Текст книги "Аврора (СИ)"

Автор книги: Михаил Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Невольно ей передались испуг и отвращение девчонки, и неожиданно на поверхность выплыла уверенность, что паренек-то врет. Ирэн поняла: каждый из присутствующих чувствует его ложь, и судьба его предрешена.

Плюнув на нравоучения Ефейки не лезть в разговоры с ворами, она вдруг поняла: если уроки психологии не врали – есть шанс проявить себя. Звякнув чугунком на печи, она лукаво моргнула повернувшемуся Хитровану и подсела к Ярню.

– Никто тебя не тронет, – вкрадчиво шепнула она, – Не бойся. Нам просто знать надо, кто тебя вызывал и что спрашивали, а в остальном тебе верят.

– Хитрован, кто она? – напряженно спросил паренек, – Почему говорит при вас?

– Говорит значит слово имеет, – догадливо подыграл тот, – А ты чего раньше времени-то полезла-то, Ирка? Он и напугаться толком не успел.

– Сыграли? – обвел глазами собравшихся Ярень, и во взгляде его мелькнула надежда, смешанная со страхом, – Раньше времени, говоришь, начала?

– Ну, говори давай, да ужинать начнем, – коснулась его руки Ирэн.

– Ладно, – опустил глаза Ярень, – Вытащил меня давеча на разговор один из Зубатовцев.

– А пошто пошел, никому не сказамши? – вспылил квадратный мужик с крестьянской бородой до середины груди.

– Следили, – выдохнул Ярень, и в воздухе ощутимо поплыл «запах» очередной лжи, – Привел бы еще их куда не надо…

– Рассказывай, не бойся, – поднялась Ирэн, – А вы слушайте! – пошла она к плите и, отвернувшись от Ярня, улыбнулась мигнув.

Позже, лежа рядом с Ефейкой, она никак не могла понять, что толкнуло ее на этот поступок.

Ненависть к любому предательству? Месть за Ефейку с Антохой? Загубленные Ярнем приютские души?

– Ну, Ирка, ты и дала, – хлебал позже чай Хитрован в окружении воров и воздухе опять чувствовалось хозяйское удовлетворение хорошо сделанному делу, – Надо же, как падаль эту под ножик нам вывела – змея да и только.

Ярня после приговора увели в темноту ночи четверо молодых мужиков.

– Не переживай, девка, – стряхивал крошки с бороды мужик, что вспылил в беседе, – Дело ты доброе нынче сделала. Давно у нас зуб на этого субчика. Откуда ты только взялась такая? Готовишь не по-нашему. Чай заварила с травами какими-то, даже спать расхотелося. Штаны из парусины опять же.

– Уймись ты с этими штанами, Лопотуша, – раздраженно брякнул ложкой по столу Хитрован, – С Иркой, конечно, больше вопросов, чем ответа, но, то, что наша она, думаю, каждый чует.

Одобрительный гомон побежал за столом. Теплота. Девушка будто нежданно попала в семью, из которой ушла давно-давно.

«Они же все убийцы», – сказала себе Ирэн, понимая, что поймалась на странное обаяние собравшихся воров. Ответить себе она ничего не смогла и последнюю мысль просто вычеркнула.

После этого случая за ней больше не приглядывали, а если и мелькал из толпы внимательный взгляд, то был он скорее не настороженный, а дружелюбный, мол, все ли в порядке.

Дни шли чередом, а Ирэн никак не могла придумать, что же ей делать дальше.

Идти к купцу Антоновскому? А если это все-таки был не он? Или не захочет тот разговаривать со странной девушкой, чьи истории пригодны лишь для психиатрической лечебницы. Подлила еще масла в огонь Ефейка: когда Ирэн интересовалась хозяином «Авроры», та наморщилась и рассказала, что дружбу он водит с самим полицмейстером. Повод прийти, конечно, был: бумаги из сюртука надежно прятались под обшивкой кровати, на которой они спали с девчонкой.

Но неожиданно все изменилось.

В тот день они по обыкновению шли с утра на рынок, как неожиданно Ефейка дернула Ирэн за палец и прошипела:

– Не оборачивайся, шпики за нами.

Не меняя походки, девушка спустя минуту глянула вполоборота назад и действительно заметила фигуру в котелке, идущую следом.

– Чего это они? – шепнула она девчонке.

– А я знаю? – зыркнула та, – Но пока на хвосте – домой не идем. Нам хату Хитрована указывать никак нельзя. Свистни-ка экипаж.

Услышав такое, Ирэн растерялась. Она, конечно, видела за прошедшую неделю, как это делается, но чтобы самой.

– Да чтоб тебя, не стой столбом, – пискнула Ефейка, – Увидят, что заметили – задержат. Их здесь сейчас туча.

– Если соберутся ловить – беги, – спокойно проговорила Ирэн, направляясь к экипажу, только-только высадившему людей, – Любезный, – крикнула она извозчику.

Неожиданно скромная мещаночка в капоре и с корзинкой, перебирающая на лотке капусту, повернулась к девушке и прихватила ее за руку.

– Торопитесь? – проговорила она и другой рукой показала металлический жетон, – Вроде же в город не собирались? Уголовная полиция.

Ирэн обернулась. Расталкивая толпу, к ним спешили трое мужчин в котелках.

Выпустив руку Ефейки, девушка со значением и незаметно толкнула ее в спину. Той ничего и говорить не надо было.

Задрав юбчонку руками, маленькая фигурка понеслась прямо через лужи, обдавая окружающих грязью и заставляя расступаться.

– Держи! – раздалось из-за спины.

Переливчатый свисток, знакомый из кинофильмов.

Городовой в белом, пытающийся вместе с дворником с бляхой ухватить несущуюся Ефейку.

Напоследок девчонка двумя ногами прыгнула еще в одну лужу, выдав все-таки тучу брызг на белоснежный китель, и нырнула в подворотню.

«У нас только гаишники так свистят», – мелькнула забавная мысль в голове Ирэн.

Времени прошли секунды. Тугодум извозчик еще с надеждой на заработок смотрел на девушку.

Городовой отряхивал китель.

Дворник вытирал фартуком лицо от грязных капель из лужи.

– Бомбистка, – донесся шепот от прилавков.

* * *

– Ироида Семеновна Суконская, – стучал карандашом по столу безусый следователь в пенсне, – Ну что же, рассказывайте, сударыня, откуда у вас этот документ?

– Скажите сначала, за что меня задержали? – рассматривала Ирэн пухлые щечки мужчины и форменный сюртук со стоячим воротником.

– А сами как думаете? – улыбался тот, – Нас многое интересует. Пропадают наши сотрудники, следом покойницы восстают из мертвых. Вы же вовсе не Ирка «Легенда», хоть и на фото похожа, – махнул он бумажкой, – Да только молодые девицы всегда на один манер, а приметы важные отсутствуют. Где у вас, например, косой шрам от бритвы на левой руке? Ну? Где? А родимое пятно в форме яйца на лопатке? Может, посмотрим?

Ирэн невольно поежилась под пристальным взглядом следователя, а тот смотрел не отрываясь.

– Так что произошло со Всеволодом Меньчинским? – наклонился через стол служака.

– С кем?

Не опуская глаз, мужчина взял с края стола фото и протянул его девушке.

«Пошел вон», – мысленно проговорила та и, откинувшись на спинку стула, закрыла глаза.

– Не хотите говорить, – со странной удовлетворенностью в голосе фыркнул следователь, – Дело ваше. Только готовьтесь, сударыня, тогда пороху нюхать. Я сейчас оформляю необходимые документы и марш-марш вас к жучкам. Знаете ли, что там с молодыми красавицами делают? – Ирэн молчала и не шевелилась, отгородившись от него темнотой под закрытыми веками. – Ну что вы за экземпляр? – всплеснул руками чиновник, – Говорил я господину полицмейстеру, нельзя либеральничать, да только они с Сергеем Васильевичем друзья не разлей: бить говорят нельзя. А если не бить? только жучкам и польза от молоденькой девицы, а ей самой прямой убыток…

«Полицмейстер, – щелкали мысли в голове Ирэн под монотонный монолог чиновника, – Дружен с купцом Антоновским. Так, так, так. А еще какой-то либерал Сергей Васильевич. Сергей Васильевич…» – Зубатыч? – Резко выпрямилась она на стуле с неожиданным вопросом, вспоминая историю Хитрована.

– Что? – опешил следователь.

– Сергей Васильевич – Зубатыч? – переспросила девушка.

– Зубатов, – поправил чиновник, дернув багровеющей шеей, и покосился почему-то на портьеру, – Начальник особого отдела департамента полиции. За политические операции отвечает.

– Ну, так я хочу говорить с ним, – твердо сказала Ирэн.

– Эка, замахнулась, – закашлялся мужчина и прикрыл рот белоснежным платочком, – Где же я возьму-то его? – Не давала ему никак покоя наполовину задернутая гардина. Следователь снова на нее покосился, причем как-то извинительно, – А потом, про что вы с ним говорить-то будете?

– Государственное дело, – проникновенно наклонилась к столу девушка, – и откроюсь я только ему.

– Сядь ровно, – неожиданно рявкнул чинуша, – Сиди-слушай! Меня не интересуют твои желанья. Фотографию смотреть! Знаешь его?

Девушка невольно глянула на зеленое сукно стола и вздрогнула. С белого квадратика фотографической карточки на нее глядел Ярень собственной персоной. Лихой чуб из-под картуза, колючий взгляд.

– Знаешь, – врастяжечку заговорил мужчина, – Всеволод Менчинский. Лучший агент был. Ясно, что в живых его нет уже. Знать бы, как попался? Ты душечка сама не понимаешь, в какую политику вляпалась, а может, как раз и понимаешь. Потому что никакая ты не уголовница, но ведь они тебя за свою держат! Так кто же ты?

– Я буду говорить только с Сергеем Васильевичем Зубатовым, – устало проговорила девушка, – Вы не поймёте.

– А попробуйте, – мягко улыбался следователь.

– Извольте, – откинулась на спинку стула девушка, – Хотя ничего яснее не станет.

– Попробуем-с, попробуем-с-с-с, – скрестил ручки на животе мужчина, – Слушаю Вас, мадам.

– Какое сегодня число? – Ирэн ответ знала, но тянула время, лихорадочно вспоминая даты 1903–го года, – «Жалко, не девятьсот четвертый, – сетовала она, – Кто бы знал, что никому ненужное образование так понадобится. Вспоминай, давай, вспоминай. До мая и убийства шестого числа Уфимского губернатора далеко. Апрель. Ну, апрель. Кишиневский погром! – неожиданно всплыла в голове курсовая работа подруги, – Точно! Послезавтра!»

– Завтра Пасха, – сыто тянулся следователь, – Грех не знать.

– Ну, так срочно телеграфируйте в Бессарабию, – выпрямилась на стуле Ирэн, – Там уже распущен слух, что Царь секретным указом разрешает грабить евреев три дня после пасхи. Если не подготовиться, будет страшный скандал по всей Европе. Трупы. Калеки. Не остановите – будет вам резонанс.

– Погром в Кишиневе говорите? – прозвучал тихий голос от окна.

Дернулась та самая гардина, на которую глядел следователь, и появился сухопарый мужчина среднего роста с усами.

– Всколыхнется значит ситуация с мальчиком, – шел мужчина к Ирэн, – Ну говорите, говорите.

– Не знаю ничего про мальчика, – ответила та, – А вот что погром будет – точно.

– С него все и началось, – легко уселся мужчина на заботливо поданный подскочившим следователем стул и властно кивнул ему как-бы призывая больше «под ногами» не мешаться, – Именно с русского мальчика, убитого в Дубоссарах.

С интересом разглядывая Ирэн цепким взглядом широко расставленных серых глаз, мужчина закинул ногу на ногу и сцепил на коленке руки в замок.

В кабинете зависло молчание.

– Я бы хотела переговорить только с глазу на глаз, – сказала Ирэн, твердо глядя на нового собеседника, – Мне есть многое что сказать, могу даже объясниться, откуда и что…

– Очень интересно… – ехидно прозвучал голос следователя из-за стола, но он сразу замолк, повинуясь властному кивку нового собеседника Ирэн.

– Хорошо, – явно сделал над собой усилие мужчина, – Я забираю вас, и договорим у меня.

– Сергей Васильевич, – с укоризной начал следователь, – Вы же видели, кто ее разговорил.

– Потом голубчик, все потом, – поднялся тот, – Усердие ваше отмечу. Рапортом. Ждите поощрений. Молодцом. Только здесь, я так понимаю, совсем другой случай. Правда? – пластично повернулся он к Ирэн, словно танцуя и протянул ей руку с ухоженными ногтями предлагая встать, – Кстати, позвольте представиться, Сергей Васильевич Зубатов, вы же со мной говорить хотели?

Неожиданно лицо его стало обеспокоенным, он покачнулся вместе с полом, следователем, столом зеленого сукна и повалился налево. Темное покрывало беспамятства рухнуло на девушку, оставляя за бортом все разочарование и события последних дней.

«Проснусь сейчас, и нет ничего, – стучалась в голове Ирэн одинокая странная мысль, – Ничего. Совсем…»

Шорох бумаги, одежды.

На удивление беспокойные пальцы, щупающие пульс.

Жесткий валик дивана под головой и запах, запах другой эпохи.

«Я снова здесь, – не открывала глаз в бессильном отчаянии Ирэн, – Ничего не вышло».

– Придется в вашем кабинете работать, Алексей Семенович, – беспокойно говорил странно-знакомый голос, – Вы уж не обессудьте, сами видите…

– А что я? – покорно отвечал второй, – Мы же все государство – вам и решать.

– Как же позвать-то ее? – явно задачился Зубатов, – Мы так долго в себя приходить будем.

– Ариной, – шепнула девушка одними губами, но следователь расслышал даже от стола.

– Арина? – переспросил он, – Как Пушкина няню?

– Тогда Ирой, – открыла глаза девушка, отметив про себя, что и за сто лет ничего не поменялось. Снова этот Пушкин…

– Так все-таки как? – не отпускал ее руку Зубатов, – Может, Ироида Семеновна Суконская?

– Это не я, – устало опустила веки Ирэн.

– Да уж, – улыбался собеседник, – С Иркой «Легендой» у нас дружба старая, помогала мне она по политической части. Кто только прибрал ее? Не знаете?

– Идемте к вам, – храбрилась Ирэн.

– Да мой кабинет в другом здании, – искренне беспокоился Зубатов оглядывая девушку, будто оценивая ее состояние, – Дотерпите?

Ирэн кивнула и поползла с дивана, но голова закружилась снова, и она осталась на месте, забившись в угол дивана к валику.

– Сергей Васильевич, – обеспокоился следователь, – Может, конвой?

– Не стоит, – обернулся тот, – Ты вот что, давай-ка лучше экипаж во двор управления загони, чтобы не видели нас, как съезжаем.

– Уже стоит, – молодецки гаркнул следователь и вышел за дверь.

– Так все-таки о чем говорить будем? – отодвинулся на другой край дивана Зубатов, – О политике? По уголовной части?

– О многом, – разлепила губы Ирэн, – Что-то вам покажется странным, что-то невозможным, но все правда. К примеру, тот же Кишиневский погром? Завтра Пасха. Кто работать-то будет в праздники?

– Никто! – грустно отозвался собеседник, – Россия всегда от души празднует. Остальное – побоку.

– А жертвы?

– Знаете, начни мы активничать и предотврати погром, обзовут паникерами, мол, ничего и быть на местах не могло. Интриги начнутся, еще что-нибудь. У меня и так положение не то что шаткое – но под серьезным прицелом.

– Вы?

– А что я, неприкасаемый? – засмеялся Зубатов, невольно располагая себе откровенной улыбкой, – Заслуг много, потому и держусь пока. Оступись – никто не поможет…

«Кум, – вспомнила Ирэн оперативников из двадцатого века, – Точную формулировку Петр выдал. Такому не захочешь, а поверишь – и ведь не играет совсем..» – Неожиданно она снова почувствовалала себя «в шкуре» Кассандры, – Так что с Кишиневом делать будем? – шевельнула она валик обитый гобеленом в темно-зеленый «рубчик».

– С Кишиневом мы с вами закладочку сделаем. Информируемся без жестких распоряжений, мол, так и так. Я запрошу еще данные оттуда и обстановку телеграфом. Через пару часов все у нас будет. Там посмотрим. Ну, а вы-то как, Ира, приходите в себя?

– Так пришла уже, – улыбнулась та, – Чаю бы сейчас.

– Все у меня, – забеспокоился Зубатов, раздраженно стрельнув на двери быстрым взглядом, – Что-то долго он.

Но не успела Ирэн ответить, как створки открылись, и вошел следователь с конвоирами.

– Вы уж простите, Сергей Васильевич, – проговорил он, – А конвой я все-таки сочинил, да и бумажки подготовил – чтобы закончить нам эту историю честь по чести так сказать.

– Интересно, – поднялся Зубатов с дивана, – И под каким именем ко мне поедет задержанная?

– А, как и была, – хитро улыбнулся следователь, сверкнув пенсне над пухлыми щечками, – Ироида Семеновна Суконская. Нам же с вами лишние огласки ни к чему.

* * *

Экипаж тряско подпрыгивал на мостовой, отдаваясь по всему телу крупной дрожью.

– Эх, не зима, – сочувственно глянул на гримасу Ирэн Зубатов, – На санях-то как по маслу катишься.

«Ничего не меняется, – вспоминала девушка дороги своего микрорайона, – Ничего. Те же ухабы и ровные «зимники» по морозам», – и спросила уже вслух, – Почему вы мне поверили?

– А я не поверил, – ответил мужчина эхом, не поворачиваясь к собеседнице и явно что-то обдумывая, – Хоть и не врете. Престранная ситуация. Вам не кажется?

Ирэн молчала. Действительно, ситуация складывалась странно, хотя небезнадежно.

– Я почему заинтересован, – продолжил Сергей Васильевич, – Много читаю. Особенно истории. Старой истории. Страшной истории. Библейской. Она хоть и переписана разными поколениями храмовников, но сути от этого не убавила. Кто захочет, найдет. Только сегодня я не о Божьем слове говорю. Мне как человеку, живущему информацией, всегда интересны были случаи ясновидений. Пророчеств, если хотите. Раньше же не было газет, телеграфа, синематографа наконец. – «Телевидения, радио, сотовой связи», – мысленно добавила Ирэн, – Ну так что оставалось? – продолжал Зубатов, – Устные пересказы различных историй да пророчества.

– Пророчества?

– Именно! Люди в ту пору намного острее чувствовали тончайшие связи той стороны, – помахал мужчина рукою в воздухе, – и, что самое поразительное, мазали они редко. Мне приходилось привлекать к работе гадалок и тех, кого в простонародье ведьмами кличут. Результат был. Неплохой. Жалко, что не сразу понимаешь, о чем они говорят. Так, обрывки истины и собрать их вместе возможным часто не представляется. Вы первая, что сказали о событии без недомолвок. Главное, все совпадает с текущей ситуацией. Как удалось-то?

– Не поверите, если расскажу, Сергей Васильевич, – проговорила Ирэн, – Просто не поверите.

– А я и не тороплюсь, – наконец повернулся к ней собеседник, по-товарищески улыбаясь в пушистые усы, – В нашей работе нельзя спешить, хоть и опаздывать не стоит. Я вот знания свои по крупицам собирал, а стреляю разом. Наша-то работа во все была времена. Знаете, чем сейчас увлечен? – Ирэн молча смотрела на тонкое лицо мужчины явно увлеченного рассказом, понимая: ей сегодня сильно повезло, и, возможно, собеседник сможет принять историю полностью, – Я сейчас, – продолжал Зубатов, – Новый завет штудирую. Поднял я недавно одного историка средних веков, так, оказывается, по Римскому праву отправить на смерть за политическое преступление, в котором виновен Христос, можно было только при наличии двух свидетелей, которые независимо подтверждали истину. Один известен всеми и проклят в веках.

– Иуда? – включилась в разговор Ирэн, – А кто второй?

– В том и задача, – азартно сверкнул глазами Зубатов, – именно в том. Скорее всего, один из апостолов причисленных сейчас к лику святых, но не могу я одного понять. Был ли он внедренным агентом римской, так сказать, охранки?

Неожиданный поворот беседы изумил Ирэн. Ей как историку и самой нравилось разыскивать в известных столетьями величинах скрытый смысл и события, а тут сразу библейская история да с таким необычным поворотом.

– Кем же он тогда мог быть?

– А, к примеру, просто исполнить приказ Иисуса и дать показания.

– Приказ?

– Именно!

– Так для чего?

– Погибни Иисус своей смертью – не было бы столетий владычества христианства. Свойства психики человеческой – помнить лишь мучеников.

– Значит Иуда не предатель?

– В последнем случае нет. Идут же по сей день споры про евангелие от Иуды. Значит, жив был. Не повесился. И почему перед злосчастным поцелуем в саду Иисус говорил ему: делай, что должен? Сплошные догадки. Если второй вариант верен, так весь нынешний атеизм и просвещение могут идти к черту.

– Почему?

– Когда настолько осознанно кто-то идет на мучения и смерть – он не человек.

– А кто же?

– Скорее, Бог.

«Бог», – замолчала Ирэн, но додумать не вышло.

– Приехали, – аккуратно выглянул из экипажа Зубатов, – Пока здесь побудем. Голубчик, – властно ткнул он в спину конвойного, сидящего рядом с кучером, – Распорядись, чтобы нам ворота отворили. На двор поедем.

Экипаж простучал по булыжникам гулкой арки с коваными воротами.

– Ну вот, – улыбался Зубатов, – Теперь дома.

«Какой длинный день», – прибросила Ирэн.

Действительно, утренний поход на рынок обернулся для девушки целой чередой испытаний с допросами, откровениями и даже потерей чувств.

– Сейчас чаю, – широко вышагивал по коридору Зубатов, – Перекусим и поговорим.

Так и вышло.

Пока расторопный молодой человек в синей форме суетился с разносами и стаканами, Сергей Васильевич устроил Ирэн на диване, а сам с размаху бахнулся в кожанное кресло и потащил, устраивая посередке низкий столик с кривыми ножками.

– Устал, – намешивал Зубатов чай в стакане серебряной ложечкой, – Петр Афанасьевич, – обратился он к стройному молодому человеку в жандармской форме, – Позвони-ка Алексею Семеновичу, у него ответ уже должен быть по обстановке в Бессарабии, пускай прямо по телефону и зачитает, а ты запиши все аккуратненько. Потом сюда принесешь. Будем с Ироидой Семеновной рекомендации для Кишинева сочинять.

– А с конвоем что делать?

– Отпускай, ты же понимаешь, что я без ширмы не работаю. Ироида Семеновна на сегодня здесь останется. У нас работы с ней край непочатый.

Взгляд молодого человека потеплел, и он совсем уже по-приятельски и понимающе кивнул девушке.

Ирэн улыбнулась в ответ и потянула стакан с чаем.

– Бублики, бублики берите, Ирочка, – двинул Зубатов по столику тарелку, с трудом скрывая почти мальчишеское нетерпение-азарт, – Ну так что же такого необычного вы можете мне поведать еще?

Таиться смысла не имело. Ирэн понимала, что Зубатов не так прост, а истории про ясновидящих – это лишь одна из дорожек, которую тот расстилает для ее же откровенности.

– По-моему, Сергей Васильевич, вы и сами все поняли, – прихлебнула чай девушка, внимательно рассматривая сыщика и пытаясь угадать его мысли, – поверить в это сложно, но это так: я не из вашего времени…

Зубатов, не спуская глаз с Ирэн, ухватил бублик и азартно откусил.

– Произошло это совсем недавно, – продолжала та, – Сначала кое-кто из этого времени побывал у нас, а потом сюда попала я.

– Интересно, кто же к вам-то угадал и как?

– Дети-карманники, да купец Антоновский пару раз заходил.

– Михаил Михайлович?

– Он. Магазина «Аврора» хозяин.

– Что ему «Аврора»? Так, кабинет рабочий, у него размах немаленький. Я с ним лично знаком через полицмейстера.

– Сергей Васильевич, – встрепенулась Ирэн, – Миленький, можно мне встретиться с ним? Мне же обратно нужно попасть, ну во время свое…

– Во время, говорите… – протянул, чуть поперхнувшись Сергей Васильевич и задумчиво смахнул несуществующие крошки с рукава, – Наверное, можно – отчего нет. Да и мне будет интересно его подрасспросить… Готовы ли вы завтра на пасху в гости со мной прогуляться? Я как раз полицмейстером зван, но обычно не хожу. Не люблю я, знаете, приемов этих. Пустые разговоры одни да ложь. Сильно отвлекает от того, про что думаю.

– Разрешите? – заглянул в кабинет тот, кого Зубатов назвал петром Афанасьевичем. В руках он держал листок, – Получили. Переписал слово в слово. Странная депеша, Сергей Васильевич, сильно странная.

– Чем же?

Молодой человек вопросительно глянул на Ирэн.

– Можно, – кивнул Зубатов, – Мы все здесь по одному вопросу.

– Погромов ждут после пасхи, – листок из рук мягко опустился на стол, – Какой-то секретный указ царя…

– Кхм-кх, – снова поперхнулся хозяин кабинета и потянулся к бумаге.

Ирэн неожиданно почувствовала прилив сил. Выпрямилась.

«Чай так подействовал? – задумалась она, – Нет, скорее выстрел в десятку. Вы сядьте, Петруша, – начала она старую игру, мысленно обращаясь к исполняющему обязанности секретаря симпатичному офицеру, и тут же оборвала себя, – Заткнись! Доигралась раз, сама теперь сиди …»

– Знаете, Ирочка, – быстро глянул на нее Зубатов, – А я пожалуй, рискну распорядиться. Большие жертвы, говорите?

– Про убитых точно не знаю, а вот калек почти пятьсот и город в руинах.

Петр Афанасьевич открыл рот, в удивлении слушая странную беседу и, похоже, не совсем понимал реальность происходящего.

– Не удивляйтесь, голубчик, – повернулся в кресле Зубатов, – Когда-то и вам придется постигать премудрости невидимого мира. Вы думаете, почему я Вас из жандармского перевел? – и, выдержав паузу, сам же ответил, – Преданы, честны и верующий. Читаете много. Значит, чудеса Господни вам в новинку не будут. Атеистов нам кроме как на должностях дворника или приказчика не надь. Агентура же она разная Mon ami.

– Все равно не понимаю, – рванул воротник френча Петр Афанасьевич.

– Я тоже, – по-товарищески и с изрядной долей юмора в голосе успокоил его Зубатов, – Нам теперь главное письмо соорудить по форме и с учетом информации от Ироиды Семеновны, – Мигнул он девушке. – Как вы смотрите, сударыня, если мы завтра вам документы справим честь по чести на основании вашей бумаженции, а то подзатянули вы с легализацией-то. Дел много. На бал завтра собираться. Переодеться. И как у вас с французским?

– Только немецкий и слабо, – призналась девушка.

– Что так? – удивился Сергей Васильевич, – Неужели в вашей губернии с образованием настолькот тяжело?

Особое ударение на слове «губернии» ясно дало понять, как играть в присутствии офицера-секретаря, а тот уже оправился от первого изумления и тащил к себе конторку, бумагу и ручку с чернильницей.

– Обязательную часть сам пиши, – с чувствоми хлебнул чаю Зубатов, – Мне сейчас заход словесный в распоряжении нужен, чтобы ни о какой Пасхе в Кишиневе больше не задумывались.

Молодой человек заскрипел на конторке пером.

Приятное тепло разливалось по всему телу Ирэн.

Бодрость удачного окончания дня отступала и менялась местами с нечеловеческой усталостью.

За окном шумел город. Цокот копыт, топот бегущих, тарахтенье экипажей становилось для девушки привычным.

«Кое-что поменялось, – понимала она, – Хотя откуда я знаю. Может, и в наше время есть такие увлеченные милиционеры. Вон Сергей Васильевич ясно говорил про интриги. Про то, что большинство чиновников и служащих просто зажралось. О тупости завтрашних гостей на балу… – глаза закрывались, – Его превосходительство генерал-губернатор, – выплыла фраза из недавнего сна, – Доманерничалась», – выговорила себе Ирэн, засыпая.

* * *

Утро девушка привычно встретила с серым светом за окном и разноречивым пока слабым шумом города.

Оглядевшись, вспомнила, что Зубатов заставил ее все-таки перейти вчера в небольшой кабинет с кроватью.

– Ложитесь, как привыкли, Ирочка, – шепнул он напоследок, – а нам работать, – Если понадобится по женской части… – что прозвучало дальше, память выдавать отказывалась.

Сильно хотелось в туалет.

«Интересно, – задумалась девушка, лихорадочно одеваясь, – как у них тут устроено? Но ведь говорил же он что-то», – психовала она.

Выходить из комнаты было страшновато, и неожиданно Ирэн уловила знакомый тоненький запах.

«Помойное ведро! – вспомнила она Ефейкину науку и ситцевую занавеску за печкой у Хитрована, – Если так – спасена!»

Действительно, за неприметной дверцей, до боли напоминающей кладовку «Авроры», стояло пустое ведро, выдающее характерный аромат.

Жизнь налаживалась.

Кувшин с водой оказался возле кровати.

Девушка попила, и ей снова захотелось прилечь.

«Пускай сами будят, – решила она, забираясь обратно под одеяло, – Пасха же как-никак…»

Однако заснуть еще раз не вышло.

Дверь приоткрылась.

– Ирочка, просыпайтесь, – позвал тихий голос, – пора. Еще за платьем ехать.

«Прием, – вспомнила Ирэн, – Шопинг! Интересно, на какие деньги? Неужели на собственные оденет?»

Сильно хотелось, чтобы Сергей Васильевич проявил бы хоть какие знаки внимания, а то столько времени уже прошло, а от него лишь дружеское участие да вопросы по делу.

«Даже не поинтересовался, замужем ли я», – сердилась Ирэн, надевая непокорное платье. Однако девушка понимала, что в любом случае они с Зубатовым не перешагнут той заветной планки, после которой начинают падать барьеры и многое становится безразличным. Не виделось ей в Сергее Васильевиче никаких желаний, кроме страстной увлеченности работой.

«А сыск меня так не возбуждает», – грустно констатировала она, понимая: скорее всего они с Зубатовым останутся друзьями.

– Христос Воскресе, Ирочка, – поднялся тот навстречу из кресла, стоило ей появиться в комнате.

– Воистину Воскресе, – в тон ему ответила та и, улавливая нерешительность мужчины, троекратно его поцеловала.

Он придержал ее после за руки и заглянул в глаза.

– Все хорошо?

– Да, – прислушивалась к себе Ирэн, понимая еще раз: всего лишь друзья.

– У нас хорошо всё, – азартно тер руки Зубатов, – Накрутили хвоста Бессарабцам. Депеша еще вчера ушла – вертится карусель. Первые ответы уже пришли. Ухватил тамошний полицмейстер погромщиков за самый хвост. Молодец. Оказывается, откладывали власти мероприятие на завтра, а мы депешей их толкнули. Праздника, конечное, теперь им нет. Войска в готовности. А впрочем, раньше надо было думать. Вчера кое-кто жаловаться даже вздумали. Полагаю, скрытые связи погромщиков. Отправил встречную депешу. Всех на карандаш и смотреть. Мы с вами, Ирочка, на коне. Наш полицмейстер уже приезжал. Информация о мероприятиях ой как высоко убежала. Но чтобы ни произошло теперь – все в нашу пользу. Интересовался, буду ли сегодня.

– А вы? – приводила в порядок мысли после такого потока информации Ирэн.

– Сказал, буду, – улыбнулся Зубатов, – Мало того, вас уже представил, мол, будет со мною дама моего старого круга.

– Старого круга?

– Конечно! Я же не всегда в полиции работал. В конце прошлого столетия сподобился и с народовольцами якшаться, а как понял всю вредность таких идей, на службу в полицию и пошел. Так что вы теперь, Ироида Семеновна, мой старый товарищ и помощник во всякого рода политических делах. Работали какое-то время негласно, а теперь вас нужно в должности определять.

– Мне бы домой, – очнулась от наваждения Ирэн, – Не могу я без душа.

– Душа? – удивился Зубатов, – Эка хватили. Здесь на весь город их по пальцам. В России-то не делают еще, да и некоторые почитают мытье в душе занятием слишком вольным и странным.

– Скажите, а как же мыться?

– У меня дома ванна со смесителем. В управлении нашем только руки и помоешь, да и туалеты еще. Большинство по старинке с кувшинами. Да в гостиницах ванны есть, – оживился собеседник, – Вот только с вашим доходом все на нумера и уйдет.

– А какой у меня доход? – удивилась Ирэн.

– Пока тысячу двести рублей годового.

– А у вас?

– Пять тысяч, ну так я и в должности, простите, несколько другой состою, чем вы пока будете.

– А что можно на тысячу двести рублей? – заинтересовалась Ирэн.

– Многое, – улыбался собеседник, – Я еще проведу вас по финансам так, что случись со мною что, за вами пять лет оно сохранится. Кстати, а кого мы следующего спасать будем? – задал как бы между делом вопрос Зубатов.

Ирэн чувствовала его напряженность, и поняла, как важен сейчас ее ответ.

«Еще бы, – усмехнулась она, – В плане информации я золотая жила, эх, архив бы мой из «Авроры» сюда».