Текст книги "Книга вторая: Зверь не на ловца (СИ)"

Автор книги: Михаил Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Спасибо за заботу, милсударь капрал Тук, но нам можно и вместе.

– О! – только и сказал Лелик, Макс уважительно икнул, а Романо из-за стереотрубы показал Вику оттопыренный большой палец.

– Ну тогда, томить вас не будем, давайте ко сну. Ты, Вик, – больной, так что в дежурствах не участвуешь, Максу "х-а-р-а-шо", так что, видимо, я подменю утром Романо, а там и до транспорта недалеко. Все уж и снимемся, чего уж тут торчать... Покурим, Вик?

Вик поймал взгляд Ниэнн, и с облегчением увидел в нем согласие. Его слегка пугала перспектива выбора между её любовью и трубкой, в том числе оттого, что знал, что именно выберет.

Но трубку тоже было жалко.

Лелик набил им обоим трубки своим первосортным "Олд Тоби" из туковского прошлогоднего урожая, и они дружно пустили в звездное небо, исчерченное серебристыми лохмотьями туч, сизые душистые колечки. Молчали, попыхивая ароматным дымком, и глядели в лесную темноту. Вик уже все рассказал, все выслушал. Теперь был только покой, – и в первую очередь оттого, что больше он не сомневался, – Ниэнн будет с ним. Видимо какое-то решение приняли и они оба, и еще кто-то на небесах, иначе не было бы такой безмятежности, такой уверенности в себе и любимой...

– Где ты такую отхватил, Вик? – не выдержал Лелик, – Глаза-то какие! Прямо даже и не знаю какие... Феноменальные глазищи.

– Как два теплых озера, а? – улыбнулся Вик, и, затянувшись в очередной раз, ответил, – В Лесу, Лелик. В лесу.

Когда они вернулись, Макс уже спал, свернувшись калачиком на нарах. Романо как будто старательно "смотрел" в стереотрубу, но при этом издавал подозрительные звуки, явственно напоминающие храп. Лелик вздохнул, и пробормотав что-то нелицеприятное в адрес друзей, которые, кажется, оставили его дежурить одного одинешеньку, указал Вику на нары, на которых уже устроилась Ниэнн и имелась подушка для него. После этого один капрал поплелся наружу, дежурить на жестком неудобном дереве, а другой, – с удовольствием устроился под одеяло к любимой, которая немедленно нырнула в его объятия, так что Вику довольно долго пришлось искать удобную для обоих позу, не склоняющую, по возможности, к грешным мыслям. Однако, даже на жестких нарах уснул он быстро и глубоко.

А ночью пошел ливень. Внезапно подул жестокий ветер, нагибая деревья под немыслимым углом, с хрустом полетели обломанные ветви, и ударил мощный град, от которого не было ничего видно за протянутую руку, а по самой руке постоянно и очень больно стучали крупные льдинки. Затем ветер чуть утих, но налетел дождь, – настоящая непроглядная стена холодной падающей воды. Она пропитала весь лес в считанные минуты, и желание выходить из землянки пропало совершенно.

Когда Вик и Ниэнн проснулись, все, включая озябшего и вымокшего Лелика, мирно почивали. Изгнанный ливнем с боевого поста Лелик устало рассудил, что боевая задача, вобщем, уже выполнена, и в мерах безопасности ограничился тем, что припер дверцу полешком. Это было, может быть, и опрометчиво, – но дождь все равно не позволял что-либо увидеть снаружи буквально за срезом объективов стереотрубы. Некоторое время Вик и Ниэнн обнимались под одеялом, целовались и шептали друг другу всякие нежные глупости под музыку стука дождевых капель, но очень скоро им, естественно, захотелось заняться любовью, что в присутствии троих товарищей Вика выглядело бы малость эпатажно. После краткого обсуждения, можно ли что-то предпринять "по-тихому", возлюбленные пришли к грустному выводу, что – вряд ли. А к тому времени проснулся Макс, начал заваривать кофе, открывать консервы и возиться с примусом, так что оставалось лишь закатать губу.

Проснувшийся Лелик выпил кофе, и снова стал, нервно матерясь, крутить рукоятки настройки радиостанции. Но толку от этого было чуть. Ротная "дура" М67 будто впала в кому, – при заряженных батареях и исправной антенне, эфир был девственно пуст. В конце концов, Лелик бросил это занятие, и налив себе еще кружку, уселся за стол и начал выдумывать, чем бы занять вверенное подразделение, которое к тому же упорно не желало признавать его командирский авторитет. Но в итоге аппетитный запах рагу, уже допревающего на примусе, собрал обитателей землянки за тем же столом. У всех было неплохое настроение (кроме Макса, у которого болела голова) и у всех были примерно одинаковые мысли, – как бы половчее выбраться из этого леса.

– Мы уже скоро сутки, как на связь не выходим, – заметил Романо, когда его котелок и кружка опустели, – По-идее, уже оперативную партию должны были выслать, а, Лелик?

– Должны были, – мрачно ответил Лелик, – Да только погода все равно не летная. Хрен кто сейчас нас найдет в такой ливень. Не станут они по такой ерунде баллон гонять.

– Ничего себе, ерунда! – возмутился в свою очередь Макс, – Мы на точку не жить поселились же, так? У нас тут задание. Мы его выполнили, а, Лелик? Выполнили. Теперь должны забрать нас, верно?

– Или новое задание дать, – напомнил Лелик, – В провинции действует "черезвычайка", так что никто нам, кумпеля, ничего не должен, а это мы всем кругом должны. По гроб жизни. Вот кстати, Романо, – с чего это ты расслабился вчера? Что я, обязан что ли, один за всех дежурить?

– Да сморило что-то, Лелик. Сам не знаю, как вышло. А отвечая на твой вопрос, – да, ты, наверное обязан, раз капрал... Если весь прочий личный состав выходит из строя, капрал берет на себя обязанности...

– Гы! – ухмыльнулся над своим котелком Макс, – Что ты с блеском и продемонстрировал. Вот поэтому ты и мокрый весь. А мы – сухие...

Прежде чем Лелик набрал воздух в легкие, чтобы выразить свое возмущение, Вик наморщил брови и слегка хлопнул по столу.

– Ребята, я понимаю, что вы тут до невозможности расслабились. Как же, войны нет, мы в мирном лесу...

– Не в таком уж и мирном, я тут такого ведмедя видал... – начал было глумиться дальше Романо, но Вик решительно остановил его.

– Романо, Макс... Мы вот сейчас в землянке. Когда я заходил в эту же землянку без малого неделю назад, тут все было, нахрен, забрызгано кровью. Кровью громадин, которые тоже малость расслабились. А их было не трое, а пятнадцать человек. Сильных, хорошо вооруженных, натасканных мужиков. А их командиром был, – ветеран двух компаний, Рыцарь крови. Знаете, что это значит, "Рыцарь Крови"? Это значит, что он офицер в третьем поколении, потомственный воин, аристократ, но несмотря на это начинал солдатом, и вдобавок сам минимум раз осуществлял командование на поле боя с ранением. Как думаете, много таких людей в нашей Армии?

Хоббиты примолкли, Лелик смотрел на Вика как на своего спасителя, а молча слушавшая Ниэнн, – с очень серьезным выражением лица, будто заново что-то открывая для себя.

– Так вот, эти мужики тоже расслабились, и их, бойцов от Творца, вырезали. Как курей. И кажется, – даже без боя. Иначе эта землянка не досталась бы вам в таком приличном виде. Просто вы, может, думаете, мастеры, что это все шутки, тупые формальности?! Черта с два. Макс, – доел?! Марш на пост, и смотреть у меня во все глаза! Двигай, двигай! Романо, ты настройщик, – вот и шуруй к рации, разберись уже с ней. Я – тоже капрал, черт меня подери. Если ты, Лелик, хочешь чтоб нас тоже кто-нибудь перерезал, – можешь передать командование мне. Я этого уж точно не хочу. Хватит с меня увечий!

С секунду хоббиты подавленно молчали. Потом Макс подхватил с козел винтовку и, расчехлив прицел, устроился в наблюдательном гнезде под потолком, а Романо без комментариев уселся за радиостанцию.

Стараясь не смотреть на умолкших товарищей, Вик развернул скатанный дождевик, надел его, и начал неловко набивать трубку одной рукой. Ниэнн к его удивлению, тут же вскочила из-за стола, поблагодарив кашевара-Макса за завтрак, и быстренько помогла Вику утрамбовать табак в чашечке, чмокнула в щеку и, незаметно для окружающих хихикнув, шепнула ему на ухо строчку из капитана Лермонтова: "Полковник наш рожден был хватом, раб – Государев, Бог – солдатам...". Чуть обескураженный этим, Вик прикурил от каминной спички, найденной возле примуса, и вышел из землянки, с удовольствием затянувшись. Через некоторое время к нему неловко выглянул потупившийся Лелик, тоже раскуривая трубку. Тщетно стараясь заглянуть Вику в лицо под низко опущенный капюшон, он виновато проворчал:

– Не обижайся Вик, но ты же понимаешь... Все-таки – они мои друзья. Не могу же я их строить "рядами и колоннами", только оттого, что у меня фамилия лучше звучит.

– Какие обиды, Лелик... И друзья они – и вправду, хорошие. Не подумай чего, – просто я каждый раз, как вспоминаю тот раз, когда на меня засаду устроили... На всякий случай штаны проверяю, словом. И, – не стыдно ни разу! Друзья, не друзья, – нельзя нам, чтобы нас врасплох захватили. Слишком вы хорошие ребята, чтобы по такой ерунде пропадать... Не известно, что все это было. Может, это так война начинается... Ты думал о войне, когда в Бригаду шел?

– Нет, – определенно мотнул головой в капюшоне Лелик, – Не думал. Выбор был – либо на отчисление из университета, и в кутузку, либо – в Бригаду на три года. Я выбрал Бригаду, Макс – тоже. После службы легко восстановится по учебе, еще и прибавка к стипендии. После кутузки, скорее всего, – шиш, только если вольным слушателем. Один Романо сомневался, – говорил, дурень, что и в кутузке счетные машинки есть, устроиться можно... а ты считаешь, – будет война? Большая?

– Я пока никак не считаю, – сознался Вик, – Но что-то мне во всей этой истории очень не нравится. Даже и не знаю пока, что именно...

В этот момент дверь распахнулась, и из проема возникла физиономия Романо.

– Сиры капралы, сиры, ваши "высокодолбородия"... – утрировано-уставно обратился он, – Очень неприятно вас отрывать от ваших полководческих, недоступных нашему убогому пониманию разговоров, благородные сиры...

– Хорош, Романо, – проворчал Лелик устало, – На всех дождь похабно действует. Что там стряслось?

– А то и стряслось, сытые капральские рожи, что стрелок-истребитель, рядовой первого класса Бушинг, только что зафиксировал движение на северо-востоке, по пригорку, около семисот ярдов. Направлением к ориентиру, как там бишь его... Вобщем, направлением. Ну, к нам, короче. Шесть человек, что удивительно, при такой-то погоде, – в дождевиках, но думается, – в форменных, похоже, что и с оружием. Надобно принять выскомудрое командирское решение. Пока стрелок-истребитель Бушинг опять кого не заистребил до смерти, по природной живости характера... Идут не торопясь. И не таятся ничуть. Неужели оперативники?!

Лелик наморщился, соображая.

– Нет, быть такого не может. Пешком тут пару дней пути, да и не пойдет никто под дождем-то... Неужто Сержанты из RSE к нам наведались?

– А похоже на то, сир капрал, – крикнул Макс из своего гнезда, вторя тону Романо, – Плащи серые, кепи "башенкой", сапоги высокие, кожаные, сир. Точно, – они, сир.

– Стал быть, встречаем гостей и сворачиваем точку. У этих парней транспорт всегда есть... Не забудь их окликнуть как следует, Макс, хоть на этот раз. Вик... Вик, у вас с госпожой Ниэнн все вещи в этих ранцах, или вы что-то доставали? Вик!

Но Вик не смотрел на Тука. В этот момент его взгляд упал в глубину землянки, где на нарах сидела Ниэнн, сжимая в руках арбалет. Она молчала, и с какой-то непонятной решимостью смотрела сквозь него.

Лицо девушки было бледным, как известь.

...Шестеро мужчин вышли на полянку перед землянкой примерно через пять минут, и остановил их окрик Макса, старавшегося перекричать ливень.

– Стой кто идет! – очередью выкрикнул Макс, направляя винтовку от греха в небо.

– Старший лейтенант Хортиц, Его Величества Королевская Тайная Экспедиция, – мрачно сообщил, и не думая сбавлять шаг, идущий впереди всех широкоплечий средних лет мужик, – Именем Короля, требую содействия, армейцы!

– Стой, кому говорят! Стрелять буду! – Макс, наконец, прочувствовал, что у профессии часового есть и приятные стороны, – Пароль?

Внутри землянки все, а особенно – Лелик, уставились на Макса с удивлением. Никакого пароля для этого поста не требовалось, ведь он и организован-то был для ожидания Вика, который все равно паролей знать не мог. На лице Макса, однако, никаких сомнений не читалось.

– Пароль? Какой еще пароль?! – "обер", подошедший к землянке уже почти в упор, смущенно остановился, машинально поправляя висящий на груди пистолет-пулемет с диском, – Мне не сообщали, что тут нужен пароль!

– А его тут и не надо, сир, – самодовольно сообщил Макс, – Я на всякий случай спросил, а ну как вы, сир, знаете какой-нибудь пароль, сир!

– Ха! Шуткуем, значит, развлекаемся вовсю... До старости не доживешь, солдат! – "обер" сплюнул себе под ноги и подошел двери, которую перед ним тут же открыл Лелик.

– Капрал Тук, Его Величества Конных егерей 1-я Хоббитанская, сир.

– Старший лейтенант Хортиц, служба Королевских сержантов RSE, – мужчина прошел внутрь землянки, нагнувшись в проеме, и профессионально-беглым взглядом "зафиксировал" всех присутствующих. Его подчиненные остались снаружи. Хортиц скинул с головы непромокаемый капюшон, стряхивая дождевые капли прямо на застеленные нары, и довольно улыбнулся.

– Итак, у нас все в сборе... Вы, очевидно, – капрал Холмс? – спросил он у Вика.

– Так точно, сир.

– Вернулись из самоволки, стало быть? – саркастически ухмыльнулся Хортиц, и Вик остро почувствовал чем-то задним, что они с "обером" вряд ли поладят.

– Сир? – вопросительно поднял бровь он, но Хортиц уже выбрал себе иной объект для внимания. Чуть заметно улыбаясь, он смотрел на сидящую за спиной Вика Ниэнн.

– Профессор Мэллори, верно? Или лучше вас называть иначе? Например, – госпожа Ауше...

– Сир лейтенант, я не совсем понимаю, что происходит, сир, – набравшись чуть-чуть смелости, Лелик внезапно вспомнил, что он все еще командир, – Вы поможете нам свернуть точку, или пришли просто со всеми познакомится, сир?

Не отрывая взгляда от Ниэнн, Хортиц отдал сигнал своим людям, которые быстро вошли в землянку следом за ним, не снимая капюшонов, но на ходу извлекая оружие из-под плащей. У троих были короткие карабины-рычажники, у одного – помповый мушкетон десятого калибра, а последний придерживал за цевье "бобби", вставая так, чтобы от двери полностью брать помещение в зону обстрела. Они ни на кого не направляли оружие, даже не снимали его с предохранителей, однако в их непринужденной манере держать смертоносные вороненые машинки ощущалась многолетняя сноровка людей, сначала стреляющих, а уж затем думающих.

– Капрал, у меня есть приказ Нобиля, Его Величества Наместника в провинции согласно Золотому Ордеру, об аресте этой женщины. Окажите содействие, либо не мешайте. А ваша так называемая "точка", – ваше личное дело. Думаю, вам следует дождаться хорошей погоды.

Вик в ужасе посмотрел на Ниэнн. Она по-прежнему молчала, сжимая в руках арбалет, – взведенный и заряженный лежащим в желобке тяжелым болтом с четырехгранным наконечником. Вик заслонял её от Сержантов RSE, и они не видели оружия. Взгляды Вика и Ниэнн пересеклись, и в какой-то момент Вик почувствовал, что его рука непроизвольно легла на рукоять револьвера в поясной кобуре. Воздух разом сгустился, и это почувствовали все без исключения присутствующие.

– "Нет!" – сказали ему влажные, отчаянные глаза Ниэнн, – "Оставь. Это не твое".

– "Нихрена", – также молча отрезал Вик, осторожно вытягивая оружие наружу, и начиная большим пальцем отжимать спицу курка. Он по-прежнему ничего не понимал, кроме одного, – что не сможет оставаться безучастным. Значит, к этому следует готовиться... Он ожидающе глянул на Лелика. На том лица не было, но и его правая рука как-то подозрительно опустилась в район кобуры.

– Капрал, вы меня слыхали? – Хортица, видно, утомила затянувшаяся пауза, – У меня приказ арестовать эту женщину. Холмс, вы отойдете, или вас убрать в сторонку силком? Мне не хотелось бы применять силу к больному, даже к такому как вы, клоуну и дезертиру. Силу к вам будет применять ваш чертов армейский Трибунал.

– Сир лейтенант, – голос выдавал волнение Лелика с головой, но в нем ощущалась и в своем роде возвышенная решимость, – Эта женщина спасла солдата моего подразделения от верной смерти. Она оказала ему первую помощь, провела сложную хирургическую операцию в полевых условиях, и довела сюда. Без неё он бы погиб. Как старший по званию на этом посту, я требую предъявить мне приказ об аресте, – в письменной форме, со всеми подписями и прочим. А иначе...

– А иначе, – что?! – ухмыльнулся Хортиц, – Что, капрал? Старший по званию тут я, а не вы. Ну на кой тебе бумажки, а капрал? Решил поиграть в юриста? Может, тебе еще удостоверение с бляхой показать? Мы в лесу, капрал, сам знаешь, – "закон – тайга, медведь, – прокурор..."

– Я солдат, сир, и вовсе не обязан подчиняться полицейскому чину без предписания, сир. При всем уважении, сир.

– Верно, солдат. А гражданскому чину с заряженным "бобби" подчинишься? Шутка, расслабься! Этот Холмс чего-то затеял. Я вижу это по его хитрожопой конопатой будке. Немедленно скомандуй ему отойти в сторону. Он стоит между мной и арестованной по подозрению в шпионаже Ниэнн Мэллори. Он, иттить вашу мать, уже оказывает сопротивление!

Лелик нервно сглотнул, при этом сделав незаметный жест в сторону стоящего столбом возле двери Романо, который чуть, – буквально на полшага, – отступил вбок, и незаметно положил ладонь на шейку ложи карабина. Макс в свою очередь чуть переместился в своем наблюдательном посту, так, чтобы сверху держать на виду все помещение.

– Я не позволю каким-то личностям, не желающим предъявлять документов, кого-либо на моем посту арестовывать, сир. И я не позволю себя запугивать, сир. Либо прямо сейчас выкладывайте на бочку заверенный Нобилем приказ, либо выметайтесь отсюда к чертям собачим. Что-то мне кажется, нет у вас никакого письменного приказа, а? – Лелик гордо поднял подбородок, – Я боец первой Хоббитанской Бригады, и у меня есть прямой командир. Вы на него ну ни разу не похожи. А от командира я приказов не получал уже почти двенадцать часов.

– Мне до смерти надоел этот цирк, – проворчал Хортиц, – Может я и не похож на твоего недомерка-командира, а вот вы, ребята, чертовски похожи на дрессированных мартышек. Я пришел за этой стервой, шел, мать вашу, всю ночь, девять миль под дождем, и уйду только с ней. Разве это не очевидно? А ну убирайся с глаз, хренов карлик! Тоже хочешь под арест? За компанию? До чего борзые капралы пошли, – так ведь живо у меня сделаешься экс-капралом! И "экс-живым экс-капралом" заодно. А ну, свалил с дороги, крысеныш!

С этими словами он чуть пригнулся, и впился сильными волосатыми пальцами в ворот кителя Вика. Для этого ему пришлось снять правую ладонь с деревянной рукояти своего пистолета-пулемета, а уже в следующий момент произошло сразу несколько событий...

Во-первых, Вик чуть подался вперед, и ствол его револьвера уперся в кадык Хортица. Во-вторых, Романо, уже стоя за спиной второго автоматчика, легонько ткнул того стволом карабина в затылок и снял оружие с предохранения. Наконец, Макс в своем гнезде резко развернулся, беря на прицел полуавтоматического карабина троих сержантов, полукольцом вставших вокруг офицера, а револьвер Лелика требовательно уставился прямо в глаз здоровяку, уже поспевшему с лязгом дернуть цевье мушкетона, досылая патрон в ствол.

На все ушла буквально секунда.

Воцарилось молчание, нарушаемое лишь тяжелым дыханием Хортица, которому немного мешал дышать упертый в кадык металл.

– Уважаемый, уж не знаю как ваша фамилия звучит на самом деле, вы и ваши люди – арестованы. За самовольное проникновение на охраняемый объект с угрозой применения силы. Рядовой Хамстерн, обезоружьте арестованных, – Лелик с щелчком взвел курок своего оружия. Он пытался сохранять спокойствие, но в его голосе на этот раз явственно сквозило торжество, – Будьте осторожны, Хамстерн. Эти проходимцы могут быть опасны.

– Ты за это ответишь, сукин ты сы... – хрипло начал Хортиц, но Вик сильнее ткнул его стволом в шею. Романо меж тем достал из чехла складной ножик, открыл его, и быстро перерезая петли погонных ремней возле антабок, избавил от оружия всех шестерых полицейских, аккуратно ставя карабины и автоматы в угол, затем занялся кобурным оружием. Когда он доставал пистолет из подмышечной кобуры плечистого бойца, того, что был с мушкетоном, здоровяк сделал некое движение, – не вполне понятное, но довольно резкое. Неизвестно, чего он хотел, – может, схватить Хамстерна за горло, завладеть оружием и переломить ситуацию, а может, – просто чихнуть в ладонь по привычке, однако сверху немедленно прозвучал звонкий винтовочный выстрел. Пуля сбила с головы бойца нелепое кепи с шестигранной тульей, и ушла глубоко в земляную стену. Здоровяк замер так, будто его заморозили жидким азотом. Романо, впрочем, тоже с секунду стоял совершенно ошалевши.

– Не пыли, дядечка, у нас тут все-таки Первая Хоббитанская... – весело посоветовал Макс из наблюдательного гнезда, сдувая сизый пороховой дымок, – Я разрядник по скоростной стрельбе из производных положений, и у меня в магазине еще девятнадцать патронов. Никогда не думал о серьге в ухе, дядечка? По-моему, – тебе пойдет.

Романо сложил шесть пистолетов на стол, предварительно разрядив их, и закинул магазины под нары.

– Отлично, Хамстерн, – довольно похвалил Лелик, – А теперь, – все на колени! Руки за голову, ноги скрестить. Кто шевельнется, – тому Макс ... живо прострелит кепку. Романо, возьми ремни от их стволов, и, как следует, свяжи им руки. Вик, Ниэнн... Думаю, вам лучше подождать на улице.

– Вы что, собрались их ... того?.. – впервые подала голос Ниэнн, с ужасом окидывая взглядом послушно сидящих на коленях сержантов.

– А что, надо будет, – сведем за земляку, и расстреляем. Имеем право. В Провинции "черезвычайка". Мы, как уже было сказано, в глухом лесу. Сир "псевдолейтенант" может хоть сейчас начинать придумывать текст апелляции к медведю, коли он в этих краях высшая исполнительная власть... – Лелик подождал, пока Ниэнн и Вик соберутся, и выпустил их наружу. Через три минуты он вышел следом, и чуть виновато улыбнулся Вику.

– Спасибо, – Вик протянул Лелику руку и крепко пожал, – и ребятам тоже, – огромное. Здорово вы их.

– Фигня вопрос. Вот. Мы тут кое-что собрали, – Лелик всучил Вику бумажный сверток, вынув его из-под полы плаща, – Тут сто сорок ассигнациями и пятнадцать золотых. На дорогу хватит, а там... Все, что у нас было. Беги, беги, так чтобы пятки сверкали. Мы их долго продержать не сможем, ясен день, – только пока рация не работает, а потом придется доложиться. И тогда нас наверняка заставят этих мерзавцев отпустить. Я почти уверен, что это как раз они нашу связь как-то перехватывали или давили, иначе откуда им про вас с Ниэнн знать... Простите, что так вышло, госпожа... Мэллори, верно? Не знаю, что им надобно от вас, но хоббиты добра не забывают.

Ниэнн наклонилась к Лелику и поцеловала его в щеку.

– Спасибо и вам, милсударь капрал. Вы и ваши друзья себя повели как настоящие герои.

Лелик зарделся, но не пожелал выходить из образа "героя", и скроил максимально героически-равнодушное лицо. Чуть собравшись с мыслями, он напутствовал Вика, понизив голос.

– Вик, как хочешь, а чтоб довел эту девушку до Хоббитании. Не забывай про Эдикт. Укроем вас в Смиалах, дядюшке все объясним, он своего солдата не бросит. Справим вам бумажки, и все будет путем. С Хоббитании выдачи нет, сыскных листов к нам не присылают, а Туки – не доносчики! Да, кстати, пользуясь случаем. Насчет той истории... С этой, как её, Энни Лякошель-Бэггинс из Бри, и моим кузеном, Расти Туком... Мы все считаем, что Расти, – урод, и поступил тогда подло по отношению к тебе. Все, кроме родителей Расти, тебе сочувствуют, и будут рады помочь. Так что сейчас главное – беги!

...Когда они прошли не меньше двух миль от землянки, Ниэнн все-таки не удержалась, и спросила мрачно молчавшего Вика.

– У тебя очень хорошие друзья... Милый, если не хочешь, не отвечай, но стало любопытно... Что Лелик тогда имел в виду, про какую-то ... Энни, верно?

Вик чуть заметно поморщился, но затем сразу же улыбнулся.

– Давнее дело, Ниэнн, и глупость неимоверная. Вспоминать-то сейчас смешно... Странно, что Лелик вообще запомнил. Ну, вобщем...

– Если не хочешь, не надо рассказывать.

– Ничего страшного. Как только будет время, объясню. Из-за той истории я и попал в Армию. А ты расскажешь, чего от тебя надо Тайной Экспедиции?..

Ниэнн потупилась, но тоже, – буквально на секунду.

– Конечно, Вик. Тоже глупая история, уж поверь на слово. Из-за неё я и стала биологом...

Родженальд Милдерн, Королевский Лесничий, шел по лесной тропе, придерживая лошадку за узду, и не обращая ни малейшего внимания на идущий дождь, разве что поправляя время от времени капюшон. Уже второй день, как закончились его мобилизационные сборы, он успел уже не только вернуться в свою избушку, но и получить в штабе ландвера расписку по всем дням командировки. Неплохо. Казна покрыла ему эти дни ровно в два раза щедрее, чем за обычную работу на Лесничество, к тому же удалось ближе пообщаться с этими самыми хоббитами. А ведь, если подумать, – куда как толковые ребята, на! Если б их и по Лесничеству служило побольше, и не только у себя дома, – большая бы вышла польза. Определенно, на. Единственное, что его напрягло во время всей этой так называемой «службе», – так это оставшаяся так и не выясненной судьба капрала Брюсвика Холмса, большого любителя блинов и славного парня. Сгинувшего без следа прямо посреди вверенного ему, Роджу, кордона.

То есть, судьбой его плотно занимались, и не он один. Сначала тот выезд с сержантом Майло Квиком. Тогда они ничего особого относительно Вика не выяснили, зато нашли целое кладбище, – возле лесной землянки отыскалось аж семнадцать похороненных с большим старанием трупов. Десантники, и двое коротко стриженых детишек, парень и девушка... Эх, какая все-таки мерзость, – детей заставлять воевать и убивать, вспомнить противно!

Потом был еще один объезд, – уже в компании следопытов егерского эскадрона какой-то там гвардейской дивизии. Командовала группой следопытов на редкость шебутная и веселая девка, которая, ко всему, еще весьма понимала толк в егерском деле. Правда, они все равно ничего не нашли, – найденный Роджем кровавый след внезапно оборвался, и решено было считать, что это не более чем результат неудачной охоты львенка на косулю... Девица-ротмистр, кажется, была более чем довольна таким отсутствующим результатом, так что Роджу пришлось смириться. Девушку, вообще, волновало, кажется только одно, – сможет ли она затащить Роджа в койку по окончании поисков. Точнее сказать, – Роджу так показалось, а как уж на самом деле было... Насколько он мог судить по своему опыту, многие женщины старались довести мужчин ложными посулами до состояния "нетерпежа", что позволяло им вить из мужиков веревки и кромсать лапшу. Может, и эта была из таких...

Черт. А ведь не лезет, проклятая, из головы, на! Срочно, срочно надобно забирать Ладушку от её сварливой мамашеньки. Будущая теща не любила Роджа, за то, что он не был ни купцом, ни приказчиком у латифундиста, а всего-навсего государственным служащим. За это она его называла "сухостоем" и "колодезным журавлем", – в честь роста, надо думать, и подспудно намекая на содержание головы. Обидно, на, но терпимо. Много ли народу может похвастаться любящей тещей?!

Помимо крепкой круглой попки квэно ротмистра Ленски, из головы Роджа не вылезала другая вещь, которая и привела его в столь непогожий день за десять миль от жилья. Тот самый кровавый след.

Ведьму подери, что-то тут не так, на. Во-первых, Родж точно знал, что хотя кровь и была похожа на ту, которая струится из поврежденных зубами хищника конечностей копытных, принадлежала она, скорее всего – человеку. Потому как, – не на такой высоте из косули кровь по траве брызжет, и не так равномерно, – у косули четыре ноги, и бежит она вприпрыжку, так, что капли крови из раны летят куда попало. Юшка венозная, черная. Без сгустков, – из поврежденной конечности, это верно. Но капала она с безвольно висящей руки человека, вот откуда, – оттого и оставила ровный, как растянутая нить, след, на таком большом участке. Как ни пытался он донести эту простую мысль до квэно офицера, ничего не вышло. Причем, все следопыты его доводы отлично поняли, и полностью разделили, – но ответа на вопрос, куда же девалась раненая конечность после обрывания следа, Родж не знал. Отчасти поэтому и было решено считать, что на листьях папоротника, – почерневшая от времени юшка из шейной артерии, или даже просто с головы несчастной косули, закончившей жизнь в паутине. Труп косули был найден, у пауков, – украден, и с некоторой долей достоверности опознан. Рана на голове у несчастной важенки, как назло, и впрямь имелась, правда небольшая, и Творец знает, может ли с такой царапинки натечь столько крови... Однако вопрос было решено считать закрытым.

Во-вторых, Родж что-то такое чувствовал. Просто чувствовал. Тем чутьем, которое он держал от других в секрете с детства, – и которое не раз выручала его из непростых ситуаций как во время службы в армии, так и в годы мирного труда в лесу. Кроме следа, который может увидеть каждый, кто на это худо-бедно натаскан, кроме запаха, который легко берет обученная собака, имелось еще нечто, что оставляет человек в лесном пространстве. Некий путь, некая нить, которая тянется за ним везде, куда бы он не пошел. Отражение его образа в чистом лесном воздухе, в ночных шорохах, в чуть заметном колебании ковра лесных трав, – нечто вроде фотографического образа, только реагентами выступали не соли серебра, а части огромного, живого и деятельного организма...

Так вот, Родж иногда мог этот образ увидеть. Иногда. В обычном состоянии он, как и все люди, мог лишь пытаться разглядеть первый признак и, глядя на собаку, попытаться выявить второй. Но в какой-то момент он обретал способность разглядеть ускользающий, призрачный, – но пугающе-реальный образ искомого человека. Один раз это был заплутавший и пропавший на шесть суток мальчик, которого Родж буквально увидел, – оборванного, отчаявшегося, забившегося от страшных ночных звуков в прошлогоднюю медвежью берлогу. В другой раз ему удалось выследить хитрющего и опытного браконьера, также как и Родж, бывшего егеря, несколько раз оставлявшего в дураках лесничих с соседних кордонов, и бросавшего после себя, как в издевку, ошкуренные и обезглавленные туши молодых саблезубых тигров. Тогда Родж сам не мог понять, хотел ли он ловить живьем мерзавца, безнаказанно истреблявшего почти вымерших животных ради шкуры, высоко ценившейся на черном рынке. По всему выходило, что правильней было бы его пристрелить, тем более, что чертов ловкач открыл огонь первым, – и первый раз, с момента ухода на гражданку, над головой Роджа засвистела, сшибая листву с деревьев, крупная кабанья картечь... Однако, Родж умел преследовать и брать. Это тоже был один из его тщательно скрываемых секретов (который и его самого не особенно и радовал по ряду причин), – ни один человек не мог совершить чего-либо преступного в его лесу и выйти оттуда на своих двоих. Обычным порядком возвращения для таких шалунов была езда на лошаденке Роджа, перекинутым поперек седла, да с кляпом во рту.