Текст книги "Дневники 1920-1922"

Автор книги: Михаил Пришвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Книги – 2 пуда

Тулуп, шуба, полость, белье – 1½ п.

Чугунка – 1 пуд

Виноватая правда! как может быть правда виноватою?

Может ли правда быть виноватою?

Скажите, почему вы тупите глаза и отводите лицо свое в сторону, когда встречаете на улице вооруженного негодяя, или правда может быть виноватою?

Почему вы молчите, когда слышите, что лгут и ложью вызывают на кровь, и затыкаете себе уши и вовсе уходите прочь со сборища, или правда может быть виноватою?

Виноватая правда!

28 Апреля. Все завидуют, что еду – чему завидуют! еду в пустыню, без средств, с огромным риском умереть от тифа. Это рискованное предприятие, стоит ли цель средств? Цель – отдохнуть за лето, собраться с силами, устроить детей в Дорогобуже и поехать в Москву на литературную разведку. Цель невелика, но ведь и наши Елецкие предки, отправляясь в степь, прощались с родными, делали завещания, а ехали они в степь за баранами.

29 Апреля. Как в 16-м году каждый камешек в Ельце напоминал детство, так теперь тут все насквозь отравлено и протравлено. Есть такое соображение, что нигде не было, кроме Ельца, столько негодяев…

Продолжается суховей, и весна расцветает не юная, похожа на Крымскую: старушечья весна. Сеют «в золу», озими погибают. Деревенская паника передается в городе по росту цен.

Денежная система, видимо, переходит на николаевки. Сейчас в Ельце серебряный рубль – 500 р., золотой (10 р.) – 18 тыс., за 1 золотой – 2 пуда муки, рафинад – 1350 пуд.

Сборы в полном ходу. Надеемся в пятницу 5-го Мая (нов.) выехать.

2 Мая. Наступление поляков на Киев и, видимо, близкое формирование еще одной части России, Украйны, как самостоятельного государства. Только Московия не имеет очертаний, а остается как категория пространства и стремление к расширению (большевизм – великорусское явление).

Риск поездки увеличивается, и спрашиваю себя: «Почему я это задумал?» Ответ: выяснилось, что жить в Хрущеве нельзя, так что ничего не держит в этом краю.

Чтение Бергсона и Джемса. «Невидимый град» – научные открытия путем интуиции. Не знаю, верно ли учение прагматизма, но я, не зная этого учения, именно им пользовался.

3 Мая. Тоска на сердце, а мысли в мелочах, и вот ночью лежишь, лежишь в бессоннице, чувствуешь, что тебя всего, всего искололи лилипуты булавками, возьмешь тогда и запретишь себе думать на немного минут – вот что тогда происходит: будто голубь бьется в середине тела, в груди то больно-горько, то больно-сладко и совершенно отдельно от мысли, и знаешь, что вот через минуту перекинется ремень к колесу мысли и она заработает, о чем? да смотря по тому, в какой момент перекинулась, во время больно-горького или больно-сладкого, в больно-горьком начинают показываться рожи жидов, Пузо, коммунист Пашков, Писарев и всякая мелочь, в больно-сладком – звезды, там раздробление, тут соединение, особенно звезды – это, кажется, больше всего соединяющий образ мира. Так припоминается и первая любовь (сладкое) – источник всякого соединения мира, любовь – это вселенная в душе человека и всё во всем, история любви все равно, что история светила, как оно сгущается в эфире и горит пламенем на весь мир, и светит, и греет, твердеет, гаснет и после мертвое светит луной – этот лунный свет и есть, что остается после трагедии, свет любви христианской.

Любовь – это чувство вселенной, когда всё во мне и я во всем ^{50} , а история любви все равно, что история светила, говорят, что бывает какой-то толчок, падение одного небесного тела на другое, сгущение эфира и так возникает новое светило, оно пламенеет, горит, гаснет и после мертвое светит чужим светом – этот мертвый свет луны в душе человека есть то, что остается после любви, это может любить, свет любви христианской.

Весенняя луна в цветущем саду поднимается каждый вечер теперь, у меня одно в душе побуждение: соединить любимого мальчика с матерью – это кажется все, что побуждает меня хлопотать и двигаться… Пересмотрел я женщин и… только мать.

Чтобы овладеть мелочами, нужно много думать о них, и станет совсем легко, если сделаться мелочным, вот чем сильны эти маленькие непобедимые люди, они не забываются (жид сказал мне: «У вас шарик не работает»).

Забытое в высшем или «духовные вакации» (выражение Джемса): почему это «высшее» называется так, а то другое, повседневное, называется низшим? Этот вопрос особенно интересен теперь, и не вся ли эта тема революции: почему в обществе духовно организованная личность занимает высшее положение?

…вот сейчас эта глупая беременная баба пошла в Укомпарт, там только взглянули на Пузо и удовлетворили ее даже несправедливую претензию (выгнали меня из флигеля и посадили Пузо рожать): рождающее Пузо выше рождающей головы при распределении матер. ценностей. Итак, вопрос поставлен так: почему духовно организованная личность пользуется большими правами при распределении матер. ценностей, чем духовно низшая?

5 Мая. Продал мяснику поросенка, заглянул к нему в дом: на дворе две огромных свиньи, в доме чистота, порядок, в саду уют – вот кто живет! значит, живут же! как в Норвегии гиганты рыбаки на голых скалах, так и теперь отдельные сильные люди, а винный король? но чего, чего это стоит, какие нужно иметь железные нервы!

С. П. заболела, кажется, тифом.

Заедают сытики – шитики – жидики, другая всякая социальная вошь, и ликующая, цветущая природа справляет тризну по нас.

Слабый – не морален (Сытин), сильный (Шитик) не хочет быть моральным, и все сытики и шитики только одни и живут подлостью.

Общество было так богато, что позволяло себе содержать акробатов-художников, которые распространяли веру, что личность свободна. Кроме значения вкусного блюда – это приносит и прямую выгоду промышленным индивидуалистам или кулакам… Ныне эта гипотеза не имеет рабочей ценности и свободная личность получила отставку без пенсии.

Но если это время кует железного спекулянта, то почему бы не предположить, что кует и железного духом человека?

Прагматическая ценность идей нашего времени состоит в том, что материальный мир начинает занимать в нашем сознании свое место (а то мы слишком духовны).

Ленин – рационалист и Троцким – прагматист – вот, правда, карикатура прагматизма.

Вышел за город и увидел целое поле делянок, возделанных учителями, и было так мне, будто Гулливеры вывели на поля лилипутов…

Боль моя продолжается, и очень похожа она на того времени – послепарижского, только там больше трепета жизни, и чувство само-виновности, а здесь стена извне и смерть не очень страшная.

7 Мая. Сборы окончательные.

К 10 у. – пропуск ½ 11-го Сумм., Отдел (жалованье, прошение) – Корсаковы – Шитик – обед – книги дорожные и мелочи. Купить зубной порошок, соль, катушки, веревок.

Щекин неутомимо строит свои карточные домики (Культкомы).

Н. М. Лапинер и черти: Балда перехитрил черта, а Лапинер по честности своей не мог хитрить и попал к чертям в лапы (testamentum diavoli [5]5
  Завет дьявола (лат.).


[Закрыть]).

Сирень зацветает!

9 Мая. Кончен бал: остаемся, не выбрались, причины – на фоне военных событий (риск потерять все по дороге) – письмо Пети, что они тоже собираются, и болезнь С. П., хотя все эти факторы в отдельности не повлияли бы на решение. И вдруг предмет моей мечты (отдых в лесу) раздробился, измельчал и совершенно слился с окружающей меня действительностью, так что все предприятие выходило из-за ничего: я представил себе ясно ту избу, где мы должны бы жить, родственников Ефрос. Павл., соседей, что нет ни одной книжки, нет ни одного образованного человека и, может быть, даже, что я голый, обобранный живу на иждивении родственников Ефрос. Павл. – невозможно! не избавление, не выход!

Нужно выбрать такой поступок, чтобы после того сил прибавилось, а не так, чтобы совсем обессилеть.

Муки остается: – 7 пудов, сухарей – 1 пуд, пшена – 1 пуд, крупы – 30 ф.

Вступление в штаб красной армии Брусилова и Поливанова левые толкуют в смысле использования большевиками патриотических чувств против поляков и силы большевизма (не будь сильной армии, Брусилов не пошел бы), а правые – что большевики таким способом передают власть свою.

Вообще же дело это умственное (дипломатическое) и не война…

Яблони цветут. Мой радостный мир и другой – он – ты. Звонят в церкви о покойнике. Я вхожу в церковь, а там свадьба.

Царство Я и скрещения кругов и границ владений. (Не дай Бог вам завести курицу – это именно то существо, которое переходит свободно границы владений наших Я: потому из-за кур и начинается обыкновенно война соседей.)

11 Мая. Суховей продолжается и уже облетели яблони, только сирень цветет: май кончился в Апреле, сухая весна, и люди вспоминают какой-то страшный голодный год, когда была такая весна – когда? никто не помнит, а слышал когда-то.

12 Мая. Суховей продолжается. Отцветает сирень. На полях летние цветы. Мы решили, что нельзя на голод вызывать Е. П-у, пусть еще поживет у матери. Выждем, как пойдут военные события, а когда кончится продовольствие, то поедем с Левой в Питер.

Спорили с Зах. Аф. о гении: о гении без морали и о морали без гения, о тусклом гении Робеспьера – Ленина.

Что лучше, гений без морали или мораль без гения?

Слабый человек не может быть моральным, а сильный не хочет. Моральным бывает лишь слабый человек, когда он подчиняется сильному. Мораль выходит из привычки слабого подчиняться сильному. Не может быть морали во время революции, когда сила выступает голой силой.

Приходила Маня и говорила, что С. П. лежит без сознания и бредит – одну в лесу ее бросили. – Она умрет, я считаю, что она умерла, и если выживет, то это мне будет радость нечаянная. – Нет, так нельзя, она будет жива, я буду бороться с ее смертью, я вырву ее, Соню я не отдам!

За городом на учительских грядках скучали за посадкой картофеля молодые, здоровые и любящие друг друга муж и жена, видно, скука неизбежный ореол супружества.

На уроках по народной словесности мне пришла счастливая мысль вызывать образы славянского Олимпа чтением сочинений новейших писателей, напр., Сологуб «Неурожай», Бунин «Илья-Пророк».

«Когда молодой человек впервые усваивает себе мысль, что мир со всеми его частями, соединенными между собой и движущимися, то есть, одной шеренгой, представляет собой огромное целое, он испытывает такое ощущение, точно узнал какую-то особенно великую идею, и с пренебрежением смотрит на тех, кто еще не поднялся до этого возвышенного взгляда» (Джемс).

В конце концов, прагматизм не теория действия: как можно действовать, зная вперед, напр., что наше понятие о Боге имеет лишь рабочую ценность, и, сработав, отбрасывать Его в архив. Это учение выражается пословицей «перемелется – мука будет» («Не отчаивайся, подожди, успокойся, перемелется – мука будет»).

Это – итог жизни сорокалетнего мужчины, много пережившего, но не прожившего все (реальный политик).

Жизнь бульвара с чердака, где приютился изобретающий аэроплан: бульвар, как живот, все переваривает, и всякая воздушная мечта идет ему на потребу.

А черт Ивана Карамазова: уже готова слететь «осанна!», и вдруг мелькнет: «А что же после того будет?»

Дня три наседают со всех сторон дождевые облака, солнце светит через окошко тускло, желто, а дождь все не идет, жара, усталость, изнеможение, подавленность.

Теперь вопрос стал ребром: из-за чего сидеть в Ельце? Пережду военные события и уезжаю в Питер.

«Здравый смысл» создался тоже, как и наука и философия, отдельными личностями, потерявшими свое имя в истории, он имеет к истории философии такое же отношение, как «народная словесность» к истории литературы, его отличие от философии то, что им (здр. смыслом) пользуются все, он есть всеобщее достояние. Таким образом, задача просвещения состоит, во-первых, в том, чтобы ценности духа, поднятые отдельными личностями высоко над обычным сознанием, опустить в кладовую здравого смысла, т. е. сделать их полезными и выгодными, а во-вторых, уменьшить тем самым пропасть между образованными классами и классами, пользующимися собственно здравым смыслом.

Щекин – пионер здравого смысла.

Мережковский говорит: «Что пошло, то пошло» и этим подчеркивает вечную пропасть между личным творчеством и здравым смыслом.

Между здравым смыслом и состоянием личного творчества есть промежуточное состояние больного смысла, в котором понятия, ставшие в философии ходячими, вступают в борьбу со здравым смыслом.

Итак – есть здравый смысл простого народа и есть высший смысл, лично-творческий (имеющий право вступать в борьбу со здравым смыслом, напр., Петр Великий), а посередине есть больной смысл русской интеллигенции, которая идеи высшего смысла хочет сразу перекинуть простому народу и, таким образом, вечно борется со здравым смыслом. Такова идеология большевизма и коммунизма, которые борются со здравым смыслом. Все построение коммунизма таково, что из него слова не выкинешь, все верно (учительница говорит: «Я сочувствую идеям коммунизма, но…», она умолкает, не зная, как выразиться, а хочет сказать, что она несогласна с этими идеями, когда они вступают в борьбу со здравым смыслом).

14 Мая. Мудрость состоит в том, чтобы влиять на здравый смысл.

В настоящем состоянии у нас происходит война не с капитализмом и с англичанами, а организованная борьба со здравым смыслом смысла больного. – Вы проповедуете квиетизм.

15 Мая. Суховей убивает поля, а, говорят, что мужик не убивается, как раньше, для него теперь урожай не имеет прежнего значения, все равно реквизируют.

Наступления поляков и слухи о бунтах в красной армии стали вызывать у некоторых замечания такие: «Э-э, полноте, ну, как вам еще не надоело придавать этому какое-то значение…»

Есть слух, что Москва горит и пожарные машины едут туда из Тулы.

От частых встреч с теми же самыми людьми становится так, будто в проволочной клетке сидишь и тукаешься все о те же самые проволоки… Так бывает с пассажирами поволжского парохода, когда осенью он сядет на мель и неделями из-за тумана не может тронуться.

18 Мая. В городе распространился слух, что Марс (планета) сорвался со своей орбиты и летит на Солнце, что встреча с Землей неизбежна и скоро мы все погибнем.

Завезли этот слух из Воронежа, где будто бы все инженеры теперь занимаются астрономическими вычислениями. А это уже, вероятно, в Ельце после сочинили: что будто бы шифрованная депеша была получена: «Марс изменил свое направление, катастрофа неизбежна», из этого будто бы сделали Маркса.

Плохо я разбираюсь в философии, совсем не умею критиковать, особенно, когда бывает какой-нибудь математический пример с х-у-ками, с Ми Nи т. д. Но, читая, я всегда знаю, что про мое идет речь или про враждебное мне и друг мне автор или враг, так вот Бергсон и Джемс мои друзья, хотя совершенно не сумел бы защищать их философию.

Лева просыпается: «Эх, какой я сон хороший видел, вот если бы правда! Видел, будто нашел сундук с золотыми червонцами».

Умный человек говорил, что «в душе у него все ноет» перед концом управления большевиков, что начало конца было видно еще в Феврале, когда явились затруднения в деньгах, а теперь и сонный видит, что власти нет и все идет по инерции. А крестьяне, по его замечанию, стоят за советскую власть и против коммунистов. А будущее: национальное собрание и распределение сфер иностранного влияния до уплаты налогов.

19 Мая. И стал уже май сокращаться, нет уже четверти! а все веет суховей, так что за всю весну, как повышел снег, ни одного дождя не было и ни разу гром не гремел, не сверкала молния. Я один раз обрадовался, когда вышел снег, открылись поля, запели жаворонки, потом раз или два был в парках, когда начинала расцветать черемуха, но не обрадовался, я уже стал разглядывать, что из-за цветов весны выглядывает какой-то страшный лик, теперь все видят эти лики, и в парках по дорожкам теперь ходят мертвецы…

Вот пример глупого вызова на бой с существом здравого смысла: на деньгах, расходящихся в гуще крестьянского населения, на китайском (!!) языке – напечатали «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», там и на других языках это есть, но на китайском вышли огромные буквы; эти деньги называются «жидовскими», и купить на них можно только ваксу да спички. Да еще и что – самый-то смысл (1000) рублей, это по-русски, только по-русски, а «пролетарии» по-китайски.

Церковь кирпичная белела странно стороной к югу, а к северу была темная – потому ли, что с юга было звезд больше, чем на севере, или же так уже сказывалась первая весть о начале рассвета?

Было совсем темно, из нашего садика голоса слышались мужчины и женщины. Они сказали нам, что дожидаются кого-нибудь, кто пустит их в дом.

– Спасибо, – сказал он, – освободитель наш!

– Я всех освобождаю, – ответил я, – но никто не считает меня освободителем.

Тогда женщина сочувственно мне чуть-чуть проржала, как полевая кобылица легеньким ржанием иногда подает весть о себе полевому коню…

Когда все шубы и всякие вещи, оставшиеся мне от умерших родных, были проданы, – я задумался и говорю доктору:

– Там еще валяются у меня какие-то аннулированные бумаги сестры.

– Покажите-ка!

Стали их рассматривать, и вот тут нашлось казначейское обязательство на 6000 р.

– Да ведь это деньги!., позвольте, да сколько же это? 6000 рублей, ведь это 60 тысяч! нет… как 60 т., ведь рубль тот прежний, т. е. рубль – тысячи. Поздравляю: 600 тысяч! – Немного подумал: – Нет, как же 600 т. – 6 миллионов.

– Вы смеетесь!

– Да нет же, считайте: 6 мил.

– Да, 6 миллионов.

И я стал миллионером.

Рассвет. Ночь была, и светили только звезды. Но почему же наша кирпично-темная церковь стоит вон там перед нами белая – что это, неужели там, на высоте, уже рассвет так замечается? Мы прошли дальше, с севера церковь была совсем темная, все было темно, никаких признаков рассвета.

В темноте нашего садика мы услышали разговор, окликнули, мужской голос ответил, что приехал он издалека и не может достучаться в квартиру к родным. Открыл своим ключом дверь и впустил неизвестных.

– Освободитель наш! – сказал мужчина.

– Я всех освобождаю, – сказал я ему шуткой, – только никто не считает меня освободителем.

В ответ на это женщина, которую я не видел еще и голоса ее не слышал, улыбнулась мне сердцем, я чувствовал это, не видя ее, я знал это как-то, и мне было хорошо так, и я вспомнил почему-то виденную сейчас нашу темно-кирпичную церковь белой под звездами.

Я вошел в свою комнату, в окнах начинался рассвет.

Это не было падением в том смысле, что мы против воли нашей уступили низшему влечению…

Нет, мы сами к этому шли и этого нам хотелось, но то, что называется «высшим», было нам как препятствие, и долго нужно было привыкать ко лжи, обману, чтобы можно было достигнуть своего, и вот мы обвыкли и после целого года обмена мыслей, чувств, поцелуев наступил этот момент.

Столько сладостных грез, мыслей, слов, и вдруг все это стало пережитым и ненужным… это достигнутое было так просто и больше не давало интереса.

Стоило ли? нет! (Память-греза и память-действие; там, где нет препятствий, там память-греза (любовная) не является и остается, как у животных, – память-действие…)

Земная грешница. Восприятие совершается вне себя.

20 Мая. Вознесение.

Человек и обезьяна. Происхождение обезьяны от человека (трактат-сатира на материалистов; план: когда при чтении книги увлечение ею вдруг почему-нибудь исчезнет, то книга (ее дух) распадается на множество букв, следующих одна за другою в изумительном порядке (пример Бергсона): сначала я (читатель) был спиритуалистом, а потом стал материалистом, протяженность (ряды букв) есть перерыв в напряженности.

Мой процесс творчества, – когда я пишу рассказ, то очерчиваю по впечатлениям огромный круг и все свожу к одной точке в центре, где пульс, где все дрожит и тянет к себе (напряженность), после можно изучить мое произведение как сложение предложений (так и делают).

Алмаз с многими гранями.

Один забронировался красноармейским пайком (лектор и консультант военкома, «спец»), другой хранит в погребе под камнем в несгораемом ящике облигации военного займа, одному (Щекин) хочется, чтобы так продолжалось, другому, чтобы сразу кончилось, один беспокоится, чтобы сразу не кончилось, не перевернулось, другой, чтобы не затянулось…

Так и живут, а по краям зубастый черносотенец (Грызлов) и вооруженный коммунист.

Разгадка Брусиловых: (я – Брусилов) – я иду с ними (коммунистами), потому что они все-таки свои и ближе мне, чем англичане и французы, устраивающие теперь «буфер» и «рынок» из Польши.

Крымская интеллигенция на содержании французов, – как она должна себя чувствовать, состоя на содержании тех, кто хочет устроить буфер и рынок из России?

22 Мая. Никола Вешний.

– Положа руку на сердце, скажите, добрые люди, идущие против коммуны, – кто из вас не заинтересован материально, семейно, вообще лично в этой борьбе, что святое можете вы противопоставить? Родину? Это ли защитники родины, влекущие за собою хищников Европы?

– И вы, разные Максимы Горькие, которые благословляют действие и умывают руки, когда люди начинают действовать? Как вы все изолгались, как вам не совестно быть?

Среди лютой черни, связавшей мне руки, стою лицом к французскому ресторану – о, как там едят теперь!

Польша хочет Россию от жидов освободить, а мы на Польшу…

23 Мая. Бедная Дунечка, в последнем разуверилась (и совершенно напрасно!), что Некрасов был великий поэт – это последнее.

До конца занятий 1 месяц. 15-го Июня на месяц, полтора (до 1-го Августа) можно в Сапрычку и потом в Москву.

Говорят, что деревня вообще желает советов без коммунистов, надо разобрать, что скрывается за этой формулой…

 
Стенания и слезы, —
Палач везде палач.
О, скучный плеск березы!
О, скучный детский плач!
 
 
Кто знает, сколько скуки
В искусстве палача!
Не брать бы вовсе в руки
Тяжелого меча!
 

(Сологуб) ^{51}

24 Мая. Жара и пар с теплыми каплями, так что коровой пахнет и выменем, ничего подобного никогда у нас не бывало.

Все в бездумьи на распутьи, только социал-демократическая швейная машинка неустанно строчку ведет, хочет без ниток и без материи всех нарядить социалистами…

Провинция и столица. Слухи о переустройстве (скоро конец?) начинаются с Тулы, когда идешь из Москвы. А столичный человек живет весь в азарте спекуляции, ему не до этого, и это там даже неприлично (как раньше).

26 Мая. Приехал из Германии вестник, и я сам его не видал, а слышал в передачах его рассказы. Там, в Германии, тоже голод, но вырабатывается много суррогатов, все мало работают и полнейшая свобода слова, есть даже монархические газеты и три русских! Много русских там живет, они первые нарушают порядок карточной системы, они спекулируют, и немцы смотрят на них с презрением. Русские и там живут день ото дня в ожидании конца большевиков.

Хлеба нет и там, и нам, стало быть, нечего от них ждать радости – какая может быть радость без хлеба! – Организация держала германский народ, насилие держало русский. И теперь что же нового: стремление к порядку удерживает немцев, насилие удерживает русских. Надо работать в исходной своей точке – вот единственное, что может освободить Россию. А нам, писателям, нужно опять к народу, надо опять подслушивать его стоны, собирать кровь и слезы и новые души, взрощенные страданием, нужно понять все прошлое в новом свете…

Долетела фраза: «Последнего сына отдала на паек» (на службу за ½ ф. хлеба).

Пришел мой ученик Тихонов (красноармеец) и говорил мне, что и по сие время русский народ живет верою в Бога.

– Это Я, кто утверждает власть, а ты слушай Меня и люби: Я твой ближний, ходи в церковь, она научит тебя любить Меня.

Они властвуют и владеют, имеют право распоряжаться имуществом и жизнью граждан, при всяком удобном случае напоминая, что они шахтеры – рабочие. Между тем другие, вся масса огромная народа, терпеливо все сносит, в ожидании, когда клещ напьется крови и отвалится.

Организация (выработка органа) и фабрикация (выдумка орудия) – (по Бергсону) эта мысль очень помогает понимать художественное творчество: всякий художник вырабатывает себе орган.

1) Написать про Антихриста. 2) Написать по своей жизни «путь творчества».

Толчок к творчеству: кто-то близкий отметит Вашу мысль, любовно разовьет ее и вообще поддержит, душа окрыляется, внимание сосредоточивается на одном и начинается работа. А когда давно написанное выходит из круга внимания, не интересует вовсе, то иногда приходит друг и хвалит, тогда хочется перечитать свою книгу, пережить ее еще раз. Так что в основе творчества лежат как бы две силы: Я и Ты.

Я ленюсь, тоскую, ничего не делаю, потому что нет Тебя: «Я – это Ты в моем сердце единственный» ^{52} .

Мое Ты:

Ты прилетаешь ко мне, как лебедь, чтобы вместе лететь в общем нашем воздухе, или плыть по нашей воде, или отдыхать в наших зарослях, в нашей траве, возле наших цветов.

Я жду Тебя и очень тоскую, когда Ты долго не приходишь, но счастью моему нет предела, когда Ты являешься, тогда вселенная во мне и два воробышка, которые попадаются мне на глаза, кажутся разными.

Если Ты не хочешь, я никак не могу вызвать Тебя, Ты сам приходишь, и приход Твой всегда мне бывает нечаянной радостью.

Я не могу вызывать Тебя, а только верю, что Ты придешь когда-нибудь, но бывает, я теряю эту веру и тогда мучусь и мучаю всех вокруг меня.

Ты страшно боишься насилия и при всякой попытке моей удержать тебя силой Ты исчезаешь и долго не являешься.

Я ищу Тебя в лесу, тихо переступая от дерева к дереву, прислоняюсь к стволу и ожидаю, неслышно перехожу к другому и ожидаю, и когда птицы и звери, считая меня за свое, перестают бояться меня и не разбегаются, – Ты, бывает, приходишь ко мне.

Я ищу Тебя в лесу, мне кажется, что дом Твой там, в зелени, но я встречаю Тебя в солнечных зыбульках воды и в облаках неба и на камнях своего дворика. Кажется мне, что весенний первый свет, когда первые капли падают с ледяных сосулек, – больше всего возвещает о Твоем приходе, что это главные Твои вестники, но часто бывает, я обрадуюсь Твоим вестникам, а Ты не являешься. И когда бывает все разрушено в саду бурей осени и на серых ветвях остается лишь несколько красных листиков, эти листики мне становятся как огненные языки Духа Святого на головах апостолов, и Ты ко мне являешься.

Я ищу Тебя, я замечаю Твоих вестников, но другою осенью я смотрю на красные листики и не вижу в них Духа Святого.

А кругом говорят, что ленив я и не могу исполнять заказ и человек совсем не практический. (Лень – работа.) Вот я под давлением их чувствую себя виноватым, начинаю лукавить с Тобой и падаю. Тогда нужно больше упасть, в самую мерзость, и когда я достигаю последнего дна, в последнем падении я встречаюсь с тобой.

Иногда я видел Тебя в женщине и любил Тебя в ней, но Ты уходил, и женщина оставалась ненужная мне, нет! Ты равно являлся мне в женщине, в юноше, в ребенке и в седом старце, видел часто я Тебя в русском человеке, но видел и в немце и в еврее я не раз узнавал Тебя. Однажды, когда заряженные ружья пьяных людей были направлены в меня, Ты посетил меня, я улыбнулся, пошутил, и пьяница не стал стрелять в меня. А другой раз негодяй направил в меня револьвер – я испугался, и негодяй успокоил меня словами, что револьвер был незаряженный: Ты не посетил меня в моем унижении, Тебя со мной не было.

Что же, или мне вовсе не нужно искать Тебя, ведь Ты не бываешь там, где я ищу Тебя? Но если я не буду искать Тебя, Ты не придешь никогда.

Я ищу, я действую, я живу, а Ты приходишь как бы на зов мой, но совсем с другой стороны и не в то время, когда я зову Тебя.

Да, я встречаю Тебя иногда в своих мерзостях, но если я стану делать мерзости, я наверно не найду Тебя.

В хороших делах своих я всегда нахожу Тебя, но хорошее дело найти все равно, что найти Тебя. Тут опять должна быть простота, а если я для кого-нибудь сделаю с тем, чтобы этим вызвать Тебя, – Ты заметишь лукавство и не придешь ко мне, и богадельня моя будет так стоять.

Нет, никогда мне не узнать, откуда Ты приходишь и когда, разве попробовать путь другой: когда Ты придешь ко мне, то идти за Тобой, все оставить и за Тобой идти?

Вот сейчас Ты со мной, Ты меня покидаешь, я иду…

И слышу голос:

– За стихами идешь, за песнями?

Я остановился, а Ты уже отошел, я еще вижу Тебя.

– Нет, – говорю я, – не за стихами я иду, я иду (за) делами добрыми.

А Ты стал черным, как мощи, и вот собираются толпы людей со свечками и с ладаном, и гроб золотой возле Тебя. Я делаю усилие и вхожу в ту церковь: нет в церкви Тебя, старик и старуха просят милостыню.

Я пленник мира, сижу за решеткой, вокруг – мои сторожа. Но когда Ты приходишь, решетка падает и сторожа исчезают, когда Ты приходишь, я бываю свободен, в Тебе моя свобода.

Я пленник, Ты мой освободитель.

Вот иду я к решетке своей погруженный в мелкую думу, в мелкую злобу на сторожей, и нет решетки! я увидел, как два облака на небе встречаются, и нет решетки – радость широты, радость охватывания, широкая и вся разная, как целая вселенная.

…Точит червяк, гложет неустанно, падает мелкий осенний…

…Мелкий осенний дождь падает на поля, и тысячелетия падает, и камни рассекаются – тысячелетия пролежат они, пока не распылятся. Так и тоска гложет сердце мое помаленьку, помаленьку, пока оно не устанет биться и не успокоится…

На Одноличке живут и до колодезя десять шагов по ровной тропинке, а в Черной слободе живут – поднимаются за водой чуть не на целую версту к тому же колодезю. Тем, кто родился в Черной Слободе, гора эта, как горб, на всю жизнь. И так они привыкли к горе, что думают, всем это нужно и что это уж не настоящие люди, у кого нет возле горы, и гору эту называют, примиряясь с жизнью, крестом своим, а про Одноличку говорят, что у них нет креста и они не настоящие люди.

Испытание на смерть. Они прошли испытание на смерть и остались такими же.

29 Мая. Только гора эта, по которой им ходить всю жизнь за водой, стала неизбежностью, не уйдешь от нее, надо с ней мириться и жить.

Два произведения: Слава (Христу) и Проклятие (Антихристу)…

Он – мой страж…

Я – нет! я никогда не соблазнялся, и никогда он не смел искушать меня царством своим и обращением камней в хлеб… ^{53} Когда другие незаметно для себя, переступая пороги тюрьмы своей, становились сами сторожами, я никогда не соблазнялся и Тебя не подменял им: он был мне всегда он. Но я виноват перед Тобою, что не мог вовремя поднять на него свой меч. Он разбивается и падает, когда я его поднимаю, и я снова кую и молюсь: «Господи, помоги мне все понять, ничего не забыть и ничего не простить!» ^{54}

30 Мая. Троица.

Как будто мне нельзя ненавидеть зло, и меч, скованный на молитве о помощи к борьбе со злом, – разбивается, и страж мой является в царском облачении <4 нрзб.>, и Я опять в унижении и прахе. И мне слышится голос: терпи, сторож твой сам уйдет, а взявший меч мечом и погибнет ^{55} .