Текст книги "Книга вторая: Зверь не на ловца (СИ)"

Автор книги: Михаил Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Дайтон не был дураком. Он понимал, какая связь лежит между этим тягостным, беспросветным сном, и не остановившейся жизнью, – его совесть напоминала ему о том, как немного стоила его шкура совсем недавно.

Вчерашний день запомнился ему слабо. Он, с помощью Петера (у которого у самого рука висела на перевязи), Лью Пункартэ, Вероники и Лисы, фактически выполз из военного госпиталя, куда все его планировали уложить не менее чем на неделю. Выполз – и встал на ноги. Два сквозных ранения по рукам и ногам, легкими осколками, можно пережить, – ровно как и контузию. Странная штука этот шестиствольный гранатомет, – легко запалив баллон и пару "штурмарей", ополовинив два взвода горных стрелков, он оказался недостаточным, чтобы убить одного на редкость живучего генерала. Из дюжины стоящих, лежащих и сидящих кругом людей не было ни одного не раненного, кроме девушек и Нойза, которых Дайтон сгоряча закрыл от осколков своей собственной тушкой... Лейтенант Домба, к примеру, схлопотал пять ранений, из которых лишь одно было относительно легким. Объяснялось это довольно просто с точки зрения медиков, – граната, выпущенная из реактивного гранатомета залпового огня, давала много довольно мелких высокоскоростных осколков. Для поражения хорошо защищенного самолета или баллона этого было даже маловато, – а вот для открыто расположенной пехоты некоторый ощутимый перебор. Как итог – много сквозных ранений конечностей, не особо-то опасных для жизни, и еще больше проникающих в полости, – наоборот, весьма даже опасных. Дайтону просто перепало два первых, и совсем не досталось вторых.

Повезло, кончено, сказочно.

Что однако, не помешало репортерам немедленно оповестить весь мир о его безвременной кончине, – и почему-то никто не собрался в течении всех трех дней, пока он приходил в себя, данные слухи опровергнуть.

Сейчас-то пресса уже писала сугубо то, "что нужно". О том, как он, Дайтон, и его непосредственный начальник, Нобель Гаудкрафт, разнесли диверсантов, пробравшихся в Беорен, буквально сходу, вдребезги и пополам. При этом газеты, которые он листал, еще лёжа в палате под капельницей, весьма уклончиво сообщали о собственных потерях королевских войск и полиции. А меж тем гран-генералу было отлично известно, что потери были не просто велики, а очень велики, – особенно на фоне численности диверсантов из пяти уничтоженных групп и причиненного ими ущерба. Именно данный факт, который неизбежно должен был поднят на вид во время детального профессионального разбора, не давал Дайтону заснуть спокойно на протяжении всего последнего времени.

Пока об операции рассуждают туповатые писаки, которые, строго говоря, ничего о ней и не знают, ибо информацию получали весьма дозировано, все было в порядке.

Но скоро, очень скоро, с одной стороны анализом займутся генштабовские спецы, а с другой, – гражданские аналитики поумнее, ибо завеса секретности не может быть абсолютной при всем старании.

А тогда на их с Нэдом головы падет гром. И это неизбежно.

Однако сил всерьез трястись по этому поводу у Дайтона уже не было. Он без малейшего трепета выслушал дежурно-обязательную выволочку от Нобиля, который добросовестно отругал его последними словами, – и в первую очередь за самовольную атаку на диверсантов, которую человеку его звания и возраста проводить было и впрямь вроде бы как неприлично. Дайтон скрепя сердце понимал это, как и то, что его можно было отругать за нечто серьезнее, – когда у тебя под началом более батальона отборных войск с артиллерией и авиацией, несколько ненормальна ситуация, в которой тебя же и гоняет, как муфлона по горам, кучка каких-то проходимцев.

И вздохнув про себя, к вечеру того же дня собрался, да и отправился на бал, данный губернатором в честь победителей "бандитов и убийц".

На балу Дайтон не без охоты принимал комплементы и выражения восхищения своей отвагой. Ведь он спас от неминуемой гибели своего раненого офицера (которого из-под огня должны были выносить санитары, а никак не он); он вывел из боя двух гражданских журналисток (которым оформил допуск задним числом, и которых там вообще быть не должно было). Он, наконец, победил сильного и коварного противника. Дайтон так хотел верить в это, что и сам в конце концов в некоторой степени поверил...

Он торжественно поздравил надутого от гордости гусарского хорунжего Асмунда Михалковски (тот вообще скромностью не отличался, а тут и вовсе принял шарообразную форму от чувства собственной важности), который со своими гусарами уничтожил еще одну группу (пять человек, еще один герой-стратег, мать его налево) и Лаиду Ленски, которая силами свого эскадрона, кажется, добилась наилучшего результата по итогам операции, – чисто взяла всех врагов, при этом потеряв "всего" шестерых бойцов убитыми на девять человек уничтоженных диверсантов. Соотношение далеко не блестящее, однако тот же Асмунд умудрился почти ополовинить свой эскадрон (с мизерным процентом раненых), горные стрелки резерва потеряли три с лишним дюжины убитыми и ранеными, а сводная ударная группа Дайтона – одними убитыми почти шестьдесят человек. Кроме того, урядник Ивойло из эскадрона Ленски захватил единственного живого пленного, которого сейчас усердно пытались допрашивать в RSS, но насколько знал Дайтон – безуспешно. Еще малость неудобно становилось, когда речь заходила о численности этой группы, – тут возникали неприятные разногласия... Однако все равно это можно было (если судить чуть-чуть пристрастно) считать нешуточным успехом. Учитывая, что эскадрон был от его дивизии, успех можно было как бы суммировать к личным Дайтоновским достижениям (не по своему же почину они в квадрате происшествия оказались, а по приказу). Однако из соображений политкорректности было решено восславить мужественную девушку-ротмистра и её урядника, которому едва стукнуло двадцать один. Дайтон щедрой рукой представил обоих к наградам, и оба вроде бы как были вполне довольны, – а сучка Лаида так и вертелась перед Нобилем, прилагая немалое усердие, без очевидных, правда, результатов...

Вобщем, на самом деле он неплохо провел вечер, ничего кроме пары бокалов игристого, себе не позволив. Собирался было уже к себе домой, чтобы начать потихоньку готовится к отъезду на место постоянной дислокации, однако внезапно перед ним выросла, как из-под земли, Лисса, которую он не видел с самого утра, когда она встречала его на выходе из госпиталя. Девушка оделась соответственно случаю, и выглядела настолько блестяще и роскошно, что у него перехватило дыхание. И когда она пригласила его на танец (что во всех случаях, кроме "белого вальса" этикетом прощалось лишь редким дамам-оригиналкам, а танец был меж тем объявлен совсем другой), разом забыл и о предстоящем отъезде, и о своих хронических волнениях. Кончилось все тем, что они форменным образом сбежали с бала, хулигански наплевав на речи Нобиля, губернатора и прочих важных персон. Дайтон увлек Лису в конюшню своей дивизии на городском ипподроме, и оттуда они вырвались уже верхом на его любимых жеребцах, взяв направление прямо через поля при свете огненно-кровавого заката. Дайтон и сам сейчас с трудом верил, что смог подорвать себя на такую мальчишескую выходку, – но ничуть, ну ни капельки о ней не жалел...

Потом был стог сена, была бутылка белого вина из седельной сумы (спасибо Петеру, седлавшему коней) и была роскошная ночь, закончившаяся в его номере, когда они, окоченев от холода под ледяным августовским дождиком, мокрые до нитки добрались до города. И до постели.

Сейчас, отпивая прямо из горлышка графина ледяную воду, Дайтон ощущал бесконечный восторг и спокойствие. Давно он не испытывал такой благости на душе, а может и вовсе никогда, – и до сих пор не вполне верил, что смог поднять свое израненное тело на подвиги, подобные вчерашним. Но нежная, разомлевшая от сна и любви Лисса в его постели, с волосами, еще сохранившими запах свежескошенных луговых трав, была тому живым свидетельством.

В соседней комнате, кабинете, зазвонил телефон. Петер спал в своем номере, и Дайтон решил его не будить, тем более, что адъютант, кажется, тоже был не один. Генерал не спеша поднялся, поймал босыми ногами тапочки, и прошлепал по чисто надраенному паркету, стараясь не топать, чтобы не разбудить Лиссу. Без удивления убедился, что звонит не гостиничный аппарат, обслуживаемый телефонисткой в фойе, а протянутая сюда на время учений точка спецсвязи.

– Мич, ты уже проснулся? – голос Нэда в трубке звучал спокойно, но Дайтон по старому опыту понял, что дело серьезно, – Нам нужно встретиться как можно скорее. Будь у себя, я через час подъеду, – есть повод переговорить с глазу на глаз, насчет нашей ... ситуации.

– Конечно, сир Нобиль, – по телефону Дайтон никогда не допускал фривольностей, – Я буду тут.

– Не отказался бы позавтракать с тобой. В твоей "Коронали" невероятно вкусные омлеты.

– Э... Сир, простите, но я не один... – чуть замялся Дайтон, решительно не зная что сказать дальше и ощущая себя школьником, пойманным на мелкой проказе. Действительности сие ничуть не соответствовало, и он решительно прогнал эту дурацкую мысль, однако она отчего-то крепко впечаталсь в сознании.

– Ничего, значит обойдемся без омлетов. Разговор у меня не особенно долгий. Давай, собирайся с мыслями, – а твою дамочку даже будить не будем. Дай угадаю, вчерашняя дунландка? Или двинянка с роскошным бюстом, все же? Эх, до чего пригожая девчонка, где мои тридцать лет...

– Дунландка, сир, – оторопело ответил Дайтон. Походило на то, что шеф нервничает всерьез, – уж больно неискренним выходил у него фривольный мужской трёп "за баб-с".

– Что ж, и рыженькая тоже куда как хороша. Поздравляю!

– Спасибо, сир...

– Ладно, до скорого, Мич.

– До свидания, сир, – ответил Дайтон, нервно положил трубку, и секунду молча смотрел в окно, за которым лил непроглядный ливень. Хм. Что же это получается, – быть может, его вот так "изящно" готовят к мысли об отставке? Да нет. Не так бы все было, для Нэда же отставка – сущий пустяк. Не справился человек – добро пожаловать с борта на сушу... Справился – получи свой орден (или похвалу, или пряник с полки, по обстоятельствам), да начинай готовиться к новым указаниям. Безотносительно выслуги, личной дружбы и всего тому подобного, жестко, зато честно...

Дайтон вышел из кабинета, наскоро принял душ, и прошлепал в гардеробную, где поспешно оделся в повседневный серый мундир – вчерашний " синий вечерний парадный" еще не высох, да и в травинках весь, надо думать. Едва он застегнул последнюю пуговку, как вновь зазвонил телефон. На этот раз самый обыкновенный, гостиничный...

– Доброе утро, сир гран-генерал, приносим вам искренние извинения за беспокойство... – неуверенно начал портье.

– Не за что. В чем дело?

– Сир, к вам пожаловал посетитель. Офицер Королевской Секретной Службы, капитан Эйрхарт. Настаивает на встрече, сир... Желаете принять его у себя сир?

– Нет... – Дайтон стремительно обернулся в сторону спальни, но не услышал оттуда ни единого звука, кроме ровного дыхания девушки, – Я, пожалуй, спущусь в фойе. Так и передайте капитану... Благодарю вас.

Эйрхарт ожидал его возле стойки, не снимая мокрый дождевик с откинутым капюшоном. В руках его был портфель, лицо выглядело бледным от недосыпа, а глаза – раскрасневшимися от множества прочитанных при скудном свете документов. Капитан отдал честь, и подойдя как можно ближе к Дайтону, пожелал ему доброго утра, осведомился о заживающих ранах, а затем снизив голос, попросил, так чтобы его слышал только генерал:

– Сир, нам срочно надо поговорить. В таком месте, где нас никто не может подслушать, сир.

– Капитан? – скосил бровь Дайтон, – Ну... Поднимемся ко мне в номер?

– Нет, это как раз отпадает. Я бы предпочел на улице, но там льет дождь... Быть может, выйдем под навес летнего кафе, – я не надолго, вы не успеете замерзнуть, сир.

– Хорошо, – чуть оторопело согласился Дайтон, – Только через полчаса у меня другая важная встреча, и хотелось бы побыстрее...

– А иначе и не выйдет, сир. Мое дело чертовски спешное...

Они вышли на широкую, мощенную дубовыми досками, площадку летнего кафе, укрытую от дождя плотным цветастым тентом. Дайтон уселся за полированный деревянный столик, капитан устроился напротив, и открыв портфель, выложил перед Дайтоном стопку документов.

– Ознакомьтесь, сир. Хотя бы бегло, сир.

Дайтон кивнул, и взяв первый листок внимательно пробежал по нему глазами. Это был отчет экспертной группы, обследовавшей захваченное у нынешних диверсантов оружие. Извольте видеть, сир.

Шестиствольный реактивный гранатомет ХМk-XVI "Воздушный кулак". Создан КБ "флотской" фирмы "Monolith Ink." в рамках темы "Butterfly Net", по спецификации, выданной Службой Снабжения RN. Комплекс включает: гранатомет с электроразрядным спусковым устройством лэнс-энсина инженерной службы Северного Флота Ти Эл "Драть -╛╛ его – в то самое – отверстие – организма" Фогга, кольцевым прицелом энсина Николза "драть– его – туда – же", станок-треногу коммандера Хаузера "Ну,-Вы-поняли", и высокоскоростные реактивные выстрелы с осколочно-бронебойной и зажигательной боевыми частями. Испытан и в рамках флотской темы "Butterfly Net", и по условиям конкурса Армии (тема "PARW" ) стрельбой по зенитным и наземным целям. Представителями Флота признан удовлетворительным ... войсковые испытания выявили следующие недостатки: слабое пробивное действие дюймовой фунтовой гранаты из слоистого чугуна по защищенным целям ... БЧ тут же заменили на стальную с закаленным наконечником, доработан взрыватель... Бла-бла-бла. "Демаскирующий эффект реактивного выхлопа", – ну, а чего они хотели от ракет?! Это ж все знают, как в незамысловатом армейском стишке: "Летит труба, огонь из попы, к нам прилетит, и всем нам, -ж... Плохо будет, словом..."

В итоге Флот заказал разработку спаренного варианта на улучшенном тумбовом станке с электроприводом наведения и панорамным прицелом. Первоначальный тип рекомендован к малосерийному производству с целью более широких испытаний. Одновременно УСО заказало 70 комплектов (без станков, выпуск которых тормозился ведомственным заводом), однако впоследствии от них отказалось (из-за выявленных армейцами недоработок). Но их тут же перекупила RSE. RSE отчиталось по 40 комплектам, находящимся в настоящий момент на складах организации, и заявило, что еще 30 было передано повстанцам в харадримской провинции Ван-Гху, вместе со 1440 единицами выстрелов...

Дайтон хмыкнул, отложил лист, и взял сразу несколько для беглого ознакомления. Эйрхарт не сводил с него устало-выжидающего взгляда.

"...пистолет-пулемет малогабаритный... без переделки конвертируется под харадримский пистолетный патрон калибра .358 Хаджми и отечественный .455АР... интегрированный многокамерный глушитель расширительного типа... произведен партией из 5500 единиц. 2250 закуплено УСО, 1100 ед. – RSS, 200 ед. – Управлением Королевской Жандармерии, 450 ед. – Военно-Морским Коллегиумом ... 130 ед. – RSE..."

"... винтовка снайперская... калибр – .455 АP, глушитель интегрированный расширительного типа, комбинированного действия... Произведена партией 6500 единиц. 4500 ед. закуплено Службой Снабжения RA, 1200 ед. – Военно-Морским Коллегиумом, 400 ед. – управлением SAS RAF... 110 ед. с улучшенным 6-ти кратным прицелом ОПУ и кронштейном системы майора Кортни, – RSE..."

"...мина магнитная, повышенного пробивного действия..."

"...ружье крепостное, облегченное, полуавтоматическое, калибра .577..."

"...мортира горно-вьючная, калибра 4,2 дюйма ..."

Дайтон не сразу понял, что имеет в виду капитан. Но успел и без его подсказки, даром что недавно разлепил глаза. Закономерность прослеживалось в одном, – все службы закупали дорогие и узкоспециальные смертоносные инструменты строго по назначению. Морпехам были нужны, например, облегченные мортиры и пистолеты-пулеметы с глушителями, горным стрелкам – крепостные ружья и горное снаряжение, – ну и так далее. Но было одно четко выраженное исключение – вовсе не боевая, вроде бы, спецслужба, Королевская Тайная Экспедиция, затарилась в период с позапрошлого по нынешний год всем, что смогла ухватить. Небольшими партиями эта контора закупила практически все, что было так или иначе разработано для диверсантов и партизан, а например, зенитные шестиствольные гранатометы залпового огня (один из которых едва не отправил на тот свет его, Дайтона, не далее как три дня назад) в данном виде вообще никому больше, кроме RSE, не понадобились. Такие вот пироги... С такими вот, специфическими, военно-морскими, особо секретными котятами. Драть их, опять же, в то самое место. И котят, и Флот, и ...

– Что отвечают "экспедиторы"? – негромко спросил Дайтон, откладывая последний из листков, – Вы же наверняка уже послали запрос?

– Отвечают сир, то, что я и предполагал. Что повстанцы получили груз в полном объеме. Под роспись, не буквально, конечно... И успешно использовали часть этих шестистволок для засад, сбивая харадские самолеты возле полевых аэродромов, на посадочной глиссаде и на взлете. Несколько штук и впрямь сбили. Даже фото прислали. В некоторых условиях оказались неплохи и по наземным целям, – по автоколоннам и при отражении штурмов. Фактически, косоглазые провели за нас боевые испытания. Утечек RSE не зафиксировало, но формально, сир, они и не обязаны были следить за оружием, – они отвечают только за доставку. А применение обеспечивают наши военные советники, разведчики-армейцы. Они тоже не ведут баланс переданного повстанцам оружия, отвечают только за то, чем пользуются сами. Харадцы пока не смогли захватить ни одного комплекта. Туда же нами были поставлены несколько легких горных дюймовых автоматов, со снарядом очень близкого действия, одну пушку султанцы нашли, и до сих пор думают на них. Так что...

– Вы полагаете, что RSE причастна к нынешним событиям?

– Я в этом уверен, сир, – Эйрхарт нервно закусил губу, убирая документы в портфель, и извлекая новые, – И моя уверенность все более усиливалась в течении последних дней, а сегодня утром... Я получил новые подтверждения. Дело в том, что три дня назад я имел неосторожность... я потребовал в архиве Разведупра Генштаба список запросов на досье... намеченных аналитиками фигурантов. И получил данные ... ознакомьтесь, прошу. Я считаю, что это – подстраховка... Теперь даже если мы получили бы возможность взять живьем кого-то из исполнителей ... из тех, кто сможет заговорить, – мы не можем этого сделать, не нарушая королевской воли, прямого приказа. Пришлось бы их просто убить, сир, сразу...

Дайтон мрачнея все более и более, поднес лист, зачем-то гербовой, к глазам. Из сухого текста сводки сотрудника архива явствовало, что личные дела под соответствующими номерами ни разу за полгода не запрашивали из Главного Разведупра, департаментов RSS или Криминальной Полиции. На них в течении последнего времени был один-единственный запрос. От штаб-полковника, секретаря Центрального Отделения RSE в Минас-Тирите, и датировался запрос вечером прошлого четверга. Как раз в тот день, когда Дайтон начал операцию в горах... Очень было похоже, что в RSE не просто давали Эйрхарту след, а прямо таки, толкали его на нужное направление. И предопределяли результат. На данный момент важно было даже не то, для чего это делалось, несмотря на инсинуации капитана, а сам факт, что в RSE были люди, явно знающие больше, чем им бы полагалось... Причем у этих людей был прямой выход к Трону.

– Предвидя вопросы, сир, скажу, что мое положение сейчас аховое.

– Что так? – негромко спросил Дайтон, откладывая листок.

– Когда я направил эти материалы и свой вывод в виде отчета в Центральное Управление, то немедленно получил приказ ехать с отчетом в столицу, и передать дела в веденье Нобиля Гаудкрафта и Особого отдела его штаба. Одновременно по своим каналам я получил информацию, что поэтапно блокируется вся деятельность RSS в провинции... Если честно, то, похоже и вообще по всей стране. Но это пока ... хм... скорее слухи. Могу обрисовать ситуацию у нас. У нас был пленный, захваченный вашими, сир, егерями. Так вот, его вчера вечером у нас буквально отняли силой, – люди из криминальной полиции с ордером на руках забрали его из специзолятора, и передали не королевским маршалам, а сержантам RSE. Якобы, для перевозки в Форност. Уверен, что больше мы его не увидим. Меня и двух моих заместителей отстранили от дела и потребовали подробнейше отчитаться по всем оперативным мероприятиям – что само по себе займет около недели. В такой-то момент корпеть над бумажками, которые уже на следующий день никому не будут полезны, сир! Следственную группу переподчинили человеку откровенно некомпетентному, и загрузили совершенно безнадежной чепухой, свободных людей не осталось, впрочем, кабы они и были, этот тюфяк все равно не смог бы этим никак воспользоваться. Сир, я чувствую, что попадаю в изоляцию, и чувствую, что расследование "спускают на тормозах".

– С Нобилем вы общались, капитан? Весьма вероятно, что он может вам чем-либо помочь.

– Сир, так ведь это главная проблема... Герцог Гаудкрафт, – никто иной, как создатель и, по существу, руководитель RSE... Вы не знали?! Единый с вами, сир, я был уверен что вы знаете, оттого к вам и пришел... RSE – формально занимаются экспедированием особо важных грузов, в том числе и нелегальных, в том числе и за границу. Дипломатическая почта, то, что мы передаем своим союзникам, и то, что они добывают для нас... Фактически же это разветвленная сеть отделений, раскинутая по всей стране. У них в каждой провинции есть свои силовые отряды, есть сеть осведомителей, аналитический аппарат, следователи, экспертные группы и все прочее. Фактически с одобрения Короля был создан противовес нашей структуре, чтобы мы друг за другом присматривали... Хорошая идея, я вам скажу, и вобщем-то, нужная, но... Потрясающе, что вы, так близко общаясь с Нобилем, до сих пор были не в курсе, сир. Да ведь это именно он и подписал ордер о передаче RSE нашего пленного! С его санкции сейчас RSS оттирают от расследования, передовая его тем, кто по идее, с ним и справиться не может!

– А что вас удивляет? У Нобиля сейчас Золотой Ордер, с правом Суда, Меча, Огня и Веревки... Кому еще подписывать эти бумажки?!

– А меня ничего и не удивляет, сир. Просто, если моя догадка верна, вы понимаете, чем я рискую, если обращусь сейчас напрямую к Нобилю?!

Дайтон молча смотрел на этого нетипичного полицейского. Лицо молодого человека выражало сейчас смешанные чувства, – но преобладало в этом смешении горькое отчаянье. "А ведь он работал, пахал, как вол, все эти дни..." – подумал генерал, – "Столько всего нарыл, это ж постараться было надо. А сейчас чувствует, что с разгону натолкнулся на ... стену. Или вернее – на глыбу... Которую всей их конторе ни за что не свернуть, – хоть они в лепешку убейся..."

В то, что Нэд способен был спланировать случившиеся совсем недавно зверства, Дайтон не верил ни на йоту. Мог. Да, хрен ли. Конечно, – мог. Он бы, Дайтон, и то смог бы сделать такое с гражданскими, причем почти без всяких последствий. Возможность у него есть. Но это сделал не он. Герцог в слишком большой степени был государственником, чересчур многим был обязан Короне, чтобы опрометчиво связываться с врагом, составляя малореальный и опасный заговор. Нэд бывал жестким, да и жестоким, и даже, несомненно, мог (в принципе!) отдать приказ уничтожить какое-то число безоружных мирных жителей, – но при условии, что дело происходило бы за границей, и этого требовала бы некая насущная необходимость. Какая-то просто караул какая насущная. Когда идет война за тридевять земель, все вокруг солдат делятся на "своих" и "врагов". Там такое очень даже нередко случается.

Но не в своей стране.

Не так вот.

Это у Дайтона в голове решительно не укладывалось, и он отбросил данную версию, – без малейших сомнений.

Но материалы эти могли повредить Нэду, – и в конечном счете, ему, Дайтону. Если Нэд действительно контролирует RSE, как говорит капитан, если оружие и впрямь просочилось через эту структуру... Дело плохо. И надо во что бы то ни стало ознакомить Нэда с ситуацией, не подымая шума на уровне руководств разведок, – иначе грызня может привести к тяжелейшим для страны последствиям.

– Что вы хотите от меня? – ледяным голосом спросил он, глядя Эйрхарту в глаза.

– Я... я просто хотел, чтобы вы были в курсе, сир. Я считаю, что вы – честный человек, сир... Я полечу в столицу, и попытаюсь задействовать свои связи, – кое-кто у меня есть, можно подергать за ниточки... Но вы, со своей стороны, – не должны позволять использовать себя вслепую. У вас есть определенная власть, ваша дивизия, ваш статус в провинции, хоть и временный, но очень серьезный... Я не параноик, сир...

– Неужели? – не удержался генерал, – Я полагал, вам по работе положено...

– Нет, сир. Я немного знаю свое ремесло, и у меня полное чувство, что сейчас мы имеем дело с заговором, на самом высшем уровне, причем с заговором наглым, не пытающимся чересчур уж скрываться. Кто-то с ведома самых высших инстанций проводит незаконную операцию. Чудовищную по жестокости и цинизму. Я вовсе не настаиваю, что это инициатива Нобиля, может быть, он тоже лишь орудие, но я хотел бы знать насчет вас, – вы сир, вы – на чьей стороне?

Дайтон поморщился. Капитан был чертовски убедителен. Он не был похож на дешевого провокатора, равно как и на нервного паникера. Умный, опытный парень... Но все же, что он, скажите на милость, несет?! Заговор с ведома высших инстанций, извольте видеть... Если бы Эйрхарт прямо назвал Нобиля виновником, Дайтона и то убедило бы больше. А против кого составлять такой дикий заговор в высших инстанциях?! Против себя любимых, что ли?

– Вот что, капитан, – Дайтон принял для себя решение, – Ваши разработки имеют право на внимание. Сейчас для вас главное – перепроверить их и донести по адресу. Поэтому – тщательнейшим образом проверьте свою доказательную базу, и двигайте уже в столицу, согласно приказу. Я, откровенно говоря, вам не сочувствую, и не считаю, что вы правы, – но понимаю вашу озабоченность, и думается, вы должны довести свою работу до конца. При дворе и в Генштабе есть разные взгляды на ситуацию, – что ж, постарайтесь использовать поддержку оппозиции. Политика сира Нобиля неоднозначна, и у неё всегда были влиятельные противники...

– Влиятельных уже нет, сир.

– Что значит, – "нет"?

– Ночь, когда ранили вас, была вообще продуктивна на чрезвычайные происшествия, сир. На трагические случайности и преступления ... врагов. В столице убит заместитель Минобороны, Торин Айроннек. Вы в курсе – один из лидеров консервативного крыла МО. Стрелок-снайпер, с трехсот девяноста ярдов в голову, .338 калибр, матчевая пуля с полостью в наконечнике... В Серебряной Гавани погиб адмирал Спиридон Цвейг, после взрыва нового линкора...

– Тот самый Цвейг? Сын "Капитана Грэй"?! Я, конечно, читал про чертова гном... про сира Айроннека, и про линкор, конечно, но...

– Тот Цвейг, сир. Другого и нет. Самый молодой адмирал в истории RN. Ненавистник субмарин и поклонник линейных кораблей с пушечным вооружением, лоббист группы компаний "Элдрон – Северные судостроители"... Лидер оппозиции реформам сира Нобиля на Флоте. Тело пока не собрали полностью, и не спешат с опознанием, – соответственно, и с оглашением... А в Любече с тяжелой травмой головы лежит в госпитале фельдмаршал Никола Туманенко, насколько мне известно, вы служили вместе, и знаете его взгляды... Вряд ли выкарабкается.

Дайтон, конечно, понимал к чему ведет капитан. Туманенко был отчаянным монархистом и сословником, хотя являлся выходцем из простонародья, и категорически не одобрял, как он выражался, "заигрываний Гаудкрафта с чернью". В устах бывшего мещанина это звучало малость комично, но храбрейший человек, герой нескольких нешуточных военных подвигов, фельдмаршал право на мнение имел, и к нему прислушивались, – особенно же в Любече, военное значение которого стремительно росло и обещало в ближайшие годы стать во многом решающим...

– Кого назначили временно замещать Туманенко? – быстро спросил он, в душе надеясь, что услышит не то, что первым пришло в голову.

– Мажор-генерала Ковалева, Данилу Васильевича. Начальник штаба Туманенко уже подал в отставку, как и все заместители... Минобороны отставки утвердил сегодня же утром. Почти никто в Любече не сомневается, что Ковалева в итоге и оставят на посту.

Дайтон не нашелся, что сказать. Ковалев, выходец из легендарных Смолянских гренадер, в армию пришел рядовым. Из потомственных кузнецов, по закону о всеобщей воинской повинности. У Туманенко он всю жизнь стоял в горле костью, а вот за Нэда порвал бы глотку любому. Он, собственно, и рвал, причем неоднократно. На трех войнах, как и сам Дайтон.

Будто читая мысли генерала, Эйрхарт нервно постучал пальцами по столу.

– Так что, сир, как видите, оппозиция обезглавлена. Вы сами-то не находите, что это ... чистка? И, возможно – лишь первый её этап?!

Дайтон не знал, что сказать.

– Сир, не надо мне отвечать. Я сейчас в такой ситуации, что просто надеюсь, – именно, надеюсь, что вы крепко подумаете над моими словами. Мне надо идти, сир, меня уже ждет самолет, но вы сир, вы... Вы останетесь тут. И я от души надеюсь, что вы сделаете правильный выбор.

Капитан поднялся, собрал документы в портфель, не глядя на задумавшегося генерала, и вытянулся по стойке смирно.

– Разрешите идти?

– Да, капитан... – задумчиво ответил Дайтон, – И, на всякий случай, поменяйте самолет перед вылетом.

– Я уже думал над этим, – криво ухмыльнулся Эйрхарт, – Только не по чину мне. Увидимся в Минас-Тирите, сир?

– Увидимся... – Дайтон проводил взглядом сутулящуюся фигуру в черном дождевике, стремительно прошедшую через площадь к служебному черному "хёнриху", блестящему хромом радиатора на другой стороне улицы.

...Когда к гостинице подъехал крытый зеленый вездеход Гаудкрафта, Дайтон уже был у себя в кабинете, и пил кофе, поднесенный проснувшимся Петером. Лисса все так же спала, – у неё не было привычки вставать в пять утра в выходной день, ну и бог с ней. Откровенно говоря, спровадив Нэда, Дайтон все еще лелеял надежду присоединится к ней в спальне, совершенно не было настроения после такой чудесной ночи с места в карьер влезать в скользкие интриги и игры разведок, но ... он уже боялся, что ничего у него не выйдет. Сказанное капитаном слишком крепко отложилось в голове, и вытряхнуть этот груз не помогал даже чудесно заваренный мокко.

Нэд вошел в номер в одиночку, оставив адъютантов и связистов в фойе, и молча протянул руку. Дайтон без колебаний ответил на рукопожатие. Черт. Это же Нэд, старина Нэд... Тот самый, что рекомендовал его к представлению к майору, тот, что вытянул его после той скверно пахнущей истории в Дунланде, когда у Дайтона загадочным образом "пропало" аж двадцать два "пленных" мятежника, перед этим сдавшихся по всей форме... Да что там. Нэд – свой. Тут и думать нечего...