Текст книги "Хозяин антимагии 4 (СИ)"

Автор книги: Миф Базаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 16

Мотя взвизгнул и запрыгнул мне на плечо.

Это был не страх, а боевой клич!

Затем он взметнулся вверх, навстречу летящему фаерболу!

Я подался вперёд, к решётке, надеясь сделать хоть что-то.

В груди всё сжалось в ожидании удара.

Воздух загудел, за долю секунды стал тягучим, превратившись в почти невидимую преграду!

ШАХ!

Огненный шар надзирателя ударил в воздушный щит Моти!

Пламя ослепительно ярко брызнуло во все стороны.

Огонь осветил перекошенную решетку, оскал ярости на лице охранника и белые кости на дне ямы.

Щит моего зверька дрогнул, заискрился синевой, но выдержал!

Тепловая волна опалила мне лицо и руки, но сам шар рассеялся в снопе искр и копоти!

– ЧТО ЗА ЧЕРТОВЩИНА⁈ – выкрикнул остолбеневший охранник.

Он не верил своим глазам. Его магия была сильна, но воздушный щит Моти оказался крепче.

Не стал ждать, пока надзиратель опомнится.

Рванул дверцу руками что было сил.

Сначала вниз, затем в сторону, вверх. Использовал её вес, инерцию и точку опоры на оставшемся засове.

Сорванная с последней точки крепления решётка с оглушительным грохотом рухнула наружу, на край ямы, открывая узкий проход.

Впервые за дни заточения я выпрямился во весь рост, ощущая, как немеют и дрожат мышцы, как хрустят суставы.

Секунда – и я окажусь на свободе.

Но охранник не дал завершить задуманное. Он испугался и повторил попытку утихомирить меня, вложив всю свою магическую мощь в следующий удар.

Да, таким заклинанием можно было с лёгкостью разнести защищённое укрепление, не то что убить одного узника.

Надзиратель явно решил не церемониться со мной и зверьком.

Но воздух рядом вновь схлопнулся.

В этот раз он не просто сгустился, но стал видимым, дрожащим, как раскалённое стекло, сине-белой стеной, сжатой до предела.

Щит.

Мотя опять стал щитом.

Кроваво-красный шар врезался в сияющую дрожь воздушной сферы.

– Ах ты гад! – только и успел завопить надзиратель.

БА-БАХ!

Взрыв на этот раз оглушил. Но не раздавил меня.

Энергия шара разошлась вверх и в стороны, словно гигантский молот ударил в божественную наковальню.

Поток пламени и ударной волны вырвался вертикальным столбом. Он ударил в небо ослепительным факелом.

Вбок снесло часть каменного парапета. Меня отбросило на дно сырой ямы.

Искры вспыхнули в глазах.

Горячий пепел и острые каменные осколки хлестнули по лицу, рукам.

Боль от ожогов и ударов сразу же пронзила тело.

Воздух вышибло из лёгких. Но главное, я был жив.

А над головой зияла огромная дыра, искорёженные прутья торчали наружу.

– Мо-о-отя! – выдохнул я, отчаянно вглядываясь в клубящийся дым в темнице.

Серебристый комочек лежал без движения в грязи у моих ног.

Его шёрстка была опалена, на боку виднелись рваная рана, из которой алела кровь. Уши обвисли. Только слабое прерывистое подрагивание тела говорило, что в зверьке ещё теплилась жизнь.

Он смог, он справился, он спас меня.

Вид раненого друга, его абсолютная, бездумная жертва…

Рассудок затуманился.

Вся моя осторожность сгорела в мгновение ока.

Ярость – единственное, что я чувствовал сейчас.

Секунда – и я уже выбрался из тюремной ямы.

И сразу же земля подо мной перестала быть мёртвым грузом.

Я почувствовал её.

Она застонала в ответ на мою боль и гнев.

– ТВАААРЬ! – мой рёв был нечеловеческим, низким, как обвал горы.

– А-а-а! – вскрикнул маг, вскидывая руки.

Он пытался создать хоть какую-то защиту, но от первого применённого мной заклинания рухнул, не успев закончить барьер.

Тело бесформенным мешком шлёпнулось рядом с ямой, тёмная кровь растекалась по камням.

После сильного грохота от взрыва тишина показалась звенящей. Её нарушал лишь дробный стук каменных осколков, ещё долго сыпавшихся с неба.

Задыхаясь, поднял голову. Дым, пыль, вонь гари, крови и развороченной земли.

И свобода.

Создал земляную преграду на пути поднявшихся по тревоге стражей.

Потом как-то нелепо, не думая, с помощью магии земли открыл несколько ближайших темниц. Там были установлены руны подавления других стихий, поэтому они легко мне поддались.

А я прыгнул на дно темницы, где лежал Мотя.

Осторожно поднял крошечное безжизненное тельце.

Тепло.

Слабый стук сердца под пальцами.

Жив!

Сорвал порванную, пропитанную грязью и потом рубашку, бережно завернул в неё Мотю, создав нелепую люльку. Прижал к груди. Ближе, к своему бешено колотящемуся сердцу.

– Держись, малой, – прошептал я, но голос сорвался. – Держись. Всё будет… должно быть хорошо.

Потом медленно поднялся, опираясь на край ямы.

Я стоял на краю своей каменной могилы, покрытый сажей, кровью, грязью, с опалёнными волосами и безумием ярости в глазах.

Я был живым воплощением гнева земли.

Вдохнул полной грудью.

Охрана уже сломала созданную мной стену, но теперь я был не один. Первые узники темницы, которых я открыл магией, присоединились к сопротивлению.

– За Императора! Против изменщиков! Покажем им силу! – заорал я.

– За империю! – был мне дружный ответ.

– Освобождайте остальных!

Рванул к яме Белова. Моя магия, связь с камнем, была здесь полновластной. Решётку сорвало в один миг. Дверь упала в нескольких метрах.

Светлейший князь выбрался, измождённый, но взгляд пылал решимостью и яростью.

Вокруг него вспыхнул сразу десяток ярких светляков, озарив пространство вокруг, словно был день.

Затем была ещё одна решётка и ещё.

Карцер ожил. Цепная реакция освобождения набирала обороты.

Хаос магии заполнил пространство.

Грохот ломаемого камня, скрежет рвущегося металла, шипение плавящегося железа, хруст льда, вой ветра. Но теперь это была симфония освобождения.

Долгорукий выбрался, прижимая руку к сломанным рёбрам, его лицо было искажено от боли, но воля – несгибаема. Появление генерала сопровождалось резкими порывами ветра, сбивавшими с ног пытавшихся сопротивляться охранников.

– Чернов! – позвал я, увидев знакомое лицо диверсанта. – Держитесь, сейчас мы вас освободим!

Белов воспользовался магией огня и расплавил замок.

– За Императора! – тут же крикнул диверсант и бросился вперёд.

Освобождались не только маги. В нескольких карцерах сидели имперские гусары. Они не обладали боевыми магическими стихиями, но вояки были достойные, мастера клинка. Бойцы выскакивали словно тигры из клеток.

Их первые мысли были об оружии!

Гусары не раздумывая бросались на подоспевшую подмогу охранников со всем, что только попадалось под руку: сабли, палаши, даже ножи. И сразу начинался адский танец смерти. Без антимагической брони, но с невероятным мастерством они кружили среди магических вспышек, находя щели в защите, срезая стражников, словно спелые колосья.

Бой кипел.

И нас становилось всё больше и больше.

Люди взбунтовавшегося князя дрогнули. Они отступали.

Я заметил на поясе одного из убитых стражников знакомую фляжку с зеленоватой жидкостью, это был эликсир первой помощи моей мануфактуры!

Рванул к нему, выхватил сосуд и побежал к Долгорукому, который, бледный от боли, всё же метал острые сгущённые порывы ветра, удерживая врагов на приличном расстоянии.

– Константин Иванович! Держите! – сунул генералу фляжку.

Он всё понял мгновенно. Отпил большой глоток. И буквально на глазах мужчине стало лучше, цвет вернулся к лицу. Долгорукий выпрямился, перестал прижимать руку к боку, глубоко вдохнул без гримасы боли.

– Благодарю, барон! – сказал он окрепшим голосом. – Целебная сила Пестовских эликсиров! Теперь я снова в строю!

Его магия заработала с новой силой и точностью. Вихри стали мощнее, целенаправленнее.

– Слушать меня! – прогрохотал Белов, его голос был усилен магией. – Карцер наш! Следующая цель – телепорт!

Он оглядел разгоряченных дракой офицеров, заглядывая каждому в глаза, словно стараясь прочитать в них, на что мы ещё способны.

– Мы должны захватить его и отправить весть Императору! Небольшими группами! Вперёд!

Рёв «Ура! За Императора!» потряс стены.

Я шёл в первых рядах вместе со светлейшим князем, магия работала на опережение.

Земля уходила из-под ног обороняющихся, каменные стены и баррикады, окружающие телепорт, давали трещины.

Мы были тараном, пробивающим путь к спасению и мести, пересекая разбомбленный плац и развалины казарм, где ещё дымились руины после мятежа.

– Андрей Николаевич, а вы не знаете, что с моими друзьями: Митей… и… – я осёкся.

– В смысле с Дмитрием Романовым? – улыбнулся светлейший князь.

– Да, – ответил на улыбку я, – и Аматом Жиминым. С ними всё хорошо?

– Дмитрий… уехал на «большую землю». За день до того, как тут начался этот бардак. Срочные дела при дворе, – князь замолк, словно решаясь, сказать мне или нет. – Одна из его сестёр выходит замуж. Ну и чтобы выбить дополнительные войска для наступления.

– Было бы неплохо. Если хотим освободить эту колонию, то люди не помешают, а теперь тем более.

– Да, ты прав, Кирилл, теперь кроме монстров у нас тут ещё и бунтовщики, – Белов недовольно поморщился.

– Амат отправился с Дмитрием Романовым?

– Нет, он ушёл с разведотрядом. Пробиваться к флоту, наладить связь, предупредить… Если живы… Флот должен знать, что мы идём к нему навстречу в Балтийск. Корабли должны пробиваться туда!

Я кивнул. Значит, друзья не бездействовали. Митя при дворе, Амат движется к морю. Чувствую, желание стать самым сильным магом в империи бросает его в опасные авантюры.

– Прорвёмся! – крикнул я в ответ, удваивая усилия.

Моя магия раскалывала очередную стену на пути.

Дорога к телепорту была короткой, но достаточно кровавой.

Солдаты и офицеры Строганова, застигнутые врасплох яростью нашей атаки и слаженностью магов, не устояли.

Земляные ловушки, огненные завесы, ледяные преграды, воздушные вихри – всё это работало против наших врагов.

И вот мы вырвались на открытое пространство перед телепортом.

Узкое ущелье было перегорожено каменной стеной с бойницами и стало больше похоже на крепость, вросшую в скалу.

Перед ним возвышались земляные валы, баррикады из мешков с песком и камнями, за которыми стояли поднятые по тревоге солдаты и маги.

Над этим всем на стене возвышалась фигура генерала Померанцева.

– Беглецы! Убить их всех! – заорал он, голос сорвался на визг. – Огонь!

Лёгкая пушка на баррикаде рявкнула. Снаряд просвистел прямо над головой.

Зазвучали залпы ружей. Маги предателей начали стрелять.

– Не дать им опомниться! Зажимаем! – скомандовал Белов. Светляки вокруг него вспыхнули ослепительно. – Земля – щиты! Огонь – на их магов! Воздух – вихрь на пушку!

– Давай покажем им, Кирилл, – обратился ко мне Чернов, – на что способны маги земли.

Перед нами вздыбились массивные стены из камня, приняв на себя град пуль.

Огневики Белова контратаковали, но не просто огненными шарами. Князь действовал. Он поднял руку, и пространство рядом заколебалось. Из воздуха, раскалённого до предела, сплелись три гигантских извивающихся клинка из чистой плазмы.

Бело-алых, ослепительных, гудевших нечеловеческим воем.

Они парили мгновение, а потом рванули в сторону магов за баррикадой.

Один клинок пронзил мага огня, превратив его в пылающий факел прежде, чем тот успел крикнуть.

Второй вонзился в земляной вал, вызвав чудовищный взрыв расплавленной породы.

Третий прошёл в полуметре от мятежного князя Померанцева. Если бы он растерялся или не заметил, то точно бы погиб.

Бунтовщик топнул ногой, и земля взревела. Перед ним вырос не просто вал, а живая стена из спрессованного камня, покрытая шипами.

Плазменный клинок Белова вонзился в неё, взрывая куски, но не пробив насквозь.

Одновременно с ним Померанцев взмахнул руками. Земля перед нашими щитами вздыбилась, формируя десятки острых сталагмитов, которые рванули вверх, пытаясь пронзить наших бойцов.

Мы с Черновым и ещё одним магом земли еле успели погасить часть вражеской магии, но всё же несколько человек вскрикнули, пронзённые шипами.

– Слабо, Белов? – крикнул Померанцев. А перед ним возник каменный голем-охранник. – Твоё время прошло!

Белов не ответил ему. Он был сосредоточен.

Плазменные клинки исчезли.

Вместо них между ладоней сформировалось крошечное, но невероятно яркое солнце. Оно росло и обжигало лучами.

Мятежник на это ответил, вырывая из земли целые пласты породы и швыряя их гигантскими глыбами на наши позиции.

Мы работали на износ, кроша летящие камни и испаряя их.

Это была битва двух титанов, все остальные маги, даже сильные, казались рядом с ними мелкими сошками, муравьями, пытающимися повлиять на поединок гигантов.

Пули и обычные заклинания были лишь фоновым шумом.

Долгорукий яростно сражался на другом фланге, сковав мощным вихрем и ледяными барьерами группу магов-предателей и не давая им помочь Померанцеву. Воздух вокруг него ревел и замерзал.

Белов был впереди, у самой первой баррикады. Его мини-солнце пылало, готовое к выбросу чудовищной энергии. Фигура, освещённая собственным адским светом, была видна всем. Князь поднял руку для финального удара по главной баррикаде и укрытию Померанцева.

– Андрей! Осторожно! – закричал Долгорукий, отвлекаясь на мгновение от своих противников.

Белов не услышал. Или не успел среагировать.

Померанцев, казалось, был занят отражением растущей мощи Белова.

Он прятался за своей каменной тварью, которая медленно разрушалась под жаром мини-солнца. Но это был обман.

Притворство.

Внезапно бунтовщик резко рванул вбок, отталкивая своего помощника, мага земли, и взмахнул руками не к Белову, а к земле ПОД его ногами.

– Сдохни, светлейший! – прошипел Померанцев, и его магия рванула вниз.

Не взрыв.

Не подъём.

Разжижение.

Участок каменной плиты прямо под ногами Белова мгновенно превратился в зыбучий, чёрный, пузырящийся и кипящий ил.

Хотя нет, это была не грязь и не ил, это была магма, вырванная из глубин и лишь на поверхности мгновенно охлаждённая до состояния смертельной трясины.

Серный смрад ударил в нос.

– Что⁈ – Белов понял уловку предателя.

Князь попытался отпрыгнуть, поднять себя над землёй, но его магия, сконцентрированная на атаке, не успела перестроиться.

Ноги мгновенно ушли в чёрную жижу по колено.

Страшный ожог пронзил тело, а то что князь был магом огня, не могло смягчить удар.

Андрей Николаевич вскрикнул от нечеловеческой боли. Мини-солнце, находившееся под его контролем, дрогнуло, стало нестабильным.

– НЕТ! – заревел я, увидев это.

Моя магия земли рванула к месту трагедии, пытаясь затвердить трясину и отвести магму. Но я был слишком далеко, а силы уже на пределе.

Померанцев не остановился.

Его лицо исказилось в гримасе торжествующей жестокости. Он сжал кулак.

Магма взорвалась изнутри. Не огненным шаром, а чёрным, раскалённым добела лезвием сжатой и выброшенной под давлением породы.

Оно вырвалось из трясины прямо под Беловым, как копьё преисподней, и пронзило его насквозь снизу вверх, изливаясь из груди светлейшего князя фонтаном крови и обугленных обломков.

Андрей Николаевич Белов на миг замер.

Его глаза широко распахнулись: это был шок, непонимание, а потом… бесконечная скорбь.

Князь посмотрел в небо, потом его взгляд упал на нас, на меня…

В нём не было страха. Только предупреждение.

Белов попытался что-то сказать, но из горла хлынула лишь алая пена. Тело обвисло на чёрном каменном клинке, торчащем из груди. Его «светляки» погасли, погрузив площадь в полумрак.

– АНДРЕЙ! – нечеловеческий вопль Долгорукого разорвал воздух. Боль, ярость, отчаяние.

Он забыл про своих противников, про всё. Генерал видел только тело друга.

Моя ярость достигла точки кипения. Белов был убит подло.

Померанцев торжествовал за своей тварью.

– Зараза! – зарычал я, и звук был похож на скрежет тектонических плит.

Я не думал.

Впился взглядом в землю прямо под ногами генерала-убийцы и его каменного голема.

Вся моя магия, весь гнев, вся боль за Мотю, за Белова, за своё заточение сфокусировались в одну точку.

Земля взревела.

Не просто вздыбилась, она схлопнулась с чудовищной силой, как гигантская каменная ловушка.

Плиты под Померанцевым, мешки с песком, сама почва – всё сдвинулось с неумолимой мощью, пытаясь раздавить каждого на этом пятачке.

Раздался оглушительный грохот, крики зажатых солдат.

А тем временем к моим магическим усилиям присоединились собратья по оружию – маги земли, освобождённые из темницы. Заклинание усиливалось. Расширялось.

Каменный голем рассыпался.

Мятежный генерал, оглушённый и напуганный мощью атаки, выскочил из-за рушащегося укрытия, пытаясь убежать к телепорту.

Он сейчас был уязвим.

Был ослаблен магически.

Мы давили на Померанцева, вытягивая магию и заставляя тратить энергию, словно он сейчас сражался с равным себе соперником.

Защита генерала была сметена мощным ударом земляных магов.

Этого мгновения хватило.

Моя ярость требовала расплаты.

Сжал кулак в направлении бегущего предателя.

Земля перед ним не вздыбилась стеной.

Она выстрелила вверх как копьё. Не разжиженная магма, а монолит. Острый, как бритва, шпиль закалённого камня, выкованный моей ненавистью за долю секунды.

Острие вырвалось из-под земли прямо на пути Померанцева и с чудовищной силой вонзилось ему под ребра, подняв тело в воздух, как букашку на булавке.

Мятежный генерал судорожно взметнул руки, глаза вылезли из орбит, изо рта хлынула кровь. Он повис на каменном копье, беззвучно хватая ртом воздух, а затем поник.

Гибель предводителя сломила последнее сопротивление.

Солдаты предателей, видя, как их командир болтается на каменном шпиле, бросили оружие.

Маги-бунтовщики прекратили бой.

Всё было ясно.

Теперь преимущество в силе было на нашей стороне.

На площади воцарилась тишина, нарушаемая только стонами раненых и тяжёлым дыханием победителей.

Долгорукий стоял над местом, где погиб Белов. Чёрный каменный клинок исчез, земля затянулась, оставив лишь тёмное пятно.

Генерал поднял голову, его глаза, полные скорби и невероятной решимости, нашли меня.

– Телепорт… наш, как хотел светлейший князь, – произнёс он хрипло. – Но Андрей… Строганов ответит. Перед Императором. Лично.

Он сделал шаг, выпрямился во весь рост и оглядел сдавшихся солдат и офицеров мятежника.

– Я организую оборону здесь и через телепорт отправлю гонцов к Императору. Срочные донесения в центральную колонию.

Взгляд Константина Ивановича стал острым и ещё более серьёзным. Он посмотрел на меня.

– Кирилл, иди. Сейчас же. Найди свой бронепоезд «Стриж». Верни его! Он ключ. Волынский… – мужчина не договорил, лишь сжал кулаки. – Он был предан Белову. Возможно, то, что он примкнул на совещании к Строганову, было всего лишь игрой.

Я молча кивнул.

– Но всё же будь осторожен. Не теряй больше времени. Иди! – добавил он.

Ещё раз кивнул и прижал руку к свёртку за пазухой.

Почувствовал слабый стук сердца Моти.

Я отправлюсь к «Стрижу», но сначала нужно найти целителя и спасти своего друга.

Глава 17

Ярость сменилась ледяным расчётом.

Адреналин ещё колотился в жилах, но главное сейчас – Мотя.

Его слабое дыхание под тканью моей рубахи было единственным, что удерживало от немедленного рывка к «Стрижу».

Волынский там.

Мои люди под чужим командованием.

Каждая минута промедления стоила дорого.

Но бросить зверька? Невозможно.

Он только недавно принял на себя удар, предназначенный мне.

– Погоди, постой! – услышал я, как только отдалился от телепорта.

Обернулся.

Капитан Чернов.

Он догонял, прихрамывая, лицо в саже и царапинах, но взгляд твёрдый. Видимо, гнал долг. Или приказ Долгорукого.

– Я пойду с тобой, – заявил капитан без предисловий, поравнявшись.

Внутри всё сжалось. Это человек, чей «профессиональный» фугас чуть не отправил «Стриж» в пропасть.

Довериться ему? После моста?

Логика кричала: «Нет!» Он, пусть и по приказу Белова, играл с огнём, рискуя сотнями жизней и всем моим проектом.

Этот взрыв мог быть лишь частью спектакля, и Чернов не связан с артефактом сырости под первой опорой моста, из-за которого мы едва не пострадали по-настоящему. На его совести ведь этого не было? Или всё же было?

Слишком много вопросов.

Слишком мало доверия.

Но… всплыл холодный довод из прошлой жизни. Держи друзей близко, а врагов – ещё ближе.

Плюс капитан знает реалии штаба, лагеря, возможно, Волынского. Полезный ресурс. Опасный, но ресурс.

– Пойдём, если хочешь, – ответил я, стараясь сделать так, чтобы голос звучал ровно, без тени раздражения, которое клокотало внутри. – Но сначала – дело. Видишь тех грузчиков у платформ?

Я кивнул в сторону железнодорожной ветки, где суетились солдаты, грузя ящики на знакомую моторизированную платформу.

– Это самоходка, что возит рельсы к «Стрижу». Задержи её. Скажи начальнику эшелона, чтобы платформу не отправляли к бронепоезду до моего, Кирилла Пестова, личного распоряжения. Понял?

Чернов оценивающе посмотрел на платформу, потом на меня. В его глазах мелькнуло понимание: я не хочу, чтобы Волынский получил подкрепление или предупреждение.

– Понял, – кивнул он резко. – Задержу. Но… – мужчина не уходил, его взгляд упал на свёрток у меня на груди, из которого торчал кончик опалённого уха Моти. – А ты? С ним?

– У меня сейчас дела в лазарете, – отрезал в ответ. Объяснять не было ни времени, ни желания. Пусть думает что угодно.

– С этим… таинственным зверьком? – Чернов скривил губы в подобие улыбки, но без насмешки. Скорее, с долей мрачного любопытства. – Слышал, он у тебя не простой.

– Да, – ответил я коротко, уже поворачиваясь к лазаретам. Не простой. Подвиг. Жизнь за жизнь. Разъяснять капитану детали спасения в карцере было бы святотатством. Каждая секунда на счету. – Найдешь меня там. Или встретимся у платформы.

Не дожидаясь ответа, я зашагал прочь, прижимая к груди драгоценный свёрток.

Дыхание Моти под тканью казалось чуть слабее.

Холодный укол, что я могу опоздать с помощью, пронзил яростью.

– Ищи черноволосую девчонку! – прокричал вдогонку капитан. – Молодая. Зовут, кажется, Оля. Лечит зверей лучше, чем людей.

– Спасибо, – буркнул в ответ я.

– Люди на неё жалуются. Говорят, руки не оттуда растут, – он криво улыбнулся. – Зато любое животное исцелит, хоть волка, хоть крысу. Прозвище у неё соответствующее – «крысиный доктор».

Я хмыкнул и ускорил шаг.

Лагерь, ещё недавно кипевший боем, теперь напоминал растревоженный муравейник под контролем Долгорукого.

Конвоиры строили в колонны сдавшихся бунтовщиков – жалкие фигуры в порванных мундирах. Их гнали прочь, к телепорту, для отправки в колонию среднего круга «Ярцево».

Рядом уже формировалась и первая группа гонцов: подтянутые, решительные офицеры с портфелями, набитыми донесениями для Императора и других важных персон империи, которые могли здесь помочь.

Госпитальный шатёр внутри пах травами, йодом и целебными эликсирами.

Под низким брезентовым сводом царил полумрак, разорванный пятнами света от магических ламп и светляков. Стоны раненых, сдержанные команды медиков, лязг инструментов – это была адская симфония.

Окликнул первого попавшегося фельдшера, перевязывающего окровавленную руку солдата:

– Где найти Ольгу? Целительницу. Ту, что зверей лечит…

Мужчина, не отрываясь от бинта, мотнул головой вглубь шатра, к дальнему углу, загороженному грубыми ширмами.

– «Крысиного доктора»?

Я кивнул.

– Тогда в «зверинце» ищи.

Ринулся туда, обходя носилки и перевязочные столы.

За ширмами был импровизированный уголок.

На грубо сколоченном столе – клетки с ранеными почтовыми голубями, перевязочный материал, склянки с мутными жидкостями.

И она. Черноволосая, в поношенном офицерском мундире медицинской службы, поверх которого – клеёнчатый фартук, забрызганный тёмными пятнами.

В руках девушка удерживала крупную серую крысу, аккуратно накладывая на её лапку миниатюрную шину из щепки и тряпицы.

Лицо…

Я замер.

Черты утонченные, как у Софьи, тот же разрез глаз, форма губ. Но всё иное. Волосы стянуты в беспорядочный пучок, прядь выбилась и прилипла ко лбу. Глаза – не холодные серо-голубые озёра, как у княжны Потоцкой, а изумрудные, горящие сосредоточенным огнём. В них читалась не надменность, а упрямая решимость и… глубокая усталость. Девушка что-то бормотала крысе, голос низкий, резковатый.

– Ольга? – произнёс я тише, чем планировал.

Она вздрогнула, оторвалась от крысы.

Взгляд целительницы скользнул по мне с ног до головы, составляя картину: опалённые волосы, рваный грязный сюртук, сажа, кровь на руках, дикая усталость в глазах. И главное – свёрток из рубахи на груди.

В зелёных глазах мелькнуло раздражение, почти презрение. «Ещё один грязный солдафон с глупой просьбой», – прочитал я.

– Кто спрашивает? – отрезала девушка, кладя крысу в небольшую корзинку с соломой. Голос резкий, даже раздражённый.

Решил проверить свою догадку. Уж больно разительным было сходство.

– Ольга Фёдоровна Потоцкая? – спросил я прямо, глядя ей в глаза.

Целительница нахмурилась, словно услышала что-то неприятное, и сжала губы.

– Да, это я. Что вы хотите? – повторила девушка, вытирая руки о фартук. – Если это шутка про «крысиного доктора» или нужно полечить блоху у вашего пса – идите лесом. Места нет, времени нет, и терпения тем более.

Не стал спорить.

Просто осторожно развернул свёрток, положив рядом с корзинкой крысы.

Освободил Мотю.

Маленькое беззащитное тельце. Опалённая серебристая шёрстка. Ужасная рваная рана на боку, прикрытая коркой чёрной запёкшейся крови и грязи. Его дыхание было поверхностным, еле заметным.

Но что поразило меня, края раны под коркой уже не выглядели воспалёнными. Это была бледно-розовая ткань, словно пытающаяся срастись.

Невероятная регенерация. Или… остаточный эффект собственной магии?

– Вот, – тихо сказал я. – Не крыса. Тушканчик. И он умирает. Мне сказали, вы… единственный шанс.

Ольга замерла. Весь напускной скепсис, усталость, раздражение вмиг испарились, словно и не было.

Глаза девушки расширились, в них вспыхнул чистый, неистовый профессиональный интерес, смешанный с тревогой. Она резко шагнула к столу, без церемоний отодвигая меня локтём.

– Боже правый… Почему ты сразу не сказал⁈ – вырвалось у целительницы, но вопрос был риторическим.

Её руки уже начали двигаться быстрее, точнее. Ольга ощупала Мотю, провела пальцем возле раны, прислушалась к слабому писку.

– Воды! Чистой! И спирт, вот там, на полке! Быстро! – она бросила команду, не глядя на меня, всё внимание было поглощено зверьком.

Кинулся помогать, наливая воду в таз, отыскивая склянку с едким спиртом. Возвращаясь, видел, как её пальцы, тонкие и умелые, уже работали над раной, очищая от грязи с невероятной нежностью.

Она что-то бормотала, но теперь это были не ругательства, а поток успокаивающих слов, обращённых к Моте.

– Тихо, малыш, тихо… Глупышка, как же это? Держись, солнышко, сейчас я помогу.

И тут началось чудо.

Не так, как у боевых магов, ослепительно и разрушительно. Руки девушки окутало мягкое тёплое сияние. Не ярко-белое, как у светляков Белова, и не холодно-голубое как у лекарей для людей.

Оно было… живым. Золотисто-зелёным, как молодые листья под солнцем. Магия струилась из ладоней, обволакивая Мотю, проникая в рану. И под этим светом плоть буквально оживала. Мелкие сосуды смыкались, края раны подтягивались друг к другу, новая розовая ткань нарастала с невероятной, но спокойной скоростью.

Я, химик, видевший тысячи реакций, завороженно наблюдал за биологическим синтезом, ускоренным в сотни раз этой невероятной магией.

Ферменты? Клеточная регуляция? Или нечто принципиально иное, не укладывающееся в мои формулы?

– Он живой, – прошептала Ольга, и в голосе впервые прозвучала не профессиональная констатация, а облегчение, почти нежность. – Сильный, очень сильный зверёк. Это… твой фамильяр?

Вопрос застал врасплох. Фамильяр? Термин из старых фолиантов по магии, которые я пролистывал скорее из любопытства.

Магический компаньон, привязанный глубже, чем просто питомец.

Духовный посредник? Усилитель? Я никогда не думал о Моте в таких терминах. Он был… Мотей. Назойливый, прожорливый, невероятно умный, спасающий мне жизнь в критический момент зверёк. Друг.

– Не знаю, – честно ответил я, глядя, как под руками девушки рана окончательно закрывается, оставляя лишь розовый шрам. – Он… просто Мотя. И сегодня спас мне жизнь.

Ольга кивнула, не удивляясь. Пальцы теперь гладили отросшую на месте ожога новую серебристую шёрстку. Мотя слабо пискнул и уткнулся носом в её ладонь. Сердце сжалось от незнакомого чувства. Ревность? Благодарность?

– Готово, – выдохнула целительница, откидывая со лба выбившуюся прядь. Сияние вокруг рук угасло. Девушка выглядела уставшей, но довольной. – Кризис миновал. Но он истощен. Магия, боль, стресс… Моте нужен покой. Много покоя. И правильный уход.

Я автоматически потянулся забрать друга. Но Ольга резко прикрыла его ладонью, как птенца.

– Куда?

– Я… заберу его. Мне нужно к бронепоезду. Срочно.

– Нет, – голос снова стал жёстким, как вначале. Зелёные глаза сверкнули. – Если сейчас его трясти в дороге, таскать по полям сражений – все мои труды насмарку. Мотя может впасть в кому или умереть от истощения. Оставь его здесь.

– Но… – во мне боролись долг и привязанность. «Стриж», Волынский, Рыбаков, Кучумов – они там, в неизвестности. И здесь… – Вы не понимаете! Там мой поезд, мои люди! Их мог…

– Но что? – Ольга перебила, вставая во весь рост. Она была ниже Софьи, но в этот момент казалась не менее внушительной. Её взгляд уперся в мой. – Не доверяешь? Думаешь, я, как моя благородная сестрица, только и жду, чтобы твоему зверьку кости переломать? – в голосе прозвучала горькая усмешка.

Вопрос повис в воздухе. Да, мысль мелькнула. Потоцкие. Сестра Софья – загадка и потенциальная угроза. Почему Ольга должна быть иной?

– Софья Потоцкая – ваша сестра? – спросил я прямо, глядя в глаза девушки и пытаясь уловить ложь.

Она не отвела взгляда. Лицо исказила гримаса отвращения и… боли?

– Ясно, – Ольга сжала губы. – Вы очередной придворный шут, влюбленный в её холодное совершенство? Или шпион, присланный проверить «неблагонадёжную» сестру? Убирайтесь. Вон!

Девушка сделала шаг ко мне, явно намереваясь вытолкать.

Я не отступил.

Мотя слабо пискнул в руках Потоцкой, пошевелил ухом, словно протестуя против ссоры.

– Нет, – сказал твёрдо. – Я не её ухажер. И тем более не шпион, следящий за вами. Я Кирилл Пестов. Фабрикант с «жестяной банкой» на рельсах. А с вашей сестрой… у нас сложные отношения. Но вы… – я махнул рукой в сторону Моти. – Вы только что сделали то, что не смог бы ни один маг в этом лагере. Вы спасли его. И вы… просто очень похожи. Внешне. Но совсем разные. Здесь, – я ткнул пальцем себе в грудь, туда, где сердце.

Ольга замерла, изучая моё лицо. Гнев в глазах поутих, сменившись настороженным любопытством.

– Ладно, – наконец капитулировал я перед очевидным ради Моти. – Он остаётся. Но я вернусь, как только разберусь с… бронепоездными делами.

– Как знаешь, – буркнула девушка, уже отворачиваясь к столу, где бережно устраивала Мотю в чистой корзинке с мягкой тряпицей. Она склонилась над ним, закрывая спиной, словно ограждая от мира. И от меня.