Текст книги "Ловцы желаний"

Автор книги: Михаил Сельдемешев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– С преогромнейшим удовольствием! – вторя, закивал Блут.

– Звали его Зевскис, – улыбнулась осыпанная комплиментами девушка. – Если он рисовал какой-нибудь фрукт, на изображение слетались птицы. Однажды он решил нарисовать прекрасную Елену. Ему позировало пять самых красивых натурщиц. От каждой Зевскис взял только самое лучшее. Ни один мужчина не мог отвести взгляд от получившейся картины, стояли возле нее часами.

– Тоже сгинула во времени?! – с сожалением воскликнул Блут.

– Увы, – кивнула Вероника, горько улыбнувшись.

– Наши художники тоже не лыком шиты, – Блут решил поделиться своими знаниями. – Говорят, когда Спасителя в Новгороде на иконе изображали, его рука на утро все время сжималась. Три раза переписывали. Рисуют разжатой, а она сжимается. Хотели переписать и в четвертый, как вдруг глас услышали: оставить, мол, надо как есть, а когда рука сама разожмется, так сразу конец Новгороду и настанет…

– Удивляюсь я вам, – недоверчиво усмехнулся Граф.

Пока они мило философствовали, я не спеша, с рассеянной улыбкой на лице, одну за другой заменил карты в колоде на «паркетные». Теперь можно было появляться и еще одному нашему игроку, и он не заставил себя долго ждать.

Артур появился в дверях, как всегда, одетый по последней моде и излучающий самодовольство человека, никогда ни в чем не нуждающегося. Он вполне мог бы найти применение своему таланту на сцене при ином стечении обстоятельств.

Как обычно, он заказал всем шампанское, а прекрасной даме корзину роз. После этого подошел и сел за стол.

– А слыхали свежую шутку, господа? – тут же выпалил он. – Приходит, значит, проигравшийся в пух и прах картежник в дом терпимости… Пардон, при даме дальше рассказывать совершенно невозможно-с.

– Как же так? – вознегодовал Блут. – Это нечестно!

– Обещаю, что при случае расскажу вам, чем там дело кончилось, – пообещал Артур. – Презабавнейшая история – живот надорвете от смеха.

– Бессовестно с вашей стороны так интриговать, – надула губки Вероника. – Мне тоже стало так интересно.

– Покорнейше прошу меня извинить, – Артур картинно приложил руки к сердцу. – Вам никак нельзя. Просите, что угодно!

– Тогда сию же минуту извольте рассказать другую шутку, – потребовала Вероника. – Приличную.

– Если, конечно, знаете таковые, – сострил Граф.

– Осмелюсь утверждать, что знаю, – отозвался Артур, победоносно глянув на него. – Одну.

– Мы все во внимании, – потер ладони Блут.

– Заявляется к ростовщику брандмейстер, – приступил Артур. – «Купи, – говорит, – братец, у меня каску». А ростовщику она на что? Никак не желает приобретать. Но брандмейстер не уходит, расставаться с казенным обмундированием толкнула его нужда. Не в силах отделаться от назойливого пожарного, ростовщик готов положить два рубля. Но брандмейстер запросил десять. «Вы что же, за простофилю меня держите? – рассмеялся ему в лицо ростовщик. – Десять рубликов за позолоченную бронзу?» Он постучал по каске и попытался вернуть ее поникшему брандмейстеру. Но тот брать назад отказался и заявил, что каска эта из чистого золота, потому как подарена ему лично императором за тушение царских покоев.

Блут прыснул в ладонь, бросив извиняющийся взгляд на Веронику.

– Это еще не все, господа! – продолжал Артур. – Ростовщик, конечно, верить отказался, собрался вытолкать опостылевшего посетителя, но тот выложил на конторку грамоту. А в ней красивым почерком написано, что выдана она брандмейстеру Рукавицыну за особые заслуги перед Его Величеством вместе с именной каской из чистого золота двух фунтов и пятнадцати золотников весом. Подписи, гербовая печать – все, как полагается. Сошлись на семи рублях. Ростовщик, конечно, поинтересовался, почто брандмейстер расстается с ценным подарком. Только по великой нужде за бесценок отдавать приходится. Проигрался пожарный в карты подчистую сослуживцам своим. «Что ж вы на службе-то играете?» – подивился ростовщик. «Редко гореть стали, – отвечает ему брандмейстер. – Осторожничает население, вот скука и заедает. Раньше вот по три раза на дню выезжали, а ночью и того чаще». Спросил его ростовщик: как без каски теперь будет? Брандмейстер сказал, что есть у него рабочая, бронзовая. И еще просил быстро не продавать, отыграется – сразу выкупит. Ростовщик предупредил, что выйдет дороже. Рукавицын махнул рукой и ушел.

Артур налил себе шампанского и за несколько жадных глотков выпил. Блут в это время нетерпеливо барабанил пальцами по столу.

– На следующее утро в лавку вбегает наш брандмейстер. «Выручай, братец! – кричит он ростовщику. – Пожар! Дай ты мне каску временно, а потушим – враз верну». Ростовщик попытался напомнить, что должна быть другая, повседневная. Но брандмейстер объяснил, что какая-то шельма держала ее в сыром погребе и каску проела ржа. А без нее никак нельзя на пожаре появляться – засмеют подчиненные, никакого тушения не получится. Ростовщик проявил понимание, но попросил расписочку написать. «Эх! – запричитал Рукавицын. – Пишу-то я страсть как медленно. Боюсь, сгорит домишко к чертям собачьим, пока я здесь чернила извожу». Испугался ростовщик, как бы виновным не оказаться, да и выдал каску безо всякой расписки.

– Эк он его, плутовская душа! – хихикнул промышленник.

– Ростовщик день ждет, второй ждет – нет Рукавицына. Нельзя же двое суток пожар тушить, в самом деле! На третий день брандмейстер в дверях появляется, но без каски. Ростовщик на него с кулаками, а тот объясняться пытается. Повиниться пришел, ибо проиграл государеву каску в карты. Но ростовщика просит не волноваться. Оказывается, цена ей – все двести рублей. Антип Горохов выпрашивал продать, но брандмейстер устоял, ведь ростовщику эта вещица принадлежала. «Но проиграл потом!» – негодовал ростовщик. Брандмейстер заявил, что не было выхода – карточный долг превыше всего. Просит он у ростовщика еще пятьдесят рублей, чтобы каску золотую отыграть. Одна бабка ему намедни удачу нагадала. Каску ростовщик назад получит, а Рукавицын его с Антипом сведет. Тот коллекционера одного знает, за двойную цену продать можно будет – четыреста рублей! От цифры такой ростовщику плохо соображаться стало. «А ежели сбежишь?» – засомневался он. Но брандмейстер успокоил. Бежать из-под службы ему никак нельзя: в острог упрячут или на каторгу сошлют. На этот раз ростовщик расписку написать все-таки заставил.

– Какие наивные, право, люди встречаются, – прокомментировал Граф.

– И потекли дни, – продолжал Артур. – И ночи, бессонные ночи ростовщика. Ждал он брандмейстера, ждал, а потом закрыл свою лавочку да и отправился в пожарную часть. Позвал брандмейстера, вышел солидный такой господин, нисколько на Рукавицына не похожий. «Вы брандмейстер?» – «Я брандмейстер». – «А Рукавицын у вас служит?» – «Нет такого». Ростовщик и расписку на всякий случай показал, где было написано, что брандмейстер Его Императорского Величества Рукавицын взял ссуду в размере пятидесяти рублей для возвращения золотой каски двух фунтов пятнадцати золотников весом. Солидный господин назвал расписку несусветной чушью. Ростовщик еще попытался объяснить, что Рукавицын у них все время в карты играет, на что брандмейстер не выдержал и закричал: «Пшел вон!»

На этот раз Блут разразился истерическим смехом, пока из глаз у него не потекли слезы. Он утерся платком, промокнув заодно и вспотевшую лысину.

– Ростовщик после этого бродил по городу, забирался на каланчи и выспрашивал дежурных про брандмейстера Рукавицына. Но никто не слыхал о таком. Одна добрая душа, правда, сообщила, что есть еще две другие пожарные части, и советовала поспрашивать там. Обрадованный ростовщик сразу побежал в ближайшую. Тот брандмейстер также не походил на Рукавицына и в карты не играл. А когда ростовщик потряс перед его лицом распиской, схватил беднягу за грудки и спросил: «Не ты ли, каналья, каску у меня упер шестого дня?» Насилу вырвавшись, ростовщик от греха убежал и тут же устремился в третью пожарную часть, последнюю. Там спросили его фамилию и сообщили, что брандмейстер его давно ждет. Как он обрадовался! Но под золоченой каской снова оказалась чужая физиономия. Брандмейстер спросил – не его ли лавка находится на такой-то улице, а потом сообщил, что новости плохие. «Что, опять проигрался, мерзавец? Где он?» – Ростовщик плюхнулся на стул, его кулаки сжались… – Артур зевнул, прикрыв рот рукой. – Прошу прощения. Мне не терпится поиграть, господа. Быть может, приступим, а закончу я позже?

– Сударь, не вынуждайте ударять вас канделябром, – погрозил ему пальцем Блут.

– Что ж… Брандмейстер объяснил, что лавка его сгорела сегодня, хотя ее и два часа тушили. Поздно приехали. Какой-то шельмец лазил по каланчам и отвлекал дежурных. Его сейчас ищет жандармерия. Видя, что с ростовщиком что-то не то, брандмейстер послал за доктором. Изловили беднягу через три дня. Он караулил пожарных возле места их службы, а когда те выходили, нападал с колотушкой и пытался отнять каску. Помял этих касок несусветное количество. Вот такая история.

Граф хмыкнул.

– Давненько я так не веселился, – высказал свое впечатление Блут.

– Грустная история, – произнесла Вероника. – Жалко человека…

Пока Артур развлекал присутствующих, я подал ему знак, что колода «готова». Можно было разыгрывать действо.

– Ну, довольно шуток, господа, – Артур сделал серьезное лицо. – Сегодня я намерен рисковать по-настоящему. Деньги слишком сильно тяготят мои карманы, – он хлопнул себя по отворотам фрака.

– Что ж, не будем терять понапрасну времени, – произнес Граф. – Ника, вы участвуете?

– Боюсь, что нет, Граф, – ответила она. – Крупные ставки могут пагубно отразиться на нашем семейном бюджете. Верно, дорогой? – она тронула меня за плечо.

– Думаю, хватит и того, что просажу за сегодняшний вечер один я, – поддержал я ее.

Мы приступили к игре. Как обычно, это был покер. Поскольку Вероника не играла, ей доверили раздачу.

– Верочка, вы уж не обижайте, – умоляюще произнес Блут. – Вы способны на чудо, я это прекрасно знаю.

– Если бы, Аристарх, – мило улыбнулась она в ответ. – Но для вас я попробую сотворить что-нибудь благое, коли вы верите в чудеса.

Услышав свое имя из уст Вероники, Блут засиял.

– Но позвольте, – обиделся Граф. – Чем оставшиеся заслужили подобную несправедливость, любезнейшая Ника?

– Если кто и заслужил благословение сих расчудесных рук, так это ваш покорный слуга, – вмешался Артур.

– И почему же? – наградил его едкой улыбкой Блут.

– Полно вам, господа, – добавил в свою очередь я. – Умолять Веронику о подобном не в силах даже ее законный супруг.

– Все вы мне несказанно приятны, господа, – разрешила шуточный спор девушка. – И даже обладай я какими-либо таинственными способностями, никоим образом не могла бы кому-то из вас содействовать. Картами распоряжается Удача, и вмешиваться в ее замыслы совершенно невозможно.

– Браво! – Артур похлопал перед тем, как взять со стола свои карты.

Некоторое время игра протекала обычным чередом, с умеренными ставками. Вскоре удача улыбнулась Артуру в виде довольно крупного выигрыша. Его первой жертвой стал конечно же я.

– Надо же – жалкие две пары![2]2
  Две пары – одна из низших комбинаций в покере.


[Закрыть]– притворно негодовал я, когда Артур открыл карты.

– А куда вы сами-то со своими двумя тузами полезли? Блефовать тоже надо уметь, – высокомерно парировал Артур.

– Вероника, дорогая, я сегодня с самого утра был мрачен, помните? – обратился я к девушке. – Меня неоднократно посещало чувство, что фортуна окажется не на моей стороне. Не покинуть ли нам любезных господ, покуда они не обременили нас долгами?

– Вы не смеете лишать нас общества вашей прекраснейшей жены! – вознегодовал Блут.

– Фортуна – дама весьма переменчивая, – ухмыльнулся Граф.

– И она, как любая женщина, без ума от решительных мужчин, – произнесла Вероника. – Если суждено потерпеть поражение, то с достоинством.

– Преклоняюсь пред вашим мужеством, дорогая, – поклонился я.

– Мы все присоединяемся к восхищению, – добавил Артур. – И постараемся не разочаровать вас, Вероника.

Через некоторое время неудача постигла Графа. Блефовать он умел в совершенстве, но Артур, благодаря моей колоде, видел карты своих оппонентов буквально «насквозь». Граф решил блефовать тоже с двумя тузами.

– Попрошу одну, Ника, – Граф выложил на стол свою карту.

– Всенепременно, – Вероника выдала ему карту взамен.

Граф, посмотрев, что ему пришло, не изменился в лице, но значительно повысил ставку.

Артур же, зная карты Графа, прекрасно видел, что тот пошел на риск с двумя парами. У Артура была та же комбинация, но карты у него были старше, короли против десяток.

– Не люблю я подобных резкостей, – ворчал Блут. – Ведь были же нормальные ставочки, спокойные.

– А мне нравится такая игра, – Артур принял ставку. – Кровь по организму сразу быстрее течь начинает.

– Открываетесь? – исподлобья глянул на него Граф.

– Рановато, по-моему, – Артур доложил сверху совсем небольшую сумму.

– Ну вот, другое дело, – Блут утер лоб платком.

– Скромненько, – ухмыльнулся Граф.

– Мне спешить некуда, сударь, – добродушно улыбался Артур. – Если желаете – милости прошу, вскрывайтесь.

Ответом была очередная крупная ставка Графа.

– Это выше моих сил, – удрученно прокомментировал Блут. – Позвольте сойти с дистанции, пас, господа.

– Вынужден последовать вашему примеру, господин промышленник, – я выбросил карты, имея на руках «флэш»[3]3
  Флэш – одна из высоких покерных комбинаций.


[Закрыть]. Знай об этом Блут, наверное, беднягу хватил бы удар.

Когда на кону была довольно приличная сумма, двое оставшихся игроков вскрылись.

– Стойкий вы человек, Граф, – произнес Артур, показывая свои карты. – А терзал я вас по своему обыкновению двумя парами. – Всем своим видом он был готов к признанию поражения.

– Счастливчик, – процедил Граф сквозь зубы, швыряя свои карты в общую кучу.

– Но, похоже, ваше хладнокровие тоже ни на чем не основывалось, – оживился Артур, двигая выигрыш к себе. – Надо же!

– Везет же вам на мелких комбинациях! – воскликнул Блут, увидев карты Артура.

– Я бы предпочел иметь везение в любви, – произнес Артур и послал красноречивый взгляд Веронике.

– Разве деньги не помогают в этом? – В голосе Графа чувствовалась обида за проигрыш.

– В том-то вся штука, господа. Только став богачом, разуверяешься во всесильной сущности банкнот, – ответил Артур.

Игра продолжалась.

– Граф, я восхищена, – выразила свое отношение Вероника. – Вы умеете проигрывать.

– Выигрывать я умею также, Ника, – ответил Граф. – Ваши слова чрезвычайно приятны моему слуху.

– Разве жалко расставаться с подобной суммой ради такого комплимента? – высказался Блут.

– Готов посодействовать в сем благородном шаге и вам, любезный, – ободрил его Артур.

После одной из сдач Артур вдруг оживился, глаза его заблестели, и он энергично забарабанил пальцами по столу. В этот момент он играл роль человека, плохо умеющего контролировать свои эмоции.

– Мой внутренний голос подсказывает мне открыться немедля, – вымолвил Блут, видя реакцию Артура.

– Вы уверены, что это ваш внутренний голо? – усмехнулся тот.

Но Блут не решился рисковать и показал карты: у него оказался «стрит», а у Артура всего лишь три двойки.

– Ну надо же, – ворчал Блут, довольствуясь малым выигрышем. – А можно было подумать, что вам «флэш-рояль»[4]4
  Флэш-рояль – самая высшая покерная комбинация.


[Закрыть] улыбнулся.

Артур играл свою роль великолепно. За последние несколько часов игры он создал впечатление, что постоянно играет мелкими комбинациями, надеясь лишь на удачный блеф. Поэтому когда Граф получил вдруг на руки «каре» [5]5
  Каре – высокая комбинация, означающая четыре карты одного достоинства.


[Закрыть]  из королей, то даже он, опытный психолог, едва сдержал свои эмоции в предвкушении реванша.

Артур долго ждал этого и для начала сделал осторожную ставку.

– Что ответите на это, милейший? – спросил он.

– Пожалуй, приму. – Граф тоже был опытным игроком и, чтобы сразу не спугнуть соперника, ответил также скромно.

– Не похоже на вас, Граф, – улыбнулся Артур. – Надеетесь, что с места в карьер пущусь я на этот раз? Придется немного поднять. Может быть, вы, господин Блут, покажете, что такое настоящие ставки?

– Тише едешь, как говорится, – нахмурил лоб Блут, но ставку все-таки немного увеличил.

– Не успеете оглянуться, как ветер в ушах засвистит. – Граф последовал его примеру.

Каждая новая ставка была все выше.

– Ну вот, я схожу, дальше разгоняться мочи уже не имею, – пасанул Блут.

Я попробовал посоревноваться еще, но в следующую свою очередь тоже швырнул карты.

Через некоторое время на кону было столько денег, как никогда за сегодняшний вечер.

Если основываться на наблюдениях за эмоциями Артура, можно было предположить, что у него на руках в лучшем случае – все те же банальные две пары.

– Интересно, эти сгущающиеся над городом тучи обернутся дождем? – Артур зевнул. – Так давно хочется погулять на природе.

Но в этот разу него было три туза. До «каре» Графа это, конечно, недотягивало, и Артуру поэтому пришлось чудесным образом подменить одну из бесполезных карт на джокера[6]6
  Джокер по правилам может считаться любой картой по усмотрению игрока. В данном случае он, считаясь тузом, в комбинациях с другими тремя тузами дает «каре» из тузов, что выше, чем «каре» из королей на руках Графа.


[Закрыть].

– Пожалуй, мои возможности, как это ни странно, исчерпаны. – Граф едва сдерживал нетерпение. – Предлагаю открыться.

– Эх, как жаль, Граф, – разочарованно протянул Артур. – А я-то было подумал, что вы и от этого балласта меня освободите, – с этими словами он извлек из кармана очередную увесистую пачку банкнот и хлопнул ее об стол.

Граф некоторое время сверлил Артура взглядом, затем вытащил из отворота рубашки галстучную булавку и небрежно швырнул ее на кон.

– Эта вещь стоит гораздо больше тех бумажек, но я принимаю ставку, – произнес он и выложил свои карты. – «Каре», сударь, а что там у вас? Может, соблаговолите, чтобы я угадал?

– Поздравляю, Граф, нечасто видишь подобные комбинации, – одобрительно закивал Артур. – Буду признателен, если угадаете. Пари не заключаю, ибо поставить вам больше нечего.

– «Стрит?» – предположил Граф. – У вас вообще когда-нибудь выпадал «стрит»? Могу поклясться, что у вас две пары. – Граф выглядел непривычно нервничающим.

Когда Артур показал то, что было у него на самом деле, Блут присвистнул. Лицо Графа сделалось бледным, но он промолчал и лишь откинулся в кресле, скрестив руки на груди. Каким бы богатым он ни был, проигрыш такой суммы не мог не огорчить его.

– Честное слово, Граф, – заверил Артур. – Искренне сочувствую. Знайте, что игра с вами доставляет мне несказанное удовольствие. И дело здесь даже не в этих ничтожных деньгах…

– Когда вы изволите дать мне возможность отыграться? – оборвал его Граф.

– Когда вам будет угодно, – ответил Артур.

– Сегодня? – предложил Граф.

– Разве у вас при себе что-то осталось? – удивился Артур. – В долг, при всем уважении, мне бы не хотелось.

– Карим отправится за деньгами сию минуту, – объяснил Граф. – Я готов буду продолжить не позднее чем через два часа.

– О, это слишком долго, Граф, – покачал головой Артур, рассовывая выигрыш по карманам. – Оставшихся господ я уважаю всем сердцем, но играть серьезно они сегодня, увы, не настроены. Мне же не терпится успеть сегодня как можно больше потратить. Ежели не окажусь мертвецки пьяным через два часа, то обязательно вернусь.

– Что ж, тогда в любое удобное для вас время, сударь, – изрек Граф.

– Еще раз меня извините, господа, – Артур поднялся. – В следующий раз, Граф, вам обязательно повезет. – Он взял со стола проигранную Графом булавку и заколол ею свой модный галстук. – Счастливо всем оставаться. Не прощаюсь и с нетерпением буду ждать следующей игры. Вероника, мое отдельное почтение, – Артур приподнял шляпу и, насвистывая, вышел из комнаты.

Мы продолжили игру с Блутом. Задуманное было выполнено, мне тоже можно было уходить. Граф послал Карима за деньгами. После нескольких раздач засобирались и мы с Вероникой.

Выходя из-за стола, я как бы невзначай облокотился на кресло, где сидел до этого Артур, Это было очень быстро и незаметно для всех присутствующих, но мне хватило времени, чтобы просунуть за подлокотник специально приготовленную мной карту – джокера. Снаружи остался лишь самый уголок карты, и поэтому любой более или менее внимательный взгляд рано или поздно должен был ее заметить (я почему-то был уверен, что это будут цепкие глаза вернувшегося Карима).

Артур и Вероника, конечно, не были посвящены в то, что я только что совершил. Это была только моя игра. Моя собственная игра.

«Они сильно удивятся, – думал я, когда мы спускались по лестнице ресторана, – когда найдут джокера в его кресле. А особенно удивятся они, когда выяснится, что оба джокера в колоде уже есть. И этот – третий. Третий лишний. Да уж, действительно – третий лишний!» – заметив, что откровенно ухмыляюсь, я поспешно вернул лицу обычное выражение…

– Но я не могу в это поверить! – Вероника беспокойно мерила поляну шагами.

Мы находились на месте нашего последнего пикника. Именно здесь мы должны были встретиться с Артуром еще три часа назад. Но он так и не появился.

–– Боюсь, он уже далеко отсюда и строит планы, как потратить свалившееся на него состояние. – Я сидел под деревом и вяло жевал стебель какой-то травы.

– Артур не такой человек. Он не мог поступить подобным образом – я ведь знаю его столько времени! – негодовала Вероника.

– Всего-то около года, – спокойно возразил я. – А деньги могут испортить кого угодно. Да не переживай, Вероника! Черт с ними, с этими деньгами – никакой особой погоды они не делали. На счастливое будущее мы заработали…

– При чем здесь деньги! – не успокаивалась она. – Его поступок не имеет оправдания. Как же теперь можно доверять тому, кого считаешь другом? Как?

– Давай подождем с выводами, дорогая, – я подошел к ней и обнял. – В любом случае поступим так, как задумывали. Если его что-то задержало, он отыщет нас позже, поскольку знает о наших ближайших планах. Ну а если нет – что ж, Бог ему судья. Если сможет жить в согласии со своей совестью – пусть живет.

Вероника прижалась ко мне и заплакала.

– Надеюсь, что с ним ничего не случилось, – тихо сказала она сквозь слезы.

В тот же вечер мы уехали из города. А вскоре покинули и страну.

Артура мы больше никогда не видели…

– А теперь я призываю истину явиться нам, – стонущий голос Медлеса выхватил меня из состояния оцепенения. – Какую картину ты рисовал в своем воображении, когда твоя память снова и снова возвращалась к тем событиям? – прохрипел он. – Что, по-твоему, произошло после того, как Карим заметил торчащую из-за подлокотника карту?

– До смерти перепуганный Артур со всех ног улепетывает из города, – выпалил я.

Медлес разразился отвратительным клокочущим смехом.

– «До смерти перепуганный» – да, – произнес он. – «Улепетывает из города» – почти в самую точку! Но на самом деле ты ведь так не думал? Конечно же нет – ведь ты прекрасно понимал, что Граф – человек совсем не простой, очень серьезный человек…

– Они заставили Артура вернуть деньги и вышвырнули из города, ведь так? – цеплялся я за свою уверенность.

– Ну, во-первых, не заставили, а просто забрали, – поправил меня Медлес. – А во-вторых, давай-ка обо всем по порядку. Вернемся к тем событиям, которые ускользнули от вашего с Вероникой внимания.

Небо в тот вечер было затянуто тучами и дождь нудно моросил, даже и не думая заканчиваться. Артур, как ты изволил заметить, «улепетывал», а если точнее – полз по мокрой траве, оставляя на ней едва заметный кровавый след, который вскоре растворялся в каплях дождя. У него было сломано два ребра, раздроблена ступня, а лицо заплыло от побоев.

Когда несколько часов назад его выволокли из гостиного двора на улицу; затолкали в экипаж и привезли в какой-то подвал, где тотчас начали жестоко избивать, предвосхищая каждый из ударов всевозможными интерпретациями слова «шулер», он не мог понять, где допустил промашку. Но, испытывая ужасную боль, он еще думал и о том, что опасности теперь могут подвергаться также его друг и Вероника.

После того как утомленные мучители бросили его одного, он, собрав все силы и сжав зубы, выполз через узкое окошко на улицу и заковылял прочь настолько быстро, насколько позволяли полученные в подвале увечья. Он уже едва различал дорогу опухшими глазами и не понимал, где находится, когда ноги все-таки вывели его в знакомую часть города.

Ему бы тут же бежать прочь, «улепетывать», как вы изволили выразиться. Ан нет! Сначала – предупредить друзей. И Артур заковылял к заброшенному флигелю. Каждый шаг отзывался резкой болью в раздробленной ноге, и он едва сдерживал стон.

Через некоторое время вконец обессилевший и насквозь промокший Артур ввалился во флигель и прохромал в комнату, где находился тайник. Отблески молний время от времени освещали комнату. Подобрав валяющийся под ногами обрывок бумаги, он, не найдя ничего более подходящего, собственной кровью написал друзьям об опасности.

Оставив предостережение, Артур вышел на улицу. Теперь можно было подумать и о себе. Возможно, что его могут искать (хотя зачем – свои деньги те люди уже вернули). Вокруг воцарилась непроглядная тьма. Густые тучи совершенно скрыли луну со звездами. Один только шум капель, стучащих по крыше и падающих на листву деревьев. Временами все озарялось от вспышки молний. Тогда и трава, и деревья, появившиеся на один только миг, казались черными. А вместе с вернувшейся теменью воздух разрывали раскаты ужасного грома.

Ступив на крыльцо, он, не успев опомниться, соскользнул с мокрой от дождя ступеньки и, не сумев удержаться на раненой ноге, повалился на землю.

При падении он ударился сломанными ребрами, ногу прострелила ужасная боль, Артур закричал и на какое-то время потерял сознание…

Очнулся он оттого, что сильно продрог. Его трясло от холода, боль накатывалась волнами с каждым биением сердца. Одна нога совсем не чувствовалась. Артур попытался было встать, но тело мгновенно отозвалось резкими болезненными ощущениями. Он застонал и вцепился руками в мокрую траву. Через несколько минут, собравшись с силами, он пополз.

Сколько прошло времени? Он потерял ему счет. Превозмогая боль, Артур все полз и полз, покуда земля перед ним вдруг не осветилась. Он услышал голоса. Какие-то люди склонились над ним, его подняли. От этого сознание в очередной раз покинуло Артура…

– Эй, шулер, очнись!

Артур с трудом разлепил веки – кто-то бесцеремонно тряс его голову, больно уцепившись за волосы. Уже начало светать, дождь кончился, и расплывшееся пятно, склонившееся над ним, постепенно обрело черты Карима.

– Никто в этом городе не будет кормить Графа дерьмом вместо шоколада. – В его голосе проскальзывал акцент. – Даже такой ловкий мальчишка, как ты.

Карим сунул руку в карман и вытащил на свет драгоценную булавку, выигранную накануне Артуром.

– Граф решил оставить это тебе на память, Артурчик, – с этими словами его цепкие пальцы впились Артуру в шею.

Не успел он пошевелиться, как Карим оттянул кожу Артура у самого горла и насквозь проткнул ее булавкой. Было очень больно, но Артур лишь прокряхтел в ответ. Тут же несколько человек подхватили его за плечи и поставили на ноги.

– Смотри, какое уютное местечко мы тебе подыскали, шулер, – Карим обвел рукой пространство вокруг.

Это было кладбище. Могильные плиты окружали их со всех сторон и растворялись в рассветном тумане. Прямо под Артуром зияла яма свежевырытой могилы, куда он, спустя мгновение, полетел от грубого толчка в спину. Приземлившись на раненую ногу, он застонал, впившись зубами в нижнюю губу; ибо боль пронзила его от ступни до самой макушки. Опершись спиной о стену могилы, Артур медленно сполз на самое дно. Пахло сыростью, и было очень холодно.

Где-то наверху звякнула лопата, и на Артура посыпались комья земли.

– Тебя будут окружать достойные люди нашего города, – голос Карима казался очень далеким. – Возьми, научишь их своим фокусам. – На Артура вместе с очередной порцией земли посыпались карты. Наверху засмеялись…

Когда он уже не мог шевелиться, а земля забила глаза, скрипела на зубах и проникала внутрь при каждом вздохе, Артур начал беззвучно молиться. Но не за свою жалкую душу, нет. А за то, чтобы ничего подобного не случилось ни с его компаньоном, ни с женщиной, любовь которой ему так и не суждено было разделить.

За несколько мгновений до смерти он, сдавленный со всех сторон земляной массой, силился произнести имя Вероники…

– За всю твою дрянную жизнь у тебя кроме Артура никогда не было больше ни одного настоящего друга, – просипел Медлес после небольшой паузы. – Из ревности ты устроил так, чтобы твоего друга погребли заживо. Но оправдана ли была эта ревность? Ни в коей мере. Вероника никогда не любила и не полюбила бы Артура и в будущем, если бы оно у него было. Он был для нее настоящим другом. Парадоксально, что она предпочла одарить любовью того, кто был достоин этого менее всего. Так за что же Артура закопали живьем? За то, что он сумел полюбить и не сумел предать?

– Замолчи, умоляю тебя, замолчи! – взмолился я.

Вечером следующего дня на место захоронения Артура вернулся один из недавних могильщиков. Он спешно начал раскапывать еще рыхлую землю. Через некоторое время лопата воткнулась в тело Артура, но он уже не мог чувствовать боли. Человек склонился над трупом, бережно разгреб руками землю вокруг его головы, пока на свет не показалась воткнутая в шею галстучная булавка. Он трясущимися руками вытащил ее, сдул землю и обтер о рукав пиджака. Шикарная вещица! Человек выбрался из могилы, наспех закидал землю обратно и поспешно покинул кладбище.

На этот раз Медлес не стал долго меня мучить, и через мгновение я уже снова был доктором Савичевым, который, кстати, даже не знал правил игры в покер. В камере начинало светать, и Медлес исчез.

В этот день желание покинуть камеру меня снова не навестило. Хотя оно и было где-то внутри меня, но очень глубоко и не могло пробиться наружу через завесу непоколебимого желания услышать историю Алфимова. Я знал его много лет как принципиального и рационального человека. Что мог отыскать Медлес в его прошлом? Я обязательно должен был это узнать. И очень скоро я в том преуспел…

Очередное появление Медлеса уже не было неожиданным. Не теряя времени, он заговорил, я, в свою очередь, на какое-то мгновение утратил связь с окружающим миром, а когда пришел в себя, то уже был Алфимовым…

– Так вот почему ее называют Ак-Суу[7]7
  Ак-Суу – в переводе с киргизского «Белая река».


[Закрыть]. – Я уселся на краю ветхого деревянного моста, любуясь стремительным течением реки, цвет воды которой почему-то упорно ассоциировался у меня с мутноватым огуречным рассолом.

Чуть более двух саженей в ширину, река своим буйным норовом могла посоперничать с любой другой. Мостик, который оказался на нашем пути, перекинулся через нее недалеко от отвесной скалы, которую река огибала. Из воды тут и там торчали огромные камни, вокруг которых вода бурлила и пенилась.

– На твоем месте, Николай, я был бы поосторожнее, – Азамату пришлось повысить голос, чтобы перекрыть шум воды. – Ак-Суу, которой ты так восхищаешься, на самом деле очень коварна.