Текст книги "Мажор на побегушках, или Жестокая дворянка (СИ)"

Автор книги: Мила Ваниль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава тридцать первая, в которой герой беседует с ведьмой

– Доброго вам здравия, бабушка Устинья, – низко поклонился старушке Василь.

– Здравствуй, добрый молодец, – по-сказочному ответила она ему. И зыркнула на Егора. – А ты чего столбом встал? Явился, не запылился…

– А? – отмер Егор. – Вы меня… знаете?

– Впервые вижу, – отрезала старушка.

– Поклонитесь, – шепнул Егору Василь. – Выкажите уважение.

Очень хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться – происходящее не сон. А еще – обнять бабушку. Егор и не представлял, как за ней соскучился!

Но эта старушка – не она…

Хорошо, с Ульяной он уже научился не верить глазам. Так что в себя пришел быстро.

– Доброго здоровья, Устинья… э-э-э… – Егор беспомощно оглянулся на Василя.

Старушка недовольно цокнула языком.

– Бабушка Устинья, – послушно повторил Егор.

Не хочет старушка, чтобы ее величали по отчеству – ее право.

– Заходите, коли пришли, – пригласила она.

Зайдя в дом, Василь оставил корзинку у двери и положил уставные поклоны перед иконами. Егор, уже привыкший к подобному поведению набожных крестьян, проделал то же самое. После чего старушке преподнесли дары, вежливо прося принять «что Бог послал».

– Так зачем пожаловали? – спросила старушка, усадив гостей за добела отскобленный стол, покрытый вышитыми салфетками.

– Я проводником, – тут же сказал Василь.

– Для меня, да, – подтвердил Егор. – А я… запасы трав пополнить. Управляющий я, из Стожар. Софья просила, отвары делать. И еще… по личному делу.

– А, от Софьюшки, – закивала старушка. – Хорошо, хорошо. Сейчас соберу. – И обратилась к Василю. – Ты, молодец, поди-ка, подыши воздухом на крылечке.

– Зачем это? – не понял Егор.

– О личном при нем толковать будешь? – прищурилась старушка.

– А! Нет… Да, спасибо. Василь, пожалуйста, подожди снаружи, – спохватился Егор.

– То-то же… – проворчала старушка, одновременно ловко опустошая корзинку и накладывая в нее холщевые мешочки, набитые травами. – Софьюшка разберется, так что ничего объяснять не буду.

Скрипнула дверь, закрывшаяся за Василем. На лавку, рядом с Егором, вспрыгнул пушистый рыжий кот. Сел, обернувшись хвостом – и уставился как будто с укоризной.

– Долго ж ты сюда добирался, – проворчала старушка, усаживаясь напротив Егора.

– Так вы меня все же знаете? – вскинулся он.

– Ведать не ведаю.

– Но ведь… ждали?

– Ждала, – согласилась она. – Передать тебе кое-что велено.

– Кем велено? Что?

Егор не мог поверить в происходящее. И не верил, что задает такие вопросы какой-то местной травнице.

– Да, говорили мне, что ты сомневаться будешь, – протянула старушка, как будто могла прочесть его мысли. – Ты как думаешь, что с тобой приключилось?

Отчего-то Егор сразу понял, о чем спрашивает старушка.

– Я умер? – озвучил он очевидное.

– Окстись, – ответила старушка. – Временно перемещен в другое тело в исправительных целях.

– Временно? – воспарял духом Егор. – Значит, крепостной я не навсегда?

– Историю плохо учил? Через пару годков крепостное право отменят.

– Я не об этом! Как мне вернутся в свое время?

– Колдовство разрушит поцелуй истинной любви.

– Серьезно ж спрашиваю! – возмутился Егор.

– И я серьезно, – отрезала старушка. – Если княжна тебя полюбит всем сердцем, вернешься домой.

– Княжна? Янка? Да она и не посмотрит в мою сторону! Вокруг нее женихи, как мухи, вьются. Я для нее никто… слуга…

– Именно, – кивнула старушка. – Хочешь жить, крутись, как умеешь. Там-то она тебя любила, а ты нос воротил. Вот и узнаешь, каково это, на собственной шкуре…

Наваждение какое-то! Ведунья ли это? Или, может, Егор все же спит? Или умер! Пока шел через лес, попал к болотнице… и пропал.

Острая боль обожгла правую кисть. Егор вскрикнул от неожиданности… и отряхнул с руки вцепившегося в нее кота. Зубы и когти оставили глубокие царапины, на стол капнула кровь.

– Больно? – усмехнулась старушка. – Это чтобы ты понял, что не спишь. А это… – Она провела ладонью над пораненной кистью. – Чтобы поверил, что я не лгу.

Царапины затянулись на глазах, и кровь исчезла с салфетки.

Мистика!

– Но… как… почему… – пролепетал растерянно Егор.

– Как… как… – повторила старушка. – А не все ли равно? Ты уже здесь, и все вокруг настоящее. Хочешь – живи крепостным, тем более, скоро вольную получишь. Хочешь – добивайся княжны. Тогда вернешься домой. Все просто.

– А кто к вам приходил? Что сказал обо мне? – продолжал допытываться Егор. – Кто все это устроил?

– Высшие силы. Судьба. Большего тебе знать не надобно.

В общем-то, Егор был согласен, что его есть за что наказывать. За Янку, конечно же. И за эгоизм, пожалуй. Старикам своим он знатно нервы попортил. Однако в голове не укладывалось, что какие-то высшие силы могут такое провернуть!

Умер, попал в прошлое… Это можно понять. А что кто-то играет им, как куклой, марионеткой…

– Побойся Бога, – вздохнула старушка, вновь отвечая на его мысли. – Ты сам решаешь, как тебе поступить. Я даже больше скажу. Дорогу сюда ты не нашел бы, если бы не раскаялся в содеянном.

– Но почему… Ульяна? – не унимался Егор. – Почему княжна, а не моя Янка? Ведь мне у Янки вымаливать прощение…

– Так нужно, Егор. Смирись – и сделай свой выбор. А теперь иди. Я тебе все сказала. Сюда не возвращайся боле, Софьюшка пусть за травами приходит.

– Могу я спросить еще кое-что? – встрепенулся Егор. – Не о себе… Не для себя.

– Попробуй, – согласилась старушка. – Но не обещаю, что дам ответ.

– Княжна… Ульяна… Она мать ищет. Вроде бы она из этих мест. Не подскажете, жива ли она? Где искать?

Ульяна действительно осторожно расспрашивала о матери местных крестьян, до Егора дошли слухи. Он и сам пытался узнать хоть что-то, но либо никто не знал, где она, либо все делали вид, что не знают.

– Не скажу, – вздохнула старушка. – А Ульяна твоя… пусть по скитам походит, помолится. Господь поможет.

– Что ж, благодарю за помощь… И еще…

– Хватит уже. – Старушка встала. – Тебе пора.

– Как я домой вернусь, если Ульяна меня полюбит? – быстро спросил Егор, пока за порог не выставили. – Поцелует – и все? Как это работает?

– Всему свое время. Узнаешь. Иди, касатик, иди. – Старушка замахала руками. – Корзинку с травами не забудь.

– Узнали, что хотели? – поинтересовался Василь, едва они отошли от дома ведуньи.

– И да, и нет, – признался Егор. – А ты… слышал что?

– Нет. И не пытался, – ответил Василь. – За такое можно бородавку на нос схлопотать.

– Сурово, – хмыкнул Егор. – Слушай… А как она выглядит?

– Кто? Бабка Устинья? – Василь вытаращил на него глаза. – Так вы ж видели!

– И все же…

Василь, как мог, описал старушку, и Егор убедился, что не ошибся. Выходит, в этом мире и чудеса случаются, и ведьмы… настоящие. Навела же старушка морок, что выглядела, как его бабушка! А для Василя предстала в ином обличье…

Егор не раздумывал, возвращаться домой или нет. Конечно, да! Там остались дед и бабушка. Там осталась Янка. И ему радоваться бы, что возвращение возможно! Но на душе скребли кошки.

Добравшись до усадьбы, Егор понял, что его тревожит. Поцелуй истинной любви. Звучит пафосно, а на деле… ему придется играть чувствами Ульяны. И это ему совершенно не нравилось.

Глава тридцать вторая, в которой героиня идет в гости

Родители Льва покорили Ульяну с первого взгляда. Полная противоположность мачехе и ее брату! Уже одного этого было достаточно, чтобы Ульяна испытывала к ним симпатию. Дружелюбные, гостеприимные, они искренне обрадовались тетушке Марфе, Ульяне и даже Жоржу.

Екатерина Петровна, мама Льва, выглядела элегантно в простом платье и кружевной шали. Он Екатерины Петровны веяло теплом и домашним уютом. Мстислав Константинович чем-то напомнил Ульяне отца, таким он остался в ее памяти – добродушным, увлеченным, галантным.

Сначала пили чай на летней веранде, из огромного самовара. Стол был уставлен пирогами с разнообразными начинками во всевозможных сочетаниях: мясо, рыба, грибы, капуста, яйца, печень, зелень. Были и сладкие: с ягодами, с вареньем, с повидлом, с ревенем. Плюшки, густо посыпанные сахаром. Маковые рулеты. Пряники трех сортов. Баранки, калачи, крендели и сушки. Шоколадные конфеты, зефир, пастила, мармелад. И чай в заварочных чайниках подали разный: китайский, липовый, из кипрея. Мужчинам хозяин дома предложил добавить в чай ром или коньяк, по желанию.

Ульяна пила чай со сливками, но как не старалась попробовать все пироги, чтобы не обидеть хозяйку – не смогла.

Беседу за столом вели общую, мужчины заботливо ухаживали за женщинами. Один Жорж таращился на это, как на диковину. Говорили больше хозяева, да тетушка Марфа. Ульяна отмалчивалась, только вежливо отвечала на вопросы, если спрашивали. Лев тоже молчал, но часто улыбался. В основном старшие перечисляли общих знакомых, обменивались воспоминаниями о былых днях.

– Что-то наша молодежь совсем заскучала, – спохватился Мстислав Константинович. – Левушка, покажи гостье наш парк. Только далеко не ходите, скоро будем пить кофе с тортом и пирожными. А вам, Георгий, я свою псарню покажу. Вы же интересовались.

Помимо прочего, Мстислав Константинович держал питомник спаниелей. По его словам, в последнее время охотился он редко, возраст сказывался, однако не брезговал торговать породистыми щенками, да такими, что из Санкт-Петербурга и Москвы за ними приезжали.

Дом Громовых выглядел богато. Еще до чаепития хозяева провели гостей по парадным покоям. Был у них и бальный зал, и музыкальная комната, и библиотека, и несколько гостиных. На второй этаж вела широкая мраморная лестница, украшенная скульптурами. На стенах висели картины. Мебель, обстановка… Все свидетельствовало о хорошем достатке.

И парк тоже был хорош. По обеим сторонам подъездной аллеи стояли скульптуры из мрамора. Дорожки посыпаны разноцветной галькой. Деревья и кустарники аккуратно подстрижены. Цветники в виде геометрических фигур.

Лев привел Ульяну к пруду. На небольшом островке стоял домик, в котором жили лебеди. Они важно плавали по пруду среди кувшинок.

– Ах, как чудесно! – восхитилась Ульяна. – Непременно скажу Егору, пусть тоже устроит пруд. Лебедей же можно купить, правда?

– Это ты еще фонтан не видела, – улыбнулся Лев. – Можно и купить. А можно… гулять в этом парке каждый день.

– Нет, это неудобно, – смутилась Ульяна.

– Тебе тут не понравилось?

– Очень понравилось!

– Это все может стать твоим.

Лев сказал это как-то буднично, просто. А Ульяна онемела от неожиданности. Это что… предложение? Или она неправильно поняла…

– Прости, я спешу. – Лев взял Ульяну за руку. – Не буду больше тебя пугать.

– Ох… – только и смогла вымолвить Ульяна.

– Но моим родителям ты очень понравилась, – как ни в чем не бывало продолжил Лев.

– С чего ты взял? Разве они что-то сказали?

– Я заметил, как матушка на тебя смотрит. И отец… Он не позволил Жоржу идти с нами не по моей просьбе, а по собственной инициативе. Значит, хотел, чтобы мы провели время наедине.

– Ты продолжаешь меня смущать!

– Прости. Прости. – Лев поцеловал ей руку. – Ты такая милая, когда смущена, что мне трудно удержаться.

– Ах, вот как!

– И когда злишься, тоже. – Лев придвинулся ближе к Ульяне. – И когда испугана. И когда плачешь. И когда смеешься.

– Это когда я плакала? – возмутилась Ульяна.

– Вчера, – напомнил он. – Думала, я не заметил? Мне так стыдно, что я довел тебя до слез…

– Лев, остановись, – попросила Ульяна, упершись обеими руками ему в грудь.

Он как-то незаметно подошел слишком близко.

– Почему же? Я не скрываю, что ты мне нравишься.

– Ты меня совсем не знаешь. Я… Я говорила тебе, что я незаконнорожденная дочь князя. Твои родители об этом знают?

– Да, я им сказал. – Лев со вздохом отошел, опустив руки. – Я и тебе сказал, что это ничего не значит. Князь Белозерский признал тебя своей дочерью, ты носишь его фамилию. Этого достаточно.

– Но даже я не знаю, кто моя мать!

– Уверен, она была хорошим человеком.

– Она… она могла быть… крепостной…

Эта мысль все чаще приходила Ульяне в голову. Случись такое с какой-нибудь дворянкой, слухи поползли бы непременно, и родилась бы Ульяна где-нибудь за границей. А после, когда князь объявил ее своей наследницей, те слухи непременно припомнили бы. Однако как ни злословили родственники князя об Ульяне, о матери не говорили ничего – ни плохого, ни хорошего. А ведь знали, кто она! Или только тетушка Марфа знала…

– А крепостные не люди, что ли? – насмешливо спросил Лев.

– Это… мезальянс, – пробормотала Ульяна.

– Погоди, ты… – Лев вдруг нахмурился. – Ты хочешь вернуться в Москву? В Санкт-Петербург? Ты приехала сюда ненадолго, почтить память отца? И собираешься вести… светский образ жизни?

– Нет, это не по мне, – честно ответила Ульяна. – Я осталась бы тут навсегда.

– Тогда что тебя смущает? Тут никому нет дела до мезальянса князя. Да и Жорж не считает, что ты ему не пара.

– Ох, Жорж… – поморщилась Ульяна. – Жорж – это отдельная история.

– Расскажешь?

– А фонтан покажешь? – грустно улыбнулась она.

Скрывать ото Льва правду не было смысла. Если Ульяна хочет, чтобы он ухаживал за ней без задних мыслей, пусть знает все.

На фонтан Громовы тоже не поскупились. Посередине каменной чаши сидела русалка, из ее хвоста била несильная струя воды. Внутри чаши веселой стайкой плавали золотые рыбки.

– Жорж хочет жениться не на мне, а на моем наследстве, – наконец сказала Ульяна. – Отец оставил мне все свое состояние, не только Стожары. Я смогу им полностью распоряжаться, когда выйду замуж. Жорж… он мой сводный брат, но его жажда денег так велика… его и его родственников, если точнее… В общем, его мать, моя мачеха, готова просить у церкви разрешение на брак. А еще… Жорж – игрок. Он уже проиграл наследство матери. Я не знаю наверняка… но предполагаю, что и сейчас он в долгах.

Лев слушал ее серьезно, хмуря брови.

– Так вот почему он спрашивал о карточной игре… – протянул он, когда Ульяна замолчала.

– Не давай ему в долг, – попросила Ульяна. – И отца предупреди.

– У отца коммерческая жилка, он таким не занимается, – успокоил ее Лев. И тут же спросил: – Надеюсь, ты понимаешь, что мне не нужны твои деньги? Я вполне обеспечен.

– Вижу, что так, – согласилась она. – Но я тоже не хочу, чтобы ты думал, что я… из-за Жоржа…

– Глупости. – Лев опять очаровательно улыбнулся. Вылитый ангел! – Пора возвращаться. Матушка огорчится, если ты не попробуешь ее фирменный торт.

Глава тридцать третья, в которой героиня пробует мильфей и музицирует

Кофе с тортом подали в доме, из-за наступившей жары. Ульяна не жаловала этот горький напиток, но вынуждена была признать, что он прекрасно оттеняет сладость десертов.

Торт заранее порезали на куски и подали каждому, вместе с кремом шантейи[1], марципаном и мороженым.

– О, это мильфей[2]! – обрадовалась Ульяна.

– По-неаполитански, – улыбнулась Екатерина Петровна. – Я делаю его с абрикосовым мармеладом и королевской глазурью.

– Вы сами? – восхитилась Ульяна. – Как у вас получаются такие тонкие лепешки? В институте нас учили печь торты, но мильфей мне никогда не удавался.

– Всего лишь практика, голубушка. Как-нибудь попробуем сделать его вместе, – пообещала Екатерина Петровна.

Кроме мильфея на столе расставили блюда с пирожными, мокрыми и сухими: суфле, бисквитами, эклерами, релижьосами[3]. И конфет тоже было в избытке: шоколадных, карамельных, сахарных.

Громовы приглашали остаться на обед, но Ульяна отказалась. Она больше и кусочка не смогла бы проглотить. К счастью, тетушка Марфа ее поддержала, сославшись на усталость. Но договорились, что Белозерские приедут на званый вечер, который состоится через несколько дней.

– Будут гости, танцы, – говорила Екатерина Петровна. – Съедутся соседи, наши ближайшие друзья. Удобный повод со всеми познакомиться.

Ульяна, в свою очередь, пригласила Громовых в Стожары.

Уехали не сразу, ждали, когда спадет жара. Но время пролетело незаметно в музыкальной гостиной. Сначала Ульяну попросили сыграть на фортепьяно. Она отнекивалась, но все же сдалась.

– Прошу меня простить, я давно не музицировала, – сказала Ульяна, усаживаясь за инструмент.

– Ах, душенька, мы тут все свои, – ответил ей Мстислав Константинович.

Лев вызвался переворачивать ноты.

Ульяна выбрала сонату до-диез-минор Бетховена[4], что учила еще в институте, чтобы не опозориться, а ноты взяла для подстраховки.

Не без помарок, но с исполнением Ульяна справилась, чему была несказанно рада. Жорж заявил, что не играл с детства. Так что после за инструмент сел Лев.

Ульяна почти сразу пожалела, что согласилась на уговоры и исполнила сонату. Потому что Лев, несомненно, играл лучше! Намного лучше, чем она.

– Прости мое невежество, – сказала Ульяна, когда он закончил, – но что это за произведение?

– Тебе понравилось? – просиял Лев. – Это Шопен. Фантазия-экспромт. Она написана давно, но опубликована только через шесть лет после смерти великого композитора. Я выписываю ноты из-за границы, поэтому пьеса есть в моей коллекции.

– Ты не говорил, что так хорошо играешь, – заметила Ульяна.

– Левушка не любит этим хвастаться, – сказала Екатерина Петровна.

– А еще он недурно поет, – добавил Мстислав Константинович.

– О, я не уйду, пока не услышу его пения, – заявила Ульяна.

– И не думал тебе отказывать, – улыбнулся Лев.

Так хочется хоть раз, в последний раз поверить,

Не все ли мне равно, что сбудется потом?

Любви нельзя понять, любовь нельзя измерить,

Ведь там, – на дне души, – как в омуте речном…[5]

Лев пел романс о зеленых глазах, но Ульяна чувствовала, что обращаются к ней. И очень из-за этого смущалась.

Пел он так же хорошо, как и играл. И, к сожалению, добился обратного эффекта. Ульяну стала пугать его идеальность.

Подоспел на помощь в нужный момент. Красив. Умен. Талантлив. Добр. Вежлив. Благороден. Богат. И уже практически признался Ульяне в любви! А еще, что немаловажно, отрицательно относится к рабству. Лев успел рассказать Ульяне, что в их поместье нет крепостных крестьян. Все работают по найму, за деньги.

Разве такое бывает?! Это же… как в сказке…

И что это? Шанс или… обман?

Ульяна могла спросить совета только у одного человека – у Егора. Тетушка Марфа отзывалась о Громовых тепло. И, кажется, уже считала дело решенным. Как будто Лев сделал Ульяне предложение, а она его приняла. У Жоржа и вовсе не следовало ничего спрашивать. Ульяну пугало его мнимое безразличие, как затишье перед бурей.

Только Егор казался надежным. Но Ульяна стеснялась обратиться к нему с просьбой разузнать, тот ли человек Лев, за кого себя выдает. Это и Льва может обидеть, не дай Бог, он об этом узнает. И Егора подставит, если он попадется Жоржу. А самое главное, неловко самой Ульяне.

Попросить крепостного следить за дворянином? Пусть не обычного крепостного! Но все же… Что подумает Егор? А вдруг он… испытывает к ней симпатию?

После последней ночной прогулки такие мысли приходили Ульяне в голову. Уж больно крепко сжимал ее Егор в своих объятиях. Уж больно заботливо относился к ней…

Вечером Ульяне захотелось почитать перед сном. После возвращение от Громовых тетушка Марфа сразу ушла к себе, сославшись на усталость. И Ульяна не осталась в гостиной, чтобы избежать общества Жоржа. Но пришлось идти вниз, когда выяснилось, что книгу Ульяна забыла у камина. Служанок она уже отпустила спать. И решила, что невелик труд сбегать туда-сюда по лестнице самой.

Книгу Ульяна нашла сразу, однако вернуться в комнату незамеченной не удалось.

– Ульяна? – окликнул Жорж, заходя в гостиную с веранды. – Подожди.

В руках он держал бокал и початую бутылку вина.

– Что? – недовольно спросила Ульяна.

– Выпьешь со мной?

– Нет. И не советую поднимать в доме шум, я…

– Выгонишь? – усмехнулся Жорж, перебивая. – Не переживай, не подниму. Мне это не нужно. Иначе пил бы водку.

– А что тебе нужно? – зачем-то поинтересовалась Ульяна.

– Ты, – просто ответил он.

– Ложь.

– Да. Мне нужны твои деньги.

Он наполнил бокал вином и, отсалютовав им Ульяне, выпил все до капли. Вытер рот манжетой. Взглянул на Ульяну с вызовом.

Делать замечание она не стала. Не ее это дело, Жоржа воспитывать. Да и поздно уже.

– Я не выйду за тебя, – твердо произнесла Ульяна. – Руки на себя наложу, но не выйду. Оставь меня в покое. Прошу.

– Думаешь, Лев лучше, чем я? – зло бросил Жорж. – Уверена, что ему ничего от тебя не надо?

– Прекрати. Громовы богаты. Им не нужно мое наследство.

– А что будет, когда они узнают, кто ты?

– Кто я?

– Незаконнорожденная!

– А, ты об этом… Они знают, – улыбнулась Ульяна.

– Вот еще одно доказательство… – прошептал Жорж.

И допил вино прямо из бутылки.

– Доказательство? – переспросила Ульяна. – Доказательство чего?

– Я случайно узнал, что Громовы разорены. Они искусно пустили тебе пыль в глаза. А план придумал твой обожаемый Лев!

– Не верю… – прошептала Ульяна.

– Да не верь, мне-то что, – пожал плечами Жорж. – Только подумай. Я хотя бы честен с тобой. И долги мои не столь велики, как у Громовых. Скоро их имущество спустят с молотка.

– Ты на них наговариваешь! Тетушка Марфа…

– Тетушка Марфа – Белозерская, – насмешливо перебил Ульяну Жорж. – Она тоже претендует на твое наследство. Не знаю, вступила ли она в сговор со Львом, но со мной пыталась.

– Когда? – обмерла Ульяна.

– Уже здесь, когда приглашала меня на разговор. Она удачно вошла к тебе в доверие, когда поддержала идею путешествия на пароходе. Но теперь…

Жорж сделал многозначительную паузу.

– Что теперь? – нетерпеливо спросила Ульяна.

– Хорошенько подумай, на чьей ты стороне, – сказал он. – Вполне может случиться, что брак со мной будет выгодным решением… для нас обоих.

[1] Крем шантейи – сладкие взбитые сливки.

[2] Мильфей – оригинальное название торта «Наполеон».

[3] Релижьос – французский десерт, пирожное из заварного теста с заварным кремом, украшенное взбитыми сливками, название переводится как «монахиня».

[4] Известна, как Лунная соната.

[5] Романс «Твои глаза зеленые» Константина Подревского.