355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Белозёров » Гибель Марса » Текст книги (страница 8)
Гибель Марса
  • Текст добавлен: 19 сентября 2016, 13:42

Текст книги "Гибель Марса"


Автор книги: Михаил Белозёров



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

  Такова была вкратце идея комиссара Ё-моё. Что и говорить, я был от нее не в восторге. Хотя мое дело телячье – во-первых, моего мнения никто не спрашивал, а во-вторых, я пребывал под своеобразным наркозом и ничего не соображал. Правда, это надо было еще доказать в метаполиции. А у них, как и во всякой карательной службе, разговор был коротким – вначале бить, а потом беседовать. Вот почему Леха и Рем Понтегера боялись ее до потери сознания. Я так думаю!

  Комиссар Ё-моё был вооружен пистолетом, а юмон – ручным гранатомет с огромным, как бочонок, барабаном. Я же был просто билетом в обратную сторону. И хотя я более менее сносно держался на ногах, комиссар прежде чем выстрелить, заботливо прислонил меня к фонарному столбу таким образом, чтобы я обхватил его руками и мне было удобно.

  Мы появились в тот момент, когда инкассатор выносил из Ассигнационного банка последний два мешка с деньгами. Руки его были заняты. Второй инкассатора с автоматом страховал его, хотя страховать-то, собственно, было нечего: двор внутренний, охраны полно, сверху матовый купол, снизу три метра железобетона и ни одного канализационного люка, а только узкие сливные отверстия, в которые проскользнет разве что крыса.

  Первым делом Сорок пятый выпустил очередь в того, кто нес мешки. Граната даже не взорвалась. Она пробила инкассатора вместе с его бронежилетом и влетела в дверь банка. "Бум-бум-бум!!!" Внутри три раза бабахнуло, три раза грохнуло, и от охранного помещения остались одни воспоминания. Одновременно комиссар Ё-моё убил инкассатора с автоматом и побежал к водителю.

  Не отрывая пальца от спускового крючка, Сорок пятый юмон разнес пост охраны со стороны Москательного переулка. "Бум-бум-бум!!! Бум-бум-бум!!! Бум-бум-бум!!!" – дергался в его руках гранатомет. Затем с невозмутимым видом – дежурку на Садовой. "Бум-бум-бум!!!" Во все стороны летели стекла и куски фасада. Затем: "Бум-бум-бум!!!" – все окна на втором этаже с обеих сторон тупика, не говоря уже о первом, от которого не оставил камня на камне. Удивительно, как еще банк не рухнул.

  Осталось только забросить в кузов два окровавленных мешка, которые не донес бедолага инкассатор, и втолкнуть туда же меня – полусонного и беспомощного, как сомнамбул. Одно я успел заметить – все выходы из Банковского тупика блокируются автостопами – кто-то из охраны успел нажать кнопку. Все, кроме Москательного переулка. Туда мы и вырвались, несколько раз задев за стены тупика. Подбросило так, что я едва не лишился зубов. Барахтаясь между мешками, я слышал, как работает ручной гранатомет Сорок пятого. Не жалея гранат, он прокладывал дорогу к отступлению.

  От тряски и ударов я на какое-то мгновение пришел в себя и выглянул в окно. Инкассаторская машина, виляя задом, мчалась по Казанской, потом резко свернула в проходные дворы. Редкие прохожие едва уносили ноги.

  Дальнейшее я помню смутно: где-то в каких-то грязных дворах меня выволакивали вместе с мешками, ставили в угол. Я, как зомби, стоял, отирая стены. Потом снова грузили самым беспардонным образом – за руки, за ноги – что происходило не менее трех раз. Теперь я догадываюсь, что комиссар Ё-моё, заметал следы, сжигая машины. Наконец мы очутились в лесу.

  Задняя дверь открылась, и я инстинктивно заслонился от яркого света, потому что последний участок дороги спал сном младенца.

  – Выходи! – скомандовал комиссар Ё-моё.

  Сорок пятый помог мне выползти из машины, и я уселся тут же, прислонившись в заднему колесу. Мне было глубоко наплевать, что происходит вокруг. Я был травкой, цветочком, гусеницей. Колени мои сделались мокрыми от воды, которой было пропитано все окрест в этом привычном мире, где гигантские хвощи и папоротники тянулись к свету под огромными болотными пальмами и фикусами. Вдруг я заметил в центре поляны укрытый ветками красный комиссарский аэромобиль марки "яуза". Ну да, удивился я, что это еще может быть, мы же на нем прибыли!

  Комиссар Ё-моё и Сорок пятый быстро перегрузили в "яузу" деньги. Комиссар беспардонно подхватил меня и поволок в аэромобиль. Дело было сделано, надо было убираться. Мне должны были шепнуть дату, врезать для острастки по голове – и мы снова дома.

  – Не подведи меня, дружок. Не подведи! Давай! Давай... Ё-моё... – твердил комиссар Ё-моё, заботливо, как няня, помогая мне переставлять ноги.

  В его голосе слышались отеческие нотки. Еще бы, злорадно думал я, застрять в прошлом с кучей денег и с руками по локоть в крови!

  Я не отказывался перемещаться. Я не отказывался помогать. Я смутно соображал, что надо уносить ноги. Мне самому хотелось попасть домой и выспаться на любимом диване. К тому же меня ждали: Катажина Фигура и мой любимы пес – Росс. И еще я хотел расквитаться с Лехой и Ремом Понтегера. Чувство мести оказывало на меня благостное воздействие: пребывая в сумеречном состоянии, я строил различные планы и обдумывал тактические ходы. Уж я бы сделал Лехе и Рему Понтегера козью морду, уж я бы их не пожалел!

  И тут произошло то, что должно было произойти в наш технически просвещенный век – появились еще одни грабители, которые решили снять сливки.

  Я впервые видел таких гуманоидов. Во-первых, на них не было одежды, но они не были и голыми, во-вторых, если бы я одетыми встретил их в городе, то не отличил бы от нас – землян, но может быть, чуть-чуть раскосые, как китайцы, и узколицые, как европейцы. Очень-очень странное сочетание – воплощение ночных кошмаров землянина. Но этот кошмар был наяву.

  Они появились из петербургской болотной дымки, как привидения. И когда я огляделся, то увидел, что они стоят и там, и здесь, и позади, и по сторонам – молчаливые, серьезные и угрожающие.

  Комиссар Ё-моё так испугался, что тотчас отпустил меня, и я преспокойно плюхнулся на землю. Должно быть, комиссар Ё-моё знал или догадывался, с кем столкнулся, потому что даже не притронулся к своей пушке. Испугался даже его раб – Сорок пятый юмон. Расчудесный ручным гранатомет он тут же запихнул в кусты и поднял руки, демонстрируя такую же покорность, как и тогда на севере передо моей и Лехой.

  Один я пялился на цекулов, как баран на новые ворота – гуманоиды – они есть гуманоиды – хоть в России, хоть в Африке. Подумаешь! Еще на Земле я краем уха слышал о них. Они были врагами астросов, и однажды мы с Лехой наблюдали, как астросы сбили их корабль, а жители Санкт-Петербурга приняли происходящее за необычайно красочный салют.

  Но одно дело знать, а другое дело видеть. Ходило множество слухов о том, что человекообразные гуманоиды – цекулы, живут среди нас. Правда, никто никогда их не видел и ничего доказать не мог – даже самые пронырливые газетчики. Цекулы были мифом. Сказкой. Мечтой человечества с кем-то подружиться. Ибо они были похожи на нас, как две капли воды, и все же были другими – должно быть, на генном уровне.

  Между тем, цекулы не спеша выгрузили мешки с деньгами и унесли их в лес. Потом наступила странная пауза. Несомненно, они уже решили судьбу пленников.

  Подошли двое. В руках у них ничего не было. Но как ни странно, я чувствовал, что они вооружены.

  Тот, который был к нам ближе, сделал странный жест. Я оглянулся – беззвучно, как в немом кино, машина, на которой мы прибыли, выворачивалась наизнанку, вернее – сворачивалась в саму себя, в бурлящий ком – калачарку. В центре взрыва, который и взрывом нельзя было назвать, вначале пропали перед и зад машины, затем колеса мелькнули, как четыре сажевые дуги, и наконец дверцы сложились подобно гармошке. После этого последовала вспышка света, взрыв, и все, что до этого было пятитонным вездеходом, выплеснулось, разорванное на миллионы, миллиарды частиц и унеслось с бешенной скоростью в сторону болота.

  В воздухе, нагоняя тоску, долго кружились листья пальм, фикусов, мох, трава и другие болотные растения.

  Комиссар Ё-моё долго крестился, словно увидел чудо. Его щечки трепетали. Юмон как всегда ничего не понял, но испугался еще больше. Я же подумал, что это чоппер. Самый настоящий. Самый мощный. Мощнее нибелунши. Даже черные ангелы не владели им, хотя умели убивать без оружия. Это была энергия в чистом виде, которой можно было сделать все: вскипятить воду и сбить армейский "титан", провести операцию и раскрошить полмира.

  Откуда у меня появились эти знания, я не знал. Они просто возникли в голове, подобно чужим мыслям.

  Комиссар Ё-моё и Сорок пятый вцепились в меня, словно кредиторы. Комиссар покрылся капельками пота, а Сорок пятый дрожал, как осиновый лист.

  – Не надо... не надо... – заикаясь, лепетал комиссар Ё-моё. – Забирайте все-все! Мы никому-никому не скажем!.. Мы уедем! Мы спрячемся. Мы пропадем!!!

  От страха он забыл свою обычную присказку – ё-моё.

  Я хорошо знал, что когда решение отдается на откуп простым солдатам, то дело дрянь, потому что солдат учат убивать, а не думать. Но эти цекулы оказались не простыми солдатами.

  – Молчат только мертвые... – равнодушно, как палач, произнес лысый цекул постарше и поднял руку.

  Вдруг он замер, уставившись на меня.

  Комиссар Ё-моё опомнился и зашептал мне в ухо:

  – Выноси, родимый, выноси!!! – он еще на что-то надеялся.

  Все пропало. Я приготовился к смерти и закрыл глаза.

  – Это ты? – спросил лысый цекул.

  Я открыл глаза и с удивлением посмотрел на цекула, мало что соображая.

  – Это он!... – быстро нашелся комиссар Ё-моё. – Это он! Все придумал и спланировал... Забирайте его! Забирайте... а меня отпустите домой... Пожалуйста... Я больше не буду... – Он плюхнулся на колени во влажный земной мох и, размазывая грязь и слезы по толстым щекам, завыл: – Ой!!! Ой!!! Я не виноват... Я не виноват... Я жертва обстоятельств...

  Сгоряча комиссар Ё-моё забыл, что не может самостоятельно вернуться в реальный мир. Значило ли это, что он решил остаться в прошлом? Впрочем, выбора у него не было. В лучшем случае его ждали рудничные работы где-нибудь на вновь осваиваемых планетах. Например, в городах Европы, куда собирали осужденных изо всех тюрем Земли и Марса. Условия там были самые расчудесные, и оттуда никто не возвращался. Жестокие холода до минус ста восьмидесяти градусов убивали даже самых выносливый людей. Правда, говорят, что там же в океанах сплошной химосинтез и самые умные твари во всей солнечной системе, но разве это могло послужить утешением. В лучшем случае комиссар Ё-моё мог протянуть не дольше трех земных месяцев. В худшем – его могли прилюдно повесить на Земле, а труп бросить в петербургские болота, чтобы через две тысячи лет потомки нашли его и долго гадали, как он здесь оказался, и главное – почему.

  – Молчи! – приказал цекул, и комиссар Ё-моё замер, как парализованный, прижимая руки в заплаканному лицу. Кажется, он даже обмочился.

  Замер и Сорок пятый юмон. Он прекратился в каменную бабу. У него вообще был понижен эмоциональный уровень. Даже рот с хлыстовскими клыками забыл закрыть, и слюна, собираясь в углах рта, стекала на подбородок.

  – Что ты здесь делаешь? – спросил лысый цекул.

  – Участвую в ограблении, – с трудом разомкнув губы, я безропотно выдал секрет полишинеля.

  – А кто ты?

  – Журналист... – я попытался отцепиться от Сорок пятого, который повис на мне, как вялый уд.

  Цекул недоверчиво покачал головой и вдруг улыбнулся:

  – Нет, ты наш...

  – Человек, – возразил я, борясь с железной хваткой Сорок пятого юмона.

  Мне почему-то сильно не хотелось быль никем, кроме как человеком.

  – Ты наш, – убежденно произнес цекул. – Ты просто этого не знаешь.

  – Я человек... – растерянно повторил я.

  – Мы тоже люди, – терпеливо произнес цекул. – Но немножко, совсем чуть-чуть, капельку другие.

  – Вы те, кого похищают?

  – Мы их потомки, – он показал пальцем на небо. – Вон оттуда...

  Наконец я, разомкнул руки юмона, которыми он сдавил мне шею, и, массируя ее, посмотрел на ватное земное небо. Вот-вот должен был пролиться очередной дождик. Трудно было поверить, что цекулы – это земляне, которые живут на других планетах и которые так могущественны, что могут тягаться с астросами. Хотя в журналистских кругах ходила информация, что цекулы ежегодно похищают пять-шесть миллионов землян.

  – Из Альфа Центавра? – почему-то спросил я.

  – Из Альфа... – усмехнувшись, согласился цекул, а потом добавил: – С планеты номер 3054 по земной классификации.

  Я пожал плечами, давая понять, что не в курсе дела.

  В этот момент юмон потерял равновесие и плюхнулся в грязь, но даже и тогда не пришел в себя.

  – Но неважно... – сказал цекул.

  Я понял, что история долгая, может быть, не в подобной ситуации, а за бутылкой водки – он бы открыл мне душу, и я бы все понял. Впрочем, я понял и так: где-то на уровне подсознания, что он не будет никого убивать.

  – Отпусти нас... – попросил я.

  – Да... да... конечно... – тут же согласился он и, как показалось мне, с облегчением. – Странно, что у тебя нет син-кай... А может быть, и хорошо... – рассудил он, – безопасней...

  – Что такое син-кай? – спросил я.

  – Нашего отличительного знака, по которому мы идентифицируем своих и следим за ними.

  – А... – согласился я, хотя мне, в общем-то, было все равно, правда, как журналист я должен был соответствующим образом среагировать, но я не среагировал, потому что еще не отдавал себе в полной мере отчета, что происходит.

  – Значит ты подкидыш... – рассуждал лысый цекул. – Интересно...

  – Мы знали о таких, но никогда не встречали, – сказал второй цекул, который до не участвовал в разговоре.

  – Тогда у тебя должен быть знак в виде родового пятна на левом бедре?!

  – Да, – согласился я, хлопнув себя по соответствующему месту, – у меня есть такой знак.

  Они заставили меня спустить штаны и с минуту разглядывали ногу.

  – Это карта нашей вселенной. Третья точка с краю – наша галактика, – лысый цекул ткнул пальцем. – Карта передается генетически и является пассивный знаком. Твои отец или мать тоже были цекулом, а может быть, оба. Но они могли и не знать, что они цекулы.

  – Мы можем вживить тебе син-кай, – сказал другой цекул. – Но это лучше... – цекул протянул странный браслет, словно вылитый из чистой воды.

  – Это альдабе, – объяснил лысый цекул.

  Я тут же вспомнил и глупо спросил:

  – Из тунгусской зоны?

  – Из зоны, – согласился лысый цекул, – но не тунгусской.

  А второй объяснил:

  – Пикник на обочине... Помнится, об этом у вас писали... Как их?..

  – Стругацкие... – подсказал я.

  – Точно!

  – Сами не зная того, они участвовали в эксперименте по изменению сознания землян.

  – Они были первыми, – согласился я.

  – Альдабе... – объяснил второй цекул, надевая мне браслет, – как минимум – абсолютная защита... Это поможет тебе избежать многих опасностей и выжить в реале. А потом мы тебя найдем.

  – Вы вмешаетесь в наши дела? – спросил я, рассматривая браслет.

  Мгновение он переливался всеми цветами радуги, затем сделался телесного цвета и стал частью моей плоти, но я ничего не ощутил.

  – Нет, но не дадим и астросам.

  – Они и сами не полезут, – согласился второй цекул и коснулся ладонью вначале комиссара Ё-моё, потом Сорок пятого, который мирно спал в позе эмбриона. Оба тут же ожили, вылезли из грязи и прилипли ко мне, как пиявки: комиссар Ё-моё схватил за плечо, а юмон вцепился в лодыжку.

  – Валим домой... – как ни в чем ни бывало зашептал комиссар Ё-моё, жалко и подобострастно улыбаясь цекулам. – Валим!!!

  И мы свалили, хотя, ей богу, я совсем не желал этого. Напоследок я оглянулся: цекулы, как показалось мне, грустно смотрели нам вслед. Да, вот еще: за нами, как ни странно, переместился комиссарский аэромобиль марки "яуза", но это уже было делом не моих рук.

  Больше я ничего не помнил вплоть до того момента, когда проснулся у себя в постели, услышав телефонный звонок, а затем и возмущенный голос Алфена.

  Подозреваю, что перед этим мы завернули в Кагалму. Каким-то образом захватили Луку с Ремом Понтегера и переместились в реальность, то бишь в мой дом. Возможно, что-то разнилось в деталях, но, похоже, все было именно так. Что произошло с комиссаром Ё-моё и юмоном я не имел ни малейшего понятия.

  Зато теперь этот самый комиссар Ё-моё требовал от меня нового подвига. Если бы я умел обращаться со своим альдабе, я не позволил бы комиссару Ё-моё разговаривать со мной в подобном тоне. Но я еще не умел пользоваться альдабе. Да и честно говоря, забыл о нем.

  – И в это раз ничего не выйдет, – сказал я.

  – Если все сделать по-умному, то выйдет, – убежденно возразил комиссар Ё-моё.

  – А если снова нарвемся на шустрых людей? – спросил я.

  Видать, комиссар Ё-моё исходил из стратегии ошибок: чем больше ты их совершаешь, тем меньше остается. Главное при этом – выжить! Комиссар Ё-моё готов был рисковать бесконечное количество раз, каждый раз делая ставку на жизнь. Хорошо бы только на свою! У него была психология самоубийцы.

  – Но ведь прошлый раз были не люди! Ё-моё! – комиссар стал злиться. Он уже забыл все свои страхи и обещания, свои слезы и мокрые штаны. – Вообще-то, я могу вас здесь оставить, ё-моё – иезуитски заметил он. – Время военное, кто будет искать?!

  – Комиссар, – напророчил я, – быть вам корсаром всех времен и народов!

  – Во! – он ткнул в меня пальцем. – Правильно! Где ты раньше был?! Я тебя озолочу! Ё-моё!

  – Ой ли?! – воскликнул я. – Вашими молитвами!

  – Сейчас сделаю укол, и отправимся! – обрадовался он, полагая, что сломал меня своими железными аргументами.

  – Без него не поеду! – заявил я, кивнув на Виктора Ханыкова, понимая, что Ханыков сам по себе никому не нужен и лежать ему через пять минут грудой костей под марсианскими березками.

  – Зачем он тебе? – удивился комиссар Ё-моё.

  – Затем! – твердо сказал я.

  – Для него доли нет! Зачем?! Ё-моё!

  – Это мой секрет, – стоял я на своем.

  – Ну ладно... – махнул рукой комиссар Ё-моё. – Только придется одним шприцом колоть. У меня второго нет, ё-моё.

  Виктор Ханыков возмутился:

  – Что я наркоман какой-то?!

  – Молчи... – процедил я сквозь зубы. – Молчи!

  ***

  На этот раз комиссар Ё-моё выбрал звездолет "Абелл-085".

  Расчет был на то, что в последней ракете полетят самые распоследние люди Земли, а уж денег у них – куры не клюют. Но я ошибся – деньги комиссара теперь не интересовали. Точнее, они его, конечно, интересовали, но постольку поскольку.

  Звездолет "Абелл-085" класса "летающая казарма" пропал в глубинах космоса два года назад – 2 августа 2114 года. Зафиксировали даже точное время прекращения связи – 17:45 московского времени. Что именно произошло, было тайной века за семью печатями.

  А ведь ее никто не узнал, кроме меня, комиссара Ё-моё, его утер-пришебеева – Сорок пятого юмона и Виктор Ханыков, хотя уж последнему полагалось быть осведомленным по штату.

  Из-за одной этой тайны века я мог лишиться головы, потому что оказалось, что в гибели "Абелл-085" были замешаны "сильные мира сего". Но это я понял гораздо позднее. Официально было объявлено, что причиной гибели звездолета послужил метеоритный дождь, о котором, кстати, предупреждали все наземные и орбитальные станции. Но считалось, что защита звездолетов марки "турсы", к которым принадлежал "Абелл-085", способна выдержать и куда более грозную атаку, но... почему-то не выдержала. Собственно, несмотря на то, что в одной из последних ракет на "исконную родину" отбывали сливки общества, расследованием катастрофы особенно никто не занимался, потому что Землю захватили хлысты и было не до этого. Как и в два последующие года – средства массовой информации как в рот воды набрали, несмотря на то, что на звездолете уносило ноги последнее правительство как Санкт-Петербурга, так и всей страны. Понимаю, что это звучит глупо – собирать правящую верхушку в одном месте, но другого выхода не было, потому что положение было критическим – на Земле остались только военные.

  Вначале комиссар Ё-моё сделал укол мне. На мгновение я "улетел" – мне даже привиделся короткий сон, будто ангел голосом комиссара Ё-моё называет дату и время перемещения. Потом тряхнуло, и я обнаружил себя бредущим по длинному коридору с низкими потолком. Впереди топал комиссар Ё-моё, за ним пристроился Виктор Ханыков, который был совсем никаким, затем шел я, а замыкал колонну юмон с рожками, которые он прятал под легкомысленной панамой, хотя маскировался он напрасно – любой мало-мальски опытный землянин или марсианин легко узнавал юмона. Что-то такое в лице у юмонов было, что не давало считать их людьми.

  Звездолет "Абелл-085" действительно был летающий казармой. Не помню, сколько в него точно вмещалось, но не меньше двадцати тысяч. Звездолет даже не "умел" приземляться. По сути, это была космическая платформа с гелиевым реактором в качестве двигателя – столь огромная, что могла находиться только на орбите. Конструкция, конечно, была устаревшей, но достаточно надежной. Десяток ракет-челноков осуществляли связь с планетой.

  – Вперед! – скомандовал комиссар Ё-моё.

  Мы находились на обширной палубе и двигались в проходах, которые змеились во все стороны – мимо коек в три яруса, мимо туалетов и кухонь, мимо фойе, где крутили старые фильмы, мимо душевых кабинок и оранжерей – столь крохотных, что внутри можно было стоять только на одной ноге, мимо курилок, прачечных и других помещений – в общем, мимо всего того, что называется летающий казармой. Люди спали, читали, ели. Пахло носками, немытым телом и бельем.

  Полет длился уже два месяца. Впереди еще было столько же, и чувствовалось, что пассажирами овладела апатия. А ведь их можно спасти, думал я, всех-всех до единого. Но не знал, как это сделать.

  На этот раз угнетающее действие медиатор не было столь очевидным, и я что-то соображал, чего нельзя было сказать о Викторе Ханыкове. Он едва передвигал ноги, а взгляд был остекленевшим. Зачем он мне был нужен, я не имел ни малейшего понятия, хотя он спас меня в Петропавловской крепости. Конечно, комиссар Ё-моё убил бы его. Я думаю, что он с удовольствием убил бы нас обоих. На всякий случай он убил бы своего раба – Сорок пятого юмона. Но у нас был шанс остаться в живых, и я хотел его использовать.

  – Направо! – командовал комиссар Ё-моё. – За мной!

  Мы вскарабкались по трапу на палубу для среднего класса. Здесь были отдельные каюты, на полу лежали дорожки, а воздух кондиционировался и дезодорировался. Да и пахло дорогим рестораном, что у лично у меня ассоциировалось с купатами и борщом. Ко всему к этому примешивался запах коньяка. Откуда-то доносились голоса и музыка.

  Комиссар Ё-моё шел целенаправленно. Похоже, он знал, что делает. Несколько раз мы свернули налево, один раз направо, потом поднялись еще на одну палубу, прошли ее до конца, спустились в пятую секцию, и комиссар остановился перед каютой с номером 12043Б.

  – Быстро заходите, – он буквально затолкал нас внутрь.

  Представительский номер на шестерых действительно походил на корабельную каюту. Не хватало только иллюминаторов и аквариума с золотыми рыбками. Койки в два яруса были выкрашены белой эмалью. Виктор Ханыков рухнул на ближайшую из них и захрапел. Я, как ни странно, еще держался на ногах, хотя порой сознание не улавливало реальности происходящего. Мне казалось, что это длинный, длинный сон, в котором я видел то комиссара Ё-моё, то юмона, то пожарника, то бишь тайного агента неизвестно какой службы – Виктора Ханыкова. Но что мы делали и для чего куда-то двигались, я хоть убей, соображал только в моменты просветления.

  – Я должен вас покинуть на час, – поведал нам комиссар Ё-моё.

  Естественно, Сорок пятый остался сторожить. Но куда сбежишь с подводной лодки? Можно было, конечно, спрятаться где-нибудь в бесконечных коридорах и переходах. И даже наверняка продержаться до прибытия звездолета "Абелл-085" на Марс. Но во-первых, звездолет не должен был прибыть в конечный пункт, а во-вторых, комиссар наверняка не оставит бы нас в покое. Это я понимал совершенно точно. Единственное, чего я не знал со стопроцентной вероятностью, что звездолет заминирован.

  – Следи за ними, – наказал комиссар Ё-моё Сорок пятому и вышел.

  – Есть, хозяин! – вслед ему отозвался юмон, но почему-то по уставу не встал со своей койки. Видать, он тоже был ошарашен, а устав ему осточертел.

  – Где мы? – спросил я как бы между делом.

  – Сам не знаю, – ответил юмон.

  Похоже, он, как и я, плохо понимал происходящее.

  – Ты хоть знаешь, что делать? – спросил я осторожно.

  – Знаю, – простодушно отозвался он.

  – А что именно?

  – Ждать... – он уселся в позу лотоса.

  На уровне подсознания я понимал, что мне нельзя открываться ему, что прежде всего, он верен своему хозяину – комиссару Ё-моё, а только потом руководствуется своим чувствам. А ведь мне казалось, что он настроен ко мне дружески. Поэтому я улегся на койку и притворился спящим.

  Не помню, сколько прошло времени – час или два, но я точно знал, что комиссар скоро заявится, потому что часы в каюте показывали без пяти пять вечера. А катастрофа должна произойти в 17:45. Пока никаких признаков волнения на звездолете не наблюдалось. Впрочем, команда звездолета могла не доводить до сведения пассажиров об угрозе метеоритного дождя. Если, конечно, причиной катастрофы действительно были метеориты.

  Между тем, я прислушивался: мелко вибрировали стенки, иногда мимо каюты кто-то проходил, во всем остальном царило полное спокойствие.

  Ровно в 17:00 явился растерзанный комиссар Ё-моё. Его мундир был выпачкан непонятно в чем, галстук торчал куда-то вбок – о него явно вытирали руки, фуражка же вообще сидела, как седло на корове.

  "Что я говорил!" – едва не вскричал я.

  – У нас проблемы! – заявил комиссар Ё-моё, ворвавшись в каюту.

  Он добежал до ее середины, остановился и с минуту тупо разглядывал нас троих. Понятно, что Виктор Ханыков интересовал его меньше всего, ибо он спал мертвецким сном. Я же бессмысленно таращился в облупившейся потолок.

  Затем комиссар Ё-моё произнес:

  – Так, ты... остаешься... – показал он пальцем на Сорок пятого. – А ты... – он посмотрел на меня, – пойдешь со мной.

  Я никак не отреагировал. По сценарию я должен был изображать полного идиота. Не долго думая, комиссар Ё-моё схватил меня за руку и приподнял, но удержать не смог, и я шмякнулся на койку, чтобы сосчитать количество заклепок вокруг потолочного вентилятора, который не работал. Комиссар Ё-моё витиевато выругался.

  – Помоги! – приказал он юмону.

  Вдвоем они поставили меня на ноги. Теперь по идее я должен был изображать ходячего зомби. По крайней мере, так было в первом перемещении. То ли я привык к лекарству, то ли доза была маленькая, но мое сознание сделалось ясным, как у школьника на первом свидании. А ведь на Ханыкова медиатор подействовал угнетающе.

  Для правдоподобия я уперся лбом в переборку и сделал так:

  – Бе-е-е...

  Я все забыл, забыл даже, что я цекул, а не человек, и что у меня есть альдабе, не говоря уже о чоппере – оружие направленной энергии.

  – Эко тебя развезло?.. – довольным тоном произнес комиссар Ё-моё. – Совсем плохой!

  Однако в его голосе однако слышалась плохо скрываемая тревога. Он дал мне хлебнуть из своей плоской фляжки и посмотрел в глаза. Я сделал вид, что узнал его, и сказал:

  – Привет... козел...

  – Двигай! – приказал комиссар Ё-моё, распахивая дверь каюты.

  Мне ничего не оставалось, как выйти в коридор. Комиссар Ё-моё крепко взял меня за руку и куда-то поволок так быстро, что я едва успевал за ним. Зачем я ему понадобился? думал я, стараясь запомнить, сколько раз и в какую сторону мы сворачиваем, сколько раз поднимаемся и спускаемся с палубы на палубу.

  Навстречу нам попадались пассажиры обреченного звездолета. Однако то ли они были смертельно уставшими, то ли безучастными к происходящему, но никто ни на кого не обращал внимания. Правда, в одном из темных коридоров нас приняли за голубых, потому что на пороге каюты вырос полуодетый мужчина с мушкой на верхней губе и женским голосом с мужскими нотками предложил:

  – Мальчики, не хотите выпить?..

  Он шаловливо выставил бритую ногу в женской туфле. Комиссар Ё-моё шарахнулся к противоположной переборке. Мне было все равно – на Рублевки я и не такое видал, поэтому продолжал двигаться по прежней траектории, то есть, как привык ходить – по прямой. Комиссар дернул меня за собой. Получилось странно – вроде, он меня ревнует и не дает ни с кем знакомиться.

  – Я тебе выпью! – погрозил он пальцем издалека. – Ё-моё...

  – Мальчики, я не кусаюсь...

  В манерах полуодетого мужчины проскакивала немужская жеманность. А еще у него были ярко накрашенные губы и глаза.

  – Давай останемся? – предложил я, ничем не рискуя. – Давай?.. А?.. Хорошее место... Девочки, выпивка...

  – Иди ты! – комиссар Ё-моё что есть силы толкнул меня в спину. – Иди!..

  – Ну мальчики... – мужчина призывно глядел нам вслед.

  Комиссар Ё-моё нервничал. Думаю, не из-за педика. Возьму сейчас и сверну тебе голову, думал я. Потом пойду к капитану и выложу как на духу, что звездолет обречен. Правда, не знаю, почему. Ну поищут какую-нибудь бомбу, ну не найдут. Вдруг никакой бомбы нет и в помине? Проверят списки пассажиров, поймут, что я заяц и начнут прессовать. Здесь у них наверняка своя служба безопасности, метаполиция и контрразведка. Нет, это несерьезно, думал я. Да и Виктора Ханыкова жалко. Втянул в это дело. А юмон... Тоже жалко – заблудшая душа.

  Совсем уже в другом месте мы вспугнули мелких воришек, которые приняли нас за полицию (одна фуражка комиссара Ё-моё чего стоила!) и, не захлопнув двери чей-то каюты, задали стрекоча по бесконечно длинному коридору, теряя на бегу какие-то вещи, типа колготок и женских трусиков.

  Комиссар Ё-моё хорошо знал план звездолета "Абелл-085". Я это понял по тому, как он старательно избегал каких-то определенных палуб. И даже старался к ним не приближаться, а двигался целенаправленно, обходя их по огромной дуге.

  Потом я на какое-то время действительно отрубился, потому что очнулся в тот момент, когда мы в спешном порядке спускались, как мне показалось, в гигантский провал, откуда доносились звуки работающего оборудования, вздохи и ахи огромных механизмов. Какие-то трубы и арки разбегались во все стороны. Снизу бил свет, и от этого резкие тени мешали правильно сориентироваться. Лестница огибала лифтовую клеть. Тросы блестели от смазки. Я хотел съехать по одному из них, но затем решил, что это точно будет перебором – комиссар Ё-моё поймет, что я придуриваюсь.

  Вдруг лифт ожил, тросы завибрировали. Клеть медленно поднялась и замерла под нами. Только после этого я понял, что комиссар Ё-моё управляет ею с помощью автономного пульта. Мы перебрались на крышу и стали подниматься вверх. Когда клеть почти достигла нулевой палубы звездолета "Абелл-085", комиссар остановил ее и мы полезли в вентиляционную систему.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю