Текст книги "Black Sabbath. Симптом Вселенной"

Автор книги: Мик Уолл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

– О да! О да, конечно! Как по мне, если оригинальный состав может сделать что-то вместе, я обязательно буду с ним работать… С моей стороны нет никаких опасений. Это часть моей жизни. Всегда было частью моей жизни. Я буду очень рад с ними работать, понимаешь?

Наконец, я посетил огромный особняк Оззи в Бакингемшире. Тот самый, где почти десять лет назад он попытался задушить Шэрон. Мы сели в его «игровой комнате», и он закурил сигару – это, настаивал он, единственная оставшаяся его вредная привычка, хотя в карманах до сих пор гремели пилюли.

– Ну, знаешь, я пробовал всякое, косячки там курил, – сказал он. – У меня тут еще «Валиум» и куча подобного дерьма. Но я вот так на это смотрю: когда-то я просыпался в луже своей мочи и рвоты, каждое утро, каждое. И, знаешь, когда это постоянно повторяется, нормальный человек подумает: «На кой хер я всё это делаю? Посмотрите на меня, я лежу в этом говне, блевотине, ссанье…» Нормальный, рациональный человек скажет: «Я не животное какое-то». Но потом я шел в душ, надевал чистую одежду и чувствовал себя как новенький. Первое, что я думал, когда приходил в себя: «Охереть, уже девять часов, они скоро открываются». Вот все, чего я хотел. Свалить из дома и пойти в паб. Я купил свой последний дом, «Бил-Хаус», потому что в конце улицы стоял паб. Потратил миллионы фунтов на сраный дом не потому, что мне этот дом нравился, а потому, что там рядом паб. Я мог бы заодно и сам паб купить! – Он пожал плечами. – Для меня нет такой вещи, как умеренность. Приходится тщательно за собой следить, потому что очень легко сорваться и начать сначала. Знаешь, мне теперь даже травку курить не нравится, если честно. Я от этого в ужасе, понимаешь? Становлюсь параноиком.

Каково это было – наконец-то играть вместе с Black Sabbath на Ozzfest этим летом?

– Должен признаться, что я ожидал другого… потому что у нас с Тони никогда не было особого взаимопонимания, и я до сих пор чувствую себя как-то странновато. Но сейчас с ним работать намного легче, чем когда-либо. Он так сильно изменился. Его родители умерли, в семье тоже были проблемы – дочку (от Мелинды) отдавали в приют, или еще что-то такое, – и вообще уже столько воды утекло. Честно скажу, не могу сказать, что сейчас отношусь к нему так же, как раньше. И я не говорю это только потому, что мы снова собираемся, потому что на самом деле я вовсе не нуждаюсь в этом воссоединении. Я могу просто собрать другую группу и поехать на гастроли. При этом мне всю карьеру задают три вопроса: «Ты действительно откусил голову летучей мыши?», «Ты действительно обоссал Аламо?» и «Мы когда-нибудь увидим тебя в Sabbath снова?» Я всегда отвечал: да, да, нет. Но, знаешь, Шэрон очень, очень умная, она умеет заставить тебя поверить, что это твоя идея. Сначала я такой: «Нет! Нет! Нет! Нет!» Но Шэрон говорит: «Попробуй, посмотрим, что получится». Она очень умная, она ни разу не ошибалась, выбирая направление.

Я спросил, в чем была проблема с Биллом, и Оззи тут же закрылся.

– Не знаю, лучше спроси об этом Билла. Я не могу говорить за Билла. Я не хочу показаться грубым, но я не могу говорить за Билла, потому что не знаю, что он… Я уважаю Билла за то, за что уважаю, но кто бы во что лично ни верил, мне кажется, что нужно оставить свои взгляды – это просто мое мнение, – каковы бы ни были мои взгляды, хорошие, плохие, безразличные, если они как-то повлияют на остальных, кто стоит на этой сцене, я должен оставить их в раздевалке, а потом забрать снова, когда концерт закончится.

Билл еще не приехал в Великобританию на репетиции перед концертами в NEC, но Оззи сказал, что с нетерпением этого ждет.

– Шэрон сказала мне: «О, тебе еще пару дней необязательно туда ехать». Я ответил: «Нет-нет, там я буду с первого дня». Потому что когда мы встретимся, я хочу, чтобы мне было со всеми комфортно, просто провести пару часов и поболтать за… ну, сейчас, блин, за чашкой чая, понимаешь? Круг замкнулся.

Но счастливее ли сейчас Оззи, чем раньше?

– Нет, мне все равно не по себе, я все еще схожу с ума. Я до сих пор боюсь, что завалю все, чем занимаюсь. Наверное, это у меня наследственное. Я до сих пор принимаю «Прозак». – Он немного помолчал, затем продолжил: – Если бы кто-нибудь спросил меня: «Оззи, если бы тебя попросили описать Black Sabbath одним словом, что бы ты сказал?», я бы ответил: «Неловкость». Только я придумаю вокальную линию под этот невероятный рифф, Тони все на х*й меняет. Не только рифф, но и ритм, и я такой: ну и как мне совместить вот это вот с этим? Он меня словно испытывал. Но мы были молоды и не имели никакой музыкальной подготовки, так что все выходило очень естественно.

Два концерта в NEC стали откровением. Первое полноценное выступление оригинального состава почти за двадцать лет – такими событиями обязательно нужно дорожить. Оззи пережил немало перемен за свою сольную карьеру. Сначала он играл с неповторимым Рэнди Роадсом, музыкантом из музыкантов, добавившим блеска его легенде, потом с Джейком И. Ли, который придал его имиджу гламурности как раз вовремя, когда была реальная опасность, что Оззи запомнят лишь как человека, откусившего голову летучей мыши, потом весьма убедительно вернулся к рок-корням с гитаристом Закком Уайлдом – но тогда было полное впечатление, что настоящего Оззи мы увидели там, где ему на самом деле место. Не только с Тони Айомми, который задирал его в школе, который «заставил меня бояться Бога» на пике успеха Sabbath и который сейчас полностью зависел от щедрот Оззи (и Шэрон), но и с Гизером и Биллом, жившими на тех же пестрых улицах, что и он, попавших в то же самое странное зазеркалье – из черно-белого послевоенного Астона, городка, который начал умирать, еще не родившись, в «Голливуд-Боул», и став одной из самых знаменитых рок-групп за всю историю. Оззи и Black Sabbath наконец-то вернулись домой, и это было радостное событие. Второй концерт, возможно, вышел даже еще лучше, группа играла очень слаженно, зная, что концерты снимают и записывают для обязательных концертных CD и DVD. Среди зрителей было немало призраков из прошлого Sabbath, от бывших музыкантов – в гостиничном ресторане перед первым концертом я натолкнулся на ужинавших Нила Мюррея и Кози Пауэлла – до друзей и бывших коллег вроде Пола Кларка и Альберта Чэпмена и даже Дэвида Ардена, сына Дона. Но вот на сцене, казалось, время остановилось примерно в 1973 году, когда Black Sabbath были королями, а сама рок-музыка еще была молодой.

Будут ли эти концерты просто одноразовым событием, спросил я у Оззи несколько дней спустя, или же из них вырастет что-нибудь большее, может быть – даже альбом?

– Давай скажем так, – ответил он, надув щеки, – я не хочу отхватить кусок больше, чем смогу проглотить. Я не знаю, что произойдет даже сегодня: мы должны прослушать записи и обсудить выпуск концертного альбома. Но завтра Билл может сказать «Я вас ненавижу» и сесть на первый же самолет до дома. Я могу сказать, что вообще больше не хочу этим заниматься. Я не хочу делать громких заявлений, говорить, что отложу свою карьеру в долгий ящик и вернусь в Black Sabbath. Я не знаю.

А как насчет полноценного нового альбома, с новыми песнями, как в старые добрые деньки?

– О, да! Но сможем ли мы вместе сочинять, потому что мы очень изменились. Я уже не такой всепрощающий, как раньше. Меня уже не так легко запугать, как когда-то, понимаешь? Я многому научился за эти годы. Я знаю, когда мне есть что предложить. На доске сменилось много фигур, так что не знаю, осталась ли у нас прежняя химия, но если это возможно, я с удовольствием готов.

В результате они выпустили только двойной концертный альбом под простым названием Reunion и видео на DVD; продажи оказались достаточно хорошими, чтобы группа следующим летом согласилась сыграть на нескольких европейских фестивалях. Но, к всеобщему недоумению, снова без Билла – на этот раз его сменил Винни Апписи. Впрочем, в конце 1998 года они отправились в турне по США, где сыграли двадцать два концерта на аренах, и Билл в очередной раз вернулся. Начались гастроли с октябрьского выступления на шоу Дэвида Леттермана Late Night. Ozzfest вернулся летом 2001 года, а с ним и Оззи, и Black Sabbath – и Билл Уорд. На этот раз, впрочем, все-таки запланировали и альбом, которым должен был заняться продюсер Рик Рубин, который, по собственному признанию, с юности обожал Sabbath; тогда он как раз был на пике популярности благодаря серии альбомов Джонни Кэша, завоевавшей немало наград. По слухам, они записали шесть песен на разной стадии готовности, но потом, когда проект отменили, никто не удивился. Люди уже давно перестали даже пытаться понять, что же творится в этом непостижимом мире прошлого и настоящего Sabbath.

Вместо этого на горизонте появилось нечто совсем иное, после чего Black Sabbath отложили в очень долгий ящик – по крайней мере, так поступили Оззи и Шэрон.

Я впервые прослышал об этом дома у Оззи в Бакингемшире, хотя даже не представлял себе будущих масштабов. Я упомянул документальный телефильм, который недавно снова посмотрел на видео, пародию на «Жизнь богатых и знаменитых» с участием Оззи и Шэрон. Фильм был невероятно смешным: Оззи сунул голову своего ручного попугая в рот, притворяясь, что собирается откусить ее, Шэрон расхаживала по похожему на дворец голливудскому дому, словно царица Савская. Они напоминали идеальный комический дуэт – веселые и, конечно же, убедительные в роскошной обстановке, – и я сразу вспомнил, какими веселыми они были вместе, когда я ходил с ними на ужины и мероприятия.

– Забудьте о музыке, просто идите на телевидение, – пошутил я.

Шэрон засмеялась и ответила:

– Знаешь, кое-кто еще сказал то же самое, увидев эту программу. Мы всерьез задумались. Проблема тут вот в чем: а что нам делать? Оззи, конечно, очень смешной, но сыпать анекдотами он точно не будет, а я – кто вообще захочет видеть меня?

– Может быть, что-нибудь вроде ток-шоу? – предложил я.

– Не, – покачала она головой. – Оззи затмит всех гостей.

И в самом деле. Оззи по телевизору – это было бы очень смешно, Шэрон – тоже. Но какую программу можно о них снять? У меня уж точно никаких идей не было…

Девяностые оказались не так добры к единственному оставшемуся музыканту, который внес значительный вклад в легенду Black Sabbath: Ронни Джеймсу Дио. Он покинул Sabbath с гордо поднятой головой и записал куда более современный по звучанию альбом, чем Forbidden, при этом не жертвуя репутацией. Пригласив нового гитариста, Трейси Джи (Грихалву), лос-анджелесского бойца, который играл в первых составах позже выпустивших платиновые альбомы коллективов Great White и Love/Hate, Ронни – вместе с вернувшимся барабанщиком Винни Апписи и бывшей звездой Dokken, бас-гитаристом Джеффом Пилсоном – выпустил альбом Strange Highways, настоящую групповую работу, на которой он отказался от своих характерных фэнтезийных текстов в пользу нового, пессимистического реализма, отражавшего его взгляды на собственную роль рок-поэта и выразителя дум.

– Музыка ушла вперед, – говорил он мне в то время. – Мне уже недостаточно петь о королях и королевах, драконах и монстрах. Достаточно заглянуть в газету, чтобы увидеть настоящее зло этого мира, понять, что человечество ничем не лучше рака. Как автор песен, как человек, относящийся к своему делу серьезно, я не могу не высказаться об этом.

К тому времени, как мы встретились снова – в 1996 году я снова стал его британским пиар-менеджером, – он выпустил второй альбом в том же составе, Angry Machines. Еще более брутальная работа, чем предыдущая, но на этот раз еще и с атмосферными клавишными от Скотта Уоррена. Ронни хотел сообщить всем и вся, что вернулся и сейчас в лучшей форме, чем когда-либо. Но в прессе это не было интересно практически никому. К середине девяностых гранж помог восстановить репутацию Sabbath как новаторов, но в основном всех интересовали времена Оззи. Эпоху Дио просто вычеркнули из истории как время цветастого, разодетого в камзолы металла, слишком толкиенистского и вычурного, чтобы к нему можно было относиться всерьез в ту эпоху, когда Nirvana, Alice In Chains и Pearl Jam говорили о реальных «проблемах». Неважно, что Angry Machines с точки зрения текстов занимали примерно ту же территорию: Дио настолько вышел из моды, насколько это было возможно. Неважно, что придуманная им «коза» стала чуть ли не обязательным жестом на любом рок-концерте, хоть гранжевом, хоть нет: мне не удалось вообще никого убедить даже просто приехать и взять у него интервью. После двух дней общения с репортерами из фанзинов и ведущими пиратских радиостанций мы выбросили белый флаг.

– Не беспокойся, – сказал мне Ронни, его худое лицо еще больше вытянулось из-за неудачи. – Пойдем выпьем пивка.

– В девяностых были периоды, – вспоминает Винни Апписи, – когда я играл с Ронни, и мне было очень его жаль. Я думаю: в каком-то клубе черт знает где, и в этой жопе мира, где даже гримерки нормальной нет, поет Ронни Джеймс Дио? Он ведь такого не заслуживает, а?!

К счастью для Ронни, этот провал был временным. В 2000 году он вернулся с одним из самых потрясающих альбомов в своей карьере: Magica. Концептуальный альбом был основан на одном из его рассказов, который он читает вслух; в нем объединились все самые сильные элементы его классического писательского стиля – предзнаменования смерти, символы из других миров, толкование снов и ночные пейзажи не от мира сего, – и его более современные взгляды на мир, который едва заслуживает спасения, но отдельные люди все-таки достойны того, чтобы получить новый шанс. Он больше не задумывался о том, как бы записать альбом, подходящий для чартов, и показалось, что благодаря этому наконец-то сумел проявить себя настоящий Ронни Джеймс Дио. В результатеMagicaстал его первым значительным независимым хитом в Америке и самым большим успехом в Европе за много лет.

Воодушевленный, в 2004 году он выпустил новый альбом, больше похожий на его классические работы в Rainbow и Sabbath, под названием Master Of The Moon, и отправился с группой на самые длительные гастроли за долгое время, взяв на разогрев Anthrax. Тогда, по его словам, планировалось сочинить и записать два сиквела к Magica: II и III; именно этим он занимался в 2006 году, когда появилась новость, что Universal, владевшие теперь и Phonogram в Великобритании, и Warner Bros. в Америке, собираются выпустить компиляционный альбом под названием Black Sabbath: The Dio Years. В том же году Tenacious D, где поет кинозвезда Джек Блэк, выпустили на мультиплатиновом дебютном альбоме песню под названием Dio; группа также пригласила Ронни сыграть роль самого себя в фильме «Tenacious D: Медиатор судьбы». Карьера Ронни вдруг снова пошла на взлет.

The Dio Years разошелся в Америке достаточно большим тиражом, и один канадский промоутер поинтересовался, нельзя ли устроить живые концерты. Тони Айомми и Гизер Батлер больше не могли гастролировать под названием Black Sabbath по настоянию Шэрон Осборн. Брендом теперь владела она, и она отлично понимала, что самые большие деньги можно заработать на воссоединении Sabbath не с Дио, а с Оззи, и чем дольше держать это имя в запасниках (а не разрешать «поддельной» версии группы ездить на гастроли), тем больше в конце концов заплатят за возвращение Оззи. Так что им предложили назваться Heaven And Hell. В 2004 и 2005 годах оригинальный состав Sabbath, в том числе и Билл Уорд, участвовал в турне Ozzfest, но сейчас фестиваль временно приостановил деятельность, и после возвращения Ронни и Винни Апписи Тони и Гизер с радостью приняли предложение. В марте 2007 года Heaven And Hell, как теперь официально назывался состав Sabbath с Дио, отыграли полдюжины концертов в Канаде, а потом встретились с толпой восторженных фанатов в магазине Best Buy в Манхэттене.

На этом все должно было и закончиться. Но следующим летом им предложили выступить хедлайнерами на гастрольном 17-концертном фестивале US Metal Masters, и они снова согласились и были просто ошеломлены оказанным приемом. А после этого лос-анджелесский лейбл Rhino, известный своими качественными переизданиями, предложил Heaven And Hell контракт на запись альбома. И вдруг, словно по волшебству, старый состав Black Sabbath, Дио – Айомми – Батлер – Апписи, как бы их кто ни называл, по-настоящему вернулся в дело. Самым счастливым был Ронни. Ему было уже почти 67 лет, когда в апреле 2009 года вышел альбом с теплым названиемThe Devil You Know, и в последний раз он звучал настолько потрясающе почти тридцать лет назад, на том самом альбомеHeaven And Hell. Тони Айомми и Гизер Батлер, если уж на то пошло, тоже были рады.

Айомми, конечно, тогда уже давно считался общепризнанным мастером риффов, и на титанических новых треках вроде Bible Black – первого сингла, оказавшегося слишком тяжелым даже для рок-радио, – и замечательно-резвого Eating The Cannibals, лучшего доказательства того, что и у сурового Ронни есть чувство юмора, он не разочаровал. Дио был на высоте. «Come lie on a bed of nails and slumber»[41]41
  «Ляг на кровать с гвоздями и спи».


[Закрыть], – призывает он на Follow The Tears таким голосом, словно вытаскивает из реки утопленника. Другие песни – Double The Pain (с фирменным батлеровским басом, от которого в животе урчит), Rock And Roll Angel (построенная на волнообразном риффе из тех, на которых Metallica сделала себе всю карьеру) и финальная Breaking Into Heaven (с типичным сюжетом о падших ангелах, вторгающихся в рай) – заставили фанатов понять, чего же им не хватало все эти годы, прожитые без Sabbath.

– Ощущение, словно круг замкнулся, – сказал мне тогда Ронни. Альбом занял восьмое место в США – самое высокое для Sabbath со времен Master Of Reality, вышедшего почти сорок лет тому назад, – и казалось, что история Ронни Джеймса Дио, готический роман о триумфах, перемежаемых трагедиями, все же получит свой счастливый конец. Но это было бы слишком идеально.

Когда мы разговаривали в последний раз, Ронни оставался все таким же невероятно гордым и целеустремленным, каким был тридцать лет назад, когда я с ним только познакомился.

– Мне очень повезло, – сказал он. – Играть в одной знаменитой на весь мир группе – это недостижимая мечта для большинства музыкантов. Играть сразу в двух – ну, это ты уже вообще жадный. Но вот добиться успеха еще и в третий раз, особенно с собственной группой… как я уже сказал, я считаю, что мне невероятно повезло.

Но всего через несколько месяцев все снова изменилось. Кажется, иначе у Black Sabbath быть просто не может, потому что над счастливым концом обязательно нужно поплакать. В пятницу, 13 ноября, у Ронни диагностировали рак желудка. По словам Венди Дио, он страдал от проблем с желудком пять лет. Еще в 2004 году, вспоминала она, «у него начались ужасные боли, и я отвела его к специалисту. Сейчас я невероятно из-за этого злюсь, потому что, мне кажется, если бы тогда я знала то, что знаю сейчас, обязательно настояла бы, чтобы врач сделал больше анализов. Но он сказал: „Ничего страшного, у него просто газы в кишечнике“».

Обрадовавшись диагнозу (хотя желудок все равно продолжал его беспокоить), Ронни, по словам Венди, стал «принимать в больших количествах „Тамс“ и другие безрецептурные средства для пищеварения». Когда в последний год боли в желудке усилились, Ронни все равно считал, что это просто тяжелое несварение, и отказывался идти к врачу. «Он постоянно горстями ел „Тамс“, потому что думал, что у него несварение, ну, или грыжа пищевого отверстия».

В ноябре, наконец-то сдав анализы в госпитале, они получили новый диагноз.

– Это была просто убийственная новость. Но я скрыла ее от него – может быть, мне и не стоило этого делать, и сейчас меня мучает совесть, – но я скрывала от него, насколько он болен. Я не верила в это. Я думала, что он справится. Мы сделаем все. Я все выходные искала в Интернете самый лучший госпиталь для лечения рака желудка и нашла его – Онкологический центр имени М. Д. Андерсона в Хьюстоне.

Следующие несколько месяцев они каждые две недели летали в Хьюстон на сеансы химиотерапии.

– Я всегда говорила ему: «Мы победим его. Это дракон! Мы побеждаем дракона! Мы убиваем дракона!» И, если честно, он вообще не страдал – до самых последних дней. Он был позитивен, энергичен, сочинял, работал. Мы были уверены, что победим его. Но, к сожалению, это ужасная болезнь.

Когда рак дал метастазы, Ронни «очень боялся, что он доберется до мозга. Он ничего так не боялся, как этого». К счастью, от этой пытки он был избавлен, но на какое-то время утратил зрение в одном глазу.

– Я отвела его к специалисту, его осмотрели и сказали: мы можем вырезать рак лазером, но зрение это вам не вернет.

Но затем экспериментальное лекарство под названием «Авастин», прописанное другим врачом, чудесным образом прояснило его зрение.

– Лекарство было невероятное! У него еще что-то дрожало в ноге. Так даже это прошло! У него и руки перестали дрожать. Но оно не смогло помочь, когда рак добрался до печени. От этого Ронни и умер. Как только рак добрался до печени – все.

За месяц до смерти Ронни публично рассказал о своей болезни Artisan News Service на «черной ковровой дорожке», которую журнал Revolver устраивает в честь своей ежегодной награды «Золотые боги», в клубе «Нокиа» в Лос-Анджелесе. На вопрос о том, как он справляется с болезнью, Ронни ответил: «Ну, иногда мне хорошо, иногда плохо. Это долгий процесс. Химиотерапия – это… Я даже не представлял, насколько это будет тяжело. У нее кумулятивный эффект – чем больше ты принимаешь лекарства, тем больше его накапливается, и восстанавливаешься все дольше и дольше. Мне очень тяжело есть. Я и так не очень-то люблю есть, так что это нормально. Я знаю, что есть все-таки нужно. Это очень тяжело. Но если ты твердо намерен победить, то обязательно должен делать все для победы, и я делаю все. Я хожу в отличный госпиталь в Хьюстоне, центр имени М. Д. Андерсона, думаю, это лучший госпиталь в мире, у меня лучший в мире врач, доктор Аджани, которому я по-настоящему доверяю, так что, думаю, я сделал все правильно. Я позитивно отношусь к жизни и думаю, что мне еще предстоит немало всего впереди».

Венди вспоминает, как всего через несколько недель «наступил последний день. Я должна была лететь в Чикаго, и он позвонил и сказал: „Мне нехорошо. Желудок очень сильно болит“. Я сказала: „Поехали в госпиталь“. Мы приехали в госпиталь. Он сказал: „Езжай“. Я ответила: „Нет, я не поеду. Я останусь“. А потом ему стало так больно, что пришлось колоть морфий. Боль была такой сильной, что ему дали сразу три дозы, и после этого с ним уже нельзя было говорить. Он словно впал в кому. В воскресенье он умер. Но это был единственный раз, когда он по-настоящему страдал от боли – не считая всех этих процедур и прочих вещей, которые надо делать. Он был позитивен, чувствовал себя нормально, все шло хорошо».

Ронни Джеймс Дио умер в 7.45 утра в воскресенье, 16 мая 2010 года. Венди в тот же день выступила с официальным заявлением. Но сейчас она говорит:

– Думаю, единственное, что можно считать здесь хорошим, так это то, что Ронни ушел на вершине карьеры. Он прошел… весь свой круг до конца. Он вернулся в Sabbath, чего хотел всегда. Помирился, потому что ему всегда нравилась музыка, которую он с ними играл. Он сумел вернуться и пережить все это снова, и все были в таком замечательном настроении. У него все шло хорошо. Он снова был на вершине карьеры. Вряд ли он смог бы пережить, если бы дальше начался спад, если бы постарел и потерял голос или еще что-нибудь такое. Это, пожалуй, единственное, о чем я сейчас думаю. Он вернулся, снова занимался любимым делом, снова подружился с ребятами, потому что он всегда любил их, и, думаю, они всегда любили его. Они и ко мне очень хорошо относятся. Постоянно со мной общаются. Потому что мы были там до конца, мы были с Ронни.

В тот год у Heaven And Hell было запланировано еще одно летнее турне. Но и в этот раз эпоху Дио в Sabbath ждал неожиданно ранний и печальный конец. Самый печальный.