Текст книги "Эрик"
Автор книги: Михаил Ланцов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
Ушло двадцать человек. Оставшихся барон разбил на десять равных групп, назначая сразу командира, а после передал их товарищу главы городского совета, который заведовал городской стражей. На первичное снаряжение Эрик выделил три марки. На эти деньги всех должны были одеть в чистую приличную одежду и оснастить акетонами, которые стали шить местные ремесленники уже в тот же день. Из вооружения решили выдать старые короткие копья, что обнаружили на складе в одной из башен – её оперативно переоборудовали в городской арсенал, – но решили оставить, так как везти на продажу было не очень выгодно. Вот и пригодились. Параллельно с этим барон потребовал весь личный состав обмерить, чтобы на них можно было бы пошить гербовые котты. Для рядовых бойцов городской милиции вводились котты того же образца, что носили воины, только красный цвет был заменён на зелёный. С таким же способом организации нашивок. Единственное организационное отличие – размер группы был увеличен до десяти человек. Собирать те взводы городской стражи в роту не стали, поставив трех сержантов в прямое подчинение товарищу городского главы.
На четвёртый день приплыли тамплиеры и Морриган. Эта непоседа не смогла усидеть в Константинополе, ребёнка она тоже бросить не могла. Так и явилась с двухмесячным младенцем на руках. С ней прибыла часть слуг. Вся компания разместилась в небольшой, уютной усадьбе, которая принадлежала некогда ныне покойному главе городского магистрата. Чистота, порядок и тишина. Тамплиеров поселили тоже очень удачно – в просторной усадьбе, также недавно опустевшей, недалеко от порта. Правда, их оказалось немного, пять рыцарей и три десятка слуг. Главой назначили младшего брата Пьера де Шамона – Александра.
Утром пятого дня прибыл гонец от наблюдателей – к северу от города была замечена конная группа в металлических доспехах и с оружием. Ну что же – явились половцы. Из раненых воинов барона пятеро уже вернулись в строй, остальные к ним присоединятся через неделю-другую. Значит, он может рассчитывать на триста девятнадцать человек. Нужны разведывательные данные по силам противника, желательно точные. Для этих целей он направил Феодора обработать городскую ребятню, чтобы та прочесала все окрестности. Впрочем, это оказалось лишним. К вечеру стала не только известна численность половецких сил, но и видима, так как они прибыли под стены города и стали сооружать манджаник – примитивную метательную машину для обстрела ворот города. В этой традиционной восточной гравитационной машине снаряд выбрасывался от рывка воинов за конец рычага. Очень примитивно и действенно. Говорить о прицельной и дальней стрельбе с помощью таких агрегатов даже не приходится.
Общая численность войска противника была порядка пяти с половиной сотен. Причём это было именно войско, так как состояло из воинов, а не из вооружённых особей. Метательную машину сооружали очень медленно – сразу было видно, что дело для них новое, неосвоенное. Так, не спеша, и дождались вечера. Лагерь половцы разбили отменно, также радовало вполне вменяемое боевое охранение, которое вместо сна честно дежурило. Значит, бойцы опытные, битые не раз.
Естественно, Эрик тоже не тратил время зря. За прошедший день улицу, что примыкала к атакуемым воротам, превратили в длинный туннель. Все боковые проходы и двери забаррикадировали, окна забили досками, а крыши укрепляли, чтобы на них можно было стоять. В конце прямого участка улицы установили баррикаду из брёвен, которая была собрана аккуратно в широкий, но неглубокий сруб, перегородивший улицу. Внутрь сруба насыпали земли, а сверху сделали настил из досок и установили массивные щиты. Это была площадка для баллист, которые должны были вести стрельбу ядрами вдоль улицы. Слева и справа от ворот поставили брёвна вертикально, они должны обрушиться при обрубании крепежа и заблокировать отступление прорвавшихся врагов. Длина подготовленной ловушки составляла около двухсот метров, поэтому по инерции большая часть войска должна успеть ворваться.
К обеду шестого дня манджаник был готов, и половцы незамедлительно начали обстрел. Из тех двенадцати выстрелов, что было произведено, только два попали в ворота, слегка их повредив. Приличие было выдержано, а потому Эрик распорядился, чтобы между выстрелами заменили запорную балку дверей на что-то символическое. Ещё пять выстрелов понадобилось «снайперам», чтобы в третий раз попасть в дверь. Та, как и ожидалось, распахнулась – создав эффект лопнувшей запорной балки. Готовые к такому повороту половцы довольно энергично бросились к воротам, однако, к их чести, вполне организованно. За воротами стояли преступники, вооружённые щитами и копьями. Это были смертники, которым барон пообещал прощение, если они проявят себя в защите города. Поэтому они продержались целых несколько минут.
Враг наступал пешим порядком, так как верхом в городе воевать очень неудобно. Смяв подсадную утку, с радостными криками половцы рванули в ловушку, туда, где их ждал второй заслон из преступников. Меньше минуты понадобилось, чтобы все пять с лишним сотен человек втянулись в подготовленную для них расстрельную камеру. Эрик подал сигнал – сразу же обвалили проход в воротах, перекрыв его подготовленными брёвнами. Завал получился выше человеческого роста. После этого заработали баллисты и арбалеты, а вторая линия заслона отошла к баррикаде.
Через полчаса армия половцев была полностью перебита против десятка убитых и тридцати двух человек раненых у барона. Тут же Эрик скомандовал по коням всем боеспособным воинам. Нужно было незамедлительно атаковать обоз и обслугу разбитой армии. И отряд в неполные три сотни вышел рысью в колонне по трое через соседние ворота городской стены. Штандарт нёс Остронег – сержант первого взвода первой роты, которая приняла удар половцев, когда те ринулись прорываться через спешно разбираемую баррикаду бокового прохода, и в ближнем бою, работая алебардами, остановила врага. Именно он сумел раньше всех заметить разбор завала, именно он повёл своих людей на закрытие прорыва, именно он стоял в первом ряду и выдержал натиск. Во взводе было семнадцать раненых и трое убитых, а он – последний оставшийся в строю, был удостоен чести нести знамя своего господина в следующей атаке.
Отряд забрал правее и стал обходить вокруг холма, дабы ворваться в расположение лагеря с тыла, на случай, если их ждали. И действительно, когда они, развернувшись широким фронтом, вылетели на позицию, их встретило около двухсот слуг, правда, они были в одних стёганках и почти без оружия. Однако со стороны лагеря было сделано заграждение из повозок, что серьёзно бы затруднило их уничтожение. Но в этот раз потерь не было, так как, не дождавшись столкновения, половцы дрогнули и бросились бежать. Получился аттракцион «догони и заруби».
Итак, победа достигнута, можно посылать голубя к Рюрику, чтобы эту победу закрепить. Те немногие половцы, что переживут его набег, вряд ли будут представлять хоть какую-то угрозу в регионе, а у их соседей и своих проблем по горло.
Устроив раненых в заботливые руки Морриган и отнеся своих погибших в местный морг – то есть самую крупную церковь, Эрик занялся разбором трофеев.
Все половцы раздевались догола, укладывались на повозки и вывозились за город, где сваливались ровными рядами возле огромного котлована, что копали нанятые городским советом местные жители. Братская могила, дабы не вызвать проблем гигиенического плана, должна быть глубиной около трёх человеческих ростов. Ближе к вечеру, когда котлован был готов, туда стали сбрасывать трупы, а часть рабочих их укладывала так, чтобы слой был ровнее. Затемно закончили. Все доспехи и оружие грузились на повозки и отправлялись сразу к зданию арсенала, где они описывались и принимались на городской баланс. Все остальное везли в здание магистрата.
Утром следующего дня барон распорядился разобрать баррикады и починить поврежденные ворота. Первая половина дела была сделана – взят город и разбит вражеский отряд, желавший контратаковать. Теперь нужно было думать, сможет ли он взять второй ключевой город генуэзцев или ему следует выдвинуться к Корчеву, который и так примет его с распростёртыми объятиями. По последним сведениям, в порту Сугдеи стояло около тридцати кораблей с товарами, а в самом городе было около одной тысячи рабов. Правда, войска около тысячи и жителей не меньше, чем в Феодосии. Сложная задача.
– Феодор, я что-то не вижу на плане города крепости. Я слышал, там должна быть крепость.
– Верно. Старая имперская крепость находится в восточной части города, на утёсе. Но она сейчас в руинах.
– Это же просто замечательно! Кстати, в обозе у нас, случаем, стрел не было?
– Были, и весьма прилично. Кыпчаки готовились к длительной осаде города, а потому привезли с собой аж десять подвод со стрелами.
– Прекрасно! Где они их только взяли? Рудольф! Ты слышишь меня?
– Да, прекрасно слышу.
– Мы выступаем завтра утром. Берём баллисты с обслугой, всех воинов, кто не ранен, а также всех слуг мужского пола. Сколько их у нас сейчас, кстати?
– Я затрудняюсь ответить, около двух сотен.
– Хорошо. Возьми в обоз целые луки по числу слуг плюс сверху десятка два запасных. Ну и все подводы половецких стрел. И достаточно провианта, так как идём осаждать. Ты, Феодор, остаёшься помощником у Морриган, она тут будет всем распоряжаться. Ваша цель – покой и порядок в городе. Дня через два после нашего выхода направляйте к Сугдее продовольственный обоз из расчёта питания тысячи человек на неделю. Всем всё ясно? Тогда исполняйте.
Весь день Эрик провёл со своими слугами, которым объяснял то, чем они будут заниматься. Много от них не требовалось. Нужно было всего-навсего, ориентируясь по руке командира, поднять луки с нужным возвышением и быть готовым выстрелить всем вместе. Ни скорости, ни точности от них не требовалось.
Ближе к вечеру следующего дня войска Эрика подошли к Сугдее и заблокировали её с суши. Теперь она находилась в настоящей осаде. Остаток дня артиллеристы и слуги занимали позицию на развалинах старой византийской крепости, под которой, далеко внизу, лежал город. Там же поставили палатку Эрику. Основная же часть войска встала лагерем в долине, блокируя единственную дорогу, что подходила к осаждённому городу. Лагерь укрепили частоколом и рвом, хотя воины и сильно ругались по этому поводу, ибо укреплять пришлось им самим. Итак, всё готово к осаде, а на дворе было утро 8 октября 1202 года.
Исходя из формальной вежливости, Эрик выслал парламентёров, дабы они заявили генуэзцам о том, кто их осаждает и зачем. Оказывается, жители, негодяи разэтакие, многие годы не платят налогов императору, а потому он, его наместник, пришёл взыскать с них должное. Заодно получить штраф как компенсацию за длительные задержки в выплатах. Сумма была названа колоссальная. А далее – всё в совершенно традиционном стиле: барон предлагал им сдаться, всё оплатить и вернуться в лоно империи. Как и ожидалось, в ответ пошли самые разнообразные цветистые выражения на целой куче разнообразных языков. Эрик серьёзно просчитался в плане национальностей – в городе хоть и задавали тон генуэзские купцы, но основная масса населения была неоднородной и представляла собой жуткую смесь.
Вся эта инсценировка была нужна, в первую очередь, чтобы потешить самого барона. У него с утра было хорошее настроение и желание поиграть в большого мальчика, который снисходительно проявляет милосердие к дурным врагам. Так что, наслушавшись ругани, Эрик не спеша, прогулочным шагом, вернулся на позицию стрелков и, приказав Остронегу начинать обстрел города, сам принял командование над сводной артиллерийской батареей с целью уничтожения цистерн с водой. В те времена город был небольшим и ютился вполне компактно под утёсом с древней крепостью, а потому баллисты и луки его простреливали весь. Первые за счёт изначально большой энергии выстрела, вторые за счёт формы снаряда, который мог пользоваться аэродинамической силой. В обычной ситуации это очень вредно, так как сильно снижает точность, а сейчас – в самый раз, потому что точность в данном случае никому не нужна. Даже напротив. Обстрел начали с самой дальней цистерны. Пристрелялись быстро. Увы, но на такой дистанции нужно было много попаданий для разрушения этого важного общественного сооружения. Пришлось потратить весь день, зато к вечеру стены обвалились и смешали воду с камнями, пылью и землёй, сделав невозможным её использование. Дальше пошло лучше, так как вторая цистерна располагалась значительно ближе к утёсу. Пара часов обстрела – и аккуратное обрушение конструкции. Лучники тоже хорошо делали своё дело. Они работали не торопясь, с перекурами, разминками, обедом на позиции и так далее. Не война, а малина.
А на улицах Сугдеи всё больше увеличивалось количество трупов, так как снаряды прошивали кровлю в домах, не говоря уж о любых доспехах, а стрелы лучников доставали жителей на улице. А по ночам вдоль городских стен бегали люди Эрика, нанятые им в Феодосии, и кричали на разных языках о том, что их обрекли на смерть жадные сеньоры, и прочую агитационную чушь с целью накалить обстановку в городе.
Наутро третьего дня из города решили выгнать рабов, так как воды в личных запасах было очень мало, а убивать их не решились, так как куда потом девать тела, было неясно. Сколько продлится осада – неизвестно, а если трупы станут разлагаться, то в городе начнётся мор. Даже если их в море выбросить, всё равно прибой большую часть выбросит на берег. К тому же трупов и так хватает. Пусть лучше с рабами возятся враги. Однако, провоцируя подобный поступок, Эрик предусмотрительно и заказал Феодору дополнительный обоз с продовольствием, который подошёл очень вовремя. Барон, правда, предполагал, что рабов могли и перерезать.
В лагере Эрика невольников приняли хорошо и сразу отправили отмываться в реку выше по течению того завала с телами мёртвых коров, что соорудили люди барона, чтобы лишить осаждённых возможности пользоваться речной водой. Масса гниющих тел делала своё дело, то есть устойчиво поддерживала уровень трупного яда в проточной воде. После омовения бывшим рабам дали простую чистую одежду, напоили и накормили. Не очень сытно, но лучше, чем они питались до этого. После этого люди Феодора стали разбираться, кого к ним привела судьба. Возраст, откуда родом, профессия, состояние здоровья и наличие родственников среди остальных освобождённых. Их из города вышло тысяча двести сорок три человека.
Весь третий день продолжался увлекательный тир, в котором баллисты били по зданиям, выгоняя оттуда людей, а стрелки давали залпы, накрывая мечущиеся толпы. Следующей ночью в городе вспыхнуло жуткое и совершенно неудержимое восстание. Бедные люди не спали уже четвёртые сутки, так как даже ночью шёл обстрел города. Бойня была страшная, и у большей части населения ощущение ужаса и паники достигло своего апогея. Из двадцати с лишним тысяч ночь пережили не больше двух. Да и те лишились рассудка. Результат получился даже эффектнее и ужаснее, чем Эрик предполагал. Духовно слабые люди оказались неспособными выдерживать длительное напряжение. На рассвете все выжившие ринулись из города. Но их ждали и встретили. С дистанции ста пятидесяти шагов по ним стали бить из арбалетов. Кто добирался до частокола, лезли на него и гибли, поскальзываясь и вспарывая себе животы о заострённые колья. Бой был очень быстрым и стал финалом осады. Город взят. Хотя можно ли назвать городом то, что от него осталось? Сугдея была уничтожена, и теперь нужно быстро очистить её от разлагающихся трупов. Даже купцов, которые забились на свои корабли, ночью достали и перебили. Удивляло то, что в городе не началось пожара. Только море трупов и крови. Да уж, тяжела ноша победителя, но она намного лучше ноши проигравшего.
– Эрик, я видел этих безумцев. Что ты там такое с ними сделал? Какому богу молитву вознёс?
– Ой, Рудольф, ты уже взрослый человек, откуда такие глупости? Ты хоть раз в жизни видел, чтобы молитвы работали?
– Я слышал о подобном.
– Ну, я и о том, что коровы летают, слышал, но видеть не приходилось.
– Не томи, рассказывай. Я же места себе не нахожу.
– Да всё просто. Через час обстрела я решил разделить лучников на две равные группы. Смена вахты три часа. Пока одна не спеша даёт залпы, вторая отдыхает или спит. Так же были организованы и баллисты. В итоге обстрел шёл круглосуточно и равномерно, не останавливаясь ни на минуту. Ты только представь – четверо суток нигде в городе не было спокойно. Тебе хочется пить, и тебе страшно, жуть как страшно, так как снаряды пробивают даже крыши. Только ты начинаешь засыпать, и тут снова где-то рядом ядро разворотило стену какого-то дома, только закрываются глаза, как ты снова слышишь жуткий свист и удары, сотни ударов, которые окружают тебя и загоняют в угол. Эти бедняги не спали четверо суток, почти не пили последние сутки. Помимо этого они были в сильном нервном напряжении с момента появления кораблей Деметры, то есть уже неделю. Они просто оказались не готовы к подобному и потеряли рассудок. Я всю ночь наблюдал за тем, что они творили в городе. Женщины рвали маленьких детей на куски голыми руками.
– Страшная осада. Неужели там все потеряли рассудок?
– Да нет, но огромная толпа обезумевших смела крохи тех немногих, что держались.
– Жутко даже подумать, что кто-то применит подобное против нас. Откуда ты узнал о таких приёмах в осадном деле?
– Да ниоткуда. Я импровизировал.
– Что означает слово «импровизировать»?
– Ну, сочинял. Как сочиняют музыку. Пришло вдохновение, и я им воспользовался.
У Рудольфа лицо вдруг сделалось совершенно белым.
– Так ты что, когда рассказывал этой греческой девушке байки про Ареса, не шутил?
– При чём тут боги? Люди создают и разрушают этот мир. Неужели ты не можешь допустить, что я обычный человек, имеющий определённые таланты?
– Мне проще принять, что ты – уже давно не ты. Эрик, ведь изменения, коснувшиеся тебя в ту ночь, невозможно объяснить ударом о камень. В тот склеп вбежал несмышлёный мальчик, а вышел взрослый и крайне опасный мужчина. Мне страшно. Я через столько прошёл, но мне страшно, как ребёнку. Впервые я чувствую, что столкнулся с чем-то таинственным, жутко опасным и совершенно непонятным. Эрик, кто ты?
– Дорогой Рудольф, я понимаю, что подобный разговор давно назрел, но он будет долгим, а потому нужно закончить дело, которое не терпит отлагательств. Город полон трупов. Если мы хотим взять с него приз, нужно действовать как можно быстрее – многим телам уже больше четырёх суток. Они уже начали разлагаться. Я обещаю, после мы поговорим.
– Хорошо.
В очистке города были задействованы все возможные силы. Меньше чем за сутки предстояло похоронить больше двадцати тысяч человек. Все освобождённые рабы были организованы в бригады и отправились рыть ударными темпами котлованы. Лопат на всех не хватало, поэтому многие работали подручными средствами – кто досками, кто шлемами. Слуги и воины барона вошли в город и стали спешно грузить тела на тележки и вывозить их к копаемым котлованам. Тела предварительно раздевали, так как Эрик нуждался в большом количестве старого тряпья, чтобы наладить-таки небольшое кустарное производство бумаги, а не выписывать её за огромные деньги из Китая.
Помимо людей в городе была масса мёртвой домашней живности – от кур до лошадей и коров. Полторы тысячи человек работали не покладая рук не только до самого заката, но и ночью. И под утро город был очищен от гниющей плоти, а братские могилы закопаны. Осталось сделать последний рывок – и можно отдыхать. Барон загнал всех в реку и заставил, раздевшись догола, отмываться. Женщины и мужчины из числа бывших рабов были непривычны к подобному, но так устали, что не сопротивлялись. Те, кто помылся, подходили к подводам, брали чистый кусок ткани и, используя его как простыню, шли спать в лагерь. Было уже прохладно, но на это было наплевать, так как все уже валились с ног. Обходя лагерь, барон улыбался, глядя на то, как эти люди спали вповалку, практически без одежды, прижавшись друг к другу, как маленькие котята. Совсем без охраны оставаться было нельзя, но будить этих измотанных людей он не стал и лично обходил периметр и поддерживал огонь в кострах.
На вечерней заре люди потихоньку стали просыпаться. Чтобы разогнать продрогшее тело, Эрик заставил их попрыгать и немного побегать. Когда набралось человек сто, отправил их стирать белье, которое побросали прямо на берегу во время купания.
Утро 14 октября выдалось довольно тёплым, хотя примечательным было другое: вокруг укреплённого полевого лагеря неспешно бегала толпа голых людей обоего пола. Хорошо разогревшись, они надели уже просушенное над кострами бельё и приступили к завтраку.
– Почему ты не позвал на помощь людей с кораблей торговой компании?
– Понимаешь, Рудольф, в этом деле их и так было задействовано слишком много. Когда в местах, где такое количество загнивающих трупов, собираются толпы, то жди беды. Нам ещё повезло, что мы живы, ведь вполне могли спровоцировать какой-нибудь мор. Гниющая плоть очень опасна для всего живого. Кстати, нужно послать людей для разбора завала на реке. Трупы коров нужно тоже закопать.
– Хорошо.
Утром было сообщено на корабли эскадры об успешном окончании штурма, а потому их значительная часть была возвращена на свои торговые коммуникации. В порту Сугдеи осталось лишь пять крупных нефов, которые должны были обеспечить транспортировку в рамках продолжения военной кампании Эрика. Деметра также отбыла вместе со своим флотом. У неё были новые инструкции – нужно было развернуть кампанию по захвату старых античных статуй и начать переправлять их во владения её господина в Крыму.
Параллельно начался процесс методичного освобождения взятого города от всего ценного. Собирали всё, что представляло хоть какой-то интерес, – даже глиняные горшки и строительную древесину. На эти задачи он выделил всех слуг и значительную часть освобожденных рабов, а также боевое охранение в виде второй роты. Всё тряпье, что находили в городе, отвозили к реке, где его стирали и сушили. После просушки из него формировали тюки, готовя для дальнейшей транспортировки.
Корабли, которые остались от генуэзских торговцев, были в совершенно плачевном состоянии. Практически все они были лишены рангоута и такелажа, а часть лежали на дне, потопленные толпой в ту жуткую ночь. Значительную часть товара на кораблях составлял мех и янтарь. Их можно и нужно было перепродать в Европе, так как для жизненных целей Эрика ни то ни другое было совершенно ни к чему.
Дело оказалось совсем небыстрое, а тянуть с военной кампанией было нельзя. И с первой ротой Эрик маршем выдвинулся к Корчеву.
Слухи бежали впереди Эрика, а потому когда его люди оказались в прямой видимости от древнего города, то им не только не стали чинить препятствия, но и вышли встречать. Весть о гибели генуэзской Сугдеи оказалась последней каплей, после которой предел их радушия по отношению к барону стал неисчерпаем.
Первым делом новый правитель Восточного Крыма начал подготавливать склады для принятия трофеев из разгромленного города – как крытые бараки для тряпок, зерна и прочего, так и выровненные площадки для камня. Эрик решил разобрать городскую стену и вывезти её в Корчев, чтобы быстро получить массу строительного материала. Разбирать же намного легче, чем добывать в каменоломнях.
В одной из пустующих усадеб города начали готовить временную резиденцию барону, то есть всё отмывать и наводить порядок. Пустующих усадеб было достаточно много, так как старый город находился в упадке уже лет полтораста. Жителей было очень мало – со всего города на общее собрание, что объявил Эрик, собралось не больше семи тысяч человек. Включая женщин и детей. На нём барон сообщил, что городу возвращается его древнее название – Боспор, и сделал его столицей своего наместничества.
Пока шла перевозка имущества генуэзцев из разгромленного города, а также создавалась элементарная рабочая атмосфера в Боспоре, к Эрику стали стягиваться местные феодалы и старосты деревень. К концу ноября 1202 года отметились все двадцать четыре деревни и три тимариота. В это же время произошёл целый ряд интересных событий. Во-первых, прибыл глава ордена тамплиеров месье де Плессье. Во-вторых, встретили делегацию от киевского князя Рюрика II. В-третьих, закончили потрошить руины Сугдеи – там теперь практически ничего не осталось, даже пригодного к строительству камня.
Филипп привёз просто отменные известия. Император Алексей, когда узнал об успехах барона в Восточном Крыму, решил произвести его в княжеское достоинство, а земли, отбитые им во славу Византии, объявить княжеством Боспорским. Эрик приглашался в Константинополь для проведения обряда производства в князья в соборе Святой Софии перед лицом народа и Бога, который, безусловно, помогал ему в его делах. Разумеется, подобная идея возникла не в голове императора. Великий магистр и князь Антиохии, памятуя о вкладе барона в её процветание, приложили все усилия, дабы правильные мысли возникли не только в нужное время, но и у нужного человека. Сам император был не против подобного шага. Но его окружение противилось всеми силами. Вхождение не только иноземца, но и иноверца в высший свет империи было для них совершенно неприемлемым. Но де Плессье проявил себя как очень гибкий политик и смог убедить императора в правильности подобного поступка. Его ход был очень простым – или Алексей дарует Эрику этот титул, или тот его сам берёт, провозглашая свои земли графством или княжеством. В первом случае император сохраняет вассалитет деятельного барона, во втором – нет. Последней каплей стала дезинформация, пущенная Филиппом, о том, что царь Болгарии собирается предложить титул и подданство знаменитому германцу. Амбиции и здравый смысл одержали победу над предрассудками, слишком уж интересной и деятельной фигурой был наш герой.
Также Филипп привёз подробный отчёт о финансовых поступлениях. После приёма имущества, награбленного в Феодосии и Сугдее, счёт барона исчислялся в двадцать пять тысяч марок серебром. Это четвертая часть всех средств, что имел орден! И это даже беря во внимание то, что значительная часть имущества не пошла на продажу, а переправилась в Боспор. Все эти средства лежали мёртвым грузом, так как их могли в любой момент потребовать к предъявлению. Это было неправильно. Поэтому нужно было обговорить участие средств Эрика в финансовых операциях банка, то есть, проще говоря, де Плессье предлагал барону долю и, соответственно, изменение условий договора. Обсуждение этого вопроса решили продолжить после инициации барона, так как нужно было разработать общую схему долевого участия, которая оказалась бы не только обоюдовыгодной, но и эффективной, то есть приносила доходы.
От славян также новости прибыли самые радужные. Князья Рюрик и Владимир, собрав дружину в семьсот воинов, да ещё до двух тысяч вооружённых мужей, атаковали зимние стоянки лукоморских половцев, которые, как Эрик и предупреждал, остались без защиты. Была обычная резня. В живых оставили только молодых девушек в возрасте двенадцати-четырнадцати лет. Это было сделано вот в каких целях. В Средние века женщины очень часто умирали при родах, а потому мужчины нередко оставались вдовцами в репродуктивном возрасте. Такие полонянки разбирались на ура не только в славянских землях. Это была общая традиция и для Европы, и для Азии. Трупов, конечно, получилось много, но добыча оказалась колоссальной. В общей сложности было перебито два лукоморских зимовья и одно северокрымское. Стада коров, лошадей, мех, оружие, ткани, изделия ремесленников, монеты. И теперь князья Рюрик и Владимир подносили своему другу дорогие подарки и предлагали укрепить дружбу. В частности – обменяться посольствами и чинить торговлю.
Вечером 3 декабря, когда Эрик сидел на лавке в небольшом, но уютном садике, что располагался на заднем дворе его временной резиденции, к нему подошёл Рудольф и тихо сел рядом.
– Добрый вечер, мой старый боевой друг. Согласись, прекрасная погода – лёгкий мороз и тишина. Не хватает только свежего хрустящего снега.
– Ты знаешь, зачем я пришёл.
– Дорогой друг, зачем ты пришёл, у тебя написано на лице. – Барон улыбнулся.
– Неужели это столь явно?
– Конечно. Да и не вяжется с твоим характером желание посидеть вечером на лавочке да посмотреть на ночное небо и луну.
– Верно. Но давай вернёмся к тому разговору, который начали у заваленного трупами города. Чем дольше я подле тебя, тем больше я укрепляюсь в своих сомнениях. Ты не Эрик. По крайней мере, точно не тот взбалмошный мальчишка, что ничего вокруг не видел, кроме коней да женщин. Кто ты?
– Что привело тебя к таким выводам?
– Ты не хочешь отвечать?
– Мы же никуда не спешим, а потому я хочу поговорить. Ты разве против этого?
– Нет, отнюдь. Когда я тебя встретил после той страшной ночи, то еле сдержал испуг. Поначалу я думал, что ты восставший мертвец – исчадие ада, но твоё мирное и спокойное поведение изменило моё мнение. Я решил поговорить с тобой. И что я обнаружил? Вместо наивного подростка со мной разговаривал совершенно незнакомый человек с большим и изворотливым умом.
– Почему же ты не сказал об этом дяде? Он бы незамедлительно воспользовался этим, чтобы казнить меня, обвинив, например, в колдовстве.
– Мне стало страшно.
– Почему? Я бы не сказал, что ты робкий мужчина.
– Одно дело – с врагами биться и совсем другое – противостоять тому, чего ты не понимаешь и даже не догадываешься, какие цели это нечто ставит перед собой. Я вспомнил старое проклятие, что лежало на фамильном склепе, а потому решил, что в тебе возродился кто-то из основателей рода.
– Дорогой друг, в тебе масса суеверий. Неужели ты думаешь, что давно умершие люди смогут возрождаться в чужих телах?
– Это не имеет значения. Важно то, что я тогда поверил в это. Позже я решил, что столкнулся с чем-то поистине страшным и ужасным.
– И что заставило тебя так подумать?
– Твой дядя, точнее, то, что от него осталось после жуткого ритуала, который совершила твоя мать, каким-то образом подготовленная тобой. Она ведь была вся переломана – ноги, рёбра. Ей оставили целой только левую руку, чтобы она могла есть. Она была совершенно не способна представлять угрозу даже для мыши, а тут такое событие. Нож – это как раз предсказуемо, но её поведение у меня до сих пор в голове не укладывается. Я думал – это какое-то чудовищное совпадение, но ровно до того момента, как увидел тех несчастных людей, что, потеряв рассудок, кидались на нас с одним лишь желанием – убить, убить и умереть. Я никогда не предполагал, что такое может быть. Это поистине страшно, и… я больше не хотел бы с таким встретиться.
