Текст книги "Очерки истории чумы (фрагменты)"

Автор книги: Михаил Супотницкий

Соавторы: Надежда Супотницкая
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

Примечание.

1) Врачебный персонал на врачебно-полицейские наблюдательные посты назначается распоряжением Противочумного бюро.

2) Персонал врачебно-полицейских наблюдательных постов подчиняется врачам и начальникам линий оцепления по принадлежности.

5.  Пропуск в оцепленный район разрушается только через пропускные посты, которые обозначены белым флагом. Через остальные посты, безусловно, никто не пропускается. При попытке прорваться силой постовой призывает на помощь соседних постовых и препятствует прорыву силой.

6.  При обнаружении вблизи глухого (не пропускного) поста трупа или больного, постовой дает немедленно об этом знать через соседних постовых на пропускной пост.

7.  Русские и японцы пропускаются на пропускных постах беспрепятственно без медицинского осмотра во всякое время дня и ночи.

8.  На пропускных постах пропускаются от 5 часов утра до 9 часов вечера:

а) китайцы-возчики с грузом и пустыми арбами, причем при каждой арбе, пустой или с грузом, пропускается только один возчик;

б) китайцы-пешеходы, несущие на продажу разные продукты, как то: кур, дичь живую и битую, яйца, зелень и т.п.

в) китайцы-хозяева и погонщики при погоняемом скоте;

г) китайцы, которые имеют разовые или постоянные пропуски от Противочумного бюро.

9. Повозки для провоза мяса из бойни, с грузом и пустые, пропускаются в город только через пропускной пост № 2 (на Большом проспекте близ костела в Новом Городе).

10. Китайцы-ассенизаторы (рабочие) пропускаются через пропускные посты № 5 (у водокачки Главных Механических мастерских) и № 2 (в кон це Большого проспекта, вблизи костела в Новом городе).

Примечание. Все китайцы, поименованные в 9, 10, и 11 пунктах, пропускаются по наружному медицинскому их осмотру, а в случае надобности подвергаются термометрированию.

11. Безусловно, не пропускаются в город Харбин:

а)  подводы с тряпьем и старыми домашними вещами;

б) мелкие торговцы с лотков сластями и фруктами;

в) китайские извозчики на двуколках и биржевые извозчики.

Пропускные пункты оборудовались следующим образом. Для медицинского персонала и для околоточного надзирателя ставились или будки, или 2 теплушки, либо использовалось какое-то имеющееся помещение. Для термометрирования отводилась отдельная комната или ставилась палатка.

Ежедневно осматривалось до 10 тыс. китайцев. Всего, за время существования пропускных пунктов, было выявлено и не пропущено в Харбин 72 больных чумой (все отправлены в чумную больницу), или 7,3% общего числа обнаруженных в городе больных. Богуцкий считал этот результат незначительным, так как при обходе организованных по его инициативе ночлежно-питательных пунктов, больных было выявлено в 3 раза больше и без всяких насильственных мер.

Организация и деятельность дезинфекционного отряда. Сформирование такого отряда в начале эпидемии оказалось вообще невозможным из-за отсутствия свободных врачей и дезинфекционного оборудования. Летучий отряд, проводивший дезинфекцию, не мог уделять этому делу должного внимания, так как был слишком занят транспортировкой больных и погребением трупов. Максимум, что он мог, это проводить дезинфекцию вывозимых трупов, а после завершения выезда – самих себя. Только 17 ноября, благодаря докладу доктора Петрова, на заседании подкомиссии врачей было принято решение организовать специальный дезинфекционный отряд во главе с врачом, состоящий из двух фельдшеров и 8 санитаров.

Организация дезинфекционного отряда постепенно совершенствовалась. К концу декабря она представлялась в следующем виде.

Персонал дезинфекционного отряда состоял из 3 врачей (Ларин, Аккерман, Ицкович), 2 студентов (Тверской и Водосланов), 13 фельдшеров, 3 дезинфекторов, 48 санитаров (число их при необходимости увеличивалось), одного механика (для машин и аппаратов), 4 конюхов, 3 прачек, 16 поденных рабочих, 3 ночных сторожей, одного повара.

Список инвентаря дезинфекционного отряда при окончательном его оборудовании был следующий:

телег двуконных с деревянными и железными ящиками – 4;

площадок двухконных – 2;

площадок одноконных – 2;

арб китайских с бочками для воды – 8;

арб с походными кухнями – 2;

лошадей – 22;

пожарных насосов – 6;

гидропультов медных – 16;

гидропультов каучуковых – 5;

гидропультов больших с кадушками – 2;

формалиновых аппаратов – 8;

камера формалиновая в одну куб. сажень – 1;

аппарат «Гелиос» – 1.

Весь отряд делился на 3 самостоятельных подотряда по числу врачей. В случае надобности можно было организовать 5 подотрядов. Один из подотрядов был занят исключительно транспортированием ценных и годных к употреблению вещей в дезинфекционную камеру, их дезинфицированием и возвращением обратно хозяевам, вышедшим из 5-дневной обсервации. Другой из подотрядов заведовал дезинфекцией европейских помещений, ввиду необходимости применения в подобных случаях формалиновых аппаратов и знания дела; остальные подотряды выезжали для дезинфекции китайских фанз, ночлежных домов и обсервационных и ночлежных теплушек (рис. 60).

Дезинфекция производилась по следующему плану: по вызову участкового врача отряд выезжал в указанное место. Помещения фанзы, где было чумное заболевание, чтобы обезопасить пребывание там медицинского персонала, сначала орошались или опрыскивались горячим сулемовым или карболовым раствором. Затем, после тщательного обследования фанзы, из нее выносились все вещи, как то: мебель, платье и постельные принадлежности; малоценные и плохо дезинфицируемые вещи сжигались тут же во дворе или на улице.

60. Дезинфекторы в Харбине (Мартиневский И.Л., Молляре Г.Г., 1971)

Место сожжения заливалось изве стковым молоком, а ценные вещи от правлялись в дезинфекционную каме ру; начиналась дезинфекция фанзы: пол, потолок и стены еще раз облива лись горячим раствором сулемы и тщательно обмывались мыльно-карболовым раствором; если пол земляной, то он заливался известковым молоком. Фанзы, негодные для жилья, передавались пожарной команде для сжигания, или же умышленно приводились в негодность путем сноса крыши, дверей и оконных рам. О сжигаемых домах предварительно составлялись акты (см. ниже). Европейские дома подвергались дезинфекции формалином при помощи аппарата Заревича. Теплушки, предназначенные для обсервации и ночлежек китайцев, обыкновенно, еженедельно, а в случае надобности и во всякое время, дезинфицировались предварительно горячим паром от паровоза, а потом обычным путем.

По требованию зажиточной части населения Харбина, особенное внимание обращено на дезинфекцию денежных знаков и ценных бумаг. Металлические деньги погружались в спиртовые растворы, а бумажные деньги, как и всевозможные бумаги, подвергались действию паров формалина. Исходящие из Московского чумного пункта письма и завещания больных смачивались в растворе сулемы (1:1000) в продолжение нескольких минут, а затем высушивались; при применении последнего приема дезинфекции чернила несколько расплывались, но написанное можно было разобрать.

Здесь интересно указать на способ дезинфекции денег, какой применил во время эпидемии чумы директор Русско-азиатского банка Кугушев: деньги поступая в банк, помещались в специальную камеру, где подвергались действию сухого нагретого воздуха.

Порядок уничтожения построек. Согласно распоряжению Главной санитарно-исполнительной комиссии, этот порядок заключался в следующем. По указанию санитарно-участкового врача, особо назначенная комиссия в составе участкового врача, полицейского пристава, техника и контролера обходила дома и об осмотре составляла акт. В акте отражалось решение комиссии о дальнейшей судьбе постройки (сжечь, разрушить или привести в негодность), а также приводилась сумма ее оценки. При оценке саманных построек комиссия руководствовалась справочной ценой на дрова и количеством сгоревших деревянных частей дома.

В акте помещался схематический чертеж подлежащих к уничтожению строений. Составленные акты представлялись председателю Противочумного бюро на резолюцию. Комиссия в составе санитарно-участкового врача, пристава и брандмейстера исполняла резолюцию председателя Бюро, т.е. сжигала, разрушала или приводила в негодность, о чем так же составлялся акт за общей подписью и представлялся в Бюро (рис. 61).

Всего уничтожено частных построек 390; принадлежащих 155 хозяевам, в том числе сожжено 237; разрушено 78, приведено в негодность 75; построек, принадлежащих Обществу КВЖД, уничтожено 83, в том числе сожжено 73 и разрушено 10.

61. Сжигание построек в Фуцзядяне (Мартиневский И.Л., Молляре Г.Г., 1971)

Организация и деятельность санитарно-летучего отряда. Организован 28 октября для транспортировки больных чумой и трупов в составе врача, трех фельдшеров и 10 санитаров. Заведование отрядом было возложено на доктора Г.Г. Зеленко, а хозяйственной частью с личным составом – на капитана В.Г. Рожалина (в январе 1911 г. возглавил отряд) и его помощника – околоточного надзирателя Салля.

Организационная структура отряда постоянно совершенствовалась. В январе состав летучего отряда был доведен до 10 фельдшеров, 52 санитаров, 15 кучеров, двух поваров, одного кладовщика, одного писаря, двух дезинфекторов, двух служителей, одного вестового-городового и одного боя-китайца.

Деятельность летучего отряда проходила в чрезвычайно тяжелых условиях: за больными и трупами приходилось выезжать в окрестности города, доставлять их на Московский чумный пункт расположенный в четырех верстах от Харбина, причем поиски больных, ввиду часто неточных указаний адреса, отнимали очень много времени.

Нередко на один только выезд приходилось затрачивать 3–4 часа и, если к тому добавить, что выезды происходили при морозе в 25–30°С, то станет понятным, почему работа персонала летучего отряда, приходившего по несколько раз в день в ближайшее соприкосновение с чумными больными, была одной из самых тяжелых и опасных в Харбине. Были дни, когда персоналу отряда приходилось поднимать около 60 больных и трупов (рис. 62).

62. Деятельность летучего отряда

Подбор низшего персонала в летучем отряде стал серьезной проблемой для Противочумного бюро. Санитаров приходилось набирать из ночлежного и безработного элемента, в большинстве случаев злоупотребляющего алкоголем; поддержать дисциплину среди таких лиц стоило доктору Зеленко больших сил и энергии.

Особенно тяжелые минуты пережила вся русская противочумная организация, когда появились в отряде первые заболевания чумой среди медицинского персонала. Санитары, охваченные паникой, решили отказаться от службы. Остановка деятельности отряда грозила катастрофой, телефон не переставал сообщать об обнаружении новых больных и трупов, выброшенных на улицы, а сложная машина их транспорта ежеминутно могла остановиться. Только личный пример неустрашимости доктора Зеленко побудил санитаров снова приступить к исполнению своих тяжелых обязанностей, правда, при условии увеличения им месячного жалованья до 60 рублей. 30 января на заседании Противочумного бюро решено часть русских санитаров уволить «за неодобрительное поведение» и заменить их китайцами.

Летучий отряд размещался в двухэтажном каменном здании, при котором к концу декабря оборудовали раздевальню с двумя ваннами и прачечную; кроме того, для нужд медицинского персонала была снята отдельная баня и для дезинфекции его платья установлена дезинфекционная камера.

63. Карета санитарно-летучего отряда доставляет больного в чумную больницу. Впереди экипаж дежурного врача (Богуцкий В.М., 1911)

Врач отряда выезжал только в том случае, если вызов исходил не от участкового врача. На месте вызова врач должен был установить, чумной ли больной или труп, или нет. В зависимости от этого он отправлял подозрительного на чуму больного в Московский чумный барак, а труп на чумное кладбище; такую препроводительную записку врач давал фельдшеру, который и сопровождал вместе с двумя санитарами карету или линейку до места назначения (рис. 63).

Выезжая за трупом, санитары летучего отряда брали с собой «трупную» широкую двойную простыню, пропитанную сулемовым раствором, в которую и завертывали труп, накатывая его баграми и крюками.

Врач брал от больного или трупа выделения и отсылал их для исследования в лабораторию Московского чумного пункта, к докторам И.Я. Осканову или А.С. Мещерскому. Завернутый в простыню труп отправляли на чумное кладбище, где имелась своя специальная похоронная команда, в ведение которой фельдшер его передавал вместе с препроводительной запиской. Если же больной оказывался «не чумным», то он отправлялся в приемный покой Центральной железнодорожной больницы (в карете скорой помощи, или же на извозчике).

По возвращении медицинского персонала с выездов производилась дезинфекция надетых поверх верхнего платья халатов с капюшонами. Их обливали во дворе из гидропультов раствором сулемы или карболовой кислоты, затем через форточку со двора эти халаты бросались в ящик с горячим раствором сулемы, поставленный в прачечной, где они дезинфицировались, и отсюда их брали в стирку. Верхнее платье и обувь после снятия халатов также дезинфицировали из гидропульта, и только тогда разрешалось входить в помещение, хотя в начале эпидемии врачами отмечались уклонения в единичных случаях от установленного порядка. После гибели нескольких человек такие уклонения прекратились.

Сокрытие трупов населением. Это явление носило массовый характер. Находили трупы, заключенные в ящики для возки барды и выброшенные прямо в степи. Попадались настолько прогнившие трупы, что не представлялось никакой возможности подбирать их, так как все части тела при дотрагивании к ним трупным крючком, отваливались. Такие трупы, сильно прогнившие, зарывались со всеми возможными предосторожностями на месте их нахождения, причем место это тщательно дезинфицировалось известковым молоком и сулемовым раствором.

В местах, осмотренных накануне, снова попадались трупы и также старые, что наталкивало на предположение, что китайцы, пользуясь весенними полевыми работами, вывозят трупы вместе с навозом, выбрасывают их на поле и засыпают тонким слоем земли или просто наскоро покрывают соломой.

Капитан В.Г. Рожалин докладывал Противочумному бюро, что местные жители замуровывают трупы в канах тех фанз, в которых сами живут и готовят себе пищу. В одной из фанз, занимаемой семьей кореянки Ган, Рожалин обнаружил прикопанный труп ее мужа, умершего от чумы 5 месяцев назад.

Встречались трупы с отрубленными ногами, такие трупы вкладывались в мешок и хранились до времени в погребах, затем, улучив удобное время, китайцы, никем не замеченные, выкидывали их на улицу, или же на развалины сожженных чумных фанз.

Весьма характерен и другой способ – это хранение трупов в погребах, в которых хранятся зимой огородные овощи. В таких погребах русские власти находили трупы, забросанные капустой, картофелем, свеклой, морковью. И китайцы не стеснялись выносить на базар для продажи эти овощи.

При обследовании берегов реки Сунгари среди трупов, выловленных из нее в разное время, был труп совершенно голый, скальпированный, с веревкой на ступне правой ноги, один труп был извлечен из проруби на реке Сунгари, он был опущен туда вниз головой, ноги торчали над поверхностью льда, труп этот оказался совершенно голым (рис. 64).

Организация сжигания трупов. Трупы людей, умерших от чумы, доставляли на чумное кладбище. В начале декабря, из-за усиления эпидемии в Харбине, Санитарно-исполнительная комиссия обратила внимание на ту опасность, какую представляют эти трупы. Земля, в которой они были сложены, оказалась промерзшей на глубину 0,7 метра, а при таких условиях, как тогда считали, трупы могут длительное время сохранить чумные бактерии. Появилось опасение, что весной тарбаганы их найдут и возникнет эпизоотия, за которой последует новая эпидемия чумы среди людей.

Совещание врачей неоднократно высказывалось за необходимость сжигания трупов. Но Противочумное бюро не желало идти наперекор религиозным воззрениям китайского населения, которое с большим уважением, по крайней мере на словах, относилось к своим покойникам (см. «Сокрытие трупов населением»). И только после тщательного согласования этого вопроса с китайскими властями, решено приступить к сжиганию трупов, в том числе уже захороненных.

64. Китайское население избавлялось от трупов умерших от чумы, выбрасывая их в укромных местах (Касторский Е.С., 1911)

С этой целью был сформирован особый отряд из китайцев и санитаров летучего отряда и Московского чумного пункта. Сожжение трупов производилось на Московском чумном пункте в кирпичной обжигательной печи под руководством заведующего, доктора Г.И. Малова (рис. 65); а за поселком Алексеевкой (153 трупа) и за рекой Сунгари (31 труп), капитана В.Г. Рожалина.

В печах трупы сжигались полностью, оставалась только зола. Всего тогда было сожжено 1416 трупов, из них 1002 были извлечены из могил. Стоимость сжигания одного трупа в кирпичных печах составила один рубль, в ямах – 2 рубля 25 копеек. Рожалин, наблюдая за работами по сжиганию трупов, заметил, что у многих откопанных трупов оказались изъеденными ноги и лицо, у некоторых на подбородке и на губах были видны кровянистые замерзшие сосульки или комочки. Около половины трупов были почти голые, это означало, что китайцы пользовались одеждой умерших.

Вот как происходило одно «выездное» сжигание трупов. Утром 24 января Противочумному бюро были доставлены сведения, что к северо-востоку от поселка Алексеевка и к северу от Ханшинного (водочного) завода, на значительном расстоянии разбросаны от 2–5 трупов чумных китайцев. В тот же день летучий отряд, сделав выезд в указанное место, обнаружил там уже 84 трупа, разбросанных кучками по 7–12 трупов и поодиночке, по полевой дороге, ведущей из Фуцзядяна на юго-восток в направлении Ханшинного.

65. Кирпично-обжигательные печи, приспособленные для сжигания чумных трупов (Богуцкий В.М., 1911)

Председателем Противочумного бюро М.К. Кокшаровым было сделано распоряжение, сжечь эти трупы на месте, так как перевозить их на чумное кладбище окружным путем очень далеко (более 8 верст), везти же через весь город представлялось нежелательным.

Ввиду отсутствия там каких-либо особых специальных приспособлений (печей), было устроено нижеследующее: в основу печи для сжигания был применен обычный способ ям-печей, употребляемых крестьянами для выжигания кирпича. На открытом месте была вырыта обыкновенная яма квадратом 6 аршин, глубиной 8 аршин, причем вынутая земля по краям ямы образовала еще один аршин насыпи, поэтому вся яма и получилась глубиной 9 аршин. Дно ямы или, как принято называть «под» печи, был выложен вплотную кирпичом. Поверх него, в 6 рядов были поставлены ребром кирпичи, эти ряды на 0,25 аршина не доходили до стенок. Такая кладка кирпичей и заменила собой колосники для тока и сильной тяги воздуха.

Поверх колосников были аккуратно сложены дрова в клетку, высотой 0,75 аршина. Причем для первоначальной тяги с восточной и западной стороны оставлены отверстия в виде колодцев 0,5 аршина в диаметре, доходившим до самого верха ямы. В эти же колодцы, в нижней их части, были заложены дощечки и щепы, облитые керосином для поджигания.

66. Печь для сжигания трупов людей, умерших от чумы.А – наружный вид печи для обжигания кирпича. Б – разрез той жепечи, приспособленной для сжигания трупов

Всего первоначально уложили 26 трупов, поверх них было вылито 6 банок керосина в 86 фунтов каждая, далее, поверх положили ряд дров толщиной наполовину меньше, затем, снова был уложен ряд трупов количеством 20; опять дрова, но они уже не укладывались, а разбрасывались поверх и в промежутках между трупами, в наименьшем количестве, вылито 4 банки керосина, затем, опять последовала укладка трупов и дров. Всего было уложено 78 трупов (3 детских, 2 женщин и 75 взрослых мужчин). Верхняя часть кучи, состоящая из переложенных вперемежку трупов и дров, выступила над поверхностью земли почти на 2 аршина. Печь была зажжена в час дня и к 8 часам вечера вся масса превратилась уже в пепел. Причем керосина было вылито 23 банки или 20,5 пудов. Дров ушло 5 куб. саженей на сжигание трупов и одна куб. сажень на оттаивание промерзшей почвы при рытье ямы.

Движение медицинского персонала. Крупная эпидемия ставит власти перед необходимостью привлечения большого количества медицинского персонала различных категорий. Однако приходится располагать теми людьми, которые имеются, и среди них не всегда одни только герои.

Количество врачей во время эпидемии возрастало незначительно и неравномерно.

Так, в ноябре при 13 случаях заболевания чумой в Харбине было 11 врачей, в декабре при 299 больных, т.е. когда число больных в городе возросло в 23 раза, количество врачей увеличилось всего в два раза. Когда же, в течение января, развитие эпидемии достигло своего зенита и число заболеваний увеличилось, по сравнению с ноябрем, в 70 раз и дошло до колоссальной цифры 912, число врачей увеличилось всего в 2,3 раза; в январе, например, было только на четыре врача больше, чем в декабре; на одного участкового врача приходилось в декабре 37 больных чумой, а в первой половине января – 114, во второй – 57. Приглашение студентов-медиков 4-го курса, а не 5-го, Богуцкий считал неудачным, так как ознакомление с эпидемической работой при малом клиническом опыте и незнакомстве с санитарным делом потребовало от большинства студентов около месяца, несмотря на ту энергию, какую они сразу же проявили.

Студенты 5-го курса Военно-медицинской академии прибыли уже тогда, когда эпидемия стала идти на убыль.

Фельдшерский персонал, приглашенный для участия в борьбе с чумой, оказался к ней мало подготовленным. В Харбине не было достаточного количества лиц, имеющих дипломы об окончании фельдшерской школы. Поэтому для исполнения обязанностей фельдшеров и фельдшериц пришлось приглашать акушерок, сестер милосердия, ротных фельдшеров и даже лиц, знакомых только практически с уходом за больными. Так, из 76 лиц состоявшего на службе в противочумной организации среднего медицинского персонала только 14 имели дипломы на звание школьного фельдшера или фельдшерицы, но и из этих лиц четверо до поступления на службу не занимались медицинской практикой (один был частным поверенным, один конторщиком, один доверенным торговой фирмы и одна занималась домашним хозяйством). Из числа 43 лиц, имевших звание акушерок, сестер милосердия и ротных фельдшеров до участия в борьбе с эпидемией семеро занимались другим делом; из 19 лиц, не имевших медицинского звания, а только практически знакомых с уходом за больными, фармацевтов было трое, учителей и учительниц двое, конторщиков пять, занимающихся домашним хозяйством пять; переписчица одна, кассирша одна и актриса одна. Такой пестрый состав среднего медицинского персонала может служить лучшим доказательством, что русские врачи в Харбине не всегда имели достаточно хорошо подготовленных помощников. Количество же низшего медицинского персонала: санитаров, рабочих-дезинфекторов и больничных служителей постоянно увеличивалось: в ноябре 70, в декабре 158, в январе 390, в феврале 346, в марте 191, в апреле 52.

Многочисленность низшего персонала вызывалась необходимостью обслуживания таких учреждений, как обсервационный пункт с громадным числом обсервируемых, около 2 тысяч ежедневно; чумная больница и изоляционный барак, где больничные служители по соображениям их безопасности сменялись каждые 3–4 часа; затем летучий и дезинфекционный отряды; пропускные пункты, ночлежные дома, бани и 16 врачебных участков.

Обученных санитаров в Харбине нельзя было найти и, видимо, их никогда не может быть в нужном количестве во время эпидемических катастроф. Противочумному бюро пришлось пригласить на службу лиц совершенно неизвестных, неподготовленных и не знакомых ни с уходом за больными, ни с санитарной службой. Низший эпидемический персонал набирался или из безработного элемента, или населения ночлежек. Благодаря условиям жизни в Харбине все попытки найти людей, более отвечающих требованиям больничной и санитарной работы, оказались безрезультатными. Неудивительно поэтому, что при таком составе низших служащих поддержать необходимую в эпидемической работе дисциплину было очень трудно.

Некоторые из санитаров злоупотребляли алкоголем, другие занимались воровством, как в домах, где производилась дезинфекция, так и в чумной больнице, третьи, не сознавая важности принятой на себя работы, не исполняли распоряжений врачей даже по собственной безопасности (см. «Обстоятельства гибели медицинского персонала»).

Санитары чумной больницы и летучего отряда при появлении заболеваний среднего персонала быстро поддавались панике и, несмотря на увеличение им жалованья до 60 рублей в месяц, два раза в самый разгар эпидемии отказывались от службы и тем создавали в высшей степени тяжелые условия для работы по ликвидации эпидемии. Ввиду этого во второй половине января, по представлению совещания врачей, русские санитары, не отвечающие своему назначению, были уволены и заменены китайцами, которые, в смысле соблюдения личной профилактики, оказались более исполнительными, но зато менее выносливыми и быстро гибли от чумы.

Взаимоотношения русских, китайских и японских противочумных организаций. С появлением и развитием эпидемии чумы в Фуцзядяне в Главной санитарно-исполнительной комиссии естественно возник вопрос, какие противоэпидемические мероприятия принимаются там китайскими властями и насколько население Харбина, расположенного на столь близком расстоянии от Фуцзядяна, может быть гарантировано от заноса эпидемии. Это тем более представлялось важным, что рабочие-китайцы, живущие в Фуцзядяне, продолжали беспрепятственно отправляться на всевозможные работы в Харбин, а харбинские коммерсанты и торговцы, связанные коммерческими делами с Фуцзядяном, не могли прекратить с ним сношений

По полученным как местной администрацией, так и Городской са-нитарно-исполнительной комиссией в начале ноября сведениям оказалось, что в Фуцзядяне рационально поставленные противоэпидемические мероприятия отсутствуют, и в распоряжении китайских властей нет ни одного врача с европейским образованием. Далее выяснилось, что в Фуцзядяне было уже несколько случаев чумных заболеваний.

По получении этих сведений Управляющий КВЖД генерал Хорват предложил даотаю Юй (китайскому губернатору) воспользоваться для борьбы с чумой услугами русских врачей при условии уплаты дороге определенной суммы на организацию борьбы с эпидемией. Городское общественное управление со своей стороны согласилось предоставить для организации противоэпидемических мер в Фуцзядяне свой временный эпидемический персонал.

Японское генконсульство в Харбине, озабоченное случаями заболеваний чумой в Фуцзядяне, где существовала японская колония (200 человек), наметило особую организацию по борьбе с эпидемией среди членов своей колонии. Ее возглавил доктор Сиката. Особенное внимание обращено на истребление крыс и дезинфекцию квартир, населяемых японцами. Всем японским подданным отдано было распоряжение в 4-дневной срок по особой инструкции произвести во всех своих домах дезинфекцию. На случай заболеваний чумой среди японцев в Фуцзя-дяне, были устроены помещения для больных и подозрительных.

Местные китайские власти в ответ на это выразили готовность принять целый ряд предупредительных мер: дома, в которых наблюдались первые заболевания, были закрыты, одна из фанз приспособлена под больницу. В Фуцзядяне начали приниматься санитарные мероприятия, контроль за которыми принял на себя барон Р.А. Будберг.

На особом совещании по предложению Главной санитарно-испол-нительной комиссии и при участии уполномоченного по сношению с китайскими властями Е.В. Даниэля, врачей Р.А. Будберга и И.С. Голь-берга, а также полицмейстера Харбина, было выработано соглашение с китайскими властями относительно привлечения к ответственности за несоблюдение соответствующих санитарных требований китайских подданных, проживающих в пределах полосы отчуждения.

В соответствии с ним, все дела о санитарных нарушениях со стороны китайских подданных должны рассматриваться в смешанном суде вне очереди и в упрощенном порядке. В состав суда входили представители от даотая, городского общественного управления, полиции, уполномоченного управляющего КВЖД по сношению с китайскими властями. Казалось, что отношения между китайскими властями и Главной санитарно-исполнительной комиссией налаживаются, и даотай пожелает воспользоваться услугами русских врачей. Однако 15 ноября Юй ответил, что подобное предложение управляющего дорогой неприемлемо и китайское правительство самостоятельно будет вести борьбу с эпидемией чумы, будут выписаны иностранные врачи и т.п.; но до прибытия первых двух врачей (кстати, японца и китайца) прошло две недели; когда эти врачи приступили к организации противочумных мероприятий в Фуцзядяне, то смертность там достигала 20–30 человек в день и устройство противоэпидемической организации было уже тогда чрезвычайно трудно.

В начале декабря там все же была образована санитарная комиссия. К участию в ней даотаем, во избежание упреков на бездействие власти с его стороны, были приглашены представители Городской санитарно-исполнительной комиссии, член городского совета Ф.С. Мымрин и доктор Л.А. Ольшевский. Последнему даотаем было предоставлено право совещательного голоса по медицинским вопросам. При осмотре Ф.С. Мымриным и Л.А. Ольшевским противочумных учреждений в Фудзядяне 10 декабря, выяснилось их крайне примитивное оборудование: в чумной больнице никаких мер как по изоляции больных, так и личной профилактике персонала не принималось, дезинфекционной камеры не было, общие санитарные мероприятия отсутствовали. Ознакомившись с докладом Ольшевского, профессор Д.К. Заболотный заявил Главной и Городской санитарно-исполнительным комиссиям, что до тех пор, пока в Фуцзядяне не будут приняты китайскими властями рациональные меры по борьбе с чумой, Харбин не будет в состоянии оградить себя от грозящей ему опасности. На основании этого генерал Д.Л. Хорват предъявил китайским властям целый ряд требований о скорейшем осуществлении данных ими обещаний в отношении организации противочумных мер в Фуцзядяне. И только к 20 декабря с приездом специально командированного китайским правительством с особыми полномочиями даотая Го, доктора Мэни, 3-х английских врачей и доктора Ву Лиен Те, организация противочумных мероприятий в Фуцзя-дяне пошла гораздо быстрее и борьба с эпидемией была поставлена шире и полнее.

Для объединения деятельности русской и китайской противочумных организаций генералом Д.Л. Хорватом было созвано особое совещание, в котором принимали участие он сам, Д.К. Заболотный, дао-таи Го и Юй, председатель Противочумного бюро М.К. Кокшаров, председатель Городского совета Е.Л. Дыновский, доктора Ф.А. Ясен-ский. С.Н. Предтеченский, Л.А. Ольшевский, Ву Лиен Те, В.М. Богуцкий и три английских врача (рис. 67).