Текст книги "Эрик"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Прошло две недели. Жизнь бурлила, как крутой кипяток в кастрюле. Члены отряда спали по три-четыре часа в сутки, уделяя всё своё время достижению поставленной цели – подготовке к большой кампании в Святой земле. Эрик много времени проводил в кузнице, которую арендовал у одного из местных кузнецов, а по вечерам слушал доклады и рисовал герб. Основная проблема заключалась в том, что местные художники рисовали в каких-то детских стилях, когда все животные получались скорее смешными, чем грозными, а он сам художником не был. Рисовали угольным порошком на яичной основе по белой грунтовке из извести, что была нанесена на небольшой деревянный щит. Цвета, для начала, было выдерживать не важно, так как нужен был правильный силуэт льва. В общем, к началу третьей недели Эрик с горем пополам и матерными песнопениями осилил герб, и теперь остро возникла проблема его качественного копирования на щиты и ткань. Для решения этой довольно нетривиальной задачи он оставил на день работу в кузнице и пошёл гулять по мастерским города. Но всё пошло как обычно – с массой неожиданностей.

Возле лобного места он встретил своего старого знакомого – Ульриха, что был подмастерьем у венского кузница Готфрида, который стоял возле двух парней в колодках и о чём-то с ними разговаривал. Вид у него был печальный и встревоженный. Эрик подошёл к нему, положил руку на плечо и шепнул на ухо: «Пошли перекусим, заодно всё расскажешь» – и, не оборачиваясь, пошёл в ближайшую таверну, где сел в уголке и заказал еды на двоих. Парень не заставил себя ждать. На обед он набросился жадно, как позже выяснилось, он уже трое суток ничего не ел. После полуторачасовой беседы выяснилось, что, возвратившись после обучения домой, германец застал лишь пепелище. Походил по окрестным землям и нашёл четверых родичей, двух братьев и двух кузенов. От них узнал, что староста села что-то не поделил с каким-то проезжим дворянином. Через месяц тот вернулся, и смогли спастись только они. Даже имени убийцы узнать не получилось. Ну, что делать? Ни кола ни двора. Да в карманах ветер гуляет. Смастерили они себе дубинки и пошли на большую дорогу, пропитание искать. Так и добрались до окрестностей Афин. И тут не повезло – отряд стратига Пелопоннесского фема их выловил. Ульриху удалось бежать, а его подельников на площади в колодках держат. Да вешают по одному каждое утро, так что тем двоим недолго осталось.

Эрик прощупал почву насчёт желания кузнеца и его родичей служить ему. Она оказалась очень прочной, можно сказать – каменистой, да и вообще получалось, что он для них последняя надежда. Так что решили отбить пленников, чтобы они втроем поступили к нему на службу, принеся клятву верности.

Операцию по выручке своих новых людей барон назначил на полночь. А пока проводил горе-разбойника к его будущим собратьям и вернулся к поиску адекватного рисовальщика, точнее, двух, так как один должен был рисовать, а второй – вышивать рисунок на ткани. Искал он специфическим образом: всех, кто брался за предлагаемую им работу, он просил на земле прутиком нарисовать льва, что был у него изображен на щитке. К сожалению, большинство «великих» художников, что жили в Афинах того времени, прекрасно подходили под фразу Остапа Бендера: «Киса, я хочу вас спросить как художник художника – вы рисовать умеете?» И вот, уже совсем отчаявшись, он напоследок решил обратиться не к мастерам на рынке, а поспрашивать бедняков, мало ли они что знают. Те за серебряный обол рассказывали довольно много разной информации, большая часть из которой была совершенно бесполезна, но вот остальная помогла, и очень солидно. Оказывается, в припортовом районе жил бедный рыбак Макарий с женой Мариной. Были они довольно молоды – лет по двадцати, но среди бедноты их уважали, так как Марина всегда помогала с вышивкой по одежде, а Макарий с рисованием. Бывало, и кувшин дешёвый так разрисует, что глаз не нарадуется. Талант у них был к художественному ремеслу, но, увы, их происхождение и удача не позволяли им его реализовывать. К ним-то и направился Эрик.

Не обманули его бедняки. Макарий не только смог в полной точности и очень быстро скопировать рисунок, но и сделал очень дельные предложения по его гармонизации. В общем, было решено – они и будут выполнять его заказ. Оставив им в качестве знака доброго расположения денарий, барон попросил посчитать, сколько и чего им нужно для выполнения десяти рисунков на щитах и шестидесяти тканевых нашивок, и уже завтра к обеду прийти к нему за оплатой и щитами. С тем и удалился.

Поздним вечером того же дня три человека в серой, неприметной одежде вышли из дома, арендованного отрядом, и отправились в небольшую забегаловку, что стояла в нескольких минутах ходьбы от главной площади. Дожидалась полночи эта компания, тихо и мирно сидя за столиком, выпивая вино и закусывая. Само собой, лишь создавая видимость обильного возлияния. И вот, судя по состоянию местных алкоголиков, время подобралось к полуночи. Тихо выйдя, неприметные незнакомцы практически бесшумно отправились по дуге к площади. У них была важная задача – осмотреть диспозицию. Всё было довольно тривиально – двое стражников тихо болтали и грелись у небольшого костерка, который заодно выполнял функцию освещения. Рядом с ними в колодках в полузабытьи были искомые объекты, за спиной которых возвышалась виселица, построенная в том числе и для них. Также был замечен небольшой патруль из пяти человек, что прошёл по площади. Решили подождать, так как необходимо было избежать встречи с лишними свидетелями. Эрику совершенно не хотелось устраивать массовую ночную бойню. Ожидание затянулось, но ближе к рассвету, когда уже хотели начинать, всё-таки появился ожидаемый патруль, поприветствовав который стража, охранявшая разбойников, отправилась обратно спать у костра, бдительно неся службу. Дальше всё произошло быстро. Эрик и Остронег зашли каждый с двух стороны и выбрали по стражнику. Рудольф страховал их с арбалетом, но он не понадобился, так как хороший нож против спящих постовых намного надёжнее. Даже пленники и те не проснулись в процессе снятия охраны. В общем, всё прошло гладко: спящую охрану сняли, пленников разбудили, колодки открыли, измученных товарищей одели в заранее заготовленные серые туники и плащи, сняли со стражи кошельки и пояса, после чего тихо исчезли.

Утром в городе поднялся шум. Вытащить разбойников из рук стратига – это очень большая наглость. Правитель Пелопоннеса в приступе ярости из-за случившегося лично отрубил голову начальнику городской стражи за безалаберное несение службы. Его преемник, испытывающий острое желание сохранить собственную жизнь подольше, буквально носом землю рыл. Вся стража и значительная часть войск фема были подняты и задействованы в операции по поимке преступников. Все пригороды прочёсывались на дистанцию до дневного перехода, проверялось совершенно всё – от небольших канав и кустиков до сараев с сеном и погребков. В самом городе стража обшаривала каждый дом от подвала до чердака. Даже к нашему барону заходили, но тайник с беглецами был надёжно укрыт, так что всё обошлось. После того как всё улеглось, освобождённые товарищи Хартвин и Хаган – братья Ульриха – были проинструктированы в плане их дальнейшей судьбы, а также поведения на ближайшее время. Покидать пределы дома им строго запрещалось, выходить во внутренний двор для занятий можно было только в доспехах, причём им были выданы первые два потхельма, дабы скрыть лицо. Ну и так далее. Тяжёлый режим. Но те были счастливы – ведь случилось почти чудо, так как вместо виселицы они получили место в дружине благородного господина. И теперь их кормят, вооружают, тренируют. Правда, сказка, в которую они попали, оказалась весьма изнурительной – Рудольф гонял ребят особенно жёстко, так как физическое состояние оных было несколько запущено, а с оружием они вообще общались исключительно на «вы».

Но вернемся к делам более обыденным. В обед следующего после освобождения пленников дня Макарий прийти не смог из-за шумихи, что творилась в городе. Ещё через день тоже. Он вообще смог появиться только неделю спустя. Оказывается, его побила стража из-за того, что у него не было ничего ценного. Даже жена и та, чувствуя опасность изнасилования, убежала на лодке в море. Эти высокоморальные защитники мирных жителей не только его избили и забрали подаренный денарий, но и, видя, что взять больше нечего, устроили жуткий погром, под конец которого спалили его ветхую хибарку. Так что жить ему теперь больше негде, разве что в лодке. И за всё это он извинялся и, чуть не плача, просил его простить, что он заставил себя ждать. Хорошего художника в те темные времена найти было сложно, так что Эрик решил оставить его при себе, нагрузив работой, тем самым начав формировать невоенную, так сказать, технологическую свиту. Макарию с женой выделили отдельную комнату, благо дом был просторный, и посвятили в правила поведения. В первую очередь это касалось гигиены. Как ни странно, но никакого удивления у них требования барона не вызвали, и молодая семья нормально влилась в общую струю.

Как новым слугам барона им были пошиты новая одежда и обувь из хорошего материала, и, немного придя в себя после происшествия, художники приступили с особым рвением к работе. Надо сказать, Эрик вообще очень трепетно относился к внешнему виду и состоянию здоровья своих подопечных. Где-то на уровне подсознания он был абсолютно упёртым бараном в вопросах того, что текучку в команде допускать смерти подобно. А в тех, кто будет работать на тебя длительное время, и можно и нужно вкладывать и деньги и силы, повышая их уровень. То есть увеличивая свои собственные возможности. В принципе Эрик был бы рад им дать ещё и образование, но никаких возможностей в те времена для этого не было. Ведь даже тот, кто умел читать и писать, считался очень неплохо образованным человеком. В общем, доверие творческой семьи было заслужено.

Макария представили Зинону, который обещал привезти готовые щиты отряда в ближайший месяц на доработку художником. Помимо нашивок, его жена была подряжена на пошив котт в цветах барона, которые должны были надевать поверх доспехов как его всадники, так и арбалетчики Деметры.

По большому счёту с художественной частью ему повезло – найти сразу и толкового художника, пусть и самоучку, и швею, способную не только хорошо шить одежду, но и отменно вышивать. Правда, повезло Эрику не только с ними. Появление в команде Ульриха очень помогло в деле снаряжения ребят, так как его можно было на два-три часа в сутки отрывать от боевой подготовки, чтобы использовать в кузнице. Ничего особенно сложного он не делал, но очень помогал с заготовками. Так что уже в начале августа были готовы комплекты из зерцал и топхельмов для каждого конного бойца, готов комплект снаряжения для девчонки, а также подогнано дополнительно закупленное снаряжение для пополнивших ряды его отряда германцев. Оставалось ещё время, и, освободив нашего кузнеца от помощи в кузнице, дабы тот мог больше сил и времени уделить воинскому делу, Эрик занялся изготовлением непростых наплечников. Можно, конечно, было делать и простые лепестки, вроде тех, что имели хождение в XIII веке, но толку с них было немного. Так что барон решил делать добротные наплечники с прикрытием до локтя по типу готических. Причём важно отметить, что для крепления их на человеке пришлось вводить небольшое, скорее даже технологическое латное горже. Весьма сложная конструкция, но она того стоила, так как основательно повышала шансы на выживание в конной сшибке. Зерцала, топхельм и наплечники – это были замечательные элементы снаряжения из иной эпохи, которые намного повышали боевой потенциал отряда, делая его менее уязвимым в бою.

Буквально за пару дней перед отплытием в Антиохию прибыл курьер от Пьера де Шамона, который передал два письма: одно от самого командора, второе от Марии Шампанской.

Письмо Пьера де Шамона, командора венецианского отделения ордена тамплиеров для Эрика фон Ленцбурга:

«Доброго здоровья. Пишу вам, как и условились. Ситуация с предстоящим походом в Святую землю серьёзно изменилась. Некоторое время назад в Венецию прибыл поверенный представитель от смещённого византийского императора. Приняли его поначалу холодно, так как с него выгоды никакой. Однако спустя буквально пару дней Энрико Дандоло, наш уважаемый дож, стал вести себя необычно. Он буквально его на руках носил, вплоть до отплытия. О чем они там говорили, никому не известно. Одно можно сказать точно: они что-то задумали и не факт, что это что-то пойдёт на пользу походу, скорее даже наоборот. Так что особой надежды на совместные действия с рыцарями не питайте и действуйте без оглядки на их прибытие.

Относительно второго письма я прошу вас быть предельно острожным. Если оно попадёт не в те руки, может случиться беда. Было бы просто замечательно, если бы вы его уничтожили после прочтения.

Ваши успехи на Корфу не оставлены без внимания, хотя и насторожили тем, какими методами вы пользовались. Объявить себя древним богом! Да, вы смелый человек, не каждый на такое решится. Сообщаю вам о том, что Филипп де Плессье, правая рука Великого магистра, был назначен ответственным за сотрудничество с вами, так как вы выделены в отдельное ведение. Сейчас он находится в Святой земле, где будет искать встречи с вами по вашем прибытии туда. Как скоро, я не ведаю, так что советую вам подготовиться к этой встрече заранее, до отплытия.

У нас накопилось довольно много вопросов к вам, и если вы намерены и дальше с нами тесно сотрудничать, то на них нужно будет дать ответы. И пусть эти ответы будут правдоподобны, так как уже ходят слухи о вашем пособничестве дьяволу. Я, конечно, считаю такие сплетни глупостями, но не я принимаю решения.

Ваш добрый друг Пьер».

Письмо Марии Шампанской для Эрика фон Ленцбурга:

«Доброго вам пути в ваших делах, любезный барон. Наш общий знакомый оказал мне милость и немного приоткрыл глаза на некоторые ваши комбинации, которые вы провернули в Вене и Венеции. Эти истории были столь удивительны, что я невольно вспоминала старые легенды о похождениях древних германских богов и героев. Думаю, когда-нибудь и о вас сложат подобные легенды. Мне страшно подумать о том, каков на самом деле масштаб вашей деятельности, если даже столь крохотные кусочки так впечатляют. Никогда бы не подумала, что столь юный муж обладает такой ловкостью и таким упорством в достижении своих целей. Особенно меня поразило то изящество, с которым вы смогли поставить на место моего родственника и известного на всю Европу интригана Филиппа. Он, бедный, до сих пор мучается, пытаясь отгадать, на кого всё же вы работаете. Однако он не одинок в своих ошибках. Хочу вас порадовать: лишь единицы знают, что вы на самом деле идёте своим собственным путём, причём совершенно непонятным. Мы с Пьером долго думали, пробуя понять, что вам нужно и к чему вы стремитесь. Но, увы, наших с господином командором способностей явно не достаточно для осмысления цели вашего жизненного пути.

Что же касается нашего романа, то я не могу вас ненавидеть и причитать о хитростью разбитом сердце. Меня он полностью устраивал и нравился. Было бы глупо и нечестно это отрицать. Используя меня для своих целей, вы дали взамен тихое семейное счастье, вернув разгулявшегося мужа в лоно законной семьи. Ребёнка я не смогла выносить полностью, но он, к счастью, родился здоровым. Муж счастлив, он просто сияет, ведь ребёнком оказался долгожданный мальчик. Эрик, мне становится страшно, когда я смотрю на своего сына, ведь если муж заподозрит что-то, то мне будет очень хлопотно сохранить жизнь не только себе, но и ребёнку. Я пишу открыто, зная Пьера как друга, который уже не раз доказывал свою лояльность, так что если пожелаете мне ответить, то пишите ему, а он уже передаст дальше. Мальчика мы назвали Бенно, так как он хотя ещё и очень слаб, но уже проявляет свой медвежий характер. На днях он вцепился руками Болдуину в ухо, когда тот решил на него крикнуть. Да так вцепился, что мы еле оторвали его. Отец смеялся от души, а муж совершенно опешил. Я думаю, Гуго всё знает о нас, но молчит. Он с самого начала нашего романа посматривал на вас лукавым взглядом, будто подозревал что-то. Но я должна прощаться. Идите и дальше с таким же упорством, и да осветит вам дни яркое солнце.

С доброй памятью, ваша Мария».

Да уж, одно письмо любопытней другого. Озадачили они его. Конечно, про поход крестоносцев на Константинополь вместо Египта он хорошо помнил и не думал, что тут будет иначе, но вот детали… Ещё и Маша намекает, что у неё очень возможна ампутация головы, причём в ближайшее время. Можно было бы, конечно, забить на всех и идти партизанить в тёплые пески, а потом осесть там, где и планировал. Однако что-то Эрику подсказывало, что он уже зашёл очень далеко в своих интригах, чтобы просто так уйти. Не отпустят его. Он, сам того не ведая, стал фигурой в политических раскладах этой неспокойной эпохи. Дела… Итак, что мы имеем в сухом остатке? Во-первых, устойчивый интерес тамплиеров к его персоне, причём он настолько серьёзен, что им было поручено заниматься преемнику нынешнего Великого магистра. Что им нужно? Ясное дело, им нужна помощь в их операциях на Востоке, правда, непонятно какая, так что будем торговаться. Во-вторых, Маша и Бенно. Если всё пойдет так, как шло, то в 1204 году она умрёт, а следом за ней уйдёт в небытие и её муж. Естественно, никто маленькому мальчику не позволит стать императором Латинской империи. Если, конечно, за ним не будет стоять кто-то с большим топором и счастливой улыбкой. И отчего погибнет сама графиня? Да и с Гуго много странностей. Такая там у них каша варится, что и не разобрать – нужен лично ему какой профит с этой каши или нет.

Новость о том, что тот ход истории, который он знал по прошлой жизни, повторяется, навёл Эрика на мысли о Византии. Ключевой вопрос в раскладах, касающихся этой дряхлой империи, заключался в её проливах. Босфор и Дарданеллы достаточно узки, чтобы можно было устроить проблемы его транспортным коммуникациям в будущем. Да, те шестьсот-семьсот метров, что в проливах насчитываются в самых узких местах, не так страшны. Но это для разового прохода кораблей, а если будет регулярная транспортная линия, то нужна уверенность в её относительной безопасности. Так уж получается, но на всём предполагаемом маршруте только это место вызывает озабоченность. Эрик попробовал перебрать в памяти императоров Латинской империи после мужа Марии. Жуткая чехарда и бойня. Ребята не смогут удержать в порядке эти земли сколь-либо долго. Да и вообще удержать, так как Палеологи отобьют их и восстановят Византийскую империю. Причём быстро. Итак, единственной зацепкой остаётся наш маленький медвежонок, которому к известному сроку будет всего около шести лет. То есть мы имеем два вектора интересов: первый – тамплиеры и хорошие с ними отношения; второй – Бенно как наследник ещё не созданной Латинской империи. Поэтому нужно было начинать работать в этих направлениях. И по возможности не своими руками. Иными словами, Эрик решил передать ордену компромат на месье Дандоло, нынешнего дожа Венеции. С этой целью он последние пару суток до отъезда занимался переводом на латинский язык и редакторской правкой всех материалов, которые были собраны в Венеции про этого умудренного опытом и возрастом человека. Поэтому к Пьеру поехало не просто письмо, а жирная бандероль, в которой личное послание было каплей в море.

Письмо Эрика фон Ленцбурга Пьеру де Шамону:

«Доброго времени суток, дорогой командор. Перехожу сразу к делу. Нашему общему другу была предложена авантюра для переключения сил крестоносцев с Египта на Константинополь. Ребятам всё равно, что грабить, а шанс погибнуть значительно меньше. Я думаю, это идёт во вред и ордену, и мне, а потому высылаю вам с курьером материалы, которые собрал в Венеции по интересующему нас лицу. Надеюсь, это поможет вам в вашем нелёгком деле. Пишу вам, уже садясь на корабль в Антиохию. Ждать не вижу смысла. Иду вперёд. Немного пошумлю собственными силами. Если все пойдёт так, как я запланировал, то вы довольно скоро услышите о моих проказах в – Святой земле. Как ни прискорбно, но я уже в Вене знал, что похода в Египет не будет, так что готовился к самостоятельной кампании.

Что же касается нашей общей знакомой, то писать ей не решаюсь, дабы не скомпрометировать её случайно. На словах же передайте, что про мальчика я всё понял, сейчас вмешаться не могу, но в случае непосредственной угрозы его жизни он может рассчитывать на мою поддержку. Надеюсь, к тому времени мне будет чем его поддержать помимо собственного меча. Надеюсь, она сохранит здравомыслие в игре с мужем. Особенно прошу вас присматривать за нашим предводителем крестоносцев, на него, скорее всего, готовится покушение. Вероятнее всего, это будет отравление, порционное, так, чтобы смерть выглядела максимально естественно. Засим прощаюсь.

Эрик».