355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Белозёров » Гибель Марса » Текст книги (страница 16)
Гибель Марса
  • Текст добавлен: 19 сентября 2016, 13:42

Текст книги "Гибель Марса"


Автор книги: Михаил Белозёров



сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

  – Горит! – удовлетворенно произнес он. – Горит... Один пепел...

  Я встал к перископу, но за неимением возможности удовлетворился авиационным. Так вот, со стороны Лисьего мыса на нас заходил "бонга".

  – Погружаемся! – крикнул я.

  – С какой стати?! – удивился Лука.

  – Атака с воздуха!

  Но была поздно. Мы только успели опустить перископ, Федор переложил рули да переключил обороты двигателя. Однако подлодка еще обладала инерцией всплытия, и хотя в магистралях высокого давления вовсю свистел воздух, пущенный Григорием Кутузом, а кингстоны и вентиляционные клапаны были срочно открыты, погрузились мы не сразу.

  Точнее, мы вообще не погрузились, потому что нас так подбросило, как, наверное, не подбрасывало ни одну подлодку в мире. Казалось мы летим. И хотя я здорово ударился головой о переборку, мне показалось, что я слышу, как свистит ветер в рулях подлодки.

  Приводнение было ужасным – страшный удар, и все провалилось во тьму.

  ***

  Подлодка тонула. Вода была холодной и маслянистой, а воздух – густой и с привкусом металла. Где-то в магистралях временами что-то свистело.

  Единственным положительным обстоятельством во всей этой истории можно было считать морскую ванную, которая смыла все наши запахи и грязь от пребывания в бабоне Троя.

  Я пошевелился. Было абсолютно темно. Потом на панели управления включилась единственная лампа аварийного освещения. От этого сделалось еще темнее.

  – Леха... – позвал я.

  – М-м-м... – отозвался он.

  В его голосе слышалось страдание.

  – Водки дать?

  – Дай...

  – Нету...

  – М-м-м... Пошел к черту!..

  – Леха...

  – Чего?..

  – Ты планшетник куда дел?

  – Какой планшетник?

  – Твой-твой...

  – Не помню...

  Он закашлялся, и вода пошла рябью. В темноте я увидел, как белеет его лицо.

  – А что?.. – спросил он.

  – Да ничего. Просто я брелок нашел.

  – Брелок?.. А... Ну да...

  Он замолк, а лицо пропало. Видно, он соображал.

  С помощью планшетника можно было осмотреться. Но меня почему-то останавливал опыт применения планшетка в военном городке. Помнится, мы тогда с Лехой вылетели через крышу. А теперь могли осмотреться только, пройдя через два корпуса подлодки и через толщу воды. Это был не выход. Наши души, или что там из нас выходило, могли элементарно не вернуться назад. Тогда мы с Лехой могли попасть в тяжелое положение – всю жизнь искать под водой "Ижору".

  – Ты чего молчишь? – спросил Леха.

  – Была возможность встретиться с женой, и то не получилось...

  – Ты знаешь, почему я такой умный? – грустно спросил Леха.

  – Почему?

  – Потому что знаю, что будет дальше.

  – Ну и?..

  – Зря расстраиваешься.

  – Почему?

  – Она замужем за богатым человеком?!

  – Даже слишком, – ответил я.

  – Такие люди имеют возможность купить собственный бабон.

  – Я не знал об этом.

  – Конечно, не знал, все сделано келейно, втихую. Даже через парламент не проводилось. Она тебе оттуда и звонила. У нее теперь свой кусок города с центральным почтамтом. И никого там нет. Ей и тоскливо.

  – Пожалуй, об это стоит написать статью, – заметил я после некоторого молчания, в течение которого я безмерно грустил о Полине и Наташке.

  – Теперь напишешь...

  На что он намекает? подумал я и посмотрел в сторону кормы. Где-то там в темноте должна быть лестница и рубка. Черт, мы можем вылезти! Я пополз на их поиски и сразу наткнулся на округлые ребра жесткости и чье-то тело. У человека было бритое лицо, и я понял, что это Григорий Кутуз. Матрос застонал. Я ощупал его голову и обнаружил рану.

  – Тихо, тихо... – сказал я, накладывая не очень чистые руки на эту рану.

  Я не знал, получится у меня или нет. Я вообще ничего не знал. Я был, как в прострации. Но через минуту, которая показалась вечностью, Кутуз вдруг спросил абсолютно спокойным голосом:

  – Тонем?

  – Сиди здесь, – сказал я и пополз назад.

  Пока я занимался Кутузом, воды стало больше. Пришлось встать. Теперь она доходила до колен. С этого момента я словно проснулся. Федор Березин как сидел в кресле, так и остался сидеть. Только выломал его и завалился набок. Я провозился с ним дольше, чем с матросом. Полагаю, что у Федора Березина было сломано основание черепа, не считая травм рук и ребер. Он очнулся и сказал:

  – Привет... А я думал, ты ангел...

  Мне стоило большого труда приподнять его и оттащить туда, где было меньше воды. Потом я стал искать Луку и нашел его между шкафами с оборудованием, где давеча лежал сам. Я не знал точно, что с ним. Было слишком темно. Но на лице у Луки была кровь, и я предположил, что он в шоке, а потом нащупал кость, которая торчала из предплечья. Не зная, что делать в таких случаях, я просто пошире наложил руки, которые стали теплыми, чуть ли не огненными, и снова ждал. Альдабе действовал безукоризненно. Через мгновение Лука пошевелился и спросил:

  – Что это было?

  – Тихо, тихо... – сказал я и занялся его лицом.

  Он вдруг засмеялся и сказал:

  – Значит, ты все-таки цекул.

  Не знаю, по-моему, в нем заговорила журналистская жилка.

  – Какое это имеет значение?

  – Всю жизнь я искал вас, а ты оказывается рядом. Если бы я тебя разоблачил, это было бы самой громкой сенсацией.

  – Не разоблачил бы, – ответил я, даже не обижаясь на него.

  – Почему?

  – Потому что я сам недавно узнал.

  Самое время было спросить Луку о высотке, но я как всегда отложил на потом. Плохая привычка все откладывать на потом, словно это потом должно созреть и решиться само собой.

  Теперь вода доходила до пояса. Мы собрались у мостика. Дышать было нечем. Внутри подлодки образовался странный туман. Если бы не собачий холод, от которого нас колотило, я мог поклясться, что вижу призраков: вначале явилась Полина и грустным голосом сообщила, что так и не дождалась меня на главпочтамте, потом Катажина вредным голосом высказала претензии насчет моего друга, то есть Лехи, который мешает ей жить. Я покосился: Леха как ни в чем ни бывало трясся рядом. Федор Березин, согласно устава ВВС, не выказывал ни капли слабости и готов был утонуть, отдавая честь непонятно кому. Лука сосредоточенно почистил фуражку, напялил ее на себя и проверил, как она сидит на голове. Одни Григорий Кутуз откровенно боялся – по его лицу скатывался то ли пот, то ли капли воды.

  И тут я вспомнил о рычаге экстренного всплытия и, клацая зубами, предложил:

  – Надо попробовать...

  То ли Федор Березин перепутал, то ли это оказался не тот рычаг. Поди разберись в темноте. Когда я дернул его вверх, ничего не произошло. Шипение, правда, усилилось, но этим дело и ограничилось.

  – Присо-с-сало... – клацая зубами, предположил Григорий Кутуз. – А в магистрали высокого давления воздуха мало.

  – Раскачиваем! – скомандовал Лука.

  Благо подлодка была маленькой. На счет раз мы бросались на один борт. На счет два – на другой. Раз-два. Раз-два. Казалось, у нас ничего не выходит. Вдруг шипение усилилось, раздались странные звуки, словно корпус подлодки карябали металлической щеткой, вода заколыхалась, и через минуту мы уже качались на волнах.

  Вначале Лука открыл нижний рубочный люк и полез выше. Потом раздался звук, словно откупорили очень большую бутылку шампанского, и вниз вместе с дневным светом и каплями воды заструился свежий воздух.

  – Вылезайте! – скомандовал Лука Федотов.

  Возникло маленькое столпотворение: Леха, наступая на чьи-то пальцы, лез первым, Федор Березин тихо матерился, тряся рукой, Григорий Кутуз, чтя субординацию, ждал своей очереди.

  Я покинул подлодку последним. Ей богу, она понравилась. Я бы отправился на ней в кругосветное плавание, если бы на Марсе был сплошной океан.

   ***

  Когда закладывалась Столица мира, решили восстановить остров Котлин. Благо от устья Невы-Москвы-реки на расстоянии двадцати пяти километров находилась большая каменистая гряда, потянувшаяся с запада на восток. Ее насыпали и придали такую же форму, как и на Земле. Потом в порыве энтузиазма возвели форты: Кроншлот, Павел, Милютин, Александр. А на берегу – Петр и Константин.

  Так вот, оказывается, нашу бедную "Ижору" перебросило через мол Константина. Она пролетела никак не меньше морской мили и теперь медленно тонула на его рейде. Как только открыли люки, вода стала поступать заметно быстрее, и через минуту мы дружно прыгнули в воду и поплыли в крутым берегам Кронштадта, а "Ижора", издав напоследок глубокий вздох, погрузилась на дно Финского залива, где и покоится до сих пор.

  – Счастлив наш бог! – произнес Лука, выбираясь на берег и оглядывая равелины крепости.

  Надо ли говорить, что если на Земле за двести лет все форты пришли в упадок, на Марсе их сделали, как и все остальное – с иголочки, не исключая, конечно, традиционного вооружения – пушек. Поэтому мы увидели ровные линии равелина, на гранитных боках которого были указаны даже номера позиций.

  Лука выбрал меня – как самого молодого. В самом деле, не посылать же салагу-матроса. Лехе Круглову после всех его историй с водкой никто не доверял, а рисковать летчиком, как я понял, было слишком шикарно. Остался только я один – никчемный журналистишка, хлыст, прощелыга. А может быть, Лука надеялся, что мне сам черт не брат, раз у меня есть альдабе, и я смогу выпутаться из любого положения.

  В общем, я лег на бруствер, который оказался не очень широким, прополз немного и заглянул по другую его сторону, чтобы упереться прямо в ствол скособоченной пушки. Тогда я посмотрел вправо и увидел, что позиция номер два взорвана – она взбухла изнутри, словно каравай хлеба, но не настолько, чтобы это было заметно издалека. Из трещин сочился тяжелый запах взрывчатки, а по склону были разбросаны глыб гранита и железобетона.

  Дальше, в том месте, где был командный пункт, в небо сиротливо торчал ствол авиационного пулемета.

  Я не знал, проползти ли вдоль равелина и посмотреть, что делается на командном пункте, где обычно располагался подъемник или лестница, ведущая вниз, или же исследовать каждую позицию, за любой стенкой которых могли прятаться камены или черные ангелы.

  Если здесь находились последние, то почему они не обнаружили нашу бедную "Ижору", которая, должно быть, издала не просто громкий всплеск, а подняла гигантскую волну, когда плюхнулась в бухту, едва не затопив весь Котлин. Или здесь действительно никого нет?! Это был один из тех редких случаев на войне, которые не поддавались логике. Можно было поступить любым образом и с равной долей вероятности влипнуть в любую историю.

  Торчать на бруствере не имело смысла. Приготовившись ко всякого рода неожиданностям, я спрыгнул на третью позицию и прижался к стене. По-прежнему свистел ветер с Балтики, выдувая последние остатки тепла, на кустах шиповника рдели ягоды, во всем остальном было полное спокойствие. Тогда я осторожно заглянул в один из двух входов, которые располагались по обе стороны пушки. Оттуда тянуло все той же гарью и запахом взрывчатки. Я осторожно стал спускаться по ступеням. Под подошвами скрипел песок и мелкие камни, и мне казалось, что эти звуки выдает меня с головой. Лестница вывела в широкий темный коридор. Слева и справа угадывались массивные двери, отделяющие третью позицию от второй и четвертой. На стенах змеились толстые кабели. По обе стороны от позиции располагались зарядные камеры, где находились соты для хранения снарядов и механизмы для их подъема, уходящие в пол каземата сквозь глухие люки.

  Обе зарядные камеры были пусты. Похоже было, что федералы расстреляли все боеприпасы и ушли, взорвав центральную позицию и повредив орудия.

  Я выбрался наружу. Равелин был пуст. Пустыми были и бронеколпаки с узкими щелями, где обычно прятались наблюдатели или наводчики, и ангары форта с распахнутыми воротами. Я уже собрался было вернуться к своим, как заметил в крайнем из них странный объект: под маскировочной сетью было спрятано явно что-то массивное, в равной степени похожее на любой военный аэромобиль. Мне даже показалось, что воздухе витают знакомые запахи сгоревшего металла, но никак не мог вспомнить, что же они означают.

  Бежать через двор был чистым безумием. Правильнее было обойти его по периметру. Что, собственно, я и сделал, обнаружив на шестой позиции еще один вход в казематы. Не здесь ли располагалась тайная база, на которую намекал Лука Федотов? Однако разбираться времени не было. Если кого-то и надо было опасаться, то скорее всего тех, кто находился на командном пункте, где торчал авиационный пулемет.

  Расстояние в тридцать метров, которые отделяли меня от ангара, я преодолел за одно мгновение и спрятался в тени ворот. Когда мои глаза привыкли к полумраку, я обнаружил, во-первых, что охраны – никакой, а во-вторых, что это не "индель", а "бонга" – средняя боевая машина черных ангелов с ракетным вооружение и нибелунши. Серьезная машинка. Точно такая штука атаковала нас в военно-морской крепости и чуть не превратив нас в форшмак.

  Я обошел вокруг. "Бонга" походил на очень большого жука, только крылья были несоразмерно маленькие и использовались в качестве подвесок для вооружения. Диаметр ствола нибелунши был не меньше полуметра, а экипаж, судя по размеру колпака, состоял из двух пилотов. Кроме этого было еще одно место в глубине кабины. Где влезут трое – там и пятеро, невольно обрадовался я. С этой мыслью я вернулся прежним путем. И снова ничего не произошло – ствол пулемета все так же сиротливо торчал на фоне неба, а двор был пуст.

  Это меня вполне устраивало. Перед тем, как перелезть через бруствер, я присел на лафет скособоченной пушки и немного погрустил: мне захотелось увидеть Наташку и Полину. А вместо этого я всю жизнь занимался весьма бессмысленным занятием – поисками истин. И, похоже, ничего не нашел. Впервые я задумался, стоит ли тратить на это время. Не лучше ли завести домик где-нибудь на берегу фьорда и удить рыбку?

  С такими невеселыми мыслями я перелез через бруствер и на том месте, где должны быть наши, никого не обнаружил. В первый момент я вообще решил, что ошибся. Нет, оказалось, все правильно, третья позиция – на граните синей краской была выведена соответствующая цифра. Да и на земле почему-то валялась бескозырка матроса Григория Кутуза? Я поднял ее и с тупым видом прочитал: "Варяг".

  Деться они никуда не могли. Прямо в море уходил мыс, где располагалась еще одна батарея. Чтобы попасть вглубь острова, следовало неминуемо пересечь пресловутый равелин и его двор, в котором все время находился я.

  В следующее мгновение раздался странный шорох. Я не успел поднять глаза. Ни о каком чоппере не было и мысли, а если и были, то я просто ничего не успел бы сделать. Меня сбили, навалились и скрутили.

  Кто-то истошно орал:

  – Руки! Руки!

  Среди сумятицы и тычков, я успел кого-то лягнуть, кому-то заехать локтем. Но было поздно – на голову натянули мешок, поставили на ноги, и повели, довольно культурно предупреждая:

  – Лестница. Еще одна. Ножку, ножку...

  Опыт полезен тогда, когда мы принимаем его во внимание. Я своим опытом пренебрег, хотя двадцать раз был в подобном положении. Ведь ясно же было, что "бонга" просто так здесь не поставят, что где-то прячутся камены, что за мной наверняка наблюдают. И еще эта турель с пулеметом. Не зря она меня все время смущала.

  Судя по всему, через шестую позицию меня провели в коридор, который был общим для всего форта, и протащили до командного пункта, открывая и закрывая поочередно бронированные двери. Только в районе второй пушки, где сильно пахло взрывчаткой, воспользовались каким-то обходным путем. Наконец, открыли последнюю дверь. Вежливо предупредили: "Осторожно... комингс..." Завели в помещение и посадили в углу на корточки. Я услышал, как они уходят, бряцая оружием и довольные исполненным делом. Это были камены. С черными ангелами я один раз дрался, они казались плохими бойцами. Однако судя по запаху, в форте присутствовали и последние.

  В помещении было так же темно, как и в коридоре. По крайней мере, сумрачно, потому что сквозь ткань мешка не пробивалось ни лучика. Я пошевелился, устраиваясь удобнее и пробуя, как сидят на мне наручники.

  Знакомый голос произнес:

  – Жрать охота...

  – Леха... ты что ли?

  – А-то... – ответил он. – Гулять меньше надо. Почеши лысину.

  Я представил его дурашливую морду с многократно перебитым носом и едва не рассмеялся.

  – Кто еще с тобой? – шепотом спросил я.

  – Да все мы здесь, – ответил за него Федор Березин.

  – И матрос?

  – И матрос...

  – Здесь я, – подал он голос.

  – Ну слава богу, а то я бескозырку нашел.

  – А Лука?

  – И Лука... – отозвался он.

  Судя по всему, за Лехой сидел Лука, затем Федор Березин и Григорий Кутуз.

  – Почеши лысину, – попросил Леха.

  – Не разговаривать! – прикрикнул камен.

  Мы замолчали. Некоторые время были слышен голос камена: "Да, позиция пять, третий эшелон". Потом в комнату вошел черный ангел. Его выдавал стук копыт и, словно визитная карточка – тонкий запах навоза.

  – А... эти, что ли?

  Они шептались. Я разобрал только отдельные злорадные фразы:

  – Выследили... накрыли... заманили... постарались...

  – А откуда?

  – Странная история... из базы Канонерска...

  – Так мы ж ее...

  – Ну да...

  – А?.. Все равно не похоже. Чудеса в решете. Живучие, сволочи...

  – Говорят, подводная лодка. Адмирал лично хочет... потом экзекуция...

  Затем камен произнес фразу, значение которой я не сразу понял.

  – Если привезут анализатор.

  – Обязательно?

  – Согласно инструкции.

  – Зря... я бы не возился...

  Какой анализатор, подумал я. Детектор лжи? Зачем он им нужен? Нас лично собирается допрашивать какой-то адмирал? Но никто даже не обратил внимания на полковничьи погоны Луки Федотова. Значит, что-то другое. Так, какой еще может быть детектор?

  Черный ангел вышел. Его копыта стихли за бронированной дверью в глубине туннеля. Судя по всему, помещение, в котором мы находились, было большое и гулкое. А камен был дежурным. Иногда он с кем-то разговаривал по связи.

  – Ну почеши лысину! – снова попросил Леха.

  – Дело дрянь, – прошептал Федор Березин.

  – Как ты думаешь, они нас сразу шлепнут? – спросил Леха.

  – Конечно! – уверенно сказал Федор Березин.

  Он явно хотел умереть героем и утащить всех нас за собой. Лучше бы он напился, и я тоже.

  – А мне показалось, они кого-то ждут – подал голос Лука Федотов.

  – Подождут и шлепнут, – заверил Федор Березин.

  Мы грустно помолчали. Смерть во цвете лет никого не прельщала. Думаю, даже Федора Березина.

  – Слушайте, – горячо зашептал я, – я здесь надыбал "бонга"...

  – Ну... – сразу отреагировал Федор Березин, которому и положено было отреагировать на подобную фразу.

  – А где?

  – В ангаре напротив, – сообщил я. – Даже не охраняется.

  – А давайте на нем улетим? – высказался Федор Березин.

  – Из кулька в рогожку, – пробурчал Лука.

  – Давайте! – быстро зашептал Федор Березин.

  – Ты же его не знаешь, – веско заметил Лука.

  – Ну и что! Все летающие объекты одинаковые.

  В его словах прозвучала неподдельная бравада. Если бы я так часто не пил водку с Федором Березиным, то решил, что это треп, но Федор был не из тех, кто кидал слова на ветер. Во-первых, он был летчик от бога, а во-вторых, всегда реально взвешивал свои силы и шансы.

  С другой стороны, мне тоже показалось, что это неплохая идея, но я понимал, что она слишком рискованная. Мы даже не успеем выбраться из казематов, не говоря о наручниках, в которые были закованы.

  Камен бубнил в телефонную трубку:

  – Третий вышел... Третий вышел... Зона девять... Зона девять... Как слышишь? Прием. Прием.

  Снова появился черный ангел.

  – Ну что?

  – Расчетное время в двенадцать ноль пять.

  – Будь осторожен.

  – Куда они денутся...

  И тут меня осенило:

  – Лука, – позвал я, когда черный ангел вышел, – какие бывают анализаторы?

  – Лжи, – сказал он.

  – Это понятно, а еще?

  – Отставить шептаться! – снова крикнул камен.

  Мы примолкли, Лука прошептал:

  – Идентификатор Плетнева.

  – Что это такое?

  – Определяет генетический набор человека, то есть стандартный метод типирования ДНК. А зачем тебе?

  – Незачем, – буркнул я. – Просто так.

  – Они тебя ищут? – догадался Лука.

  – Похоже, – сознался я, – им нужны цекулы, – и позвал: – Леха, ты можешь снять наручники.

  – Если только ты залезешь в мой карман.

  В его карманах всегда можно было найти всякого рода нужные и ненужные вещи, не исключая даже ключи от наручников.

  – Командир, – позвал Лука Федотов, – дайте воды, мне плохо.

  – Полковник, только из уважения к вашим сединам... – сказал камен, подходя и снимая с Луки мешок.

  – Что с нами будет? – спросил Лука.

  – А что бывает за подрыв флагмана?

  – Понятно... – уныло согласился Лука. – Но мы же солдаты... мы выполняем долг.

  – Вас как военного могут оставить. У нашего адмирала сердце доброе. Будете двор мести. Из матроса сделают хлыста, а остальных в камеру.

  – И вы туда же! – вырвалось у Лехи.

  – Станете космической пехотой! – засмеялся камен.

  – Я полежу пока... – неподдельно простонал Лука.

  – Лежите...

  Камен не возражал. Его снова отвлекла связь.

  – Какой пехотой? – шепотом спросил Федор Березин, когда камен отошел.

  Во время восстания хлыстов он пребывал на Марсе и не участвовал в их подавлении, стало быть, мало что знал о черных ангелах, а о их хитиновых куколках еще меньше.

  – Черным будешь, – объяснил я, – ангелом, без роду и племени.

  – А я не хочу, – заволновался Леха. – Я уже там был.

  – Где ты был? – удивился камен, отрываясь от телефонной трубки.

  – Нигде, – спохватился Леха Круглов.

  Одни раз он уже подвел нас своими откровениями и теперь боялся своего языка.

  – Он наш, редакторский, – громко сказал Федор Березин. – Все писатели сумасшедшие.

  – Вас всех перевоспитают, – засмеялся камен, – забудете, как бумагу марать, – и забубнил в трубку: – Мы готовы... мы готовы... Девятый, принимай борт, принимай борт.

  – Сними орденскую планку, – энергично зашептал Лука.

  – Зачем... Ну почеши лысину!

  Судя по голосу, Леха впал в отчаяние. Ему претила сама мысль стать черным ангелом. Я представил, как это произойдет: нас облучат, сделают куколкой, а потом подвесят вниз головой, чтобы мы зрели и в конце концов превратились в бабочек, то бишь в жуков. У нас появятся фасетчатые глаза и вырастут огромные крылья, а руки станут длинными и тонкими, как у летучих мышей. Б-р-р-р...

  – Сними и расстегни мне наручники, – зло шептал Лука, наставляя Леху на пусть истинный.

  Кажется, он даже пнул его, чтобы привести в чувства. Я немного подвинулся, чтобы скрыть от камена их возню. Руки у Лехи были приспособлены для всякого рода пакостей – типа открывания электронных замков не говоря уже о любых механических запорах. Чтобы расстегнуть наручники, требовалось секунды две, не больше.

  – Эй! – крикнул камен. – Что вы делаете?!

  Он вскочил, бросив трубку на стол.

  – Ему плохо! – громко объявил я, привставая.

  – Здесь не госпиталь! – произнес камен, подбегая.

  В следующее мгновение меня ударили по голове и почти сорвали мешок. Камен боролся с Лехой, который не успел снять наручники. Я бросился камену под ноги, не давая ему навалиться на Луку, который уже освободил руки и поднимался. Леха вслепую боднул камена головой в живот, а я подцепил его плечом. Но он каким-то образом сохранил равновесие и даже успел задеть меня коленом, как вдруг захрипел, упал на пол и стал кататься, держась за гордо. Только после этого я понял, что произошло. Лука наконец вспомнил навыки контактного и бесконтактного боя и применил их на практике. Уж не знаю, как, но, похоже, он ударил камена двумя пальцами в кадык. Камен задыхался и кашлял. Он пополз к столу, где у него было оружие. Леха – прыг – сел ему на ноги. Камен несколько раз дернулся. Леха, оскалившись, держал. Потом камен выгнулся, хрипя, и застыл в центре помещения, как большой червяк, – изо рта у него хлынула кровь.

  Пока он все это проделывал, Лука освободил мне руки, занялся матросом и Федором Березиным, а я подбежал к бронированной двери, на которой было написано "Крейсер Рюрик" и закрыл ее на массивный засов и только после этого мельком огляделся: мы находились в большом сводчатом помещении, в котором недавно был пожар – потолок оказался закопченным, часть оборудования была свалена в углу, другая часть была разбита. Рядом с входом начинался длинный коридор, в конце которого, похоже, располагались службы.

  Надо было срочно его обследовать. Я выхватил свой огромном черном пистолете с вычурной скобой и, держа его перед собой, как в полицейских фильмах, первым делом сунул нос у туалет: все три кабинки были пусты. Пуста оказалась и кухня, заваленная тарой из-под минеральной воды, картонными коробками и покореженными котлами. Однако из столовой донеслись какие-то звуки. Соблюдая максимальную осторожность, я заглянул внутрь. Хорошо хоть не начал стрелять – на полу сидел Леха и с жадностью пожирал тушенку с перловой кашей, используя в качестве ложки собственную расческу.

  – Фу... – выдохнул я, входя и опуская пистолет.

  Леха поднял на меня глаза, в которых светилась святая наивность, и пожаловался, с удовольствием почесывая жирной расческой лысину:

  – Запить нечем...

  – Ну да, конечно, – саркастически согласился я, обозревая бардак, царивший и здесь. Мне показалось, что в углу за грудой разбитый столов находится портал. Наши, отступая, сожгли и разломали все, что можно было разломать. Разбили даже бутылки с пивом марки "Балтика", попрятали куда-то вилки, а холодильник расстреляли из автоматов.

  Нас позвали. Я быстро вернулся в дежурку – надо было срочно уходить. Лука, вооруженный пистолетом камена, как раз открывал бронированную дверь. Федор Березин и матрос Григорий Кутуз, стояли по обе стороны, прижавшись к стене.

  Мы выскочили в коридор. Справа была дверь, ведущая в караулку. Лука рывком дернул за ручку, и мы, держа оружие наготове, ворвались внутрь. Из всей сумятицы, которая возникла в следующее мгновение, я помню только грохот выстрелов: "Бах! Бах! Бах!" в маленьком пространстве, крики и хрипы. Оказалось, что мы с Лукой застрелили двух каменов, которые, похоже, здесь отдыхали. Оба были вооружены штурмовыми автоматами и еще самым разнообразным оружием, которое стояло в стойке. Федор Березин тут же взял себе автомат, я – штурмовую гранату. И мы осторожно стали подниматься по металлической лестнице, которая вывела нас на прямоугольную площадку, огороженную перилами. С одной стороны плескалось, море, на дне которого лежала наша бедная "Ижора", с другой – простилался двор, в центре которого собрались все обитатели форта для встречи адмирала, который прилетел на "пиросе". Судя по бронежилету, который прикрывал его от горла до паха, это был метатрон – черный ангел очень высокого ранга, в данном случае адмирал военно-морских сил.

  – Сейчас я им всыплю... – прошептал Федор Березин, вылезая на площадку и направляясь к авиационному пулемету на турели.

  Он деловито клацнул затвором, прицелился и дал прицельную очередью.

  Я плохо видел, что происходило во дворе форта – мешал срез укрепления. А подняться на площадку не давал Леха, который успел доесть свою тушенку с перловой кашей, и теперь орал во все горло:

  – Врежь!.. Врежь!!! А-а-а-а!!!

  Потом к солидным звукам пулемета: "Бум-бум-бум... бум-бум-бум..." прибавились легкомысленные: "Т-р-р... т-р-р... т-р-р..." автоматных очередей. Оказывается, Леха тоже вооружился автоматом и, приплясывая, словно чертик, вместе с Лукой вовсю стрелял по черным ангелам и каменам. Не знаю, был ли от этого какой-то толк, потому что Леха, по-моему, вообще ни куда не целился, а палил что называется в белый свет – отводил душу.

  Тогда я улучил момент, высунулся по пояс и "Бух-х-х!" – выстрелил. Грохот от взрыва и удар металла по металлу после этого долго стоял у меня в ушах. Трудно было определить, куда я попал – похоже, все же в "пирос". Все равно ничего не было видно – двор форта был затянут дымом, пылью и огненно-черным облаком от штурмовой гранаты.

  И все бы ничего, но к грохоту боя примешались странные шуршащие звуки, которые на мгновение заглушил все остальное: "Шу-у-у!!!" Они были столь мощными, что нас сдуло с командного пункта.

  – Бежим! – первым запаниковал Леха и, бросив автомат, буквально свалился на меня.

  Мы втроем: я, Григорий Кутуз и Леха сосчитали все ступени лестницы, пока не оказались в караульном помещении, где лежали мертвые камены. Следом за нами тот же путь, но на своих двоих, с очумелым видом проделали Федор Березин и Лука. Я даже ни о чем не успел спросить, как на головы нам посыпались камни, перила и все, что осталось от авиационного пулемета и турели к нему.

  – Взлетел! – орал Леха.

  – Кто? – спросить я, прежде чем мы выскочили в центральный коридор форта.

  – "Пирос"! "Пирос"! – орал Леха, протискиваясь следом за Лукой в узкую дверь.

  Сзади еще раз грохнуло – да так, что форт качнуло. Похоже, командный пункт приказал долго жить. Но зато крепкие стены, сделанные по земным технологиям, и на этот раз спасли нам жизнь.

  Не знаю зачем, но мы побежали в сторону артиллерийских позиций, забыл, что из дежурки во двор тоже есть выход. Может, оно и к лучшему, потому что до ангара с "бонга" мы все равно не добежали бы. Не успели бы. Положили бы нас во дворе, как цыплят. Да и надо думать, "пирос", который взлетел, просто так не оставил бы нас в покое.

  Дальше второй позиции мы не проникли. Хорошо еще, что в общей сумятице Лука Федотов сохранил хладнокровие. Не успели мы свернуть за угол, как в темноте коридора увидели вспышки выстрелов, и вовремя шарахнулись назад. Пули, рикошетя, высекали искры из стен.

  Тогда мы сунулись на первую позицию, но были поздно: там уже мелькали камены с автоматами и черные ангелы с ах-пучами и нибелунши. Что было делать? Кто куда, а у нас оставался только один путь – назад, в дежурку. Через мгновение мы уже сидели за ее бронированной дверью, на которой было начертано: "Крейсер Рюрик". Впрочем слово сидели не соответствует ситуации. На самом деле, мы метались в поисках выхода. Один Лука спокойно обосновался на стуле и с насмешкой наблюдал за суетой. Я почему-то подумал, что ему не привыкать умирать. Он в бытности и на Земле ничего не боялся. Как оказалось впоследствии – небеспочвенно. Но кто знал об этих его странностях?! Единственный, может быть, я догадывался, но только не уровне подсознания.

  Когда все закоулки были обследованы, а был обнаружен только вентиляционный ход, в который могла пролезть разве что Лехина голова, все упокоились и сели там, где сидели до этого и, вроде бы, смирились. Федор Березин сказал, обращаясь ко мне:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю