Текст книги "Очерки истории чумы (фрагменты)"

Автор книги: Михаил Супотницкий

Соавторы: Надежда Супотницкая
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

1) своевременного выявления больных чумой;

2) их изоляции;

3) проведения предохранительных прививок;

4) мероприятий по очистке жилищ от грызунов и блох.

Решение этих задач и было содержанием работ в противочумной сети Маньчжоу-Го.

В начале работы противочумной сети Маньчжоу-Го (1934—1937) было отмечено снижение заболеваемости чумой в Маньчжурии, и японцы уже начали было рекламировать успехи своей работы, но эпидемия чумы 1940 г, охватившая всю территорию маньчжурского эндемического очага и даже захватившая столицу Маньчжоу-Го, город Чанчунь, показала всю призрачность этих успехов.

В 1942 г. японцы разработали десятилетний план борьбы с чумой. Этим планом предусматривалось расширение противочумной сети и проведение противоэпидемических работ в три очереди, исходя из того, что отдельные районы очага в различной степени поражены чумой.

По пораженности чумой эндемический очаг был разделен на 3 сектора. Первую очередь работ с 1943 по 1945 г. было намечено провести в секторе первостепенной важности, т.е. в наиболее неблагополучных по чуме уездах и в столице Маньчжоу-Го. Однако исторические обстоятельства оказались сильнее этого плана.

Маньчжурский эндемический очаг чумы. По данным Н.И. Николаева, изучением маньчжурского эндемического очага чумы китайцы начали заниматься с 1928 г. В 1929 г. ими было установлено, что чумой поражаются населенные пункты в районе железной дороги Су-Тао (Джэнцзятунь—Таонань и Джэнцзятунь—Тунляо), западнее Тунляо и в уезде Нунань. Это дало основание Ву Лиен Те (1928) и Чун (1930) утверждать, что значительная территория Юго-Западной Маньчжурии неблагополучна по чуме.

В 1930 г. вспышки чумы были отмечены в уездах Кайтун, Нунань и юго-западнее Кайлу. Таким образом, границы очага были еще больше расширены, и тогда доктор Чун (1930) писал: «По-видимому, имеется достаточно доказательств, что бубонная чума эндемична в районе Тун-ляо, что этот район очень большой и может рассматриваться как связующая территория между Внутренней Монголией и Южной Маньчжурией». Чун также отметил, что земли в районе Тунляо плодородны и что этот район наводнен иммигрантами с юга. На этом и закончилось изучение китайскими работниками маньчжурского очага чумы вследствие оккупации Маньчжурии японской армией.

Дальнейшим определением границ чумного очага в Маньчжурии занимались японцы. Они (Абэ, Касуга) высокомерно заявляли, что до основания Маньчжоу-Го не было никаких достоверных сведений о чуме в Маньчжурии и что только после создания Маньчжоу-Го усилиями правительственных органов и работами многочисленных японских специалистов, исследовавших чумные районы, освещено истинное положение вещей. Японцы обычно игнорировали работы китайских авторов.

Захватив Маньчжурию, японцы не спешили с изучением чумы, прошло более 2 лет после оккупации, прежде чем они стали заниматься изучением маньчжурского эндемического чумного очага. Толчком к изучению послужила эпидемия чумы в 1933 г.

Японскими работниками противочумной сети Маньчжоу-Го (китайцев там было очень мало) к концу 1938 г. были установлены границы Маньчжурского эндемического чумного очага; в 1942 г. они были несколько расширены. При этом оказалось, что территория очага охватывает 29 уездов и хошунов в 7 провинциях (рис. 113).

113. Схематическая карта маньчжурского чумного эндемичного очага (Николаев Н.И., 1949)

В настоящее время в Китае известны обширные, не связанные друг с другом энзоотичные по чуме районы, имеющие выраженные географические границы (рис. 114). По данным М.П. Козлова и Г.В. Султанова (I993) на северо-востоке Китая энзоотичными по чуме являются Центрально-Маньчжурская равнина, восточные и южные склоны Большого Хингана. Общая площадь этой территории составляет около 200 тыс. км².

Предгорья Большого Хингана и его склоны представлены степью с массивами полузакрепленных песков и лишь местами закрепленных. Они слабо населены кочевниками-скотоводами и используются главным образом под пастбищное животноводство. На восток и юго-восток от Большого Хингана лежит обширная низменная равнина, густонаселенная по долинам рек, широко используемая под земледелие. Вся эта огромная территория заселена даурским сусликом, который и является здесь основным носителем чумы. Даурский суслик селится по обочинам дорог, на межах, по балкам и оврагам на целинных участках и на целинных закрепленных песчаных массивах. Кроме даурского суслика, на энзоотичной территории обитает еще около 20 видов грызунов. В земледельческих районах вместе с даурским сусликом в полевых условиях обитают синантропные грызуны в открытых станциях – домовая мышь и крыса Карако. Эти виды грызунов круглый год обитают в густонаселенных пунктах, занимая жилые помещения и надворные постройки.

Их численность особенно высока в летне-осенний период. В условиях Северо-Восточного Китая полусинантропный образ жизни ведет и бара-бинский хомячок.На полевых грызунах паразитирует около 20 видов блох (Козлов М.П., Султанов Г.В., 1993).

114. Распределение эндемических очагов чумы на территории Китая.1 – активно действующие очаги; 2 – очаги покоящейся чумы;3 – очаги латентной чумы (Николаев Н.И., 1949)

Основной удельный вес в сборах составляют С. tesquorum (75%) и N. bidentatiformis(15%), являющиеся основными переносчиками чумы. В районе Центрально-Маньчжурской равнины на даурских сусликах и других видах грызунов паразитируют блохи С. tesquorum.

Выявленные очаги чумы располагаются в Северо-Восточном Китае, в пределах провинций Хэйлунцзян, Гирин, Цзиньмынь, Ляонин, Жэхэ и в юго-восточных районах Внутренней Монголии; в Северо-Западном Китае в пределах Синь-Цзянь-Уйгурского автономного района и провинции Цинхай; на юге Китая в провинции Юньнань на границе с Бирмой, на плоскогорьях и в межгорных долинах; на острове Тайвань, в его северо-восточной области. Предполагается, что энзоотичными являются склоны хребта Циньлин в пределах провинции Сычуань, где эпидемические проявления чумы были до конца 1960 гг., а также территория провинций Шаньси и Шэньси в Центральном Китае, провинций Фуц-зянь, Цзянси, Чжэцзян и Гуандун на юго-востоке Китая, где заболеваемость чумой среди людей регистрировалась до 1952 г. (Козлов М.П., Султанов Г.В., 1993).

В свою очередь, нередко блохи диких грызунов встречаются на синантропных крысах, домовой мыши и барабинском хомячке, обитающих в населенных пунктах.

Таким образом, паразитарный фактор весьма четко выступает в условиях Северо-Восточного Китая связующим звеном между популяциями диких и синантропных грызунов. Эпизотии чумы в популяциях даурского суслика на северо-востоке Китая начинают развиваться после выхода его из продолжительной зимней спячки только с апреля.

115. Три вида домашних грызунов: 1– Mus. musculus; 2 – Rattus rattus; 3 – Rattus norvegicus (Wu Lien Ten U.A. et al., 1936)

 Их активность нарастает к концу мая и достигает своей кульминации в период расселения молодых особей в новые норы. Затем эпизоотии постепенно к концу сентября затухают по мере залегания сусликов в спячку.

Японские исследователи Оно и Като (1943) обратили внимание на то, что в июле в связи повышением температуры начинается постепенное нарастание численности блох X. cheopis на крысах в населенных пунктах (рис. 115). Создаются благоприятные условия для проникновения возбудителя чумы из природных очагов в популяции синантропных крыс и возникновения вторичных очагов этой болезни. В этот период начинает нарастать заболеваемость чумой среди населения. Индекс блох X. cheopis к осени по мере похолодания снижается. Одновременно снижается заболеваемость чумой среди населения. Поэтому вспышки чумы в Маньчжурском очаге носят выраженный сезонный характер и имеют место с июля по сентябрь. Заражения чумой происходят в населенных пунктах, в домах, от укусов крысиных блох, то есть чума вместе с крысами и их блохами вторгается в жилище человека. Вспышки чумы – разбросанные и поражают многие населенные пункты в различных районах очага. Заболевания бубоной чумой носят массовый эпидемический характер, но не выходят за границы маньчжурского очага. В 1940-х гг. в этом очаге имели место вспышки легочной чумы.

Чума в Маньчжурии в 1945 г. Вспышки чумы были отмечены в четырех районах Маньчжурского эндемического очага. Первая вспышка имела место в районе Тунляо, где в удаленных от железных дорог населенных пунктах в течение июля—августа умерло от чумы около 500 человек. Эта вспышка не была обследована советскими специалистами, и о ней ничего неизвестно.

Вторая вспышка чумы наблюдалась в северо-восточной части провинции Жехэ, в районе города Аоханчи, где чумой было охвачено 8 населенных пунктов, расположенных в двух обособленных местах. Первая группа населенных пунктов деревни: Тянцзява, Сансентала, Винцзелинцзы, Менкано и Куэнцзяминцзы расположены на расстоянии 1,5–25 км от города Утунхао (100 км северо-восточнее Аоханчи). В этих деревнях с 25 июня по 9 августа умерло от чумы 70 человек.

Вторая группа населенных пунктов деревни: Саваба, Халеванфу, Сизань расположены на расстоянии 15–30 км северо-западнее города Аоханчи. В деревне Саваба со 2 августа по 28 августа заболело 49 человек. Во время посещения советским специалистом Фокиным этой деревни она произвела на него впечатление вымершей. До вспышки в деревне было 600 жителей, но они все разбежались при появлении заболеваний чумой; часть фанз была сожжена по указанию японских врачей «в целях радикальной дезинфекции». В деревнях Халеванфу и Сизань количество заболеваний не установлено. Всего в районе Аоханчи было зарегистрировано 119 случаев чумы.

Следующая (третья), более поздняя по времени вспышка чумы, имела место в деревнях близ города Фуюй (Бодунэ) в Гиринской провинции, где с 28 августа по 12 октября заболело чумой 73 человека и умерло 72. Вспышка подробно изучена Н.В. Романовым и И.Ф. Федотовым.

Уезд Фуюй эндемичен по чуме. Здесь с 1935 по 1944 гг. было 6 вспышек чумы в 15 населенных пунктах. В прошлые годы чумой поражались деревни, расположенные в юго-восточной части уезда, а в 1945 г. были поражены деревни его северо-восточной части.

Четвертая вспышка чумы произошла в Ванемяо. По японским данным, этот город находится за пределами маньчжурского эндемического чумного очага, но неподалеку от его северо-западной границы. По сведениям, полученным Н.И. Николаевым (I949) от старожилов, в прошлом чума поражала этот город, но уже 25 лет ее здесь не было (рис. 117).

116. Глинобитные постройки в Маньчжурии (Wu Lien Ten U.A. et al., 1936)

117. План города Ванемяо: 1 – японский городок; 2 – противочумное отделение; 3 – военный госпиталь; 4 – китайский госпиталь; 5 – крематорий; 6 – изолятор; 7 – станция; 8 – комендант; 9 – губернатор; 10 – японские казармы; 11 – кладбище; 12 – прививочный пункт. Треугольниками обозначены места обнаружения больных, кружками – места обнаружения трупов. Прямые линии обозначают границы районов, закрепленных за обследовательскими бригадами (Николаев Н.И., 1949)

Чума в Вянемяо. Город Ванемяо расположен у восточных отрогов Большого Хинганского хребта. В 1945 г. это был захолустный китайский городок, в котором преобладали глинобитные постройки типа китайских фанз. Водопровода, бань и канализации в городе не было. В каждой фанзе ютилось по 10–12 человек. Жилища захламлены, и кроме людей в них обитало много блох и крыс. В жилищных и надворных постройках хранились насыпью кукуруза, чумиза, гаолян и другие зерновые продукты и овощи. В стенах домов, в глинобитных заборах, во дворах и на улице по берегам каналов масса крысиных нор. Население города смешанное: монголы и китайцы, одеты плохо и завшивлены (рис. 116).

По данным городского управления, до войны в городе проживало до 40–45 тыс. человек. Общественной санитарной службы и организованного медицинского обслуживания населения, не существовало. Имеющиеся в городе 11 врачей и 77 фельдшеров, занимались частной практикой и отказывались посещать больных чумой. Стационарных лечебных учреждений, дезинфекционной аппаратуры и медицинского имущества в городе также не было. Население прятало больных, тайком хоронило трупы и разбегалось при появлении чумы в другие благополучные по чуме районы города. Во время вспышки чумы при подворном обследовании города русскими специалистами, было учтено 24 639 жителей в 6953 домовладениях, кроме того, было обнаружено 1017 пустых фанз, часть из них была оставлена жителями в связи с появлением чумы.

Заболевания чумой в Ванемяо начались 10 сентября 1945 г., но чума в городе обнаружена 17 сентября. За это время от нее умерло 60 человек местного населения. До 28 октября в городе заболело еще 121 человек, из которых выздоровело только двое. В ноябре заболеваний чумой не было, но в первых числах декабря обнаружен труп человека, умершего в ночлежке. Его вскрытие, произведенное доктором Ленским 10 декабря, показало, что человек умер от легочной чумы. В этой же ночлежке было еще 4 случая молниеносной смерти от чумы, люди погибали в течение одной ночи. Всего с 9 по 12 декабря в ночлежке умерло от первичной легочной чумы 10 человек. В другой ночлежке умерло два человека, а потом погибла от легочной чумы вся семья хозяина ночлежки, состоящая из 5 человек. С 6 декабря 1945 г. по 11 февраля 1946 г. от легочной чумы в Ваньмяо умерло 120 человек. С 28 декабря начались заболевания легочной чумы в окрестных деревнях, жители которых ездили в Ванемяо на базар. Всего в 13 пораженных деревнях было учтено 117 случаев легочной чумы, окончившихся летально. Кроме того, легочная чума из Ванемяо четыре раза заносилась в город Таоань и по одному разу в города Далай, Сыпингай и Мукден

Эти заносы чумы были своевременно ликвидированы усилиями русских медицинских работников, и легочная чума в этих городах не получила широкого распространения. Поражение чумой ограничилось теми домами, куда приезжали больные в инкубационном периоде болезни.

При ликвидации эпидемии чумы в Ванемяо, самой трудновыполнимой задачей для наших специалистов оказалось своевременное выявление больных. За время работы обследовательской группы, с 20 сентября по 28 октября, выявлено больных чумой 40 и трупов 71. Это произошло потому, что жители, запуганные противоэпидемическими мероприятиями японцев, проводившимися в других местах, а также вследствие низкого культурного уровня и установившихся традиций, не только не оказали содействие работе русских обследовательских бригад, но и тормозили их работу. Больных прятали в сене и в других местах, а трупы умерших закапывали тайно по ночам или просто выбрасывали. Обследовательская работа также затруднялась недостатком переводчиков и незнанием языка, а китайские коллеги оказались не на высоте положения. Часть из них просто уклонялась от обследовательской работы из-за боязни чумы. А некоторые занимались тем, что лечили больных в порядке частной практики и не сообщали о них в органы власти. При таком положении с выявлением больных невозможно было точно учесть движение заболеваний чумой, поэтому для суждения о динамике заболеваний мы приводим данные о смертности от чумы по дням (рис. 118).

Заболевания чумой в Ванемяо начались за железной дорогой (на плане это район японских казарм, а затем была поражена центральная часть города). Другие части города были мало или вовсе не поражены чумой, что указывает на ограниченные размеры эпизоотии среди крыс, так как движение жителей из одного района в другой в начале эпидемии могло совершаться беспрепятственно.

118. Смертность от легочной чумы в Ванемяо в 1945 г. (Николаев Н.И., 1949)

Как видно из диаграммы, заболеваемость чумой по полу людей не представляет резкой разницы. Основная масса заболеваний падает на возраст от 11 до 40 лет. Дети, как и во время чумы в Харбине в 1910 г., заболевали чумой реже взрослых. Доказательством малой восприимчивости китайских детей к чуме, по мнению Николаева, служит тот факт, что в больнице умерла от септической чумы женщина, а находившийся вместе с ней ее грудной ребенок остался здоровым.

119. Распределение по возрасту и по полу людей, заболевших чумой во время эпидемии в Ванемяо (Николаев Н.И., 1949)

За время работы наших специалистов в Ванемяо, в изолятор было помещено 262 человека, контактировавших с больными чумой. Из них заболело чумой 14 человек. Перед поступлением в изолятор все контактировавшие подвергались санобработке с дезинфекцией их вещей в пароформалиновой камере.

Вначале китайцы в изолятор шли неохотно, и для их отправки приходилось прибегать к помощи полиции. Но после того как их первая партия возвратилась по домам и население узнало о заботливом отношении русских медицинских работников к местному населению, последующие партии контактировавших уже охотно шли в изолятор.

По данным патологоанатомических вскрытий, произведенных доктором А.А. Флоренским, случаев бубонной чумы было 79, септических – 25 и вторичной легочной чумы – 16.

Во время эпидемии бактериологическими исследованиями было обнаружено, что 5% крыс, отловленных в городе, поражено чумой.

Чума в Маньчжурии в 1946 г. Первые заболевшие появились в 1946 г. в Сыпингае. Ими стали три китайца, прибывшие из Далая. С 6 до 11 марта 1946 г. здесь умерли от чумы 9 человек, но больше заболеваний не было. В Мукдене, который к тому времени был оставлен нашими войсками, заболевания легочной чумы начались 25 февраля, 16 марта 1946 г. достигли кульминационной точки и полностью прекратились 30 марта. Всего в Мукдене от чумы погибло 39 человек, из них 19 китайцев и 20 японцев.

В 1946 г., в условиях гражданской войны в Маньчжурии, вновь были отмечены вспышки чумы в северных районах очага. Уже в середине июля начались заболевания чумой в уездах Нунань, Кенань, Фуюй, которые в сентябре месяце развились в эпидемию. Но об этой эпидемии известно лишь то, что в уезде Фуюй, расположенном на расстоянии 150 км от Харбина, вспышка чумы была подавлена объединенными усилиями гражданских и военных властей освобожденной от гоминьдановцев части Китая.

Чума появилась и в Чжаодуне, где единичные заболевания отмечались вплоть до 25 сентября 1946 г., но широкого распространения она не получила.

С середины июля подозрительные по чуме заболевания были отмечены в районе станции Пинфань, расположенной в 20 км к юго-востоку от Харбина.

Несмотря на строгие карантинные меры в районе Пинфань, к концу сентября стали отмечаться единичные случаи проникновения жителей из этого района в Харбин, что в конечном итоге привело к заносу инфекции и к небольшой вспышке чумы в городе.

Чума в Маньчжурии в 1947 г. В этом году в маньчжурском эндемическом очаге разразилась большая эпидемия чумы, охватившая 19 уездов и унесшая около 30 тыс. жертв.

Единичные случаи заболеваний легочной и бубонной чумой регистрировались вплоть до 3 октября 1946 г., что китайские врачи связывали с существованием здесь до августа 1945 г. отряда № 731, но никаких доказательств этой связи представлено не было

Заболевания чумой начались в июле месяце в уездах Ванемяо, Кенань, Аньгуань, Кайтун, Тунляо и Лубей. В августе число заболеваний резко возросло, и эпидемия охватила большую часть уездов. В сентябре количество заболевших чумой достигло наивысших цифр, в октябре их количество резко падает, в 7 уездах эпидемия заканчивается. В уезде Тунляо эпидемия чумы продолжалась вплоть до 12 декабря. Эпидемия бубонной чумы 1947 г. свидетельствует о большом эпидемическом потенциале сегодня никак не напоминающего о себе маньчжурского реликтового очага чумы.

Особенности поведения местного населения во время эпидемий чумы. По наблюдениям Николаева, китайское население не верило в современную медицину и предпочитало для защиты от чумы вывешивать у входа в дом какую-либо тряпочку или сплетенную из травы сетку. Так как японцы в целях «радикальной дезинфекции» сжигали китайские фанзы без возмещения убытков, то население старалось прятать больных либо разбегалось.

В Ванемяо русские врачи часто обнаруживали больных, спрятанных в сено. Даже был такой случай: когда у одной женщины умер муж, она выбросила его труп, а для того, чтобы скрыть факт смерти мужа, наняла постороннего мужчину, который выдавал себя за ее мужа. Но и этот «муж» вскоре умер от чумы. Нередко, бывали случаи, когда зажиточные люди нанимали бедняков и направляли их вместо себя в изолятор. Когда этих людей при проверке обнаруживали у себя дома и вновь направляли в изолятор, они искренне возмущались этому, как так, они ведь наняли людей, которые там уже отбывают положенный срок.

Вскрытие считалось осквернением трупа – китайцы полагали, что теперь умерший уже не может попасть в рай.

Особенности клинического течения чумы в Маньчжурии. В рассматриваемый исторический период в маньчжурском эндемическом чумном очаге встречались все три формы клинического течения чумы: бубонная, легочная и септическая. Бубонная форма чумы иногда сопровождалась образованием язвочек на месте входных ворот инфекции, тогда эту форму болезни называли кожно-бубонной. Легочные формы встречались как вторичная пневмония при поражении легких при бубонной форме чумы, или как первичная пневмония при заражении через легкие путем капельной инфекции.

Первичная чумная пневмония в маньчжурском очаге протекала или в типичной форме с сильным кашлем и обильным выделением пенистой, кровяной мокроты, или в виде пульмонарной формы чумы. Считается, что пульмонарная чумаописана Ву Лиен Те в 1926 г. Для нее характерны слабый кашель и незначительные выделения мокроты.

Что касается частоты отдельных клинических форм, то Н.И. Николаев привел данные японской статистики (Касуга, 1941): бубонная форма составляла 55,5%, безбубонные формы чумы – 40,5%. При бубонной форме чумы наиболее часто поражались паховые железы – 37%; бедренные бубоны составляли 7,8%, подмышечные и шейные – по 4,6% и самая малочисленная группа – околоушные бубоны 0,5%. При поражении людей в очаге, но вне контакта с больными чумой, бубонные формы болезни составляли 72,1%, а безбубонные – 26,7%. При заражении людей от контакта с больными чумой, бубонные формы составляли 55,4%, а безбубонные – 40,9%. Это объясняется тем, что вне контакта с больными чумой главным источником заражения являются блохи, а при контакте с больными возможны другие пути заражения, помимо блох.

Николаевым отмечено, что частота заболеваний по отдельным формам чумы изменялась в течение одного сезона чумы. Например, в мае бубонная форма чумы составляла 42%, а безбубонная – 58%, т.е. последняя преобладала на 16%. В июне обе формы чумы встречались одинаково часто, но в июле и августе количество бубонных форм резко увеличивалось и достигало 79,6–81,3%. В сентябре—октябре процент безбубонных форм возрастал, а в ноябре безбубонные формы чумы составляли уже 77,8%.

Такая закономерность в колебаниях частоты случаев бубонной чумы может быть объяснена сезонными колебаниями численности блох X. cheopis и похолоданием, которое понижает активность блох. Следовательно, для летнего периода в Маньчжурии характерна бубонная форма чумы, а для периода с ноября месяца характерна легочная чума (но только в отдельные годы).

Статистика заболеваемости отдельными формами чумы в уезде Ке-нань в 1947 г. также показывает преобладание бубонных форм чумы.

Имеется совпадение в частоте локализации бубонов в маньчжурских и индийских очагах чумы, если паховые и бедренные бубоны рассматривать как одну область локализации. Преобладание бедренных и паховых бубонов как в том, так и в другом очаге указывает на то, что заражение чумой в этих очагах происходит главным образом через нижние конечности, которые более доступны для укуса блох.

Среди 48 больных, находившихся под наблюдением русских врачей в чумной больнице в Ванемяо с 21 сентября по 21 октября 1945 г., были больные как бубонной, так и септической формами чумы. Среди больных бубонной чумой выявлено два случая кожно-бубонной формы болезни и четыре случая осложнений вторичной легочной чумой.

Инкубационный период, по наблюдениям над заболевшими людьми в изоляторе, колебался от 1 до 4 дней. Заболевание начиналось внезапно ознобом, повышением температуры, головной болью и нередко сопровождалось тошнотой и рвотой. Сознание больных было несколько затемнено, речь сбивчива, непонятна, конъюнктивы гиперемированы, лицо маскообразное. У больных отмечалась возбужденность и в то же время сильная слабость. Язык обложен белым налетом. Кожа сухая, горячая или же при сильной слабости сердца и высокой температуре, периферические части тела холодные и покрыты клейким потом. Пульс вначале учащен, но хорошего наполнения. Затем пульс становится все чаще и слабее.

Бубонная форма чумы проявлялась тем, что в течение уже первого дня или на второй день болезни появлялась болезненность на месте развивающегося бубона. Больные ее отмечали не только при пальпации, но и в покое. Чтобы облегчить боль, больной при паховом бубоне сгибает ногу, а при подмышечном – отводит руку (рис. 120). При осложнениях бубонной чумы вторичной чумной пневмонией, при аускультации прослушивались среднепузырчатые бронхиальные хрипы. Мокрота слизистая с желтовато-гнойными хлопьями или с примесью небольших прожилок крови. Больные были беспокойны, пытались уходить или же находились в полной прострации. Характерно то, что в Маньчжурии в 1945—1947 гг. бубонная чума протекала чрезвычайно бурно и заканчивалась смертью больных на 3–4 день, и лишь у немногих китайцев болезнь длилась до 6–7 дней.

120. Бубонная форма чумы: 1 – больной с бедренными бубонами; 2 – походка больного с паховым и подмышечнымбубонами (Wu Lien Ten U.A. et al., 1936)

При септической форме болезнь начиналась резким повышением температуры. Отмечался буйный бред или даже полная адинамия, переходящая в прострацию, одышка, частый пульс малого наполнения, цианоз. Кровоподтеков на коже не было. Но после смерти на вскрытии отмечались точечные кровоизлияния на слизистых оболочках.

Был зарегистрирован случай молниеносной чумы. У одного контактировавшего китайца, находящегося в изоляторе, вечером была нормальная температура и хорошее самочувствие, а утром он найден мертвым. Макроскопических патологических изменений на вскрытии не было обнаружено, но бактериологическим исследованием у него был посмертно установлен диагноз чумы.

Первичная легочная чума зимой 1945—1946 гг., по наблюдениям доктора Ленского, начиналась с сильного озноба. У заболевших людей постоянно отмечались головная боль, слабость и часто рвота. Характерен сильный кашель с большим количеством кровянистой, пенистой мокроты. Сильная одышка, очень учащенный пульс слабого наполнения. При перкуссии и аускультации отмечались симптомы, указывающие на бронхопневмонию: очаги бронхиального дыхания, бронхиальные хрипы. Заболевание заканчивалось смертью в 2–4 дня. Иногда болезнь протекала молниеносно и заканчивалась смертью в одну ночь (рис. 121).

Чрезвычайно тяжелое течение бубонной чумы со смертельным исходом в 3–5 дней и почти со 100% летальностью также было отмечено Н.В. Романовым в 1945 г. при ликвидации вспышки чумы в уезде Фуюй Гиринской провинции Китая. Кроме того, Н.И. Николаевым в Маньчжурии наблюдалась пульмонарная форма легочной чумы,выделенная Ву Лиен Те (1926) в самостоятельную форму болезни. Пульмонарная чума обнаружена им в конце эпидемии бубонной чумы в г. Фуюй в 1947 г.

121. Внешний вид больного легочной чумой(Wu Lien Ten U.A. et al., 1936)

Болезнь начиналась повышением температуры. Отмечались небольшие боли в груди, слабость, головные боли. Затем температура повышалась, появлялась одышка, учащение пульса, глухость тонов сердца, цианоз, кашель. Изредка в слизистой или слизисто-гнойной мокроте появлялись прожилки крови. Больные погибали в течение 2–3 дней. Перку-торно и аускультативно в легких изменений не отмечалось или они были незначительными.

Особенности патологоанатомической картины чумы в Маньчжурии. Вскрытия трупов проводились доктором А.А. Флоренсовым. Всего им вскрыто 120 трупов людей, умерших от чумы. У погибших макроскопически отмечались следующие патологоанатомические изменения. При бубонной чуме железы большей частью были увеличены до 1,5–2,0 см в диаметре, с некрозом и кровоизлиянием в вещество лимфатического узла, с узкими или широкими зонами геморрагической инфильтрации окружающей их подкожной клетчатке. Примерно в половине случаев изменения в бубонах первого порядка были слабо выражены, отмечалась лишь небольшая геморрагичность желез без изменений в окружающей подкожной клетчатке. Бубоны второго порядкапредставляли собой железы величиной не более фасоли, розового или красноватого цвета, неуплотненные, лежащие в неизменной клетчатке.

По бурному клиническому течению с быстрым летальным исходом и небольшим патологоанатомическим изменением в первичных бубонах, примерно половину случаев бубонной чумы в Маньчжурии следует рассматривать как ее бубонно-септическую форму. В этом случае вначале болезнь развивается как бубонная, но очень быстро наступает сепсис и человек погибает в 2–3 дня, т.е. в сроки, когда не успевает еще развиться бубон. По материалам вскрытий паховые бубоны составляли 60%, шейные – 25%, подмышечные – 15%.

При легочной чуме в легких отмечались очаговые уплотнения красного цвета, иногда плеврит со скоплением геморрагического экссудата в полости плевры, но в ряде случаев пневмония носила характер банальных катаральных очагов. При пульмонарной форме чумы все легкие были, как бы наполнены кровью и никаких очаговых изменений не отмечалось.

При септической форме чумы наиболее выраженное изменение отмечалось в селезенке: резкое увеличение, иногда с очажками некроза. Наблюдались точечные кровоизлияния в слизистой кишечника и плевры. Патологоанатомические изменения при этой форме чумы не всегда были выражены, а в 12 случаях макроскопических патологоанатомичес-ких изменений вовсе не было отмечено, и диагноз септической чумы был установлен бактериологическими исследованиями.

Таким образом, как по клиническому течению болезни, так и по патологоанатомическим данным, для маньчжурского очага в 40-х гг. ХХ столетия характерными были бубонно-септические и септические формы чумы, а также сравнительно большой процент осложнений вторичной легочной чумой.

Перелом в лечении и профилактике чумы, достигнутый советскими военными учеными. Он заключался в том, что впервые крупные кон-тингенты людей оказались защищенными в эндемических и эпидемических очагах чумы посредством иммунизации высокоэффективной вакциной, и впервые в распоряжении врачей появилось средство (стрептомицин), позволяющее осуществлять лечение наиболее смертельной формы чумы – легочной.