Текст книги "Мажор на побегушках, или Жестокая дворянка (СИ)"

Автор книги: Мила Ваниль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава сороковая, в которой герой становится свахой

Как они и рассчитывали, в зале поднялась суматоха, а маски не позволили людям рассмотреть, кто зачинщик шума. Пожаров боялись, поэтому публика, не разбираясь, настоящий пожар или выдуманный, хлынула из зала. Образовалась небольшая давка, кто-то из женщин упал в обморок.

Егор предвидел такое развитие событий, поэтому быстро и уверенно уводил Ульяну «черными» ходами – через подсобные помещения, кухню, мимо суетящихся слуг. И Лев предусмотрительно оставил экипаж дальше, чем все, в тихом переулке.

Выбравшись на улицу, Егор замедлил шаг.

– Я не устала, – тут же сказала Ульяна. – Могу идти быстрее.

– Мы же не воры, – хмыкнул Егор. – Зачем нам убегать?

– А, так мы привлечем больше внимания, – догадалась она.

– Да, на случай, если полицейские рядом. И маски, пожалуй, пора снять.

Адреналину Егор словил столько, сколько получал, участвуя в дрифтовых заездах. Так он развлекался, когда получил права, и дед подарил ему спорткар. Правда, длилось это недолго. Дед каким-то неведомым образом узнал о проделках внука и недрогнувшей рукой продал машину. А вскоре один из приятелей Егора разбился на гонках – и увлечение опасным вождением как отрезало.

Сейчас, спровоцировав суматоху и убегая, Егор чувствовал похожую эйфорию. Видимо, потому что из их «придурковатой» тройки только он мог получить реальное наказание за провокацию. Впрочем, на Егора повесили бы все: и воровство, и подлог, и несуществующий пожар. Только потому, что он – крепостной.

Однако кто бы мог подумать, как положение в обществе добавляет разнообразия в жизни!

До экипажа они добрались без приключений. И Ульяна не успела известись от долгого ожидания, Лев появился довольно быстро.

– Трогай, – велел он вознице, запрыгивая в коляску.

– Ну как? – нетерпеливо спросила у него Ульяна. – Как все прошло?

– Все в порядке, – коротко ответил Лев. – Не о чем волноваться.

Егор отметил про себя, что Лев не поинтересовался, не пострадала ли Ульяна. Навряд ли это потому, что он так доверял управляющему. Скорее всего, просто расстроен неудачей. В кабинете он пробыл минут пять, не больше. Что за это время можно решить?

Поэтому, когда вернулись к Громовым, Егор терпеливо дождался, когда Лев отправит Ульяну спать, и только потом пристал к нему с расспросами.

– Не было там никакого Жоржа, – мрачно ответил Лев. – Он нанял кого-то для ограбления.

– Неудивительно, – пробормотал Егор. – Я должен был сразу догадаться.

– Откуда? Я тоже об этом не подумал.

Они беседовали в кабинете Льва, за плотно закрытой дверью, и Егор рискнул поделиться с ним тем, что знал.

– А я должен был подумать, – возразил он. – Ведь для покушения он тоже нанимал людей.

– Как? Когда? На кого? – всполошился Лев.

Егор рассказал ему все, что знал.

– Ах, вот почему вы вступились за того слугу, – догадался Лев. – Вы точно знали, что он не виноват.

– Это так, – согласился Егор. – Позволите высказать предположение?

– Конечно! Внимательно вас слушаю.

– Разговоры не помогут. Жорж одержим наследством Ульяны Дмитриевны. Доказательств его преступлений мы не найдем, даже если вы приставите к нему круглосуточную охрану. То есть, таких доказательств, что можно будет скрыть… чтобы не опорочить имя Белозерских.

– Так что же делать? – искренне огорчился Лев.

– Я уже говорил вам. Женитесь на Ульяне Дмитриевне. Как можно быстрее.

Егор поражался самому себе. Он бесился от ревности… и уговаривал Льва жениться на Ульяне. Собственными руками пилил сук, на котором сидел. Он прекрасно понимал, если Ульяна выйдет замуж, ни о какой искренней любви к нему не может быть и речи. Не такая она женщина. Она как Татьяна из «Евгения Онегина» Пушкина: «Но я другому отдана, и буду век ему верна».

Жаль, что Янка об этом не узнает. Она так и будет ненавидеть Егора за предательство. А он… Он только так мог доказать, что искренне раскаялся в содеянном. Принял жизнь крепостного, отказавшись портить жизнь девушке, которую любил. Ульяна и Янка каким-то непостижимым образом сплелись в восприятии Егора в одного человека. Иначе его психика не выдержала бы…

– Я уже говорил, она просила подождать, – глухо ответил Лев. – Просила не спешить.

– А вы… такой послушный? – усмехнулся Егор.

Он дерзил нарочно. Провоцировал.

Лев молча встал. Открыл шкафчик. Достал из него графин и два коньячных бокала. Налил в оба янтарной жидкости из графина. И один бокал предложил Егору.

Егор поблагодарил его кивком головы.

Выпили, не закусывая.

– Видите ли, mon cher ami[1], – вздохнул Лев. – Честно говоря, мне кажется, что любит она не меня, а вас.

– Вам кажется, – быстро ответил Егор. – Ей-богу, кажется. Я забочусь о ее светлости по желанию деда. То есть, он готовил меня к этой работе, с одобрения и помощи покойного князя. Но не более того.

– Врешь, – спокойно произнес Лев. – Я не слепой.

– Ее светлость может испытывать ко мне благодарность, – настаивал Егор. – До того, как я начал служить, ей не на кого было опереться. Но ни она, ни я никогда не позволяли себе ничего лишнего.

– А вот тут верю… – Лев взъерошил волосы. – Только это не отменяет того, что я сказал.

– По-вашему, дружба между мужчиной и женщиной невозможна? – спросил Егор.

– А вы такой наивный, что верите в эту чушь? – парировал Лев.

Вот это уже неприятный поворот. Тучи сгустились над будущим Егора. Как никогда стало понятно, что Лев не потерпит его рядом с Ульяной, когда женится на ней. Если в деревню на сельскохозяйственные работы не отправят, то дадут вольную – и выпрут к чертям собачьим из Саратовской губернии. Хорошо, если не в Сибирь.

Веселенькая перспектива!

– Воля ваша, – сказал Егор. – А я человек подневольный. Как решите, так и будет.

– Я? – удивился Лев. – Не я ваш хозяин.

– Все одно, на ее светлости женитесь. А я доказывать ничего не буду, потому как ни в чем не виноват, – твердо произнес Егор. – Так смотрите, денька через два мы с ее светлостью уезжаем, а как вернемся, можете предложение делать.

– Как это? – взвился Лев. – Куда?! Зачем?!

– Полагаю, она вам скажет. А не говорила раньше, потому как я к поездке этой готовился, по ее распоряжению, но точной даты она еще не знает.

– Говори сейчас же, куда едет Ульяна!

– Вот сейчас вы на барина похожи, – заметил Егор не без ехидства. – Так и надо с холопом разговаривать.

Лев побагровел, рванул воротник рубашки… и выдохнул.

– Прости, вспылил, – буркнул он. – Так не скажешь, куда?

– Отчего же, скажу… По святым местам едем. Ульяна Дмитриевна помолиться хочет.

– Вот видишь! Ко мне за помощью она не обратилась. А я вполне мог бы ее сопровождать, – с упреком произнес Лев.

Егор поскреб подбородок. Становиться сплетником не хотелось, предавать доверие Ульяны – тем более. Но если оставить, как есть, Лев бог весть что вообразит. И еще передумает жениться на Ульяне.

– Вы можете дать слово, что то, о чем я сейчас расскажу, останется между нами? – решился Егор.

– Слово дворянина, – пообещал Лев.

– Там ей нужен я, а не вы, – сказал Егор. – Потому что я – крестьянин. Она пытается кое-что выяснить… Люди охотнее делятся сплетнями с такими, как я…

– Ульяна ищет мать?

Егор уставился на Льва в изумлении.

– Так вы… знаете?

– Догадался. Мы говорили об этом… вскользь. Как же хорошо, что ты об этом сказал! А я голову ломаю, как…

Лев замолчал.

– Вы о чем, Лев Мстиславович? – напомнил о себе Егор.

– Ах, да. В общем… Я знаю, куда вам нужно ехать, – сказал Лев. – Но и ты дай мне слово, что все будет выглядеть так, будто вы сами ее нашли.

– Мать Ульяны Дмитриевны? – уточнил Егор. – Вы знаете, где она?

Лев кивнул и опять разлил коньяк по бокалам.

[1] Мой дорогой друг (франц.)

Глава сорок первая, в которой героиня путешествует по святым местам

Ульяна подозревала, что авантюра с маскарадом не увенчалась успехом, однако ничего не смогла добиться ни ото Льва, ни от Егора. А Жорж вернулся в Стожары и, запершись в своей комнате, беспробудно пил. Так что поездка по святым местам пришлась кстати. Она избавила Ульяну от переживаний из-за поведения сводного брата.

Ульяна предложила тетушке Марфе составить ей компанию, но та отказалась.

– Георгий пьянствует? Нет, я не боюсь. Наоборот, постараюсь привести его в чувство. А ты, голубушка, поезжай. Поезжай, успокой душу.

Егор сказал, что поначалу они обойдутся без поездок с ночевками. И в округе, мол, есть, где помолиться. Ульяна не возражала.

С раннего утра до позднего вечера она проводила время то в одном монастыре, то в другом. Присутствовала на службах, беседовала с настоятельницами, оставляла щедрые пожертвования и заказывала поминальные службы по отцу.

Молилась Ульяна и о том, чтобы Господь подсказал ей верный путь: выйти замуж за порядочного, но нелюбимого мужчину, или бедного и любимого. С матерью-настоятельницей советовалась, не выбрать ли ей иночество, не отречься ли от всего мирского во славу Господа. Но что одна, что другая… Ульяну отговаривали. Коли не лежит душа, не следует надевать черные одежды. Господу служат от чистого сердца, а не спасаясь от мирских проблем.

– Что? Узнал что-нибудь? – спрашивала Ульяна у Егора всякий раз, когда они возвращались из монастыря.

Егор отрицательно качал головой. И надежда найти мать становилась все слабее.

«Отчего я решила, что она где-то рядом? – размышляла Ульяна. – Может быть, она ушла отсюда далеко-далеко, как только я родилась. Или умерла при родах. Это как искать иголку в стоге сена!»

Ехать с ночевкой все же пришлось – на другую сторону Волги. Вечером того же дня, возвращаясь вечером в гостиницу при монастыре, Ульяна встретилась с Егором.

– Случилось что? – спросила она устало.

У мужчин, тем паче, крестьян, другой постоялый двор для ночевки.

– Историю хочу вам рассказать, коль не прогоните, – ответил он.

Сердце забилось чаще.

– Интересная история?

– Да как сказать… Вы послушайте и сами решайте, интересная она или нет. Только учтите, рассказчик… ненадежный. Может, и придумал все, чтобы гостей тешить.

– Расскажи, – велела Ульяна.

Они расположились на лавочке недалеко от гостиницы.

– Жила-была девушка, – начал Егор по-сказочному. – Звали ее… Как бы назвать героиню, а?

– Какого она сословия? – поинтересовалась Ульяна.

– Крестьянка, из свободных.

– Тогда… пусть будет Фекла.

– Хорошо, – согласился Егор. – Звали ее Фекла. Росла она старшей дочерью в семье тысячника.

– Тысячника? – переспросила Ульяна.

– Капитал у него исчислялся тысячами рублей, – пояснил Егор. – У кого сотни – сотниками зовут, а у кого миллионы – миллионщиками.

– А, я слышала, правда, – согласилась Ульяна. – На этой стороне Волги свободных крестьян больше, есть среди них и зажиточные.

– Ага. Так вот росла Фекла любимой дочерью, горя не знала. Шелковые сарафаны носила, приданное имела… богатое. И характер у нее был покладистый, добрый.

– Ты о моей маме говоришь? Да, Егор? – шепотом произнесла Ульяна.

– Не торопите события, ваша светлость.

– Какая я тебе светлость! Крестьянкина дочь… – усмехнулась она. – Скажи хоть, она жива?

– И да, и нет, – загадочно ответил Егор. – Да вы не спешите, слушайте. Как вошла в пору юности Фекла, так повстречала мужчину, в которого влюбилась без памяти. И он ее полюбил всем сердцем.

– Полюбил? Точно полюбил? Не использовал? – опять перебила Егора Ульяна.

– Говорят, полюбил. Да так, что поехал к родителям в Москву благословения на брак просить. Хоть и был он дворянином, а она – простой крестьянкой.

– Быть такого не может…

– Так я за что купил, за то и продаю, – хмыкнул Егор. – Не рассказывать дальше?

– Рассказывай!

– Вы уж простите, Ульяна Дмитриевна, говорю, как есть. Когда жених уехал, Фекла поняла, что… понесла. Дело молодое, не удержались они… согрешили. Подарила она князю девичью невинность.

– Все же князю… – прошептала Ульяна.

Егор сделал вид, будто не оговорился.

– Путь до Москвы не близкий, сами знаете. А дома отец с матерью прознали о грехе дочери.

– Ужас какой! – вырвалось у Ульяны.

Кое-что о крестьянских нравах и она знала. Недаром в Стожарах росла. Редко какой отец поступал иначе в то время, ведь незамужняя дочь не только себя позорила беременностью, но и всю семью. С такими девушками поступали жестоко – избивали почти до смерти, выгоняли из дома.

– Не говори, что с ней сделали! Не говори! – затараторила Ульяна, едва Егор набрал в грудь воздуха, чтобы продолжить рассказ. – Скажи, что после было. Ведь она выжила, правда?

– Выжила. И ребенка… чудом сохранила, – подтвердил он. – В монастырь она ушла, к двоюродной тетке. Там ребенка родила, втайне от всех. Да в монастыре и осталась. Иночество приняла, грехи замаливала.

– А князь? – выдохнула Ульяна. – Он не вернулся?

– Вернулся, но поздно. Родители запретили ему жениться на крестьянке. Так говорят. И задержали его в Москве на год. А он все же вернулся за Феклой. Только… поздно. С трудом нашел ее, но она его не приняла, и разговаривать не стала. А ребенка он из приюта забрал. Дочку…

– Дочку… – эхом повторила Ульяна.

И расплакалась, закрыв лицо руками.

– Ульяна Дмитриевна, право слово… – расстроился Егор. – Чего теперь-то плакать? Это всего лишь история. И не факт, что ваша.

– Как не моя? Моя! – возразила Ульяна. – Я сердцем чувствую, что моя!

– Мне имен не назвали. Честное слово, Ульяна Дмитриевна. И инокиня та… говорят, что до сих пор здесь живет. А как звать ее – не ведаю.

– Это уже неважно, – призналась Ульяна. – То есть, я хотела бы с ней познакомиться, поговорить… Кто не хочет обнять родную мать? Но… я ведь и надежду почти потеряла найти ее. А тут… теперь я знаю, кто она. Понимаю, почему она меня… оставила.

– Понимаете? – Егор как-то странно на нее посмотрел. – Вам повезло.

– Да, повезло! – подхватила она. – Именно! И все благодаря тебе!

– Э, нет, – возразил он. – Это вы ее искали. Я только помог немного.

– Нет… – Ульяна неожиданно для себя самой взяла его за руку. – Нет, это все ты. Я этого никогда не забуду.

Егор осторожно высвободил руку.

– Что теперь планируете делать? – спросил он.

– Завтра домой поедем, – ответила Ульяна. – Я пожертвование большое сделаю. Она поймет. Если захочет… встречусь с ней в следующий раз. Я еще сюда приеду.

– Хорошо, – кивнул Егор. – Ульяна Дмитриевна, вы мне отпуск обещали…

– Я помню. Используй его, как вернемся. Ты его заслужил.

В ту ночь Ульяна не сомкнула глаз, и отправилась к заутрене с другими монахинями. Все же хотелось ей увидеть мать. Понять, что вот она, узнать ее лицо. Но служба шла, как обычно. Монахини прятали лица. И никто не пытался рассмотреть Ульяну, никто не проявил к ней интереса.

Глава сорок вторая, в которой герой принимает удар на себя

Выехав из монастыря, Егор вынужден был остановить лошадь. На дороге стояла монахиня, и уступать им путь она явно не собиралась.

– Ульяна Дмитриевна, кажется, она к вам, – тихо произнес Егор.

И помог ей выбраться из коляски.

Побледневшая Ульяна подошла к монахине, совершила уставной поклон. Они о чем-то поговорили, недолго, монахиня вложила Ульяне что-то в ладонь и перекрестила, благословляя. После чего Ульяна вернулась и села в коляску.

– Поедем, – сказала она Егору.

Монахиня отошла на обочину дороги. Проезжая мимо нее, Егор вежливо склонил голову.

– Это она? – спросил он, когда монастырь скрылся за очередным поворотом.

– Не знаю. Наверное, – прошептала Ульяна. – Наверняка.

Выходит, не хватило духу у матери Фионы открыться дочери. Это Лев нашел ее. Он и рассказал Егору, что мать Ульяны живет казначеей в монастыре. Егору только и оставалось, что обставить все так, будто встреча произошла случайно, не называя имен. Надеялся он, что мать, увидев взрослую дочь, сама захочет с ней поговорить.

– Уверена, что она, – добавила Ульяна. – Она мне образок Иулиании Лазаревской подарила, из золота сделанный. За пожертвования поблагодарила. Спросила, приеду ли еще. Сказала, что не успела… раньше подойти.

Она раскрыла ладонь и показала Егору образок.

– Она, – кивнул Егор. – Тяжко ей, должно быть, сразу признаться.

– Ничего, – сказала Ульяна. – Я рада, что мы повидались. Рада, что она жива и здорова. О большем я и не мечтала.

По возвращении домой Егор отписался Льву, что дело сделано, а путешествиям по монастырям, пожалуй, пришел конец. Правда, Ульяна настаивала на продолжении, но заметно было, что она устала. Да и вообще сделалась какой-то болезненной после встречи с матерью. Ее нужно чем-то развлечь. Или хотя бы отвлечь от грустных мыслей. И кто мог сделать это лучше, чем Лев?

Лев примчался тут же. И весь вечер Ульяна просидела рядом с ним, и даже поплакала на его плече. Егор, наблюдавший это, только зубами скрипел. Парочка не таилась, расположившись на веранде дома.

«Если доживу до старости, книгу напишу, – тоскливо думал Егор. – «Сто типичных ошибок начинающего попаданца»: как остаться без девушки, как лишиться работы…»

Вся надежда на клад. Должен он его найти! Мужики не нашли, потому что искали неправильно. И боялись пещер. Ничего, он справится.

На следующий день Жорж устроил безобразный скандал. Допился, видать, до чертиков.

К началу Егор не успел, занимался делами на конюшне. За ним Машенька прибежала, выпучив глаза от страха. Из ее путанных объяснений Егор ничего не понял, кроме того, что в доме творится что-то ужасное. Бросил все, примчался…

И застал Жоржа за разгромом гостиной. Побагровевший барин с остервенелым видом крушил предметы интерьера на глазах у тетушки Марфы и Ульяны. Женщины забились в угол, и даже убежать из комнаты не могли.

Егор здорово разозлился. Велел мужикам вязать барина и ехать в город за лекарем. И сам не без удовольствия врезал Жоржу по морде, когда тот замахнулся на Ульяну.

Все запои заканчиваются одинаково, белочкой. В итоге Жоржа привязали к кровати, влили в горло отвар успокоительных трав и приставили к нему охрану, в ожидании врача из города.

– Какой ужас… Какой кошмар… – Ульяна рыдала на плече у Егора добрых полчаса.

Тетушку Марфу отпаивала Софья.

Егор понимал, что при таких условиях об отпуске придется забыть. Навряд ли Ульяна сможет поместить Жоржа в больницу. Но даже если так, из обычной больницы он быстро вернется. Закрыть его в заведении для алкоголиков не получится – не то время. Отправить в Москву? Так он не поедет. Так что всего-то и остается, что охранять Ульяну денно и нощно.

Или…

Идея безумная. Придется рисковать собственной жизнью. Но ждать, пока Лев созреет для предложения… Пока женится… Это означает рисковать жизнью Ульяны.

Приехавший врач, осмотрев Жоржа, поведал, что все еще хуже. Вместе с алкоголем он употреблял какой-то наркотик. Егор толком не понял, опиум или морфий, но сути это не меняло. Зато стало ясно, что отваживать Жоржа от дома Ульяны нужно любой ценой.

Навряд ли Лев мог в этом помочь. Разве что он нашел бы киллера… Впрочем, это совсем не в его характере. Так что Егору пришлось выкручиваться самому.

Он не придумал ничего лучше, как соблазнить Жоржа кладом Стеньки Разина.

Это решило бы все проблемы разом. Ведь Жоржу нужны деньги, а не Ульяна. А Егору хватит и половины сокровищ. Конечно, если Жорж не решит, что ему должно достаться всё. И не убьет конкурента.

Егор надеялся, что сумеет быть начеку. Жорж игрок, мот и хам, но для грязных делишек нанимает других людей. Самому всадить нож в спину – это характер нужно иметь. К тому же, Егор – крепостной. С одной стороны, бесправная вещь. С другой – вещь, принадлежащая хозяину. За порчу имущества ответ держать придется. Если, конечно, труп не спрятать в ближайшем болоте.

Однако же лучше договориться по-хорошему. Если честно, Егор готов был все сокровища Жоржу отдать, лишь бы он оставил Ульяну в покое. Дело оставалось за малым: устроить все так, будто бы Жорж сам прослышал о кладе.

Осуществить это оказалось не сложно, но пришлось подождать, когда Жорж придет в себя.

Лев настоял, чтобы Ульяна и тетушка Марфа на несколько дней переехали в усадьбу Громовых, погостить.

«Все к лучшему, – думал Егор, осматривая опустевшие комнаты усадьбы. – Все к лучшему…»

Дня три понадобилось врачу, чтобы вывести пациента из запоя. Егор не обольщался, просветление у Жоржа наступило временное. И действовать нужно было быстро. Потому, когда Жорж потребовал управляющего, Егор не забыл прихватить с собой карту сокровищ. Он засунул ее в карман так, чтобы легко выронить при удобном случае.

– Где все? – спросил Жорж, едва Егор переступил порог его комнаты.

– В гостях у Громовых, – ответил Егор.

Жорж поморщился. Он уже встал с кровати, но вид имел бледный, с синюшным оттенком. В целом же исхудал, осунулся и потерял внешнюю привлекательность.

– Все так плохо? – И голос его звучал глухо, бесцветно. – Ничего не помню.

– Плохо будет, если вы продолжите в том же духе, – произнес Егор.

– Ты как разговариваешь, холоп! – Жорж треснул кулаком по подлокотнику кресла.

– Жаль, что не помните, – ничуть не испугался Егор. – Разбитая посуда и мебель – пустяки. Но вы чуть женщину не ударили. И это забыли?

– Я был не в себе…

– Вы чего хотели, Георгий Дмитриевич? Зачем звали?

– Когда Ульяна вернется?

– Не знаю.

– А это? – Жорж коснулся синяка на лице. – Чьих рук дело?

– Моих, – не без удовольствия ответил Егор. – Хозяйку защищал.

– Да я тебя…

– Ваши приказы никто выполнять не будет, – перебил его Егор. – Распоряжение Ульяны Дмитриевны. Так что оставьте ваши угрозы.

Жорж замолчал, вытаращившись на него, как на чудо-юдо.

– Если это все, я пойду. Дел, знаете ли, много, – сказал Егор.

Развернувшись, он поддел карту рукой так, чтобы она упала на пол.

– Что это? – немедленно потребовал ответа Жорж.

– Да так, ерунда…

Егор поспешно подобрал карту, смял в руке.

– Покажи! – потребовал Жорж. – Сейчас же!

Со скорбным видом Егор протянул ему карту.