Текст книги "На грани мировой войны. Инцидент «Пуэбло»"

Автор книги: Михаил Вознесенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

РЭБ

Аббревиатура, долгие годы известная только посвященным, – радиоэлектронная борьба. Именно она, по сути, наполнила основным событийным содержанием «холодную войну»; с нею же так или иначе связано большинство людских и материальных потерь противоборствующих блоков.

Битва на волнах эфира началась почти сразу после окончания Второй мировой войны. В СССР быстро освоили производство трофейных «глушилок», вроде тех, которыми англичане подавляли передачи знаменитого «Лорда Хау-Хау». Когда американские и британские дипломаты стали выражать свой протест Москве и ООН на необоснованность таких действий в мирное время, русские ответили, что передачи «Голоса Америки» и Би-би-си являются актом психологической войны, против которого Советский Союз имеет право защищаться, парализуя подрывное радиовещание на свою территорию.

Радиоподавление на поле боя впервые широко применялось в годы Корейской войны. Во время воздушных налетов на Северную Корею пилоты американских бомбардировщиков В-29 Superfortress вдруг стали замечать, что их приборные доски начинали мигать, а вслед за этим по самолетам открывали огонь корейские зенитки. Выяснилось, что совпадают полосы частоты советских стрельбовых РЛС и самолетных систем инструментальной посадки. Американские летчики были этому даже рады – у них оставалось время для противозенитного маневра. Однако так продлилось недолго, вскоре северокорейцы получили от китайцев новые высокочастотные локаторы. Потери сил ООН достигли более чем 1 300 самолетов и, согласно более поздним подсчетам американских экспертов, это число могло утроиться. Пришлось срочно восстанавливать оборудование, которое у них имелось к концу Второй мировой войны, и даже обратно выкупить его у армейских дилеров!

Корейская война продемонстрировала, как РЭБ может сократить потери, особенно в воздухе. После этой войны началось великое «электронное перевооружение». Соединенные Штаты создали три сети раннего обнаружения воздушного противника – вдоль северной границы США, поперек центральной части Канады и от Аляски до Гренландии. Была создана также служба воздушного радиолокационного обзора четырехмоторными самолетами Lockheed C-121 Соnstеllаіоn.

Подобные меры предпринимал Советский Союз и страны Варшавского договора. Вдоль границ, территориальных вод и воздушного пространства потенциально враждебных стран начал вестись настоящий электронный шпионаж – так называемое «вынюхивание». Нередко это были очень опасные игры.

Самолет электронной разведки (ELINT) имитировал бомбардировщик, идущий на прорыв, и часто даже пересекал чужую границу. На перехват вторгшегося самолета поднимались истребители противника. В этот момент экипаж самолета-шпиона должен был измерить параметры излучения обзорных РЛС и вычислить интервал между захватом цели и взлетом перехватчиков. Если в дело включались зенитчики, то операторы самолета-шпиона должны были также измерить и параметры излучения их стрельбовых РЛС зенитных батарей. Иногда ставились совершенно безумные задачи оценить эффективность первого залпа (!) и только потом поворачивать домой!

Советские задачи «вынюхивания» были, естественно, аналогичны тем, которые вели американцы. Каждый оператор должен был внимательно наблюдать за частью закрепленного за ним спектра эфира, отмечая в своем вахтенном журнале все перехваченные сигналы. Была специально создана модификация бомбардировщика Ту-16Д, легко узнаваемая по обтекателям на фюзеляже.

Сначала эти самолеты использовались на Тихом океане для ведения электронной разведки за Седьмым флотом США и его базами в Тихом океане, писал Марио де Арканжелис в своей книге «Радиоэлектронная война: от Цусимы до Ливана и Фолклендских островов»: «У русских основным аэродромом базирования был Петропавловск-Камчатский… На борту каждого Ту-16Д, кроме штатного экипажа, находилось по семь операторов РЛС и офицер, все специально обученные для ведения электронной разведки. Оператор самолета, отвечающий за наблюдение в Х-диапазоне частот, начинал слышать в своих наушниках частые звуковые сигналы стрельбовых РЛС, которые обычно работали в этой частотной полосе. Это означало, что советский самолет обнаружен американской РЛС и сопровождается как потенциально опасная цель. Если бы в этот момент самолет не изменял курс и не отворачивал подальше от ракетной базы, то он, вероятно, стал бы легкой целью для ракет Hawk Nike-Hercules, которые в то время были основным средством ПВО стран НАТО. Поэтому Ту-16Д разворачивался и направлялся назад, неся на борту драгоценные катушки магнитной ленты с записанными сигналами американских РЛС и радиотелеграфными сообщениями между американскими постами командования, центрами управления и авиабазами на Дальнем Востоке и на Тихом океане. Сразу же после посадки самолета эти материалы отсылались в русский Центр разведки сигналов, находящийся в бетонном бункере, скрытом в лесах близ Москвы. Здесь специалисты РЭБ тщательно анализировали собранные сигналы, пытаясь определить характеристики американских РЛС в том районе и обнаружить любые внесенные в них новшества».

В электронном шпионаже, утверждает автор, русские превосходили всех.

В отличие от американцев они строго соблюдали радио/РЛС молчание, почти всегда выключали свои локаторы при обнаружении американского самолета-шпиона.

Так, в апреле 1956 года Первый секретарь ЦК КПСС Хрущев и премьер-министр СССР Булганин на борту крейсера «Орджоникидзе», в сопровождении эсминцев «Смотрящий» и «Совершенный», вышли из Кронштадта и направились в английский Портсмут. Вдоль маршрута похода советских кораблей несколько разведок НАТО развернули мониторинг ELINT силами флотов, авиации и наземных станций перехвата, организовали сеть приемников. Однако за три дня перехода корабли Балтфлота СССР ни разу не включили свои радиоэлектронные средства.

…Вот почему Бучер не передал SITRЕР из оперативной зоны Pluto. Радиолокационные станции на крайнем юге Приморья получили приказ закрыть вахту: «Пуэбло» уже был под колпаком.

23 января 1968 года, полдень.

Бахья-Мотель. Сан-Диего, Калифорния.

Люди не должны узнавать о гибели или бедствии близкого человека по радио или телевидению. Это особенно жестоко, если дело касается военнослужащего.

«Судьбе угодно, чтобы представители человечества, которые стали первыми мирными покорителями Луны, остались там навеки. Эти мужественные люди Нил Армстронг и Эдвин Олдрин знают, что надежды на их спасение нет. Но знают они и о том, что их жертва несет человечеству надежду. Они жертвуют своей жизнью во имя самой благородной мечты человечества, во имя поиска истины и понимания… Оплакивать их будут их близкие и друзья, их народ, все народы мира, и сама Земля, которая осмелилась послать их в неизвестность. Свои подвигом они заставили людей всей планеты почувствовать свое единство и укрепили человеческое братство…»

Этот некролог, к счастью, никогда не был произнесен. Но он был загодя написан спичрайтером президента Никсона, и текст совсем недавно раскопали в Национальном архиве США. Ничего удивительного или шокирующего, для Юрия Гагарина тоже заготовили три варианта сообщения ТАСС – на случаи удачного полета, невыхода на расчетную орбиту и гибели первого космонавта. Но у американцев была прописана очередность процедур. Если бы «Аполло» не смог стартовать с Луны, Ричард Никсон должен был сначала позвонить будущим вдовам и только затем – обратиться к нации. После этого NASA разорвало бы связь с еще живыми астронавтами, и военный капеллан произвел бы отпевание по ритуалу, принятому для похорон в открытом море.

Не вина прессы, что в случае «Пуэбло» обязательный этический принцип предуведомления семей был грубо нарушен. Блюсти его обязаны не журналисты, а флот. Но флотские верхи оказались настолько ошеломлены случившимся, что о родственниках никто не вспомнил. Флот ограничился объяснением (извиниться не удосужились): «Не представлялось возможным отыскать всех жен военнослужащих “Пуэбло” в столь короткое время».

Роза Бучер услышала о пленении своего мужа вместе с кораблем в специальном «break-іп» – на Эн-Би-Си прервали экстренным сообщением утреннее телешоу в 08.07. Конечно, она растерялась, была испугана, но не заплакала. Как пресса узнала о случившемся, для Розы осталось загадкой, но СМИ всегда опережали официальные сообщения или визиты к ней чинов Navy разного ранга в течение всего последующего года.

– Роза находится сейчас в Бахья-Мотель, апартамент 167, – продолжая всхлипывать, сказала Джин Хэмпфилл в телефонную трубку, вызвонив мужа в казематах старой артиллерийской батареи в Пойнт Лома. Лейтенант-коммандер вспомнил, как несколько недель назад они общались с Розой по телефону, и она сказала, что будет в мотеле ожидать возвращения мужа из похода, а потом с сыновьями полетит к нему в Иокосука.

Они дружили семьями. Под началом Ллойда Бучера, которого близкие и друзья звали «Пит», в начале 1960-х годов лейтенант-коммандер Алан Хэмпфилл прослужил 2 года на субмарине USS Ronquil (SS-396). Бучер был старшим помощником и, следовательно, вторым офицером на лодке, лейтенант-коммандер в должности оперативного офицера считался третьим лицом в экипаже.

– Я постараюсь приехать к Розе, как только сумею вырваться, – сказал Хэмпфилл. – Через полчаса у меня доклад начальству, постараюсь закончить его как можно быстрее.

В половине десятого утра он с трудом смог дозвониться Розе в мотель. Жену плененного командира уже плотно обложили репортеры, ей постоянно звонили в номер и дежурили с телекамерами под ее дверью. Роза попросила портье ни с кем ее не соединять. Не без труда Хэмпфилл убедил телефонного оператора мотеля, что он не является еще одним журналистом, а друг семьи, в помощи которого сейчас остро нуждается миссис Бучер.

В глазах Хэмпфилла Роза была и остается до сих пор хрупкой, прекрасной и совершенно наивной дамой. Она из тех людей, которые не держат ни на кого зла и отчаянно верят, что и все другие поступают так же… Она истая католичка и очень домашняя. Как никто другой, она была совершенно не готова к публичности. Но, как оказалось, под образом мягкой и пушистой домохозяйки скрывался твердый нравственный стержень, недюжинное самообладание и решительность.

Хэмпфилл своим предельным лаконизмом несколько удивил руководство Военно-морской электронной лаборатории. Доклад, запланированный на час, был стремительно свернут за двадцать минут. Лейтенант-коммандер гнал машину в Бахья-Мотель так быстро, как только мог, наудачу не повстречав ни одного полисмена. Под дверями Розы он застал больше двух десятков репортеров и не меньше десяти телекамер. Увидев офицера в морской форме, журналисты попытались заговорить с ним, но он прошел мимо. Другой бывший соплаватель Пита, Боб Смит, и его жена Фрэнки встретили его в комнатах Розы.

На лице Боба было написано крайнее раздражение и огромная жалость к самому себе. Чувствовалось, что он на чем свет костерит себя за проявленное благородство души, поскольку добро, и это всем хорошо известно, не бывает безнаказанным.

Боб, как умел, сражался с настоявшим обвалом телефонных звонков. За исключением единственной грубости, прорвавшейся у него в разговоре со службой новостей Си-Би-Эс в Нью-Йорке, Боб Смит общался с журналистами вежливо, осторожно и очень округло. Смиту ужасно не хотелось, чтобы прямо или косвенно его имя ассоциировали с персоной, которая сдала врагу боевой корабль США – впервые после войны 1807 года. Поэтому он терпеливо объяснял людям СМИ, что «Пуэбло» никакой не боевой корабль, а вспомогательный – как, например, морской буксир, или грузовое судно, или танкер…

С того дня ни Роза, ни чета Хэмпфилл больше никогда не видели Боба Смита. Он стал первой жертвой заразного «синдрома самосохранения». Карьерное благоразумие диктовало, чтобы офицеры флота держались подальше от этой неприглядной истории.

В течение последующих 6 месяцев Хэмпфилл, наученный скорым и горьким опытом, будет записывать на магнитную пленку все звонки со своего телефона, чтобы избежать опасности для своей многообещающей военно-морской карьеры, но увы… Он навсегда запомнил слова, сказанные в тот день Розе:

– Не волнуйся, дорогая. Национальная гордость Соединенных Штатов не допустит, чтобы это продлилось более 24 часов.

Как оказалась, вера во всемогущество своей страны оказалась очень наивной.

ЗАХВАТ

Утро 23 января 1968 года выдалось слегка пасмурным, не особенно холодным – всего минус пять градусов по Цельсию, море спокойное, почти штиль. Всю ночь «Пуэбло», время от времени подрабатывая машиной, удерживал точку: 25 миль от материка, 15 миль от острова Йо До.

Опыта или проницательности не хватило Бучеру, чтобы понять: «Пуэбло» под колпаком у русских? А ведь американцев особо интересовали порты южного Приморья: отсюда по морю шло снабжение воюющего Северного Вьетнама. Видя, что результатов кот наплакал, коммандер постоянно теребил вахту в радиорубке:

– Что есть для нас с берега?

– Результаты последних матчей Национальной баскетбольной лиги, сэр!

Бучер был заметно менее напряжен, чем в прошлые дни. За ночь они, видимо, «нарыли» нечто существенное, на радостях сняли режим радиомолчания и выдали, наконец, полноценный SITREP-2. В течение ночи обе из офиса разведки Флота США на территории Японии были получены квитанции о приеме.

Ближе к полудню сгустились облака, похолодало, и командир спустился в кают-компанию согреться флотской, граммов на триста, кружкой кофе. Вдруг раздался звонок с мостика: морская цель в 8 милях, курс на корабль. Опять рыбаки, подумал Бучер, и решил закончить с кофе. Как будто чувствовал, что вновь побаловаться бодрящим напитком ему придется не скоро… Тремя минутами позже последовал новый звонок: «Сэр, это корейцы, они уже в пяти милях!» Это совсем не походило на шутки. Коммандер взлетел на мостик и увидел впереди пенные «усы» по штилевому морю. Скорость 25 узлов, не меньше… к ним летел малый «морской охотник». Такой же или тот самый, что встретился им позавчера в сумерках.

Несмотря на свои довольно скромные размеры, это был грозный противник. На носу и корме «сабчайзера» установлены две 25-миллиметровые спаренные автоматические артиллерийские установки, каждый ствол мог выбросить в минуту до трехсот бронебойно-трассирующих снарядов массой 281 грамм. Вдобавок к пушкам 2М-3 – четыре пятиствольных реактивных бомбомета «Ураган»…

Что в таких случаях предписывает хорошая морская практика командиру корабля, когда на него во все глаза глядят подчиненные и жареным пахнет по-настоящему? Не позволять себе даже тени неуверенности – ни словом, ни взглядом. Твердость и еще раз твердость.

– Записать в журнал, – приказал Бучер своим зычным басом, – корабельное время 12.32. Управление принял командир. – Боевая тревога. Наблюдаю приближение корабля класса «сабчайзер» советского производства типа SO-1 под флагом ВМС Северной Кореи.

– Сэр, кореец поднял флажный семафор.

– Вижу. Записывайте дальше: «Флагами Международного свода сигналов “Лима” и “Браво” противолодочный корабль приказал нам застопорить ход и указать национальную принадлежность. Игнорирую незаконный приказ. Поднял сигнал “ Ведутся гидрографические работы”».

Но с расстояния 800 метров было хорошо видно, что на палубе корейского противолодочного корабля низкорослые матросы в касках и оранжевых спасательных жилетах уже занимали места с носового орудия. А над головами, ревом турбин пригибая мачты «Пуэбло», со значением просвистело звено истребителей «МиГ-21».

…В 12.10 служба радионаблюдения флота США перехватила сообщение корейского SO-1: «Имя цели GER-2. Я уверен, что это разведывательный корабль. Не видно, чтобы он был вооружен, но это не гидрографическое судно». Одновременно удалось засечь четыре торпедных катера, которые вышли из порта Вонсан. «Морской охотник» стоял в 500 метрах и семафорил: «Обозначьте государственную принадлежность». После повторной обсервации (радар показал 15,8 мили до ближайшего берега) сигнальщики «Пуэбло» упрямо отвечали вспышками сигнального прожектора: «Нахожусь в международных водах!» Корабль дрейфовал с вываленным за борт океанографическим оборудованием. За считанные минуты, пока на «Пуэбло» тянули время, ученые опустили свои зонды в море.

Потеряв терпение, северяне передали: «Отвечайте, или открываю огонь!» Бучер приказал поднять американский флаг…

Группа северокорейских моряков, вооруженных советскими автоматами АК-47, перебрались с противолодочных кораблей на один из торпедных катеров, который подошел к правому борту «Пуэбло», явно намереваясь десантировать автоматчиков на американский корабль.

Поняв, что это не провокация, а реальная угроза захвата корабля, Бучер приказал:

– Все, что не для чужих глаз, – за борт!

«Пуэбло» начал маневрировать, чтобы предотвратить абордаж и вырваться в открытое море. Водная поверхность была почти штилевой, но… всего 12 узлов против 5 быстроходных «москитов» северян, плюс недвусмысленный намек на перспективу атаки с воздуха – пара истребителей сделала еще один заход, причем один самолет выпустил пулеметную очередь вдоль борта «Пуэбло», другой – ракету класса «воздух – земля», к счастью, промазал.

Действия северокорейских моряков оказались решительными и умелыми. Они попросту затолкали «Пуэбло» вглубь своих территориальных вод, заставив пересечь морскую границу КНДР. Это делалось так: один за другим корейские торпедные катера, опасно маневрируя на пересечение курса, буквально подставлялись под столкновение. Американцы были вынуждены все время уклоняться, причем могли делать это беспрепятственно только на западных румбах, а значит – все ближе к берегу. Попытки повернуть к востоку пресекались огнем автоматических пушек.

… «Сабчайзер» снова поднял флажный семафор «Лечь в дрейф, или буду стрелять» и тут же открыл огонь из своих орудий.

«Прорываясь в открытое море, – свидетельствовал один из членов американского экипажа, – мы должны были положить руль право на борт. Прямо на их орудийные стволы. Они вынуждали нас поворачивать к берегу, чтобы спасти свои жизни. Огнем нас заставили увеличивать скорость в направлении берега. Когда они поняли нашу стратегию – во что бы то ни стало уничтожить секретные файлы, орудийный огонь сосредоточили на тех участках палубы, где это происходило».

Корейские снаряды свободно прошивали корпус насквозь, от борта до борта. Все оружие на борту «Пуэбло» состояло из 10 полуавтоматических винтовок Томсона, (у офицеров – «кольты» 45-го калибра) и двух пулеметов Браунинга М2 50-го калибра. Пулеметы вынесли на правый борт и на корму, боеприпасы сложили рядом. Но никто не приказал открыть ответный огонь.

В 13.06 американская служба в Иокосука снова перехватила доклад командира корейского противолодочного корабля своему береговому начальству: «Исполняя настоящую инструкцию, мы закроем радиостанцию, удалим оттуда персонал, возьмем американцев на буксир и поведем в порт Вонсан. Сейчас мы на пути к высадке, мы уже идем…»

Наконец, «Пуэбло» застопорил ход, и обстрел тут же прекратился. Противолодочный корабль просигналил: «Следуйте за мной, имею на борту лоцмана». Было 14.20, когда Бучер приказал рулевому взять курс на порт Вонсан. Со скоростью 4 узла «Пуэбло» пошел в сторону Северной Кореи, затем прибавил ход до 8 узлов, а затем вдруг застопорил машину – зачем? «Морской охотник» и два торпедных катера тут же возобновили обстрел. Этот последний «приветственный» залп стоил жизни Дэну Ходжесу.

…Сегодня, когда ветеран старший полковник Ким Чжун Рок водит по «Пуэбло» экскурсии, он набивает себе цену, рассказывая о том, как один из его десантников насмерть застрелил американского моряка, который мешал высадке абордажной партии. В действительности Ходжеса в тот момент не было на палубе. Он находился в надстройке и погиб от разрыва 281-граммового осколочно-трассирующего артиллерийского снаряда внутри аппаратной радиоперехвата.

Ранения также получили Бучер и еще двое моряков, стоявших на мостике рядом с командиром. Еще сохранялся радиоконтакт с Японией, и штаб Naval Security Group в городе Камисейя был в курсе происходящего. В 13.30 отчаявшийся Бучер приказал дать SOS. «Ваша радиограмма получена, – ответила станция в Иокосука. – Попытайтесь продержаться как можно дольше. Мы отдали приказ командованию в Южной Корее выслать истребители-бомбардировщики F-105 Thunderchief. Удачи!» Через несколько минут, как будто в насмешку над обещанием помощи, два северокорейских МиГ-21 на малой высоте пронеслись над «Пуэбло» и свечками взмыли вверх.

Сигнал бедствия повторили 13 раз! «Несколько птичек вылетели к вам» – таково последние сообщение, принятое радистами «Пуэбло». Оно было ложью.

Вот хроника последнего получаса в односторонних радиограммах:

14.05. «ИМЕЮ ТРЕХ РАНЕНЫХ И ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА С ОТОРВАННОЙ НОГОЙ. НЕ ПРИМЕНЯЛ НИКАКОГО ОРУЖИЯ, ВКЛЮЧАЯ ПУЛЕМЕТЫ. КАК НАСЧЕТ СРОЧНОЙ ПОДДЕРЖКИ, ЭТИ ПАРНИ ЗАДУМАЛИ НЕЛАДНОЕ».

14.13. «УНИЧТОЖАЕМ ВСЕ ЛИСТЫ КОДОВЫХ КЛЮЧЕЙ И ЭЛЕКТРОНИКУ ПО МЕРЕ ВОЗМОЖНОСТЕЙ. МЫ ВСЕ ЗАНЯТЫ СЕЙЧАС ТОЛЬКО ЭТИМ. ВОКРУГ ТУМАН, ВИДИМОСТЬ ПОЧТИ НУЛЕВАЯ»

14.30. «УНИЧТОЖЕНИЕ ВСЕХ ФАЙЛОВ НЕЭФФЕКТИВНО. ЧАСТЬ ДОКУМЕНТОВ И ОБОРУДОВАНИЯ, ВОЗМОЖНО, БУДЕТ СКОМПРОМЕНТИРОВАНА»

(Закладка для памяти: здесь приведена только одна сторона радиообмена. Но была и вторая. К этим радиограммам предстоит вернуться в дальнейшем).

14.32. «СЕВЕРНЫЕ КОРЕЙЦЫ НА БОРТУ. 4 ЧЕЛОВЕКА РАНЕНО, ОДИН В КРИТИЧЕСКОМ СОСТОЯНИИ. УХОЖУ ИЗ ЭФИРА И РАЗРУШАЮ ПЕРЕДАТЧИК».

Это последнее сообщение поступило с «Пуэбло», когда один из торпедных катеров подошел к разведывательному кораблю и семеро северокорейских солдат, вооруженных автоматами АК-47 с примкнутыми штык-ножами, высадились на его палубу. Орудийный и пулеметный огонь прекратился. Молоденький капитан Корейской народной армии Ким Чжун Рок, размахивая пистолетом ТТ, начал отдавать приказы изумленным американским морякам. Под дулом «Калашникова» вахтенных на мостике заставили дать ход в сторону Вонсана. Когда судно уже с гарантией углубилось в территориальные воды КНДР, ход застопорили, и на «Пуэбло» высадилась группа высокопоставленных офицеров. Гражданский лоцман-кореец повернул рукоятку машинного телеграфа на «малый вперед» и сам встал к штурвалу.

Через некоторое время, показавшееся вечностью, кто-то из американских офицеров по громкоговорящей связи приказал вахтенным в отсеках отойти от мест, экипажу немедленно собраться на баке и добавил: «Да, между прочим, помните “Код поведения”». Рассел и еще двое матросов разбили стекло иллюминатора и вылезли в задымленный коридор. Дым пронизывали лучики света – пулевые и осколочные пробоины в обшивке надстройки. Палуба напоминала свалку, вся усыпанная пеплом и обгорелыми обрывками каких-то документов, справочниками и руководствами по эксплуатации оборудования, инструментами, топорами и другими вещами, на скорую руку приспособленными для уничтожения приборов. И весь этот хлам был густо залит кровью.

СЕКРЕТНО.

Вашингтон, 23 января 1968 года.

Меморандум директора Центрального разведывательного

Управления Ричарда Хелмса

секретарю по обороне Роберту Макнамара.

ПРЕДМЕТ: Северокорейские намерения.

… По нашему мнению, два инцидента не были частью единого плана. Атака на Голубой дворец в Сеуле готовилась заранее продолжительное время. Маловероятно, что нападение было рассчитано, чтобы совпасть с конфискацией «Пуэбло», который начал патрулирование только 10 января.

Однако обстоятельства захвата корабля указывают, что северные корейцы действовали преднамеренно. Если местный командующий превысил свои полномочия, у Пхеньяна было достаточно времени, чтобы прекратить его действия.

К настоящему времени нет оснований полагать, что Северная Корея преднамеренно создала предлог для развертывания масштабных военных действий. Однако на данной стадии, вне зависимости, планировали они или нет, корейцы, вероятно, подготовлены, чтобы встретить период резкого возрастания напряженности. Они настаивают, и они могут действительно верить, что «Пуэбло» находился в пределах их территориальных вод. Они развернут агрессивную пропагандистскую кампанию, по крайней мере, в ближайшие несколько дней. Вероятно, они не захотят быстро освободить экипаж и возвратить корабль, если только не поймут, что США могут реально прибегнуть к карательным акциям, как например, воздушные атаки на патрульные катера, причастные к захвату «Пуэбло».

Пхеньян уверен, что Республика Корея по собственной инициативе предпримет достаточно чувствительную операцию возмездия за эпизод в Сеуле, ожидая ее, возможно, в Демилитаризованной зоне. Эта перспектива может предостеречь северных корейцев от нового нагнетания напряженности. Если же напряженность на Корейском полуострове обострится резко, Советы будут вынуждены вмешаться, по крайней мере, конфиденциально. Они почти наверняка будут советовать Пхеньяну покончить с инцидентом побыстрее.

Хелмс