Текст книги "Помещик 2 (СИ)"

Автор книги: Михаил Шерр

Соавторы: Аристарх Риддер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Но польза от этого визита для меня думаю все равно будет огромной.

Я пообщался с теми кто ходит за коровами и мне удалось поучаствовать в распродаже части животных, в основном совсем молодых. Купить очень дешево трехмесячных трех телочек и двух бычков и завязать знакомство с младшим Муравьевым, который завершает отцовские дела.

Покупать более старших животных я побоялся, не знаю как их везти в Сосновку. Более младших страшно, вдруг не перенесут дорогу. А три месяца в самый раз.

Тем более, что Степан уверенно сказал, что он привезет их. Поэтому я тут же устремился домой.

Двести тысяч серебром это семьсот тысяч ассигнациями, просто фантастические деньги по нынешним временам. Если например продавать фунт бекона по тридцать копеек, то самые грубые подсчеты показывают что надо реализовать чуть ли не сотни тонн. И это надо сделать за год.

Это совершенно не реально. И прав генерал Чернов: даже дядя не впишется. Единственный вариант – с мира по нитке. И одна из этих ниточек – кольцо на моем пальце из рук Аглаи Дмитриевны.

Весь в таких невеселых мыслях я вернулся в Сосновку.

Моего такого скорого возвращения не ожидали и мне показалось что все были искренне обрадованы.

Самая главная новость в Сосновке: Вильям стал Вильгельмом и даже успел попасть в примаки к старосте. Такой шустрости я совершенно не ожидал, но был даже рад, что всё прошло без меня.

Мне пришлось бы в той или иной форме присутствовать на венчании и свадьбе. А мне сейчас только на что-то подобное осталось попасть с моей скорбной рожей и невеселыми мыслями.

Моей персоне сейчас надо выполнять завет героя одного кинофильма моей первой жизни, который говорилт:

– Дело надо делать, дело.

Поэтому несмотря на усталость после дороги, я с порога потребовал отчета по беконным делам.

Всё, что было намечено для горячего копчения готово: закопчено и аккуратно развешено в кладовке, ожидая своего часа. И более того, готовы и мои экспериментальные куски.

Сидя в столовой, я неторопливо дегустировал контрольные экземпляры бекона горячего копчения сосновского производства.

Бекон был просто великолепен во всех отношениях: и внешне и на вкус. Особенно хороши были свиные щечки. Они чуть ли не в буквальном смысле таяли во рту. Я даже сам не ожидал такого результата.

Пелагея, Дуняша, Серафим и Настя наверное почти перестали дышать к окончанию моей дегустации. Я хотел сострить в стиле Рената Агзамова, но в последний момент увидел глаза Насти и передумал.

– Один маленький вопрос. Сами пробовали?

Все четверо дружно и синхронно затрясли головами, вероятнее всего это означало, что не пробовали.

Я аккуратно нарезал максимально ровно и красиво каждому по кусочку.

– Пробуем и жду ответа.

– Барин, как вкусно, ела бы и ела, – Настя как маленький ребенок облизнула губы.

Я развел руками и перестал изображать суровость.

– Молодцы, нет слов. Сверх всех похвал.

Перед сном я написал письмо дяде, известив его о своем возвращении и самое главное, о Василии. У меня было какое-то смутное предположение, что его дядя выделял из своих троих племянников.

Только оказавшись в своей постели я понял как устал, при том даже не понятно что на первом месте: физическая или какая-то моральная и душевная усталость.

Внезапно я понял, почему так остро отреагировал на историю с пленением своего брата.

Здесь, в 19 веке, я ужасно одинок. Нет ни одной живой души с кем могу поделиться своими проблемами, ни кто не скажет ласкового слова и не вытрет мою скупую мужскую слезу.

Если мне удастся спасти Василия, я вряд ли расскажу ему обо всем что у меня на душе. Но братская любовь, которую испытывал к нему Сашенька, это уже и моё.

И тут же пришла другая мысль, мне надо жениться! Она оказала на меня снотворное действие и я заснул.

* * *

Купец Самохватов торжествовал как ни когда в жизни. Его сосед, этот глупый и никчемный Сашка Нестеров, наконец-то понял кто есть кто в этой жизни.

Он видите ли дворянин столбовой, голубая кровь. А на деле кровь у него оказалась такая же как у всех. А наглядно это продемонстрировала купеческая кровиночка Аглая Дмитриевна, когда разбила ему сопатку своим кулачком.

Это было её согласие на наконец-то последовавшее предложение руки и сердца.

Ну что же поделом, тебе, Александр Георгиевич. Приполз когда петушок клюнул в одно место. Купеческие деньги оказались важнее твоей дворянской чести.

Но это еще не всё. Если ты думаешь, что у тебя получится как у других дворянских недоделков, то ошибаешься. Тебе не удастся уехать с деньгами купца Самохватова в Париж, оставив Аглаюшку здесь с ребеночком, как тебе советовал другой дворянский дурачок.

Ты, Сашка, купеческие деньги будешь отрабатывать здесь, каждый день и в поте лица.

* * *

Петухи, устроившие очередной утренний концерт, вырвали меня из объятий Морфея и из гадкого липкого сна.

«Нет, господин Самохватов, не дождетесь, – весело подумал я, вспомнив бр… дурацкий сон и быстро вскочил с постели. – А свои деньги вы принесете мне в клювике как миленький. И даже не представляете почему и зачем. Я конечно не буду торжествовать, как вы в глупом ночном сне. Но теперь я знаю каким образом заработаю эти сотни тысяч рублей. И скорее всего не через год, а намного раньше».

Я откинул шторы и широко распахнул окно. Совершенно определенно ни к чему прятаться от утреннего солнца и пусть оно вместе с неугомонными петухами поднимает меня с постели каждое утро.

.

Глава 5

Как говаривал в моей прошлой жизни герой Артура Конан Дойля в известном фильме, а я уверен что так будет говорить и в этой:

– Элементарно, Ватсон!

Да, Александр Георгиевич, действительно элементарно.

Бекон зайдет, это очевидно. Конкуренты естественно появятся и очень быстро. Но я впереди всех и не на половину корпуса, а намного больше.

Уверен, при чем на все сто, что необходимая мне привилегия скоро окажется у меня в руках. И я, не мудрствуя лукаво, просто продам её.

Но не здесь, а как минимум в Москве. А едоки одной Первопрестольной и её ближайших окрестностей, съедят за один день не одну тонну бекона. А сколько там необходимо продать чтобы положить в карман искомые 200.000 рублей серебром?

Я достал свою записную книжку и произвел не очень сложные вычисления.

«Необходимое сырье покупаем по рыночным ценам. Десять копеек навара с каждого фунта. Сорок фунтов это четыре рубля. Не мелочимся и переводим в серебро как один рубль. А едоков в Москве и её окрестностях, которые будут ежедневно лопать его за обе щеки, будет к примеру тысяч сто. Которые будут съедать в среднем сто грамм. Итого получаем десять тонн бекона в день».

Я еще раз посмотрел на свои вычисления, вроде ошибки нет.

«Сорок фунтов это шестнадцать килограмм, то есть пуд. Он будет давать мне прибыли один рубль серебром. Десять тонн это примерно шестьсот двадцать пять пудов. То есть за день при наваре в десять копеек прибыль шестьсот двадцать пять серебряных рублей в Москве. А пятнадцать копеек девятьсот с хвостиком. И получается, что необходимые двести тысяч серебром вполне можно заработать за год. Дело за малым – наладить производство и организовать необходимый спрос».

– И что, не найдется толстосума, который как и я посчитает выгоду этого дела, как вы думаете, Александр Георгиевич? – обратился я своему отражению, подойдя к зеркалу. – А привилегия будет на целых десять лет между прочим.

В том что она будет и при том в ближайшее время, сомнений у меня нет ни каких. В людях я достаточно хорошо разбираюсь и уверен, что протекция генерала Чернова сработает.

Конечно это форменная глупость и прожектерство, рассчитывать, что найдется богатенький Буратино который по щелчку моих пальцев выложит такие деньги. Хотя…

Но я уверен на все сто плюс что вполне можно будет организовать какое-нибудь товарищество, которое развернется для начала хотя бы от Калуге до Москвы, например, в течении полгода. Это вполне реально.

– И тот же Самохватов будет в первых рядах желающих принести свои деньги, – я щелкнул по носу свое отражение. – А Аглая Дмитриевна перетопчется.

Все таки недавняя болезнь, а скорее всего таки просто невероятно бешеные скачки, сказываются и легкая слабость еще есть.

– Барин, яичница с беконом? – улыбаясь, спрашивает Пелагея.

– Только не щечки, – я тоже улыбаюсь.

Конечно яичница с беконом. Что же еще?

Хочется ни куда не спешить и насладиться любимым блюдом, вернее одним из любимых. Но на сегодня столько дел, двадцати четырех часов в сутках явно может оказаться недостаточно.

– Андрей, принеси бумагу, перо и карандаш.

Идти в кабинет не хочется и я решаю немного поработать за столом в столовой. Надо составить план своих действий, дел столько, что наверняка что-нибудь забуду.

Первое, Степан.

– Андрей, распорядись, чтобы мужики, не мешкая, ехали навстречу Степану. Человек, – я задумался, – шесть человек, посильнее и половчее. И когда соберешь команду, зайди за письмом.

Андрей ушел, а я остался один.

Это очень хорошо, у меня сейчас потребность озвучивать свои мысли, но не хочу, чтобы были зрители и свидетели.

Я поставил цифру один и написал: Степан, письмо.

В последний момент перед самым Малоярославцем я передумал заезжать к Ивану Прокофьевичу, резонно решив, что сначала надо узнать положение дел в имении.

Но теперь пора заниматься и этим делом. Поэтому я пишу ему чтобы он завтра утром ехал в Калугу и ждал меня у Никифора.

– Второе, – пробубнил я себе под нос. – Беконный цех.

Надо посмотреть закончили ли мужики там работать. Готов ли ледник и как обстоят дела с новой коптильней. Она должна быть комбинированной: горяче-холодной. Здесь конечно очень многое зависит от брата Степана.

Какое-то время можно будет поработать и со старой коптильней. Но любые более менее серьёзные объемы она не потянет.

– Третье, Сидор. Пахота и сев.

Это терпит, например, пару дней. Уверен, что и без меня там дело делается. Поэтому ставлю знак вопроса и добавление: клевер.

Часть господского клина надо засеять клевером. Но его еще нет, клевер должен привезти Степан, если конечно в Бутырках сдержали свое слово и продали.

– Четвертое. Аренда, губернская канцелярия, промоутер.

Если аренда будет оформлена не завтра, а например, послезавтра, то это совершенно не принципиально. Также как и трудоустройство моего протеже.

А вот пункт промоутер… Сейчас это самое важное в Калуге.

Что продавать есть, конечно не очень много. Но начать можно. Хотя нет. Поиски промоутера это более срочное дело и оно на первом месте. Надо присмотреть какую-нибудь мясную лавку, но не преуспевающего торговца, а средней руки или даже при последнем издыхании. Посмотреть как он работает и затем начать создавать спрос на бекон.

Попутно заняться сырьевой базой, прошерстить окрестные деревни и села, параллельно мясные ряды Калуги, да собственно и Малоярославец то же не надо обделить вниманием.

Я дописал в четвертом пункте слово мясо. А затем подумал и вернулся ко второму.

– Неправильное решение, Александр Георгиевич. Все заготовленное для холодного копчения пускаем в дело по горячему.

Половина полуфабриката вялится, ожидая своего часа. И сегодня эти куски то же надо закоптить.

Итак, самое неотложное на два ближайших дня. Вперед.

Отправив мужиков навстречу Степану, я пошел проверять как идут работы на строительстве беконного цеха.

И первым кого я увидел, был Вильям, нынешний Вильгельм. Выглядел он потрясающе, за версту был виден человек довольный жизнью.

Но больше всего меня поразило, что он руководил двумя мужиками, которые были заняты сооружением глухого, двух метровой высоты забора вокруг цеха.

Непостижимым для меня образом они общались, по крайней мере мужики замечательно понимали что от них требуется.

В этот момент я вспомнил еще одно упущенное мною в Калуге дело, и достав записную книжку со вложенным в неё листом, дописал слово лес.

Поездка в Питер пробила приличную брешь в моем бюджете, а как только я начну серьезно работать, деньги из моего кармана потекут рекой.

Увидев меня, Вильям быстрыми шагами направился ко мне.

– Здравствуйте, сэр. Я так рад вашему возвращению.

– Ты производишь впечатление человека довольного жизнью, мне кажется, что даже прибавил в росте.

– Мне то же, – серьезно, без тени улыбки ответил Вильям. – По крайней мере я себя так ощущаю. И я счастлив, сэр.

– Я рад за тебя. Надеюсь, что счастье не покинет тебя.

– Сэр, я уверен в этом. Моя жена просто ангел.

Работами внутри руководил Сидор. Собственно там уже оставалось по большому счету навести только порядок. Изнутри всё было обито свежим деревом и его здоровый запах ощущался чуть ли не физически.

Все рабочие столы были пока деревянные, но со временем они постепенно буду меняться на металлические.

Сидор степенно поклонился.

– С приездом, барин. Сегодня здесь заканчиваем, а там день-два обшить снаружи и готово.

– Отлично, покажи мне ледник.

Идея соорудить на осеннее время ледник, используя старый прошлогодний снег, была так себе. Я конечно надеялся, но особых надежд не питал.

Но оказалось, что я не прав. Куча старого снега оказалась очень даже приличной, а в её глубине он слежался практически до состояния льда.

И в итоге в моем распоряжении самый настоящий холодильник образца середины 19 века. В нем можно будет хранить достаточно много полуфабриката и готовой продукции.

Холодильник имеет два отдельных входа, и в результате сырое и готовое не будет пересекаться.

Сидор молодец, разобрался в моих рисунках и сделал всё как я придумал. Хотя вполне возможно, что его консультировал Вильям. Наш басурман каким-то образом вполне успешно преодолевает языковой барьер.

– Ну что же, замечательно. Два вопроса, как дела на полях, есть ли проблемы?

– Какие там могут проблемы, пашем, потом надо сразу же сеять озимые. Дело знакомое.

– Отлично, а теперь последнее. Кто тут будет сторожем?

– Еще не решил, но не сомневайтесь, вечером будет и кобеля сюда приведу. Из-за него пока сомневаюсь кого ставить.

– Как Вильгельм? – шутейно я назвал англичанина именем данным ему при крещении.

– Старается, барин. Могет быть и будет с него прок. А Маня очень довольна.

Пункты один, два, три можно сказать полностью выполнены и можно начинать сверх плановые работы: копчение оставшихся кусков.

Возле взрослых мужиков ужом вьются мелкие, которые выполняют различные поручения: типа отнеси, принеси или просто глазеют как работают взрослые.

Одного из них я послал к Серафиму с приказом готовиться к копчению после моего возвращения на усадьбу.

А сам, выбрав двух пострелят постарше, решил еще раз посмотреть на вырубку.

Неожиданно для себя я обнаружил, что на вырубке работают два десятка баб. Они дружно чистили её от кустов, свежей поросли деревьев и всякого мусора: старой листвы, коры и множества мелких веток.

Всё это складывалось в несколько больших куч. Там, где все работы были уже закончены, была красота и чистота. И сразу же оказались видны молодые сосенки, которых очень даже не мало.

Так что загубленный подлецом управляющим сосновый бор успешно начал восстанавливаться. Через несколько лет тут поднимется молодой лес, старые пни постепенно сгниют и даже не будет следа от надругательства над прекрасным устроенного здесь ради наживы.

К моему возвращению на усадьбу коптильня уже почти готова к работе. Все оставшиеся куски были аккуратно разложены рядом на столах.

– Надеюсь, что это последний раз когда мы вот так, – я обвел вокруг руками, – работаем. Цех почти готов. Пара дней осталась.

– Хорошо бы, барин, – прогудел Серафим.

Все вместе мы придирчиво осмотрели каждый кусок приготовленный для копчения. Конечно мелкие огрехи соления были, но как говорится не смертельные. Я прикинул, что после обрезки все куски будут иметь вполне товарный вид.

Моё первое поползновение было самому все-таки коптить намеченное для эксперимента. Но Серафим с женой так ловко и ладно работали, что я решил просто посмотреть со стороны как они справятся.

Уже вечерело, когда копчение было закончено. Для придания красивого товарного вида уже готовые куски были еще раз осмотрены и все, что портило их, было безжалостно обрезано.

Итог превзошел все мои ожидания. Почти двадцать один килограмм отличного на вид бекона. И почти два килограмма обрезков, которые Пелагея естественно пустит в дело.

Если так дело пойдет, то бекон у нас превратится из лакомства в самое повседневное блюдо. Хотя все эти обрезки, когда начнется его хват естественно, тоже пойдут в лет. Немного дешевле конечно.

«Размечтались вы, батенька. Медведь еще даже не родился, а шкуру уже делим», – иронично подумалось мне.

Довольный прошедшим днем я собирался ужинать. Обеда как такового не было. Рабочий азарт был таким, что я лично про него просто забыл.

Мое самочувствие было великолепным и я с удовольствием мылся на улице слегка тепловой водой, предвкушая предстоящий ужин.

– Барин, – окликнула меня Пелагея. Ужинать я предполагал в уличном павильоне и хорошо был виден подъезд к усадьбе.

Я обернулся на её зов.

– Едет кто-то и очень спешит наверное.

Ждать пришлось недолго. Это был посыльный с ответом от Алексея Васильевича. Послезавтра он собрался уезжать на Урал, заводские дела требовали его срочного присутствия.

Во второй половине дня дядя предполагает быть в Калуге и просит меня приехать к нему.

Глава 6

Все таки один очень важный нюанс мною был упущен. Это я понял следующим утром.

К своему дворянскому статусу я уже привык настолько, что очень многое воспринимаю как должное и само собой разумеющееся.

В своей прежней жизни я, просыпаясь утром, шел в ванную, потом сам!, заправлял постель, одевался и шел на кухню, где готовил себе завтрак и так далее по большому списку обязательных дел. Это была жесткая программа моих обязательных ежедневных действий, многие из которых я делал на каком-то автоматизме.

Главное в тех моих действиях было то, что я все делал сам. А сейчас каждый день практически с подъема до отбоя меня обслуживают несколько человек. Полностью обхожусь без посторонней помощи только при посещении нужника.

Вот и сейчас, поднявшись с постели, я практически на автомате хотел позвать одного из двух камердинеров. Но тут же вспоминаю, что они заняты за пределами усадьбы и в этот момент до меня доходит что вчера не сделано очень важное.

Катастрофы не случилось, но надо все бросать и бежать это срочно делать.

Степан где-то между Москвой и Сосновкой везет, вернее должен везти, трехмесячных телок и бычков, купленных мною, как говорится, на племя. Андрея я вчера послал с мужиками ему на встречу.

А вот в каком состоянии хлев, в котором они будут стоять, я проверить забыл. Как это могло у меня вылететь из головы совершенно не понятно. Это же надо было делать в первую очередь. Но лучше поздно, чем никогда.

Несмотря на отсутствие камердинеров, чистое свежее и хорошо поглаженное белье лежит на положенном месте. Также как и вся остальная одежда и обувь. Интересно кто все это принес и разложил? Я спал так крепко, что не слышал.

Навык самому одеваться мною еще не утрачен и ровно через пять минут после подъема, я вылетаю из спальни.

Это вероятно настолько необычно, а самое главное сопровождается таким грохотом, что испуганная Пелагея выбегает с кухни.

– Барин, что случилось? – от испуга у неё дрожал голос.

– Слава Богу пока ничего. Где Федор и Тихон?

– Федор у себя, а Тихон уже на конюшне.

– Зови их быстрее.

В дверях кухни показывается Дуняша.

– Барин, вам что подать на завтрак?

Бутерброды и чай уже готовы. Я на ходу забрасываю в себя бутерброд, выпиваю половиной стакана какого-то бодрящего травяного чая и выхожу во двор.

Пелагея успевает позвать мужиков и они вчетвером, откуда-то еще прибежал и Серафим, с тревогой смотрят на меня, не понимая что случилось.

– Степан с мужиками везут трех телок и двух бычков. Кто знает, убрано ли в хлеву?

Тихон облегченно выдохнул. Конюшня и хлев это части скотного двора и он конечно в курсе того, что там происходит. И странно, что эта простая мысль не пришла мне в голову сразу же. И возможно не надо огород городить.

Все таки я еще не совсем здоров, да и нагрузки последних дней были возможно чрезмерными.

– Там барин все под метелку убрано и на засов заперто. Но телят ставить не куда. Надо ставить стойла, делать ясли. Нет сена, телятам бы отдельно его готовить надо.

– Хорошо. Задача такая. К полудню телятник должен быть готов. Тихон, Федор, Серафим начинайте его готовить. Дуняша, бегом за Сидором, Вильямом и Степанидой. Пелагея занимайся домом.

Работа тут же закипела. Особенно когда подключились Вильям и Степанида.

Дуняша умница, быстро и толково все объяснила и Степанида пришла не одна, а со старшей невесткой и двумя внуками: пятнадцатилетними двойняшками.

Вильям со Степанидой сразу же подробно расспросили что за телят должен привезти Степан.

Степанида выслушала меня и поспешила успокоить.

– Не переживайте, барин. Степанушка скотину любит и знает как с телятами управляться. Справится если там не обманули и они уже отказались от молока. Хотя редко кто до такого возраста молоко дает. В лучшем случае сыворотку.

Тонкостей выхаживания телят, да и всего молочного дела, я не знаю, только общие принципы. Поэтому главная скрипка у Вильяма и Степаниды.

К полудню оборудование хлева закончено. Телятам приготовлены индивидуальные стойла, сделаны ясли, установлены индивидуальные кормушки для запаренных концентратов и сочных кормов и поилки.

Вильям со Степанидой внимательно и придирчиво всё осмотрели. Я молча стоял сзади и наблюдал за проводимой инспекцией.

В последнюю очередь были проверена надежность засовов на дверях каждого стойла.

– Готово, барин, – подвела итог довольная Степанида.

Я посмотрел на Вильяма. Он похоже понял, что сказала Степанида и кивнул соглашаясь.

– На мой взгляд, сэр, тут все сделано правильно. Осталось только сюда поставить телят. Но нужен еще выгон для прогулок, без этого нельзя.

Через два часа был построен и выгон. Вильям еще раз обошел всё и отчитался передо мной:

– Вот теперь, сэр, всё.

– Барин, а кто будет ходить за ними? – спросила Степанида.

– Еще не решил. Твои молодые справятся, если я их поставлю на первое время? – я честно говоря других кандидатур вообще пока не видел.

В Сосновке только Степанида дельный специалист молочного дела. Поэтому только кто-то из её внуков должен начинать ходить за господским стадом, больше просто не кого ставить на это дело.

– Справятся, барин, – быстро ответила Степанида.

Она видимо ожидала моего вопроса и была к нему готова.

Я посмотрел на молодых людей, которым возможно предстоит начать революцию в молочном деле в России. По крайней мере я решительно настроен на создание высокопродуктивного молочного стада в Сосновке.

И во многом это зависит от того как мои работники будут замотивированы.

– Я собираюсь платить деньги тем, кто будет работать с моими коровами, – самого себя я слышу гулко, как бы со стороны. – И для начала вы будете получать два рубля в месяц ассигнациями.

Точный уровень современный цен по всем позициям мне известен, но достоверно знаю, что сейчас фунт мяча стоит на рынке копеек десять, фунт ржаного хлеба одну или две копейки, а штоф водки около рубля.

Так что два рубля в месяц для начала это не так уже и мало.

Мои условия Степаниду похоже вполне устроили, по крайней мере легкая улыбка промелькнувшая на её губах, была довольной.

Молодой организм своё требует и когда все работы были закончены я почувствовал что голоден, так «засосало» под ложечкой. Уходя, я оглянулся.

Степанида со своими внуками задержалась и что-то говорила им. Показывая то на одно, то на другое.

Эскадроны мыслей моих отказывались подчиняться командам и мне казалось что разнесут в дребезги голову. Чуть ли не физически я во время обеда ощущал как они роятся в ней.

В один прекрасный момент я понял, что думаю о нескольких вещах. И героиней одной из моих дум является Аглая Дмитриевна!

С ужасом я вспомнил ночной сон. Нет, вариант с женитьбой на ней исключен совершенно, лучше я поеду добровольцем на Кавказ, соберу отряд лихих воинов и попытаюсь освободить брата и других пленников в честном бою!

Я достал свою записи с расчетами и еще раз внимательно всё проверил. В целом ошибок вроде бы нет. Цифры получаются ошеломительные. Если у меня будет даже год времени, создать с нуля такое производство конечно не реально. Затраты тут просто огромные. Где взять такое поголовье свиней?

А ведь еще где-то надо построить огромные производственные цеха, нужны холодильники на десятки тысяч тонн. А тысячи работников, которых сначала надо набрать и обучить?

По своему прошлому производственному опыту я хорошо знаю, что как только начинаешь что-то делать, как начинает переть такое, что оторопь берет. И почему спрашивается здесь, в девятнадцатом веке, должно быть по другому?

Да реально все будет намного хуже по одной совсем ма-ленькой причине: я тут на самом деле еще лох трамвайный почти во всем.

«Нет, это не глупый прожект а-ля батюшки Анны Петровны. Это… – я обхватил голову руками, – это намного хуже».

Нужных слов у меня не нашлось. Я налил себе еще коньяка на два пальца, выпил и достал сигару.

Из запасы стремительно таяли. Как бы я не пытался вести скромный образ жизни, затраты на себя любимого были не маленькие. И осетра похоже надо урезать в первую очередь.

Идею с производством бекона конечно надо развивать. Но заработать на этом деле надо будет попытаться немного иначе.

Рестораном конечно надо заняться как можно быстрее, к святкам этого года он должен быть, как говорят в 21 веке раскрученным брендом. Начать приносить чистую прибыль и кто-то с хорошим нюхом на дензнаки должен проявить к нему интерес.

Также как и бекону, который должен стать уже популярным в губернском городе Калуга.

На него будет десятилетняя привилегия и надо под него открыть для начала такой же ресторан в Москве. Но для этого надо найти деловых партнеров.

Цена вопроса тысяч триста серебром. Этого должно хватить чтобы спасти брата, расплатиться со всеми долгами, раскрутить свое имение и потом тихо и мирно жить в нем. Затем жениться и стать основоположником развитого молочного дела в России.

Из всех моих идей эта, выведение и последующее разведение высокопродуктивных молочных коров, нравится мне больше всего.

И если на горизонте больше никого не нарисуется, то придется брать в партнеры купца Самохватова. Он гарантировано согласится.

А если отбросить в сторону своих тараканов в отношении его назойливой дочки, то надо честно признать: сей купец не лучше и не хуже всех прочих. И дело с ним вполне можно иметь.

Где-то вдали начали раздаваться какие-то глухие крики, которые начали быстро приближаться. Прислушавшись, я начал четко различать возгласы «едут, едут».

Быстро убрав свои записи, я поспешил выйти из дома.

В этот момент во двор въехал уставший, но довольный Андрей.

– Привезли, барин. Все в целости и сохранности.

Когда я пришел на скотный двор, то моё новое поголовье уже стояло в своих стойлах и спокойно жевало сено. Они не производили впечатление заморенных и уставших с дороги, а выглядели вполне довольные своей жизнью.

Похудевший и мне даже показалось почерневший Степан, стоял и с умилением смотрел на них.

– Барин, я справился. Они вон как будто всегда тут стояли.

– Степан, ты просто молодец, – я был готов обнимать и целовать его. – Ты даже не представляешь какое ты большое дело сделал.

– Барин, там среди бутырских есть один мужичок, вы его сразу узнаете, он дробненький такой и прихрамывает. Он свободный, ему Николай Николаевич вольную дал за его руки и голову золотые. Дети генерала никто не желает больше заниматься фермою. А Пантелей говорит, сердце болит смотреть как все дело начали губить. И не знает куда податься. Его можно к нам переманить. Цены мужику и его бабам нет.

– А кто его бабы?

– Жена и единственная дочь. Она вдова и живет с родителями и тремя детьми. Все они вольные.

Бутырских мужиков было четверо. Пантелея я конечно среди них узнал сразу же. Он был старшим и командовал своими властно и уверенно несмотря на то, что был самым маленьким из них дробненьким, как верно подметил Степан..

Я распорядился покормить их и пока они степенно обедали в павильоне на улице пригляделся к ним.

Со слов Степана все они были вольными и наследники генерала в них не нуждались. Поэтому Степану без проблем и удалось их нанять.

Две больших телеги-скотовозы и ладные упитанные лошади были муравьевские. Их надо вернуть хозяевам, а вот мужики птицы вольные.

Когда обед закончился, Пантелей о чем-то коротко переговорил с мужиками и напрвился ко мне.

– Барин, вы собираетесь хорошую скотину себе завести?

– Собираюсь. А ты что-то хочешь мне предложить?

– Мы, – он показал на своих товарищей, – артельно у Николая Николаевича работали. За его скотиной ходили. А теперь мы не нужны. Сергей Николаевич конечно собирается что-то сохранить в осташевском имение, да только…

Пантелей махнул рукой. Я решил не торопить мужика и терпеливо выслушать его.

– Я сам осташевский, но туда возвращаться не хочу. У Сергея Николаевича ничего не получится, а смотреть как все рушится, – он опять махнул рукой видимо не находя слов.

– Остаться желает только один из нас. А остальные, как и я, собираются уходить. Да вот только пока не куда.

– И вы хотите, например, наняться ко мне?

– А почему не наняться, барин? Ежели возьмешь – не пожалеешь. Ближе к зиме, скорее всего где-то перед Покровом, наверное часть стада будет продаваться. Мы поможем выбрать коров получше и привести их сюда.

Это предложение из серии от которых невозможно отказаться. Но дыра в моем бюджете в итоге будет огромная.

Надо будет этим людям дать деньги на переселение, переселиться из Подмосковья к нам это не шутка. Покупка нескольких продуктивных коров тоже будет стоить денег не малых.

Но уже осенью у меня будет молочная ферма, которая возможно сразу же начнет приносить доход. Так что стоит подумать. Может быть это настоящий лотерейный билет с джек-потом. Почти в полном составе ко мне хочет наняться целая артель ценных работников.

– И что ты, Пантелей, конкретно предлагаешь?

– Нам желательно вернуться налегке. Телеги-скотовозы нам велено продать если найдется покупатель, лошадей тоже. Если сговоримся, то Фрол останется, – Пантелей показал на одного из мужиков. – Он мой племяш и самый молодой, женился только этой весной. Детей у них еще нет. Его бабе только к Рождеству рожать. Через пару недель мы все переберемся сюда и сразу же с семьями. Распродадимся там и сразу же переберемся. А Фрол пока тут у вас приглядится и сразу же за телятами будет ходить.

– А жалование какое попросите?

– Жалование? – спросил Пателей. – Чудно как-то, барин, говоришь, мужикам жалование не платят. Это только у чиновников, да у служивых.