Текст книги "Гибель Марса"

Автор книги: Михаил Белозёров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

  – Ладно, – сказал я Сорок пятому. – Еще один такой фокус и я продырявлю тебе башку. Выходит, комиссар, вы наш спаситель? – я спрятал пистолет.

  Леха с удивлением взирал на меня – он не имел понятие, что у меня было оружие. Я подмигнул Лехе.

  – Выходит, – согласился комиссар.

  – А связь у вас есть? – спросил я и посмотрел на юмона.

  Известно было, что юмоны обладали встроенными радиостанциями. И вообще, много чего умели. А значит, мы с Лехой дали маху, оставив юмона в живых.

  – Боюсь, что это невозможно. Хотите, чтобы черные ангелы явились сюда?

  – Если вы только их за собой не притащили, – кисло произнес Леха, всматриваясь в бескрайнюю тундру.

  – Здесь вам тоже нельзя оставаться.

  – Нам, – напомнил я, – одного из них вы убили.

  Солнце выглянуло в прореху туч, и тусклые краски тундры вспыхнули оранжевым и бордовым, лишний раз напоминая, что наступила осень.

  – В пятницу я получил обычную информацию, что прибудет журналист, – как ни в чем ни бывало поведал нам комиссар, усаживаясь в аэромобиль. – А в субботу утром из агентурных источников узнал, что вас хотят захватить черные аггелы.

  – Комиссар, мы квиты, – сказал я, совершенно не поверив ему. – Поехали. С чего бы им меня захватывать?

  – Люди всегда неблагодарны, – проворчал комиссар, и мы плавно взлетели.

  Леха сидел на заднем сидении рядом с юмоном и теребил сухую рыбу. Кажется, юмон тоже что-то жевал.

  ***

  Рифовую долину мы пересекли очень быстро. Блеснула полоска воды, по которой бежали крохотные белые волны, потом появились горы, а на них – огни. Леха высказался:

  – А это что за черти?

  – Геологи... – ответил комиссар.

  – Здесь не было геологов, – удивился Леха. – По крайней мере, я о них не слышал.

  Мне надо было срочно с ним поговорить. Что-то мне не нравилось в комиссаре. Каким-то он был правильным. А с правильными полицейскими мне не приходилось встречаться. Соглядатая к нам приставил. Не верил я в совпадения, с кем угодно, но только не с нами.

  Не успели мы сесть, как машину окружила пестрая толпа. Да не какая-нибудь, а негров. Все галдели, и в сумерках их белозубые улыбки казались страшным оскалом.

  – Черт! – выругался Леха. – Только черномазых не хватало.

  Было чему удивится. Мало того, что из всех народов, населяющих Марс, афромарсианцы были самыми малочисленными, они каким-то чудом попали за шестьдесят девятую параллель. Да еще и в военный форт.

  Впрочем, от форта осталось одно название – Кагалма. Мы это поняли сразу, как только покинули аэромобиль комиссара Ё-моё. Дома, правда, были сохранены. Заселены были и военные объекты. Пахло свежеиспеченным хлебом и какой-то экзотической похлебкой. Мне страшно захотелось есть.

  Вперед вышел большой человек и что-то сказал.

  – Нас приглашают ужинать, – перевел комиссар Ё-моё.

  Леха необычайно оживился:

  – Мы согласны!

  Окруженные толпой, мы отправились в самое большое здание, которое судя по всему было когда-то казармой. Во всю длину помещения был накрыт стол. Я хотел спросить, кого ждали радушные афромарсианцы, но не успел оглянуться, как ни комиссара Ё-моё, ни юмона рядом уже не было.

  – Бахагн, – спросил я человека, который был за главного, – вы что нас ждали?

  Он что-то ответил, но я ничего не понял. Возникла пауза. Бахагн улыбался. Мне, честно говоря, было не до шуток – получается, что столы накрыты в нашу честь. Ерунда какая-то.

  – Что ты пристал к человеку?! – возмутился Леха. – Садись и не бери в голову!

  Ему не терпелось напиться. Это было написано у него на роже.

  – Век бы тебя не видеть, – проворчал я в сердцах.

  Вначале нам смотрели в рот, и мы подняли несколько тостов за наше же здоровье. На голодный желудок местный напиток ложится волшебным бальзамом. У меня так бывало: если я не пью слишком долго, то первые три дня пьянки, ходжу трезвым, как стеклышко – ничего не берет. Потом потихонечку выдыхался – печень уставала и начинала болеть голова.

  Постепенно о нас с Лехой забыли, и мы налегли на жаркое.

  Потом появилась высокая и толстая негритянка в оленьих шкурах. Начались экзотические танцы под не менее экзотическую музыку. Вслед за этим принесли большой сосуд, и любой желающий мог кинуть в него объедки. Толстая негритянка перемешивала содержимое сосуда, вынимала содержимое и гадала. При этом она безошибочно угадывала владельца объедок.

  – Я своего будущего не знаю, кроме того, что подохну в одиночестве, как собака, – сказал с обидой Леха.

  Мне стало его жалко. И я налил ему еще. Он выпил и совсем раскис:

  – Я так люблю свою жену...

  Стало совсем тоскливо. Я вспомнил Полину Кутепову. Мы прожили семь лет. И у нас была дочь Наташка. Но потом по решению суда я не должен был приближаться к их дому ближе, чем на триста метров. Первые два года я сильно страдал. Особенно скучал по Наташке. А затем свыкся. Человек ко всему привыкает.

  Леха размазывал слезы по лицу и вздыхал, как тюлень. Толстая негритянка безраздельно владела вниманием наивных соплеменников. Их вождь Бахагн от нетерпения подпрыгивал на своем троне из оленьих шкур.

  Наступила пора делать ноги. Я подхватил Леху под мышки и поволок в темноту. Уж очень быстро он набрался.

  Снаружи царствовал ветер. Он прилетал с севера – холодный и дерзкий. Я любил его, как любишь старые воспоминания. Он холодил щеки и залезал за воротник.

  – Привет... – сказал я, опуская Леху на землю, – привет, старый бродяга.

  Мне показалось, что Леха что-то бормотал. В пьяном состоянии он нес всякую чепуху. Срочно надо было найти аэромобиль комиссара. И ничего, что у нас с Лехой не было ключей – в чем, в чем, а в технике я разбирался.

  – Вам тоже нравится смотреть на звезды? – спросил кто-то за моей спиной.

  Я оглянулся. Это был белый. Среднего роста. В очках и какой-то чокнутый.

  – Я прихожу сюда каждый вечер, когда выпадет первый марсианский снег. Все это... – он показал на лежащую там в темноте долину. – Все это отражает лунный свет и маленькие зеленые человечки пляшут на льду.

  Черт, подумал я, сумасшедший.

  – Вы подумали, что я сумасшедший? – спросил человек, словно угадав мои мысли.

  – Нет, – соврал я. – Не подумал.

  – Понтегера, – представился он с легким поклоном и щелкая каблуками.

  – Не понял, – переспросил я.

  Это был не мой день – я плохо соображал. После трех часов полета, водки и всех приключений голова у меня гудела. Но оказывается, приключения еще не кончились.

  – Рем Понтегера, – повторил он, не отрывая взгляда от долины.

  – Простите... Викентий... Сператов... журналист.

  – Искатель истин?! – то ли спросил, то ли риторически воскликнул Рем Понтегера.

  Я промолчал, потому что обычно не представлялся журналистом – если в этом не было надобности. Период, когда я метал икру, рассказывая, какой я умный, давно прошел. Теперь я знал, что жизнь – жестокая штука. Везет в ней не всем. И вел себя скромнее.

  – Пойдемте, – предложил он, – я кое-что тебе покажу.

  Мое секундное замешательство привело его в восторг.

  – Не бойтесь, – он схватил меня двумя руками за воротник куртки, и я увидел, что глаза у него за стеклами очков светлые, как туман над рекой, и дикие, как у кошки.

  – Я и не боюсь, – сказал я из вежливости. – Идемте. Но надо взять... – я осторожно пнул Леху, лежащего на боку, как мешок с картошкой.

  Казалось, Понтегера только теперь обратил внимание на Леху. С минуту он сосредоточенно пялился на него.

  – Друг. Круглов, – представил я Леху.

  – А я знаю, – ответил Рем Понтегера.

  Я не успел спросить, откуда он знает Леху Круглова. Рем Понтегера повернулся и пошел в темноту. Мне осталось только, кряхтя, подхватить друга и последовать за Ремом Понтегера, ориентируясь по едва различимой фигуре, поминутно спотыкаясь о камни и чертыхаясь. Со стороны казармы доносилось хоровое пение.

  Внезапно Рем Понтегера остановился, и я с разгона налетел на него.

  – Ужасная привычка переходить на ты, – извиняясь, Рем Понтегера, ткнул меня пальцем в грудь.

  – Ничего... – сказал я миролюбиво, топчась на месте, – бывает.

  – Я рад нашему знакомству, – заметил он.

  Меня вдруг осенило. Я едва не уронил мирно посапывающего Леху. Он него несло табаком, кислятиной и еще какими-то козлиными запахами.

  – Послушайте... – сказал я.

  Мы стояли перед чем-то массивным и темным. Потом это массивное и темное вдруг разрезала яркая полоса света. Я зажмурился. Рем Понтегера бесцеремонно подтолкнул меня в спину.

  – Осторожно ступенька...

  Я едва не рухнул вниз. Из подвала тянуло сыростью и конюшней. На свету я разглядел, что Рем Понтегера рыжий, как лиса, и волосатый, как енот, – из-под ворота рубашки торчали густые волосы.

  – Я знал, что ты придешь, – сказал он, с непонятной тревогой поглядывая вниз.

  – Почему? – спросил я, внимательно смотря под ноги – лестница была крутой и щербатой, словно по ней часто ходили.

  Рем Понтегера загадочно улыбнулся.

  – Знал, и все.

  – Послушайте, – снова сказал я, поправляя Леху на плечах. – А что вы празднуете?

  – Как что? – удивился Рем Понтегера. – Новый год.

  – Какой новый год?

  Сердце мое упало куда-то в пятки.

  – Какой, какой?! – удивился Рем Понтегера. – Год бывает только один – новый.

  – Какой именно?! – гнул я свое.

  На этот раз Рем Понтегера снизошел до объяснения.

  – Две тысячи сто восемнадцатый.

  – Не может быть... – осипшим голосом произнес я и едва не уронил Леху.

  – Почему не может быть? – удивился Рем Понтегера. – А какой ты предпочитаешь?

  – По меньшей мере две тысячи сто шестнадцатый. Да и до нового года еще два месяца...

  – А мы празднуем один и тот же год сто двадцать пятый раз.

  Я не успел спросить, что это означает. Мы двигались по длинному коридору. С одной стороны он был освещен, с другой – терялся в темноте.

  – Вы говорите загадками, – сказал я, когда мне надоело считать шаги.

  – Точно так же, как и ты, – насмешливо парировал Рем Понтегера.

  – Какими? – удивился я.

  – А не ты ли обладаешь способность перемещаться во времени? Тебя здесь все ждали.

  – Кто именно?

  – Ваш комиссар, наши враги, то бишь астросы с черными ангелами, и ваш покорный слуга.

  – А вы при чем?

  – При том, что только при этом сдвиге времени я могу вернуться домой именно в то время, когда я его покинул.

  Я все понял. Это была ловушка. Тайна, которую, кроме Лехи знали еще два человека: Люся и Лука. Но Люся осталась на Земле. А вот Лука... И тут меня озарило. Конечно Лука! Кто еще остался на базе в обществе черных ангелов?! После всех приключений и треволнений Лука нас предал. Теперь он наверняка выполняет какое-нибудь задание черных ангелов, то бишь их хозяев – астросов, которые высасывали соки из человечества. Без Луки здесь не обошлось. Черт! И Леха напился. Я попробовал было привести его в чувства и сообщить, что нас выбросило на два года и два месяца в будущее, но он только мычал и нес какую-то ахинею о своей горячо любимой женушке. Послал бог напарника. Надо было срочно убираться из форта, пока мы не остались здесь навечно. Два года назад я тоже думал, что неосознанно влияю на время. Но с тех пор у меня не было случая испытать себя.

  Похоже, нас с Лехой использовали вслепую. Правда, я не понял, каким образом и при чем здесь комиссар Ё-моё? Если он только связан с черными ангелами. Но я точно видел, как он убил одного из них.

  – Тихо! – вдруг сказал Рем Понтегера и поднял руку.

  Мы замерли. Где-то в трубах текла вода.

  – Ничего не слышу, – признался я.

  – Тихо!

  Тогда я услышал какие-то неясные голоса, больше похожие на бормотание. Рем Понтегера вдруг побежал. Я за ним. Пот лил с меня в три ручья – Леха был тяжел, как покойник, и дышал в ухо перегаром.

  – Я их не боюсь, – поведал мне Рем Понтегера на бегу, идиотски хихикая.

  Сделал он это так искренне, что я усомнился в собственной здравости. На мгновение показалось, что он во всем, во всем прав, а я не прав. И что его мировоззрение о зеленых человечках самое что ни на есть честное. И поэтому он – Понтегера – расскажет мне что-то такое, что превосходит весь мой жизненный опыт. Однако в следующее мгновение скептицизм взял во мне верх и я снова стал прежним Викентием Сператовым.

  – Кого, их? – спросил я, тоже не останавливаясь.

  – Черт! – выругался Рем Понтегера. – Я думал, ты сразу поймешь!

  – Пойму! – зло сказал я, потому что мне надоело таскать растолстевшего Леху и выслушивать тайны полоумного человека.

  – Вначале я должен подготовить тебя, – Рем Понтегера резко остановился.

  По инерции я снова ткнулся в него. Леха недовольно проворчал во сне. Езда на моей спине казалась ему слишком тряской.

  Во мне было больше любопытства, чем страха. И то правда, что Рем Понтегера мог со мной сделать. Я был выше его на голову и судя по всему тяжелее килограммов на двадцать. К тому же за поясом у меня был большой армейский пистолет. И я точно знал, что в ствол был дослан патрон.

  С минуту Рем Понтегера снова вслушивался в тишину. Затем потащил меня дальше. Подземелье разветвлялось на множество коридоров. Кое-где горели лампочки, вокруг которых еще больше сгущался мрак.

  – Смотри! – почти торжественно воскликнул Рем Понтегера.

  Мы стояли на металлической площадке, вниз вела лестница.

  – Куда? – спросил я, потому что, кроме бесчисленных решеток и прутьев, ничего не видел.

  – Вот они... – выдохнул Рем Понтегера, – не так! Не так! – потребовал он и отвернулся.

  И тогда я действительно увидел – какие-то вовсе не зеленые дергающиеся тени там, где было особенно темно. Но с таким же успехом это могла быть игра воображения. Так или иначе, но Рем Понтегера заставил меня усомниться в самом себе.

  – Узрел?! – Рем Понтегера оскалился, не поворачивая головы в сторону решеток.

  – Да... – боясь его расстроить, неопределенно согласился я.

  По-моему, даже Леха проснулся, потому что проворчал что-то типа: "Дайте поспать, козлы!.." и брыкнулся, как бычок.

  – Все ради тебя... – поведал Рем Понтегера, спускаясь вниз.

  Легкий озноб пробежал у меня по спине. Всю жизнь я не верил ни в какую чертовщину, почему я должен верить сейчас?

  Пришлось тащить Леху дальше. Его ноги гулко стучали по ступеням. Рем Понтегера даже не потрудился мне помочь. А Леха становился все тяжелее и тяжелее.

  Странное подозрение возникло у меня. Я почти уверовал, куда, а главное, зачем мы бежим. Нет, Понтегера не был сумасшедшим. Он жил на грани миров и искренне верил в маленьких зеленых человечков. Впрочем, от Марса можно было ожидать всего, что угодно, в том числе и чудес, потом что Марс еще не был досконально изучен. Я даже обрадовался: если Понтегера связан с очередной тайной Марса, то редакционная статья у меня в кармане. Отдам ее в отдел криптозоологии или под псевдонимом – в конкурирующую газету. Все деньги.

  Мы свернули раз, потом еще куда-то, потом еще и еще. Спускались, поднимались, карабкались и дышали спетым воздухом подземелья. Я вконец запутался, еле волочил ноги и слышал только своей хриплое дыхание. Наконец Рем Понтегера повернул такое же колесо, как на военном корабле, с трудом открыл массивную дверь, и мы попали на эстакаду. Запахло точно так же, как на базе черных ангелов, то бишь астросов, по которой я бродил два года назад, – навозом и сеном.

  Я расстегнул куртку. Рубашка под ней была мокрая – хоть выжимай. В ушах звенело от натуги. А Леха преспокойно видел десятый сон и по-детски почмокивал. Идиот!

  Теперь, если прислушаться, в могильной тишине подземелья можно было угадать все что угодно: и человеческую речь, и вопли маленьких зеленых человечков. Недаром Понтегера свихнулся. Силы мои были на исходе.

  – Ты поможешь мне, я помогу тебе... – бормотал Рем Понтегера, спускаясь по очередной лестнице.

  – Как? В чем?

  Я терялся в догадках.

  – Ты уже помог...

  В голосе Рема Понтегера послышались торжественные нотки.

  – Вы говорите загадками, – почти стонал я, следуя за ним.

  – Как только ты их увидишь, тотчас все поймешь, – торжественно сказал Рем Понтегера и посмотрел на меня белыми безумными глазами.

  – Кого их? – спросил я скептически.

  Мне хотелось одного – улечься где-нибудь под стенкой и поспать минут шестьсот.

  – С крыльями... – поведал он.

  Нет. Не может быть, вяло подумал я. Так не бывает. Слишком просто. Реальность страшнее любых зеленых человечков – тюрьма под землей. Об этом поговаривали в редакции, но на уровне слухов. Никто не верил. Даже Алфен с его чутьем. Это была тайна за семью печатями, раскрытие которой могло привести к прямому столкновению с астросами. А как известно, астросы обладали абсолютной властью над человечеством, да и вообще во вселенной. Не дай бог с ними связаться, хотя они и не вмешивались в дела человечества миллионы лет, но тем не менее.

  Правда, оказалось, что наши военные тоже не лыком шиты. Кое-что они умели. Например, захватить базу, а всех его обитателей упрятать в это подземелье. Я все еще не верил в удачу. Последнее время мне не особенно везло, хотя я и не потерял профессионального чутья. Спокойная жизнь засасывает, как болото.

  – Там... – со страхом произнес Рем Понтегера и остановился.

  Во внутреннем кармане куртки у меня лежал фотоаппарат. Я уложил Леху на пол и потряс руками, чтобы они не тряслись и чтобы побыстрее восстановить кровообращение. Едва различимые отблески света давали возможность сносно ориентироваться. К тому же пахло навозом. Скорее даже не пахло, а воняло, поэтому я знал, куда надо идти и что делать.

  Мною овладел журналистский азарт. Такой же азарт я испытывал на Земле, в Питере во время восстания хлыстов. Но тогда все приключения закончились благополучно, хотя Мирон Павличко превратился в куколку черных ангелов и погиб (не проходило и дня, чтобы я не думал о нем), а мы с Лукой побывали в плену у хлыстов и совершили дерзновенный побег, который организовал Леха. Одних приключений на Земле с лихвой хватило бы на всю жизнь и толстенную книгу.

  И еще – я не очень-то верил в способность военных держать черных ангелов в узде, то есть в тюрьме – слишком могущественны были астросы. Потом – этот сумасшедший Понтегера. Для очистки совести я направил объектив в темноту и нажал на затвор. Серия вспышек вырвала из темноты оскаленные, изможденные лица. Это были черные ангелы! На матрице фотоаппарата они выглядели зловещими тенями, и было такое впечатление, что они готовы броситься на меня.

  Их было много – сотни, тысячи. Черных, бурых, с рубиновым отливом. Копошащихся, ползающих, мычащих, стонущих.

  Я отпрянул. Фотоаппарат продолжал снимать.

  Рем Понтегера обрадовался. Он скакал вдоль клеток, как заяц, и кричал:

  – Видел? Видел?! Видел!!!

  Да, я видел, что кое-кто из черных ангелов был в звании полковника, и даже трех метатронов, которые были в особых доспехах, а на лбу у них красовался рубиновый икосаэдр.

  – Черт! – выругался я. – Да это действительно тюрьма!

  Черные ангелы бросились к решетке.

  – Выпустите нас отсюда! Выпустите!

  Первым моим порывом было открыть клетки. Я даже поискал глазами, чтобы такое засунуть под душку замка, чтобы сломать его.

  – Викентий! – позвал кто-то.

  Рем Понтегера сделал знак, чтобы я не отвечал. Как по команде замолчали и черные ангелы.

  – Это комиссар, – зашептал я.

  – Это не комиссар, – горячо возразил он.

  – А кто?

  – Черный ангел.

  – Послушайте... – начал я.

  – Он убьет тебя и твоего друга!..

  Потом я услышал звук перезаряжаемого винчестера и упал на то место, где посапывал Леха. Но его уже там не было. Пистолет выскользнул из-за брючного ремня и со стуком отлетел в сторону. Эхо отозвалось через секунду.

  – На вашем месте я бы не дергался, – ехидно крикнул комиссар Ё-моё.

  – Вы за нами следили? – спросил я, перекатываясь на спину.

  Тотчас же грохнул выстрел. Сноп пламени озарил бесконечные решетки, низкий потолок и колонны, подпирающие его. Картечь ударила в стены, и в воздухе повисла пыль. Я услышал, как на пол упала гильза и как Сорок пятый перезарядил винчестер. В ушах стоял грохот от выстрела, но было такое ощущение, что я различаю каждый звук в отдельности. Эхо гуляло в лабиринтах подземелья.

  – Эй!.. – крикнул Ё-мое. – Ты еще ничего не понял?

  Я лихорадочно искал пистолет. Он не мог далеко отлететь. Потом я спрятался за колонну. Сердце готово было выскочить из груди. Леха и Понтегера куда-то пропали. Мне очень не хотелось оставаться в этом времени навсегда.

  – Что я должен понять? – крикнул я.

  "Понять... понять... понять" – зашуршало эхо.

  Я сделал два глубоких вдоха и высунулся. Единственного я не учел, что Сорок пятый, в отличие от меня, прекрасно видит в темноте. Правда, он не мог стрелять с того места, где стоял, иначе рисковал попал в черных ангелов. Я услышал, как он перебегает – бесшумно и легко. Но мой слух уже был обострен тишиной подземелья.

  – Сынок! – крикнул комиссар Ё-моё через мгновение. – Ничего личного. Мы просто тебя убьем!

  В его голосе прозвучали торжественные нотки.

  – Почему?

  – Потому что твоя способность перемещаться во времени на этот раз сыграла против тебя.

  – И вы пустили за мной хвост! Это подло!

  – Это хорошая уловка, – засмеялся комиссар Ё-моё. – Ты еще не оценил Сорок пятого.

  Эхо издевательски молчало.

  Я сделал два выстрела в сторону комиссара Ё-моё и перекатился ближе к клеткам. Судя по всему, комиссар Ё-моё стоял на эстакаде и руководил оттуда действиями Сорок пятого.

  Я услышал, как черные ангелы перешептываются в темноте. Слова шелестели, как бумага. Они мечтали о свободе и новых непокоренных мирах. Глупо было держать их здесь, если время менялось непредсказуемо.

  – Ау! Где вы?! – вопросил комиссар Ё-моё.

  "Ау, ау, ау..." – донеслось из коридоров.

  Он заговаривал мне зубы, пока Сорок пятый подбирался на расстояние верного выстрела. Для этого ему пришлось сделать порядочный круг и зайти с дальнего края клеток. Он был так уверен в себе, что последние несколько метров даже не осторожничал, хотя и предпочел сделать перебежку до ближайшей колонны. Это была его ошибка, потому что я знал, где находится колонна по отношению ко мне. После колонны он должен был перебежать к решетке и только тогда стрелять.

  Два шага к решеткам были последними в его жизни: я разрядил обойму в темноту и в отблесках выстрелов увидел, как Сорок пятый упал на пол. Надеюсь, я его убил. Хотя убить юмона сложно. Юмоны живучи, как кошки.

  После этого я побежал в том направлении, куда по моим расчетам Рем Понтегера утащил пьяного Леху. И когда я уже вообразил, что мне ничего не угрожает, сзади ударил выстрел и я упал.