Текст книги "Мажор на побегушках, или Жестокая дворянка (СИ)"

Автор книги: Мила Ваниль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава двадцать вторая, в которой герой ведет следствие

Саратовская губерния, 1859 год

Мужиков Егор успокоил быстро. Пообещал награду тому, кто найдет сбежавшую лошадь, и сообщил, что наказывать за инцидент никого не будут. Спросил еще, кто седлал лошадей – с тем, чтобы после разузнать, что это за человек, давно ли служит на конюшне, кому предан.

А в Василя вцепился, как клещ. Что там Жорж Ульяне наплетет, одному Богу ведомо. Может, Жорж и Василю успел заплатить за молчание. В общем, Егор попытался вытрясти из участника событий все, что можно – с пылу, с жару.

Уплетая щи, Василь охотно поделился подробностями своего путешествия.

На рыдван напали то ли на шестой, то ли на седьмой день пути – Василь потерял счет времени из-за однообразия местности и похожести почтовых станций. Шел дождь, дорогу слегка размыло, лошади шли медленно, и до вечера Василь не успел добраться до ночлега.

Этим, вероятно, и воспользовались «разбойники». Егор предполагал, что нанятые Жоржем люди следили за рыдваном, выбирая подходящий момент для нападения. Но, похоже, близко не приближались, иначе знали бы, что княжны там нет.

Как стемнело, дорогу перегородили люди в масках. Василь и не пытался с ними сражаться. Он испугаться толком не успел, как его скрутили и сунули головой в мешок. Немножко побили, но не сильно – так, пару тычков получил. Роняли, правда, исправно – то в грязь, то в лужу.

Разбойники между собой не переговаривались почти, так что ничего путного Василь не услышал. Отдельные слова только: никого, грузи, забирай, быстрее. Голоса мужские, незнакомые.

Забрали все, кроме рыдвана. Экипаж большой, приметный, разбойникам такой без надобности. Лошадей увели. Небось, цыганам уже продали. Добро хозяйское все пропало.

Об этом Василь сокрушался сильнее всего. Ему доверили, а он не уберег.

– У тебя шанса не было вещи сберечь, – сказал Егор. – Не переживай, Ульяна Дмитриевна на это серчать не будет.

– Да как же… – кисло ответил Василь. – Барин-от грозился расправой, как до Стожар доберемся.

– Ты же Ульянин, – напомнил Егор. – Ничего тебе не будет. Не твоя это вина.

– Так он иначе считает…

Связанного Василя разбойники бросили у разграбленного рыдвана. Слава Богу, не волки нашли его, а проезжающие мимо путники. Отвезли в ближайший городок, там в полицейский участок отвели. Василь объяснил, как дело было, но его все равно задержали, посадили в камеру к преступникам.

– Натерпелся, бедолага… – посочувствовал Василю Егор. – Ничего, вечером, после баньки, угощу тебя бражкой из собственных запасов.

– Какая там банька, – опять загрустил Василь. – Барин пообещал кожу на лоскуты кнутом порезать.

– Да за что?! – рассердился Егор.

– А он считает, это я с разбойниками сговорился, когда Ульяна Дмитриевна на пароход пересели. И все хозяйское добро им продал.

– Деньги где? – хмуро поинтересовался Егор. – Отобрали?

– Какие деньги? – испугался Василь.

– Вот и я говорю, какие! – Егор треснул ладонью по столу. – Иль подельники припрятали твою долю?

Простодушие Василя никак не походило на актерскую игру. Смотрел он прямо, чисто, взгляда не отводил, глазами не бегал. Заметно было, как боится наказания, как устал – исхудал, осунулся. А после слов Егора мальчишка и вовсе заплакал.

– Вот и вы мне не верите, Егор Алексеевич… – забормотал он.

– Верю, – успокоил его Егор. – В обиду не дам.

– Барину не сказывал, вам скажу, – зашептал вдруг Василь, наклонившись к Егору. – Показалось мне, что разбойники те Ульяну Дмитриевну искали.

– Почему? – тут же спросил Егор, оглядываясь по сторонам.

В людской стояла тишина – все были заняты делом. Рядом с управляющим дворовые предпочитали не появляться.

– Да один все твердил другому, мол, нет девки, куда делась. Не Акулину ж с Фленушкой потеряли. А потом и у меня спросили, где хозяйка. Ну, я ответил, что она другой дорогой поехала. Про реку – ни словечка!

– Молодец, – похвалил его Егор. – Молчи об этом. Не тревожь Ульяну Дмитриевну, я разберусь.

– Чего разбираться, – пробурчал Василь. – Порчу на барышню навели.

– Э?

– Да вот перед отъездом, Жучка… ой…

– Говори, – махнул рукой Егор. – Знаю я, кто Жучка.

– Так вот она сокрушалась, что одежду ее мыши погрызли, к смерти это.

– И что?

– Да то, что нечистый перепутал. – Василь перекрестился. – Незадолго до того, как вы, Егор Алексеевич, вернулись, Жучка Ульяну Дмитриевну заставила переехать. Комнаты ей приглянулись. Вроде как там свету больше. А часы-от во всем доме остановились!

– И что? – повторил Егор, чувствуя себя до невозможности глупо.

Но не расскажешь же Василю, что это он постарался!

– А то, что дом – Ульяны Дмитриевны, – пояснил Василь. – Потом нападение это в дороге… Ангел ее хранит, потому и увел от беды.

– Ну да, – пробормотал Егор. – Проклятие, значит. Знать бы, как его снять…

– Я знаю, к бабке Устинье сходить надо. Она подскажет, как.

– Это кто? – удивился Егор.

– Ведьма… – Василь опять перекрестился. – Ведунья местная. А вы разве не слышали про нее?

Час от часу не легче! То разбойники, то ведьма.

– Если и слышал, то забыл, – сказал Егор.

– У-у-у… Она все про всех знает, – продолжал Василь. – Боятся ее, но за помощью обращаются.

– И не страшно, что она с нечистой силой дело имеет? – хмыкнул Егор.

– Ей ангелы помогают, – заявил Василь. – Она за темные дела не берется. Ни приворотов, ни ядов не делает.

– А ты, прям, все знаешь!

– Слухами земля полнится, – по-стариковски ответил Василь.

– Егор Лексеич, Егор Лексеич! – В людскую влетела Машенька, девчонка на посылках. – Василя барыня требует. В гостиной дожидается.

– Барыня? – переспросил Егор. – Ульяна Дмитриевна?

– Нет, Марфа Сергеевна. И барин, что сегодня прибыл, тоже там. А Ульяна Дмитриевна прилегли, да уснули.

– Буди, – велел Егор.

– Как можно? – испугалась Машенька.

– Буди, я сказал! Пусть в гостиную спускается. Я отвечу.

Судя по тому, как побледнел Василь, догадки у него такие же, как у Егора. Жорж наплел Марфе Сергеевне о мнимой вине Василя, и они собираются над ним суд чинить, пока Ульяна не слышит.

«Дудки! – подумал Егор, идя впереди Василя. – Костьми лягу, но не позволю».

– Тебя, Егор Алексеевич, не звали, – сердито произнесла Марфа Сергеевна, едва завидела Егора.

– Я сам пришел, – ответил он. – С докладом.

– После, – сказала она.

– Это срочно. И хорошо бы Ульяна Дмитриевна послушала.

– Да что ты себе позволяешь! – возмутился Жорж. – Наглец!

– Я, господин, управляющий Ульяны Дмитриевны, – невозмутимо произнес Егор. – И я отвечаю за людей, что служить ей приставлены. В том числе, за него. – Он кивнул на замершего позади Василя. – Вы же его обвинить в произошедшем хотите. Я прав?

– Как будто это не очевидно! – рыкнул Жорж. – Как все складно получилось! Вещи забрали, а он цел остался!

– Его избили, – возразил Егор. – А не убили, потому как он княжне принадлежит.

– Вранье! Его пальцем не тронули!

– А вы откуда знаете? Вы там были? – ехидно ввернул Егор.

Жорж побагровел, рванул ворот белоснежной рубашки.

– Ах ты… сво-о-олочь… – прохрипел он. – Да я… тебя…

– Что тут происходит?! – воскликнула Ульяна, входя в гостиную.

Глава двадцать третья, в которой героиня идет против совести

– Простите… простите… – твердила перепуганная девочка-служанка. – Егор Алексеевич велел…

Спросонья Ульяна еще плохо соображала. Опять же сон с Егором досмотреть не удалось. Интересно, он свои обещания выполнил?

Она помотала головой, отгоняя остатки морока. Если настоящий Егор велел ее будить, значит, что-то случилось.

Еще бы! После того, как в доме появился Жорж!

Ульяна поняла, что не ошиблась, уже подходя к гостиной. Суматоха связана с незваным гостем. Он зло кричал на Егора, а тот ему что-то тихо отвечал.

– Что тут происходит?! – строго спросила Ульяна, с удивлением замечая в гостиной и тетушку Марфу.

А она это как допустила?

Тут же, испуганно замерев, стоял и Василь. В голове стало проясняться.

– Мне повторить вопрос? – Ульяна сжала кулаки. Никто не спешил ей отвечать. – Жорж, я же запретила тебе вмешиваться в мои дела!

– Ты запретила вводить новые правила, – живо возразил Жорж. – А я следую старым. Провинившихся слуг наказывают.

– И кто же провинился?

– Оба! – заявил Жорж. – Этот… – Он указал на Василя. – Тебя обокрал.

– Когда это? – возмутилась Ульяна.

– А где вещи, что он вез? Лошади где? Нету!

– Это не его вина.

– А чья же?

– Ничья. Несчастное стечение обстоятельств.

– Ульянушка, ты меня послушай, – вмешалась тетушка Марфа. – Это я позволила Георгию разобраться с Василем, пока ты спишь.

– Да как же… – растерялась Ульяна. – Почему за моей спиной?

– А этот… – Жорж не унимался, на этот раз тыча пальцем в направлении Егора. – Этот мне нахамил! Разве в твоем доме холопам позволено так себя вести?!

Ой-ой… Ульяна чуть не схватилась за виски, так голова закружилась. Но сдержалась, чтобы не показать Жоржу свою слабость.

– Так! – сказала она решительно. – Давайте-ка по порядку.

– Да, – поддержала ее тетушка Марфа. – Василь и Егор, пойдите прочь. Только далеко не уходите, скоро обратно позовем.

Егор вышел из гостиной твердым шагом, уводя трясущегося от страха Василя. Жаль его, совсем мальчишка… Да и Егор не мог нагрубить Жоржу! Это ложь. Хотя… Нет, мог…

– Ульяна, твоя мягкотелость... – начал было Жорж, едва за ними закрылась дверь.

– Георгий, помолчи! – прикрикнула на него тетушка Марфа. – И вообще, будь добр, сходи в мою спальню, принеси пузырек с нюхательной солью. Что-то мне нехорошо.

– Так я схожу, – всполошилась Ульяна.

– Георгий сходит, – отрезала тетушка. – Сам. Пузырек в шкатулке, вот ключ. Там еще деньги, поэтому служанку послать нельзя.

Жорж, поджав губы, покинул гостиную через другую дверь. Похоже, он догадался, что его отсылают специально, и это ему не понравилось.

– Так вот что, Ульяна, – быстро проговорила тетушка Марфа, едва они с Ульяной остались одни. – Знаю, как тебе нелегко слуг наказывать, но сейчас без этого не обойтись.

– Но Василь не виноват! – воскликнула Ульяна.

– А имущество наше исчезло, – возразила тетушка Марфа. – Если его не наказать, другие на шею сядут. Я как в воду глядела, что ты с Георгием сцепишься, потому и хотела все миром порешать, пока ты спишь. Я и с Петром договорилась уже, чтоб парнишку пожалел. Георгий угомонится, дворовым урок на будущее, а Василя несильно высекут.

– Это так… несправедливо… – выдавила Ульяна. – Он не виноват, и вы это знаете. И все же… все же…

– Ты еще молода и неопытна, девочка моя, – вздохнула тетушка Марфа. – Поверь, так будет лучше. А начнешь спорить, разозлишь Георгия, он что похуже придумает.

– Почему я должна его бояться?!

– Не бояться, а вести себя хитрее. Что будет, если вы сойдетесь в схватке? А? Кто победит?

– Он же сильнее, – нехотя пробормотала Ульяна.

– Но не умнее, – хмыкнула тетушка. – Веди себя по-женски хитро, и выйдешь победительницей в любой схватке.

– А Егор?

– Наш доблестный управляющий лишь заступался за Василя. Георгию он не грубил, его не за что наказывать. Я подтвержу. Увидишь, если согласишься с планом Георгия, он забудет о Егоре.

Ульяну поташнивало при одной мысли, что придется идти на сделку с эгоистичным Жоржем. Но и разумность доводов тетушки Марфы отрицать нельзя. Пока Жорж здесь, он может натворить бед. Например, наймет кого, чтобы Василя поколотили исподтишка! Просто от злости!

И Егор… Ульяна со стыдом вынуждена была признать, что между Василем и Егором выбирает благополучие управляющего.

Вернулся Жорж: отчего-то довольный, с сияющим взглядом. Ульяна испугалась, что он успел учинить расправу над Василем и Егором, но нет. Они зашли в гостиную, целые и невредимые, едва их позвали. До этого Ульяна сказала Жоржу и тетушке Марфе, что сама объявит о наказании.

– Я должна сделать это, потому что я хозяйка, – объяснила она.

«Я не должна перекладывать ответственность на кого-то другого», – добавила она мысленно.

– Василь, я знаю, что ты не присваивал себе вещи. И лошадей украл не ты. Однако ты… отнесся к порученному делу… спустя рукава… – Ульяна тщательно подбирала слова, борясь с тошнотой. – Не предусмотрел… всех опасностей пути…

По мере того, как она говорила, Василь все сильнее горбил спину. На Егора Ульяна и вовсе старалась не смотреть. И, как оказалось, зря.

– Ты будешь наказан. – Ульяна перевела дыхание, прежде чем озвучить самое страшное. – Пятьдесят розог.

Василь рухнул на колени и коснулся лбом пола.

– Егор Алексеевич, – обратилась Ульяна к управляющему. – Изволь проследить…

Она испугалась, едва их взгляды пересеклись. Ульяна видела Егора разным: веселым и растерянным, нахальным и испуганным, сосредоточенным и… больным. Однако так зло он еще никогда на нее не смотрел.

– Нет, – мрачно перебил он Ульяну. – Этого не будет.

– Опять дерзит! – возмутился Жорж. – Да что ж…

Ульяна взмахнула рукой, заставляя его замолчать.

– Егор Алексеевич, – повторила она, тщетно пытаясь придать уверенности дрожащему голосу. – Это мой приказ. И вы его выполните. Иначе…

– Нет. – Егор опять ее не дослушал. – Я беру на себя вину Василя.

– Что? – ахнула Ульяна.

– Что-о?! – рявкнул Жорж почти одновременно с ней.

– Однако… – пробормотала тетушка Марфа.

– Я ваш управляющий, – продолжал Егор. – Это я предложил взять в дорогу Василя. Я оставил его одного с лошадьми и поклажей. Я должен был предусмотреть все, но не смог. Так что это моя вина. Меня и наказывайте.

– А и черт с ним, – махнул Жорж рукой. – Так даже лучше.

– Не поминай нечистого, Георгий! – строго одернула его тетушка Марфа.

«Нет! Нет! Нет!»

Ульяне хотелось громко закричать от бессилия. Егор сделал по-своему! И так, что она не может возразить.

Да как он смеет!

– Вот и распорядись… насчет себя, – произнесла Ульяна в раздражении. – Или ты думал, прощу вас обоих?!

– Нет, ваша светлость, – смиренно сказал Егор. – И в мыслях не было. Позвольте выполнять приказ?

– Выполняй, – выдохнула Ульяна. – Немедленно.

– Я прослежу, – тут же вызвался Жорж.

Едва он вышел, она без сил упала на диван и закрыла лицо руками.

– Сильный мужчина, – произнесла тетушка Марфа.

– Георгий? – всхлипнула Ульяна.

– Георгий, – согласилась тетушка. – Только не тот, что с собачьей кличкой, а тот, что у тебя в управляющих. Не каждый так мальчишку защитит от несправедливости. Жаль, я, дура старая, не догадалась и с управляющим сговориться. Ничего… он справится…

– Выйду замуж, всем вольные дам, – решительно произнесла Ульяна. – И никто меня не отговорит!

– Твоя воля…

– Тетушка! – вспомнила Ульяна. – А чего он так сиял, когда из вашей комнаты вернулся? Что он там увидел?

– Деньги он там украл, – хмыкнула она. – Из шкатулки.

– Но как же… Он же опять кого-то из слуг обвинит в краже!

– Не обвинит. Я пропажу не замечу, – успокоила Ульяну тетушка. – Считай, он взятку получил. Там немного было. Притихнет на какое-то время. Ты на порку смотреть пойдешь?

– А надо? – испугалась Ульяна.

– Надо бы. Если Георгий велит продолжать, некому его остановить будет.

– Тогда… пойду, – кивнула она. – Тетушка, нюхательную соль… не одолжите?

Глава двадцать четвертая, в которой герой на собственной шкуре познает «прелести» крепостного права

«Старшов, ты идиот?!» – звучало в голове, причем голосом Янки, что осталась в заснеженной Москве.

«Сам в шоке», – соглашался с ней Егор.

Да какое ему дело до этих крепостных?! И до Василя в частности. Тут свою шкуру сберечь бы!

Но, как оказалось, чужое благополучие важнее. Егор, родившись в другое время и в другом статусе, чувствовал ответственность за людей, над которыми был поставлен. И точка.

А, может, все гораздо проще? Ему действительно жаль перепуганного мальчишку. Егор перед ним виноват: разбойники, нанятые Жоржем, могли и убить бедолагу. А еще… Василь не бросил Егора на московской улице, когда его накрыло приступом безумия. Так что и долг надо бы вернуть, да.

И все же в голове не укладывалось, как он мог выпросить для себя наказание. Да еще какое! Порку розгами!

Докатился…

Добравшись до конюшни, Егор понял, что совершенно не соображает, что нужно делать. При нем в Стожарах крепостных розгами не наказывали. Чисто теоретически Егор знал, к кому обратиться. Когда знакомился с теми, кто жил и трудился в усадьбе, его так и представили: «Старший конюх Михайло. Он и по наказаниям тут главный».

Не к месту вспомнилось, как дедушка рассказывал, почему крестьян пороли на конюшне: места много, вожжи и ремни всякие под рукой, да конюхи, как правило, мужики сильные. К тому же унизительный фактор никто не отменял. Не в доме же господском холопа пороть! А ближе к скотине. В некоторых усадьбах еще и столбы позорные имелись, и пороли во дворе, публично.

Егору сильно поплохело.

– Егор Лексеич! – К нему кинулся Михайло. Тот самый. – Так споймали-от лошадку! Целехонька!

– Замечательно, – едва смог вымолвить Егор. – Осмотри ее позже. Найди причину, отчего понесла.

– Так отчего позже? Можно и сейчас, – ответил Михайло. – Да и вы хотели поучаствовать.

«Я поучаствую. Только в другом представлении», – мелькнуло в голове у Егора.

– Сейчас розги готовь, – произнес Егор, не узнавая собственного голоса.

– Вот как… – Михайло почесал в затылке, но тут же спохватился. – Слушаюсь, Егор Лексеич. А кого… пороть-то? Нечто Сеньку, что лошадку седлал? Так, может, ее тварь какая укусила…

– Меня, – перебил его Егор.

– Эк!

Михайло выпучил глаза.

– Ульяна Дмитриевна приказали, – добавил Егор.

Михайло размашисто перекрестился и полез за бочку, что стояла в углу конюшни. Похоже, там, в ведре, он хранил розги.

«В соляном растворе», – добавило Егорово подсознание голосом дедули.

– Дык, это… Егор Лексеич… Кхе-кхе! – прокашлялся Михайло. – Раздевайтесь, коли не шутите.

– Чего копаетесь? Лясы точите? – На конюшню вихрем ворвался Жорж. – Где лавка? Где ремни?

Егор с ужасом понял, что пороть его будут при этом сукином сыне.

– Увижу, что руку сдерживаешь, самолично вожжами выдеру, – заявил Жорж, обращаясь к Михаилу.

Тот исподлобья взглянул на Егора.

– Делай, как положено, – тихо сказал он. – Меня жалеть не надо. Только деревяшку какую или тряпку в зубы дай. Меня, видишь ли… с детства не пороли.

Егор хотел признаться, что «никогда», да вовремя вспомнил, что такого просто быть не могло.

Михайло понятливо кивнул. Егор обнажился до пояса и вытянулся на лавке. Странно, но страх отступил. Не иначе, как на адреналине.

«Надо, значит, надо».

Других работников Михайло разогнал, велев заняться лошадьми. Жорж маячил где-то позади.

«Ничего, вытерплю».

– Ульяна? А ты зачем пришла, душа моя? – удивленно спросил Жорж. – Я же сказал, что сам за всем прослежу.

– Нет уж, – твердо ответила ему Ульяна. – Это мой человек.

Егор похолодел. К такому он точно не был готов! Терпеть боль и унижение… в присутствии женщины? Да еще так похожей на Янку!

«А это тебе за то, как унизил ее…» – шепнуло подсознание.

На спину упали брызги с мокрых розог. Егор вздрогнул всем телом, стиснул зубы и крепко зажмурился.

К стыду своему, сознание Егор потерял, сбившись со счета ударе на сороковом. Очнулся, когда Михайло вылил на него ведро ледяной воды. Он же распутал узлы на ремнях и помог подняться.

– Дойдешь сам, аль проводить? – сердито поинтересовался он.

– Сам… – Егор отказался от помощи, чтобы не выглядеть еще более жалким.

Он и рубаху накинул, морщась от боли. Спину жгло огнем.

– Я хоть… не орал? – спросил он у Михаила.

– Не… – Тот отрицательно качнул головой. – Сомлел, и все. Барыня кричали, да так страшно, что барин ее в дом увели. Силой, правда.

Час от часу не легче!

– Займись лошадкой, – напомнил Егор. – Доложи потом, что узнал.

– Егор Лексеич, вы это… зла не держите… – пробормотал Михайло, опустив голову.

– Да иди ты! – отмахнулся Егор. – Мы с тобой в одной упряжке. Подневольные.

– Да то ж верно, – согласился Михайло.

Силы свои Егор явно переоценил, однако до комнаты добрался, изображая твердую походку. За Ульяну беспокойно было. Коли не привычна к такому зрелищу, отчего в конюшню пришла? Не могла же онавсерьез переживатьза какого-то там холопа?

Растянувшись на кровати, Егор пожалел, что под рукой нет анальгина или чего покрепче. Может, кого из дворовых попросить самогоном разжиться? Забыться бы хоть ненадолго…

– Егор Алексеевич…

В дверь поскреблись, и в комнату проник Василь. Нос красный, глаза опухшие.

– Интересно получается… – Егор не удержался от язвительного замечания. – Пороли меня, а ревел ты. Не стыдно сопли на кулак наматывать? Не младенец же.

– Стыдно, – кивнул Василь и хлюпнул носом. – Простите меня, Егор Алек…

– Цыц! – прикрикнул на него Егор. – Если за этим пришел, поди вон.

– Не, я принес тут… – Василь развязал на столе узелок, что до этого держал в руке. – Промыть и смазать.

– И откуда такая благодать?

Не то чтобы Егор сильно разбирался в травах, но надеялся, что не угробить его хотят.

– Софья дала.

– Софья?!

Егор напрягся. Эта и яду могла подсыпать в снадобья, воспользовавшись удобным случаем.

– Да. Она сестра моя… старшая…

Егор застонал, сгребая под голову подушку.

– Ладно. Помру – это будет на твоей совести, – сказал он.

– Да что вы такое говорите! – возмутился Василь.

Он помог Егору снять рубаху и поцокал языком.

– Что? Все плохо? – спросил Егор.

– Не… Но крови много. Больно будет, Егор Алексеевич.

– Потерплю.

Оказалось, что выполнить обещание… сложно. Егор кусал подушку, но все же стонал, пока Василь обрабатывал просечки каким-то едким отваром. Зато после стало легче, и даже боль отступила.

– Вы куда это? – Василь удержал Егора, когда тот попытался встать. – Лежите.

– Не могу. Дел много.

– Всякому поротому хоть день дают отлежаться, – возразил Василь. – Я Софью попрошу зайти, ей передайте, что срочно сделать нужно.

Егор не удержался, хрюкнул в подушку. Добилась все же своего вредная баба! Ладно, за день, небось, революцию не устроит.

– Она знает, что нужно делать, – ответил он Василю. – Ты вот что… Разузнай потихоньку, через дворовых девок, как там Ульяна Дмитриевна. Слышал я, ей плохо стало.

– Разузнаю, – пообещал Василь. И, уходя, обернулся в дверях и тихо произнес: – Спасибо.