Текст книги "Аврора (СИ)"

Автор книги: Михаил Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Неважно, – соглашалось существо, – Только ничего не выйдет, – неожиданно закричала она, – Не выйдет, как ни старайся! Случай никем не прописан, а менять ничего не дадут. Везде слом!

– О чем это ты? – удивлялась девушка.

– Неважно тебе, – смеялась гадалка, – Так почему Аврора?

Разговор уже шел по кругу. Ирэн не заметила, как часы перевалили за полночь и шум праздничного города понемногу затихал.

Где-то еще выводил вдали рулады хор нестройных голосов и звучал женский заливистый хохот на первом этаже гостиницы. Тишина валилась на город. Тишина и ночной звон.

– Заплети мне косу, – неожиданно приказала Арина, – Скорее. Делай с молитвой, или она тебе не позволит.

Осознавая, что лучше не рассуждать, Ирэн схватила с пола свалившийся голубой бант и принялась искать гребень.

– Так плети, – бормотала служанка, – Не удержу ее да не слушай, что говорить будет! Молчи!

Девушка разделила всклокоченные волосы на три пряди, но как только улеглись первые завитки косы, проявилась странная сущность.

– Не делай этого, – зашипело существо, – Я тебе еще расскажу, а так я слепну.

Ирэн молча орудовала, заплетая криво-косо вместе с голубой лентой.

– Кто научил тебя? Кто? – шипела над столешницей с бобами гадалка, – Арина-сволочь?

Ирэн давно ввязалась бы в диалог, если бы не инструкции и не молитва, которую она повторяла уже в третий раз. Закусив губу, девушка старалась быстрее закончить работу.

Шипение и клекот становились все тише, и появилось ощущение, что существо засыпает.

– Так почему Аврора? – были ее последние слова.

Тело обмякло. Дрогнуло. Выпрямилось и снова опало.

Ирэн придержала служанку за плечи и старалась, чтобы та не свалилась на пол. Наконец тело дрогнуло, и Арина мягко убрала руку со своего плеча.

– Всё, – только и выговорила она.

Ирэн без сил опустилась на стул. Глаза поднимать было страшно.

– Не бойтесь, барыня, – тихо заговорила служанка, – Не бойтесь. Все закончилось.

Гадалка сидела, отодвинувшись от края стола, и устало пристроила свои руки на коленях. Взгляд ее ничего не выражал, и лишь крайнее утомление поселилось в уголках ее глаз.

– Что это было? – тихо спросила Ирэн.

– Я по роду такая, – с трудом поднялась девушка, – Мои предки – фламандцы. Мы всего сто лет как живем в России и можем не только гадать, но и делать, если надо плохо-хорошо. Ведьмы, иными словами.

– А почему переехали?

– Инквизиция достала. Сейчас проще, а тогда… Сколькие из нас закончили на кострах – не счесть. Здесь про меня мало кто знает, а кто знает – боятся и лишнего не болтают. Ты, я гляжу, не сильно напугалась?

– А чего бояться-то? Я после событий этих ничего теперь не боюсь.

– Ой ли? – усмехалась Арина, – А косу-то вязала, руки дрожали.

Ирэн дрогнула.

«Неужели снова начинается», – мелькнула паническая мысль.

– Не бойся, – сонно потянулась служанка, – Это же всегда я, только разная.

– А если косу расплести?

– Сейчас ничего не будет. Только при гадании. Так ты поняла, что ничего изменить все-таки не сможешь?

– Не смогу? Точно?

– Точно! Лишь по мелочам подправить. Вроде как мы.

«Эх, за обман на счастье не спросила, – перевернулась в постели Ирэн, – Что за обман и на какое счастье? – стрелки настенных часов показывали четыре утра.

Страшно захотелось спать. Усталость очередного необычного дня свалилась пудовой ношей на девушку, и неожиданный сонный морок увёл ее ночную темень.

Новый день начался громким стуком в двери номера Ирэн.

«Десять утра, – с неудовольствием глянула она на циферблат, – Кто в такую-то рань-то? Сергей Васильевич сказал выходной».

– Ироида Семеновна, – прозвучал неожиданно-настойчивый голос Зубатова. – Вставайте! По нашему ведомству беда! Служанка через пять минут будет, экипаж у крыльца. Завтракаем в управлении.

«Беда? – присела на кровати Ирэн, – По ведомству? О чем это он?»

Глянула в зеркало.

Забавные рюши на ночной рубашке развеселили девушку и она рассмеялась. Глядя на свое смеющееся отражение, она почувствовала, нрасколько эта русоволосая молодая женщина в полотняной ночнушке и с распахнутыми-живыми глазами не боится ни этого времени, ни грядущих событий.

«Сейчас бы в таком виде и домой, – улыбнулась Ирэн и неожиданно вспомнила о закрытом переходе, – Странно, – прислушивалась к себе она, – Никаких переживаний».

Отнесла собственное хладнокровие на гадалку.

«После такого концерта с перевоплощениями ничего страшно не будет. Заплети мне косу, – вспомнила она, и, – Я слепну…»

Дверь приоткрылась, и в проем запорхнула Арина.

– Одеваемся, барыня? – озорно глянула она.

– Да какая тебе я барыня, – отмахнулась девушка, – Зови уж теперь Ириной. У нас же с тобой миллион секретов.

– И то правда, – собирала булавки по комнате девушка, – Я выходное-то уберу по коробкам. Поднёвное-то помогать одеть?

– Сама, – тащила с себя ночнушку Ирэн и подозрительно глянула на косу служанки. Та оказалась аккуратно расчесанной и уложенной.

– Переплела, – заметила девушка взгляд, – Понимаете теперь, почему нам и в церковь в платке, и коротко стричься нельзя?

– Да, – кивнула от такой неожиданной мысли Ирэн.

– Ира, – чуть споткнулась на непривычное обращенье Арина, – Сергей Васильевич-то сказали, что сегодня комнату будут вам искать?

– Квартиру.

– Ну да, квартиру, так что, вы все время по найму служанку брать будете? Вам же еще и горничная, и кухарка нужна. А прачка?

– Прачка? – удивилась Ирэн.

– Неужели сама стирать будете? – смеялась служанка, – А времени сколько уйдет и руки? Хотя с прачкой-то проблем нет: пришла-ушла, а вот с прислугой-то, и чтобы могла все да молчала – проблема.

– А ты можешь? – неожиданно поняла нехитрый замысел девушки Ирэн, – И молчать?

– Могу, – расцвела та, – Могу, и дорого не возьму, только мне комната отдельная нужна будет и не за печкой.

– А сколько такая квартира стоит?

– Пока не знаю, – укладывала платье в коробку та, – Так искать?

Экипаж действительно стоял порога, и около него нервно вышагивал Зубатов.

– Наконец-то, – нетерпеливо схватил он за руку девушку, – Недоброе утро выходит, Ироида Семеновна, ой недоброе.

В голосе его звучало искреннее переживание.

– Так что случилось-то? – старалась попасть башмачком на порог экипажа Ирэн.

– Кишинев, – подсадил её Зубатов и забрался рядом, – Пошел, – твердо ткнул он возницу тростью.

– Кишинев? – шепнула Ирэн.

– Удивились? – глянул сыщик, – Я нет! Началась-то история в Пасху. Кто решения будет принимать? Вот так-то! Все в застольях, как и мы с вами – не лучше! Сначала кто на площади собрался из празднующих, стали каменья в еврейские лавки швырять, что рядом, и никто никому не мешал. К вечеру арестовали человек пятьдесят, и ночь спокойная прошла. Правда, к чести сказать воинские-то патрули на улицы вывели, но приказа опять никакого не отдали: что делать? кого останавливать? Утром погромщики такое начали, что действительные Содом с Гоморрой раем покажутся. Сейчас там бойня. Я как к вам поехал, телеграф передал, евреи начали самозащиту – вот сейчас и разгуляется праздник…

«Слом, – неожиданно вспомнила девушка слова гадалки, – Везде слом! Ничего не прописано, но менять ничего не дадут. Может про это она говорила?»

Вслух ничего говорить не стала. Сергей Васильевич – человек хороший, но ради службы, похоже, маму родную завербует.

Неожиданный контакт со служанкой давал девушке определенную степень свободы и еще одного единомышленника.

– Сергей Васильевич, – повернулась к нему девушка, – А сколько сейчас квартира стоит?

– Не знаю, – думал тот о чем-то своем, – Смотря комнат сколько и опять как далеко в городе. Вы прислугу-то будете брать?

– А выйдет на мое жалованье?

– Непременно! – утвердил Зубатов, – Государство все делает, чтобы мы только о работе и думали.

За разговорами доехали до полицейского управления.

– Давай во двор, – еще раз тыкнул возницу в спину Зубатов и, наклонившись из экипажа, помаячил жандарму около полосатой будки возле ворот.

Девушка, пользуясь минутной паузой, разглядывала площадь перед управлением. Что-то неуловимо ее беспокоило: взгляды – не взгляды; звуки – не звуки. Может, странно-знакомый дворник с бляхой, что так и зыркает по сторонам?

«Странный дворник, – пригляделась Ирэн, – Не метет, хоть и с метлой стоит. Не метет… Лопотуша? – неожиданно узнала она Хитровановского товарища, – Здесь?» – ужалась она в темноте экипажа.

А тот глянул будто просверлил – так уж внимательно смотрел, как руками пощупал.

Экипаж, грохоча на мостовой, проскочил остаток площади, дворника и закатился в темень каменной арки.

– Ирочка, что с вами? – повернулся Зубатов и участливо всмотрелся глазами снова сменившими цвет на нежно-голубой, – Белая, будто призрак увидели.

– Может, и так, – уклонилась от ответа девушка, – Хотя, если призрак был, так ничего страшного.

– Захотите, расскажете, – отрезал сыщик, – Нам сейчас и без привидений дел хватит.

В кабинете ничего не поменялось. Секретарем на входе сидел все тот же Петр Афанасьевич.

Он глянул на Ирэн мельком и тут же вскочил.

– Ироида Семеновна!

– Здравствуйте, – улыбалась та, чувствуя неподдельную радость молодого мужчины от встречи.

– Что делать-то, Ироида Семеновна? – начал было он, но его прервал Зубатов.

– Не в приемной! – выразительно махнул он перчатками, – Новости есть?

– Полно!

– Тогда за мной! – шагнул за порог сыщик.

* * *

– Значит, не вышла наша затея, Ирочка, – ерошил себе волосы, сидя за столом Зубатов, – Где просчитались-то?

– Сами же говорили, праздники, – отозвалась Ирэн.

– Праздники-праздники, – поднялся и раздраженно вышагивал сыщик. – Что это за праздники такие, в которые и работать нельзя? Неужели в Кишиневе служаки настолько верующие, что в пасху решений принимать не могут, дьявол их забери? – смахнул он на пол со столешницы телеграфную ленту.

– В наше время так же, – пискнула с дивана девушка, – Если праздник – что угодно, только б ничего не делать.

– Надоело все! – пошел к окну сыщик, – Вон смотрите. Каждый по своему делу катится, лица счастливые, пасха, а в Кишиневе сейчас жизни человеческие отнимают.

Телеграфная лента, что подал ему на входе Петр Афанасьевич, оказалась безжалостной.

Бездействие войск жители столицы Бессарабии приняли как негласное разрешение расправы с соседями-евреями.

– Мальчишек впереди с каменьями пустили! – поднял с пола белую ленту с буковками Зубатов, – И главное, весь город поднялся. Весь! Будто нет власти и вообще ничего человеческого нет! Губернатор бездействует! Единственный, кто пытается достучаться наверх, так это начальник гарнизона Бекман. Но и тот местом своим рисковать не станет – нет приказа, он и пальцем не шевельнет, и оружие применять не будет. Что это за еврейский вопрос такой? А в ваши времена как такое решается?

– Такого точно нет, – ответила Ирэн, – И по расовому признаку никто никого не меряет.

– Расовый признак? – удивился незнакомому словечку Зубатов, – А, ну да, от слова раса, и что прямо нигде-нигде?

– Ну, неофашисты есть, конечно, но мало.

– Неофашисты?

– Фашизм возникнет в Германии в тридцатых годах. Прорастет из национал-социализма, – начала историю Ирэн, но ее прервал появившийся на пороге Петр Афанасьевич.

– Обер-полицмейстер подошли, Сергей Васильевич. Вы просили сказать.

– Потом, – отмахнулся тот, – Захочет настроение себе испортить, сам позовет! Ну, так что там, Ирочка, про фашизм этот?

История о будущем настолько увлекла Зубатова, что он расфантазировался:

– Смотри как, – азартно рассуждал сыщик, – Попади кто сейчас в наше время, найди этого Гитлера, придуши в колыбели, и нету эдакой беды? Сколько народу тогда погибло?

– Миллионы.

– Ну вот, – даже присел на кровати Зубатов, – Найти его и уничтожить подлеца – прямой резон!

– Боюсь, не выйдет, – вспомнила слова гадалки Ирэн, – Сломится во всем.

– Почему так думаете?

– Скажите, Сергей Васильевич, – начала издалека Ирэн, – Вам не кажется, что многое здесь определено и решено не нами?

– Врать не буду. Странности имеют место, – хмурился тот, – Вот только я атеист почти, ну или религия моя скорее свобода выбора, чем что-то другое.

– Тогда почему у нас с Кишиневом не удалось? – подняла глаза Ирэн. – Все знали, как начнется и почему, а получилось, будто и не говорили никому! Выбор-то сделан, а результата нет!

– Не знаю, – присел на краешек дивана огорченный сыщик, – Тут уж как сработали, так сработали.

Ирэн стало жалко Зубатова. Задор у того пропал, и перед девушкой сейчас сидел усталый огорченный мужчина средних лет.

«Даже в росте убавился», – задумалась она.

За бесполезной беседой пришло обеденное время.

Пили чай с бубликами и больше молчали.

Еще два часа.

Наконец после трех дня в кабинет вернулся Петр Афанасьевич с очередной путаной белой лентой телеграфного сообщения.

– Читать, Сергей Васильевич? – глянул он тревожно на расстроенного сыщика.

– Давай уж, – махнул тот, – Плохое?

– Час назад губернатор Раабен передал командование начальнику гарнизона Бекману с правом применять оружие. Идут массовые аресты.

– Ну, вот, Ирочка, – потащил из кармана часы Зубатов, – Почти сутки прошли! На что надеялись-то? Ждали, когда само затихнет? – почти крикнул он. Петр Афанасьевич молчал, виновато опустив голову, – У нас так во всем, – повернулся к девушке сыщик, – Пока не грянет, не перекрестятся! Сидит каждый в своем углу и на другого надеется, как с Японией-то воевать будем?

– С Японией? – удивленно поднял голову Петр Афанасьевич.

– Ну, это я, к примеру, – отмахнулся Зубатов, – Япония, Германия. Какая разница? Что у нас там дальше, Ироида Семеновна, чего ждать-то?

Девушка молчала и лишь выразительно смотрела на сыщика. Говорить при молодом офицере она ничего не собиралась.

– Ах да, – сообразил Зубатов, – Вы, Петр Афанасьевич, ленту-то оставьте, я потом почитаю, да стучите по голове Кишинев, стучите! Пускай все детали докладывают! – Двери закрылись, и сыщик повернулся к девушке, – Смотри-ка, забылся, – виновато улыбнулся он, – Давно так не расстраивался. И все-таки что там у нас дальше?

– Может, с этим закончим? – наливала себе чаю девушка, – В Кишиневе сейчас, по-моему, самое пекло.

– А что мы можем? – не вставал с дивана Зубатов, – Даже не упредили ничего. Кстати, – неожиданно оживился он, – А насколько наши события совпали с вашими, ну то, что вы по истории изучали?

– Это не моя тема была – подружки курсовая работа. Деталей не помню.

– Курсовая?

– Ну, доклад, – разъясняла Ирэн, – Мне бы на ту сторону, я там сразу бы все, что нужно нашла. Может, вместе попробуем, а, Сергей Васильевич? Вдруг получится?

– Вместе говорите? – думал о чем-то сыщик, – Вместе интересно, только Антоновский же сказал, закрылся переход, или не верите?

Неожиданно в памяти Ирэн еще раз выплыла стопка бумаг в чулане «Авроры», на которых она сидела во время перехода.

«Перешли они со мной или нет?», – задумалась девушка.

Зубатову она решила пока ничего не говорить – слишком уж ревностно тот относился к работе. Однако Ирэн понимала: бумаги нужно в ближайшее время из чулана добывать.

«Вдруг там еще что, до Богдановича произойдет?» – вспоминала она убийство Уфимского генерал-губернатора.

Неожиданно дверь отворилась и в кабинет вошел не больше не меньше, как полицмейстер собственной персоной.

– Сидите-сидите, – махнул он рукой в перчатке. Всё существо его выражало благожелательность. – Хорошо поработали, Сергей Васильевич. Молодцом! Когда в Москву-Петербург поедете? – с этими словами он подошел к поднявшейся все-таки Ирэн и поцеловал ей руку.

– В Петербург, конечно, надо, – грустно улыбался Зубатов, – С Москвой-то порядок, но и у вас тут нужно с рабочим движением доделывать.

– Да уж, – пушил усы полицмейстер, – Задала нам Ирочка дел. Весь департамент Российский с ног на голову. И главное, точно-то как все сказали! Раабену губернаторского кресла ввек теперь не удержать. Треть Кишинева в руинах! Покойников-калек без счета, и ведь главное: предупреждали! Сутки телеграфы слали! Честь по чести информация – готовьтесь, будет погром! Мне уж отовсюду звонили, мол, откуда знал, но я ни-ни, – кивнул он тревожному взгляду Зубатова, – Наши генералы Ирочку сразу в оборот, а нам еще работать и работать, так, когда уезжаете, Сергей Васильевич?

– Знаете, Андрей Леонидович, – задумчиво проговорил сыщик, рассматривая грузную фигуру шефа полиции, – Я пока что у вас в городе обоснуюсь. Начали мы у вас в Ойске эдакую провидческую деятельность, здесь и продолжим. Вы с квартирой-то определились, Ироида Сменовна?

Арина после ухода Ирэн из гостиницы времени не теряла.

– Набегалась! – собирала она вещи по номеру, – Хорошо, у вас пока мало всего, а то я переезды страсть как не люблю.

Оказалось, девушка, невзирая на молодой возраст, служанка с опытом.

– Не везет мне только, – шустро увязывала она собранное, – Только привыкну к людям, полюблю, а они и уезжают. Первый в Петербург с семьей подался. Повышение у него. Мальчишечка-то ихний как плакал, когда прощались. А вот купцов мне не жалко было оставлять. Сам ко мне все время вязался, а хозяйка надутая была, словно графского роду, а рот откроет – деревня деревней. Детишки хорошие у них, правда, а сами…

– А кто еще был? – интересовалась Ирэн.

– Из постоянных трое, – дрогнул голос девушки, – Последнего-то нет уже. Неожиданно в словах ее прозвучало нечто, и расспрашивать больше не хотелось.

– Вы четвертая у меня, – глянула Арина, – В нумерах тоже неплохо работается, вот только суетно и люди все новые, а хочется постоянного чего.

– Так что за квартира?

– Увидите. Целый день пробегала. Нужно же, чтобы и вода рядом, и лавки, и соседи. Все посмотри, всех расспроси. Черный ход опять же.

– Черный ход? – о таком Ирэн знала только из книжек.

– Как без него? – удивлялась Арина, – Вы по полицейскому ведомству служите – вам он в особенности нужен. Самой незаметно уйти или запустить кого…

– А откуда ты полицейскую работу знаешь?

– Так третий хозяин, которого убили, он как раз по этому ведомству и был, – отвечала девушка, и голос ее еще раз предательски дрогнул.

Дом, в котором Арина присмотрела комнаты, стоял на небольшом холме с видом на церковь.

– Со звоном колокольным просыпаться благодать! – тащила из экипажа немудреный скарб девушка. Каряя лошадь беспокойно фыркала и косила глазом на суету, а вечернее солнце ярко высвечивало золото куполов, роняя в дорожную пыль яркие искры.

Ирэн замерла, неожиданно понимая: такая жизнь надолго.

– Нравится? – ворковала из-за плеча Арина, – Вона ваша комната, – ткнула она в окна второго этажа, – моя на другую сторону смотрит, – и повернулась к извозчику, – Помоги-ка вещи занести, – крикнула она, – Копейку дам!

Ирэн чувствовала: время понемногу останавливается. Суета гостиничных номеров не шла ни в какое сравнение с умиротворенностью пейзажа старого Ойска. Она уже готова была мириться даже с отсутствием ванны.

– Скажете, барыня! – заливисто хохотала Арина, когда девушка задала ей этот вопрос по дороге, – Ванна в доме! Где жили-то до меня? У генерал-губернатора какого али иностранного посла? Не переживайте! Захочется мыться раньше бани, воды нагрею и прямо в комнате все организуем. В первый раз что ли?

Выходило, что с потерей цивилизации Ирэн как ни странно избавилась ото всей домашней рутины.

«Забавно, – рассуждала она, – Слуги, они, получается, будто родные становятся – прямо как в книжках. А вот полицейского-то Арина, видимо, любила, вон голос-то как дрожит, когда рассказывает… – Неожиданно вспомнился Хитрован и Ефейка с Антохой, – Смотри, как повернулось, – сказала себе девушка и стала прибрасывать, как добывать бумаги из чулана и Хитровановского матраса.

* * *

Время остановилось. Ритмика жизни дореволюционной России покоряла Ирэн все больше. Она уже не вспоминала о телевизоре с обязательным повтором затасканных новостей, где часто только ради объема информации из «мухи дуют слона».

«Теперь понятно, почему на даче у мамы так хорошо, – рассматривала девушка через окно солнце, полыхающее красным и падающее за горизонт, – По-моему, они там даже радио не слушают».

Поколению, пережившему войну, действительно не было никакой нужды в благостях цивилизации. Похоже, мама и ее приятельницы даже с удовольствием бежали от них, прячась в укромный уголок, зеленеющий посадками и воинствующими сорняками.

Умиротворение наполнило Ирэн. Золотые блики куполов, выбиваемые последними лучиками, завораживали и превращали окружающую картинку в настоящий праздник.

– Что на стол городить будем, барыня? – заглянула в комнату Арина, – Меня уж расспрашивают, какого тут поля ягода заехала? Чем занимается?

– А ты? – заволновалась девушка, – Ты-то что отвечаешь? – инструкций Арине она не давала, а полицейское ведомство, насколько она помнила, всегда было в России не в чести. – И почему опять барыня? Ирой зови.

– Да не стоит по имени, вдруг выскочит где не надо и не переживайте вы так, – смеялась та, – Я же службу вашу знаю. Мне Ваня-покойничек, при котором служила, все объяснил. Вы у нас, Ироида Семеновна, теперь вдовствуете. Получили наследство. Сами не в себе после смерти немного, вроде как любили сильно мужа своего, почему чужого общества и не ищете. Люди же штука такая – никому неохота о плохом слушать, так что скоро утихнут и донимать не будут.

Небо Ойска стремительно темнело, сдавая позиции, а ночь совсем не спеша набиралась сочности лунного света и моргающих звезд.

Где-то вдалеке по Волге гукнул пароход. Стучали экипажи. Прогуливались, раскланиваясь, парочки, и никому не было дела до сидящей возле окна девушки, занесенной сюда роковым стечением странных обстоятельств.

«Забавно никуда не спешить», – усаживалась за вечерний стол Ирэн, с интересом рассматривая, как проворные руки служанки его сервируют.

Арина накрывала на одну персону.

– А сама что же? – удивилась девушка.

– Напробовалась, – отмахнулась та, – Пока соль – не соль, остыло – не остыло, сама уж ничего не хочешь.

Ирэн уловила в служанке странную недоговоренность.

– Правду говори, – потребовала она.

– Правду? – стрельнула глазами та, – Извольте, только нехороша та правда.

– Ну, – настаивала заинтригованная Ирэн.

– Нельзя слугам с барами кушать, – швыркнула совсем по-детски носом Арина, – Как и по имени зваться. Правило такое. Ровней себя после чувствуешь, огрызаться начинаешь не подумав. Так и до скандала недалеко, а скандал – считай увольнение. Мне зачем это?

– Не все сказала, – настаивала Ирэн, – Прямо знаю, что не все!

– Недаром по полицейскому ведомству служите, – загрустила служанка, – В самое сердце глянули. – Чувствовалось, девушка сердится, но в основном на себя, мол, не получилось утаить. – Ванечка мой покойничек тоже настаивал: за стол – да за стол, а как перехлестнулись мы с любовью, так и заставил в первый же день с ним усесться. Вот и досиделись. Может, если б не делала этого, не было бы сейчас так тяжко, – махнула рукой девушка, и в голосе ее послышался надрыв.

– Прости, – Ирэн не знала, что теперь говорить, и растерялась.

– Да ничего, – встряхнулась служанка, – Время пройдет, отвалится и эта короста…

«А с утра нужно в «Аврору» идти, – укладывалась Ирэн в заботливо расстеленную постель, – Время до обеда есть».

Действительно, расставаясь, Сергей Васильевич вчера заявил, что ждет ее в управлении во второй половине дня.

– Дилинь-динь-динь, – первые звуки колокольного перезвона вырвали Ирэн из сна не хуже будильника.

Не открывая глаз, она потянулась в постели и с удовольствием почувствовала, насколько хорошо отоспалась.

Еще с вечера она все пытала Арину, зачем на домашних кроватях хозяева ставят по столько подушечек, а в номерах на постели почему-то всего одна.

– Номера – вещь заморская, – крутилась возле кровати служанка, – Равно и уклад житейский. Что они в русском-то сне понимают? Нам же надо и здесь подложить, и тут подоткнуть. Вы ложитесь-ложитесь, я их в угол пока сгребу, а утром сами посмотрите, какая куда попадет.

«Точно», – ворочалась Ирэн, понимая, служанка оказалась права. Видимо, машинально девушка подоткнула под себя во сне почти весь «арсенал», и теперь тело невесомо парило над кроватью.

– Проснулись? – послышался из-за дверей голос служанки, – На завтрак творога со сметаной будете? И умыться через сколько подавать?

«Каких-то сто лет, – нежилась на постели Ирэн, – Кто бы мог подумать, как это здорово ничего не делать. Завтрак, умыться? – пожалуйста. Нужна была мне эта цивилизация?»

С моционом управились быстро. Арина аккуратно лила из кувшина подогретую воду на руки Ирэн и смеялась, когда мыло попало все-таки девушке в глаза.

– Едучее? – подавала она полотенце, – Зато руки отмывает лучше некуда – белей не придумаешь. Такое мыло один Пирожкин Московский варит – здесь только в лавках у Антоновского и купишь.

– Михаил Михайлович? – удивилась странному совпадению Ирэн.

– Я не знаю, как его зовут, – расчесывала ей волосы служанка.

– Ну, магазин «Аврора»-то его?

– Его-его, – сопела та над макушкой Ирэн, – У него «Аврор» этих штук десять, по-моему.

– Слушай, – пришла в голову девушке неожиданная мысль; – Мне как раз к нему в магазин до обеда сходить нужно и забрать кое-кто, но у одной не получится. Там приказчика надо отвлечь.

– Когда вы отдыхаете только, полицейские? – укладывала прическу Арина, – И главное, мы-то не на государевой службе. Меня когда Ванечка в первый раз отвлечь кого просил, так я чуть от страху не погибла, теперь вы.

– Там вещи мои лежат, – ответила Ирэн, – Вот только не знает никто про них. Ты скажи, как в магазин войдем, приказчик сразу явится?

– Только колокольчик брякнет.

– А если в магазине кто до нас будет?

– До нас? – задумалась служанка, – Смотря, чем занят будет, они же клиентов за версту чуют. Если до нас не праздно пришел – не отступится, пока не всучит чего.

– Значит, мы должны попасть с магазин вторыми, – утвердила Ирэн.

План действий вызревал.

Извозчик был как с дореволюционной картинки – бородатый и в косоворотке под горло. Как узнал, что девушки решили не просто доехать, а будут ждать кого, засопел и добавил цены втрое.

– Че так много-то, Емеля! – наступала на него Арина, но невозмутимости мужика в странной шляпе с плоским верхом можно было только завидовать.

– Время трачу, – неумолимо гудел он, – Сколько просидите, знаю? Вот так! А тут вам до обеда хватит высматривать, – тряхнул он карманом с мелочью, – Едем что ли?

– Убавь чуток, – уже ласково мурлыкнула служанка, – Не жадничай.

– А коня держать, ты, будешь? – сердито махнул бородой мужик, – Добро бы оставить ее да уйти чай пить, а так с вами сиди. Каурая молодая сразу гулять намылится…

– Ладно уж, – сдалась Арина, – Твоя взяла.

Ойск до революции утопал в зелени садов расцвеченной золотом куполов и невзирая на раннюю весну картинка эта уже наметилась. Мостовая дробно отдавалась частым грохотом под колесами экипажа, а Ирэн с интересом рассматривала фигурки, бредущие по каким-то своим делам.

Но полюбоваться городом не дала Арина.

– Значит все-таки «Аврора», – проговорила она с каким-то новым чувством.

– Что? – повернулась к ней Ирэн, оторвавшись от картинки утренних улиц дореволюционной России.

– «Аврора», говорю, – улыбалась служанка, – Недаром, когда я гадала, в нее вцепилась. Там и ответ.

«Почему Аврора?» – вспомнила Ирэн шипение ведьмы и вздрогнула.

– Не переживайте, барыня, – улыбалась Арина, – Мне без нужды, это она сейчас там мечется, понять ничего не может, – положила она ладонь на грудь, – Да и ей оно без нужды, просто загадок сильно не любит.

– Как делаться-то будем? – сменила тему Ирэн.

– Да все просто, – переставила корзинку с припасами на пол Арина, – Сидим, ждем, пока не зайдет кто. Через пару минут мы следом. Я сразу в залу, а вы уж там шурудите чего надо.

– Так, а если Антоновский внутри будет?

– Его сразу видать, он на извозчиках не ездит. Если стоит мобиль у входа, значит там.

– Автомобиль? Машина?

– Чему удивляетесь? В Ойске они самый первый купили, это уж потом и Перзнев, и остальные, кто при доходах. Кожа на сиденьях красная, – сверкала глазами девушка, – Верх откидной. Хоть бы разик прокатиться.

– Прокатишься еще, – улыбнулась такому интересу Ирэн, – Ты лучше скажи, чего набрала? – показала она на корзинку.

– Ну как чего? – удивилась служанка, – Нам сколько сидеть придется? – никто не знает. Попить-перекусить обязательно. С места-то не отойдешь.

Экипаж за разговорами уже катился тем временем по Хитровановскому рынку.

Ирэн никак не хотела сегодня видеть кого-нибудь из воровской братии и постаралась глубже запрятаться в экипаже.

– Сторожитесь кого? – удивилась Арина.

– Давай к «Авроре» указывай, – отмахнулась та.

– Нету Антоновского, – через несколько минут сообщила служанка, – Вот он, магазин.

Что-то все время беспокоило Ирэн: взгляды не взгляды, предчувствия не предчувствия.

Пустая корзинка, которую она прихватила под бумаги, стояла сейчас на сиденье между девушками.

Из экипажа прекрасно просматривались двери «Авроры», окна – пять шагов и внутри.

– Бывала там? – спросила служанку Ирэн.

– Нет, – теребила косу с розовой лентой та.

– Тогда запоминай, основной зал, как войдешь – налево в глубине. Двери за собой прикрой обязательно и приказчика не выпускай. А я тут сама разберусь.

– А потом?

– Как заберу, за чем пришла, в залу войду, и вместе обратно.

– Понятно, – прикусила губу Арина, – Теперь идите-идите, – зашептала вдруг она, – Двое-трое-пятеро. В «Аврору» идите сюда-сюда.

Руки ее перебирали косу, распушив самый кончик.

«Опять колдует», – поняла Ирэн, но отвлекать девушку вопросами не решилась.

– Вы, Вы, – шептала та тыкая косой во что-то невидимое, – Вы заходите, вы…

Неожиданно прогуливающаяся невдалеке парочка поменяла вектор движения и направилась прямиком в «Аврору».

– Не собирались же за покупками, – донесся до Ирэн удивленный голос мужчины.

– А я хочу, – капризничала миниатюрная дама, – Давно хотела сюда зайти.

– Попалась, рыбка, – хищно шепнула Арина, – Повезло. Или в положении она, или по-женски болеет.

– Что? – не поняла Ирэн.

– Когда женщина болеет или беременная, то она податливой становится, будто глина – мни из нее что хочешь, – теребила косу служанка, – Видите, как попалась. Иди-иди, – шепнула она еще раз в спину заходящей парочке, – Иди, да не выходи – все рассмотри! – Закончила служанка скороговоркой. Смотрите, какая попалась, – повернулась она к Ирэн, – Через минуту пойдем, – ткнула она извозчика в спину, – Не спи Емеля! До обеда заплачено! Десять минут, и, даст Бог, обратно поедем…

* * *

Дверь «Авроры» со знакомым скрипом провернулась на петлях, и звонко брякнул колокольчик, упреждая приказчика об очередном визите.

«Звякалку снимай», – вспомнила Ирэн Антохины указания после перехода и невольно улыбнулась.

– Двери, двери, не отпустите – шепнула Арина и шустро заскочила в левый проем, прикрывая за собой створки.