Текст книги "Хозяин антимагии 4 (СИ)"

Автор книги: Миф Базаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Тогда здесь, – немного помедлив, проговорила она.

Я прикрыл дверь.

Варя посмотрела на меня исподлобья. Я невольно напрягся, магия земли уже пульсировала в кончиках пальцев, готовясь к возможному удару. Но её руки оставались расслабленными.

Посуда, которую я принёс вчера, была опустошена и аккуратно сложена на подносе.

Хороший знак.

– Поговорим начистоту? – спросил я, останавливаясь у окна.

Девушка кивнула, поджав губы.

Солнечный свет падал на её бледное лицо, подчёркивая тени под глазами.

Она не спала всю ночь. Думала. Возможно, плакала.

– Чего ты хочешь? Чего добиваешься? – начал я первым.

Её пальцы сжались в кулаки, но взгляд уже не был безумным, только обожжённым обидой и… завистью. Да, именно завистью.

– Какой у тебя уровень магического источника? – неожиданно выпалила сестра.

– Третий, – ответил я, не видя подвоха в этом вопросе.

– Третий, – она повторила это слово с какой-то горькой интонацией. – За неполный год. А у меня только второй, а ведь я на три года старше.

Я вздохнул.

Вот он, корень всего.

– Не понимаю… – голос сестры дрожал. – Как⁈ Почему тебе всё даётся так легко⁈

Это был не просто крик. Это был вопль загнанного в угол зверя.

Я молчал несколько секунд, давая словам осесть. Оправдания здесь были бы неуместны.

– Потому что я работал, – ответил ровно. – Каждый день. Потому что у меня не было выбора: либо я стану сильнее, либо нас всех уничтожат.

Она фыркнула, но я продолжил:

– Ты могла бы быть рядом, учиться, становиться сильнее. Вместо этого ты выбрала заговоры и предательство.

Варвара отвернулась к окну, но я видел, как дрогнули её плечи – мои слова попали в цель.

В воздухе повисло тяжёлое молчание, прерываемое лишь тиканьем часов.

– Я мог бы тебя убить, – нарушил тишину. – Или отправить в монастырь, где ты сгнила бы в молитвах четырём. Но я этого не сделаю.

В её глазах мелькнуло облегчение. Но оно тут же сменилось настороженностью.

Именно в этот момент у меня в голове наконец созрело решение.

– Ты поедешь в «Яковлевку», – сказал я, наблюдая, как расширяются её глаза. – Туда, где находится наше литейное производство. Я пришлю книги, и будешь учиться там.

– Ты… что? – она вскочила с кровати, лицо исказилось от непонимания.

– Даю тебе шанс. Не на свободу, а на исправление. Если за три года ты докажешь, что можешь быть частью моего рода, то вернёшься. Если нет…

– Вернёшься в род? – перебила она с горькой усмешкой. – Что это вообще значит?

Я сделал шаг вперёд:

– Это значит, что отныне ты лишена права наследования. Если со мной что-то случится, всё перейдёт к Тасе. Ты больше не наследница рода Пестовых. И в течение этих трёх лет будешь вне семьи.

Она побелела. Кровь отхлынула от лица сестры, как будто я ударил её.

– Но почему именно «Яковлевка»? – прошептала Варя.

– Потому что там магия земли работает в разы сильнее, – объяснил я. – Ты сможешь развиваться лучше, чем с наёмными учителями. Да и монстров там хватает, наши территории требуют постоянной очистки. Вот этим и займешься. Отработаешь своё предательство кровью и потом. Поверь, практики тебе хватит. А ещё у тебя не будет времени на интриги. Уж я об этом позабочусь.

Последние слова повисли в воздухе недвусмысленной угрозой.

– Это не ссылка. Это испытание. Жёсткое, но дающее тебе шанс.

Варвара медленно опустилась на кровать.

Пальцы разжались.

– Хорошо, – наконец сказала она.

И в её голосе я уловил не покорность, а холодный расчёт.

Я развернулся к двери, но на пороге остановился:

– Завтра тебя отвезут. И, Варя?

Она подняла на меня глаза.

– Не подведи меня.

Дверь скрипнула и закрылась с тихим щелчком, оставляя сестру наедине со своими мыслями.

* * *

Интерлюдия

Столовая была залита мягким солнечным светом, но за этим светом скрывалась тяжесть невысказанных слов.

На столе дымились тарелки с горячим супом, но никто не притронулся к еде. Аппетита у присутствующих здесь представительниц рода Пестовых не было.

Мать сидела прямо, слегка сжав пальцами край скатерти.

Тася, обычно такая болтливая и жизнерадостная, молчала. Она лишь вертела в руках ложку, время от времени бросая осторожные взгляды то на маму, то на Варю.

Она явно боялась того, что должно произойти.

А Варвара… Варвара сидела, опустив глаза, словно сжавшись внутри.

Потап привёл её сюда, объявив, что «Кирилл разрешил поесть с семьёй», но в этом разрешении чувствовался такой холод, что даже воздух в комнате стал плотнее.

Она знала, что это не примирение. Это испытание.

– Варя… – наконец не выдержала мать, её голос дрогнул, но тут же окреп. – Что… что случилось?

Тасю передёрнуло. Она знала, что мать уже всё слышала про тела, вывезенные из особняка, и про десятки убитых, и про гусара, которого любила старшая сестра.

Но женщина не решалась спросить дочь напрямую.

– Мама… – начала Тася, но тут же замолчала, не зная, как сказать то, что все понимали без слов.

Варя молчала.

Долгие секунды – ни слова. Только тиканье часов на стене.

– Ты хотела убить его? – слова матери прозвучали тихо, но с такой силой, будто в них вложили всю тяжесть камня. – Кирилла?

Тишина. Ещё одна пауза.

– Ответь! – женщина ударила ладонью по столу, но тут же сжала кулак, словно вспомнив, что истерики недостойны её положения.

Это был удар не ярости, а обречённости.

– Я не хотела… – Варя наконец подняла глаза. – Я хотела, чтобы всё стало по-другому. Как раньше. Как при отце.

– По-другому⁈ – мать задохнулась от ярости. – Ты привела на бал убийц! Ты…

Она не договорила, закрыв глаза, будто собираясь с мыслями.

– А что он тебе сказал? – не выдержала Тася, глядя на сестру. – Кирилл.

Варя усмехнулась.

– Завтра уезжаю в «Яковлевку». На три года, – она говорила ровно, но в голосе дрожала глубокая, почти физическая ненависть. – Ссылка. А дальше… «посмотрим». Частичное изгнание из рода.

– Что?.. – Тасю словно ударили.

Глаза расширились, лицо побледнело. Она не могла поверить.

– Да, сестрёнка, – Варя оскалилась. – Радуйся. Теперь всё наше «наследие» достанется тебе.

Мать резко встала.

– Ты дура, если не поняла главного, – голос женщины звучал холодно, словно каждый слог был клинком. – Кирилл не просто сохранил наследие отца и дедов. Он его приумножил. И продолжает делать это, несмотря ни на что. А ты…

Она подошла к Варе. Близко. Почти вплотную.

– Похоже, тебе действительно нужно было… – мать вдруг запнулась, но все за столом и так поняли, что она имела в виду. – Но знаешь, что? Тебе повезло. Другой на месте Кирилла не оставил бы тебе ни единого шанса.

Варвара вскочила.

Лицо её пылало, плечи вздрагивали от сдерживаемой злобы.

– Как ты можешь… Ты же мама…

– Не упусти этот шанс, дурочка, – перебила её женщина. – Иначе в следующий раз Кирилл его не даст.

Варя резко развернулась и вышла, громко хлопнув дверью.

Звук эхом отразился в стенах дома и остался висеть в воздухе.

В столовой воцарилась тишина.

Тяжёлая, плотная, как туман над болотами.

– Мама… – наконец прошептала Тася, словно не веря в происходящее.

– Я горжусь им, – тихо сказала мать, глядя в окно. – Ты слышишь, Тасенька? Я горжусь своим сыном.

Тася кивнула, но ничего не ответила.

Она вскочила и крепко обняла маму, так, что у той заныли рёбра.

– Я тоже им горжусь… – еле слышно прошептала младшая дочь.

Глава 5

Поездка превратилась в настоящее испытание.

Наш небольшой экспедиционный отряд – я, инженер Ефим Черепанов, архитектор Сергей Бадаев и путеукладчик Роман Лунев – напоминал странный коктейль из представителей разных слоёв общества. Особенно выделялся Лунев.

Роман, выросший среди чернорабочих, первое время был похож на загнанного зверя.

Его загрубевшие от физического труда руки нервно теребили край чертежа, а взгляд упорно избегал встречи с нашими глазами. Когда к работнику обращались, он вздрагивал как школьник, вызванный к доске.

Роман был не просто осторожен, он боялся показаться лишним. Но Черепанов оказался мастером разжигать интерес в подобных людях.

Уже к концу первого дня я наблюдал удивительную метаморфозу, так как шутки про «инженеров-землекопов» и дружеские подколы растопили лёд.

Когда Ефим, смеясь, хлопнул Романа по плечу со словами:

– Ну что, коллега, покажешь нам, где грунт не подведёт?

Я увидел, как у Лунева загорелись глаза.

Работяга начал понимать, что здесь его мнение важно.

Бадаев держался строже, но профессиональные вопросы, адресованные Луневу, звучали уважительно:

– Роман Прокофьевич, а как вы оцениваете несущую способность этого участка?

Это «Прокофьевич» сделало своё дело: путеукладчик расправил плечи.

Он перестал быть просто рабочим. Он стал частью команды.

К третьему дню мы уже вовсю спорили о технологии укладки, перебивая друг друга и переходя на «ты».

Лунев преобразился: его комментарии стали резкими, точными, а в глазах появился блеск, который бывает у мастеров своего дела, к мнению которых прислушиваются.

И если бы кто-то сказал неделю назад, что этот человек станет моей правой рукой на железной дороге, я бы не поверил.

Но настоящей причиной затянувшейся поездки была не социализация Романа.

Мы не могли просто проехать мимо ключевых точек будущей магистрали.

Центральная колония – болотистая местность, где каждый метр пути требовал укрепления.

«Павловск» – участок с зыбучими песками, требовавшими постоянного контроля.

«Ярцево» – огромный каньон, где мост нужно буквально встроить в скалы.

«Если бы мы просто проехали…» – мысленно усмехнулся я, глядя, как Черепанов и Лунев стоят по колено в грязи и ожесточённо спорят о способах укрепления грунта.

Вместо двух дней на поездку ушло чуть больше недели.

Но какая это была продуктивная неделя!

Когда мы наконец въехали в «Ярцево», мы были не просто командой, мы стали слаженным механизмом. Люди, которые ещё неделю назад не знали друг друга, теперь говорили без пауз, обсуждали детали как старые сослуживцы.

И когда Лунев разложил перед нами карту, его предложение прозвучало не как идея, а как готовая стратегия:

– Если выслать вперёд небольшие группы… – палец мужчины уверенно скользил по карте, – вот сюда направим магов-дорожников, сюда – магов-мостовиков, а здесь понадобятся специалисты по скалам…

Он не просто видел проблему. Он уже знал, как её решить.

– Мы сэкономим 30, а то и 40% времени.

Бадаев, обычно сдержанный и даже немного холодный, неожиданно оживился:

– Это гениально и просто одновременно! Основные силы рабочие направят на уже подготовленные пути!

Черепанов тут же добавил:

– А на болотах мы…

Но я уже доставал блокнот, чтобы немедленно отправить распоряжения в «Точку» и «Павловск».

План был настолько чётким, что задерживать его исполнение не имело никакого смысла.

До моего грандиозного проекта колонии ещё не знали столь масштабных строек. А людям, которые ими занимались, просто не хватало опыта в решении таких задач.

Как, впрочем, и мне.

Я не был строителем. Я был профессором физической химии, а не ректором МАДИ или СПбГАСУ – там в моём мире учат проектировать и строить дороги.

Столица колонии встретила нас гулом десятков военных обозов, растянувшихся по главной улице. Повозки с оружием, фуры с припасами, отряды ополченцев в походных мундирах – всё это медленно двигалось в сторону телепорта.

Над караванами висело плотное облако пыли, смешанное с запахом конского пота и ружейного масла.

Штурм «Новоархангельска» не просто приближался. Он был уже на пороге.

А «Ярцево» стало последним перевалочным пунктом.

Когда-то это место называли «жемчужиной прибрежных колоний».

Сейчас от былой славы остались лишь полуразрушенные причалы, торчащие из высохшего дна как рёбра скелета. Ржавые якоря, вросшие в землю там, где раньше плескались волны. Остовы кораблей, навеки застрявшие в глиняных тисках.

Попытки создать здесь флот были обречены на провал.

Это всё равно что вызывать бурю в безветренный день – бесполезно.

Сначала – три года обильных уловов, процветание порта, грузовые пароходы, которые не покидали акваторию ни на минуту.

Затем – внезапная засуха. Море начало отступать на глазах, оставляя суда буквально сидеть на мели.

Рыбаки в отчаянии наблюдали, как их лодки превращаются в бесполезные груды дерева. Через полвека всё вернулось на круги своя.

Флот возродили, но история повторилась. Снова засуха. Снова потери.

Никто не понимал: почему море уходит? Было ли это игрой природы или кто-то из богов решил, что колонии «Ярцево» море больше не нужно?

Последней каплей стало происшествие семь лет назад. Военный эсминец «Стриж», только что вернувшийся с патрулирования, за ночь оказался в ловушке.

Море отступило так быстро, что экипаж спускался на берег по верёвочным трапам.

Они даже не успели понять, что произошло.

После этого корабли окончательно перебрались в Балтийск в «Новоархангельске».

Остались лишь бедные рыбаки на утлых лодчонках, умевших «ползти» по мелководью, да несколько военных кораблей, включая тот самый «Стриж», мой будущий бронепоезд.

Граф Смольников, когда мы встречались в «Павловске», обмолвился:

– Отец купил это корыто из сентиментальных побуждений. Он верил, что море вернётся. Я же считаю это мазохизмом.

И теперь этот «мазохизм» станет моим козырем.

Но сначала визит в администрацию. Без их формального одобрения лучше не начинать строительство.

Я поправил сюртук, проверил документы в кармане и вошёл в здание губернаторской управы, где решалась судьба всех проектов в колонии.

Пора познакомиться с теми, кто держит «Ярцево» на коротком поводке…

Я знал эту колонию. Она была соседкой «Новоархангельска», а значит, мне приходилось держать руку на пульсе.

Когда-то здесь правили пять семей. Теперь осталось только четыре:

Митины – новые хозяева жизни, торговые магнаты, взявшие власть под свой контроль.

Рыбаковы – бывшие морские волки, теперь почти разорившиеся. Ещё пару лет назад их флот был легендой, но море стало жестоким судьёй.

Вяземские – виноделы и землевладельцы, которые не теряли хватки на виноградниках и дорогах. Они знали цену времени и каждому килограмму перевозимого груза.

Подлесных – лесные магнаты, контролирующие поставки древесины, угля и строительных материалов. Их интерес к железной дороге был понятен: чем больше поездов, тем выше спрос.

А Пожарские… Ну что Пожарские. Их здания в столице были переданы под административные нужды. Особняк в запустении, земли поделены между остальными родами.

Это был жестокий урок для тех, кто хочет слишком многого.

– Барон Пестов! – секретарь буквально подпрыгнул при моём появлении. – Господин губернатор вас ждёт!

Откуда меня знает этот секретарь? Хотя, наверное, в империи не так много молодых деятелей, которые вместо бальных залов ошиваются в управах.

Но сюрпризы на этом не закончились. Вместо встречи с одним чиновником я оказался перед целым советом:

1. Губернатор Борис Львович Головинский – пухлый лысоватый мужчина с лицом профессионального игрока в карты.

2. Василий Митин – холодные глаза, дорогой сюртук, пальцы постоянно постукивали по ручке кресла. Его взгляд говорил больше, чем слова: «Я слушаю, но уже решаю, сколько ты стоишь».

3. Два представителя Вяземских – отец и сын, похожие как две капли воды. Как будто один вышел из зеркала другого.

4. Старый Подлесных – седой как лунь, но с хищным взглядом. Его семья владела большей частью лесных угодий и не привыкла делиться.

5. Сергей Рыбаков – потомственный морской офицер, глава семьи, потерявшей флот, но не дух.

– Барон Пестов, – губернатор улыбнулся, но в его взгляде читалась настороженность. – Ваш проект… амбициозен.

– Необходим, – поправил я. – Железная дорога свяжет три ключевых города колонии. Торговля увеличится в разы, а значит, вы будете получать больше денег от пошлин.

Митин молча наблюдал, оценивая ситуацию. Он не спешил. Он считал.

– Маршрут? – спросил один из Вяземских.

Я развернул карту, ткнул в неё пальцем:

– Прямая линия: телепорт «Ярцево» – телепорт в «Новоархангельск». Я должен успеть к началу наступательной операции в Балтийске.

– Но до неё осталось меньше двух с половиной месяцев, – губернатор приподнял бровь. – Вы уверены, что успеете?

– Если мне не будут мешать, то да, уверен.

В комнате повисла тишина. Это был вызов.

Затем заговорил Митин:

– Мы не против. При условии, что наши компании получат небольшие преференции при грузоперевозках.

Ага, вот она, цена вопроса. Основными товарами для экспорта были фрукты и вино, и им требовались особые условия перевозки. Вино – это не зерно, оно не любит тряски.

Когда формальности были улажены, ко мне подошёл Сергей Рыбаков.

Он был высоким крепким мужчиной, старше меня как минимум на десять лет.

Бывший морской офицер.

– Поговорим? – он кивнул в сторону окна.

Мы отошли, и он без предисловий выпалил:

– Вы ведь знаете, что этот «Стриж» – мой первый корабль?

– «Стриж»? – намеренно изобразил удивление. – Позвольте, но откуда вам известно, что теперь я его владелец?

Молодой князь усмехнулся, поправляя флотский жетон на груди:

– Граф Смольников написал. Я присматривал за кораблём, пока был жив его отец, – голос Рыбакова дрогнул, словно он говорил о старом друге, которого больше нет рядом. – Эти бездари из охраны даже не понимают, что охраняют!

Молча кивнул, наблюдая, как мужчина задумчиво смотрит в окно.

В этот момент я понял, что для Сергея это не просто судно. Это память.

Рыбаков внезапно заговорил почти шёпотом, но с глубокой эмоциональной окраской:

– Символично, барон… Что именно «Стриж» пойдёт освобождать Балтийск.

– Почему? – спросил я, чувствуя, что за этим стоит нечто большее.

Он оживился как профессор перед любимой лекцией:

– Ведь по флотской классификации это не эсминец, а минный крейсер!

Его пальцы очертили в воздухе силуэт судна:

– Триста тонн стали, шестьдесят метров в длину. Осадка – два с половиной метра. Двигатель – три с половиной тысячи лошадиных сил. В своё время разгонял нас до тридцати узлов.

Я присвистнул:

– Быстрее некоторых монстров?

– Именно! – Рыбаков стукнул кулаком по подоконнику. – Вы когда-нибудь видели, как стая косаток атакует кита? Вот и мы были как та стая. Три семидесятишестимиллиметровых орудия били по броне, четыре скорострельные «шестифунтовки» по плавникам и глазам.

– А торпедные аппараты? – уточнил я.

– Выбросили ещё при перестройке! – засмеялся он. – Против тварей нужен не скрытный удар, а шквальный огонь. «Стриж» никогда не будет скрываться. Он будет преследовать.

Внезапно князь схватил меня за рукав:

– Доверьте мне командование этим бронепоездом, барон!

– Но…

– Я ходил на нём не один год, знаю каждый винтик, особенности орудий. Могу подобрать действительно толковых артиллеристов.

Его глаза горели. Это был не просто интерес, это была связь Рыбакова с прошлым.

– Но позвольте, князь. Зачем вам это? Я понимаю вашу ностальгию, но можно просто подняться на борт.

– Вы не понимаете, барон, – голос мужчины стал твёрже. – Мой рыболовецкий флот остался в Балтийске. Некоторые корабли уцелели и сейчас находятся рядом с военной эскадрой, которую все хотят освободить из плена. И если я окажусь с вами на передовой, то буду уверен, что сделал всё, что мог, для своих людей и своего рода.

Я серьёзно посмотрел на Рыбакова:

– Ну, если так… Я не против. Буду только рад вашей помощи и профессионализму.

Князь пожал мне руку и расплылся в довольной улыбке.

Это был не просто союзник. Рыбаков действительно мог сейчас пригодиться, а ещё у него была мотивация, что поднимало ценность такого компаньона.

На следующее утро мы поехали смотреть корабль.

Погода была серой и унылой, словно сама природа знала, что мы собираемся забрать игрушку из её лап.

Когда подошли к обрыву, перед нами открылся вид, от которого у инженеров буквально перехватило дыхание.

Корабль оказался в ловушке между двумя скалистыми берегами, в узком водном бассейне, который когда-то явно был глубже. Теперь уровень воды упал настолько, что судно намертво застряло в единственном глубоком месте. Рядом обрыв, крутой склон, покрытый корнями и валунами, – никакого фарватера.

Вытащить его по воде невозможно.

– Господа, ума не приложу, как вы собираетесь его поднимать, – мрачно констатировал Рыбаков, скрестив руки на груди.

Спустившись вниз, мы детально изучили корпус, осмотрели двигательную часть и осадочную линию.

А Сергей Иванович, как бывший флотский офицер, рассказывал нам о каждом узле, каждой шахте, каждом повреждении:

– «Стриж» весит триста тонн, шестьдесят метров в длину, семь с половиной в ширину. Паровой двигатель с двумя паровозными котлами. Мощность у него три тысячи пятьсот лошадей.

Он говорил о корабле как о живом существе.

– Три тысячи пятьсот лошадей⁈ – Ефим Черепанов присвистнул. – Да это же бешеная мощь!

– Для охоты на монстров, – пояснил Рыбаков. – Быстрых, но хрупких тварей нужно было догонять и расстреливать, пока они не добрались до гражданских кораблей.

– Паротурбинный двигатель, – начал размышлять вслух инженер. – Мощный, но капризный. Если его запустить, рванёт на рельсах как чёрт.

Глаза мужчины блеснули. Он уже начал строить планы.

– Вот это задачка! – Ефим потёр руки. – Переделать морской двигатель для железной дороги… Это же вызов!

– Да, Ефим Алексеевич, – кивнул я. – Это задача, которая ждёт только вас. И думаю, она вам по плечу. Только сейчас нужно решить, как вытащить его отсюда и поставить на рельсы.

Мы собрались в тени скалы, разложив карты и чертежи.

– Вариантов два, – начал Лунев. – Либо строим насыпь и тащим корабль лебедками, либо поднимаем кранами.

– Краны не выдержат, – покачал головой Бадаев. – Триста тонн – это слишком даже для самых мощных.

– Тогда насыпь, – я постучал пальцем по схеме. – Но склон крутой, грунт неустойчивый.

Сомнений быть не должно. Нужно действовать быстро, но осторожно.

– Значит, укрепляем, – заключил Лунев. – Сваи, подпорки, временные рельсы и тащим понемногу.

Он уже представлял процесс.

Рыбаков хмыкнул:

– Вы сумасшедшие, господа. Но скажите, чем могу помочь?

Ефим ещё раз взглянул на корабль:

– Главное делать всё плавно, не спеша, чтобы не порвать корпус. Если треснет – пиши пропало. Хотя он и сделан из специальных сплавов, устойчивых к воздействию монстров, но может не выдержать сильной деформации.

Я посмотрел на корабль, потом на инженеров. Они были готовы.

– Значит, так. Черепанов отвечает за двигатель. Лунев и Бадаев – за подъём и укрепление склона. Рыбаков консультирует по корпусу.

У каждого была своя роль. А мне предстояло всё это координировать. А ещё следить за тем, чтобы дорогу к порталу и «Стрижу» построили вовремя и не дай бог не опоздали на день.

– А какой срок? – спросил Бадаев, сжав чертёж в руках.

– Два месяца. Максимум.

Не так много. Но и не мало. Они переглянулись.

– Справимся, – буркнул Черепанов, потирая подбородок.

Я усмехнулся. Такое чувство, будто мы уже начали свой бой за Балтийск.

* * *

Через месяц напряжённой работы «Стриж» наконец высвободился из каменных объятий скал. Мы установили его на массивные стальные катки – три дуги, каждая диаметром в человеческий рост.

Теперь корабль возвышался над землёй как мифический левиафан, готовый сменить стихию.

Ефим Черепанов провёл в машинном отделении три недели, не выходя наружу.

Его можно было найти только по тонкому аромату масла и пота, смешанному с запахом горячего металла, непрекращающемуся матерному бормотанию, доносившемуся из глубины, и по его упрямству. Мужчина был таким же упрямым, как двигатель, над которым он сейчас колдовал.

Однажды инженер вылез на свет грязный, растрёпанный, тряся передо мной засаленной схемой:

– Он просто не для этого создан! – выкрикнул Ефим. – Видите? Паротурбинная установка рассчитана на постоянные обороты, а нам нужно переменное тяговое усилие!

И в этом была вся проблема. Корабельный двигатель должен был работать на воде, где течение и инерция играли свою роль. Но теперь мы требовали от него движения по суше, где каждый уклон мог стать фатальным.

Работник исчез, оставив после себя лишь:

– Но если мы перенастроим регуляторы давления и модернизируем трансмиссию…

Это были слова человека, который уже нашёл решение, но ещё не успел его реализовать.

Когда через месяц двигатель наконец ожил, это было похоже на рождение нового существа: первые обороты – хриплый кашель. Через час – ровное урчание. А к концу дня – мощный рёв, от которого дрожала земля.

Звук был такой, словно сама стихия обрела голос.

– Девяносто километров в час! – Черепанов, чёрный от мазута, сиял как ребёнок. – По рельсам будет ехать лучше, чем некоторые паровозы!

Пока Ефим возился с двигателем, «Стриж» преображался.

Броня была из двухслойных стальных листов: внешний – закалённая сталь, устойчивая к ударам, внутренний – вязкий сплав, поглощающий деформации.

Орудия: все семь пушек сохранились. Теперь они установлены на поворотных платформах, чтобы стрелять с любого борта.

Амбразуры: двадцать четыре бойницы по каждому борту, с бронезаслонками, которые открывались за секунды.

Вес: сняли 45 тонн лишнего (винты, якорные механизмы, часть палубных надстроек). Лишняя масса ушла.

Рыбаков, наблюдая за работой, провёл рукой по свежей броне:

– Красавец! – довольно констатировал он, почти каждый вечер делая контрольный обход. В голосе князя не было сожаления, только гордость.

Лунев и Черепанов разработали систему, достойную восхищения:

1. Хвостовые платформы: двадцать вагонов с рельсами и шпалами. Самый дальний – мобильный склад материалов.

2. Конвейерный механизм: автоматическая подача материалов через весь корабль. Не нужно останавливаться ради загрузки.

3. Носовой выброс: гидравлический трап для укладки пути. Он позволял «Стрижу» не ждать дороги, а создавать её самому.

– Это гениально, – Бадаев смотрел на чертёж с благоговением. – Он сам будет строить себе дорогу!

Я лишь усмехнулся:

– Именно так. Отныне «Стриж» не зависит от путей – он сам их создаёт. Он же всё-таки корабль. Значит, должен сам выбирать, куда идти.

Параллельно с технической доработкой начал формировать экипаж. В этом мне помогал Сергей Рыбаков. Его опыт и связи в военно-морском ведомстве оказались бесценными.

Магов и стихийников мы смогли набрать из числа морских отставников. Благодаря Рыбакову многие согласились служить и на суше. Их задача – наносить точные удары через амбразуры, не распыляя силы.

Артиллеристы. Вот где возникла главная проблема. Орудия «Стрижа» были не простыми полевыми пушками, а морскими двенадцати– и шестифунтовыми орудиями. Для их обслуживания требовались настоящие профессионалы.

И тут Сергей снова пришёл на помощь. Он нашёл опытных артиллеристов, которые знали, как обращаться с этим оружием. Буквально за неделю до штурма на борт поднялись бывшие морские артиллеристы, почти все седые, суровые, с руками, иссечёнными шрамами от множества морских сражений.

Они проверили механизмы, почистили стволы, сделали пробные выстрелы и стальные чудовища ожили, грохнув так, что с ближайших скал посыпались камни.

– Ну что, адмирал? – один из них, коренастый унтер с татуировкой в виде якоря на предплечье, хрипло рассмеялся. – Дадим жару этим тварям?

Он явно не из тех, кто боится смерти. Я даже не стал его поправлять.

– Дадим, – ответил я.

С корабельными механиками проблем не возникло, их хватало. Многие остались без судов, но не без опыта. Они мне в будущем пригодятся и в обычных поездах. Черепанов лично проверил каждого, убедившись, что никто не растерял навыков.

– Если двигатель заглохнет под обстрелом, будет плохо, – мрачно заметил он. – Так что пусть лучше всё десять раз перепроверяют.

За пять дней до назначенной даты штурма команда тренировалась занимать позиции у орудий.

Маги отрабатывали совместные заклинания, чтобы усиливать удары через амбразуры.

Рабочие сновали по палубе, проверяя крепления и смазывая механизмы.

Внизу что-то кричал Черепанов, Лунев спорил с Бадаевым, а Рыбаков разговаривал со старшинами орудий, делая последние замеры.

Всё шло по плану.

Оставалось только дождаться дня штурма.

За два дня до назначенного срока последние рельсы были проложены прямо к телепорту «Новоархангельска».

По ним уже шли эшелоны с солдатами, которых везли сюда в открытых вагонах мои первые поезда. Подкрепление. Показатель того, что империя начала действовать всерьёз.

А я стоял на капитанском мостике «Стрижа» и смотрел, как между телепортационными столбами медленно открывается портал, в который мы должны зайти.