Текст книги "Аврора (СИ)"

Автор книги: Михаил Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Что такс-с, – удивился тот и съехидничал, – Свидание?

– Вовсе нет, – рассердилась Ирэн, – Я к ворам пойду, бумаги Антоновского вынимать, что вместе с сюртуком пропали.

– Бумаги? – вытаращил глаза сыщик, – Сами? Так давайте операцию спланируем, там, знаете, какая информация важная?

– Нельзя операцию, – грустила Ирэн, – Они друзья мне, и я уже договорилась.

– Договорились? Да они уж сто процентов просчитали, что вы с нами. Знаете, что с такими, как мы, делают?

– Знаю, но пойду одна! – твердо сказала Ирэн, – Они меня выручили, и я их не предам!

– А если дела с политикой пересекутся? – щурился Зубатов.

– Тогда и думать будем, – отрезала девушка.

– Ну, может, хоть прикрытие возьмете?

– Нельзя, просчитают сразу, а там паренек, что за меня поручился.

– Помню-помню, – отмахнулся Зубатов и прикрыл ладонью глаза, – Антоха, по-моему. Ну, пистолет тогда хоть возьмите, стреляли когда-нибудь?

– Нет, – честно ответила Ирэн, – Только из ружья, и то в детстве.

– Значит так, – подытожил сыщик, сейчас мы тут закончим и поедем стрельбе обучаться. По-другому я вас не туда пущу, и точка!

– Браунинг 1900-го года, – тащил Ирэн за руку по косогору Зубатов, – Калибр 7,65. Лучше нет оружия в таком случае. Компактный, скорострельный, а размера невеликого. Петр Афанасьевич, не отставай! Времени мало.

Секретарь пыхтел метрах в пяти за спинами.

– Не уложимся за час, Сергей Васильевич, – крикнул он.

– Успеем, пришли уже, – вытащил тот Ирэн на ровную площадку, – Нам тут не соревноваться. Десять минут на сухое изучение, а потом побабахаем.

Пистолет сразу понравился Ирэн. Вензеля из цветов, вытравленные по левой стороне, делали его каким-то домашним и уютным.

– Нестреляный еще, – протирал оружие тряпкой, выуженной из докторского саквояжа, Зубатов, – Себе брал еще в прошлом году. Вот и понадобился.

Коробочки с патронами он аккуратно расставил на громоздком чурбаке, что стояли здесь наподобие стульев.

– Давай, Петр Афанасьевич, время не трать. Мишени вешай, – командовал сыщик. – Смотрите, Ирочка, вот это обойма…

Краткий экскурс действительно занял не более десяти минут, и первую коробку патронов Зубатов расстрелял сам.

– Там целиться, Ироида Семеновна, не придется, хотя как знать, – внимательно следил за девушкой сыщик, – Вы к выстрелам привыкайте, к выстрелам. Перед вами сейчас не мишень, а ваши так называемые товарищи, что вас на ленты резать соберутся. Сможете выстрелить?

– Б-б-бах-х, – грохал браунинг, выбрасывая очередную гильзу.

– Смотри злая какая, – удивлялся Зубатов, – Нет, ты гляди-ка, Петр Афанасьевич, и не моргает! Не дожимайте, – командовал он еще, – Плавнее, не дергайте, а то клюнет ствол в самый неподходящий момент, и ага, а вам его убить надо подлеца – непременно!

Странно, но с оружием в руке Ирэн почувствовала такую уверенность, что неожиданно поняла: коснется дела – выстрелит.

«Что же такое? – наблюдала она за собой будто со стороны, – Со мной ли это творится? Сколько времени прошло, а тут и воры тебе, и полиция, и служба. Обер-полицмейстер. Служанка. Азеф. Антоновский. Водоворот настоящий, и не остановится же никак. Стрельбы теперь эти…»

– Б-б-бах-х, – летел очередной кусочек смерти в линованный листок бумаги, – Ба-бах-х.

– Смотри, как кладет! – суетился Зубатов около листочка, отмечая карандашом пробоины, – Браунинг, конечно, штучка сбалансированная, но чтобы так, и с первого раза! Злости в вас, Ирочка, на пятерых, я погляжу.

Уже в кабинете, собирая Ирэн, сыщик примерялся так и эдак, куда спрятать оружие, и остановились на специальной подвязке, надевающейся на ногу с длинным ремешком, на конце которого был закреплен карабин.

– Смотрите, Ироида Семеновна, – наставлял Зубатов, – Если сидите за столом и нужно незаметно оружие достать, то вот так его выталкиваете и ремешок придерживаете, чтобы он до пола не дотянулся и не грохнул. Потом за ремешок к себе его и тянете. А если уже плевать на все, тогда юбку задрали и вперед. – При этих словах сыщик даже слегка покраснел.

«Стесняется, смотри», – оценила Ирэн и окончательно вогнала Зубатова в краску, ловко выхватив браунинг и оголив при этом правую ногу.

– Так? – озорно поинтересовалась она.

– Кхгхым, – краснел еще больше сыщик, – Так. Да. Хорошо получилось.

«Хорошо получилось», – вспоминала Ирэн, цокая каблуками по опустевшей территории Хитровановского рынка.

Браунинг на ноге, вселял в девушку веселую уверенность в успехе.

«Может, и не понадобится», – надеялась она, остановившись перед крыльцом со скрипучей лестницей, ведущей на этаж Хитрована. Вдохнула-выдохнула.

Прислушалась: тишина. Взглядов нет. Появилось ощущение странного одиночества, будто люди разом пропали все с планеты и теперь ей предстоит найти хоть кого-то, открывая-закрывая двери-окна.

Тихонько скрипнула и подалась створка на входе.

«Не заперли», – поняла Ирэн, но додумать у нее не получилось.

– Тетка Ира, тетка Ира, – выскочила из полутемного угла Ефейка.

– Привет, – с трудом удержалась та от противно защипавших слез по уголкам глаз, – Привет, а где Антоха?

– Там лежит, – ткнула девчонка пальцем в комнату, где они ночевали с Ирэн.

– Что с ним? – забеспокоилась Ирэн.

– Сейчас ничего. Выздоравливает, – потупилась девчонка.

– А что было-то?

– Получили с него, – швыркнула носом та, – Как углядели, что с приема полицмейстерского выходишь, так в тот же день и получили.

С этими словами она взяла лампу и распахнула дверь.

– Антон, как ты? – спросила в темноту девушка.

– Нормально я, тетка Ира, – раздался с кровати слабый голос, – Ты заходи.

Даже в темноте девушка увидела, что лицо у парнишки напоминает сплошной синяк.

– Кто это тебя? – ужаснулась она.

– Да не переживай так, – разлепил опухшие губы тот, – Это закон наш такой. Провинился-получай…

– Где же провинился?

– Я ж поручался за тебя в самом начале и, когда получали с меня, на своем стоял, от тебя не отступался, почему и досталось так.

– Антоха, так пошла я? – пискнула Ефейка.

– Давай зови уже, раз тетка Ира пришла.

«За ворами пошла, – сообразила Ирэн, – Как же бумаги из матраса выудить?» – озадачилась она.

Но следующий вопрос все разрешил.

– За бумагами пришла? – ошарашил ее Антоха.

– За ними тоже.

– Держи, – сунул неожиданно он ей небольшой пакет, – вчерась на него наткнулся. Понял, что твои, а теперь уходи, пока Ефейка с этими не вернулась.

– Я не уйду! – твердо ответила Ирэн.

– Если нечего сказать будет, может, плохо закончиться, – морщился парнишка.

– Все равно останусь, – поставила точку она.

– Ну как знаешь, – подытожил паренек, – Помоги мне тогда встать, я за стол пойду.

С трудом сбросив ноги с кровати, Антоха оперся на Ирэн, и они потихоньку перешли в соседнюю комнату, где и уселись, глядя на трепещущий язычок керосиновой лампы.

Ирэн под столом попробовала, как сидит и движется браунинг. Все оказалось в порядке.

Минуты не прошло, как грозно заскрипели под тяжелой поступью ступени.

– Идут, – как-то облегченно проговорил Антоха.

Дверь мягко открылась, и в квартиру зашли воры.

* * *

Взгляды. Фигуры. Двое. Еще один.

Раздвинув плечами остановившихся на пороге, протиснулся Лопотуша. Последним зашел Хитрован.

– Вечеруете? – на правах хозяина шагнул он к столу без тени иронии.

– Привет, Федор, – отозвалась Ирэн, – Здравствуйте и вам всем, господа воры.

– А чего такая смелая? – ужом крутнулся за стол рядом с ней молодой парень с цепким взглядом, – Или смерти себе ищешь?

В груди у Ирэн что-то окаменело. Не от страха – нет. Проснулась в ней какая-то первобытная злость и яркими язычками забегала на том костре веселая ярость.

– Ты тоже смелый, что такие вопросы незнакомым задаешь, – улыбнулась она хитроглазому, – Или это когда с тобой еще четверо?

Вор опешил и неловкую паузу разрешил Хитрован.

– Напугал? – усмехнулся он вору и уселся за стол напротив, – Говорил я тебе, Басарыка, не выйдет у тебя Ирку в угол погнать, – Чего пришла-то? – глянул на нее он, – Говори давай, времени и так мало.

– Лопотуша сказал, пару часов клади на разговор, – внутренне осваивалась с обстановкой девушка. – Так что есть время.

– А не поняла зачем? – полез за стол, огладив свою бороду тот. За ним подались и двое остальных, пристально разглядывавших девушку.

Теперь пять пар глаз, подсвеченных керосиновой лампой, уперлись в Ирэн, и она чувствовала – каждый щупает ее по-своему.

Мужские крепкие руки тоже неторопливо устроились на досках стола, и лишь тонкие беспокойные пальцы Басарыки выдавали его состояние.

– Нет, – разлепила губы Ирэн, – Не поняла. А потом у меня разговор только к тебе, Федор.

– Ха! – сверкнул зубами на огонек фитиля Хитрован, – Два часа Лопотуша на сборы положил на сборы, ежели чего, мы же не государевы слуги – дела у всех разные. А что не один, так ты, Ирка, теперя девка легавая, и мои разговоры в одиночку с тобой не ходят.

– Ша, – подался вперед Лопотуша, – Федор говорит, с тобой не все так гладко, и мы хотели бы понять, что там у вас за секреты?

– А сам чего же не рассказал? – удивилась Ирэн, глянув на Хитрована.

– А кто поверит? – шаркнул ладонью по столу тот, будто смахивал невидимые крошки.

– Антоха подтвердит.

– Ага, с него, когда получили, имени неделю не помнил, – почему-то грустно фыркнул Басарыка.

– Не жалко? – глянула ему в глаза девушка.

– Закон! – произнес вдруг с кавказским акцентом четвертый, – И под воровский кулак ты его вывэла! Толка ты!

– Закон и вывел, – резко ответила Ирэн. – То, про что Лопотуша вспомнил, я позже скажу, а вам, господа воры, говорю так: я вашему закону не подчиняюсь, и потому свободная от него …

Договорить она не успела:

– Да кто ты такая, чтобы закон наш помоить! – гаркнул пятый.

– Остынь, дядя Юра, – просительно, но жестко, – перехватил его руку Хитрован, – Видишь, не боится она, да и сам понимаешь, что права. Говори, Ирка.

– А никто и не помоил закона вашего, – удивлялась собственному спокойствию Ирэн, – Я свободная от него лишь потому, что воровской жизнью не живу. Считаться – считаюсь, а почему? – обвела она взглядом застолье, – Именно воры мне первый приют здесь дали, и товарищество ваше мне по душе. Вот только как его увидала, так сердце опять кровью зашлось, – ткнула она в Антоху пальцем.

– Наука еще никому нэ вредила, – цыкнул кавказец.

– Что за наука?

– А когда в легавых будэте людэй крошыть, узнаэшь, – злобно оскалился тот, – На, гляды, – рванул он ворот рубашки, – Эта кость, гляды!

– Ткнул мужик в кривую как сабля ключицу, – Жандарм четыре раза ламал, скатына! Толка заживет, он снова! Вот тэбэ и наука! Мы воры, и нам плетки ваши как мама цалуэт!

– Там, где работаю, такого нет! – твердо сказал девушка, – Там только политика. За Кишиневский погром знаете?

– Ну, – недоуменно гукнул Хитрован, – А ты причем тут?

– Я же сказала, после удивлю, кто я, но ты-то знаешь? Так думай!

– Ах, это, – просветлел лицом Федор, – Понимаю. Ты же знала про него! И что не упредили всей охранкой?

– Упредили, но ведь Пасха была, – с отчаянием заговорила Ирэн, – Все, что могли, сделали, но кто же на праздники в России работает?

– Мы работаем! – со смехом гаркнул Басарыка, и воры невольно заулыбались.

Напряжение спадало. Ирэн ясно почувствовала: первая и самая страшная волна откатилась.

– Сюда-то чэго приперлась? – качнулся на оранжевый фитилек кавказец.

– А скучно стало! – засмеялась Ирэн, – Вон хоть и Антоху с Ефейкой повидала.

– А чего не побежала, когда Антоха предложил? – посерьезнел Хитрован, – Тебе делов-то? Взяла бумаги и ходу. Сделала, что надо, и атандэ!

– Бумаги, говоришь? – приняла вторую «волну» Ирэн, – Ходу? – злобно глянула она, – А он как же? – ткнула она в Антоху, – Под нож?

За столом повисло молчание, и только пальцы Басарыки забегали чуть быстрее. Как-то не вписывались они сейчас в общую картинку.

– Уймись ты, пианист, – тихо проговорил пятый, что гаркал о законе, и парень сразу убрал руки со стола, – Ты, Ирка, странная какая-то. С виду институточка, а характера у тебя на десять мужиков. Мне когда Федор за тебя обсказывал, я думал часом, не любовь ли у вас. Сейчас гляжу, нет. Я единственный из всех твою историю до конца знаю, и полоскать ее лишний раз нет резона. По правде нашей надо бы тебя зарезать, а по совести, куда ни ткни, ты везде чистая. Ребятишек у себя там спасала, – махнул он рукой, – Ярня-паскуду сосчитала за минуту. Мне когда рассказали, я сильно удивился, что за краля такая в Ойске нашем появилася. Потом легавых развернула, уж не знаю как, но не за наш счет – точно! Здесь-то тишина, будто и не было в городе нас?

– Мы, Ирка, потому и бумаги решили тебе отдать, – продолжил Хитрован, – Просто в них политика, а нам перемены во властях совсем не нужны. Целый сход собирали. Был там, правда, один, что с социалистами банки хлопает, вроде авторитетный каторжанин, а зараза эта революционная уже в ём. Чуть не остановили бедолагу.

– Остановили? – удивилась Ирэн.

– Остановили, значит уже не вор, тетка Ира, – неожиданно заговорил Антоха.

Девушка вздрогнула от неожиданности, но реакции воров на его замечание не было никакой – будто равный кто сказал.

«А он и есть равный, – сообразила Ирэн, – Вор. Только маленький».

– Так что нету нам нужды в твоей смерти, – продолжил пятый, – Берешь бумаги, и делаешь с ними что хошь! Мы же тебя хоть как на разговор вытащили ба, сколько можно Хитровану по углам тихариться? Ясность нужна. Работа страдает! Сейчас уж вышло, как вышло, хотя вроде без сильных жертв. Антоху проверили, теперя тебя. Вроде после этого разговора и дальше жить можно? А, воры?

Одобрительное гудение за столом. Теплота чувств. Доброжелательные взгляды.

– Чай ставь, Ефейка! – распорядился Хитрован, – Ляжешь, Антоха? – тот замотал головой, – Ну теперь твоя очередь, девка, ты же не только за бумагами пришла?

– Нет, – мотнула головой Ирэн, – Я с предупреждением.

– Говори.

– Ярня каждый из нас помнит, – начала девушка, – Самая гадская порода человеческая у него была, ближнего дерьмом мазать. Вроде и не обгадился товарищ, а воняет ото всех, и где враг, не разберешься. – Воры заинтересованно слушали, – Вами чего Зубатов собирался заниматься? – продолжала Ирэн. Донесли ему, что политика у вас, а Лопотуша будто революционных идей с Америки понавез. Вот он, Федор, на вас и прицелился.

– А ты что же? – щурился тот.

– Что-что? – удивилась Ирэн, – Убедила, что нет ничего.

– А он?

– А что он? После Кишиневского погрома ко мне доверие полное.

– Ясно. Дальше.

– Так я о чем сказать-то хочу: Ярень сам такого придумать не мог, есть Федор кто-то, что нажевал ему такого, чтобы донес. Враг у тебя имеется среди близких. Он и про Ярня с охранкой знал, и тебя хотел зачем-то сковырнуть.

– Глубоко копнула, девка, – шевельнулся пятый, – И какие мнения будут, господа воры?

– Я так скажу, – ответил за всех Хитрован, – Вопрос мой, мне и банковать. По Ирке всё?

– Ясна все, – махнул кавказец, – Парядок!

– Басарыка? – повернулся Федор.

– Согласен с Мамукой.

– Дядя Юра?

– За!

– Лопотуша?

– Рад за тебя, дочка, – улыбнулся в бороду гигант, – Честь по чести и себя и нас всех отстояла!

– Закончили, граждане воры, – поставил точку Хитрован, – Кто хочет, чай пьет, а кто по делам валяет. Ты, Ирка, здесь ночуешь?

– Нет, я домой пойду.

– Поедешь, – жестко сказал Федор. – Дядя Юра, сейчас по делам скатается и пролетку вернет через полчасика. Ночью по Ойску одной гулять не стоит.

Давнее чувство воровского товарищества и большой семьи снова поселилось в душе Ирэн. Захотелось сказать что-то теплое, но она побоялась расплакаться. Что-то и так противно щипало в уголках глаз уже с минуту.

– Ладно, Ирка, – поднялся дядя Юра, – Даст Бог, мы с тобой еще свидимся, но если что надо будет по Москве, там меня и найдешь. С любого рынка любой пескарь тебя ко мне приведет. Прощевай.

Сразу ушел и Басарыка, кивнув на прощание лишь головой. Обернулся лишь в дверях и глянул разок острым глазом.

Чай пили впятером. Ефейка грохотала посудой, подавала-убирала. Чувствовалось и в ней немалое воодушевление. Антоха в беседе почти не участвовал, но воры с его присутствием явно считались, поглядывая иной раз на него, будто мнения спрашивая.

«Вырос, – поняла Ирэн, – Скорее всего, что от поручительства за меня не отказался».

Мамука все молча швыркал чай вприкуску и только косил вороньим глазом на присутствующих.

– Ладно, Ирка, – поднялся Хитрован на цокот копыт за окном, – Похоже, пролетка вернулась. Не расстроилась? – неожиданно заглянул он ей в лицо, – Если да, так ничо. Вся наша жизнь такая, а когда с ворами, в два раза оборотистей будет. Антоха теперя такое слово среди нас имеет – ух! – Махнул он рукой, – Большой вор выйдет! Ему когда дядя Юра ножик по горлу приставил, только смеялся: режь, говорит, дядька, а от Тетки Иры я не отрекуся, и слово мое воровское пускай со мной умирает! Тот сказал мне потом, мол, первый раз такое видал, а уж он-то всякого насмотрелся. Когда Соня Блювштейн покойная с «Червонными валетами» за общее договаривалась, он там тоже был. Слушал мысли ее. С той поры к серьезным и умным девицам с чувством относится. Как про тебя узнал, сразу расспрашивать взялся. Все не верится ему, что Соня его на Сахалине загнулась.

– Сказал, не удержался? – наступала Ирэн.

– Уймись, – засмеялся Федор, – Раз уж он в Ойске, нынче грех было не использовать! Я-то тебе верил, а без иха присутствия разговора бы не вышло, почему так и обставился. Голоса, знаешь, зачем спрашивал?

Пауза.

– Чтобы патом нэ отказалысь, – швыркнул из блюдца Мамука.

– Точно! А ты молодец! Как Басарыку-то осадила – знал, что не дрогнешь! Так почему я в тебя уверился?

– ?? – вопросительно махнула головой Ирэн.

– Антоха за тебя горой, а этот шкет всех нас еще переплюнет. Дай ему время тока …

* * *

«В любое время, Ирка, мы твой дом, – звучали еще слова Хитрована в голове у девушки, – Ночлег, защита. Главное, чтоб и ты нас не забывала. Мы теперя совсем как семья…»

Пролетка еще цыкала по камушкам ночного Ойска, выбивая парадную чечетку из мостовой.

«Забавно, – рассуждала Ирэн, – Все хорошо, и цокот этот праздничным становится, а до разговоров последних наверняка бы по-другому совсем звучало…»

Дорога в думах промелькнула быстро. Звездное весеннее небо, задернутое шторкой из легких облаков, моргало тысячами взглядов.

Парень на облучке, когда девушка назвала ему «Церковь святого Пантелеймона», понятливо моргнул и молча ткнул пальцем к себе за спину. Мол, садись. По дороге глянул еще пару раз с интересом, но вопросов не задавал.

Острый купол храма явился на ночном небе неожиданно. Ирэн в думках за дорогой не следила, а как увидела церковь, хлопнула возницу ладонью.

– Стой! Я здесь сойду.

– А до дому-то чего? Среди площади останешься?

– Вдруг я еще кому сегодня интересна? Подъедем, а там полиция будет. Уезжай давай!

Парня упрашивать не пришлось, он, как Ирэн сошла, исчез в ночи, будто его и не было.

«А точно – был ли он? – прислушивалась к темноте Ирэн, – Ни цокота тебе, ни шума пролетки. Наверное, с мостовой на грунтовку повернул, – догадалась она, – Вот грохот сразу и пропал…»

Как зашла в свою улицу, увидела, что окна квартиры слабо подсвечены лампой.

Неожиданно девушка услышала фырканье лошади и разобрала около своего дома экипаж.

«Ждут, – сказала себе она, – Интересно, кто?»

Вспомнилась история о воровском сходе и присутствии там вора, зараженного революционной идеей. Решила ридикюль с бумагами оставить в палисаднике, куда и зашла через боковую калитку.

«Неровен час, еще кто бумаги эти ловит», – прислушивалась Ирэн.

Судя по храпу, возница явно лежал в экипаже и спал, «пуская пузыри». Тоненькие рулады и свист хорошо обозначали его ночные видения.

Сунула сумочку за куст при входе.

«Пять минут и ясно всё будет, – рассудила девушка и шевельнула браунинг, удобно устроившийся на ноге.

Лестница. Приоткрытая дверь. Тихий говор.

«Опасности нет, – поняла Ирэн, – Так кто же у нас в гостях?»

Прислушалась.

Мужской голос. Еще один.

Тихонько прошла до прихожей и затаилась. Двери Арининой комнаты были плотно затворены, но из-под них виднелась лишь тонкая полоска света.

«Тоже не спит», – оценила Ирэн и пошла к прикрытой двери.

– У нас, Михаил Михайлович, – произнес ровный знакомый голос, – Выхода-то все равно нет, а Ироида Семеновна сильно нас выручит, если бумаги сегодня добудет.

«Зубатов меня ждет, – оценила девушка, – И какой-то Михаил Михайлович. Антоновский?» – сомневалась она. Слишком уж неожиданно было бы видеть его у себя в гостях.

– А если случится с ней что?

«Точно Антоновский», – узнала голос девушка.

– Если случится, тогда приступом брать будем и потрошить всю эту нечисть! Тут уж и я своими принципами «не бить» поступлюсь, пожалуй!

– Да не о бумагах я сейчас! Неужели вам Ироиду Семеновну не жалко?

– Ироиду Семеновну? – удивился сыщик, – Ах ну да, понял о чем вы. Простите. Я же как-то говорил вам, насколько грубеешь на нашей работе. Люди пешками становятся. А вы-то, не влюбились ли часом, батенька? – вдруг засмеялся по-товарищески Зубатов, – Вон глянули на меня, как шрапнелью выстрелили!

– Ладно, скажу, и только вам, потому что знаю: черствость ваша на важной для всех нас службе получена, – как-то торжественно отозвался купец, – Ироиду Семеновну я полюбил, как увидел. Почему и на обман пошел, потому и здесь сейчас нахожусь. Но прошу вас, Сергей Васильевич, теперь знать и помнить: обмолвитесь кому, про чувства мои и заговор наш с вами – стреляться будем! А угробите Ирочку, так сам вас достану!

«Ирочку, – оторвалась от дверей девушка, – Любит! Как увидел, так и полюбил… Эх…»

Когда Ирэн пришла в себя, то поняла, что была где-то не здесь. То состояние, что свалилось на нее после слов купца, описать бы она никогда не смогла.

Нежность. Сладкий полет и неясные грезы. Ощущение, что ты кому-то нужна больше жизни.

Неожиданно девушка поняла: у нее к Антоновскому тоже есть необычное чувство, вот только понять его она смогла только сейчас. Она казалась себе сейчас маленьким ребенком, настолько тонким, и легким-радостным подарком оказалось это состояние.

«Нужно еще послушать», – говорила ей вторая половинка, но девушка ничего не могла с собой поделать и опустилась на край табуретки, очень кстати оказавшейся возле входа.

Как пришла в себя, в обстановке ничего не поменялось, лишь закрытые двери и бубнеж мужских голосов.

«Зайти нужно аккуратно, – поняла девушка, – Чтобы не поняли, что я слушала».

Обратный путь по лестнице. Ридикюль под кустом уже покрылся росой от первой весенней травы.

«На погоду», – улыбнулась Ирэн.

Постояла-подумала, завернула за угол и, подобрав под ногами камушек, кинула его в окно служанки.

– Цык, – отозвалось через мгновение оконное стекло.

Силуэт мелькнул сразу.

«Не спала», – оценила девушка.

– Ироида Семеновна? – зашептала в темноту служанка, – Вы?

– Кто в гостях у нас? – почти не таясь и вполголоса интересовалась Ирэн. Ночная игра с открытыми картами нравилась ей куда больше, чем жутковатый воровской «замес».

– Антоновский и полицейский какой-то с ним.

– Тогда ничего страшного, я захожу. Не говори им, что иду я, – развернулась ко входу девушка.

Брякнули за спиной створки окна.

Не таясь, она затопала по лестнице, но мужчины так увлеклись разговором, что ничего, видимо, не услышали.

– Они говорили, как появится кто – зови, – частила шепотом Арина.

– Неважно, – отмахнулась Ирэн.

Слушать под дверями при служанке не стала, но решила постучаться.

Открывал Зубатов.

– Ироида Семеновна, – ахнул он, – Вернулась! Дайте-ка я вас обниму, дорогая вы наша! А чего к себе-то стучитесь?

– Смотри-ка, и про бумаги не спрашиваете, – пододвинула его раздражённо плечом Ирэн. – Вам-то уж они точно важней меня! Да, Михаил Михайлович? – глянула она на купца, неловко поднявшегося в тесном углу за столом.

– Кому как, – сверкнул глазами тот, пытаясь запрятать в усах радостную улыбку, – Мне иные вещи будут важнее любой государственности.

– Садитесь, садитесь, – суетился Зубатов, – После ваших слов даже спросить боюсь. Что? Добыли?

– Добыла-добыла, – расстегнула ридикюль Ирэн, – Они? – потащила она из него сверток.

«Антоновский все-таки в бумагах заинтересован, – поняла девушка, как увидела напряженно-прикрытые глаза купца, – Интересно, что в них?»

– Они-они, – бормотал Зубатов, разворачивая пакет, – Они родные. Все здесь! – торжественно объявил он, – Ну что, Михаил Михайлович, дорогой, придется нам победу на троих теперь делить? А?

– Да и поделим! – хлопнул ладонью по столу тот, – Тем более что время тех бумаг не ушло еще! Что они в сейфе вашем лежали бы, что у воров под матрацем.

Ирэн решила не говорить про то, что бумаги все-таки читались, да еще и на воровском сходе.

«Мало ли что там к чему, а утечки оттуда быть не должно».

– Ироида Семеновна, – обратился к ней Зубатов, – А вам не интересно разве, что там? Ну, в бумагах-то?

– Мне и так здесь не просто, Сергей Васильевич, – отозвалась девушка, – А вы еще мне чужие секреты предлагаете. Таких вещей я предпочитаю не знать.

– А у меня сомнения, – вглядывался в конверт, запечатанный сургучом, Зубатов. – Будто вскрывал его кто, но если запечатали так, то уж точно мастер из мастеров.

– А может, под матрасом так размялось? – внутренне обмерла Ирэн. – Сколько там пролежали, и спали все, начиная с меня.

– А может, на меня намекаете? Сергей Васильевич? А? – принял на свой счет купец, и жестко глянул на того через стол, – Только помните, что все инициативы по этим бумагам моими были, да и добывал их я сам!

– Да не о вас речь, – отмахнулся Зубатов, – если даже и читал их кто из воров, так и не понял ничего. Иначе сейчас шум был бы ой уж какой, а раз так случилось, то пускай идет все, как идет.

Ирэн внутренне выдохнула. А купец недовольно покосился на сыщика взглядом, но похоже и его устроили выводы Зубатова.

«Разбавим обстановочку», – решила девушка, – Арина, – повернулась она к дверям, – Чаю ставь! Будете? – глянула она на мужчин и неожиданно поймала взгляд Антоновского.

Карие глаза мужчины искрились, и он явно ею любовался.

«Теперь многое понятно, – сказала себе Ирэн, – Вот только на какой обман он из-за любви ко мне пошел? – ворохнулась память от подслушанного разговора, – В лоб не скажет и ждать придется, а может, Арину спросить? – вспомнила она о скрытых способностях девушки, – Так она же и сказала первой про обман этот на счастье. – Сообразила Ирэн, – Если так, то счастье мое, похоже, уже здесь, а с остальным мы и позже разберемся…»

– А почему так долго были, Ироида Семеновна? – наклонился купец, – Мы уж тут чего только с Сергеем Васильевичем ни передумали…

– Долго, потому что разговор долгий случился, – погладила голубенькую скатерку Ирэн, – Сначала все собирались, потом говорили, позже разъезжались. Я последней. С детишками еще чай пила, да про жизнь их слушала.

– А кто собирался, – осторожно спросил Зубатов, – Воры?

– Они, – кивнула Ирэн.

– То есть сразу их не было?

– Нет, – рассмеялась осторожному интересу Зубатова девушка.

– Ну а как бумаги забрали, чего ж не ушли?

– Там же Антоха оставался, а он за меня и так пострадал – Уйди я, не сносить бы ему головы!

– Мальчишка тот? – удивился Зубатов, – Тот самый, что за вас перед ворами ручался?

– Ну так он и сам вор, – улыбалась Ирэн, – И слово равное с ними имеет. Только маленький пока что.

– Дела-а, – протянул сыщик, и Ирэн поняла – удивление его неподдельное.

– А вы что же, Сергей Васильевич, с ворами никогда не работали? – изумилась она.

– Скажу честно, не касался. Мое дело – политика. Я с этим рос, с этим и борюсь, – честно отвечал сыщик, – Их воровской закон выше моего понимания, и раз уж вы так легко из ситуации вышли – честь вам и хвала! Обогнали вы меня по этой части. Содержание денежное с завтрашнего же дня вдвое. Такую операцию провернуть в одиночку – задача, эх, жалко, рассказать-то некому.

– Чешется? – смеялся купец, – Зато у нас теперь есть общая тайна. И не одна, а это, господа, объединяет. Вы как считаете, Ироида Семеновна?

– Объединяет-объединяет, – радовалась минимуму расспросов девушка, – Хотя секретов среди нас, я думаю, намного больше…

– Вы о чем это? – заинтересованно поднял голову сыщик.

«Надо же, какой цепучий, – удивилась девушка, – Да и сама хороша – рисуешься, курица!» – Мысли вслух, – ответила она ему, – В оперативной работе, по-моему, до конца никто и не откровенничает.

– Это так, – успокоился Зубатов, – У вас секреты просто обязаны быть, иначе, что вы за сыщик без них? Вот только подчинено все должно быть в нашем случае одному! – Мужчина выдержал паузу и, обведя собеседников строгим взглядом, закончил, – Только одному подчинено – делу нашему!

* * *

Перестук колес и покачивание вагона, если закрыть глаза, легко переносили Ирэн в 21-й век. Единственное, что сбивало с толку, так это малая скорость состава и запахи.

Начало двадцатого упорно издавало свойственные только ему ароматы.

Обшивка вагона. Чай и сладковатый запах парфюма старой эпохи с настойчивостью гири привязанной к ногам, «топили» Ирэн, не давая ей «всплыть» полностью.

Антоновский на перрон подъехал к самому отправлению.

– Еле успел, – появился он из клубов пара, широко шагая.

Неизменная трость. Щегольской котелок с малиновой лентой и сюртук с бархатным отворотом.

– Вроде все сделали, – удивился его приходу сыщик и только после того, как поймал его взгляд в сторону девушки, понимающе примолк.

– Все да не все, – обернулся купец, – Петька! Где ты?

Неожиданно из толпы неловко протиснулся паренек с двумя объемными корзинами.

– Ну, здесь я! Здесь! Не угнаться за вами никак, да еще груженому!

– Служанку давайте, Ироида Семеновна, – повернулся к ней Антоновский, – Дорога неблизкая! Я вам с Сергеем Васильевичем поесть-попить собрал. Далеко ли Арина?

А девушка будто услышала того и появилась в окне вагона, выйдя из купе.

Купец как заметил ее, сразу поманил тростью, мол, давай сюда.

– Шустрая, – заметил он, – Чувашка или мордва. Наши такого чутья не имеют.

– Она фламандка, – любовалась мужской красотой Антоновского Ирэн, – Из Голландии её предки.

– То и видно, – не удивился тот, – Скорее бы нам русскую кровь подразбавили, глядишь, и зажили бы по-другому.

Арина тем временем выбралась на перрон.

– А купе-то купе, – зашептала она на ухо хозяйке, – Бархат красный, деревяшка лакированная. А запах… – жмурилась девушка.

– Лучше мобиля? – лукавила Ирэн.

– Скажете, – стриганула глазом на купца и парня с корзинами девушка, – Мобиль – это другое, – грустно вздохнула она, – Брать что ли, корзины, Михал Михалыч?

– И побыстрее, – улыбался Антоновский, – Может, и Петьку моего, непутного, заберешь с собой, а то опаздывает везде – нету мочи.

– А куда мы его? – расхохоталась Арина, разворачивая парня в вагон, – Разве что корзины донести…