лапкой.

– Твой жабий учитель, да? – проследил за моим взглядом Пейн. – Ты узнаешь, что такое боль!

Мой крик и крик Шимы слились в один. Он всё равно это сделал. Притянув к себе жабьего дедка, Пейн пронзил его сердце своей чёрной железякой, что достал из рукава.

– Ах ты, урод! – пелена злобы замутила моё сознание.

Снова! Это проклятое «снова и снова»! Я кинулся на него, но только ощутил его руку на своём горле и удар, которым он припечатал меня к земле так, что я на секунду потерял сознание. Очнулся я уже от боли, потому что этот козёл проткнул обе мои ладони, сведенные вместе своей чёрной железкой.

– Теперь ты угомонишься, девятихвостый?

И тут меня снова накрыло, словно эта фраза была каким–то ключом к гендзютцу или что–то такое: я говорил и говорил. Ругал его, а он задвинул свою фишку о том, что мир должен познать всю боль и тогда он повзрослеет.

Я понял, что должен играть по правилам. По придуманным кем–то правилам игры, в которую играют мои «кукловоды», «боги», «высшие силы» или «козлы, сидящие на небесах» и самое страшное было для меня, что кто–то вмешается в нашу игру. Я говорил, а сам про себя молил Саске не вмешиваться. Мой друг может сломать этот любовно выложенный кем–то карточный домик и тогда все те люди, что погибли, учитель Фукасаку, все они останутся мертвы.

Их жизни были ставкой в этой игре и я не желал таких жертв. Нет, только не такой ценой.

Пейн воткнул в мои плечи, талию и икры свои железяки, я чувствовал себя пришпиленным насекомым в какой–нибудь коллекции Абураме Шино.

– Проколы неглубокие и не задевают важных органов, – «утешил» меня Пейн. Его чакра тут же стала вторгаться в мою, мешая сконцентрироваться и, несмотря на мою неподвижность, было невозможно набрать и природную энергию. И плюс боль, эти железяки, словно плавились кислотой внутри ран, создавая просто адскую боль.

– Не слушай его, Наруто–чан! – закричала Шима, которая снова оплакивала мужа. – Ты дитя из пророчества, ты должен принести мир. Веря в это, мой муж отдал за тебя жизнь! Ты не можешь сдаться! Если ты сейчас опустишь руки, я никогда тебя не прощу! – бесновалась «бабка–жабка», пока Пейн не толкнул её своей техникой, впечатывая в землю на обрыве котлована. Не уверен, но Шима, кажется, тоже присоединилась к числу ставок в этой игре.

– Ненавижу земноводных… – пробормотал он. – Пришло время нам покинуть это место.

Его зрачки расширились на половину глаза. В это мгновение на площадку выскочила Хината и атаковала его, оттеснив от моего беспомощного тела.

Я снова просил её уйти, не мешать, не желая, чтобы погибла и она, особенно если у меня не получится, ведь в этой жизни слишком много появилось разных «если», но она не послушалась. Впрочем, она никогда меня не слушает и умирает.

Все умирают… и это так больно. Глаза застила чернота.