Текст книги "Black Sabbath. Симптом Вселенной"

Автор книги: Мик Уолл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

– Борода напоминала кончик пера, поэтому мы назвали песню Nib, – смеялся Гизер. – А потом я вставил туда точки, чтобы все казалось более таинственным…

Впрочем, в самой песне, в отличие от названия, никакого юмора нет.

– Это что-то типа нашей насмешки над любовными песнями. Мы ненавидели слушать такие песни, вот я и решил написать сатанинскую песенку о любви. Строчка «I’ll give you the moon and the stars»[7]7
  «Я дам тебе луну и звезды».


[Закрыть] звучала словно идеальная фраза для пикапа, потому что дьявол на самом деле может дать тебе и то и другое.

Возможно, самой впечатляющей песней была Sleeping Village, которая начиналась со зловещего бренчания акустической гитары и жужжания варгана. Оззи хрипло сетует: «Red sun rising in the sky…»[8]8
  «Красное солнце встает в небе».


[Закрыть], а спящая деревня просыпается под его ядовитыми лучами. Молчание, а потом одна из гитар Айомми снова поджигает трек, и начинается трехчастный инструментал, развивающийся от траурного до дьявольского, а затем, в облаке шума от заводящихся гитар, начинается следующая песня, возможно, самая лучшая демонстрация мощи Sabbath на всем альбоме – The Warning. Эту песню Эйнсли Данбара они заиграли в клубах буквально до дыр, и она стала «взлетной полосой» практически для всех песен в их репертуаре, но лишь здесь, на последнем треке дебютного альбома, мы слышим настоящую горькую сердцевину характерного саунда Sabbath, созданного ими в 1969 году. Песня звучит медленнее и куда более зловеще, чем оригинал Retaliation двухлетней давности, и длится почти в пять раз дольше. Шестидесятые были золотой эпохой для рок-музыкантов, которые брали существующий материал и превращали его в свой собственный – от энергичной версии битловской With A Little Help From My Friends, от Джо Кокера до мощнейшего кавера Джими Хендрикса на All Along The Watchtower Боба Дилана. Но Sabbath не просто вдохнули в старую песню новую жизнь: на The Warning они перестроили всю вселенную хард-рока и хеви-метала. Они сочинили собственное почти четырехминутное вступление (Sleeping Village), а потом прошли ту точку, где оригинал постепенно исчезает из виду и появляются новые горизонты, над которыми сгущаются тучи; Тони, Гизер и Билл по очереди солировали, словно пытаясь перещеголять друг друга. Если послушать последние восемь минут The Warning отдельно, то можно подумать, что это играет импровизационная джаз-группа – примерно те же области в то время исследовал Майлз Дэвис, и из его записей вырос альбом Bitches Brew. Только вот это были не сливки нью-йоркского джаза, которые выпендривались, чтобы потом сказать «Ну вот, теперь ты убедился, что я круче», а «четыре олуха из Бирмингема», как их окрестил Оззи, которые играли все, что придет в голову, и их было не остановить. Даже продюсер Роджер Бэйн в конце концов перестал подавать им знаки и разрешил Тони солировать еще 18 минут. Когда все закончилось, музыканты не смотрели друг на друга. Они просто собрали аппаратуру и уехали, словно стыдясь того беспорядка, который устроили в студии.

Даже более легкие песни альбома все равно звучали как что-то совсем другое, что-то тяжелое. Это были The Wizard, стаккатный психоделический ритм-энд-блюз, оставшийся со времен Earth, где губная гармошка Оззи звучит словно сирена, а текст Гизера появился благодаря его увлечению Толкиеном (сам «чародей» – это, конечно же, Гэндальф), и Evil Woman, которая провалилась как сингл, но ее все равно решили включить, чтобы заработать хоть немного денег для Fontana на тот невероятный случай, если кто-нибудь купит альбом.

Бэйну понадобился целый день, чтобы отредактировать, свести записи и превратить их в законченный альбом. Он проделал это настолько хитроумно, что последние взрывы шума, завершавшие первую сторону пластинки, завершили затем и вторую.

Четверка была изумлена, впервые подержав свой первый альбом в руках и послушав его, но впереди их ждал еще больший шок. Альбом Black Sabbath вышел в пятницу, 13 февраля 1970 года – этот пиар-ход тогда не привлек вообще ничьего внимания, но позже его отмечали постоянно, словно дата действительно стала знамением. И он сразу же попал на двадцать восьмое место в британских чартах. На него никто не писал рецензий, на британском радио он прозвучал лишь благодаря усилиям Джона Пила, этого неустанного помощника новичков, а о группе почти ничего не знали даже в родном Бирмингеме. Но у группы повсюду, кроме Лондона, были настолько преданные фанаты, что в то время, когда альбомы стали внезапно продаваться лучше синглов, Black Sabbath практически случайно попали в струю, оказавшись в авангарде нарождавшейся рок-аудитории, которая покупала только «альбомно-ориентированные» группы. Led Zeppelin добились похожего успеха всего год назад, а Uriah Heep – спустя несколько месяцев после альбома Sabbath. Модную музыкальную прессу застали врасплох – и они так и не простили все эти группы за то, что оказались в таком положении. Если фанаты, ходившие на их концерты в Мидлендсе и других местах, играли, по выражению лондонской прессы, на опережение, то это, должно быть, значило, что сами по себе эти группы ничего не стоят. По крайней мере, именно так работала их извращенная логика. Тем временем альбомы Black Sabbath продолжали продаваться, и они вдруг стали играть в клубах все большего размера.

– Джим Симпсон как-то вечером позвонил мне и спросил, слышал ли я новости, – рассказывает Оззи. – Я такой: «Какие новости?» Он говорит: «Ваш альбом попал в британские чарты!» Я ему: «Да иди ты на х*й!»

Оззи всю ночь не спал, чтобы поскорее купить музыкальные газеты, в которых публиковали национальные альбомные чарты.

– Был вечер среды, Melody Maker и NME выходили по четвергам, и я не мог уснуть, потому что сам хотел все увидеть черным по белому, и буквально с шести утра каждые пять минут спрашивал: «Газеты уже привезли?» Когда газеты привезли, у меня ноги подкосились, и я сел на порог и прочитал в газете: «Black Sabbath, впервые в чартах»… Я не мог сказать ни слова, поверить не мог! С тех пор моя жизнь понеслась вверх, словно ракета!

Гизер, который, похоже, не читал тех же газет, что и Оззи, вспоминает, что узнал о том, что альбом попал в Топ-30, иным способом:

– Я до сих пор помню, как мы впервые услышали об этом на радио. Мы ехали на концерт в «Манчестер-Политехник», в те дни альбомные чарты всегда объявляли по Radio One в субботу днем, и мы их слушали. Мы включили радио в микроавтобусе, и тут говорят: «Двадцать восьмое место этой недели, Black Sabbath!» И мы такие: «ЧТО-О-О?!» Мы чуть не сдохли. Мы поверить не могли! Мы были в шоке – и это мы просто ехали в Манчестер и слушали радио!

Буквально за несколько недель Black Sabbath поднялся до восьмого места. Но если группа и ее поклонники были в восторге, то вот лондонская музыкальная пресса оказалась ошеломлена и даже откровенно враждебна.

– Они просто возненавидели нас, когда мы добились успеха, – сказал Гизер, – потому что о нас никто не написал ни единой статьи, они нас не знали. Когда наш альбом в первую же неделю попал в чарты, они удивились: это что вообще за херня происходит?

Впрочем, не все было плохо. International Times, тогда – самая передовая музыкальная и культурная газета Великобритании, конечно, тоже не преминула поругать альбом – по довольно справедливому выражению рецензента Марка Уильямса, «заявления Vertigo в прессе об интересе группы к черной магии» являлись просто «хайпом, лишь дополнявшим изначальную пластичность релиза». Но в конце концов Уильямс пришел к выводу, что «Black Sabbath нашли сравнительно несложную формулу из прямолинейных мелодий и контрапункта, добавили к этому мощи и огня и исполняют композиции с большим инструментальным мастерством (особого внимания заслуживает гитарная работа Тони Айомми) и заразительным удовольствием». Группе было не все равно, хотя они всячески и притворялись, что все равно; успех тем временем становился все заметнее, и за концерт им уже платили не пять, а двадцать фунтов. По словам Гизера, они на самом деле осознали, что добились успеха, когда приехали в марте в «Бот-Клуб» в Ноттингеме, «нас привезли туда на машине, а не в микроавтобусе, и в гримерке мы нашли унцию гашиша. Мы такие: да, вот это жизнь!»

К лету за концерты им платили уже даже не двадцать фунтов, а трехзначные суммы. И все это пришло без хитовых синглов, без интереса музыкальной прессы, практически без радиоэфиров, вообще без телевидения и лишь с очень небольшой долей веры в себя. Скорость их взлета была настолько потрясающей, что они были ошеломлены. После того как они взяли себе имя и музыкальную идентичность Black Sabbath, реакция на их первые концерты всегда была положительной. Но не настолько, чтобы они могли представить, насколько быстро разлетятся слухи об их дебютном альбоме. Билл говорил:

– Я был удивлен, потому что всегда жил с настроением «ничего и никогда не получится», понимаешь? Я привык жить у черты бедности, как и мы все. Это было удивительно и совершенно неожиданно.

– Это было здорово, – вспоминал Тони, по-прежнему улыбаясь даже десятилетия спустя. – Все были так взволнованы. Я лично испытывал невероятный кайф, потому что это было таким достижением, чем-то, что ты в принципе себе не представлял. И не забывай, что в те дни нас все, бл*дь, ненавидели и в прессе не писали ничего хорошего. Не знаю почему. Может быть, потому, что мы тогда были другими. А может быть, м-м-м… может быть, мы просто были недостаточно утонченными, не знаю.

3. Приносящие войну

Название Black Sabbath, может быть, ничего и не значило до того, как одноименный альбом вломился, словно непрошеный гость, в двери Топ-10, но сейчас, весной 1970 года, весь мир, похоже, восполнял упущенное время. Буквально через несколько недель с Джимом Симпсоном связался исполнительный вице-президент Warner Bros. Records Джо Смит с предложением выпустить альбом Black Sabbath в Северной Америке. Смит, болтливый бывший промоутер из Нью-Йорка, был среди тех, кто пытался осовременить каталог компании. Отпочковавшийся от кинокомпании Warner Bros. Pictures лейбл Warner Bros. Records добился немалого успеха в Штатах в начале шестидесятых благодаря таким артистам, как Петула Кларк, The Everly Brothers и Peter, Paul & Mary. Но лишь когда в 1967 году Смит возглавил их отдел подбора артистов и репертуара, лейбл впервые обратил внимание на новое, «длинноволосое», альбомно-ориентированное поколение музыкантов. Первым его удачным контрактом стали The Grateful Dead, чей одноименный дебютный альбом стал золотым. Но отношения с The Grateful Dead у Смита не сложились. Вскоре после того, как Смит стал вице-президентом компании, он произнес речь на вечеринке в честь группы в Сан-Франциско, в которой объявил, «какой огромной честью стало представить The Grateful Dead и их музыку всему миру»; лидер группы Джерри Гарсия саркастически возразил: «А я хочу сказать, какой огромной честью для The Grateful Dead стало представить миру Warner Bros. Records». Когда на второй альбом Dead, Anthem Of The Sun, ушло почти 100 000 долларов и шесть месяцев работы, а в американских чартах он провалился, Смит умыл руки. Следующий значительный проект Смита, Ван Моррисон, чей первый альбом, Astral Weeks[9]9
  Первый альбом Ван Моррисона назывался Blowin’ Your Мind. Astral Weeks – второй альбом певца (но первый на лейбле – Warner Brothers) – Прим. ред.


[Закрыть], записанный всего за три дня, стал классическим и разошелся тиражом в несколько сотен тысяч. Тогда Смит понял, как лучше всего работать дальше: искать нетребовательные британские коллективы, которые хотят добиться успеха в Америке и готовы для этого прилежно работать. Он лишь укрепился в этой идее, когда следующий альбом Моррисона, Moondance, записанный опять-таки сравнительно быстро и дешево, попал в Топ-30 американских чартов и разошелся общим тиражом в три миллиона.

Купаясь в лучах критического и коммерческого успеха Moondance, в марте 1970 года Смит, читая британский профессиональный журнал Music Week, заглянул в альбомные чарты и заметил в первой десятке группу, о которой даже не слышал никогда: Black Sabbath. Он тут же снял трубку и сделал несколько звонков. Узнав, что у группы нет ни контракта в США, ни менеджера-тяжеловеса, Смит тут же ухватился за шанс, предложив Симпсону договор, где все пункты были составлены в пользу «Уорнеров»: скромный аванс наличными и «стандартные контрактные» отчисления (редко больше нескольких центов за одну проданную пластинку). С точки зрения музыки у Смита просьба была всего одна – убрать Evil Woman с американской версии альбома, потому что эта песня уже хорошо известна в Америке и, как правильно догадался Смит, не совсем репрезентативна для творчества Sabbath. Вместо нее в альбом попала песня, записанная во время того самого однодневного лондонского сеанса, но не прошедшая первоначальный отбор – Wicked World. Это была одна из многих песен, которую группа придумала, по словам Гизера, «лежа на спине в студии, покуривая травку и слушая Led Zeppelin». Они с удовольствием поставили ее на американский альбом вместо Evil Woman, которую ненавидели.

Больше ничего на американской версии Black Sabbath Warner Bros. менять не стали – кроме списка песен на обложке и самой пластинке. Обеспокоенный тем, что альбому не будет предшествовать сингл, Смит предложил разделить длинные треки на части – по крайней мере, названиями, – чтобы они показались более доступными для американского радио, да и покупатели, по его словам, тоже подумают, что не зря тратят деньги. Группа, радуясь просто тому, что издаст пластинку в Америке, с удовольствием согласилась, хотя, судя по предложенным названиям, они не совсем осознавали всей серьезности просьбы Смита. Таким образом, Behind The Wall Of Sleep оказалась разбита на два трека – колдовское акустическое вступление получило собственное название, Wasp. Сорокасекундное вступление Гизера к N.I.B. назвали Bassically. Центральные треки второй стороны пластинки, Sleeping Village и The Warning, теперь соединялись свежеименованным вступлением A Bit Of Finger.

– Мы тогда все еще жили в микроавтобусе, так что для нас это ничего не значило, – вспоминал Оззи. Но вот когда Black Sabbath вышел в США в июне 1970 года и тут же взлетел в чартах, Джим сразу же сообщил ребятам эту новость.

– Мы были совершенно потрясены!

Впрочем, не так, как лондонский музыкальный бизнес, ключевые игроки которого поняли, что название Black Sabbath нужно воспринимать очень серьезно.

– Никто вообще не представлял, кто они такие, – много лет спустя рассказывал мне их будущий менеджер Дон Арден. Самопровозглашенный «Аль Капоне поп-музыки», как его назвали в заголовке самого непристойного британского воскресного таблоида News Of The World в 1969 году, Дон Арден был самым одиозным дельцом лондонского шоу-бизнеса. Бывший певец, танцор и фанатик культуризма из Манчестера, который стал промоутером еще в пятидесятых, весьма искусно устраивая концерты новых американских рок-н-ролльщиков вроде Билла Хейли и Джерри Ли Льюиса. Арден быстро расширил свой бизнес в шестидесятых, стал менеджером, агентом и даже главой фирмы грамзаписи для ряда всемирно известных артистов – сначала Литтл Ричарда и Джина Винсента, а затем занялся карьерами The Animals, The Nashville Teens, Amen Corner, The Small Faces и The Move.

Подход Дона, как он описал его, был простым: «Выйти с первым же ударом гонга и избить противника до полусмерти». Результатом такого подхода явились печально знаменитые приключения, вошедшие в рок-н-ролльный фольклор: однажды он, высунувшись с балкона, держал за грудки многообещающего поп-импресарио Роберта Стигвуда, угрожая швырнуть его вниз, если он хотя бы попытается увести у него The Small Faces. Есть и менее известный, но такой же пугающий рассказ о том, как он прижимал к полу бывшего менеджера The Move Клиффорда Дэвиса одной рукой, а другой тыкал ему в лицо сигарой. В 1979 году Дон предупредил журналиста-расследователя Роджера Кука перед радиоинтервью: «Я тебя завалю, даже если мне одну руку привяжут к жопе».

Когда Black Sabbath в 1970 году впервые появились на радаре Ардена, Дон пытался «убедить» Capitol Records потратить целое состояние на маркетинг и рекламу дебютного альбома одного из его подопечных коллективов, Judas Jump, под названием Scorch. Judas Jump состояли из бывших музыкантов Amen Corner и The Herd и играли то же самое студенческое буги и прогрессивный рок, благодаря которым в то время прославились Deep Purple и Jethro Tull. Но пока ничего не получалось. Увидев, что еще одна группа с примерно такими же музыкальными наклонностями, Black Sabbath, ворвалась в чарты вообще без рекламы, Дон смотрел на них с раздражением и завистью. Когда четверка в следующий раз, в мае, выступила в лондонском «Марки», он пришел на концерт, как и еще несколько ведущих фигур в шоу-бизнесе. Следуя своей максиме «выйти с первым же ударом гонга», Дон действовал быстро: говорил всем, кто его слышал, что «они просто зря тратят время и у них нет никаких шансов», но в то же время постарался встать поближе ко входу в гримерку, чтобы первым поздороваться с ними после того, как они сойдут со сцены.

– Оззи выглядел реально душевнобольным, он не переставал двигаться, постоянно общался со зрителями, заводил их. Может быть, он и не был лучшим певцом в мире, но вот фронтменом был отличным. После этого я решил, что Black Sabbath будет моей следующей группой.

В маленькой гримерке «Марки» Дон начал разговор со следующих слов: «Вы суперзвезды, и я заработаю для вас миллион долларов». Но четверка лишь жалобно посмотрела на него.

– Они были просто ребятами из бедных районов, которые никогда не видели даже банкноты в десять фунтов, не то что миллиона долларов, и я их жутко перепугал.

Тем не менее Дон настоял, чтобы на следующий день они пришли к нему в офис. Секретаршей там работала восемнадцатилетняя дочь Дона, Шэрон; тогда, конечно, никто из них об этом знать не мог, но позже она оказала огромнейшее влияние на их жизни и карьеры.

На жаргоне шоу-бизнеса Шэрон Арден «родилась в чемодане». Она была младшей дочерью профессиональных шоуменов – ее мать Хоуп, также известная как Паддлс, до войны работала танцовщицей в Ирландии под псевдонимом Падди O’Ши, а отец Дон (настоящее имя – Гарри Леви) играл в телешоу Black And White Minstrels. Первые ее сознательные воспоминания были связаны с гостиницами и вокзалами: родители постоянно ездили. Шэрон, родившаяся в 1952 году, выросла папиной дочкой. И, хотя ее старший брат Дэвид почти всю жизнь работал на отца, Шэрон оказалась слишком похожей на самого Дона и не пожелала слишком долго подчиняться приказам. Она отучилась в частной школе, а потом поступила в театральное училище «Италия Конте», желая стать танцовщицей, как мать. Но, кроме ума и темперамента, Шэрон унаследовала от отца короткие толстые ноги, и в подростковом возрасте ее мечта оказалась окончательно разрушена: она стала страдать от обжорства и набрала вес, который потом всю жизнь пыталась сбросить.

– Торты, жареное, сыр, все, что угодно. Каждый раз, когда я чего-то боялась, я ела, – вспоминала она.

Дон, чья исполнительская карьера «поднималась и опускалась, как стульчак в туалете» – один год он выступал хедлайнером в лондонском «Палладиуме», а на следующий открыл пансионат для гастролирующих артистов варьете, – считал, что «деньги порождают деньги». Недостаточно просто быть успешным: нужно еще, чтобы все видели твой успех. Став самым одиозным предпринимателем в музыкальном бизнесе – кем-то вроде Саймона Кауэлла из шестидесятых, который, правда, предпочитал ходить на деловые встречи с пистолетом, – он всегда следил, чтобы они с Хоуп одевались в самую дорогую одежду и украшения, детей возили в школу и из школы в одном из трех принадлежавших семье «Роллс-Ройсов», а ели они только в самых эксклюзивных ресторанах. Он легко мог потратить зараз несколько тысяч фунтов – например, на антикварную мебель или картину, – и ни в чем не отказывал детям. Семнадцатилетнему Дэвиду разрешали устраивать дома роскошные вечеринки для всех менее богатых друзей и даже играть на ставках в букмекерской конторе. Шэрон тоже приглашала приятелей в семейный особняк и старалась всегда выглядеть самой богатой и модно одетой девушкой среди всех присутствующих.

Окончив школу и без особого энтузиазма поискав «нормальную работу», она вслед за Дэвидом пошла к отцу, для начала – секретаршей в его офисе в Мэйфейре. Ей было восемнадцать; внешне она казалась умной и болтливой, но на деле была очень неуверенной в себе и ранимой. От первой же сексуальной связи – с миловидным молодым гитаристом одной из групп Дона – она забеременела. Разъяренная мать сказала ей, что от ребенка придется «избавиться». На следующий же день она дала Шэрон адрес местного абортария и отправила ее туда одну.

– Я была в ужасе, – говорит Шэрон. – Там было полно других молодых девчонок, мы все в ужасе переглядывались, но никто даже гребаного слова не сказал. Я выла всю процедуру, жутко было. Самое худшее, что я сделала.

Она полностью посвятила себя работе в отцовском офисе; на тот концерт Black Sabbath в «Марки» она пошла вместе с ним.

– Я подумала: «Что это вообще за херня?» Они не были похожи ни на кого.

Когда группа на следующий день пришла на Керзон-стрит, она старалась держаться от них подальше.

– Я поняла, что в них что-то есть, увидев их в «Марки», но вот вживую они мне показались какими-то ужасными вонючими хиппи, – рассказала мне Шэрон. – Помню, они сидели на полу и курили, и у них были очень длинные волосы. Мне были привычнее хорошо ухоженные американские артисты, с которыми отец обычно работал. А эти ребята показались сумасшедшими! На Оззи я обратила внимание только потому, что он выглядел как чокнутый, я реально думала, что он лунатик.

Впрочем, она познакомилась с ним поближе через несколько месяцев, на новогодней вечеринке в лондонском доме одного из новых менеджеров Sabbath, Патрика Миэна-младшего. Она все еще настороженно относилась к этому странно одетому молодому хулигану, но обнаружила, что он на удивление застенчив и довольно забавен. Между ними, опьяненными шампанским и компанией друг друга, пробежала сексуальная искра. Но была одна проблема: наивный бирмингемец, все еще получавший еженедельную зарплату, несмотря на потрясающий успех группы, даже в пьяном виде отлично осознавал, что Шэрон – ни много ни мало дочь устрашающего Дона Ардена – ему точно не пара. Страдавшая от лишнего веса Шэрон, которая нуждалась в одобрении противоположного пола еще больше, чем Оззи, тоже понимала, что вместе им не быть: она знала, что у Оззи в Бирмингеме есть невеста по имени Тельма Мэйфейр. Они познакомились в бирмингемском ночном клубе, где Тельма работала гардеробщицей, с тех пор они были неразлучны и собирались пожениться. Более того, у Тельмы уже был пятилетний сын Эллиот от предыдущего брака, и Шэрон не была готова вступать на такое минное поле. Уверенная, что Оззи видел в ней лишь партнершу на одну ночь, она не собиралась предпринимать никаких шагов в этом направлении, как бы весело ей с ним ни было. Лишь через три года их пути пересеклись снова, и тогда обстоятельства сложились иначе.

Ни Дон, ни Шэрон Арден летом 1970 года не знали, что двое самых доверенных подчиненных Дона, Патрик Миэн и Уилф Пайн, собирались увести Black Sabbath не только у Джима Симпсона, но и у самого Дона. Дон так и не простил ни их, ни самого себя – за то, что не предвидел такого развития события. Они хорошо усвоили уроки начальника, так что попытки захватить контроль над Sabbath были предельно незаметными. Первым ушел Миэн, объявив о том, что «покидает» музыкальный бизнес. Патрику было уже за пятьдесят – по меркам музыкального бизнеса семидесятых он был древним стариком, – так что Дон не удивился. Но вот когда всего через несколько недель Уилф тоже объявил об уходе от Ардена, Дон всерьез начал что-то подозревать. На Уилфа Пайна «работали хорошие ребята – персонажи вроде Канадца Дейва, Джинкси и Большого Арни». Дон много лет помогал им, поселил на верхнем этаже своего бывшего офиса на Денмарк-стрит, платил зарплату даже в самые тяжелые времена. Куда они пойдут без него? И зачем вообще уходить сейчас, когда все идет так хорошо? Вскоре он получил ответы на эти вопросы.

Четверка Black Sabbath тем временем переживала свои взлеты и падения. В первую неделю июня альбом Black Sabbath вышел в США и повторил свой британский успех, тут же попав в Топ-30 чартов. Он парил там несколько месяцев, словно стая мух, и добрался до двадцать третьего места. Джо Смит из Warner Bros. был в экстазе и тут же подписал для группы договор с лучшим букинг-агентом Америки Фрэнком Барсалоной, который недавно устроил прорывные гастроли для Led Zeppelin. Тот быстро организовал шестнадцать концертов, начиная с трех подряд выступлений в июле в престижном зале «Филмор-Уэст» в Сан-Франциско – именно там Led Zeppelin по-настоящему впечатлили публику, прежде чем отправиться на завоевание Америки. Группа уже собрала вещи и была готова ехать в лондонский аэропорт «Хитроу», но поздно вечером Джиму Симпсону позвонил раздосадованный Джо Смит. Американский тур отменили. Не из-за плохих продаж билетов, как можно было подумать – на самом деле билеты на все три концерта в «Филморе» были распроданы практически мгновенно, – а потому, что Warner Bros. опасались пиар-катастрофы: концерты Sabbath должны были пройти в одно время с судом над настоящим сатанистом по имени Чарльз Мэнсон.

Мэнсон и его сумасшедшие последователи, которых в конечном итоге все же посадили за убийство актрисы Шэрон Тейт, жены Романа Полански, и нескольких других жертв, попали в газетные заголовки по всему миру – не только из-за совершенно не мотивированного с виду преступления, но и из-за того, какими жуткими были убийства. Тейт, которая была на девятом месяце беременности, шестнадцать раз ударили ножом в живот, а затем ее кровью на двери дома написали слово «Свинья». 24 июля Мэнсон явился на первое заседание суда, вырезав у себя на лбу косой крест, в прессе сразу же появились новые громкие заголовки с предположениями о его связях с оккультизмом. Как оказалось, Мэнсон отправился убивать невинных, получив «тайные послания» из битловской песни Helter Skelter. В этот момент тема оккультного рока стала настолько громкой и противоречивой, что американские гастроли группы под названием Black Sabbath, исполнявшей на концертах песню War Pigs, сочли, мягко говоря, не самой удачной идеей. А когда Мэнсон заявил в суде: «Почему вы вините меня? Я не сочинял музыку», Warner Bros. приняли окончательное решение. Гастроли Sabbath отменялись – по крайней мере, на ближайшее время.

Вот что уже нельзя было отложить, так это «Парад Black Sabbath», который должен был пройти по Фолсом-стрит в Сан-Франциско незадолго до выступления группы в «Филмор-Уэст». Организовывал его вроде как Антон Ла Вэй, самопровозглашенный глава Церкви Сатаны, при поддержке рекламного отдела Warner Bros., и все это произошло еще до решения отменить гастроли. Бритоголовый Ла Вэй явился на парад в образе Черного папы: в длинном черном плаще, с перевернутым крестом на шее и огромным скипетром, – и торжественно смотрел с главной платформы на собравшихся фриков, устроивших собственное шоу: целую толпу «модниц» – трансвеститов, геев в странных одеждах и ухмылявшихся случайных прохожих, никто из которых, похоже, вообще не понимал, что происходит. Были там и группы чернокожих, которые скорее всего совершенно неправильно поняли название группы; они выглядели довольно нелепо, стоя под большим белым транспарантом с надписью «Warner Bros. Records приветствует Black Sabbath – восход эры Водолея». Парад двинулся вперед, возглавляемый белым «Роллс-Ройсом», специально задрапированным в черное; за ним следовали платформы, изображавшие астрологические сцены, странные лимузины с открытым верхом а-ля Кеннеди, в которых ехали другие трансвеститы и не менее странные персонажи, от мексиканского мариачи-оркестра до человека-волка в красном платье. Еще по улице ехал грузовик без бортиков, на котором собранная наспех группа играла ужасные песни, отдаленно напоминающие каверы на Sabbath. Все это действо, довольно забавное в своей отвратительности, засняли местные телевизионщики, и небольшие отрывки попали в вечерние новости нескольких штатов. Когда группе, вернувшейся в Бирмингем, позже показали фотографии, они были просто в ужасе.

– Я подумал: «Что за глупости?» – сказал Гизер. – Мне это показалось странным. Смехотворным.

Оззи отнесся ко всему более серьезно.

– Помню, я сказал: «Чувак, это же не может быть в нашу честь». Но это действительно был «Парад Black Sabbath», и его провели в какой-то сраный астрологический день. Я настолько перепугался, что, б*я, неделями из дома не выходил. Месяцев шесть видел только тараканов и пиццу!

У Тони Айомми на уме были более серьезные вещи. Группа не гастролировала из-за отмены американских концертов, и он с изумлением наблюдал, как их новый британский сингл Paranoid внезапно взлетел в чартах. Второй альбом Sabbath записали в течение пяти дней в июне – снова на «Риджент-Саунд» и с Роджером Бэйном за стеклом звукорежиссерской комнаты, – и планировали выпустить после возвращения из Америки в сентябре. Сингл, который выпустили скорее наудачу, чем чего-либо ожидая, вышел 29 августа, и Vertigo были поражены не меньше, чем сама группа, когда он поднялся на четвертое место. Все снова произошло очень быстро. И хотя остальная группа была просто счастлива попасть на Top Of The Pops, самое популярное еженедельное британское музыкальное телешоу («Ваш сингл обоссал все чарты!» – услышал удивленный Гизер от знаменитого ведущего шоу, Джимми Сэвила), Тони Айомми уже смотрел в будущее и оказался особенно уязвимым для натиска новообразованной менеджерской команды из Патрика Миэна и Уилфа Пайна. В компанию, которую назвали World Wide Artists (судя по всему, специально, чтобы детище Джима Симпсона по контрасту показалось еще более мелким и местечковым), также входил амбициозный сын Патрика, Патрик-младший, который вскоре занялся повседневными делами группы. Поначалу Тони с осторожностью относился к телефонным звонкам, которыми его начали бомбардировать. Впрочем, его отношение быстро изменилось, когда Симпсон представил гастрольный список на сентябрь, где фигурировали такие дыры, как «Спа-Холл» в Бридлингтоне и клуб «Грейхаунд» в Кройдоне. В том же месяце в Великобритании выходил второй альбом Sabbath, и Тони считал, что группе нужны варианты поинтереснее. Ребята из World Wide Artists были с ним согласны и пообещали исправить ситуацию, как только группа подпишет контракт. Ровно за две недели до релиза второго альбома Джим Симпсон получил письмо от юриста, в котором его уведомляли, что он больше не представляет интересы Black Sabbath и ему запрещается напрямую общаться с группой. Он, конечно, отлично понимал, как устроена «игра музыкального бизнеса», но тем не менее новость оказалась просто убийственной.