Текст книги "Помещик 2 (СИ)"

Автор книги: Михаил Шерр

Соавторы: Аристарх Риддер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Мне прямо страшно, опять какие-то тайны. То твоя подруга со своим генералом, а тут на горизонте визиты к каким-то индийским набобам

– Это на самом деле почти настоящий индийский набоб. Это мой дядя, младший брат моей матушки. Он был моряком и плавал на востоке, в Русской Америке. После одного кораблекрушения его считали погибшим. А он спасся. Его подобрал английский корабль идущий в Индию. Там он пробыл год и вернулся богатым человеком. Правда живет он теперь в Лондоне.

– И надо полагать что он приедет в Россию?

– Да, матушка написала ему и дядя Михаил приедет перед постом. Он уже набобом приезжал как раз когда у меня был и только благодаря ему я удержалась на плаву. И зерном мне предложили торговать потому что у меня были свободные средства, – Анна улыбнулась с какой-то веселой хитринкой. – Это будет его подарок, он по любому узнает о тебе. Матушка от него не утаит, а она обязательно к тому времени спросит и не раз. Да и лучше будет если ты с ней познакомишься.

«Софья Павловна действительно оказалась золотой рыбкой. Теперь главное не раскатать губы срез меры. А то можно с дырявым корытом остаться», – подумал я, но сказал другое.

– Но это только в том случае если у меня не будет никаких шансов самому заработать.

– Естественно, мой ЛЮБИМЫЙ Сашенька, – Анна подставила свою щечку для поцелуя.

Я конечно её пожелание выполнил и тут же дополнил его страстным поцелуем в её сладосахарные уста.

В итоге у нас получился небольшой любовный поцелуй.

– А теперь мы давай поговорим о другом, – Анна опять прищурилась и поджала свои губки. – Какие твои предложения по поводу нашей совместной жизни, я например, не представляю как я буду без тебя жить.

– Все очень просто, Анечка, мы будем жить на два дома. И пусть все сплетники обзавидуются. Мне лично не до кого и не до чего нет дела. Мы с тобой взрослые свободные люди, тем более, что я полагаю, что о нашей помолвке объявим в ближайшие месяцы. Ты согласна?

– Ты еще спрашиваешь? Конечно согласна. А теперь я хочу указать тебе на одну твою крупную ошибку. Ты молодец, что представился губернатору, предводителю и еще там кому-то. Но этого не достаточно. Надо выезжать на всякие вечера и прочее. От этого тоже будет зависеть успех твоих предприятий. Ты не будешь против, если мы это будем делать вместе?

– Конечно не буду. Собственно по другому я это и не представляю.

– Вот и хорошо, мы вроде все обсудили. А теперь веди меня к своим коровам.

НА коровник мы пришли как раз к дневной дойке, которая была только у одной коровы. Это была корова первого приплода от Степаниды и она давала очень хорошо, днем литров по пять–шесть.

Черно-пестрая красавица явно была вся в мать и была кандидатом в рекордистки. Это было общее мнение всех, кто ходил за коровами и телятами.

Фрол, довольный происходящим на коровнике, не примянул поделится своими мировозренческими размышлениями.

– Вот я, Александр Георгиевич, не пойму одного. Николай Николаевич ведь ни от кого свою ферму не прятал. Всегда всех к себе звал: приходите люди добрые, смотрите все сами, объяснял, показывал. Но почему ваша простая баба Степанида поняла то, что он ей на пальцах объяснил и переняла, а другие как слепые и глухие. Не понимаю я, Александр Георгиевич, не понимаю.

– Не знаю, Фрол, даже что тебе и сказать. Главное нам не быть такими глупцами.

Анна от увиденного была в диком восторге.

– Саша, я теперь понимаю, почему ты хочешь заниматься своими коровами. Это так прекрасно, просто нет слов. Эта коровка жалко не умеет разговаривать. Она всем так благодарно за то что за ней так ухаживают, моют и ласково доют. У неё же это в глазах. Ты же это и сам видишь?

Я от восторгов Анны сам был на седьмом небе и ответил ей совершенно искренне:

– Конечно вижу. Она поэтому и дает нам так хорошо молоко.

Когда молоко процедили и Анна попробовала его в прикуску с простым хлебом, то закрыв от восторга глаза сказала:

– Саша, это безумно вкусно. Я даже ничего подобного не могла предположить. Теперь всегда, когда будем у тебя, мы будем ходить смотреть на твоих коров и я буду прямо здесь пить парное молоко. Ода приедет моя Ксюшенька, ты подберешь мне хорошую коровку, обучишь моих правильно ходить и кормить её и я буду свою лапоньку всегда поить парным молоком. Ты же говоришь оно очень полезное?

– Даже очень полезное. А коровку мы тебе подберем. И твоих уму разуму обучим. Вон Фрола командируем с его женой. Фрол поедешь к Анне Андреевне в командировку?

– А чего не поехать, поеду. Чего плохого людей уму-разуму учить? От этого только всему миру польза бывает большая.

Ну Фрол, определенно философ. Эх, какой светлый ум пропадает, наверняка стал бы светочем русской философии.

С коровника мы вышли в великолепном настроении и тут же отправились в беконный цех.

Серафим с Настей приготовили для меня сюрприз: первые куски бекона холодного копчения, которые мы тут же все вместе продегустировали.

Анна оказалась большой хитрулей и потребовала чтобы первыми выказались Серафим с Настей. Они никак не могли решить кому первому держать ответ. Наконец Настя решилась,

– Вроде как это моих рук дела. Серафим говорил без барина не будем пробовать, а я сказала, давай сюрприз сделаем. Мне, – она как и многие сегодня споткнулась на моем имени-отчестве, но все равно выговорила, – Александр Георгиевич и Анна Андреевна очень понравилось. Даже больше чем горячего копчения.

– Ну это дело вкуса, – сказал я. – Но вы молодцы, приготовили великолепный продукт. Ванюшка то ваш беконом лакомится?

– Когда обрезки остаются после подготовки к продажи, тогда перепадает, – Серафим ответил не сразу и как-то робко.

– А вот это не правильно. Я распоряжусь и по куску того и другому будем пускать для себя, а не только одни обрезки.

Глава 18

На следующий день мы собирались покинуть Сосновку, но Пантелей внес свои коррективы в наши планы.

Еще до первых петухов в дверь спальни кто-то робко начал стучать. А затем раздалось не смелое:

– Барин, Александр Георгиевич! – проснувшись, я не сразу понял в чем дело и не узнал голос.

Очередная ночь любви была конечно не такой безумной как предыдущая, но мы с Анной угомонились далеко за полночь.

Со второй попытки я понял, что это Андрей и ответил:

– Андрей, что случилось? – без какого-либо серьёзного повода посреди ночи меня ни кто будить не стал бы.

– Пантелей человека прислал, он в Малоярославце застрял. Один из скотовозов сломался, ось полетела. Ему помощь требуется.

– Ступай, распорядись чтобы Тихон запрягал наших скотовозов. Я сейчас приду.

Андрей убежал, громыхая на весь дом, а я начал торопливо одеваться.

Анна тут же проснулась и испуганно спросила:

– Саша, что случилось?

Она приподнялась в постели и опустившееся одеяло обнажило её точеную грудь от одного вида которой ни один раз почти сводил меня с ума. Мои пальцы, застегивающие пуговицы сорочки, непроизвольно остановились. Усилием воли я застал себя продолжить одеваться.

– Пантелей с коровами застрял в Малоярославце, у телеги-скотовоза ось полетела.

– Я с тобой, – Анна выпрыгнула из постели и начала очень быстро одеваться.

Желание близости тут же начало захлестывать и чтобы удержаться мне пришлось отвернуться. В итоге Анна оделась одновременно со мной.

На скотном дворе жизнь била ключом. Тихон с Федором заканчивали запрягать скотовозы, а Андрей с Фролом, который сегодня дежурил подле стельной телки, помогали им.

Призовая коляска, так я называл экипаж доставшийся мне при разоблачении негодяя управляющего, стояла уже запряженная.

– Фрол, кроме тебя на коровнике еще кто-нибудь есть? – я решил его взять с собой, если конечно есть кому подменить.

– Есть, Александр Георгич, тут уже набежали, – весело ответил Фрол, махнув в сторону коровника. – Не переживайте Пеструха без присмотра не останется.

– Тогда по коням, Тихон, Федор, Фрол на скотовозах. Андрей с нами.

Пантелей ждать у моря погоды не стал и послав гонца за помощью, вывел корову из сломавшегося скотовоза. Накинув на рога коровы веревку, он привязал её к последней телеге-скотовозу и черепашьим темпом они двинулись дальше.

Пантелея мы встретили в пятнадцати верстах он Сосновки. Он уже бедняга измучился, корова в какой-то момент наотрез отказалась идти за телегой-скотовозом и Пантелей своим ходом вел её на веревке.

Анна всю дорогу расспрашивала меня обо всем происходящем. Она в подобном участвовала первый раз в жизни, ту же корову она конечно видела и представляла что к чему. Но вот близко и непосредственно впервые.

– Саша, как это здорово и интересно, – шептала она мне на ухо, не забывая каждый раз оглушительно целовать меня. – Я теперь понимаю тебя. А как тебя твои мужики уважают. Это не то, что у других помещиков с крестьянами. К тебе они как-то относятся по особенному.

Эти слова Анны меня изрядно озадачили. То, что меня мужики уважают я и сам видел, но она разглядела еще что-то особенное в этом.

Хорошо конечно если так, но скорее у нас сейчас в отношениях период любовного безумия и Анна всё воспринимает гипертрофированно.

Погрузить корову в наш скотовоз труда не составило и к полудню сосновское стадо значительно увеличилось.

– Ну что Пантелей, примешь весь скотный двор под своё начало?

Я окончательное решение принял когда увидел, как он ведет своим ходом корову. Она послушно шла за ним как дрессированная собачонка.

– А чего же, Александр Георгич, не принять то? Дело знакомое. Работать есть с кем.

– Тогда договорились, тут ты хозяин. Тихона моего смотри только не обижай, – шутливо сказал я.

– А чего мне его обижать, мы мужики правильные, сработаемся.

После обеда мы с Анной собирались ехать в Калугу, а затем к ней.

Но не удалось даже спокойно пообедать. С коровника прибежал внук Степаниды.

– Барин, Пеструха начала телиться!

Протяжное мычание мы услышали подбегая к коровнику. Я почему-то подумал, что не успеем.

Но мы успели и на наших глазах из материнской утробы на солому выскользнул весь мокрый и скользкий теленок. Пеструха лежала на как положено на левом боку и тяжело дышала, издавая еле слышное мычание.

Новорожденный теленок лежал неподвижно несколько секунд, а затем сделал первый вдох. Его бока начали вздымаются, и раздалось тихое хриплое мычание. Пеструха сразу быстро повернулась к нему и начала вылизывать.

Зрелище, как огромная корова с нежностью и заботой облизывает своего малыша, было невероятно трогательным.

Минут через двадцать после рождения теленок, еще шатаясь и падая, начал пытаться вставать на свои длинные, неуклюжие ножки.

– Телочка, Александр Георгиевич, – Пантелей точно разглядел пол теленка и тут же поспешил сообщить. – Смотри как у них по породе то идет.

– А это как? – Не поняла Анна.

– Так у Пеструхи её мамка только телок приносит, – начал объяснять Пантелей. – И пеструхина сестра первым отелом тоже телку принесла. Хорошие коровы, Александр Георгиевич, прямо загляденье. Помяните моё слово, ежели Кудряшом будем их крыть, настоящие рекордистки пойдут как Николай Николаевич мечтал.

Телочка наконец-то встала на ноги и начала искать вымя матери. С третьей попытки ей это удается и она тут же находит и сосок.

Всё – процесс пошел. Новорожденная телочка сосет свою мать и получает не просто питание, а «первую прививку», которая обеспечит ей здоровье в первые месяцы жизни.

Не успела телочка напитаться как корова начала беспокоиться, в её утробе опять пошли схватки и она через несколько минут родила послед, который тут же был тщательно осмотрен.

– Все в порядке, Пантелей, – доложила кто-то из женщин.

– Ну, слава Богу, растелилась. Умница то какая. НИ каких хлопот с ней не было. Всё пора расходиться. Пеструхе надо отдыхать.

Корова тем временем успокоилась. Поднялась на ноги, у неё появилась жвачка и она взяла свежее сено, заложенное в кормушку. Телочка была тут же и опять приникла к её вымени.

– Немного погодя начнем первую дойку, а сейчас пусть отдохнет, – подытожил происшедшее довольный Пантелей. – Как телочку назовем, Александр Георгиевич?

– Она же первая родилась здесь? – спросила Анна. И не дожидаясь ответа, предложила. – Назовите Первухой.

– Можно и Первухой, – согласился Пантелей и посмотрел на меня.

– Пусть будет Первуха, – кивнул я головой.

Закончив прерванный обед, мы решили все таки ехать в Калугу сегодня.

В трактире за время нашего отсутствия произошли некоторые очень знаковые изменения.

Над входом красовалась новая вывеска, освещаемая двумя большими масляными лампами. Надпись «Трактир господина Тэтчера» хорошо читалась издалека и выглядела очень привлекательно и заманчиво. Но меня больше поразило другое.

Недалеко от входа стояла пролетка и в ней дремал городовой. Я почему-то сразу же подумал, что он это делает не просто так, а по долгу службы.

Наша карета остановилась сзади пролетки и городовой сразу же проснулся и неожиданно бодро подбежал к её двери.

Удивительно, но он узнал меня и вытянулся по стойке «Смирно».

– Как служба, милейший? – спросил я и тут же узнал служивого.

Это был один из полицейских, сопровождавший тогда еще полковника Чернова во время его приезда ко мне в Сосновку. Я невольно улыбнулся и городовому видно это было приятно, и ответил совсем не по уставному.

– Стараюсь, Александр Георгиевич.

Анна осталась в карете, а я зашел на одну минутку посмотреть своим глазом как идут дела.

Вильям стоял за барной стойкой и помогал бармену. Увидев меня, он радостно заулыбался.

– Здравствуйте, господин Тэтчер, – я постарался сказать это как можно серьезнее, но у меня, судя по физиономии Вильяма, это не получилось. Его улыбка стала еще шире.

– Здравствуйте, Александр Георгиевич, – произнес он по русски достаточно чисто и почти без акцента.

– А ты делаешь успехи, —перешел я на английский. – В двух словах как идут дела и есть ли проблемы?

– Дела, сэр, идут хорошо, – Вильям показал на полный зал. – Проблема пока только одна, кухня.

– А конкретно? – удивился я.

– Вечерами иногда бывает запарка, а если еще будет и ресторан, то не справимся.

– Так, это очень хорошо. Я сейчас еду к Анне Андреевне и завтра ближе к полудню приеду. Но уточни, проблема в помещении или в персонале?

– Рабочих рук просто не хватает. Поваров надо побольше.

– А городовой почему дежурит? Проблемы были?

– Новый полицеймейстер заходил вчера с инспекцией, остался очень доволен и распорядился, чтобы вечерами городовой дежурил. Для порядка, сэр.

Я окинул взором общий зал трактира и картина мне очень понравилась. Как говорится, яблоку не где упасть и свободных мест нет.

У стойки тоже толпится народ и судя по всему отдельные номера не пустуют.

Довольный увиденным, я вернулся в карету. Анна без слов поняла результат моей инспекции и ободрительно сжала мою руку.

– Я, мой милый, очень рада, что у тебя получается. Поехали?

В имении у Анны все было в порядке и её вмешательство ни во что не требовалось.

После позднего ужина она выслушала доклад своего дворецкого на котором обычно оставалось имение во время её отсутствия и тут же распорядилась на следующий день.

– Завтра сразу же после завтрака мы уезжаем, Александр Георгиевич в Калугу, я, – Анна поджала губы и раздраженно поднесла к губам свой сжатый кулачок. – А я в Козельск, к свекрови. Возможно задержусь там на несколько дней. Если в моё отсутствие приедет Александр Георгиевич, то его распоряжения выполнять как мои.

Выяснение отношений со свекровью Анна решила не откладывать в долгий ящик и так как ни каких срочных и неотложных дел сейчас нет, тут же ехать в Козельск, знаменитый «злой» город.

Он всего в шестидесяти верстах немного юго-западнее Калуги и там можно сказать родовое гнездо купцов Колесниковых.

Брат покойного мужа Анны после его смерти отвез заболевшего отца в родовой дом и сам почти постоянно там живет, выезжая только по надобности.

Поэтому мы решили, что я начинаю заниматься своими делами в Калуге и Сосновке, А Анна едет в Козельск. Ну, а там по ситуации.

Посетителей в трактире было немного и Вильям без проблем оторвался от своих дел, чтобы доложить мне о положении дел.

Докладывать собственно особо было нечего. Трактир работал можно сказать на полную катушку и каждый день приносил мне чистую прибыль как и торговля Саввы.

По мнению Вильяма и трактир и лавка Саввы начали стабильно работать и приносят максимум возможного. По крайней мере на сегодняшней день.

В денежных знаках это составляет сто тридцать-сто пятьдесят рублей серебром каждый день. Но в кассе у Вильяма сейчас всего чуть больше сотни. Всю получаемую прибыль он тратил на развитие: небольшие ожидаемые текущие переделки и доделки в трактире, форсирование работ в помещении ресторана и на территории и не плановый ремонт у Саввы.

У него в лавке что-то там сломалось. Ремонт конечно надо было делать за его счет. Но Вильям решил, что я в итоге больше потеряю от простоя и дал Савве денег. Лавка в итоге не работала всего два дня.

Отношения с Саввой у него сложились ровные и деловые. Ни каких проблем, кроме внепланового ремонта в лавке, не было и со слов Вильяма пока не предвидится.

Но зато все деньги оставленные мною Вильяму, лежали не тронутыми. Причем в буквальном смысле. Я их не без удовольствия переложил в свой карман.

– Молодец, – похвалил я Вильяма. – все вроде у тебя получается и я рад за тебя. Пойдем, посмотрю кухню и оценю как дела в ресторане.

На кухне кипела работа. Когда я пришел Дуняша отчитывала молодого повара, который что-то накосячил. Увидев меня, она раздраженно махнула на него рукой, он как ошпаренный убежал, а наш шеф-повар подошла ко мне.

– Здравствуйте, Александр Георгиевич, рада вас видеть, – злое выражение на её лице сменилось обычной приветливой полуулыбкой.

– Здравствуй, вот так, Дуняша, тебе больше идет. Вот уж не думал, что ты можешь злиться.

– Иногда доводят, поубивала бы, такие бестолочи, – она раздраженно махнула сжатыми кулачками.

– Ну если бестолочи, давай другими заменим, – предложил я.

– Нет, что вы, Александр Георгиевич, – испуганно запротестовала Дуняша. – Они хорошие, все стараются. А ругаюсь я так, для порядка.

– Ишь ты, для порядка, – засмеялся я. – Ты мне вот что скажи. Во–первых, Вильяму получается ли на кухне работать, и во-вторых, хватает ли вообще рабочих рук.

– Вечерами рабочих рук мало, иногда еле-еле справляемся, как готовить еще и на ресторан не представляю. А ведь будут блюда еще и вашей кухни. Их надо еще освоить.

– Да, тут с тобой не поспоришь. И сколько по твоему еще надо людей? – спросил я, уже прикидывая, кого надо брать: своих из Сосновки или набрать калужских.

– Не меньше того, что есть и лучше своих из Сосновки, зачем чужим наши секреты показывать раньше времени.

– Ишь, ты какая, – удивился я.

Хотя если подумать, Дуняша конечно права. Желающие сдуть у нас меню появятся очень быстро и шила в мешке не утаишь. Но готовить будущим конкурентам поваров явно не стоит. А свободный человек, в отличии от крепостного, просто развернется и уйдет от тебя со всеми твоими секретами.

– Хорошо, решим, хотя и непросто это будет сделать. Что про Вильяма что скажешь?

– Днем он еще заскакивает на кухню. А вечером куда ему. А с ним, Александр Георгиевич, куда лучше работается. Руки то у него золотые, не надо объяснять, а ежели и не знает или не умеет, так с одного раза понимает.

– Озадачила ты меня, Дуняша, это еще одного человека надо искать, – Дуняша при моих словах неожиданно смутилась и чуть ли не заикаясь, сказала.

– Так Вильям уже приметил одного человека.

Интересные тут дела видать без меня происходят. Вильям кого-то приметил, а Дуняша от этого смущается. Ладно разберемся.

В это время подошел Вильям, освободившийся от своих административных дел, и мы пошли в помещение ресторана.

Савелий, уже извещенный о моем приезде, ждал меня. Вид у него был как у именинника, вышедшего получать подарки.

Я молча обошел все помещения, заглянул во все уголки и закуточки. Ходил один, а Вильям с Савелием ждали меня в будущем общем зале.

– Ну, что, Савелий, тебе сказать? – закончив обход, я пришел в общий зал.

– Одно слово скажите: плохо или хорошо, – Савелий стал серьезным, ожидая мой вердикт.

– Да нет у меня таких слов для тебя, ни плохо, ни хорошо. Есть другое слово – отлично, – я не сдержал свои эмоции и широко заулыбался.

Савелий выдохнул и неожиданно заговорил о совершенно другом.

– А награду за работу можно попросить? – быстро спросил он, переглянувшись с Вильямом.

– Нет нельзя, вы за работу деньги получите. А вот Вильяму можно, – я почему-то подумал что человек, которого приметил Вильям, кто-то из строителей-артельщиков. И даже более того, меня осенило кто это может быть.

Перед отъездом, когда я решил прислушаться к совету Пелагеи и привез Дуняшу в Калугу, она попалась на глаза артельщикам и один из них не сводил с неё глаз. И вроде как он у Савелия в помощниках ходит.

Вильям такого поворота дела не ожидал и ошарашенно посмотрел на меня, потом на Савелия, потом опять на меня. Савелий в свою очередь также растерянно смотрел на Вильяма и беззвучно шевелил губами.

– Вильям, – я решил ускорить процесс, – долго ждать буду? Давай говори, кого ты там среди артельщиков Савелия приметил. Небось этого шустряка белобрысого, который Дуняшу чуть взглядом не съел.

– Да, сэр, – выдохнул наконец-то Вильям. – Это вам Дуняша сказала?

– Нет, это мне сорока на хвосте сегодня утром принесла. Так я прав или нет?

– Правы, Александр Георгиевич, – к Савелию вернулся дар речи. – Возьмите к себе Кузьму, не пожалеете. Он шустрый, понятливый и услужливый, с любым делом справится. А тут тем более.

– Да тут понятно, что будет землю рыть. Девка то ему очень приглянулась, чуть глаза не сломал. А ежели женщина в душу запала, то мужчина может горы сворачивать.