Текст книги "Том 4. Произведения 1857-1865"
Автор книги: Михаил Салтыков-Щедрин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 45 страниц)
Входит лакей.
Лакей. К вам Иван Михеич пришел.
Бобырев. О, черт возьми!
Сцена II
Бобыреви Свистиков.
Бобырев. Что̀ вы, Иван Михеич?
Свистиков. Да что-с, посидеть пришел-с.
Бобырев несколько времени рассеянно смотрит ему в глаза. Да вы здоровы ли, Николай Дмитрич?
Бобырев. Нет. я ничего… я думаю о том, что вас и не слыхать было, как вы пришли!
Свистиков. А я по черненькой-с. Чем людей-то беспокоить, так я по черненькой-с.
Бобырев. Зачем по черненькой? Вы бы звонили, да шибче бы… Слыхали ли вы, например, как Клаверов и Набойкин звонят?
Свистиков. Помилуйте, Николай Дмитрич, они ведь особы, а мы что такое?
Бобырев. Ну нет, это вы говорите вздор, Иван Михеич! Для меня особа тот, кого я сам почитаю особой, а Клаверов, например, для меня – мерзавец!
Свистиков. Христос с вами, Николай Дмитрич! вам как будто не по себе!
Бобырев. Да, мне не по себе… мне очень не по себе! Да, я ему докажу, что он мерзавец, и докажу не далее как сегодня же, если он пожалует сюда!
Свистиков. Упаси бог-с! ведь они, пожалуй, рассердятся! Нет, вы не делайте этого, Николай Дмитрии!
Бобырев. Сделаю, Иван Михеич!
Свистиков. Так я лучше уйду-с! (Берется за шапку.)
Бобырев. Нет, уж это аттанде – не пущу! (Удерживает его за борты сюртука.)Мы с вами, Иван Михеич, выпьем! Жена-то у меня по театрам да по маскарадам жуирует, ну, а мы с вами здесь выпьем! Вы по хересам?
Свистиков. Хереса как-то основательнее, Николай Дмитрич! Хорошо тоже коньяк, ну да уж это будет, может быть, слишком основательно… Я, конечно, не об себе это, Николай Дмитрич, потому что я от вина только потею-с… испариной оно из меня выходит-с!
Бобырев. Ну, так мы хересов велим подать. Эй, Иван!
Входит лакей. Бутылку хересу нам сюда! (Свистикову.)Стаканов, что ли?
Свистиков.Да что уж лицемерить, Николай Дмитрич!
Бобырев.И два стакана.
Лакей уходит и тотчас же возвращается с подносом, на котором бутылка и два стакана. Бобырев наливает. Так вы говорите, что в вас вино производит только испарину?
Свистиков (пьет).Вино действует на меня постепенностью, Николай Дмитрич. Я, знаете, думаю, что у меня внутренности с самого начала обожжены-с, так оно там словно в печке-с.
Бобырев (пьет).Ну да, понимается. Раз навсегда, значит, обожгли, так потом и заботиться не об чем!
Свистиков. Ну так-с, так-с. Это вы именно угадали-с!
Бобырев. Ну, а как вы думаете, Иван Михеич, ведь Клаверов-то подлец?
Свистиков. Да что вы, Христос с вами! как же они могут быть подлецами! Так разве… накапают где-нибудь… А впрочем, нечем этакие-то разговоры вести, я уж лучше вам расскажу, какое со мной было в Холопове происшествие!
Бобырев (пьет).Ну, рассказывайте ваше происшествие!
Свистиков. Был я в ту пору еще молод и служил в казенной палате писцом. Жалованьишко наше маленькое, пить-есть хочется, следовательно, пробавлялись мы больше каждый своим промыслом. У меня промысел был за охотой ходить; болот, знаете, вокруг Холопова пропасть, ну и ходишь, бывало, в свободные дни, похлопываешь да похлопываешь себе бекасиков, а потом и несешь на базар продавать. Хорошо. Только вот однажды идем мы с товарищем ранним утром по бережку реки, а на дорожку у нас было уж заложено… против простуды-с! Идем мы, это, и видим, что, в саженях этак в шестидесяти, сидит на воде страшенное стадо диких уток, выстроились этак в ниточку рядком и преспокойно себе делают утренний туалет-с! Да вам, может быть, скучны мои глупые речи, Николай Дмитрич?
Бобырев (рассеянно).Да, происшествие действительно странное!
Свистиков. Помилуйте, какое же это еще происшествие! происшествие-то будет впереди-с! Вот я и говорю товарищу-то: «Погоди, говорю, Хвостиков, я штуку сделаю!» А сам себе на уме думаю: чем нам по-пустому-то заряды тратить, прицелюсь-ко я в крайнюю, да как выстрелить-то, и проведу ружьем-то по всем, чтобы всю стаю, значит, одним зарядом ухлопать! (Показывает.)Ну-с, сказано – сделано. Лег я этак на живот и начал полозть; подполз, знаете, в самую меру, прицелился… паф! Только как загагайкают вдруг мои утки, да как взлетят всем собором, так я даже караул с перепугу закричал! Представьте себе, какая шельмовская штука тут вышла: так-таки ни одной и не убил! Так-таки все до одной и улетели! А расчет с пьяных-то глаз, кажется, верный был!
Бобырев. (рассеянно).Да, расчет, конечно, верный. А Хвостиков-то, я думаю, порядочно вас обругал?
Свистиков. Уж как не ругать-с! Я бы и сам себя в ту пору изорвал-с!
Бобырев. Стоит, стоит. Так выпьем, Иван Михеич!
Свистиков. Выпить можно-с.
Чокаются и пьют. А то вот еще со мной какое происшествие было. Сидим мы однажды в трактире: я, Хвостиков, Нахлобучкин да еще кой-какие из канцелярских…
Бобырев. Всё в Холопове же?
Свистиков. Ну да-с, всё в Холопове. Сидим мы в трактире…
Бобырев. И Хвостиков говорит: выпьем, Иван Михеич. (Наливает.)Эй, Иван! еще бутылку хересу!
Свистиков. Это точно-с, что Хвостиков это сказал, только уж не будет ли нам, Николай Дмитрич, на сегодня-то?
Лакейприносит бутылку.
Бобырев (несколько пьяный).А что, разве разбирает?
Свистиков. Меня-то-с? Нет, Николай Дмитрич, я не об том-с. А вот неравно Софья Александровна приедут, так не безобразно ли будет, что мы с вами этак-то посвистываем? (Пьет.)За ваше здоровье-с!
Бобырев (наливая).Да вы, может быть, думаете, что я Софьи Александровны опасаюсь? Так я ее вот как опасаюсь! (Плюет.)Она меня… да вы знаете ли, что она из меня сделала! да я ее через полицию – вот что!
Свистиков. Полноте, Николай Дмитрич! не годится-с!
Бобырев. А ты думаешь, что я остановлюсь! Ты, Свистиков, меня не понимаешь, потому что ты шут гороховый: это Шалимов про тебя пишет… А я тебя все-таки люблю, потому что ты мне друг!
В передней раздается сильный звонок. Слыхал ты, брат, как звонят? Это жена с своей стаей приехала!.. а ведь мы, кажется, пьяны?
Свистиков. Пьяны, Николай Дмитрич!
Бобырев. То-то, пьяны! А ты пей, да ума не пропей!
Свистиков. Не лучше ли нам в кабинет-с… да и снаряд-то с собой туда же возьмем-с! Хорошо, кабы бог спас, генерала-то нашего не принесла бы нелегкая!
Бобырев. Это дельно. Следовательно, путешествуем в кабинет! А генерала ты не бойся… я, брат, ему нос оторву!
Уходят; сцена на мгновение остается пустою.
Сцена III
Софья Александровнавходит быстро, одетая в теплый салоп и предшествуемая Апряниными Камаржинцевым; Апрянин снимает с нее теплые ботинки, Камаржинцев– салоп; Софья Александровна одета в богатое платье, убранное кружевами и декольте; в руках у нее букет; следом за ней входит Ольга Дмитриевнаи Набойкин.
Софья Александровна. Да снимайте же скорее, Апрянин! что вы там остановились!
Апрянин.Не могу. Софья Александровна, руки дрожат-с!
Софья Александровна. Вот еще! А вы, Камаржинцев, что там уснули? Тоже руки дрожат? И пусть будет вам известно, messieurs, что с этих пор я буду вас называть моими горничными!
Камаржинцев. Я, Софья Александровна, за счастье-с… только уж нельзя ли в настоящие горничные!
Софья Александровна. Хотелось бы? (Поправляя модести на груди.)Пошлите-ка лучше Аннушку модести мне поправить!
Апрянин. Позвольте мне-с!
Софья Александровна. Ну нет-с, вы, пожалуй, опять задрожите! (Ольге Дмитриевне, которая вошла с Набойкиным и поправляется перед зеркалом.)Maman! распорядитесь насчет чаю! (Лакею.)Николай Дмитрич дома?
Лакей.Дома-с, они с Иваном Михеичем у себя в кабинете-с.
Софья Александровна. Ну, и пусть их остаются в кабинете. Мы, messieurs, проведем нынче вечер отлично: Обтяжнов и маленький Тараканов привезут нам ужин, Клаверов привезет нам литератора…
Апрянин (с некоторым благоговением).Какого же это литератора, Софья Александровна?
Софья Александровна. Там, какого-то из «Северной почты»! Il fait des feuilletons, de la politique… que sais je? [147]147
Он пишет фельетоны, политические статьи… что-то в этом роде.
[Закрыть]Клаверов говорит, что это человек очень благонамеренный!
Набойкин. То есть скучный.
Софья Александровна. Фи, мсьё Набойкин, как же вы это не хотите понять, что человек, который занимается… des sciences, de la politique enfin… [148]148
наукой, наконец, политикой.
[Закрыть]не может же он быть веселым, как мы, простые смертные! Maman! да что же вы все перед зеркалом поправляетесь! Мне чаю хочется!
Ольга Дмитриевна. Ma chère, ты бы Ивану могла приказать!
Софья Александровна. Иван может делать чай для Николая Дмитрича, а не для меня… приятно очень: грязными руками!
Набойкин. Отчего вы сами не разливаете чай, Софья Александровна?
Софья Александровна. Вот еще! скука какая!
Апрянин. А как бы это было приятно!
Камаржинцев. Венера, разливающая нектар…
Апрянин. Геба, mon cher!
Камаржинцев. Ах да, Геба! Венера – эта та, которая Вулкану… *
Софья Александровна. Вы несчастливы на мифологию, Камаржинцев!
Набойкин. Нет, нет, нет! постойте! ну что же такое Венера, Камаржинцев? что она сделала Вулкану?
Камаржинцев (обидевшись).Вы сами очень хорошо знаете, что сделала Венера…
Набойкин. И он вас сравнивает с ветреною богиней, Софья Александровна!
Камаржинцев. Я совсем не сравниваю; я сравниваю Софью Александровну с Гебой (с кислою любезностью),да и то нахожу, что здесь не может быть сравнения…
Ольга Дмитриевна. Ce n’est pas mal trouvé [149]149
Недурно сказано.
[Закрыть]. Пожалуйста, Павел Николаич, оставьте в покое мсьё Камаржинцева!
Софья Александровна. А вы оставьте в покое нас; maman, и дайте нам чаю скорее.
Ольга Дмитриевна уходит.
Сцена IV
Те же, кроме Ольги Дмитриевны.
Софья Александровна. Удивительно, однако ж, какой этот Николай Дмитрич! Представьте себе, messieurs, что с некоторого времени он только и делает, что по целым вечерам просиживает с Свистиковым! Об чем они там говорят вдвоем – решительно понять невозможно!
Набойкин. Погодите, вот я схожу – подслушаю!
Софья Александровна. Нет, уж оставьте; еще придут сюда, пожалуй! В сущности, я очень рада, что Николай Дмитрич оставляет меня в покое! Когда он здесь, я точно на иголках: такие у него манеры странные, и шутит-то он как-то так, что лучше бы сидел да молчал! Aucune délicatesse! [150]150
Никакой деликатности!
[Закрыть]
Набойкин.Его еще в школе медвежонком звали!
Софья Александровна. А теперь из медвежонка вышел целый медведь! Право, messieurs, я совсем не революционерка, и даже не понимаю, чего хотят эти студентки, но l’émancipation de la femme – ce n’est que très juste! [151]151
эмансипация женщины – это только справедливо!
[Закрыть]
Набойкин. Да, если взглянуть на дело с общей точки зрения… конечно, но если разобрать вопрос в частности…
Софья Александровна. И в частности и как хотите, со всех точек это справедливо! Вы забываете, messieurs, что женщины тоже хотят веселиться!
Камаржинцев. У меня, Софья Александровна, есть знакомая, которая заказала себе сюртук!
Софья Александровна. Вы, кажется, мне противоречить хотите, Камаржинцев?
Камаржинцев. Помилуйте, Софья Александровна, я-с… я хотел только сказать, как это мило должно быть на хорошенькой женщине!
Софья Александровна. То-то! Итак, messieurs, мы сегодня будем веселиться! Уж так и быть, я распущу свои волосы и спою «Il segretto»… [152]152
«Тайна».
[Закрыть]
Набойкин. У вас чудесная коса, Софья Александровна. Апрянин! да удерживайте же вашего друга: ведь он так и впился в Софью Александровну.
Софья Александровна. (томно).Камаржинцев! хотите, я вам позволю себя в плечо поцеловать?
Набойкин. Faites ça [153]153
Позвольте.
[Закрыть], Софья Александровна!
Софья Александровна. Ну, ползите сюда, как говорит мой милый супруг! «Ползите»! Mais quelles expressions, comme il est trivial cet homme! [154]154
И что за выражения! как этот человек тривиален!
[Закрыть]Камаржинцев! я звала вас!
Камаржинцев конфузится и не сходит с места. Знаете ли, Камаржинцев, что вы очень самолюбивы! Я вижу, чего вам хочется! Вам хочется, чтоб я позволила вам поцеловать себя наедине, где-нибудь в тени чинар, лимонов?
Апрянин. Лимонов можно достать, Софья Александровна!
Камаржинцев (с досадою).Ты лучше молчал бы, Апрянин!
Набойкин. Браво, Апрянин! Софья Александровна! Апрянину грош! (Тихо ей.)Какие у вас, однако ж, чудесные плечи!
Софья Александровна (иронически, вполголоса).Клаверов тоже находит это.
Набойкин. (тихо).Всё для Клаверова!
Софья Александровна (тоже).Не для вселенной же! (Вслух.)Мсьё Набойкин! вы видите, что Петербург послужил мне в пользу и что я не долго хожу за ответом!.. Так мы сегодня веселимся, messieurs! (Зевает.)
Набойкин. Ну, поначалу это не заметно… Софья Александровна! распустите вашу косу теперь!
Софья Александровна. Ну нет, это будет pour la bonne bouche [155]155
напоследок.
[Закрыть], за ужином!
Набойкин. Тогда Бобырев не позволит!
Софья Александровна. Хотела бы я видеть это! Успокойтесь, он не будет с нами ужинать! Он уйдет куда-нибудь с Свистиковым есть яичницу!
Набойкин. В самом деле, какой он странный, этот Бобырев!
Софья Александровна. Совсем он не странный! он глуп, и больше ничего! Ах, да не говорите вы мне об нем! У меня все нервы… я готова заплакать, когда об нем говорят! Что это наши messieurs так долго!
Лакейвносит чай. Servez-vous, messieurs! [156]156
Пожалуйста, господа!
[Закрыть]
Набойкин. А знаете ли, Софья Александровна, в последний раз Бобырев серьезно обиделся, когда увидал, что я смотрел в замочную скважину…
Софья Александровна. А кто же позволил вам смотреть?
Сильный звонок в передней. А вот и messieurs! Господа! прошу вас не забывать, что князь сегодня в первый раз у меня!
Сцена V
Те же, князь Тараканови Обтяжнов.
Обтяжнов (за кулисами).Так возьми же все это, любезный, и, когда Софья Александровна прикажет подавать ужинать, приготовь… (Входит, вслед за ним князь.)Любезной хозяйке! (Подходит к руке Софьи Александровны.)
Софья Александровна. Ну вот теперь можно! по крайней мере, вы начинаете заслуживать! Mon prince! [157]157
Князь!
[Закрыть]
Князь Тараканов. Извините, Софья Александровна, что я позволил себе на первый раз явиться к вам вечером, но Клаверов меня уверил, что вы будете так добры – простите мне мое нетерпение…
Софья Александровна. Очень рада, князь! и очень обязана Клаверову! Вы знакомы, messieurs.
Князь жмет руки прочим присутствующим.
Князь Тараканов. (в сторону).Где же муж? а нельзя не сознаться: хороша. Клаверов рассчитал верно! (Вслух.)Я давно искал чести быть представленным вам, Софья Александровна, и теперь мне остается только жалеть, что счастливый случай, которым я нынче пользуюсь, представился слишком поздно.
Софья Александровна. Разве вам что-нибудь препятствовало?
Князь Тараканов. Мне как-то не удавалось до сих, пор сойтись с Николаем Дмитричем, хотя мы несколько и знакомы, потому что я видал его у Клаверова.
Софья Александровна. Вы можете быть уверены, что муж будет всегда рад видеть вас у себя. Впрочем, я должна заранее просить вас извинить его: он почти постоянно так занят, что выходит к нам очень редко.
Обтяжнов. Николай Дмитрич предпочитает уединенное плавание в сфере высших государственных соображений беседе с такими вертопрахами, как мы. Это человек серьезный, князь, – ну, и пускай себе остается в своих сферах! То-то, воображаю, какие он выделывает теперь пером штуки на пользу общую!
Софья Александровна. По бесцеремонности, с какою выражается мсьё Обтяжнов, вы можете заключить, князь, что мы здесь не очень-то женируемся.
Обтяжнов. Ведь этакая вы обидчица, Софья Александровна! Ну, что бы, кажется, я сказал такого… игривого? Вот другое дело за ужином…
Князь Тараканов (в сторону).Еще бы церемониться! ужины на дом привозит! (Вслух.)Это делает еще более привлекательным ваше общество, в которое вы допускаете только избранных.
Софья Александровна (томно, но не без горечи).Да, я не принадлежу к большому свету, и, признаюсь, даже не жалею об этом. Я думаю, что гораздо приятнее иметь общество маленькое, но связанное дружескими отношениями, нежели быть постоянно sur le qui vive [158]158
настороже.
[Закрыть]. Вы курите?
Князь Тараканов. Если позволите.
Софья Александровна. Пожалуйста.
Князь закуривает. Вы любите музыку, князь?
Обтяжнов. Князь сам музыкант, Софья Александровна. У него отличный тенор.
Апрянин. Tamberlick a été délicieux ce soir! [159]159
Тамберлик сегодня был восхитителен.
[Закрыть]
Камаржинцев. Ut-dièze! [160]160
До-диез!
[Закрыть]Помнишь, Апрянин? (Пробует что-то спеть, но, видя, что Софья Александровна смотрит на него с удивлением, конфузится и умолкает.)
Софья Александровна. J’aime assez Tamberlick [161]161
Мне нравится Тамберлик.
[Закрыть]. В его голосе есть что-то мужественное, quelque chose d’entraînant [162]162
что-то увлекательное.
[Закрыть]. (Князю.)Я тоже пою. Если хотите, мы будем иногда петь вместе…
Общее безмолвие. Ah! Dieu! Dieu! [163]163
О! боже, боже!
[Закрыть]скажите, messieurs, отчего так скучно жить на свете?
Обтяжнов. Помилуйте, царица! Уж коли вам скучно, кому же после этого весело!
Софья Александровна. А почему же вы думаете, gros-papa [164]164
дедушка
[Закрыть], что мне должно быть веселее, нежели другим?
Обтяжнов. Да потому, что у вас и красота, и талант, и все такое…
Софья Александровна. В особенности мило это «все такое». Нет, серьезно, мне скучно! Иногда вдруг какое-то странное желание овладевает мной: хотелось бы скрыться, лететь… Вы не испытывали этого, князь?
Князь Тараканов. Признаюсь вам, Софья Александровна, наша жизнь слишком занята, чтоб нашлось в ней место для мечтаний…
Обтяжнов. Это оттого с вами бывает, Софья Александровна, что вы еще растете – право-с! Когда я был маленький, мне беспрестанно представлялось, что я лечу; ну, а с тех пор перестал летать.
Набойкин. А вы давно были маленьким?
Князь Тараканов. Господа! в каком виде можно вообразить себе Обтяжнова маленьким?
Апрянин. Я воображаю себе Савву Семеныча за тетрадкой!
Камаржинцев. Я воображаю его себе кушающим чай с булкой!
Набойкин. А я воображаю его себе пристающим к своей кормилице!
Обтяжнов. Ну, вот это так! а то «тетрадка», «чай с булкой»! Так и видно, господа, что вы сами недавно расстались с этими предметами! Угадали, Павел Николаич! Это правда, что я, можно сказать, еще у груди кормилицы чувствовал склонность к прекрасному полу, и с тех пор склонность эта постепенно во мне развивалась…
Князь Тараканов. А я, господа, воображаю себе Савву Семеныча, в качестве будущего откупщика, приучающимся давать взятки губернским и уездным властям!
Софья Александровна. Я думаю, что если это и не так поэтично, зато верно.
За сценой раздается смутный шум, за которым слышится голос Свистикова: «Оставьте, Николай Дмитриевич! нехорошо-с!» Боже мой, да что там такое?
Ольга Дмитриевна (за кулисами).Павел Николаич! mais venez donc! [165]165
да идите же!
[Закрыть] Господи! да что ж это такое?
Софья Александровна (сконфуженная). Будьте так добры, мсьё Набойкин, посмотрите, что там с maman делается?
Набойкин уходит.
Обтяжнов. Верно, мышка пробежала… ну, известно, сейчас нервы и все такое…
Князь Тараканов (в сторону).Ну нет, это не мышка, а голос Свистикова!
Общее неловкое молчание. (Вслух.)Господа! нам когда-нибудь следует устроить для Софьи Александровны загородное катанье!
Обтяжнов. А что вы думаете! завтра же! зачем откладывать в долгий ящик!
Камаржинцев. Морозная ночь! Луна! Лихая тройка – c’est délicieux! [166]166
это восхитительно!
[Закрыть]
Обтяжнов. Смотрите, вы не спойте нам «Вот мчится тройка удалая»!
Набойкин (возвращаясь).Ничего; это Бобырев с Свистиковым разыгрались! Софья Александровна! Бобырев велел вам что-то сказать на ушко! (Наклоняется к ней и говорит тихо.)Николай пьян! Если возможно, поедемте лучше куда-нибудь в кабачок ужинать!
Софья Александровна. (с болезненной улыбкой).Это очень мило, что вы мне говорите! А впрочем, секрет за секрет! Мне тоже нужно сказать кое-что вам на ухо. (Говорит ему тихо.)Устройте это как-нибудь с Клаверовым, который, вероятно, сейчас придет… но какой стыд! (Вслух.)Pardon, messieurs, что мы тут секретничаем. Впрочем, тут и секрета нет: муж мой не совсем здоров, так его лечит Свистиков… друг его!
Князь Тараканов. А я надеялся, что буду иметь честь ближе познакомиться с Николаем Дмитричем.
Софья Алексадровна. Во всяком случае, не сегодня… Савва Семеныч! хоть бы вы спели что-нибудь! (В сторону.)Этот несносный Клаверов!
Обтяжнов. Я, Софья Александровна, знаю только одну песенку: «Вдоль по улице метелица метет», да и ту не пою, а только одним пальчиком на фортепьянах наигрываю!
Софья Александровна. Ну, и поиграйте!
В передней раздается звонок. Насилу! Павел Николаич! потрудитесь отпереть! Это, наверное, Клаверов!
Набойкин уходит. Посмотрим, какого-то он приведет с собой литератора!
Апрянин. Я недавно одного литератора на Невском встретил, Софья Александровна!
Софья Александровна. Ну, и что ж?
Апрянин. Ничего, одет прилично; впрочем, он очень скоро сел на извозчика и уехал.
Камаржинцев. Нынче у многих литераторов даже кареты собственные есть, Софья Александровна!
Сцена VI
Те жеи Клаверов.
Клаверов. Мне крайне досадно, Софья Александровна, что наш литератор оказался так дик, что ни за что на свете не согласился поехать в порядочный дом! Я его так у Донона и оставил… но вы мне позволите покатать вас?
Софья Александровна. К Донону? Я с удовольствием, mais demandez d’abord à ces messieurs! [167]167
но спросите сначала у них!
[Закрыть]
Обтяжнов. Знаете что, Петр Сергеич, ведь нам тепло и у Софьи Александровны! Право, ваш литератор нас не интересует… да еще, может быть, он и насвистался там, в ожидании нашего приезда!
Клаверов. Ваша речь впереди, добрый старик! Я знаю, что вы приготовили Софье Александровне сюрприз, и сочувствую вам, но все-таки прежде всего надобно спросить о желании Софьи Александровны. Не правда ли, князь?
Князь Тараканов. Я нахожу, что нет ничего справедливее!
Обтяжнов. Всегда-то вот вы так, Петр Сергеич! Сидели мы тут без вас, горя не ведаючи, так нет-таки, нужно было вам всех смутить!
Набойкин. Да ведь вы слышали, Савва Семеныч, что Николай Дмитрич не совсем здоров!
Софья Александровна. Messieurs! я помирю всех! Вы поезжайте к Донону, а я останусь дома и буду ужинать с Саввой Семенычем!
Обтяжнов (падая на колени).Царица! это будет счастливейшая минута в моей жизни!
Софья Александровна. При maman, Савва Семеныч, при maman!
Князь Тараканов. Нет, Савва Семеныч, позвольте вступиться и мне. Лишать целое общество наслаждения видеть Софью Александровну, затем только, что вы будете иметь удовольствие ужинать с нею при maman, – это никакими законами не допускается.
Клаверов. Итак, господа, к Донону! Софья Александровна! вы согласны?
Софья Александровна. Я согласна на все, что эти messieurs находят лучшим!
Обтяжнов. Воля ваша, а это, Петр Сергеич, грабеж!
За кулисами слышится сильный шум и крик Ольги Дмитриевны.
Свистиков (за кулисами).Вот когда я пропал! Воля ваша, а я убегу-с!
Софья Александровна (в сильном испуге).Allons-nous-en! allons-nous-en! [168]168
Уйдемте! уйдемте!
[Закрыть]
Сцена VII
Те жеи Бобырев(совершенно пьяный).
Бобырев. Мое почтение, господа! Вы, кажется, увозите Софью Александровну с собой?., что ж… в трактир… камелии * так и следует! Софья Александровна! вы décolletée? [169]169
декольтированы?
[Закрыть]это недурно! (Увидев Апрянина и Камаржинцева.)Младенцы! вы-то что тут делаете?
Князь Тараканов (в сторону).Так вот он, муж-то… impayable! [170]170
уморителен!
[Закрыть]
Софья Александровна. Messieurs! Клаверов! да избавьте меня от этого человека! Maman! где же вы?
Бобырев. Maman не придет… у maman нервы страдают… да и к чему ей здесь быть? Ей ведь трактиры-то не в диковину… гусары… уланы…
Софья Александровна с ужасом смотрит на него. Что ты на меня смотришь? ну да, ну да… гусары, уланы, вся кавалерия!
Клаверов. Ты, Бобырев, пьян!
Бобырев. Разумеется, пьян! а ты думаешь, я и не знаю, что пьян? Нет, ты лучше догадайся, зачем я напился?
Набойкин. Да ступай спать, Бобырев! (Хочет увести его.)
Бобырев. Не тронь меня, Набойкин! Ты дрянь! Шалимов пишет, что ты дрянь, и я с ним совершенно согласен! (Клаверову.)Так ты не догадываешься, Клаверов, зачем я напился пьян?
Клаверов презрительно пожимает плечами. Да ты не пожимай плечами! я ведь сейчас и в порядок их приведу!
Софья Александровна слабо вскрикивает; князь Тараканов. Апрянин и Камаржинцев суетятся около нее.
Князь Тараканов. Pardon, Софья Александровна, я очень понимаю, как вам должно быть неприятно, что тут посторонние, но ваше положение таково… (Жадно впивается в нее глазами.)
Бобырев. Ничего, можете остаться, князек! ведь вы еще в трактир собрались ехать… я не препятствую! (Клаверову.)Я напился пьян для того, что мне необходимо сказать тебе при всех, что ты подлец, Клаверов.
Клаверов делает движенье вперед. Да, ты подлец, подлец и подлец! Трезвый, я не сказал бы тебе этого!
Софья Александровна (судорожно вскакивает и подбегает к Бобыреву, задыхающимся голосом).Вы мерзавец! вы пьяница, вы трус! вы последний из людей, вы… (Рыдает и кричит.)
Молодые люди, кроме Клаверова, поддерживают ее и уводят в соседнюю комнату.
Занавес опускается.
