Текст книги "Ловцы желаний"

Автор книги: Михаил Сельдемешев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Да ты просто пытаешься напугать меня! – прокричал я в ответ.

Мы пересекли мост и отошли на небольшое расстояние, чтобы говорить нормально.

– Если ты свалишься в эту речку, – продолжал Азамат, – даже я вряд ли сумею тебе помочь: сильное течение, острые камни и ледяная вода не оставляют практически никаких шансов. Я много раз становился свидетелем того, как люди попадали в воды Ак-Суу. Так вот – спасти не удалось никого из них.

– Будем считать, что ты убедил меня, – произнес я. – Теперь я десять раз подумаю, прежде чем полезу туда купаться. Кстати, а не сделать ли нам привал?

– До лагеря рукой подать, – ответил Азамат. – Минуем эту гору, а там останется всего две версты.

– Ну, тогда не станем терять времени. Надеюсь, мы хотя бы сегодня успеем к ужину.

Мы снова взвалили заплечные мешки и начали подъем.

– А вообще-то «белый» у нас означает прежде всего «святой», «чистый», – услышал я сзади голос Азамата.

– Да уж, «чистый», – усмехнулся я.

– Говорят, раньше вода в Ак-Суу была такой прозрачной, что можно было разглядеть каждый камешек на ее дне.

– И почему же, интересно, все изменилось? – спросил я.

– Точного ответа нет, – произнес он. – Быть может, река погубила слишком много жизней и Аллах сделал ее воду мутной…

Почти весь дальнейший путь мы проделали молча, так как идти становилось все труднее. Подъем был довольно крутым, а вдобавок к этому щебень под ногами постоянно осыпался, приходилось цепляться руками за ветви деревьев, чтобы не скатываться вниз. Благо ими была усеяна вся поверхность горы. Высоченные ели умудрились пустить свои мощные корни прямо в скалистую породу, да еще и обжиться в ней.

Лагерь, куда мы держали путь, принадлежал экспедиции, организованной Императорской геологической академией. Я состоял в этом учреждении на службе и в настоящий момент являлся членом экспедиции. Азамат был проводником, сопровождавшим меня по близлежащим окрестностям.

Основной задачей экспедиции был сбор образцов минералов, которые к этому часу уже оттягивали мой заплечный мешок – сегодняшний день оказался на редкость плодотворным.

За время службы в Академии я участвовал в экспедициях почти ежегодно. На этот раз мы были направлены в Среднюю Азию. Лагерь был разбит неподалеку от селения Джети-Огуз, в горах, с вершин которых было видно озеро Иссык-Куль.

Еще даже не начало смеркаться, как мы появились в лагере. К нам навстречу вышел Радкевич, руководитель экспедиции.

– Как-то вы сегодня рановато, господа, – произнес он, когда мы приблизились к его палатке.

– Сегодня нам везло с самого утра, – ответил я. – Еще пара камушков, и мои ноги бы запротестовали.

Мы подошли к стоящему неподалеку деревянному настилу, и я высыпал на него содержимое мешка.

– Вот это да! – воскликнул Радкевич.

– Думаю, ты найдешь здесь много чего интересного, – сказал я ему. – Но это так, мелочи по сравнению вот с этим…

Я достал из кармана еще один минерал и протянул его Радкевичу.

– Боже правый, да это же опал! – Он схватил камень и начал рассматривать его через увеличительное стекло. – Полно вам, не может быть!

– Вот-вот, – поддакнул я. – Не просто опал, а лавовый опал. Я же вам говорил, что рано или поздно найду в этих горах следы вулканической деятельности. Трясло здесь когда-то твоих предков, будь здоров! – Я хлопнул Азамата по спине.

– Что ж, признаю свое поражение, – произнес Радкевич, возвращая мне камень.

– Надо, чтобы его побыстрее отшлифовали, – добавил я, убирая опал в карман. – Ну а сейчас хотелось бы немедля приступить к трапезе. Мы с Азаматом голодны как волки. Надеюсь, сегодня нам не придется довольствоваться сухим пайком?

– Сегодня вы пожаловали к самому ужину, – ответил Радкевич. – Да, кстати, у нас гости.

Мы с Азаматом закинули мешки в палатки, наспех умылись и вышли в центр лагеря, где размещалась полевая кухня. Я сразу увидел группу незнакомцев: троих мужчин и, что удивительно, даму, сидевших за походными столами. Они, а также члены нашей экспедиции в тот момент как раз ужинали.

– Азамат, уж не дама ли там, или у меня от всех сегодняшних минералов просто в глазах рябит? – вполголоса произнес я.

В ответ Азамат лишь кивнул.

– Но что ей здесь делать?

– Если интересно, сам и разузнай, – ответил он.

– Смотрите-ка, сегодня, наверное, снег пойдет; мсье Алфимов засветло воротился! – раздался чей-то возглас.

– Специально пришли поглядеть – кто каждый раз съедает наш ужин, – парировал Азамат.

По рядам сидящих прокатился смешок.

– Господа, позвольте вам представить еще двоих участников нашей экспедиции, – Радкевич обратил взоры незнакомцев на нас с Азаматом. – Это – Алфимов Николай собственной персоной, обладающий даром буквально из-под земли доставать любой минерал, каким бы редким он ни был. Рядом с ним – его проводник Азамат. Эти двое способны странствовать по горам днями напролет. Им мы обязаны большинством удачных находок в нашей нынешней экспедиции.

– Полно вам делать из нас героев, – остановил я Радкевича. Ужасно хотелось есть.

– А это, – он подошел к сидящим незнакомцам, – в какой-то степени наши коллеги. Они – участники экспедиции от Русского ботанического общества, и их лагерь расположен неподалеку от нашего.

– Ваша стезя – поиск минералов, представителей, так сказать, неживой природы, – раздался голос одного из гостей, мужчины лет сорока, с густой бородой. – Мы же, напротив – занимаемся поиском редких видов растений и изучаем их вариации в зависимости от ареала…

Но я уже смутно воспринимал то, о чем он говорил, так как несколько мгновений назад встретился взглядом с девушкой, сидевшей среди гостей. Она обернулась, когда Радкевич описывал наши с Азаматом подвиги. В тот момент мне показалось, что где-то заиграла прекрасная музыка, а воздух наполнился ароматом чудесных цветов. В своем платье с наброшенным на плечи платком темно-синего узора она словно находилась на каком-нибудь загородном пикнике, а не в диком краю. Большие глаза незнакомки словно отражали в себе окружающие нас горы.

Ее вьющиеся волосы ниспадали на плечи, а венчал все это великолепие трогательный венок из одуванчиков.

Наверное, я тогда смутил ее своим пристальным взглядом, и она то и дело отводила свои глаза. Я еще никогда не встречал женщину прекраснее, чем эта.

Перекусив на скорую руку, я взял с собой кипятка, чтобы тщательно побриться, привел в порядок свою одежду и вернулся на площадку. Стало темнеть, и все расположились вокруг недавно разгоревшегося костра.

Наши гости рассказывали о себе и о своей работе. Ту девушку звали Екатериной, и оказалась она дочерью одного из руководителей Ботанического общества. Барышня, можно сказать, пошла по стопам отца. Катя, уже в шляпке, сидела неподалеку от меня, и на лице ее играли огненные блики. Украдкой я постоянно бросал на нее взгляды. Она чувствовала это и, когда наши глаза встречались, улыбалась и тут же переключала свое внимание на россыпь мелких камушков у себя под ногами, которые она шевелила прутиком.

– А скажите, Николай, – обратился ко мне бородатый, которого звали Тимофеем. – Как вы вообще ищете какой-нибудь минерал? Откуда, например, вы знаете, где именно надо, скажем грубо, копать?

– Существует ряд внешних признаков, – ответил я. – Но по большей части я основываюсь на теоретических знаниях и изучении всякого рода геологических карт. Ну и, кроме того, у меня имеется довольно значительный практический опыт в этой области.

– А как в основном осуществляется непосредственная добыча? – продолжал Тимофей.

– Для получения образцов обычно хватает подручного инструмента. Копаем, как вы изволили выразиться. Но зачастую прибегаем и к помощи взрывчатки…

– Николай, вы уже нашли здесь то, что искали? – услышал я вдруг ее голос, и внутри меня все похолодело. Ее глаза смотрели на меня не мигая.

– О да, и даже сверх того, – собственный голос показался мне чужим и далеким. – А вы? Нашли то, ради чего оказались здесь?

– Мечта Екатерины – отыскать эдельвейс, – вмешался Тимофей. – Хотя и я, и папенька ее сто раз говорили, что заветный цветок уже давно стал редкостью в этих краях.

– У каждого человека должна быть мечта, Тимофей. Нельзя жить одним лишь прагматизмом. А вы как считаете, Николай? – она уже второй раз за этот вечер обратилась ко мне.

Я на мгновение растерялся – так не хотелось сказать какую-нибудь банальность.

– Сколько себя помню, мною постоянно двигала какая-то мечта, – произнес я, не сумев придумать ничего более умного.

– Эх, – усмехнулся Тимофей. – Ведь на то они и мечты, чтобы никогда не сбываться. – Он поднялся на ноги. – Уже поздно, пора нам восвояси. Весьма приятно было побеседовать, сударь, – Тимофей протянул мне руку, и мы обменялись рукопожатием.

– Надеюсь, мы еще вернемся к нашей беседе о мечтах, – сказала Катя.

– Покорнейше прошу разрешения проводить вас! – выпалил я.

– У нас и так трое провожатых, так что не извольте беспокоиться, – улыбнулась она.

– Когда мы увидимся снова? – спросил я уже так, чтобы услышала лишь она.

– Не знаю, быть может, завтра. Ваш руководитель не будет возражать, если мы снова придем?

– Ну что вы! – Я сделал к ней шаг, но она мягко отстранилась. – Завтра я буду ждать, обязательно приходите.

Когда они ушли, я еще какое-то время посидел возле костра, чтобы та карусель, что вертелась в моем мозгу, немного успокоилась. Только после этого я отправился в свою палатку.

– Э-эй, так я и думал, что тебе на ум придет какая-нибудь глупость, – ворчал Азамат.

Было раннее утро следующего дня, и мы уже успели протопать пару верст.

– Почему это, интересно, ты так думал? – переспросил я.

– Я ведь видел, как ты вчера смотрел на ту женщину, – продолжал Азамат.

– Ну вот, ты сам видел. Разве это прекрасное создание недостойно какого-то там цветка, пусть он и является редкостью?

– А еще я видел, как на вас двоих смотрел тот бородатый байке, – продолжал Азамат. – И ему не нравилось то, что он видел. Подозреваю, никчемное дело ты затеял.

– Да брось ты ворчать, Азамат. Я тебя что – прошу о чем-то невозможном? Просто отведи меня туда, где растут эдельвейсы. Мне и нужен-mo всего-навсего один цветок.

– Чтобы попасть в то место, нам придется часа четыре убить, – сдавался Азамат. – Да и не уверен я, что они все еще там растут.

– Они там. У меня предчувствие. Да и не привыкать нам ноги передвигать. Глядишь – заодно какие-нибудь камешки попадутся, – я хлопнул его по плечу.

– Столько хлопот из-за одной посторонней женщины, – качал головой Азамат. – Почему она не сидит дома и не растит детей?

– Насколько я вчера успел разузнать, Екатерина не замужем, – улыбнулся я. – Пока.

Путь оказался несколько длиннее, чем предполагалось. Азамат помнил место не очень точно, и мы долго петляли, прежде чем нашли его. К этому моменту солнце уже перевалило за полдень.

Мы приблизились к высокой горе, вся растительность на которой сводилась к редкому низкорослому кустарнику, торчавшему из бледной невыразительной травы. Снизу путь до вершины казался достаточно близким, но выступающая тут и там скалистая порода обещала сделать этот путь извилистым.

– Если тебе повезет, ты найдешь эдельвейсы там, – Азамат показал рукой на вершину горы. – Только не думай, что я полезу вместе с тобой. Это – твоя глупая затея, а не моя.

Я не спорил. Мы перекусили, немного передохнули, и я начал взбираться.

Поначалу подъем не был трудным: я просто шел наверх. Без заплечного мешка было непривычно легко. Но вот через некоторое время склон горы стал заметно круче. Мне уже приходилось петлять, обходя почти отвесные каменные выступы. А иногда даже не оставалось ничего другого, как цепляться за камни руками, чтобы преодолеть наиболее неприступные участки.

Очень скоро подъем меня утомил. Я стоял на выступе скальной породы и глядел вниз: Азамат казался отсюда таким крошечным, что захватывало дух. А до вершины еще было не близко. Продолжая упираться ногами в каменный выступ, я развернулся спиной к склону горы и откинулся на него, чтобы слегка передохнуть. Мне открылся великолепный вид: горы, вершины которых утопали в облаках, степи с пасущимися табунами коней, блестящая извивающаяся Ак-Суу. Солнце слепило, и я прикрыл глаза…

Мне представилось, как я вернусь вечером в лагерь, где меня будет ждать Катя, как она станет расспрашивать меня обо всем, и мы долго будем сидеть у костра, а под утро пойдем гулять за пределы лагеря…

Мое внимание привлекло какое-то шевеление возле левого колена. Я не мог дернуться, так как стоял на уступе довольно крутого склона. Я с трудом разлепил веки, и солнце ослепило меня, но я все-таки разглядел то, от чего меня сразу бросило в жар: вверх по моей ноге ползла здоровенная гадюка: желтые зигзагообразные полосы на ее спине не оставляли сомнений в том, что это именно она. Я оцепенел. На поясе у меня болтался нож, но я боялся пошевелиться. Гадюка переползла через ремень, осмотрелась и направилась дальше – прямо к моему лицу. Ее голова приближалась. Не в силах смотреть на нее, я зажмурился и сжал зубы. Змея заползла ко мне на грудь, на некоторое время замерла, затем поползла в сторону. Я едва сдерживался от отвращения, когда ее скользкая кожа касалась моей шеи.

Я открыл глаза, медленно повернул голову и посмотрел ей вслед: змеиный хвост удалялся. Выждав еще несколько минут, я встал, и меня передернуло, а по спине пробежал неприятный холодок.

Теперь я забирался, внимательно вглядываясь в каждый камешек.

Наконец подниматься стало проще: склон сделался более пологим, а редкие каменистые выступы уже не мешали моему восхождению. Прежде чем достигнуть вершины, я еще раз сделал передышку. Змеи мне попадались, правда, видел я их издалека и поэтому не разглядел, гадюки это были или нет.

У самой вершины гора была как бы опоясана каким-то красноватым грунтом, растительный покров на котором практически отсутствовал. Издалека казалось, будто этот участок испещрен какими-то выбоинами, но когда я приблизился достаточно близко, оказалось, что это норы. Много, очень много нор.

Мой энтузиазм угас окончательно, так как я был почти уверен, что это змеиные норы. Поначалу я попытался обойти их стороной, но увы – похоже, что они окаймляли всю гору целиком. Я даже было подумал о том, чтобы плюнуть на все и вернуться. Но, во-первых, было обидно, что проделанный путь окажется напрасным. И, во-вторых, что более важно – Катины глаза того стоили. Ради нее я пойду дальше и никакие ползучие гады меня не остановят! Я вынул нож, сжал его в руке и стал карабкаться вверх.

Пока я более не встретил ни одной змеи, и я понадеялся, что ошибся в предположении и это не их логово. Но все же, аккуратно ступая меж нор, я испытывал нечеловеческое напряжение. Сердце мое готово было выскочить, а холодный пот предательски струился по спине. «Только бы не запаниковать!» Участок с норами был довольно коротким, но время, затраченное на его преодоление, показалось мне вечностью. Расслабился я, лишь когда оказался, наконец, на самой вершине горы.

Здесь росли трава и все тот же кустарник. То тут, то там в траве виднелись валуны. Но я не видел главного – того, ради чего оказался здесь, – эдельвейсов. Лишь одна невзрачная трава. Либо Азамат ошибся, либо цветок действительно был подвержен вырождению. Мне не оставалось ничего другого, как обойти всю вершину горы (благо она была невелика) в надежде отыскать в траве хоть один цветочек.

Я ходил зигзагами от одного края до другого, но кроме камней и кустов мне ничего не попадалось. В одном месте я наткнулся на козий череп, что не особо улучшило мое и без того невеселое настроение.

Наконец я оказался в теневой части вершины. Тень отбрасывала стоящая неподалеку более высокая гора. Я обогнул возвышающийся почти до уровня моего подбородка здоровенный камень и сразу увидел цветок. Без сомнения, это был эдельвейс: среди травы белела многолучевая звезда. Именно таким мне описывал его Азамат. У меня вырвался восторженный возглас, и я ринулся к заветному растению.

Когда я был уже в двух шагах от эдельвейса, я внезапно замер как вкопанный. О боже! Цветок сжимала скелетообразная рука, торчащая из-под земли! Мои глаза расширились от ужаса, а дыхание на мгновение перехватило. Я заставил себя несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть. После этого встряхнул головой и снова посмотрел на цветок: рука скелета оказалась всего-навсего корнями кустарника, выбеленными дождями и солнцем. Я громко выругался, наклонился к цветку, достал нож и аккуратно срезал стебель эдельвейса. Его красота снова напомнила мне о Кате…

Вдруг высокий камень, возле которого я стоял, зашевелился. Я резко повернул туда голову: гадюка неторопливо сползала по камню вниз. Я моментально отпрыгнул в сторону. Внизу, у подножия камня, шевелилась еще одна змея. Я оглянулся и обомлел. Цветок и тень от горы ослабили мое внимание, и я не заметил поначалу то, что видел сейчас: змеи на этом затененном участке были повсюду! Это были гадюки всех размеров. Большинство из них лежало неподвижно, некоторые переплелись, а часть змей ползала среди травы. Здесь ими все буквально кишело.

Я начал пятиться назад и вдруг, прямо под ногами услышал жуткое шипение. Издав вопль, я в два счета отскочил прочь и оглянулся: желтая зигзагообразная спина уползала в траву. И в этот момент вся поляна словно ожила! Трава зашевелилась, шипение начало раздаваться со всех сторон, словно впереди внезапно возникла волна и медленно, но неумолимо приближалась. Змеи, все как одна, ползли на меня!

Я больше не стал ждать. Не помня себя от ужаса, я развернулся и кинулся прочь. У самого края, там, где начинался спуск, я даже не притормозил. И зря: чтобы удержаться на ногах, мне пришлось проявить поистине чудеса акробатики, но все-таки вскоре я заскользил на гравии, ноги мои вынесло вперед, я рухнул на спину и, проехав на ней несколько метров, был остановлен торчащим камнем, больно ударившись об него локтем. Я тут же вскочил и огляделся: вокруг все было спокойно. В одной руке у меня был эдельвейс, в другой я продолжал сжимать нож. Повезло еще, что не поранился об него при падении. Я убрал его в ножны и начал спускаться дальше. Естественно, что спуск дался мне гораздо быстрее и проще, чем подъем. Скоро я уже был у подножия горы.

Азамат, увидев эдельвейс в моих руках, заулыбался.

– Ты везучий человек, Николай, – сказал он.

– Да, мне повезло, что я остался жив, – и я выложил ему все, что со мной только что произошло.

– Здесь ее называют Змеиной горой, – произнес Азамат после моего рассказа.

– А раньше ты сказать об этом, конечно, не мог? – обиделся я.

– А ты уверен, что полез бы после этого? – в ответ спросил он. – Не переживай, у меня, в случае чего, отличные травы от укуса гадюки.

– Вот спасибо, Азамат. Ты – настоящий друг, – съехидничал я.

– Эдельвейс уже у тебя. Поверь, многие бы желали оказаться сейчас на твоем месте…

– Сейчас-то – конечно…

– Видимо, Аллах не против того, чтобы ты произвел впечатление на ту женщину, – заключил Азамат.

Мы поели, эдельвейс я поместил в кожаный мешок с водой, предусмотрительно припасенный Азаматом, и сразу же тронулись в обратный путь. Азамат уже отдохнул, а я забыл про усталость, предвидя скорую встречу с той, о которой не переставал думать со вчерашнего вечера.

К ужину мы конечно же опоздали. Уже стемнело, и единственным источником света в лагере был традиционный вечерний костер, который мы заметили еще издали. Я долго вглядывался в фигурки людей, пока в отблеске пламени не увидел знакомую шляпку. Какое счастье – она была здесь! С ней были и ее вчерашние спутники, а также несколько наших.

Азамат, сославшись на усталость, пошел к себе в палатку. Я извлек эдельвейс из кожаного мешка, стряхнул с него капли воды и направился к костру. Выйдя из темноты, я поприветствовал всех. Катино лицо при моем появлении едва заметно оживилось (или мне так показалось). В руке у меня был эдельвейс. Увидев его, все присутствующие замолчали.

– Это вам, – я протянул цветок Кате.

Она смутилась, но все же через мгновение взяла его:

– Какая красота! Спасибо, Николай.

– Да вы просто джинн, исполняющий желания, – усмехнулся Тимофей, с любопытством рассматривая эдельвейс через Катино плечо. – Сможете на карте показать, где нашли его?

– Показать – не проблема, – отозвался я, не сводя с Кати глаз. – Но этот экземпляр был на той горе единственным…

– Вы забирались на гору? – спросила она.

– Да, надеялся отыскать там залежи кварца, – сказал я первое, что пришло на ум.

Наступила тишина.

– Обычный удел цветка, подаренного какой-нибудь женщине, – нарушила тишину Катя, – неумолимо увядать и в конце концов оказаться на свалке. Но этому – уготована вечность: я определю для него лучшее место в своем гербарии.

– Это будет очень приятно для меня, – проговорил я, продолжая неотрывно смотреть на нее, и на этот раз она не отвела взгляд…

– Ну, как говорится, в гостях хорошо, а дома – сами знаете, – раздался голос Тимофея, и он поднялся на ноги. – Пора и нам покинуть сей дружественный стан.

Только сейчас я заметил, что у костра остались лишь мы втроем.

– А может быть, посидите еще немного? – с надеждой спросил я.

– Вы нас, Николай, извините, но нам завтра рано вставать, – возразил Тимофей. – Мы, знаете ли, собирались завтра на рассвете понаблюдать, как распускаются соцветия клевера.

Катя бросила на него взгляд, в котором я уловил тень удивления и понял, что «соцветия клевера» – из той же оперы, что мои «залежи кварца».

– Катя, может, хоть вы ненадолго задержитесь? – сделал я еще одну отчаянную попытку. – Мне часто приходится странствовать и подчас возникает много вопросов относительно тех или иных представителей флоры. Я надеялся, что вы могли бы разъяснить некоторые вопросы…

Тимофей попытался снова запротестовать, но я опередил его:

– Да вы не беспокойтесь – я провожу Екатерину до самого вашего лагеря. Мне в этих местах каждое дерево знакомо.

– И в самом деле, Тимофей, – она неожиданно поддержала мою идею. – Вы идите, а я еще посижу. Мне совсем не хочется спать – я только впустую проворочаюсь в этой неудобной палатке, и завтрашние соцветия клевера мне будут совсем не в радость.

Я улыбнулся. Тимофей хотел найти еще какие-то аргументы, но не сумел. Он еще посидел какое-то время, а затем откланялся и ушел.

У меня внутри все клокотало. Хотелось запрыгать от радости, но я лишь глупо, как мне казалось, улыбался.

– И какие же представители флоры вас интересуют, Николай? – передразнила она меня, когда Тимофей исчез из виду.

– Ну, многие… – я не нашелся, что ответить.

– Или вас интересует что-то другое? – Катя улыбалась, но глаза ее были серьезными. В ожидании моего ответа она разглядывала лепестки эдельвейса. – Я же вижу, что вы хотите что-то спросить. Спрашивайте сейчас, пока у вас есть такая возможность.

– Вы правы. – Я слегка разволновался. – На самом деле… Даже не знаю, как об этом спросить, имею ли я право на такие вопросы? Ну, в общем, Тимофей… Как бы выразиться…

Она внимательно смотрела на меня. Я чувствовал себя болваном и старался не встретиться с ней взглядом.

– Я не обязана ничего объяснять кому бы то ни было, – сказала она.

– Конечно же, простите… – начал оправдываться я, сгорая от стыда, но она прервала меня:

– Не перебивайте, Николай. Для вас я сделаю исключение. С Тимофеем мы коллеги и, возможно, даже друзья. Кстати, у него и невеста есть, Любочка. – Девушка оживилась. – Такое прелестное создание! Такая подвижная.

– Она тоже здесь?

– Нет, ну что вы? – Катя рассмеялась. – К науке Любочка никакого отношения не имеет, хотя и приходится племянницей одному нашему приват-доценту.

Она замолчала. Я понимал, что должен о чем-то говорить, но все слова словно выветрились из моей головы. Когда я уже готов был провалиться сквозь землю, раздался спасительный голос девушки:

– Вы, Николай, наверное, оттого молчите, что не смеете спросить меня еще кое о чем? Ожидает ли меня кавалер или даже жених, угадала?

– Я, право, не смел… – Язык не слушался меня.

– Есть один молодой человек, – продолжала она. – Мы иногда с ним гуляем, беседуем. Он знает моего папеньку, часто у нас гостит.

– Хороший человек?

– Не знаю, – улыбнулась девушка, заметив перемену в моем лице. – Одет всегда модно, вежлив. Но с ним не очень интересно. Хотя временами весьма забавен. Наверное, все-таки моим кавалером его назвать нельзя.

А вообще, если честно, я все время представляла, что буду женой офицера. Смешно, да?

Я пожал плечами. Высказавшись, Катя подняла с земли ветку и начала ворошить ею угли в костре.

– Еще раз прошу прощения за то, что вторгся со своими расспросами в чужую жизнь, – все же решился заговорить я через некоторое время. – И раз уж мы начали этот разговор_у то и я хотел бы кое о чем сказать вам. Не знаю, правда, с чего начать, – у меня вырвался нервный смешок…

– Вы, наверное, голодны? – неожиданно спросила Катя. – Вернувшись, вы даже не притронулись к еде. Ужин конечно же совсем остыл.

– Мне сейчас не до еды, поверьте, – ответил я, тщетно стараясь направить ход своих мыслей в нужное русло.

– Хотите чаю? – в свою очередь предложила она. – У меня есть замечательный сбор по собственному рецепту. И раз уж вы взялись выполнять мои желания, то вот вам второе: раздобудьте пару кружек и кипяток.

– Будет исполнено, – я соединил ладони рук на уровне груди и поклонился.

Катя улыбнулась, а я сорвался с места и отправился к походной кухне. Через несколько минут я уже снова был возле костра с парой оловянных кружек и чайником кипятка.

Катя поделила содержимое какого-то кулечка между обеими кружками. После этого я залил в них кипяток.

– Приятный аромат, – произнес я. – Что это, если не секрет?

– Здесь есть чабрец, лимонник, зверобой, – перечислила она. – Я ведь принесла этот чай, чтобы угостить вас, Николай.

– Это правда? – Мое сердце снова заколотилось.

– Сама себе удивляюсь, – рассмеялась она. – Правда, правда… Да вы уже можете пить, а то остынет.

Я тут же отхлебнул и едва не обжегся.

– Ну как? – спросила она.

– Даже если бы мне не понравилось, я бы сказал, что сказочно вкусно. Приятнее напитка мне отведывать еще не случалось.

– Да вы – прирожденный льстец! – смутилась она. – Допивайте и пойдем. Уже, наверное, около полуночи.

– Вы бы могли переночевать у нас. – Я старался тянуть чай как можно медленнее. – Я предоставлю в ваше распоряжение свою палатку, а сам потесню Азамата.

– Ну уж нет, – запротестовала она. – Мои коллеги станут беспокоиться.

Все-таки чай я допил слишком быстро.

– Вы еще долго намерены здесь оставаться? – Катя шла впереди меня по едва заметной тропинке, освещаемой светом луны.

– Еще три или четыре дня. – Я любовался ее легкой походкой. Подол платья, шурша по траве, спугивал кузнечиков.

Вокруг же была истинная благодать: дул легкий свежий ветерок, где-то далеко шумела Ак-Суу, стрекотали кузнечики, небо было усеяно звездами, луна светила во всей своей красе. Меня переполняли чувства, и я произнес:

– Я люблю вас!

Она остановилась, но не обернулась. Я подошел поближе и замер, затаив дыхание.

– Неужели вы серьезно – ведь мы видимся всего второй раз! – Она рассматривала звезды на небе.

Катя присела на валун в двух шагах от тропинки, я сел рядом, на землю.

– Со мной никогда не было ничего подобного. Не могу понять, что происходит. Знаю лишь, что видеть вас – высшее блаженство, и мне ничего более не нужно.

– Наверное, вы легко влюбляетесь, Николай? – Она смотрела на меня своими бездонными глазами.

– Клянусь, вы первая, кому я говорю что-либо подобное.

– Как вы можете делать признания, если совсем не знаете меня? – спросила Катя и откинула рукой ниспадающие на лоб волосы.

– Когда я увидел вас вчера, я поверил в любовь с первого взгляда. Если мои слова не нашли отклика в вашем сердце, скажите мне прямо. Мне будет горько это услышать, но я буду вынужден смириться и не стану больше напоминать вам о моих чувствах…

– Удивляюсь я вам, мужчинам, – сразу отреагировала она. – Мгновения хватило, чтобы влюбиться, тут же готовы все разом забыть. То, на что когда-то годы уходили, сейчас за пару дней происходит. А завоевывать, усилия прилагать, добиваться – уже неохота? Нет, ну и не надо – других барышень целый воз, которым замуж выскочить приспичило.

– Зачем же вы так? – Поток ее слов вызвал во мне недоумение. – Вы же меня совершенно не знаете!

– Не знаю, Николай, – она энергично замотала головой. – Приходится судить по остальным.

– И что же остальные? – начинал обижаться я.

– Тот франтоватый молодой человек, папенькин знакомый, тоже мне в любви время от времени клянется. Как заскучает, говорить не о чем станет, так и клянется, – продолжала Екатерина. – Но в глазах его никакой любви нет. Зачем же говорить? Может, папенька решил, что я засиделась, выдать меня замуж намеревается. Я, право, не знаю.

Она развела руками, а я встал и приблизился к самому ее лицу.

– Чего вы? – Катя часто заморгала от неожиданности.

– А в моих глазах что-нибудь видите? – От такой ее близости у меня едва не закружилась голова. Больше всего на свете хотелось взять девушку за хрупкие плечи и прижать к себе.

– Отойдите, прошу вас, – попросила Катя.

Я снова уселся подле.

– Вы слишком многого от меня требуете, – продолжала она. – Я ведь все-таки женщина и не могу вот так запросто распахнуть свою душу. Мое воспитание не дозволяет.

– Я все понимаю, Катя, – заверил я ее.

– Вы вправду верите в любовь с первого взгляда?

– До вчерашнего дня не подозревал о ее существовании, – честно ответил я. – Покуда не увидел вас с этими одуванчиками.

– Но сейчас их на мне нет, – кокетничала она.

– Это ровным счетом не имеет для меня никакого значения. – К шуткам я оказался временно невосприимчив. – Главное для меня – это вы, Катя.

– А я тоже не верю в любовь с первого взгляда, – призналась она. – Да и есть ли любовь вообще?

– Но как же? – изумился я.

– В романах пишут так красиво, но там все придумано. Ах, не обижайтесь, право!

– Не имею ни малейшего повода, – заверил я ее, хотя на самом деле терзался душевными муками.

– Я же вижу, – догадалась она. – Мне не хотелось вас обидеть, я просто не знала, как мне объясниться. Вы сейчас изменили отношение ко мне, признайтесь?

– Мне такое не представляется возможным, – ответил я. – Но, как это для меня ни тяжко, готов покинуть вас сию же минуту, будь ваша воля. До места могу следовать в должном отдалении, дабы не утомлять вас.

– Теперь я точно вижу, что вы обиделись. Вот и я буду с этого момента считать себя виноватой.

На какое-то время воцарилось молчание. Нарушила его вскоре Екатерина:

– Вынуждена признаться, что в глазах ваших что-то было, но разговор наш умоляю отложить.

– Как вам будет угодно, – я поднялся, но приблизиться не осмелился.