Текст книги "Аврора (СИ)"

Автор книги: Михаил Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

С фотографии, что делали при первом задержании, смотрела растерянным взглядом сама Ирэн.

«Она-то и не знает еще ничего, – задумалась про изображение Ирэн, – Столько тебе еще предстоит, девка – держись только!»

Изображение не отвечало и по-прежнему глядело в объектив удивленно-растерянно.

Девушке вдруг захотелось еще раз почувствовать тепло мужских рук. Неожиданно она поняла, как истосковалась по этим запахам и даже прикосновениям, не говоря о большем.

«Вот он рядом, любимый мой, – говорила она себе, – Только руку протяни».

– Слушайте, – забеспокоился опять Антоновский, – Мы черный-то ход не закрыли..

Вернулся купец на взводе.

– Экипаж какой-то подошел, – вполголоса проговорил он, – Внутри, похоже, трое помимо кучера. Никто не выходит. Курят сидят.

Ответить ему Ирэн не успела, и неожиданно в двери «Авроры» раздался стук.

– Михаил Михайлович! – крикнул с улицы знакомый голос, – Открывайте! Нам с Ироидой Семеновной объясниться надо.

– Полицмейстер! – подскочил Антоновский, – Усмотрели, значит, они нас, раз Андрей Леонидович собственной персоной пожаловал. Знают, что других отправлю подальше…

– Так куда мне сейчас? – растерялась девушка.

– Как куда? – крепко взял её за плечи купец и, мгновение помедлив, развернул девушку к дверям, – Бегите в чулан и молитесь там. Вдруг получится у вас обратно перейти…

Коридор. Наконец кладовка.

Ирэн и сама не заметила, как оказалась на низеньком табурете.

Закрыла глаза.

– Глаза отведи им, замыль, Господи, да меня рабу Божию от ворога запрячь… – повторяла, наверное, в десятый раз Ирэн Антохину молитву для отвода глаз.

Хорошо, в Московских событиях и на обратной дороге до Ойска она непрестанно повторяла причудливый узор этих слов, уложенных в строки кем-то из старообрядцев.

Летели они сейчас, выброшенные в мир малыми пташками в темноте, и девушка чувствовала, как поднимается и поднимается наверх ее молитва, выше и выше…

– Не заметят, не наступят, не коснутся злые вороги рабы Божей Ирины! Аминь!

Голоса-голоса. Шорохи.

Судя по расстановке, большинство пришедших топталось сейчас на входе, а полицмейстер беседовал с Антоновским в кабинете.

Молитва, что бормотала Ирэн, стала настолько ее частью, что все тело звенело натянутой струной и гул-звон этот все усиливался, усиливался.

– Ну, раз не хотите по-доброму, Михаил Михайлович, – услышала она раздраженный голос полицмейстера, – Так пускай будет, как будет. Я с министром отношений портить не буду! Обыскать здесь все! Не могла она никуда деться, стерва эта!

Шаги. Топот. Все ближе, ближе…

– Не заметят, не наступят, не коснутся… Аминь!

* * *

Ночной Ойск перебросил, наконец, стрелки часов за полуночную отметку и готовился уйти в ночь, выталкивая с улиц запоздалых горожан.

Звездное небо и полная луна помогали свету редких фонарей, вырывая из небытия странные тени деревьев, качающихся на ветру.

Вдруг набежали тучки, и нежданно полил реденький дождик и, похоже, он крепчал.

Очередной порыв ветра слился с первой вспышкой молнии, за которой последовал громовой раскат.

Еще вспышка!

Еще грохот!

Пьяненький прохожий, запрятавшись в арке, пережидал непогоду. Вдруг он удивленно вытаращился на неожиданную картинку: витринное стекло в магазине через дорогу разлетелось вдребезги от удара изнутри и на улицу вылетела небольшая деревянная табуретка.

Следом на подоконник поверх битого стекла улеглась какая-то тряпка, и юркая тень мелькнула наружу.

«Как бы в свидетели не попасть», – сообразил запоздалый горожанин и, невзирая на дождик, решил-таки податься восвояси.

Ирэн бежала по ночному городу.

Непогода надежно закрыла ее от любопытных взглядов. В такую хмарь никакой прохожий рассматривать тебя не будет.

«Воровская ночь, – вспомнила она фразу, услышанную однажды на хате у Хитрована еще в самом начале своей странной истории. – Надо же… – увернулась она от света фар, неожиданно появившегося из-за угла автомобиля, – Надо же, как сработало все… – все повторяла и повторяла она.

Когда шаги полицейских в «Авроре» приблизились к кладовке, девушка почувствовала: дрожащая в воздухе струна уже превратилась в тугой канат. Она «натянулась-зазвенела»… и неожиданно ослабла.

Вместе с этим стало вдруг меняться окружающее пространство. Неизменной оставалась лишь табуретка, в которую она сейчас вцепилась обеими руками и непрестанно повторяла и повторяла слова молитвы, ставшей теперь ее частью.

– Не заметят, не наступят…

Вращается вокруг странный водоворот и все дальше гулкие шаги на другой стороне кладовки.

– Не коснутся… Аминь!

Неожиданно все пропало разом – нет шагов, да и пространство, похоже, остановило свое «вращение». Даже воздух стал теперь другим, и ноздри шаловливо защекотал подзабытый запах бытовой химии.

Неожиданно Ирэн услышала, как просигналил-прошуршал по улице до боли знакомый звук автомобиля, и чуть не соскочила с табурета ему навстречу.

«Стоп, дорогая, – сказала она себе, – Остановись-ка! Если я сейчас в «Авроре» моего времени, то она уже на сигнализации и любые датчики движения моментально приведут в действие милицию. Преступников-то они, как мы понимаем, не ловят, а вот тебя упекут сразу. Добыча хорошая, – потрогала она удобно устроившийся на боку и ставший таким привычным браунинг, подаренный Зубатовым. На удивление, Хитровановский подарок за голенищем «молчал» и не шевелился. – Вот и хорошо, – мысленно сказала ножику Ирэн, – Здесь тебе не девятьсот третий год! Лежи-молчи…»

Подумала-подумала и решилась немного приоткрыть дверцу кладовки – сильно уж не терпелось девушке хоть одним глазком глянуть на город, оставленный так недавно и так давно.

«Дома», – сказала она себе, как только увидела через щель знакомый интерьер современной «Авроры».

Сразу вспомнилась история Антоновского, и как он впервые сюда попал. Ирэн неожиданно увидела ту картинку его глазами и отдала должное самообладанию купца.

«Я-то, если бы одна на той стороне оказалась, с ума бы сошла, – поняла девушка, – Хорошо, Ефейка с Антохой рядом были…»

Пока соображала, что дальше, и любовалась огнями редких уличных фонарей современного Ойска, своей второй половинкой Ирэн сообразила: увернувшись от одной напасти, она уверенно попала в другую.

«Мамуля уже сто процентов сделала из меня персонаж для розыска, – прибрасывала девушка, – Да и в «Авроре» я, пожалуй, уже больше не директор», – неожиданно поняла она.

Картинка за окном сразу же перестала быть радужной, и даже отблеск моргающих вдалеке неоновых вывесок не был теперь таким «новогодним».

Ирэн неожиданно ощутила всю тяжесть и враждебность своего времени с его скоростями, безразличностью и хладнокровием.

Вспомнились картинки, что видела из окна общего вагона по дороге Москва-Ойск. Мужика с пареньком рядом с насыпью, удивленно рассматривающих несущийся поезд, мол, куда едете? Зачем?

Теперь на обочине оказалась она, и внешне тихий Ойск несся сейчас мимо девушки, застывшей около двери злополучной кладовки «Авроры».

«Значит, покоя не будет и здесь», – обреченно поняла Ирэн.

Как ни странно, эта мысль вовсе не смутила ее, а лишь побудила откинуть в сторону собственную нерешительность и задуматься, что же дальше.

«Домой только пешком, – прибрасывала она, – Не будешь же совать таксисту царские деньги. Утра тоже ждать нельзя: в таком виде по городу я потенциальный клиент для психушки, – представила себя в городской толпе Ирэн, а потом, куда девать оружие? Девушка уже настолько срослась с этим маленьким бойцом, так уютно пригревшимся за поясом, что без него сразу ощутила бы себя голой. К тому же за голенищем еще лежал подарок от Хитрована. – Домой только ночью и сейчас, – решилась она, – Жду еще немного, и вперед. Эх, дождя бы сейчас…»

Принятые решения согревали, и окружающий мир перестал быть враждебным. Ночной свет города тоже моргал теперь вовсе не подозрительно, и в нем появилась какая-то твердая поступь-торжественность, мол, не бросил я тебя в девятьсот третьем – уберегу и сейчас.

Девушка поняла – все удастся, и прибросила, что лучшим орудием, чтобы высадить окно разом, будет, пожалуй, табурет, что перешел с ней на эту сторону.

Взяла в руки попробовать вес. Деревяшка показалась надежной.

«Высаживаю окно, на подоконник кину от осколков покрывало, – рассматривала она застеленную двуспальную кровать, – И в темень».

Страха не было. Осталось лишь желание не промазать с началом. Что-то подсказывало девушке – нужно еще немного повременить.

В таком ритме наблюдения-ожидания прошел целый час.

Неожиданно картинка за окном поблекла. Качнулись деревья на другой стороне дороги в сквере, и девушка поняла – начался дождь.

«Сейчас или подождать? – нервничала она, – Может, пускай разойдется?»

В этот момент сверкнула молния.

«Раз, два, – начала считать по детской привычке Ирэн, определяя расстояние до вспышки, – «Три» она не успела сказать, и жуткий грохот потряс город. Задребезжали стекла. – Меньше километра, – прибросила девушка. – Давай-ка, пыхни еще разок. – приказала она молнии, – Ты же одна не гуляешь…»

Вспомнить с благодарностью учительницу физики она не успела, и белая вспышка еще раз высветила город.

– Раз! – открыла двери кладовки Ирэн и сделала первый шаг к витрине, выбитой когда-то Антоновским, – Два! – перехватила она для броска табурет. Таиться теперь не было смысла, и девушка бежала теперь к окну с воплем, которому позавидовал бы любой японец. – Ийя-а-а-а.

Она точно знала, когда будет гром, и в свой бросок вложила всю ненависть к ситуации, что заставила ее жить в непонятном параллельном существовании, собственнику Игорю и к этой витрине которую нужно было выбить с первого раза.

Звука бьющегося стекла она не услышала – раскат грома заглушил все звуки.

Табурет вошел в толстенное витринное стекло как в масло и вместе с осколками вывалился на улицу.

«Есть!» – тащила покрывало с постели Ирэн.

Страха не было. Девушка швырнула спасительную ткань на подоконник и вывалилась наружу под безжалостные струи дождя.

Остановилась, только когда пробежала пару кварталов, и завернула в знакомый проходной двор.

– Здравствуй, город, – прошептала она, скинув картуз и подставив дождю лицо, – Не выдавай меня. Дай добраться домой.

Неожиданное чувство радости охватило девушку, и не было теперь ей никакого дела, что будет дальше.

«Живи сейчас», – подставила она дождю лицо и зажмурила глаза.

С каждой каплей уходило состояние неуверенности, и девушка вдруг поняла – все будет хорошо!

Неожиданно и как по заказу дождик утих.

Скоротечная гроза еще немного брызгала-плевалась остатками тяжелых капель, как неожиданно с черноты неба моргнули приветливо первые звездочки и «улыбнулась» полным ликом луна.

Дорога домой только в мыслях казалась простой. На самом деле, девушке приходилось прятаться от любого света фар – береженого Бог бережет, и ей вовсе не улыбалось предстать в странном одеянии перед случайным милицейским нарядом.

– Сколько же вас? – досадливо пережидала очередную машину Ирэн, укрывшись за раздолбанными дверями двухэтажного барака, готового к сносу.

«Хорошо, дождик прошел, – говорила она себе. Сильно не хотелось ей столкнуться с полуночниками вроде запоздалых пьяных компаний или того хуже, современными гопниками. – Не ножом же размахивать, если что? – вдыхала пыльный воздух подъезда Ирэн. – Пошла я, – погладила она облупившуюся краску косяка и шагнула в темноту.

Мрак надежно закрывал городскую картинку, и поход по ночному городу проходил пока без приключений.

К себе не пошла. Ключи от бабушкиной двушки остались в «Авроре», когда почти четыре месяца назад она затащила в кладовку от сотрудников милиции Ефейку с Антохой.

Решение оставалось только одно – идти к маме.

Дом вырос из темноты коренастым дубом, «разлапившимся» в пространстве ночи.

«Сталинка». Двор, где прошло детство. С той поры многое поменялось, и осталась лишь парочка гаражей, хозяева которых не поленились «слепить» их в свое время из кирпича и не разменивались на железные.

– Привет, – шепнула Ирэн одному из них, прижавшись щекой к шершавому кирпичу.

Странно, но он оказался сухим. Похоже, здесь никакой грозы и не было.

«Как по заказу», – еще раз усмехнулась девушка и вышла на пространство двора, вспоминая, как в детстве любила сидеть именно на этом сооружении, болтая ногами с рубероидной крыши.

Двор. Детская площадка.

Подъезд. Домофон.

Квартира сорок четыре. Вызов.

Несколько мгновений немого ожидания и беспокойный голос мамы:

– Кто там? Кто это?

* * *

Ритмы времени… Способностью понять и принять нечто выпадающее за рамки общепринятых понятий мама Ирэн не обладала.

Рожденные в послевоенное время и воспитанные воинствующим материализмом, родители девушки обладали стойкостью и несгибаемостью именно тех лет.

Чего уж греха таить, немалая частичка характера родителей досталась по наследству и дочерям. После неожиданного перехода в прошлое, находясь еще в девятьсот третьем году, Ирэн вспоминала иной раз с благодарностью несгибаемый характер мамы.

Еще бы: руководить непростой кухней краеведческого музея, преумножать, жить на хозрасчете и даже развиваться – мало кто смог бы.

Эпиграмма, написанная папой, в домашней стенгазете и посвященной очередному юбилею хозяйки дома, говорила о многом:

«Твердо держится за стол этот сильный слабый пол. От ударов Ильиной на пол падает иной».

Ирэн не удивилась бы, если бы узнала, что мамуля иной раз действительно поколачивает втихаря своих подчиненных. Слишком уж те испуганно «ели» ее глазами (даже когда она была благожелательно настроена).

Поднимаясь по лестнице, девушка понимала: ее настоящая история для матери прозвучит полным бредом и решила изобразить нечто из телепередачи Кваши «Жди и помни меня». Например, потерю памяти.

Браунинг, деньги, полицейский жетон, паспорт на имя Ироиды Семеновны Суконской и ножик из-за голенища она задумала убрать в свой детский тайник.

За почтовым ящиком их квартиры пряталась неприметная ниша примерно на один кирпич.

Расшатанный шуруп внизу железной коробки с цифрой 44, как и десять лет назад, легко вышел из штукатурки.

Ирэн приподняла ящик и сунула внутрь свой арсенал с документами.

Неожиданно, рука наткнулась там на что-то мягкое. Прихватила-вытащила и с немым удивлением увидела незнакомую маленькую куклу с какой-то бумажкой, заткнутой за пояс.

Опустила ящик на место и вставила шуруп.

Времени оставалось мало.

На четвертом этаже, где располагалась квартира матери, доносился уже какой-то шум.

«Слава Богу, не сказала что это я, – глянула наверх Ирэн, – Мама за секунду внизу уже была бы».

Когда заговорил домофон, удивляясь ночному визиту, девушка представилась следователем прокуратуры с новостями об исчезнувшей дочери.

На вопросы: почему ночью и жива ли пропавшая, ответила, мол, жива-жива, конечно! Запускайте, сейчас все объясним.

Похоже, возможная пауза заканчивалась.

– Ну, где она? – шумела двумя этажами выше мама, – Что это за шутки такие?

Неожиданная находка по-прежнему не давала покоя, однако нужно было идти.

Ирэн переложила бумажку себе в карман и с куклой, болтающейся в руке, пошла не торопясь наверх.

Ступенька, еще.

Поворот.

– Мужчина! – заметила ее в лестничном проеме мама, – Мужчина, вы там милицию не видели?

– Иду-иду, Людмила Михайловна, – отозвалась девушка.

– Ирка? – после секундной паузы отозвалась та, – Ты? Откуда? – неслась она вниз. – А где…? – уткнулась она в полумраке на фигуру с явно мужской осанкой.

– Мама, – тянула руки девушка.

– Ой, – повалилась та на ступени, еле держась за перила, – Ирка. Да что с тобой такое?

Ей явно стало плохо, и подкосились ноги.

– Все хорошо, мама, – подхватила ее девушка, – Я вернулась…

Ночь спокойной просто быть не могла. Мамуля пришла в себя быстро и, подозрительно косясь на наряд дочери, потащила ее в квартиру.

«Будет орать», – поняла девушка, глядя на спину матери и покорно не отбирала руку.

– Хорошо, отец на даче! – захлопнула дверь квартиры та, – Что произошло? Почему ты в мужском, и что за стрижка такая?

– Я ничего не помню, мама, – пошла на кухню Ирэн. – Вчера очнулась в пригороде именно так одетая и еле разобралась, где я.

– Не ври мне! – семенила следом мать, – Ты знаешь, я тебя насквозь вижу.

– Ну, раз насквозь видишь, так поймешь, – засмеялась Ирэн наивной убежденности матери, что у нее все под контролем. Еще лет в пятнадцать девушка научилась фантазировать и настолько сама верила в свои выдумки, что родительница свято проникалась самыми невероятными историями.

– Не помнит она ничего, – кипятилась мать, – Меня не обманешь. А куда ты из магазина в апреле-то пропала? – дернула она Ирэн за рубаху сзади, – И что это за сапоги?

– Налей мне чаю с конфетами, – попросила девушка, – И я расскажу тебе, что помню.

Говорили долго, но безрезультатно, и в конце концов мамуля взялась рассказывать сама.

– Мне когда сказали, что ты прямо в магазине пропала, я не поверила. Ты же мои связи знаешь. Сам начальник ГУВД на место приезжал. Одних повторных осмотров сделали раз десять и ничего. Мы все кровь там искали. Я уж думала, убили тебя в магазине да в ковре унесли, – срывалась она со смеха на слезы, – Но ничего так и не нашли. Собака разыскная все в кладовку нас приводила. Там даже краску со стен ободрали, ход искали подземный – дом-то старый. Чертовщина, и только! Неужели ничего не помнишь?

– Нет, – мотала головой Ирэн.

– Ты ничего пока не планируй, – руководила мать, – Я тебя сейчас никуда не отпускаю. Сначала в больницу ляжем на обследование. Сегодня же все устрою. Там тебя покрутят-посмотрят, может, и вспомнишь что-нибудь. Значит, говоришь в пригороде пришла в себя?

– Да.

– А что за кукла? – трясла мама пластмассовую фигурку в красном платьице.

– В руках была, – покорно отвечала Ирэн.

– Бред! – нервничала родительница и сразу перескочила на другое – Сумку твою и ключи от квартиры мне новая директор «Авроры» отдала, – Наливала очередной стакан чаю она, – Доброжелательная такая. Все позванивает, про тебя спрашивает.

– Ленка? – уточнила Ирэн.

– Да. Елена Васильевна, а ты откуда знаешь? – напряглась мама, видимо, с надеждой на просветление.

– Она давно на мое место метила, – усмехнулась Ирэн, – Ты не переживай, мама, – продолжила она, – Я не сумасшедшая, вот только что теперь делать не знаю.

– Ну как что, – махала руками та, – Ни о чем не переживай! Сначала обследуем тебя, а потом решим.

Что оставалось делать? Ирэн молчаливо согласилась с матерью.

Утро принесло запах слоеного рыбного пирога и уюта комнаты, где когда-то росла Ирэн.

Открыв глаза, она долго рассматривала высоченный потолок, угадывая в нем забеленные трещинки, которые так же рассматривала в детстве.

Евроремонты были не для ее родителей. С завидным упорством муравьев они раз в год сдвигали всю мебель и, вооружившись щетками на палках и пилотками из газеты, белили квартиру.

– У нас хоть дышать можно, – откликались они на замечания дочерей и знакомых, – Давайте еще мебель на клееную поменяем…

Действительно, гарнитуры ручной работы, доставшиеся в наследство вместе со «сталинкой», пережили все новомодные и полированные «стенки» семидесятых.

Бывая в гостях, многие, кто предлагал маме еще в советские времена поменять обстановку, сейчас завистливо вздыхали и понимали, как сглупили в свое время, купившись на понятие «мода».

– Что вы хотели? – шипели за спиной соседи, – Директор музея. Оттуда мебеля. Недаром в Эрмитаже на царской посуде директора едят…

«Ничего не поменялось», – нашла среди забеленных трещинок на потолке свой любимый «остров» Ирэн.

В далеком детстве на этом пятачке, выделенном среди других извилистых полосок, у нее жили сказочные существа, с которыми она играла, оставаясь одна.

Получая нагоняй от родителей, она снова и снова возвращалась к этой игре, убегая на остров к своим друзьям. Вот и сегодня…

«Письмо с куклы», – вспомнила девушка.

Действительно, досидев за бесполезными разговорами до пяти утра, они с мамой не сговариваясь собрались спать.

Ирэн с улыбкой вспоминала, как та иной раз трогала ее рукой, будто не верила, что пропавшая дочка сидит перед ней.

– Я это, я, – даже сказала она матери разок в очередные смех-слезы.

Бумажка так и лежала засунутая в правый карман штанов.

Развернула и вздрогнула.

«Арина я тебя люблю, – было написано там шариковой ручкой, – Андрей».

Сразу вспомнился неприметный парнишка из соседнего дома. Будучи еще ребенком, девушка чувствовала: она тому нравится, но сосед свои чувства прятал, как мог, а потом и вообще переехал в другой район вместе с родителями.

«Забавно, сколько ты пролежала? – глянула на куклу, приютившуюся в постели Ирэн, – И где сейчас Андрейка? Когда же я в последний раз в тайник лазила, и откуда он узнал?»

За стенкой послышались шаги, и на пороге комнаты появилась мама.

– Проснулась? – глянула она испытующе на дочку, – Ничего не вспомнила?

Девушка молча помотала головой.

– Вставай. Завтракать будем, – командовала мама, – После обеда следователь подъедет.

– Следователь?

Оказалось, приедет сотрудник райотдела, на территории которого стоит магазин «Аврора», чтобы опросить «пропажу» и закрыть розыскное дело.

«Терпи, – сказала себе Ирэн, – Тебе просто придется все это пережить».

Хотя девушка лукавила. Тихая гавань родительского дома устраивала ее сейчас как никогда. Привести мысли в порядок и определиться, что же дальше – лучшего не найти.

Немного ее беспокоила больница, запланированная родительницей, и всестороннее обследование.

«Вдруг выковыряют что-нибудь? – переживала она, – Как потом объясняться?» – Но эти переживания она оставила на потом. Сейчас предстояло вытерпеть вопросы милиционеров и жестко выдержать позицию «ничего не помню».

Мама шумела, убираясь на необъятных просторах «сталинки», а девушка вдруг поняла, что ей надо как минимум привести себя в порядок.

«Ни макияжа, не одежды», – глянула на себя Ирэн в зеркало ванной, – Мама! – крикнула она, – Мы до квартиры не успеем съездить?

Людмила Михайловна на такое предложение сначала вытаращила глаза, а потом отрезала, мол, пускай смотрят как есть! Сапоги со штанами можно, конечно, не надевать, а остальное сойдет.

– Возьмешь мой халат, и хватит! – рубанула она ладонью воздух, – Будем мы сейчас разъезжать, может, тебе еще сма салон?

– Спа-салон, – поправила ее Ирэн и пожалела.

Мамуля уже освоилась, и девушка на полном серьезе за нее теперь переживала.

– Ты значит, ничего не помнишь, – грохотала та, – А вот в порядок себя собралась приводить. Не выйдет! Какая пришла, такой пусть и смотрят. Все!

Время шло.

Прибранная квартира сверкала. Ирэн откопала в своей детской коробку с первыми тенями-помадами и все-таки хоть как-то привела себя в порядок, невзирая на ворчание матери.

Наконец забренчал домофон.

– Они, – крикнула из коридора Людмила Михайловна.

Голос ее звучал деловито и покровительственно. Чувствовалось – родительница к встрече готова.

«Представляю, как она всех за это время достала», – с легким сочувствием к правоохранителям прибросила Ирэн.

Хлопок двери. Голоса.

В комнату зашла девушка с папкой в погонах старшего лейтенанта. Мама сейчас улыбалась в коридоре еще кому-то.

– Проходите-проходите, – улыбалась она, – Проходите, Петр Алексеевич.

Неожиданно неясное предчувствие начала новых событий охватило Ирэн.

Самое начало истории разом увязалось с нынешней ситуацией, потому что в комнату с дружеской улыбкой зашел ее давний знакомец по райотделу оперативник Петр собственной персоной.

* * *

Вопросы-ответы с девушкой оперативником закончились быстро.

Петр, которого мама называла Петром Алексеевичем, показал Ирэн знаком, мол, знакомства нашего не выдаем, и она поняла – начинается какой-то второй виток странного водоворота событий.

Позиция «ничего не помню» всех устроила.

Как поняла Ирэн из обрывочных фраз милиционеров, допрос – это простая формальность лишь для закрытия розыскного дела.

Людмила Михайловна, правда, еще пыталась вручить оперативникам одежду, в которой явилась Ирэн. Те недоуменно переглянулись, и Петр Алексеевич ответил, мол, дело теперь прекращено. Возможно, конечно, рассмотреть этот все в частном порядке, но вопрос скорее не милицейский, а врачебный.

– Давайте так, Людмила Михайловна, – подытожил он, – Вы сейчас все запакуете в полиэтилен, а после обследования мне позвоните. Тогда, если будет что интересное, мы какие-нибудь экспертизы назначим. Пока же, с чем мы имеем дело – неясно, – Родительница просветлела, а оперативник украдкой моргнул Ирэн, мол, вот как надо дилетантов успокаивать, – Да, – улыбался Петр, – Мне бы еще с глазу на глаз с Ириной переговорить…

Мама сразу пошла на кухню хлопотать с чаем.

Девушка-розыскник собрала материалы и, сославшись на неотложные дела, вышла из квартиры.

Петр вместе с Ирэн пошли в ее комнату.

Молчали, наверное, с минуту, а потом девушка подняла глаза, посмотрела на оперативника и молча покачала головой, мол, вот так вот получилось-вышло…

– Да, не ожидал я вашего возвращения, честно сказать, – вглядывался в глаза Ирэн Петр, – У Ефейки в гостях побывали? – улыбался он.

– Побывала, – одними губами шепнула девушка, – Так побывала, что еле обратно вырвалась.

– Ну и как там? – не отрывал взгляда от ее лица оперативник, – Все-таки почти четыре месяца вас не было. Я вот даже повышение заработал.

Оказалось, теперь он занимает должность заместителя начальника уголовного розыска отдела милиции, на территории которого находилась «Аврора».

– Я ведь когда в магазин приехал, сразу понял, что случилось. – рассказывал сыщик дальше, – Никак не ожидал, что вы с детишками в кладовку попадете. Как все вышло-то?

Ирэн полностью всего сейчас рассказывать не стала, и история ее в основном касалась того, что происходило на той стороне. Тему-технологию переход через кладовку-чулан, историю про оружие и деньги с документами она тоже опустила.

Рассказывала – не подавала виду, а сама изучала реакции Петра, но ничего тревожного не заметила.

Рассказала о ворах, вызвав у оперативника кучу замечаний. Следом поведала про жизненный уклад и отсутствие элементарно-необходимого и перешла к задержанию царской охранкой.

В той части, когда появился Зубатов, Петр сильно оживился.

– Зубатов? – открыл он рот, – Сергей Васильевич?

– Сам. – Подтвердила девушка.

– Так он же легенда сыска! – взволнованно откинулся на спинку стула оперативник, – После него трехтомник остался по нашей работе тех лет. Я его в хабаровской библиотеке на учебе читал. Сов-секретная книга! Ну и как он вам? Что за человек?

– Фанатик, – недовольно глянула на парня Ирэн, – Прямо как все вы!

Разговор прервала мама, властно утащив их из комнаты на чай.

– Хватит болтать! – выдала она приговор и за столом тонко поинтересовалась, женат Петр Алексеевич или нет.

Согласилась с его рекомендациями, мол, сначала больница, обследование, а потом все остальное.

– Вы как определитесь, куда устроитесь, позвоните, – подал он визитку, – Нам с Ириной Леонидовной договорить надо. Может, и вспомнит чего.

Просидели недолго, и на второй стакан чая Петр не остался.

– До свидания, – моргнул он заговорщицки Ирэн, – Вспоминайте и, если что будет, звоните, а я в больнице вас обязательно навещу.

Все.

Неожиданно появившийся, старый знакомый Ирэн лишь «мелькнул» на горизонте не хуже иного метеорита.

Девушка понимала, что он хоть какой-то союзник и с надеждой теперь вспоминала самое начало истории, когда они вместе с сыщиком еще только делали первые шаги, пытаясь понять происходящее.

«Навестит в больнице, – твердо сказала она себе, машинально кивая матери, планирующей завтрашний день. – Будет хоть у кого помощи попросить, если что, – Спрятала она в карман халата визитку с надписью «Заместитель начальника уголовного розыска Маевский Петр Алексеевич».

Следующий день обещал быть насыщенным. Мама договорилась с врачами из областной неврологии, и после обеда их ждали.

Остаток этого дня и начало следующего было посвящено сборам.

– Ночью отец из командировки возвращается, – заботилась Людмила Михайловна, – Как ему-то говорить про тебя? Ну, ничего, – успокаивала себя она, – Вернулась – не пропала. Ты хоть отца-то помнишь? – испытующе глядела она на Ирэн.

– Предположим антеградную-регрессирующую или частичную амнезию, – осматривала Ирэн женщина невролог. – Реакции хорошие. Функциональных расстройств нет. Пока анализы, то да сё, и будем пробовать оживить воспоминания. Вы на сеансах гипноза бывали? – спросила она девушку.

– Ни разу, – смешалась та. Про гипноз она как-то не думала, и вопрос врача застал ее врасплох, оживляя переживания о возможной расшифровке. – «Нужен мне этот гипноз», – представила девушка картинку и лица врачей, слушающих рассказы о ее приключениях на сеансе.

– Значит, не знаете, подвержены или нет, – сделала пометку в истории болезни врач. – Вести вас буду я. Зовут меня Альбина Анатольевна. Я оставлю вам свой телефон для короткой связи. Ближайшую неделю будем готовиться, а после приедет из-за рубежа наше светило гипноза, – улыбнулась она, – Так что будем считать, нам всем повезло. Он там мог бы и на год задержаться…

Восторг Людмилы Михайловны был неподдельным, как и внутренняя паника Ирэн.

«Я неподвержена гипнозу, – упрямо твердила она про себя, – Неподвержена. Неподвержена…»

Говори – не говори, а девушка понимала: теперь это лишь вопрос времени. Строгая габаритная санитарка увела ее за собой чуть не за руку.

В дверях Ирэн обернулась. Мама что-то живо обсуждала с врачом, но, поймав краешком глаза взгляд дочери, махнула рукой.

– Иди-иди, дорогая, я завтра у тебя буду. Что надумаешь, звони, принесу. Папу я сегодня подготовлю, так что не переживай.

«Спокойно, – сказала себе девушка, – это всего лишь неврология, и переживать тут не о чем – не сумасшедший же дом…»

Однако нервные расстройства есть нервные расстройства, и соседи по отделению безобидными не оказались.

– Вы не любите поле чудес? – подскочила к девушке с порога сухопарая тетка с диким взглядом в цветастом халате и черными как смоль волосами, – Нет? – Ирэн решила не обращать на нее внимания, как и санитарка, и шла, подражая той, с каменным лицом мимо, – Не любите? А я только ее и смотрю, это такая передача, такая передача, такая передача, – частила пациентка за спиной у Ирэн, – Такая передача, такая передача, такая передача, такая передача…

– Семеновна, – крикнула не оборачиваясь сопровождающая, – Проверь, пила ли третья палата вечерние таблетки, а то ее несет что-то … – Вы не пугайтесь, милочка, – повернулась она к девушке, – Здесь хоть и не дом скорби, но все-таки неврология. Соседка у вас будет хорошая и без закидонов. От алкоголизма лечится. Пару раз в году у нас лежит – думаю, подружитесь.

Моложавая женщина на соседей койке на самом деле оказалась приятной и располагающей.