Текст книги "Помещик 2 (СИ)"

Автор книги: Михаил Шерр

Соавторы: Аристарх Риддер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 19

Строители-артельщики работающие у меня все были тороповскими крепостными-отходниками. Наверняка слухи о том что я возможно окажусь их новым хозяином им были известны и это проявлялось в подчеркнуто уважительном отношении к моей персоне. И я нанял для работы именно их тоже по этой причине.

Кузьма похоже был где-то рядом и быстро оказался передо мною.

Я окинул его взором: небольшого роста, по крайней мере ниже меня, белобрысый, стриженный под горшок, черты лица очень правильные. Приодеть да прическу сменить – вполне за голубую кровь пойдет.

– Ты надо полагать грамотный?

– Да, барин, – я усмехнулся, обращение «барин» почему то неприятно резануло слух.

Все таки я человек 21 века, хотя похоже и органично вписавшийся в 19. И слово барин мне режет слух, особенно после того в Сосновке народ перешел на имя-отчество.

– Ты слышал как ко мне Савелий обращается? Вот давай перенимай передовой опыт. А то будешь со своим «барин» как белая ворона и других будешь смущать. Договорились?

– Договорились, – Кузьма беззвучно зашевелил губами, сделал громкий нервный глоток.

– Ну, а дальше? – безжалостно потребовал я.

– Александр Георгиевич, – дрожаще договорил Кузьма.

– Вот молодец, – похвалил я его. – А теперь расскажи где ты образовывался?

– Моя матушка у отца Петра за его женой ходит, вот он меня и учил.

С женой отца Петра лет десять назад случилось несчастье. Была какая-то темная история в результате которой он принял священнический сан и уехал из Петербурга с парализованной женой с которой постоянно кто-то должен находится.

– Понятно, – я сделал паузу, чтобы облако неприятной и печальной ситуации у отца Петра отдалилось от нас. – Господину Тэтчеру требуется помощник и он за тебя хлопочет. Ты, как я понимаю, согласен. И причина твоего желания попасть ко мне на службу одна, положил ты, Кузьма, глаз на нашу Дуняшу. И у меня к тебе только один принципиальный вопрос: когда это успел её приметить?

– Я её давно приметил, она еще ребенком была. Хотел после этих работ просить матушку сватов заслать.

– Это к кому же ты собрался сватов засылать? Дуняша ведь сирота и сейчас у меня служит. Ко мне, что ли? – немного ошарашенно спросил я.

– Выходит что к вам, ба… Александр Георгиевич, – как-то обреченно сказал Кузьма.

– Вот что, Кузьма, тебе мой ответ на твое еще не состоявшееся сватовство. Если еще раз скажешь мне барин, то не видеть тебе Дуняши и мало того, тебя дружок загоню в черные работы. Или в солдаты пойдешь. А теперь ступай к господину Тэтчеру. Вильям забирай и чтобы обучил его на раз-два.

Я слегка толкнул остолбеневшего Кузьму в сторону Вильяма.

– Савелий, а ты без помощника как? А то я раскомандовался в чужом огороде, – Савелий довольно улыбался, но я решил все равно уточнить.

– Помощника я себе найду, будьте покойны, Александр Георгиевич.

– Тогда ты тоже ступай. Я с Вильямом сейчас решу тут все вопросы и выйду к тебе.

Помещение ресторана готово и надо быстро заниматься его открытием. И первый вопрос его оформление.

Как это сделать я отлично представляю и это для меня не проблема, но не здесь, в веке девятнадцатом. Я уверен, что мои хотелки разобьются о суровую действительность: нет того, другого не просто нет, а еще даже не существуют.

– Ты свои соображения будешь тут докладывать или пойдем к тебе в кабинет? – я не спросил у Вильяма есть ли у него соображения.

Если их нет, то это ему большой минус. Даже огромный, который трудно будет чем-либо перекрыть. Но возможный минус моментально превратился в жирный плюс.

– Пройдемте, сэр, в кабинет управляющего, – склонился в поклоне Вильям, показывая направление движения.

Кабинет управляющего был расположен грамотно и укромно. Из него можно пройти и в трактир, и в ресторан.

Средних размеров комната посредине которой стоял стол с разложенными на нем бумагами, что-то типа этажерки и четыре простых деревянных стула.

– Вот смотрите, сэр, – Вильям показал на стол.

На столе лежали план ресторана и трактира, и всей усадьбы. Вильям с Савелием похоже большие молодцы, все мои замечания и озвученные мысли воплощены на бумаге и осталось только их материализовать.

Но сначала меня заинтересовало какое-то строение в глубине усадьбы, я в такие дебри не углублялся и наличие еще чего-то на её территории меня удивило.

– А это что такое?– я показал строение на плане и посмотрел на Вильяма.

– Я сам, сэр, удивился когда нашел его, вернее когда мне показали ученики-мальчишки, – у Савелия в ученичестве было шестеро ребят от десяти до четырнадцати.

Двое младших постоянно куда-то убегали и на моих глазах им правила поведения доводили самым коротким путем – через заднее место, то есть пороли. Вероятно они то и нашли это строение.

– И что-то за домик? – Савелий как почувствовал необходимость своего присутствия и в этот момент зашел в кабинет.

– Мы с Савелием вместе посмотрели его. Пусть лучше он доложит, – Савелий по интонациям похоже понял о чем речь и стоило Вильяму замолчать начал говорить.

– Это, Александр Георгиевич, флигель, очень хорошо построенный, год назад в нем кто-то жил, сторож не успел уехать и мальчишки его разыскали.

Савелий из под основного плана достал отдельный план этого флигеля.

– Вот смотрите сами.

Судя по плану флигель действительно хорош. Он разделен ровно на две одинаковые половины, каждая из которых имеет свой вход.

Одна из половин в свою очередь поделена еще раз пополам. И таким образом там достаточно большие покои, занимающие ровно половину флигеля, и два одинаковых квартиры, вместе равные покоям.

– И каково состояние флигеля внутри? – вариант его использования просто сам напрашивается. Все зависит от состояния.

– Лучше чем было здесь, грязновато только, – Савелий приподнял лист с планом флигеля, ожидая моего решения.

– Посмотрим сегодня, решим всё с рестораном и сходим с тобой, – решил я, – убирай его пока.

Мне, балбесу, который за свои две поездки не удосужился сходит в какой-нибудь столичный ресторан, теперь надо придумывать заново велосипед, полагаясь на непонятно чьё мнение.

Савелий был в ресторанах Первопрестольной, а Вильям знаком с английскими. Вот они и выложили мне проект совместного творчества.

В большом общем зале прямо напротив входа подиум или сцена. Его назначение понятно. Столики по периметру зала вдоль стен. Центр зала свободен, его можно использовать для танцев.

Сбоку от подиума проход на кухню, а с другого проход в номера и выход в сад или парк, не знаю как правильно. Столов ровно двадцать, за каждым может сидеть до четырех человек. Если клиент желает его столик можно будет отгородить ширмою.

– Сколько времени уйдет на такое оборудование ресторана?

– Неделя, сэр, – уверенно отчеканил Вильям. – Здесь в Калуге есть мастерская, которая делает не плохую мебель.

Вильям из под планов достал пачку рисунков мебели выполненных очень профессионально. Видно было что это рука художника. У меня пока вообще нет никаких замечаний. Савелий не даром говорил, что работал в Москве в ресторанах, а Вильям утверждал, что почти на «ты» с английскими.

«От добра, добра не ищут, – подумал я, разглядывая план. – Труда мне не составит переделать его. Вот только стоит ли».

– И что там с мебелью? – я взял в руки эскизы. – В принципе очень даже ничего.

– Кругом не урожай второй год и эта мастерская уже лапу сосет. Было два заказа, да отказались, мебель одинаковая, как раз на общий зал хватает.

– А для номеров?

– Так с номерами, сэр, проще. Там же в каждом мебель может быть разной. Если нет в Калуге можно быстро купить в Москве.

– Это ты прав. А всё остальное?

– Что-то здесь купим, а чего нет опять же Москва рядом.

Вильям с Савелием так смотрели на меня, ожидая вердикта, что я подумал, что они напоминают мне определенную публику ждущую команды «взять».

– Если начнем сегодня, то когда ты говоришь все будет готово?

– через неделю, сэр, – вновь уверенно отчеканил Вильям.

– Нет, – я покачал головой, щелкнув языком. – Столы то со стульями расставить и шторки повесить за неделю можно. Персонал не успеем набрать и обучить.

Я еще раз посмотрел планы трактира и ресторана. Всё сделано правильно и меня устраивает. Но я лично упустил два важных вопроса: кадры и музыка.

Музыка должна быть не только в ресторане, но и в трактире, где тоже есть сцена. Сейчас она просто задрапирована.

В трактире должны быть цыгане и русская музыка: балалайки, романсы и прочее. А в ресторане плюс еще и европейская, которая сейчас входит в моду. И здесь мне нужен помощник, в одиночку я и за две недели не справлюсь.

«Эх, Анна не во-время уехала. Надо было бы сначала с рестораном решить, – я раздраженно почесал свои кулаки. – Не хочется посторонних привлекать, хотя может быть Анна вернется или по ходу кто-то нарисуется».

– Решаем так: Вильям, ты готовишь себе заместителя. С таким прицелом, что он должен больше будет работать в ресторане, – я увидел, что Вильям что-то хочет сказать и сделал паузу. – Говори.

– Я так понимаю, что вообще-то нужен будет еще один человек.

– Да, но сначала подготовь одного. А потом и второго, которого надо еще найти. Ты мне больше нужен в качестве шефа на кухне. Понятно?

– Понятно, сэр.

– А тебе? – я посмотрел на Кузьму.

Бедняга был в полнейшей растерянности. Он как заводной крутил головой, не успевая поворачиваться к говорившему.

– Наверное, но не очень, – честно признался Кузьма.

– Запомни, Дуняшу я выдам только за метрдотеля своего ресторана, не меньше по крайней мере. Так что дерзай, а Вильям тебе все объяснит. Что не поймешь, объясню я. Всё в твоих руках.

Я все это говорил со знакомой моему басурману смешинкой. Он это понял и улыбаясь смотрел на Кузьму, который начал расцветать наверное всеми цветами радуги.

– Всё. Вильям, забирай молодого человека и вперед. Кадры и музыка за мной. А сейчас мы с тобой, Савелий пошли смотреть флигель.

Флигель действительно был хорошо. Небольшой косметический ремонт, все помыть, почистить и можно заезжать.

– Давай, Савелий, быстренько приводи здесь все в порядок. Тут будет пока моя городская резиденция, квартира управляющего, то бишь господина Тэтчера и гостевая, ну или что нибудь другое. А в том флигели пока будут жить все остальные.

– Скоро зима, самое большое что успеем это парадные вход и въезд и дорогу сюда во флигель, – Савелий показал на изрядно заросшую дорогу от ворот до флигеля.

– Хорошо, если так успеете.

– Успеем, Александр Георгиевич, снег еще не скоро ляжет и хорошо сухо будет, время есть, – заверил меня Савелий.

– Ты прямо так уверенно говоришь, можно подумать из небесной канцелярии депешу получил, – иронично ухмыльнулся я.

– Это не я, а моя бабка получает. Она, Александр Георгиевич, никогда не ошибается. В этом годе снег и морозы как раз перед постом начнутся.

– А чего же тороповские иногда так промахиваются с погодой, например, в уборочную, если твоя бабка так хорошо её предсказывает? – удивленно спросил я.

– Так она помалкивает, рот на замке держит, – невесело хмыкнул Савелий.

Я нутром почувствовал, что здесь что-то не ладно и решил Савелия взять в оборот.

– Давай ка, дорогуша, не крути задом и выкладывай в чем тут дело, раз начал говорить. Я же теперь с тебя не слезу пока не расскажешь, – Савелий слушал меня опустив глаза, а в этот момент поднял их на меня и я тут же зацепил его своим взором. – Тем более я же вижу, что тебя край надо все рассказать.

Савелий глубоко вздохнул, как человек, принявший важное решение.

– Бабка Прося лет двадцать назад в почете была у Петра Игнатьевича, отца Ивана Петровича. Что там у неё с барином не так было, да только он ей велел плетей отсыпать. Позору то было, бабу хоть и не всенародно, а на конюшне, но разложили юбки до головы задрав. Да еще и такие словечки гадкие отпускали. Она чуть богу душу не отдала после этого. Когда стала подниматься всех прогнала кроме меня с женой, я только-только привел её. Поднялась и говорит, слова больше не скажу. Кто только потом не пытался с ней поговорить, даже молодой барин Иван Петрович приходил, ему она сказала, что его батюшка всё её умение погоду угадывать плетьми через её кровавую жопу в землю выбил.

Я от рассказа Савелия опешил, представив, как баба это говорит барину в лицо. Савелий понял мою мысль и горько ухмыльнулся.

– Иван Петрович с лица сменился, тоже плетью замахнулся. А бабка повернулась к нему задом и говорит, ты барин тут меня пороть будешь или на конюшню велишь отвести. Если здесь, я задницу для тебя мигом заголю, мне не привыкать. Барина я думал удар хватит. Он побелел и шатаясь, ушел со двора. Мне отходничество не разрешали, как я не просил. А тут сразу же разрешили.

Да, места тут интересные. То Федор со своими рассказами, то Анна, а теперь еще и Савелий.

– Так, – меня внезапно осенило. – Если я тебя правильно понял, бабка твоя тебе вдруг про погоду рассказала.

– Так не только про погоду. Она сказала, что у нас скоро будет новый барин. А Тороповы больше здесь даже не покажутся.

– Понятно, просветил ты меня, спасибо. Иди, я тут сам еще посмотрю.

Савелий ушел, а я еще раз осмотрел флигель. Решение напрашивалось само.

Половина временно будет моей резиденцией в Калуге. Пока я не обзаведусь чем нибудь еще. В одной квартире пока поселится Вильям и возможно Дуняша с Кузьмой если у них сладиться, а другая будет женским общежитием. Или как вариант Дуняша тоже там с возможным мужем и женский персонал. Дам у нас будет не так уж много.

А во флигеле возле дома мужское общежитие. Если совместно поселить, то это будет гнездо разврата, а мне это надо?

Так что дамы здесь. Места тут хватит, флигель большой. А гости, если что, на моей половине разместятся.

Приняв такое решение, я довольный собой вернулся и был поражен увиденным.

Пока я осматривал флигель и беседовал с Савелием, Вильям развил бурную деятельность и уже прибыла первая телега с мебелью для ресторана.

Разгрузкой руководил Кузьма. Как я подошел он не видел и мне удалось понаблюдать за ним.

Кузьма руководил разгрузкой очень даже профессионально. Грузчики работали быстро и слаженно, а все команды Кузьмы были по делу.

Я незаметно для Кузьмы ушел со своего поста и пошел к Вильяму.

– Под ногами больше у вас путаться не буду. Степан приедет, пусть здесь ждет.

В программе на сегодня у меня еще инспекция Никифора, Саввы и самое главное, визит к губернатору и если получится, то и к предводителю. Но начну я с Саввы.

Несмотря, на то, что время уже далеко за полдень, торговля у Саввы шла бойко. Торговал он не один, а с женой и каким-то юношей.

Заходить в лавку посреди торгового дня мне совершенно не хотелось и я уже собрался послать Андрея к Савве, как он сам меня увидел. Что-то сказал жене и юноше направился ко мне.

– Здравствуйте, Александр Георгиевич, – Савва слегка поклонился.

За то время, что я его не видел, он очень изменился. Какая-то обреченность во в внешнем виде и загнанность во взоре, которые иногда появлялись у него когда мы познакомились, исчезли.

Передо мной стоял самодостаточный, уверенный в себе и веселый человек. Все в нем так и кричало, что жизнь удалась. Я улыбнулся в ответ.

– Здравствуй, Савва. Спрашивать как дела не буду, и так вижу, – не сдержавшись ухмыльнулся я. – Вопросы только по делу. Что за юноша помогает и как в Калуге мясная торговля идет.

– Это мой племяш. В учение ко мне пришел. А с мясом пока хорошо, даже очень. Режут много, в зиму в этом году меньше пойдет, кругом не урожай. Думаю этой зимой с мясом будет намного хуже.

Глава 20

Дела у купца третьей гильдии идут очень не плохо. Главное на сегодня то, что он сохранил своё купеческое звание и думаю уже готов к большим свершениям.

– Здравствуй, Савва. Спрашивать как дела не буду, и так вижу, – не сдержавшись, ухмыльнулся я. – Вопросы только по делу. Что за юноша помогает и как в Калуге мясная торговля идет.

– Это мой племяш. В учение ко мне пришел. А с мясом пока хорошо, даже очень. Режут много, в зиму в этом году меньше пойдет, кругом неурожай. Думаю этой зимой с мясом будет намного хуже.

– И какой практический вывод из этого следует? – мне сразу же пришла в голову мысль, что надо сделать большую закупку мяса. Погода позволяет обходиться без больших ледников, по ночам уже через день заморозки.

– Закупиться бы не мешало. Оно ведь как бывает, сейчас скотину порежут, а зимой резать будет нечего. Цены сразу подскочат, – Савва покачал головой. – Есть у нас купцы, которые на этом ох как поднимаются. Неурожай он же не по всей России. У некоторых получается привезти того же зерна из хлебных губерний, или из того же Нижнего Новгорода. Попридержат его, а ближе к весне начинают продавать. А цены то уже ого-го. С мясом точно также. Цены высокие, а они везут оттуда, где голодухи нет и цены там низкие, не в пример нам.

– Потому то Самохватов и уехал вдруг в Нижний, – пробурчал я себе под нос.

Савва встрепенулся, резонно предполагая, что я должен что-то предпринять.

– Вот как, Савва, мы поступим. В трактире есть флигель, там будет наша контора. А пока кабинет управляющего, то есть Вильяма. Послезавтра ближе к полудню, я тебя там жду. И подумай, кого приказчиком возьмешь.

У Никифора я тоже не задержался, отставной солдат служит честно и но совесть. Все копеечки, попадающие ему в руки, он пускает на дело им предназначенное и наш дом просто в великолепном состоянии, выгодно выделяясь среди других.

Это уже начало работать в нужном направлении. Квартиранты в доме постоянно меняется: примерно половина моего жилого фонда снимается надолго, есть уже такие кто живет несколько лет, а половина сдается на короткое время.

И неожиданно стала появляться конкуренция при сдаче комнат в доме. Их количество в свободном тираже тут же резко уменьшилось, а самое главное – цена аренды поднялась на пятьдесят копеек.

Деньги небольшие, но это плюс к доходам и это очень приятно.

Мой протеже из Малоярославца снимал за символическую плату в буквальном смысле угол и Никифор прислал записку с вопросом, можно ли сдать ему освободившуюся большую комнату за половину цены.

Это была не просто большая комната, а по сути миниквартира с прихожей в три квадратных метра и почти такой же чулан. Если я разрешу сдать её за половину цены, то господин Волков наконец-то перевезет из Малоярославца свою семью.

Он, со слов Никифора, на службе пропадает чуть не целыми сутками и когда появляется производит впечатление довольного человека.

Распорядившись сдать господину Волкову эту комнату, я оставил записку ему и Иванову с приглашением посетить меня в моем новом жилище в Калуге, в глубине сада ресторана. Заезд туда я наметил через три-четыре дня.

А от Никифора я отправился с визитом к губернатору.

Господина губернатора я не застал, оказалось, что по делам службы он совершает осенний объезд уездов и будет дома не раньше чем через неделю. Но его отсутствие мне с лихвой компенсировала жена, которая естественно, как она мне по секрету сообщила, «такой дурью не страдает, чтобы кататься во всякие забытые Богом дыры», и приняла меня как дорогого гостя, а самое главное завсегдатая её дома.

Меня угостили без всякой натяжки великолепным чаем и каким-то очень вкусным вареньем в котором не сразу признал крыжовник. Я узнал все губернские новости, в смысле сплетни кто на кого как посмотрел и особенно про невест на выданье. Выслушал комплименты своему трактиру и вкуснейшему новому продукту уже покорившему всех в Калуге. Ответил почти на десяток вопросов о будущем ресторане, открытие которого с нетерпением ждет вся Калуга.

И только после всего этого мне был задан главный вопрос, интересующий супругу губернатора: где сейчас дражайшая Анна Андреевна? И когда калужское общество опять будет иметь счастье её лицезреть.

По возвращению из инспекции уездов губернатор планирует устроить большой прием и надеется, что я и Анна Андреевна его посетят.

Визит к предводителю губернского дворянства был почти точной копией губернаторского.

Председатель правда был в наличии, но фактически в качестве мебели. Он, я не понял почему, все время дремал, возможно просто из-за плохого самочувствия, а скорее всего своё уже брал возраст.

Седьмой десяток сейчас у многих это глубокая старость и дряхлость, а предводителю уже восьмой. Общение лично с ним ограничилось его пожеланием увидеть меня среди малоярославских депутатов на следующем губернском дворянском собрании.

А вот у его супруги наверное была таже методичка, что и у жены губернатора, и я по второму разу ответил на те же вопросы.

Светскую часть своей программы на этом я счел исчерпывающей. Всем прочим господам прокурорам, председателям палат и далее по списку, визиты я нанесу позже. В процессе так сказать.

А сейчас мне надо срочно возвращаться в Сосновку. Время уже достаточно позднее и когда я приеду, а дорога займет не менее двух часов, будет уже ночь.

До Сосновки ехать почти тридцать верст. Мое имение это граница двух уездов, Малоярославского и собственно Калужского. И губернский центр значительно ближе, верст на пять как минимум.

Сразу же мостом через речку Песочня на дороге Калуга-Малоярославец влево уходил самый обыкновенный проселок, через три версты упирающийся в нашу Сосновку.

Когда мы сворачивали на него, то сразу же возникало чувство, что находишься почти дома, так как проселок почти полностью идет по земле имения.

В полудреме я слышал как Андрей свернул на проселок и сразу же повеселевшим голосом стал торопить лошадей.

Неожиданно он остановился и изменившимся голосом тихо обратился ко мне.

– Барин, – про обращение по имени-отчеству он забыл и обратился привычно «барин». – Вон там слева в роще огоньки какие-то странные были.

Было уже достаточно темно, луна работать фонарем отказалась и вообще казалось, что дело идет к дождю.

Стряхнув сон, я тоже тихо спросил.

– Где? Покажи точнее.

Андрей спрыгнул на землю и подошел к двери коляски.

– Вон там, – он показал куда-то прямо и немного влево, – растет большой дуб, вы на него каждый раз говорите, что красавец. Вспомните.

– А что вспоминать, дуб и не забывал.

– Хорошо, хоть луны нет, а он темнее, приглядитесь.

Я стал приглядываться и вдруг в том направлении действительно блеснул огонек. При чем было ощущение, что он достаточно высоко над землей.

Резко обернувшись я увидел такой-же огонек сзади. Мне даже показалось, что он совсем рядом.

Я быстро вышел из коляски.

– Матушка, давеча сказывала, что разбойники в нашем уезде появились, – зашептал сзади Андрей.

– А мне чего не сказали? – удивился я.

– Так тоже сененихина сноха говорила, а ей сбрехать как…

Сравнение речей семенихиной снохи известно с чем, мне не интересно, тем более, что я не знаю ни Семениху, ни её сноху.

– А что конкретно? – задаю я вопрос по делу.

– Вроде как двое или трое, по ночам на дороге нападают. Лошадей забирают, а путников того, убивают.

– Будем считать, что трое, – буркнул я. – Держи лошадей, чтобы тихо стояли.

Из ящика под сидением я достал четыре заряженных пистолета, которые всегда возил с собой и два ножа. Всякие там сабли и шпаги, это не для меня, ими мне размахивать только людей смешить. Сашенька этим искусством овладеть не удосужился. А тем более жил в другие времена и во всякие подобные секции не ходил. Хотя явно надо несколько уроков фехтования взять не мешает. Все-таки дворянин.

А вот когда-то ножи я неплохо метал и на досуге как-то попробовал это дело. После нескольких неудачных попыток у меня получилось.

Сначала конечно очень коряво, да и через раз. Но повторение мать учения, да и учителя были хорошие: прапорщики, прошедшие Афган. А мастерство как известно не пропьешь.

Мышечной памяти естественно не было, но я всегда отличался умом и сообразительностью, так что сумел вспомнить чему и как учили и быстро восстановил навык после первого удачного метания.

И вот сейчас я резонно решил, что в возможном ближнем бою, это имение мне поможет.

Андрей справился с задачей и лошадушки стояли тихо, не издавая ни единого звука. Ветра почти не было, никаких кустов или деревьев рядом вроде не должно быть и я рассчитывал что в ночной тиши что-то смогу услышать.

И действительно где-то впереди раздались какие-то глухие звуки, потом тихое лошадиное фырканье и что-то типа недовольного подавленного не разборчивого слова. В это мгновение тучи разошлись и лунный свет залил все вокруг.

Прямо перед собой я увидел насторожившегося человека, сзади которого был другой держащий двух лошадей. Удивленный возглас сзади заставил меня обернуться.

Сзади пешим метрах в десяти был третий и в руках у него блеснуло что-то с длинным лезвием.

Раздумывать я не стал и схватив пистолеты, благо их я взвел на выезде из Калуги, выстрелил в тех, кто впереди.

Затем тут же обернулся и на звук и блеск клинка метнул нож, а следом другой.

Протяжные вопли боли были четкими сигналами, что мои выстрелы были в цель и как минимум один нож нашел свою цель.

Сзади кроме звука упавшего тела не раздалось ничего, а впереди кто-то стонал, а другой начал громко материться. Маты были очень сочные, через один или два ругающийся то же стонал.

Я четко различил слова:

– Это же надо, эта дворянская сука оказывается умеет стрелять, – все эти слова были щедро украшены ругательствами.

Что делать дальше я не знал. Идти проверять результаты своей стрельбы и метания ножей я не хотел, просто опасаясь темноты. Незнакомцы, а это вне всякого сомнения была лихая публика, ранены, в этом я не сомневался. Но в темноте вполне можно получить от них удар ножом или саблей от того, кто сзади.

Мои сомнения разрешил Андрей со своим орлиным зрением. Он видел намного лучше меня и в дороге я часто в этом убеждался.

– Из Сосновки, барин, нам навстречу с факелами скачут. Человек пять, не меньше.

Приглядевшись, я увидел, что впереди действительно появились прыгающие огоньки, как раз там, где должна быть наша Сосновка.

– Ночью далеко слыхать, – предположил Андрей, – сосновские выстрелы то и услышали. А кто кроме нас может в такое время ехать? Больше не кому, вот они и…

Через несколько минут всадники с шумом подъехали. К своему удивлению во главе компании сосновских мужиков вооруженных топорами, я увидел местного станового пристава, мужчину лет тридцати, очень мужественного вида, обладателя красивейших пшеничных усов. У него было редкое для русских людей имя Соломон и громовой бас.

Наше знакомство было шапочным. Он как-то по долгу службы заехал в Сосновку познакомиться со мною.

– Александр Георгиевич, рад вас видеть в добром здравии, – загрохотал он в немного неожиданном приветствии. – Ну, что там мужики, не томите?

Двое мужиков проскочили смотреть что там сзади меня, а большинство, спешившись, склонились над продолжающимся ругаться впереди.

Сзади раздался удивленный возглас и выкрик:

– Наповал ножом, прямо в сердце, – по голосу мне показалось, что Серафим.

Спереди раздался мат уже другого человека и короткий удар.

– Заткнись, сука.

Наступила тишина. Я взял факел из рук какого-то подошедшего мужика и пошел вместе с приставом назад к силуэту предполагаемого Серафима.

Это был действительно он и у его ног мы увидели тело человека, держащего с судорожно сжатом кулаке короткую кривую саблю. В его груди торчал вошедший по самую рукоятку нож.

– Это же надо, как вы его, Александр Георгиевич. Кто бы сказал, не поверил бы. Это же надо, как вы его, – растерянно, но с уважением проговорил пристав.

Разбойникам впереди тоже не повезло, один из них получил пулю куда-то в грудь и успел отойти в мир иной. Второго я угостил куда-то в ногу. Он за своё поведение получил хороший удар в лицо, разливающийся свежий синяк под левым глазом сигнализировал об этом.

Наклонившись, я увидел, что моя пуля наверное на вылет прошла через левую голень и скорее всего он достаточно легко отделался.

– Ножиком, сука, размахивать начал, – сказал кто-то, по голосу скорее всего Федор.

– Ну ка, мужики светите лучше, я вроде как этого, – пристав наклонился над убитым злодеем, – знаю.

Несколько мгновений он вглядывался в лицо разбойника, выражение которого было искажено внезапной смертью.

Потом он присвистнул, сдернул фуражку и перекрестился.

– Конокрад знаменитый это, Ванька Сизый. За него большая награда назначена.

Сразу же раздались удивленные и обрадованные возгласы мужиков.

Я уже знал, что среди русских крестьян конокрады были самыми ненавистными людьми. Ненависть к ним была всеобщей и просто зашкаливающей.

Когда их ловили, то расправы были мгновенные и страшные. Ни что и ни кто не мог спасти пойманного конокрада. В руки властей они попадали редко, но даже это не уберегало их от смерти.

Власти бывало пытались вести расследование, резонно полагая, что самосуд это плохо. Но крестьяне всем миром твердо говорили, что били всей деревней или селом. Даже бабы с детьми смело в этом признавались. И следователи несолоно хлебавши уезжали. Наказать например за это целую деревню конечно можно, но гарантировано получишь смуту во всем уезде и это в лучшем случае.

Так что дураков творить такое нет. Тем более, что от этой публики страдали не только крестьяне. Бывало ходили слухи, что даже из императорских конюшен уводили лошадей.

– Вот видишь, ваше благородие, – сказал кто-то из мужиков, – наш барин то какой молодец. За вас всех работу сделал.

– Поговори мне, – раздраженно, но с какой то веселой ноткой ответил пристав. – А Александр Георгиевич ваш молодец, ничего тут не скажешь.

Человека, вернее даже двух, я убил впервые в жизни. Но никаких угрызений совести не ощущал. Эти люди наверняка убили бы нас с Андреем. Да и крови на их руках было скорее немерено. А уж сколько слез было пролито из-за них, когда например со двора уводилась последняя лошадь.

Это часто обрекало крестьянскую семью на голодную смерть. Лошадь для нашего мужика это все, нет её и хоть в петлю лезь.

Так что угрызений совести я не испытывал. Но вот запоздалый липкий страх, змеей начал заползать в душу.

Я тряхнул плечами и спросил пристава.

– И что теперь делать, Соломон Иванович?

– Вам, Александр Георгиевич, ничего. Поезжайте к себе в имение. Буду признателен, если вышлите пару телег. Выпейте вашей знаменитой наливочки и ложитесь отдыхать после трудов праведных, – пристав хмыкнув, коротко хохотнул. – Господин капитан-исправник я думаю сам к вам приедет. Тут все понятно, но объяснение с вас получить надо. А потом у губернатора награду получите.

– И сколько мне за эту загубленную душу полагается?

Мне как-то стало не по себе. Пусть и конокрад, но это человек. И за его убийство получать деньги это как-то не камильфо.

– Деньги не малые. За самого Ваньку пять тысяч серебром, за каждого сообщника по тысячи. Они столько горя успели принести. Государю даже по весне докладывали. Я теперь то же награду получу, хотя и моей заслуги тут нет. И господина Буркова Государь перед пенсией отметит.