Текст книги "Книга вторая: Зверь не на ловца (СИ)"

Автор книги: Михаил Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Это, конечно, если просто не пристрелят под шумок.

В том, что Холмса подставили под какую-то чрезвычайно поганую мерзость государственного масштаба, Майло не сомневался ни секунды. Одна беда, масштаб самого Майло на фоне означенной мерзости выглядел до убожества местечковым... Его соображения на сей счет были простыми. Они, из Подхолмного Ширра, конечно, – рвань шебутная и хулиганье порядочное, однако от политики далеки так же, как свиньи от новогоднего стола. Иными словами, в политику, в непотребные шпионские игрища, нормальный парень из Подхолмья мог попасть только в одном виде, – обжаренным на вертеле, и готовым к употреблению для услаждения желудков высших существ, коими в данном случае выступали некие неизвестные личности, но уж точно не хоббиты. Громадины подставили хоббита. Наоборот ни коим образом выйти не могло, и не уверяйте, не в нашем духе такие фортеля...

Обидно было также то, что пока единственным живым существом, с которым он мог перекинуться словом насчет поганой нынешней ситуации, был как раз громадина. И не просто громадина, а как выразился капрал Тыквикс, "феерично громадный громадина", лесничий Роджинальд Милдерн, который сейчас сидел на удобной коряжке и запросто, не обращая внимания на милитарные приготовления егерей, изволил потреблять горн-биф из фунтовой консервной банки, используя в качестве столовых приборов широкий ножик с роговой рукоятью, у местных именуемый "ягдникером" (то бишь, "шкурником"), и огрызок рисовой галеты.

– Говорю я, – продолжил неспешный разговор лесничий, выскоблив банку до дна и зачем-то убрав её в ранец, лежащий возле его ног, – Говорю я, сударь сержант, что неправда все это. Неладное что-то творится, точно, на. Нет там никакого отряда специального, на. Больше суток уже толкусь в квадрате, на, неужели бы баллон не услыхал, на?

– Услыхали бы, милсударь лесничий, не услыхали бы... Какая мне-то разница, коли у меня приказ, – без всякого напора, скорее устало, чем убежденно, ответил Майло уже в который раз, – А охотничков можно и без баллона направить. Верхами наперехват, к примеру. Холмс ранен, как Тук и другие два говорили, – одна рука не работает, повязки часто надо менять, а тем более в лесу... Нет, милсударь лесничий, если захотят охотнички, так даже пешком догонят, по крайней мере, Холмса. А эта ведьма, правда ваша, может утечь, особенно если Холмс начнет её сдуру прикрывать своим карабином и бренной тушкою.

– Да не ведьма она! – дернулся, и тут же вновь остыл Милдерн. Он понимал, что с точки зрения Майло неприязнь к Ниэнн совершенно естественна, ведь согласно имеющейся у сержанта скудной информации, виновницей происшествия была как раз она, а Холмс оказался втянут, и скорее всего, обманом, – Я её не первый год знаю, на. Все это – чепуха насчет шпионства, на, уверяю вас, сударь капрал... рассказал бы я вам, да только вам скучно будет, на. Честнейший госпожа Мэллори человек, на, и добрейший!

– А то, милсударь лесничий, сами не знаете, что не все шпионы чернявые да щербатые мужики в темных очках и шляпах на самых зенках, воровато бегающих, – мрачно заметил Майло, – Да и по сути-то что я скажу? Шпионка, не шпионка... У меня приказ. Я вам-то верю, милсударь. Опять же, и не ловятся вот так просто шпионы, полагаю, хоть и не великий я в этих овощах специалист. Да только куда как четче от самого бригадного генерала указание, – дальше "сюда" не ходить, сидеть вот, на этой стороне балки, и глядеть на этот, милсударь, край болота, пока доверенные егеря нашего воеводы, гран-генерала Дайтона, сюда на наше место не прибудут. Вот и смотрим. Неплохой пейзаж, как называется сия зловонная трясина?

– "Гаэллова топь". По имени маркиза Жозефа Гаэля, на, топографа знаменитого, который тут изволил утопнуть с концами лет двадцать назад, на... Помочь ему надо, – уверенно заявил Милдерн, чуть помолчав, – Не маркизу Жозефу, я имею в виду, а Холмсу. Пропадет парень один, на, вот ведь точно пропадет, ни за нафиг сушенный...

– Это точно... – непроизвольно согласился Майло, но затем одернул сам себя, – Только, – "надо, не надо"...

– А у вас свой приказ, на.

– А то и верно, – вздохнул Майло.

Милдерну он доверял, и мог быть с ним вполне откровенным. Именно благодаря храброму лесничему Бригада не понесла дополнительные потери, – он подоспел в землянку к Туку, Хамстерну и Бушингу в аккурат тогда, когда полицейские, хоть и связанные как бараны, но злые, как, – напротив, волки, учинили форменный мятеж. Когда Родж открыл двери землянки, его взору открылась совершенно фантазийная картина, – трое хоббитов отбивались от шести связанных людей, используя в качестве оружия трофейные кожаные сапоги пленников, а те, в свою очередь, ползли на них стенкой и, по причине связанных за спиной рук, агрессивно бодались.

Учитывая, что противник превосходил хоббитов численно, и особенно, – массой, неизвестно во что это стихийное восстание могло вылиться. Вероятнее же всего, что кто-то из троих хоббитов не удержался бы от соблазна, и применил штатное оружие по прямому назначению, – то есть, для вышибания из ближнего своего мозгов. Во что Бригаде бы вылился расстрел связанных по рукам и ногам офицеров Королевской тайной службы, предугадать не сложно, и вмешательство Роджа для хоббитов (да и для мерзавцев-полицаев) стало поистине спасительным.

Он внес в диспозицию сторон существенные изменения, разом создав перевес на стороне троих хоббитов. Не утруждая себя поиском сапог или других подходящих орудий, Родж просто начал пребольно сталкивать полицейских друг с дружкой лбами, и хотя один из них исхитрился и болезненно пнул лесничего под колено, таким методом Милдерн быстро вывел большую их часть из строя, а воодушевленные Тук, Хамстерн и Бушинг немедленно закрепили успех. После прибытия подкрепления в составе взвода "С" под командованием Майло, всех "пленных" быстро оприходовали, скрутили еще надежнее, нагрузили на мулов и с конвойной партией отправили из лесу вон, а уж тогда Майло удалось связаться с комбатом и вкратце обрисовать ситуацию... Комбат, очень довольный в душе, что его ребята наваляли зазнайкам-громадинам "по самое не хочу", тем не менее вынужден был выразить гнев за самоуправство, и немедленно накапал бригадному. Тот в свою очередь – командующему войсками воеводства Дайтону, а тот, надо думать, и "Самому", Согласно Золотому Ордеру Его Величества Наместнику в Провинции. Стал ли последний жаловаться на хоббитскую излишнюю доблесть Королю, осталось неизвестным, однако ни Тука, ни Майло пока никто "на ковер" не звал, и даже по рации ничего такого обидного не говорили. Зато появился приказ, – стоять на месте, и ежели "шпионка" (с сегодняшнего утра оглашенная) Мэллори или "дезертир" (с того же срока) Холмс на них сами выйдут, ловить, сажать "в железа накладные" и не пущать... Более бредового последствия для инцидента Майло положительно выдумать не смог бы, и сейчас от сложности жизненной не на шутку заскучал.

– А у меня, между прочим, никакого приказа нет, на, – решительно заметил Родж, поднимаясь на ноги, – Что вы думаете, по этому поводу, а, сударь сержант?

– Думаю я, что вы – человек честный, и нечего вам там делать. В какашку вляпаетесь, милсударь лесничий, как пить дать, а вытаскивать вас будет некому. Что может сделать один милсударь? Если там боевая группа, я мыслю, они вам и близко подойти не дадут. Вы знаете, что ли, куда пошел Холмс?

– Куда бы Холмс пошел, на, я не ведаю, потому как, он наших мест не знает толком, а карта у него очень плохая. Только раз уж сударь Холмс не один...

– С чего бы карта плохая-то, милсударь Милдерн? Такая же, как у меня.

– С того, что на наши места мало времени дали, на, Королевскому Топографическому Обществу, война большая была на носу, на, и все толковые люди в Мордоре были, в Умбаре да в Шаане. Здесь разве что тот самый маркиз и работал из ученых, да и тот утоп, на, так что картографировали местность губернские землемеры, поспешно и очень неточно... Так вот, сударь сержант, я знать не могу, куда ваш Холмс двинулся бы, зато думаю, что понимаю, куда пойдет госпожа Мэллори. Немного у них вариантов, на. Через Глухую Бажину она дернет, в Ущелье Безумной Шэннон...

– Там перевал через горушки есть, верно? Тогда бы еще понятно...

– Вот именно, – Родж поднялся, и подошел к своей лошадке, которая флегматично жевала овес, насыпанный в мешок-намордник. Он вынул из седельной кобуры карабин, отвязал торочную суму и подстегнул к ней плечевые ремни, – Пойду я, пожалуй, вдоль этой Топи, до брода через Бажину, на. Думаю, что где-то там их и догоню. За лошадкой присмотрите, сударь сержант?..

Майло грустно смотрел на громадину, который волновался за его, Майло, сородича больше, нежели непосредственное командование, вынужденное проявлять осторожность. Сержанту тоже хотелось отдать приказ взводу, и без всяких чертовых формальностей дернуть туда, вперед, где Вик Холмс попал в сложную беду, которую тому вряд ли расхлебать в одиночку. Но... Он был простым смертным, и побаивался. А вот этот лесничий у него на глазах перекинулся из простоватого, хоть и донельзя долговязого, мужика, в непреклонно-решительного древнего война с холодными глазами... Когда Милдерн закинул сумку и ранец на плечи, удобно пристроил карабин под локтем и упругой пружинистой походкой двинулся вдоль болота, подныривая под свисающие лианы, Майло проводил его завистливым взглядом, чуток помолчал, а затем позвал к себе командиров отделений, капрала Тыквикса с капралом Туком.

– Сир! – хором откликнулись они, поспешно подымаясь и подбегая к нему.

– Лелик, Рулли... Есть у меня к вам приказ, солдаты. Вернее – просьба. Каждый отберите по надежному бойцу с хорошим слухом...

– Сир? – также синхронно удивились парни, – С хорошим слухом? Сир?

– Оглохли, что ли, головобрюхие? С хорошим слухом. Не с таким как у вас, а именно что с хорошим ... чтобы издалека могли выстрел различить. Мили за три. Пусть выдвигаются на милю вдоль болота, – справа и слева. Маскируются, чтоб их там леший не нашел. Если что услышат, – хоть один щелчок, – дают ракету, красную. Пони пусть стоят седланные, оба пулемета, – готовые к бою, как увидите ракету, так сразу – по седлам, и вперед... Вопросы есть?

– Никак нет, сир!

– Тогда ступайте...

Майло вздохнул про себя. Это был риск, что и говорить. Но если ему нельзя выдвигаться далее в квадрат просто так, это не значит, что нельзя реагировать на выстрелы. Тем более, если считать, что все выстрелы за Топью будут произведены по его взводу! Тогда уж точно надо будет... пресечь, отреагировать как-нибудь, словом. А кто сможет доказать обратное?..

Однако на сердце у сержанта было очень неспокойно.

Глава шестая.

Сырой темный подвал, ранее принадлежащий крупному виноторговцу, много лет простоял бесхозным. После реформ старого короля Нессандра по стране были введены новые акцизы на спиртное, а затем и пресловутый "Трезвый Закон", и это, вкупе с большими долгами по краткосрочным кредитам, доконало винного магната, – задолго до того, как вошло в широкое обращение электрическое освещение. Поэтому сейчас, когда здание и соответственно, подвал, заняло губернское отделение RSE, здесь пришлось наскоро проводить свет, – шесть газовых рожков на стенах не осветили бы подвал должным образом, даже будь к ним подведен, как встарь, газ. Дайтон брезгливо поморщился, – он терпеть не мог такие помещения, холодные, темные и пахнущие плесенью. Шагнув за порог, генерал отстранил высокого громилу в сержантской форме, не слишком-то почтительно отдавшего честь и придерживающего на локте уже знакомый Дайтону пистолет-пулемет с магазином в рукоятке и большим цилиндром глушителя. "Где, прости меня Единый, где Нэд умудрился набрать столько таких уродов?!"

Генералу активнейшее и с самого начала не понравились сотрудники RSE.

Покойный Эйрхарт и его братия у Дайтона тоже восторга не вызывали, – но внушали уважение рвением и тихим профессиональным упорством.

Да и вообще, были какими-то ... привычными, что ли.

Эти же больше смахивали на скоробогатых купчиков-выскочек, сколотивших капиталец непонятно какими сомнительными делишками и которых, конечно, в гильдию-то зачислили честь по чести... А вот на праздничный ужин ко двору гильдейского Главы звать не спешат.

Отличия лежали, казалось бы, в области мелочей, – скажем, сотрудники "старой" тайной полиции обычно носили добротное и удобное, но не броское цивильное платье, которое приобретали сами на выделенные казной суммы. Офицера RSS невозможно было представить себе без галстука, трости и хорошего портфеля тисненной кожи. У них редко имелось при себе личное оружие, а если имелось, то компактное и сравнительно маломощное, да и разглядеть его в плоских оперативных кобурах под одеждой было практически невозможно. В этой связи сержанты и офицеры RSE, в их полувоенном обмундировании с системой ремней, стеганных свитерах защитного цвета, летных кожаных куртках и заправленных в подкованные ботинки свободных брюках с накладными карманами смотрелись, как сборище отпетых боевиков из горского клана. А то и вовсе отрядом подручных сумасшедшего негодяя из низкопробного синематографа.

К тому же, все они носили тяжелые армейские пистолеты .455 калибра в открытых кожаных кобурах, а сержанты, вдобавок, – комично-страхолюдные восьмидюймовые ножи в стальных ножнах на плечевом подвесе. Дайтон не видел эти ножи вынутыми из ножен, но готов был поспорить, что они имели крупную пилу на обухе и глубокое ребро жесткости, ошибочно называемое "кровостоком".

В всей организации явственно витал душок дешевой скороспелости, преобладания формы над содержанием. У сержантов рожи были прямо-таки разбойничьи, как на подбор, а следователи и аналитики вели себя в неприятном, лакейском, и в то же время подспудно презрительно-насмешливом духе. Причем, было совершенно непонятно, чем вызвана вторая составляющая, – вроде бы, и не тем, что он простолюдин (среди "катээшников" тоже как-то не заметно было переодетых принцев), и не тем, что ставили себя выше армейца, – как ни крути, а Дайтон теоретически мог в любой момент кликнуть дюжину гренадер с улицы, и вздернуть любого из них на ближайшем фонаре, причем объясняться пришлось бы исключительно с одним Нэдом. Скорее же всего, им просто категорически не нравился этот внезапный визит, и считая его тупым дуболомом, они пока недоумевали, чего же ему надо. От чего и злились.

Дайтон чуть пригнулся, чтобы не задеть одинокую лампочку без плафона, свисающую прямо на проводе с потолка, обошел гигантский пустой бочонок и подошел к недавно, судя по свежей краске на металле, зарешеченному углу в глубине помещения.

– Сир, прошу вас, соблюдайте осторожность, сир, – негромко предупредил второй из сержантов, не убирая руки с клапана поясной кобуры, – Два дня назад он так же лежал, будто без чувств, а потом выбил челюсть следователю и сломал руку его помощнику...

– Благодарю вас, сержант, – сухо ответил генерал, внимательно разглядывая сквозь решетки пленника.

Парень, полулежащий на грубо сбитых нарах, был одет лишь в одни короткие бумажные штаны и резиновые тапки на босу ногу. Правильные черты худого лица, светлые, хотя и очень грязные волосы, крепкие канаты мышц под туго натянутой кожей, – похож на спортсмена или циркового акробата. Руки до локтя, лицо и шея загорелые почти дочерна, остальное тело, – белое, как молоко. Знакомый "колер", – это когда по две недели "на боевых" форменку не снимаешь. Не красавец, и не урод. Одень этого мальчонку в серую тужурку мастерового с цеховым значком, картуз, широкие брюки и грубые башмаки, Дайтон не обратил бы на него ни малейшего внимания на улице, – заурядное лицо, молодой представитель рабочего класса, никакой аристократичности, конечно, но и спина прямая, без малейшей привычки к раболепию, каковая, увы, не редкость еще среди крестьян, особенно батраков, словом, – здоровый городской парень, каких тысячи.

Так, что это тут у нас, – ногти на обоих руках посиневшие, а пальцы – опухшие... А на правой руке трех ноготков и вовсе нет, вместо них пятна почерневшей крови. Что еще? На руке следы уколов. И на бедре. И на животе... Кололи, значит, дрянью, вызывающей страшные судороги и спазмы мышц, одна сильнее другой. Очаровательно... Над губой характерные круглые синяки, – цепляли прищепки-электроды к деснам над глазными зубами и пропускали переменный ток.

Раз молчит, значит пошли уже на крайности, решил Дайтон, а сейчас просто делают паузу, чтобы фигурант чуть отдохнул и не дал, случайно, дуба от боли.

Санкцию на "применение спецсредств" мог дать только лично носитель Золотого Ордера. Эта мера, ровно как и смертная казнь, могла применяться лишь при Чрезвычайном положении и они являлись, по сути, синонимами в юридическом смысле. Умри "клиент" раньше времени под пыткой, – Король мог и спросить с носителя Ордера за это. Но не за смерть человека, а лишь за неквалифицированную работу, приведшую к потери драгоценной информации, унесенной покойником в мир иной.

– Сир, – откашлявшись, начал стоящий за спиной Дайтона начальник следственной группы, – Все же, я недоумеваю, чего вы хотели бы выяснить, сир...

Дайтон хотел выяснить лишь один важный лично для него момент, – что пленник жив, и что им занимаются. Сам факт, что тот все еще в Дэрге, удивил генерала до глубины души, отчего-то (а скорее всего, – от предсмертных слов Эйрхарта) он был уверен, что пленного немедленно увезут в Северный Замок Форноста или в пресловутый 6-й бастион крепости Аннуминаса, куда бросали политических преступников, после чего он исчезнет навсегда и бесследно. Однако своими мыслями со следователем, низкорослым человеком, лицом смахивающим на обмылок и со стетоскопом на шее, он делиться не хотел и не стал.

– Молчит?

– Так точно, сир, с самого начала – ни слова. Мы его допрашиваем по первой категории пристрастия, с первого дня... И пока узнали лишь... Что он – дунландец, сир.

– С чего бы это, капитан? – на самом деле пленник походил на хайлэндера, чуть горбатым носом и белесыми волосами. Но мало ли у кого какой нос...

– В первые сутки мы поняли, что водой и веревками ничего не добьемся, и вкололи ему... Сир, вы же понимаете, что это конфиденциальный разговор? Я в курсе, сир, что вы доверенное лицо сира Нобиля, но все же...

– Разумеется, – с каменным лицом ответил Дайтон. Нэд не знал об этом его визите, и он попал в это неприметное здание на отшибе заводского района главным образом, блефуя своей осведомленностью. Впрочем, он был уверен, что Нэд за него поручится...

– Так вот, сир... Оставив воду и веревки, мы попробовали "подноготные гвозди"... А когда он вытерпел и это, пришлось вколоть ему два раза по полкуба кератазина и спецсредство "бёрнинг дэнс", полторы "дозы"...

Дайтон понимающе кивнул. Его догадки полностью подтвердились, – он уже видал побывавших под "активным допросом" мятежников.

– Мы показали ему шприц с антиспазматиком, и обещали, что сделаем укол сразу же, как он начнет давать показания. Так вот сир, все что он нам выдал, кроме нечленораздельных криков, были дунландские ругательства. На "даллике", сир.

– Только ругался, и все, и это под кератазином... Вы уверены, что он не собирался пойти на контакт, пока еще был "теплый"?

– Сир, обижаете, сир. Я и мой лучший переговорщик провели с ним почти восемь часов кряду. Никакого толку, никакого намека на заинтересованность в сотрудничестве. Сир, чтобы кормить его, нам до сих приходиться вязать ему руки и ноги, а потом вливать соевое пюре в глотку через шприц!

– Переживете. Он еще не тронулся умом от ваших штучек?

– Нет, сир, так много мы больше ему не кололи, кроме того, чередуем с электрическим воздействием ... на разные участки тела. Реакции говорят о совершенно трезвом сознании. Он держится уже пятый день. Феноменально, сир, идет на рекорд... "бёрнинг дэнс" никто пока не переносил больше шести "сеансов" подряд. Это очень ядреная штука, сир.

– И какие будут прогнозы? Какие-нибудь будут, или?..

– Скорей уж "или", сир. Парень определенно хочет, чтобы мы запытали его до смерти. Ничего у него не выйдет, конечно, наши люди работают аккуратно, но он владеет свойством отключать сознание при сильном ... воздействии. Сначала у него выходило плохо, от того и ругательства. А сейчас – привык, сир...

– Вот и надо было его раскалывать сначала, – проворчал Дайтон, – Насколько мне известно, обычно люди начинают говорить через первые два-три часа пытки...

– Во-первых, сир, у нас приказ сохранять ему жизнь до особого предписания, а в этих делах есть, как бы вам сказать, "точка невозвращения". Во-вторых, в любом случае, обычно речь идет о взрослых людях, которые ценят жизнь, и готовы за неё бороться либо торговаться, иначе и с ними много проблем; наконец, он подросток, и начни мы разбирать его на порционные куски, он, весьма вероятно, быстро умрет от шока. Так что мы весьма ограниченны в средствах, сир.

– Что ж, не буду мешать вам ... хм... работать.

Он развернулся, и торопливо направился к ведущей наверх лестнице, поправляя кожаное пальто. Следом за ним никто не пошел, Дайтон краем уха услыхал, как следователь скомандовал что-то сержанту, и оглянувшись, увидел, что сержант тычет пленного сквозь решетку стальным прутом. Видимо, пауза закончилась, и пора было начинать новый сеанс "допроса по первой категории пристрастия". Дайтон поморщился, и прибавил шаг, подымаясь по лестнице.

Ему было ничуть не жалко этого поганого ублюдка. Несомненно, именно этот пацан, которому вряд ли еще было шестнадцать (и, скажем наверняка, уже и не исполнится), во время бойни в "Роуди Сэплай" косил из своей уродливой бесшумной трещотки беспомощных, перепуганных женщин и детишек... Теперь с ним тоже поиграют во взрослые игры, – все логично и предсказуемо. В таких делах не делают скидки на возраст, руководствуясь лишь нехитрой крестьянской приметой про отношение роста дитяти к ширине лавки. Конечно, коли прослышат либералы из газет, начнется цирк и сущий бедлам, но во-первых, – не прослышат, а во-вторых, скоро им и без этого пацана будет чем заняться...

Внезапный душераздирающий вопль прервал его размышления. Дайтон стрелой слетел по лестнице обратно в подвал, распахивая пальто и на ходу выхватывая револьвер из кобуры. Когда он подбежал к освещенному одинокой лампочкой уголку, закрытому от взора бочкой, и вновь отстранил дылду-вертухая, все было уже кончено... Пленник лежал в приоткрытом проёме решетчатой двери, неестественно выгнувшись, так что Дайтону было хорошо видно посеревшее лицо, искаженное страданием, и широко открытые глаза, – сейчас совершенно пустые... По подбородку парня из приоткрытого оскаленного рта со свежими ранками вместо передних зубов, стекла струйка густой желтой слюны.

– Мертв? – обреченно выдохнул генерал, обращаясь к следователю, успевшему растолкать охрану и согнуться со своим стетоскопом над телом узника.

– Нет, – бесстрастно ответил "обмылок", – Обширный спазм, шок... сердце шалит, да и не удивительно. Но пульс есть, живой он, сир. Надо думать, реакция организма на уколы.

– Да как же живой?! – Дайтон неверяще глянул в застывшие глаза парня, и снял оружие с боевого взвода, направив ствол в потолок, – Он же синий весь, неужели...

– Узник жив, сир, – неожиданно жестко заявил лейтенант, набирая в небольшой шприц бесцветную жидкость, – Я, – дипломированный врач, и готов ручаться. Сир, если вас не затруднит, не мешайте нам продолжать работу?! Надо привести его в чувство, и ... начать процедуры. Вы ведь собирались уходить, верно, сир?

Дайтон насмешливо осклабился.

– А если и так, не много ли ты берешь на себя, лейтенант?

Следователь даже глазом не моргнул.

– Сир, у меня четкая инструкция – не пускать сюда посторонних. Было бы очень любезно с вашей стороны, если бы вы дали мне её соблюсти, сир. Для вас сделано исключение, но, при всем уважении, и оно имеет свои пределы. Если это необходимо, вам предоставят любую информацию...которую мы можем разгласить. А сейчас, – будьте добры, сир...

Дайтон с полминуты посверлил глазами лейтенанта, бросил еще один взгляд на "покойника", спрятал оружие и быстрыми шагами вышел.

Все запутаннее и запутаннее. Так... Наверное, стоит наведаться к Нэду? На улице Дайтон хотел было запрыгнуть в фургон, но тут его глаз остановился на телефонной будке, стоящей на углу между двумя заводскими заборами. Быстро убедившись, что кроме Петера за рулем фургона, за ним наблюдать некому, он заскочил в застекленный тесный "шкафчик", порылся в карманах, и найдя с пяток медяков, отцепил бронзовую слуховую трубку с крючка и набрал нужный номер.

Трубку долго не брали, и Дайтон уже было отчаялся, когда наконец гудки прервались, и из полированного множеством прижимавшихся в разные времена ушей раструба послышался голос:

– Алле... Слухаю вас!

Дайтон слегка растерялся – набирая телефон гостиничного номера Лиссы, он скорее рассчитывал, что там никого не будет, и он сможет оставить письменное послание портье на коммутаторе. При этом он совершенно забыл, что Лисса, скорее всего, живет вместе с Вероникой Плахотнюк. Да, и номер у апартаментов начинается на тройку, значит он двухместный...

– Алле, госпожа Плахотнюк? Здравствуйте, это я, Мечибор Дайтон. Как ваши дела?

– О, пан Мечибор! Я так рада вас слухать! – голос Вероники оживился, – Як ваши боевые ранения?

– Спасибо, терпимо... Вероника, а вы не подскажите, – Лисса когда вернется?

– Ой не знаю, пане... пан Мечибор, могу я вас поблагодарить? Вы так нам с Лиссой помогли! Этот полковник, который привез наши пленочки, такой славный! А ведь так даже сподручнее, пане! Пленки проявлять не надо, я ужо побачила негативы, там такие кадры, – шо хоть в синематографе крути... То есть, их и будут крутить, но будто их взаправдашний режиссер сымал!

– Стоп, – попросил Дайтон, окончательно теряя способность понимать, что происходит, – Какой-такой еще славный полковник? Поподробнее можно, Вероника?..

Вероника на другом конце кабеля посерьезнела.

– Полковник, назвался как-то то ли Линдсуй, то ли Линдсий... Сказал, шо служит у вас в штабе, як бы це, "Опричный" Раздел возглавляет, так вроде?... Сказал, что вы убедили ваших "дефензивников" проверить пленки еще раз, шоб не отбирали у нас из единого гонора... А шо, пане?

– Нет, полковник Линдси, и впрямь, служит у меня в штабе. Только вот запамятовал я, чтобы отдавал ему такие приказы...

– Ну, мабуть, вы письменно приказали, а этот ваш черненькой хлопчик, Петер, его вам на подпись сунул, вы и запамятовали, пане? – осторожно спросила Вероника, озабоченная, судя по всему, главным образом тем, чтобы у неё вновь не отобрали драгоценные материалы.

– Может, – соврал Дайтон, – Будем выяснять, но в любом случае, всего вам хорошего, Вероника! А все-таки, не могли бы вы припомнить, куда же уехала Лисса?

– Лисса с утра сготовилась... Рюкзак собрала. Вчера ходила в магазин, купила консервы, фляжку, компас с картой, ножик, топор, и даже ружье двудульное, большое такое... Як будто в лес собралась, пане. Сказала, шо самое позднее, завтра вечёром будет...

"В лес?!!" – Дайтон дернулся. Мать моя женщина, иттить душу твою через пень!.. Лисса знала про "Клены", могла узнать и что-то еще... Могла, черти подери, могла, коли в свое время даже в горы полезла "за правдой", дурында... Приказ-то по Мэллори огласили по всей провинции, хотя и без шума, в сугубо внутреннем порядке, но о происходящем в Лесу знают считанные люди... Стоп, кого привлекали к разработке операции? Не считая "частным образом заинтересованных" людей Нэда? Шуберта. Он сейчас на аэродроме, инструктаж с пилотами готовит. Кого еще? Петер может догадываться, но это уже, – чушь... Итак, вроде бы некому проболтаться, полиция не в курсе, в дивизии, кроме летунов, что-то очень смутное знают егеря Ленски, которым поручено менять взвод хоббитов на болотах...

Сегодня с утра Лаида отмочила новый фортель, – пришла к нему в гостиницу, и сходу попросила отставки. На естественный вопрос Дайтона, который в первый момент просто не поверил своему счастью, отвечала браво, что ей было сделано предложение (приличного, в кои-то веки, характера), она его приняла. И вообще, мол, – хватит зад седлом отшибать, пора уже и о детишках подумать...

В целом Дайтон был с ней более чем согласен, но, неожиданно для себя самого расчувствовался и проявил заботу, – во первых, отказался заверять отставку, пока Лаида не повесит на трепетные перси свою "Св. Эовин Роханску", с тем, чтобы иметь положенные кавалеру льготы. Во-вторых, убедил девку не уходить со службы вовсе, а обещал рекомендовать её преподавателем в Его Величества Школу Конных Разведчиков, что в Гондоре, – и плата неплохая, и престижно, и выслуга будет, а служба нетяжелая, хоть великих чинов и не словишь. Представление на внеочередное звание рекомендованному Лаидой уряднику Ивойло подписал, памятуя наказ Нэда не жалеть нашивок для своих и нацеливаясь в скором будущем передать эскадрон ему.

Будущего же супружника – вот ведь попал бедолага! – Лаиды, другого её урядника, обещал откомандировать в Гондор, также с внеочередным повышением, чтобы служилось им вместе, да не тужилось, благо парень успел смолоду навоеваться (вообще-то, раньше Дайтон полагал придержать пост Лаиды для него)... Как бы то ни было, а сегодня две алы её эскадрона уселись в баллон, и ближе к полудню пешими высадились где-то в Мирквуде, чтобы занять позиции в оцеплении квадрата, причем командовал обеими как раз упомянутый Ивойло...

Нэд настаивал на минимальном, но постоянном участии военных, полагая, что так потом будет сложнее докопаться, кто же именно фигурантку грохнул. В этом была доля правды. Однако, это значит, – в курсе Ленска, в курсе двое оставшихся урядников... А если у Лиссы были какие-то выходы на них? Бред. Впрочем, девушка, – шустрая, могла как-нибудь по быстрому сообразить, благо видела его егерей на смотрах. Такой совсем не сложно найти подход к любому из младших офицеров, да и к самой Лаиде, – невеликой твердости орешек. Что из этого следует?

А следует из этого задница вселенская. Надо как-то защитить мероприятие от дотошности Лиссы, а саму Лиссу, – любым способом защитить от мероприятия... Некстати вспомнился узник с синим лицом, из подвала. Нет, никак нельзя допустить, чтобы Лисса что-то прознала!

– Вероника... – медленно начал он, – А вы не знаете, когда Лисса точно выехала?

– Так куда ж она уедет, пане, поезд на тот берег только в четыре вечера. Она еще заскочит в гостиницу, рюкзак вот в прихожей оставила, и ружье... Как думаете, пане, ничего, если я ружье с чехла достану и потрогаю, больно уж красивое? Я ведь уже постреляла тогда, с вами в Аальдровене, и ничего?