Текст книги "Эрик"
Автор книги: Михаил Ланцов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Одновременно осваивались методы обработки, в частности инструменты. Особую роль, конечно, играли примитивные станки – прокатный, ударный, прессовальный и токарный. Прокатный станок обладал двумя гранитными валами, между которыми прокатывали раскалённую стальную массу, постепенно уменьшая её толщину. Так как ширина валов и направляющих была фиксированной, то продуктом такого проката оказались стальные листы нужной толщины и одинаковых размеров. Привод валов был ручным – крутящий момент передавался понижающей передачей массивных бронзовых шестерёнок. Ударный станок представлял собой стальной молот весом около сорока килограммов с механическим приводом. Молот располагался на подвижном станке. Взводился он с помощью понижающей передачи шестерёнок и эксцентрика. Угол возвышения выставлялся заранее, это позволяло регулировать силу удара. Прессовальный станок был рассчитан под стандартный лист стали, выходящий из прокатного станка, и был нехитрой конструкции с вертикальным червячным приводом и отношением понижающей передачи 30 к 1, что позволяло развить неплохое усилие.
Серьёзные проблемы возникли только с токарным станком, который, во-первых, нужен был в нескольких экземплярах, а во-вторых, ручного привода для него остро не хватало – либо обороты получались маленькими, либо крутящий момент. Всё разрешилось после того, как построили отдельный барак, в котором каждый токарный станок приводился в действие лошадью, идущей по кругу. Единственный конструктивный минус заключался в том, что длинных заготовок на нём обрабатывать было нельзя. Но так как это не требовалось, ибо он предназначался для производства арбалетных болтов, то подобным недостатком можно было пренебречь.
Весь комплекс занимал около двух десятков акров земли и был обнесён высоким каменным забором. Вход на территорию был ограничен, а всем рабочим под страхом казни семьи запрещалось обсуждать какие-либо детали производственного процесса. Так как это была мануфактура, то имело место сильное разделение труда с выделением профильных отделов, что опять же способствовало безопасности – ни один рабочий не знал всего производственного процесса. Из-за особенностей местности по современным меркам мануфактура получилась довольно маломощной, однако для того времени её возможности были чем-то запредельным, почти сказочным.
Помимо металлургии рядом с Боспором было развёрнуто ещё два очень любопытных комплекса. Первый являл собой селекционные поля, на которых занимались соответствующей деятельностью с целью повысить урожайность зерновых культур. Второй – центр самогоноварения. По сути это была вторая мануфактура, на которой работало ещё сто двадцать человек. Эффективность этого производства оказалась отменной – после запуска полного цикла в сутки получалось около ста литров высококачественного рафинированного спирта, часть которого дальше разливалась в глиняные ёмкости ориентировочно по одному литру и шла на продажу как медицинский препарат – для промывания ран, а часть отправлялась во второй отдел мануфактуры. В этом отделе его разбавляли фильтрованной через угольный и серебряный фильтры пресной водой в соотношении 1 к 4, разливали по дубовым бочкам, в которые добавляли вкусовые фруктовые добавки, и настаивали. После настаивания ликёр фильтровали и разливали по тарам торговых ёмкостей – пять и десять литров.
Соотношение медицинского спирта к ликёрам в производственном процессе было примерно 1 к 20. Ликёр пошёл на ура в Европе и стал цениться как изысканный напиток, за который неплохо платили. В то время как спирт, шедший для медицинских целей, могли себе позволить только весьма состоятельные люди что на Востоке, что на Западе, потому как был практически золотым. При таком положении дел спирт расходился меньшими партиями, но приносил очень серьёзные доходы. Так, если за литр ликёра давали в среднем один боспорский денарий (пятьдесят граммов серебра), то за литр спирта – двадцать пять. Мануфактура работала на привозном сырье, которое скупалось в славянских землях, в первую очередь это, конечно, было Киевское княжество. Себестоимость производства одного литра спирта с учётом стоимости сырья составляла десять боспорских оболов, что говорило об очень высокой финансовой эффективности производства. Хотя, конечно, металлургическое производство оказалось ещё лучше в этом плане, и если бы вся продукция уходила на продажу, то могла бы буквально озолотить государство. Однако металлургическая мануфактура ограничивалась поставками качественных кузнечных инструментов, которые шли буквально на вес золота. Позволить их себе могли далеко не все кузнецы, однако пять-десять наборов ценой по тридцать боспорских денариев уходили с торговыми кораблями каждый месяц с ноября 1203 года.
Казалось бы, странно – организовывать металлургическое производство на привозном сырье, но это только на первый взгляд странно. Достаточно оценить стоимость, по которой скупались руда и уголь, уже доставленные в Боспор. Так, один пуд руды оценивался в три обола, а пуд кучного берёзового угля – в пять. Особняком стоял каменный уголь, который использовался в процессе цементирования и рафинирования, его стоимость была высокой – десять оболов за пуд. В общей сложности суточный расход на сырье металлургической мануфактуры не превышал трёх денариев, а полученная в итоге сталь оценивалась по пять боспорских денариев за один килограмм, то есть неполную марку серебра венского стандарта. Но это так – цена для перспективы, ибо на первых порах практически весь продукт уходил на собственные нужды – изготовление латных доспехов и оружия.
Хоть промышленный центр и развивался организованно и очень быстрыми темпами, но без курьёзов не обходилось. Один из работников решил попробовать на вкус медицинский спирт. Он ему очень понравился, поэтому этот товарищ к концу своей смены умудрялся напиваться до такой степени, что еле ногами шевелил. Само собой, с ним приключился «несчастный случай», а на его место был взят старший сын. Но подобную ситуацию оставлять без контроля было нельзя, поэтому на производстве был введён некий аналог «сухого закона» – за пределами мануфактуры можешь хоть упиться, но на свою смену должен явиться трезвый и на её протяжении не употреблять. Ну и распустили слухи о чрезвычайном вреде употребления чистого спирта в области мужской силы. И это только один маленький курьёз в общей череде производственных недоразумений. А ведь рабочих становилось всё больше.
В марте была развернута небольшая мастерская по производству бумаги, которая раз в неделю отгружала на склад около двухсот листов плотной бумаги размером примерно 0,5x0,5 метра, в мастерской работало сорок человек. В связи с развернувшимся строительством был организован небольшой кирпичный заводик, который раз в сутки поставлял на строительные площадки около десяти кубов качественного, обожженного кирпича. И много чего прочего по мелочи.
По предварительным оценкам, на промышленных объектах Боспора трудилось уже в первых числах 1204 года около тысячи человек – это были государственные рабочие. Количество для того времени немалое, и они далеко не все обладали нужной квалификацией, так как таких объёмов производства ещё нигде не концентрировалось. Поэтому в январе 1204 года Эрик учредил Боспорский академический центр с двумя ступенями обучения. Первая ступень – универсальная, её проходят все. В неё входит чтение латыни, письмо на латыни, счёт и небольшой курс естествознания, представленный преимущественно физикой. На вторую ступень, в которой было пять отделений: металла, войны, моря, медицины и управления, – переходила только небольшая часть рабочих. Здесь готовили бригадиров и начальников смен для металлургической мануфактуры, офицеров армии, капитанов кораблей, врачей и чиновников. Зачем дублировалось обучение чиновников? Дело в том, что наборы из бедных сирот – временная мера и вскоре она прекратится, после чего воспроизводство численности и качества служащих должно будет идти естественным путём. Никакой философии, никакой риторики, никакой поэзии – исключительно полезные практические навыки и знания. На первых порах Академический центр размещался в нескольких небольших зданиях и имел за весь 1204 год семьдесят два слушателя. Это было обусловлено острым кадровым и методическим голодом, проблему которого можно решить лишь постепенно.
Особым образом развивались отношения с религией. Эрик был как будто между двух огней – с одной стороны, он возведён в княжеское достоинство монархом восточной христианской церкви, с другой – большое количество его союзников находилось в лоне западной. Поэтому после длительных согласований в Боспорском княжестве был установлен поликонфессионат, то есть одновременно разрешалось действовать как православным, так и католическим церковным аппаратам, что позволило избежать волнения народа. Подобная мера хоть и сказалась на отношениях с папой римским, которые стали ухудшаться, причём довольно стремительно, но совершенно никак не отразилась на взаимодействии с тамплиерами, которые, всерьёз взявшись за дело и занимаясь укреплением своих позиций на Ближнем Востоке любыми доступными способами, игнорировали провокации как христиан, так и мусульман. Как в той басне: «А Васька слушает, да ест».
В том торгово-финансовом узелке, что завязался силами тогда ещё барона между Антиохией, Алеппо и Эдессой, равномерно и взаимовыгодно перемешались все участники, что сказалось на взаимовыручке. За прошедшие с отъезда Эрика два года тамплиеры уже дважды выступали с военной помощью Эдессе, что было оценено по достоинству и укрепило отношения между этими феодальными регионами. Это был серьёзный прорыв, так как никогда прежде такого тесного сотрудничества между мусульманами и христианами не случалось, что незамедлительно сказалось на уровне религиозного фанатизма – он у всех участников товарно-денежных отношений в районе эдесско-антиохийской торговой зоны стал резко исчезать. Подобная ситуация давала солидные дивиденды князю, так как Боспорский банк участвовал своим капиталом практически во всех значимых торговых операциях тамплиеров.
Во всех этих делах и заботах Эрику практически не хватало времени для Морриган и сына. Такое поведение в конце января 1204 года вылилось в истерику его супруги. Ей было всё равно, чем он занимается, но уделять внимание им он обязан. Вроде бы и неглупая женщина, и откуда взялся этот вывих?
– Ты! Ты! Ты бессердечный чурбан!
– И что? – Лицо Эрика не выражало никаких эмоций.
– Как что?! Ты ещё спрашиваешь?
– Да. Тебе что-то нужно? Слуги не могут выполнить твоё поручение?
– Да! Да! Мне что-то нужно!
– Так говори. Чего ты вообще кричать вздумала? За тобой раньше этого не водилось. Ты заболела?
– С чего кричу?! Неужели ты не понимаешь?! Как только мы с тобой официально обвенчались, ты практически бросил меня. Так, приходишь в гости. Даже ночуешь часто в этом ужасном монстре, который называешь мануфактурой. Неужели спать с раскалёнными кусками железа приятнее, чем со мной?
– Ты что, ревнуешь меня к железу? – Эрик заржал.
– И нет тут ничего смешного! Когда последний раз мы нормально общались, гуляли, выезжали на конную прогулку? Ты уходишь до рассвета, приходишь с закатом, а то и вообще не приходишь. Я тебя вижу только по праздникам! Даже твой сын тебя не узнаёт. Как тебе такое нравится?
– Дорогая, ты же должна понимать – либо государство, либо семья. Тебе нравится быть княгиней? Неужели ты хочешь снова в деревню ходить в рваной одежде?
– Семья – это святое! Нельзя к ней так относиться! Неужели ты меня ни капли не любишь?
Эрик продолжал на неё смотреть невозмутимо, не выражая никаких эмоций, лишь недоуменно приподнял бровь.
– Ну ты и гад! Как тебя вообще земля носит?!
– Как и всех остальных людей – на своей поверхности.
– Ты что, издеваешься?!
– Нет, я честно отвечаю на твои вопросы.
– Пойми же ты, я не могу так больше. Я чувствую себя брошенной. Мне больно и стыдно.
– Дорогая, а никто и не говорил, что будет легко. Или ты думала, что правители живут в раю?
– Отчего же? Я хорошо помню, как в этот рай лезут наёмники и устраивают кровавую баню. В раю не убивают.
– Я не об этом.
– А о чём?
– Посмотри на Алексея Ангела. Вроде бы император некогда могучей империи, и чем он занимается? Заняв трон, стал прожигать жизнь в своё удовольствие. Каким финалом это закончится, ты, я надеюсь, догадываешься. Ведь так?
– Его свергнут крестоносцы в этом году?
– Верно, но не только это. Они разорвут его империю на кусочки, так как очень алчные. Он потеряет не только трон, но и империю, которую по крохам собирали его предки. А всё потому, что вместо занятия государственными делами он бездельничает и проводит свои дни в праздном увеселении. Ты хочешь, чтобы я уподобился своему сюзерену и запустил дела в княжестве?
– Но, Эрик, неужели нельзя выделить немного времени для оказания внимания мне и своему сыну?
– Развёрнутое производство сейчас только-только встаёт на ноги, за ним нужен присмотр, причём деятельный. Если я упущу что-то сейчас, завтра это аукнется мне либо плохими доспехами, либо хрупкими дугами арбалетов. Ты хочешь, чтобы моя армия в ответственный момент оказалась слаба и я погиб?
– Да что ты такое говоришь?! Твоя армия очень сильна.
– Не говори глупости, армии у меня пока нет, те две сотни воинов – это максимум хорошая дружина. Помимо ядра в восемь-девять сотен превосходно вооружённых воинов, мне нужны вспомогательные части. И их все нужно хорошо снаряжать, иначе потери будут очень внушительные. Дорогая, близятся очень тяжёлые времена, когда мы будем вынуждены много сражаться, опираясь только на свои силы. А враг будет часто не только велик числом, но и силён.
– Откуда ты всё это взял? Кто на нас нападёт?
– У всех есть свои маленькие секреты. Я не могу ответить тебе на этот вопрос. С востока придёт могучая сила, которую будет очень сложно остановить.
– Хорошо, допустим всё это как данное, но я же не железная. Выдели хотя бы час в день на меня.
– За час до обеда я буду присылать курьера, который известит тебя о том, где обедаю, чтобы ты могла подъехать и мы смогли пообщаться. Обед плюс небольшая прогулка после. Тебя это удовлетворит?
– Вполне.
– Отлично. Тогда давай спать, а то время уже позднее.
Эрик несколько лукавил. Дело в том, что обедал он обычно если не на ходу, то в полевых условиях. Так что его любезную жену ждал своего рода сюрприз, лишённый всякого эстетизма. Тем лучше: хоть посмотрит, где пропадает её муженёк и чем занимается. Контролировать начало производства было весьма затратно по времени и усилиям, но это было необходимо. Ведь, как известно, без доброго пинка даже ёжики не летают, а люди и подавно – чуть запустил, уже бездельничают. Выходило, прогулки были в основном по рабочим цехам мануфактуры. Изредка по стройкам и прочим менее важным местам обязательного присутствия. Уже через пару недель Морриган взвыла от такого счастья и получила в своё ведение Академический центр, чтобы заполнить досуг полезными делами. А так как он находился в довольно плачевном состоянии, то работы там было непочатый край.
К февралю шла подготовка к активным действиям имеющейся дружины, которую потихоньку довели до трёх полных рот за счёт дополнительного набора по конкурсу. В порядок было приведено их снаряжение, а Деметра предоставила хорошие нефы с командами. Оставалось только отдать приказ и выдвинуться в поход. Снаряжение было тем же, что и при военной кампании 1202 года, – кольчуги, бригандины, потхельмы и арбалеты.
Да, мануфактура уже освоила выпуск латных доспехов из новой стали, но они выпускались очень медленно – по пять комплектов в неделю, и комплектовались ими в первую очередь офицеры. Латный доспех делался горячей штамповкой из стальных листов на ручном прессе с последующим цементированием наружной стороны на 0,1 толщины. Параллельно шло освоение холодной штамповки «гора»-образных пластин для чешуйчатых доспехов, которыми предполагалось оснащать вспомогательные войска, – тут дело только разворачивалось и был изготовлен только один комплект, который подвергли тестовым испытаниям.
С оружием дела обстояли ещё хуже – арбалетные дуги делались путём кузнечной сварки из набора длинных, тонких и нешироких стальных пластин, которые предварительно проковывались, насыщались углеродом с одной стороны и собирались в пакет. Получалась своеобразная сварная рессора, которая после окончания кузнечной формовки поступала на механическую обработку – в ней делались пазы для крепления и вырез для блока эксцентриков. Дуга изготавливалась не целиком, а половинками, в таком же виде она и крепилась к ложу, которое было выполнено частично из стали, частично из дуба. Блоки эксцентриков изготавливались из стали путём набора вырубленных пластин в пакет. В общем, 1 февраля 1204 года на военном складе Боспора располагалось всего пять подобных арбалетов и около пятисот цельнометаллических болтов к ним. Взводились они «козьей ногой», имея натяжения порядка двухсот пятидесяти килограммов, а так как рабочий ход был достаточно большим, то взведение не вызывало особых проблем и было довольно мягким. Арбалет отправлял пятидесятиграммовый стальной болт на дистанцию триста метров, а со ста двадцати пробивал кольчугу, надетую на акетон. Солидный аппаратик, только один минус – весьма дорогой и крайне сложный в производстве, за год мануфактура сможет сделать всего двести пятьдесят – двести шестьдесят штук. Вообще с новыми арбалетами была масса недоразумений, начиная с попыток кражи на испытательной площадке и заканчивая непониманием, для чего воинов нужно вооружать дорогими предметами, у которых только себестоимость порядка трёх боспорских денариев за штуку.
Особенно стоит отметить попытку кражи. В процессе расследования выяснились любопытные подробности. Папа Иннокентий III не простил желания Эрика сманеврировать, не допуская раскола в государстве. Дело в том, что Эрик не мог выбрать полноценно сторону Рима и начать насаждать католичество силой на своей земле, так как практически все христиане, что у него проживали, были православными. Особым образом стояли тюркские иудеи – хазары, но они были достаточно умны, чтобы не влезать в подобные разборки. Епископ Гонорий, который заправлял делами католичества в Боспоре, прикладывал какие-то фантастические усилия, но его паства росла преимущественно за счёт приезжих европейских ремесленников. Что только подтверждало правильность позиции Эрика.
Ремесленники ехали не просто так – через торговый дом Деметры шла активная кампания по поиску талантливых людей в тех землях, которые посещают её корабли. Особую ценность представляли всевозможные непризнанные «кулибины», которых было не так много, но даже в таком количестве они оказались совершенно невостребованы. Ручеек, конечно, был жиденький, но прирост паствы он давал. Однако в целом её размер был столь незначителен, что поддержание католичества на официальном уровне, пусть и формально, выглядело странно. В связи с чем шла активная переписка с патриархом Константинополя Иоанном X Каматиром, который прикладывал не меньше усилий, нежели Гонорий, но уже в пользу православия. Данное действие представляло собой своеобразный торг за небольшой, но вкусный кусочек.
В разгар этих событий во время испытаний в декабре 1203 года первого арбалета новой конструкции неизвестный, тайно проникший на полигон мануфактуры, схватил образец и попробовал с ним скрыться. Всё бы ничего, но, во-первых, парень оказался резвый, а во-вторых, ему кто-то очень сильно помогал – лошади в нужных местах стояли, двери нужные были открыты и прочее. В итоге при попытке уйти по дороге на северо-запад от Феодосии его решено было «валить», так как вероятность ухода от погони стала очень высокой, особенно если его ждал прикрывающий засадный отряд. Осмотр трупа ничего интересного не дал – никаких личных вещей и особых примет. Стали составлять карту событий. Выяснилось, что все «случайные» участники были католиками, недавно прибывшими по разным делам на территорию княжества. Никаких доказательств, но косвенные данные явно указывали на причастность Гонория и, не исключено, Иннокентия.
По письмам де Плессье, ныне действующий папа был редким интриганом и, как свидетельствуют его осведомители в Ватикане, он был очень встревожен положением дел в Боспоре. Дело в том, что тамплиеры докладывали ему об уникальном германском бароне ещё во время инцидента в Вене. Иннокентий оценил красивую импровизацию и одобрил поддержку католического ордена. После событий в Святой земле, где Эрик буквально дал чудотворного оживляющего пинка Антиохийскому княжеству и местным тамплиерам, он особенно внимательно отслеживал его деятельность и всячески ей способствовал. Однако после установления им поликонфессионата пришёл в ярость. Поговаривают, что он разбил много мебели и посуды, находясь в припадке. Благородный воин, несущий громкую славу католическому оружию, отказался распространять католичество на своих подданных. Иннокентий посчитал это личным оскорблением и стал активно следить за деятельностью Эрика. Естественно, его очень скоро заинтересовала мануфактура, да и вообще та высокая активность, что имела место в районе Боспора. Узнав об экспериментах с каким-то странного вида арбалетом, он отдал распоряжение его выкрасть, дабы изучить. В целом его эмиссар допустил только один прокол – не поставил засаду на дороге, ведущей из Боспора в Феодосию. Все эти детали стали известны далеко не сразу, так как разведывательная деятельность шла аккуратно. Однако уже в январе стало ясно, откуда дует ветер, поэтому решили сделать небольшой шаг, направленный на стабилизацию отношений. Эрик пригласил к себе Гонория и в доверительной беседе сообщил, что католиков хотели дискредитировать в его глазах, но он, как истинный христианин, разобрал коварство замысла и решил поделиться с добрым епископом, дабы тот мог принять меры. То есть прозрачно намекнул, что мы поняли, кто сделал, но не желаем накалять отношения. Это действие благоприятно было воспринято Иннокентием, и он начал длинный письменный диалог с Эриком.
Основным тезисом, которым играл Эрик в переписке с папой, являлся акт добровольного принятия истинной веры. А дальше шла традиционная казуистика и демагогия с целью поторговаться. Самым неприятным для Иннокентия было знание факта аналогичной переписки Эрика с патриархом Иоанном. Папу эта ситуация и угнетала, и злила, получалось, будто они участвуют в смотринах, а этот стервец выбирал, какую из девок себе взять на ночь – католичество или православие. Но оставлять его без внимания было нельзя – слишком уж опасной он был тёмной лошадкой.
За размышлениями над очередным ответом понтифику к Эрику прибыл курьер от Бонифация Монферрата. Этот человек, будучи в роли предводителя крестоносцев, предлагал князю выступить против своего сюзерена, разумеется как честному католику против еретической секты. Ответное письмо было послано с тем же курьером, и в нём выражалось желание всецело помогать крестоносцам в их благородной миссии. Использовать этот козырь надлежало и с папой и с патриархом, первого известили о рвении к богоугодным делам, второго – о шантаже, то есть под угрозой отлучения от церкви Эрик должен выступить на стороне Бонифация. В результате новоиспечённый князь по завершении сборов через три дня, 12 февраля 1204 года вышел в море во главе отряда из трёх полных рот воинов. За его спиной уходили в дымку трубы мануфактуры и леса большой крепостной стройки, впереди его ждала большая авантюра.
Проплывая 15 февраля мимо Константинополя, Эрик не стал туда заезжать и никак отмечаться. Его присутствие там было совершенно излишне. Там творился жуткий бардак. Ещё в январе он силами компании Деметры и своего секретариата госбезопасности смог провести ряд мероприятий, выведших криминальную обстановку в Константинополе на совершенно новый уровень. Он сколотил там две независимые банды, которые, конкурируя между собой, занимались грабежами общественных зданий и убийством разного рода чиновников. К середине февраля в городе происходило нечто потрясающее – Константинополь представлял собой развороченный улей, который невозможно было никак успокоить. К деятельности банд, работавших с подворья Деметры, присоединилась часть жителей города. На улицах время от времени возникали массовые драки, в том числе и с оружием. Администрация города была практически парализована ситуацией. Угроза вторжения крестоносцев потребовала сосредоточиться на лихорадочном сборе армии, которая формировалась в Фессалониках. Денег на наём хоть какой-то городской стражи уже не оставалось. Лишь императорский дворец более-менее держался за счёт небольшой личной гвардии.
18 февраля часть набранной армии выступила в сторону Константинополя. Там было всего полторы тысячи ополченцев, наспех вооружённых и практически без доспехов, но город нужно было спасать. Вечером 20 февраля, когда они вошли в Константинополь и завязли в уличных боях, Эрик высаживается в Фессалониках, которые ещё не подозревают об опасности, что таят в себе эти красно-белые котты. Войска князя тихо захватывают портовые ворота и проводят ряд мероприятий по штурму ключевых узлов, разведанных заранее.
Утром город даже не заметил случившегося, лишь прохожие удивлялись тому, что вместо городской стражи на воротах стояли воины князя Боспорского. К обеду Эрик собрал представителей знатных семейств, довёл до их сведения информацию о захвате города и предложил присутствующим благородным господам решить, что с ним делать дальше. Вариантов было два: первый заключался в уничтожении города, второй – его выкуп. Вариант уничтожения и разрушения, конечно, являлся блефом, так как в подобном не было необходимости, однако он очень помог лучшим людям города сделать правильный выбор, ведь уничтожение подразумевало полное истребление жителей, в том числе и их самих. Тихо, спокойно, в рабочем порядке пошёл сбор для выкупа с прогрессивной развёрткой – чем богаче, тем больше платишь. Брали тканями, драгоценными камнями, серебром, золотом. В качестве отдельной статьи – в городе изымались все списки книг и все движимые изделия античного периода, то есть все статуи, которые можно было демонтировать и увезти. В ночь с 20 на 21 февраля была захвачена казна, которая предназначалась для набора армии, на этом выкуп прекратился. Всех курьеров из Константинополя аккуратно убирали. Как правило, их приглашали в резиденцию правителя, откуда они уже не выходили.
23 марта стало известно, что Бонифаций высадился со своими людьми в пригороде Константинополя и имел против семи сотен полуголых ополченцев и сотни гвардейцев до восьмисот рыцарей и несколько тысяч вооружённых слуг. Но этого он не знал, так как имел дезинформацию о пятитысячном гарнизоне наёмников. А потому просил Эрика участвовать в штурме. От такого щедрого дара грех отказываться, поэтому 25 марта, завершив сбор дани в Фессалониках, князь отправился со своими ротами к древнему городу, дабы продолжить своё самое любимое из богоугодных дел – ограбление неверных. По предварительным подсчётам, не оценивая антиквариат и книги, в феврале-марте бюджет Боспора пополнился на пятнадцать тысяч боспорских денариев. Причём исключительно мирным и безболезненным путём. Правда, местная знать осталась чуть ли не в набедренных повязках, но ничего страшного – ещё наворуют. 27 марта Эрик прибыл в стан Бонифация и официально включился в осаду Константинополя.
Иннокентий нервно вышагивал по чисто выструганным доскам пола, а эхо от каждого шага гудело в воздухе довольно просторной комнаты. Он был одет в простую нейтральную одежду, и лишь дорогие перстни выдавали в нём очень влиятельного и богатого человека. Рядом, практически вытянувшись по стойке смирно, стоял епископ Гонорий. Между ними находился небольшой декоративный столик, на котором лежали два письма. Первое папа получил от Эрика и очень ему обрадовался, а второе было письмом, которое князь отправил патриарху. Люди епископа выкрали его из личных бумаг Иоанна. Письмо Иннокентию было написано классической латынью и стройным, красивым слогом, которым мало кто пишет, а Иоанну Каматиру было послано письмо, написанное столь же стройным греческим языком. Оба – рукой Эрика.
– Гонорий, мне говорили, что князь владеет только латинским и южным наречием германского языка. Как вы думаете, когда и где он мог освоить греческий?
– Я не знаю. Сам ломаю голову. Достоверно известно только то, что он был в комнате один во время написания писем и вышел с уже запечатанными пакетами.
– То есть вы исключаете возможность записи под диктовку?
– Да. Почти наверняка можно сказать, что оба письма написаны Эриком самостоятельно и осмысленно. Да и нельзя записать под диктовку вот так. – Он провёл рукой над письмами. – Я крайне удивлён стилю, так в наше время переписку не ведут.
– Да, я согласен. Совершенно непривычный стиль, особенно для того, кто осваивал эти языки после своего родного. Вы не знаете, владел ли капеллан замка Ленцбург греческим языком?
– Увы, побеседовать с ним мне не довелось, так как он погиб во время нападения разбойников вместе с дядей князя. По отзывам тех, кто его знал при жизни, можно довольно уверенно сказать, что он не только не знал греческого, но и с латынью имел серьёзные проблемы.
– Даже так?
– Мало этого, вы удивитесь, но те же люди свидетельствовали, будто князь, до известных событий, повлёкших гибель практически всех его прямых родственников, не уделял внимание учёбе. В качестве доказательства мне показали трёх бастардов, что подрастали в деревне.
– Но Эрику же было меньше четырнадцати.
– Князь включился в это нехитрое дело сразу, как у него появилась такая возможность, а именно за три месяца до своего четырнадцатого дня рождения. Собственно, он так увлёкся, что бросил все дела и терроризировал молодых девушек всей округи. Если бы он не был баронским сыном, побили бы его нещадно, а так, пользуясь фактической неприкосновенностью, он творил жуткий разврат.
– Всё это странно, так как совсем не вяжется ни с его последующим поведением, ни с тем, что ему приписывают много серьёзных улучшений в кузнечном и военном ремесле. Как вы оцениваете события под Эдессой?
– Пользуясь нашей агентурой, мы узнали подробности той битвы. Честно говоря, я в глубоком шоке от того, что там произошло. Это даже не авантюра, а какое-то сумасшествие, которое, как ни странно, удалось. Помните, сразу после событий поступала очень противоречивая информация о численности его отряда в момент нападения на войска Сулейманшаха II.
