Текст книги "Хозяин антимагии 4 (СИ)"

Автор книги: Миф Базаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Спасибо вам, Ольга Фёдоровна, – сказал я искренне. – Огромное спасибо.

Она не обернулась, не ответила. Лишь плечи чуть вздрогнули.

Развернулся и вышел из шатра в серый свет наступающего дня.

Воздух пах дымом и свободой. Но на душе было тяжело.

Белов погиб.

Мотя остался у незнакомки с лицом врага.

«Стриж» был где-то там, в руках потенциального предателя Волынского.

Но, шагая к месту, где должны ждать платформа и Чернов, я поймал себя на странной мысли.

Встреча с Ольгой Потоцкой не была случайностью. Она ощущалась как… необходимая.

Как когда-то встреча с Кучумовым, чья фанатичная преданность стала опорой.

Как появление Рыбакова – человека долга и чести в хаосе этого мира.

Даже Чернов, этот тёмный и опасный инструмент Белова, его присутствие рядом щекотало нервы, но казалось логичным звеном в цепи.

И вот теперь она – «крысиный доктор» с руками, творящими чудеса, и сердцем, полным горечи.

Почему? Не знаю.

Но внутренний голос, та самая интуиция, что не раз выручала меня и в прошлой жизни, и в этой, настойчиво шептал: держи Ольгу близко. Она понадобится.

В отличие от Софьи, чьё холодное совершенство и двойная игра вызывали лишь раздражение и желание держать на дистанции, Ольга… Ольга была другой.

Настоящей.

И, возможно, куда более опасной в своей искренности. Я ускорил шаг. Сначала – «Стриж».

Потом – возвращение за Мотей и за ответами.

Глава 18

Платформа дёрнулась, колёса заскрежетали по рельсам.

Мы тронулись.

Воздух мгновенно наполнился запахом дыма и машинного масла. Я прислонился к холодному ограждению, ощущая вибрацию стали под ладонью: ритмичную, живую.

После каменной гробницы карцера эта дрожь металла казалась дрожью свободы.

На крыше кабины, во вращающихся бронированных башенках, трое пулемётчиков проверяли затворы орудий. Металлический лязг был резок, деловит.

Внутри платформы – знакомые лица первой команды снабжения. Они узнали меня мгновенно: плечи расправились, спины выпрямились в почти инстинктивном порыве, хотя формальной команды не было.

– Здравия желаем, барон! – крикнул старший, Валерий. Шрам на его щеке – память о стычке с тварями в первый день в этой колонии.

Чернов молча занял свободное место у ограждения, его глаза сканировали мелькающий пейзаж, словно искали засаду в каждом ущелье.

К платформе были прицеплены три открытых вагона. Они оказались доверху загружены рельсами, уложенными как серебряные слитки. Ящики с костылями, скобами, мешки с мукой и солью – груз, от которого зависел пульс «Стрижа», его способность двигаться вперёд.

– Как работалось без меня? – спросил команду, глядя, как лагерь уплывает назад.

Гражданская рубаха и брюки, добытые наспех, висели мешковато, напоминая о днях в грязной яме. Но это был лишь костюм. Внутри них тот же я.

– По графику, барон! – отозвался машинист Григорий, его руки уверенно лежали на рычагах. – Три рейса в сутки, как часы: провиант, вода, ящики с патронами да снарядами и рельсы. А капитан Рыбаков… – он покачал головой с почтительным недоумением, – … он ваш «Стриж» вперёд гонит темпами, каких свет не видывал! Лунев с Марсовым вкалывают как проклятые!

Гордость наполнила грудь. Мои люди. Без приказов, под угрозой мятежа, в неведении о моей судьбе, они строили. Как неутомимые стальные муравьи, тянущие нить железной дороги и порядка через горы хаоса.

– Даже когда Строганов… – начал было Валерий, но тут же спохватился.

– Даже тогда, – тихо, но отчётливо закончил я за мужчину. – Спасибо. Всем.

Платформа нырнула в знакомый серпантин. Скальные стены сомкнулись над нами словно каменные челюсти.

Внизу, в бездне, ревела горная река. И вот он, каменный мост. Опоры-исполины, израненные взрывом, держали арку. Чёрные подпалины на камне, грубые заплаты из магически уплотнённого бетона – шрамы моей первой битвы здесь.

– Проблем с мостом больше нет? – спросил я, впиваясь взглядом в сеть трещин у основания правой опоры.

– Пока пропускаем тут только малые составы, барон, – отозвался машинист. – Как вы и завещали перед… отъездом. Гружёный бронепоезд – ни в коем случае. Но Лунев клялся, что опора вскоре выдержит вес втрое больше «Стрижа». Магия усиления на опорах набирает прочность.

Мы переехали мост.

И вдруг – простор!

Плато открылось перед нами во всём своём величии: бескрайнее, залитое слепящим светом поднявшегося высоко солнца. Воздух стал чище, холоднее.

Я замер, схватившись за ограждение.

Рельсы.

Две безупречно прямые стальные нити, блестящие под солнцем, уходили к самому горизонту, туда, где синела громада центральной горы. Туда, где когда-то нас, молодых и глупых, заживо похоронило в туннеле. Казалось, это было в другой жизни.

– Господи… – прошептал даже Чернов. Его каменное лицо дрогнуло, в глазах мелькнуло что-то вроде уважения. – За неделю? Это же…

– Чудо? – я усмехнулся, глотая ком в горле. Гордость смешивалась с горечью. – Нет, капитан. Это не магия стихий. Это – люди. Мои люди. Расчёт, труд, упорство. Физика и воля.

Платформа набрала ход, ветер засвистел в ушах.

Пулемётчики напряжённо водили стволами, сканируя редкие кустарники и валуны.

Опыт научил их не доверять пустоте.

– Вчера, на обратном пути… – Георгий перекричал ветер, его голос стал жёстким, – … прыгунцы атаковали. Из каньона выскочили. Шестеро наших пострадало… Двоих не успели спасти – кости переломаны, глотки перегрызены. Остальных… – он кивнул в мою сторону, – … дотащили до госпиталя только благодаря вашим эликсирам. Лекарства вмиг остановили кровь и притушили боль. Четверо выжили.

Ответить нечего.

Дорога была живой, и кровь – неизбежная плата.

Не только для первопроходцев Лунева, но и для этих парней, что как кровеносные сосуды питали «Стриж» всем необходимым.

Вскоре мы нырнули в зев восстановленного горного туннеля. Холодная сырая тьма обняла, гул колёс усилился, превратившись в грохот. И вот – свет в конце. Мы вырвались наружу по ту сторону.

И я увидел его.

«Стриж».

Стальная громада, застывшая на рельсах, была похожа на спящего, но готового к прыжку хищного зверя. Носовая башня, рубка, кормовые надстройки – всё родное, знакомое до каждой заклёпки. Но… что-то было не так.

Атмосфера. Вокруг бронепоезда, как дисциплинированные стальные букашки, сновали солдаты. Не мои.

Синие мундиры с алыми кантами, выправка как на параде. Элита. «Невское копьё» Волынского. Они оцепили «Стриж», контролировали подходы.

Чужой порядок на моём корабле.

– Стоп! – скомандовал я резко, ещё до полной остановки.

Платформа заскрежетала тормозами, вагоны с рельсами глухо грохнули сцепками. Не успел состав остановиться, как синие мундиры окружили нас плотным кольцом.

Их штыки были направлены на платформу.

Минута, другая и из толпы гвардейцев вышел Фёдор Николаевич Волынский. Его глаза сверлили меня, а взгляд был холодным и нечитаемым.

– Барон Кирилл Павлович Пестов, – голос, усиленный магией воздуха, гулко разнёсся по плато, заглушая шум ветра и шипение пара. – Вы арестованы по обвинению в государственной измене, убийстве верных слуг князя Строганова и попытке дезорганизации имперской армии в час решающего наступления!

Тишина накрыла плато.

Пулемётчики на крыше вцепились в рукояти оружия, пальцы на спусковых крючках.

Чернов медленно, почти незаметно, положил руку на эфес шпаги.

Заметил, как на палубе «Стрижа» появились Рыбаков, Лунев, Марсов… и Виталий Кучумов. Мой вассал шагнул к трапу, его руки вспыхнули алым пламенем, освещая яростное лицо.

– Предатели⁈ – рык Виталия был как удар кузнечного молота. – Я вас всех в пепел обращу!

– СТОП! – мой крик, резкий, командный, рассёк воздух как нож.

Я шагнул вперёд, на самый край платформы, навстречу лесу штыков.

– Генерал Волынский! – мой голос звучал холодно, вопреки разгорающейся ярости внутри. – Предъявите доказательства, кроме голословных обвинений! Или князь Строганов уже присвоил себе право Верховного суда империи?

Волынский не шелохнулся. Лишь тонкая усмешка тронула его губы. В ней было что-то… театральное. Изучающее.

– Доказательства? – голос потерял металл, став почти мягким, но оттого не менее опасным. – Моя шпага и приказ военного совета при князе Строганове. Достаточно, – он сделал едва заметный жест. – Взять его! Живым!

Гвардейцы сомкнули кольцо. Кучумов взревел. Пламя, как алые змеи, рвануло от его ладоней к передовым рядам «Невского копья». Но Волынский лишь слегка взмахнул рукой.

Воздух перед гвардейцами сгустился и стал видимым: дрожащей, прозрачно-синей стеной. Огненные потоки ударили в неё и… рассыпались веером искр, бессильно растекаясь в стороны. Магия воздуха. Седьмой уровень. Абсолютный контроль. Давление, плотность, отражение кинетической энергии… чертовски эффективно.

– ДОВОЛЬНО! – прогремел я. Не криком, а низким мощным гулом, в котором зазвучала сама земля под ногами.

Плато дрогнуло. Не сильно, но ощутимо. Камешки заскакали по рельсам. Штыки дрогнули.

– Волынский! – я впился в него взглядом. – Вы служили светлейшему князю Белову! Он пал в бою за телепорт, за империю! А вы… вы играете в игры Строганова⁈

– А я выполняю последний приказ Андрея Николаевича! – вдруг перебил мужчина. Его голос резко изменился, став жёстким, чётким, лишённым всякой театральности.

Шпага опустилась. Солдаты «Невского копья» разом опустили штыки, приняв стойку «смирно».

– Князь Белов знал: Строганов полезет в Балтийск, как слепой крот, за своей химерой. Он приказал мне внедриться в свиту Захара Григорьевича. Сохранить «Стриж». И… – ледяной взгляд скользнул по Виталию, чьи руки всё ещё пылали, по Рыбакову на мостике, по Луневу, – … узнать, кто здесь истинно верен империи, а кто… – он сделал паузу, – … волк в овечьей шкуре, готовый укусить при первом шансе. Если бы вы… – взгляд вернулся ко мне. Волынский не договорил. Проверка на лояльность. Холодный, жестокий расчёт Белова. А Волынский – его идеальный инструмент.

– Светлейший князь Белов мёртв, – тихо, но отчётливо сказал я. Горечь смешалась с гневом. – Убит подло в бою за телепорт. Генерал Долгорукий ранен, но держит оборону.

– Знаю.

Волынский кивнул, его лицо оставалось непроницаемой маской.

– Константин Иванович Долгорукий передал мне сигнал. Поэтому… спектакль окончен, – генерал повернулся к своей гвардии, его голос зазвучал как удар стали о сталь. – Смирно! Перед вами барон Кирилл Павлович Пестов, законный командир бронепоезда «Стриж» и руководитель операции по освобождению Балтийска! Его приказы – закон! Понятно⁈

– Так точно, господин генерал! – грянул хор голосов.

Элитное подразделение выпрямилось ещё больше, штыки взметнулись вертикально – салют чести.

– Что значит руководитель операции по освобождению Балтийска? Я не соглашался на это.

– А вас никто и не спрашивал, милок, – ехидно улыбнулся Волынский. – Решено было там, – генерал указал пальцем в небо.

Вот это новости. Я закрыл глаза, глубоко вздохнул, переводя дух.

Адреналин отступал, оставляя пустоту и ледяную ясность.

Чернов снял руку с эфеса.

Виталий потушил пламя на ладонях, но его взгляд все ещё пылал.

Я шагнул с платформы на землю и неспешно пошёл в сторону трапа «Стрижа».

Поднялся на мостик.

Запах! Машинное масло, металл, пороховая гарь – уже полюбившейся мне боевой аромат. Приборы, штурвал, переговорные трубы – всё на своих местах. Но сейчас не до ностальгии.

Волынский последовал за мной и резко указал на западное окно, затянутое пылью:

– Смотрите, барон. Армия Строганова.

За бескрайними болотами, в восьмидесяти километрах, полыхало зарево. Не одно, а несколько очагов. Багровые сполохи мощных магических разрядов, чёрные столбы дыма, поднимающиеся к небу. Битва. Масштабная и яростная.

– Ломится к Балтийску напрямик, – пояснил Волынский, его палец лёг на карту, оставляя отпечаток на бумаге, – через Гибельные топи. И… ваша графиня Потоцкая, кстати, тоже.

Он посмотрел на меня, словно изучая реакцию.

– Пришлось её выдворить с бронепоезда, о чём в принципе не жалею. Софья буквально сразу же показала свою натуру, присоединившись к мятежному князю.

Потом он перевел взгляд на карту:

– Если рванём напролом по нашей дороге, – палец быстро прочертил линию вдоль стальной нити, проложенной Луневым, – мы перехватим их у Перекрёстного ручья. За сутки управимся. Шанс отрезать и пленить Строганова до захода в Балтийск есть!

– Барон! – перебил Рыбаков. Он стоял взволнованный у восточного иллюминатора с подзорной трубой в руке. – Там! Сигнал бедствия. Третий за этот час.

Я подошёл.

На востоке, у самого края видимости, где синева неба сливалась с синевой моря, ввысь взвивалась мощная зеленая спираль. Магический сигнал бедствия имперского флота, яркий и отчаянный.

Это был знак катастрофы. Блокады. Гибели.

– Координаты? – спросил я, чувствуя, как холодный ком сжимает горло. Амат.

– Мыс Орлиный, барон, – отчеканил штурман, сверяясь с картой и показаниями угломера. – Там должен был держать оборону передовой разведотряд флота. Те, что ушли ещё до… всего этого, чтобы пробиться к побережью, наладить связь, предупредить о движении армии.

Слова Белова, сказанные в лагере, эхом отозвались в памяти: «Амат ушёл с разведотрядом предупредить флот…»

– Строганов туда не совался? – уточнил я, глядя на Волынского. Хранилище. Карта. Ключ. Сила.

– Нет! – генерал ударил кулаком по карте в районе Балтийска. – Он одержим портом! Он здесь! Балтийск – в двух переходах! – в голосе Волынского звучало презрение к глупости князя, но и признание опасности.

Я закрыл глаза.

Всплыли картины карцера: Строганов и Оксаков. «Карта ведёт к месту силы… Активируем ключ… станете сильнейшим… Имперский трон…» Холодная волна прагматизма накатила на ярость. Балтийск. Хранилище. Неизвестный артефакт в руках безумного честолюбца. Угроза не просто колонии, а всей империи.

Но перед глазами стоял зелёный спиральный маяк. Отчаянный крик о помощи. Амат. Его упрямое, надменное лицо. «Стану сильнейшим магом империи!»

И его люди. Моряки. Солдаты. Запертые, гибнущие.

– Кирилл Павлович, – тихо сказал Кучумов, стоявший рядом. Его глаза, привыкшие к жару печей, горели сейчас холодным огнём понимания. – Решение за вами.

Дилемма висела в воздухе. Надо было решаться и выбирать:

Первое. Догнать Строганова. Рвануть по своей ветке на всех парах. Обогнать. Отрезать у Перекрёстного ручья. Захватить или уничтожить. Спасти Балтийск от безумца, и не дать ему получить артефакт. Цена – бросить разведотряд на верную гибель.

Второе. Спасти разведгруппу и Амата. Рвануть на восток, к Мысу Орлиному. Узнать судьбу флота. Но Строганов войдёт в Балтийск и получит доступ к портовому хранилищу. И кто знает, какое чудовище он оттуда выпустит? Или какую силу обретёт?

Я открыл глаза. Взгляд скользнул по лицам на мостике: Рыбаков – моряк, человек долга; Лунев – маг земли, творец пути; Марсов – как и его друг, дорожник; Виталий – огонь и преданность; Волынский – холодный расчёт и верность приказу Белова.

Мои люди.

Они не сломались.

Они строили дорогу, когда я гнил в яме.

Они ждали.

Посмотрел на зелёную спираль – символ отчаяния и долга.

«Своих не бросают», – фраза из прошлой жизни пронеслась в голове.

– Капитан Рыбаков!

– Да, барон! – тут же выпалил он.

– Вы продолжите вместе с основными силами двигаться на «Стриже» к Балтийску. Стройте дорогу, не отвлекайтесь ни на что. Максимальный ход. Генерал Волынский, – повернулся к нему, – вы обеспечите операцию и взаимодействие с «Невским копьём». Ваша задача – не дать Строганову помешать нам построить этот путь в Балтийск.

Волынский мгновенно оценил приказ, его глаза сверкнули холодным пониманием. Он кивнул.

– Но… барон! Учтите: мятежный князь спешит в Балтийск… он не торопился бы туда просто так. Строганов рвётся ради чего-то важного, – произнес Фёдор Николаевич, внимательно смотря мне прямо в глаза.

– Он спешит в хранилище, чтобы заполучить артефакт.

Волынский застыл и кивнул, словно говоря: «Я всё понимаю, но что будешь делать ты? Ведь сейчас ты тут главный».

– Артефакты – это металл, пыль и потенциальная угроза, не больше. А люди… – я ткнул пальцем в зелёную спираль, горящую за пыльным стеклом, – … это – империя сейчас. Её кровь. Её будущие солдаты и маги. И я их должен спасти. Я отправляюсь на помощь немедленно. Пойду в составе малой группы, так сможем передвигаться по территории, кишащей монстрами, скрытно и максимально быстро. Со мной пойдёт Валерий Кучумов, – при этих словах он выпрямился и еле заметно улыбнулся, – и Чернов. Буду рад вашей компании. Ваш опыт в тылу врага мне пригодится.

– Барон, давайте выделю взвод «Невского копья», – предложил Волынский.

– Нет, взвод мне не нужен, но от парочки умелых магов-воздушников и огневиков не откажусь.

Генерал утвердительно кивнул.

– Валерий! – я ткнул пальцем вниз на платформу. – Быстро! Взять ящик эликсиров первой помощи! Всё, что есть! Готовность пять минут!

Не стал ждать возражений или подтверждений. Развернулся и направился к трапу. К востоку. К зелёному сигналу бедствия. К Амату.

Научный расчёт говорил о рисках у Балтийска.

Но простая человеческая истина кричала громче: «Своих не бросают».

И я шёл подтверждать её.

Глава 19

Мы выдвинулись с бронепоезда сразу после моего приказа. Я, Кучумов, Чернов и трое гвардейцев Волынского.

Двое воздушников, капитан Леонид Обыденов и старший лейтенант Артём Светлов, сразу же окутали нашу шестёрку маскировочным куполом. Он работал как ловкий иллюзионист. Снаружи преломлял свет, соединяя с пейзажем: трава, деревья, небо казались непрерывными. Внутри же всё было кристально ясно. Стены купола, словно чистейшее стекло, пропускали каждый луч. Мы видели врагов, а они нас нет.

Прохождение сквозь барьер ощущалось как прохладный ветерок.

Третий офицер, майор медицинской службы Глеб Игнатьев, ссутулившись под тяжестью походной аптечки и ящика моих эликсиров, шагал рядом. Его взгляд, умный, но усталый, изучал местность с профессиональной отстранённостью.

– Держим строй, тихо, – прошептал Обыденов, маг воздуха пятого уровня. Его пальцы едва заметно шевелились, корректируя поток магии. – Светлов, ветерок в верхние слои, уноси запахи. Игнатьев, не отставай.

Мы двинулись на восток, оставляя позади гул стройки и стальной силуэт «Стрижа».

Плато быстро сменилось холмистой местностью, поросшей колючим кустарником и усеянной валунами.

Купол работал безупречно.

Мы видели тварей – когтистых прыгунцов размером с волка, стаи мерзких летунов с кожистыми крыльями, медлительных каменных крабов, ползающих по склонам. Монстры проходили в десятках шагов, обнюхивали воздух, но купол, усиленный двумя магами, был непреодолимой преградой для их примитивных чувств.

– Ваши эликсиры, барон, – заговорил Игнатьев, стараясь идти в ногу, – единственное, что реально работает на передовой. Не то что эта казённая бурда, – он постучал костяшками пальцев по своей стандартной аптечке.

– Рад, что приносят пользу, майор, – ответил я, продолжая всматриваться в горизонт.

Зелёный сигнальный огонь погас, отчего тревога за друга лишь сильнее сжала сердце.

– У меня на мануфактуре упор на эффективность и скорость действия, и, конечно, минимум побочек.

– Да уж, скорость… – Игнатьев кашлянул. – В бою под Новоархангельском был ранен кавалерист, кишки наружу. Дали ему ваш «первой помощи» и «кровостав». Он продержался, пока не довезли до полевого госпиталя. Обычные средства… не вытянули бы, – медик посмотрел на меня с искренним профессиональным интересом. – Говорят, готовите что-то новое? Для глубоких ожогов от магии плазмы?

Я кивнул, мысленно отмечая, насколько верной оказалась идея с демонстрационными наборами для военных медиков.

– Прототип. На основе стимуляции регенерации тканей низкочастотными магическими импульсами, усиленной каталитическим комплексом… – остановил себя, понимая, что слишком удаляюсь в дебри, глядя на слегка округлившиеся глаза собеседника, – … это сложно. Суть – ускорить заживление в разы, даже при тяжёлых магических поражениях. Испытываем.

– Быстрее бы, – пробормотал Игнатьев.

Шли мы весь день и половину ночи, делая лишь короткие привалы.

Воздушники менялись: один поддерживал купол, другой отдыхал. Кучумов шёл молча, взгляд был сосредоточен. Он постоянно ощупывал рукоять морского кортика на поясе.

Чернов, напротив, казался расслабленным, но его глаза, как у хищной птицы, безостановочно сканировали тени, расщелины, вершины холмов. Он знал эту игру в прятки со смертью лучше многих.

Зелёные сигналы бедствия вспыхивали уже не так часто.

Сперва каждый час, потом реже. Последний я увидел глубокой ночью, уже в предгорьях, ведущих к мысу Орлиному. Он был слабым, дрожащим, как последний вздох.

Интервал между сигналами растянулся до нескольких часов.

Надежда таяла с каждой минутой.

А потом нас чуть не обнаружили твари.

Мы осторожно двигались по узкому каньону.

Скалы нависали с обеих сторон, сжимая небо в полоску, усеянную звёздами.

Купол Обыденова вибрировал, плотно прижимаясь к стенам ущелья.

И вдруг тяжёлая капля упала на невидимую сферу прямо перед моим лицом. Потом вторая. Третья. Липкая, тягучая, с отвратительным запахом тухлятины и металла.

Я замер.

Все замерли.

Кучумов схватился за нож.

Чернов присел, словно готовясь к прыжку.

Над нами, на самом краю скального карниза, замерла тварь.

Она была похожа на чудовищного паука размером с лошадь, но вместо головы – только гигантская пульсирующая пасть на короткой шее, усеянная рядами кривых костяных шипов.

Из пасти обильно стекала липкая слюна.

Огромные хитиновые лапы с крючковатыми когтями впились в камень. Монстр медленно поворачивал свою безглазую голову, чутко вибрируя.

Чуяла.

Тварь чуяла нас сквозь маскировку, но не могла понять, где.

«Не двигаться», – пронеслось у меня в голове.

Любое колебание воздуха…

Светлов, отвечавший за запахи, побледнел. Он дрожал от напряжения, буквально выжимал магию, направляя наш запах тончайшей струйкой вверх, в разряжённые слои воздуха над каньоном.

Обыденов стоял как изваяние, пот стекал по его вискам.

Купол дрожал под каплями ядовитой слюны.

Минута.

Две.

Вечность.

Тварь издала низкое булькающее ворчание, разочарованно щёлкнула шипами в пасти и неспешно поползла дальше по карнизу, скрываясь из виду. Только когда звук её движения полностью стих, мы позволили себе выдохнуть.

– Чёртовы монстры, – прошипел маг-воздушник, вытирая пот со лба.

– Двигаемся дальше, – приказал я тихо. – Надо поспешить.

К мысу Орлиному вышли лишь на рассвете.

Картина, открывшаяся со склона, была ничем иным, как последними попытками разведотряда выжить, держа оборону перед неминуемой гибелью.

На небольшом скалистом выступе ютилось крошечное фортификационное укрепление. Оно было сделано магией земли прямо в скале: невысокие стены, образующие полукруг, прикрытый с тыла обрывом.

Стены были иссечены глубокими царапинами, почернели от огня и кислоты.

Внутри этого каменного «гнезда» кучка людей, не больше десятка. Один из них, маг земли в порванном мундире фортификатора, стоял у стены, руки прижаты к камню. Лицо мертвенно-бледное, а на губах синева. Мужчина едва держался на ногах, но стена под его ладонями мерцала тусклым жёлтым светом, это были последние крохи магии, сдерживающие трещины.

Вокруг импровизированного форта, как приливная волна, бушевала орда монстров. Прыгунцы, крабы, скорпионы, какие-то бесформенные студенистые массы – все рвались к живой добыче. Особенно пугали два монстра, каждый размером со слона.

Один напоминал бронированного медведя с кристаллическими наростами на спине, другой – гигантского скорпиона с хвостом, заканчивающимся не жалом, а чем-то вроде каменной кувалды.

Эти две твари методично били по стенам укрытия, заставляя его содрогаться.

Маг-фортификатор вздрагивал с каждым ударом, кровь сочилась у него из носа.

Из-за стен лишь изредка вырывались ослабевшие фаерболы или ледяные копья, это были жалкие попытки сдержать натиск.

Двое магов огня в окровавленных повязках были на пределе.

И Амат.

Он стоял на самой высокой точке укрытия, его мощная фигура выделялась на фоне серого неба. Руки были подняты, потоки воды направлены на тварей, сбивая с ног, заливая глаза, но не уничтожая.

Вода – не та стихия, которой можно прибить таких бронированных чудовищ.

Лицо Жимина было искажено яростью и… бессилием.

Он метался, пытаясь прикрыть самые слабые участки.

Рядом с ним лежали двое, судя по форме, они были магами воздуха, ранее обеспечивавшими защиту.

– У них закончились магические силы, – тихо сказал Чернов, его глаза профессионально оценивали обстановку. – Кристаллы силы… Всё.

– Какой план? – спросил Кучумов, ожидая, что я, как обычно, уже придумал что-то.

Быстро окинул взглядом поле боя, мозг работал на пределе, сопоставляя силы, расстояния, магические возможности.

– Обыденов, Светлов! Ваша задача – отвлечь этих двух «слонов». Создайте мощный запах крови, паники, что угодно! Уведите их подальше от укрытия, хотя бы на пару минут! Чернов, ты с Игнатьевым прорываешься к стене, помогаешь укрепить оборону! Виталий, со мной! Бьём по основной массе, открываем коридор для отхода! Действуем быстро и громко, тишина больше не нужна!

Воздушники переглянулись и кивнули. Их пальцы замелькали.

Вдалеке, метрах в ста за спиной у «бронированного медведя», воздух сгустился, закрутился вихрем, наполняясь резким металлическим запахом свежей крови и пота.

Оба гиганта мгновенно насторожились. «Медведь» рявкнул, развернулся и тяжело заковылял на запах.

«Скорпион» на мгновение заколебался, постукивая каменной «кувалдой» по земле, но потом последовал за собратом, увлекая за собой часть мелочи.

– Сейчас! – рявкнул я.

Чернов и Игнатьев рванули вперёд.

Майор-медик, несмотря на аптечку, бежал удивительно быстро.

Чернов шёл рядом, его руки уже светились жёлтым – он готовился усиливать чужую магию земли.

Кучумов вырвался вперёд как выпущенная стрела.

Я – следом.

Пламя Виталия не просто рвануло из ладоней, оно выплеснулось двумя невероятно горячими и плотными концентрированными потоками, как из брандспойтов.

Огненные стены второго уровня? Нет. Это было похоже на точный хирургический резак сильного четвёртого уровня! Он прошёлся по толпе прыгунцов у самого подножия стены, превращая хитин и плоть в угли и пар. Твари взвыли, в панике разбегаясь прочь.

Я не отставал.

Земля под стаей скорпионов внезапно превратилась в зыбучий песок. Они беспомощно завязли, яростно щёлкая клешнями.

Следующий жест – и десятки острых каменных шпилей вырвались из земли вокруг них, пронзая хитиновые брюшки. Хруст был ужасен.

Амат замер на секунду, увидев нас.

На его измученном лице мелькнуло невероятное изумление, затем – яростное облегчение.

Он не кричал, не махал.

Жимин просто усилил свои потоки воды, обрушив их теперь на тварей с флангов, которых сбивал с ног, мешая сгруппироваться против новой угрозы.

– Пестов! Ты⁈ – хриплый от напряжения голос друга всё же прорвался сквозь гам боя.

– Открывай ворота! – крикнул я в ответ, посылая очередной залп каменных «пуль» по крабу, пытавшемуся залезть на стену.

Внизу, у основания укрепления, Чернов упёр ладони в камень рядом с их магом-фортификатором. Тот вздрогнул, но глаза тут же расширились от облегчения: мощный поток магии земли хлынул в него, подпитывая.

Стена под руками засветилась ярче, трещины начали стягиваться.

Игнатьев уже полз вдоль стены, перевязывая раненых, вливая им в рот эликсиры из моих запасов.

– Отходим! – скомандовал Амат своим людям. – Через пролом слева! Быстро!

Те, кто мог держать оружие, подхватили раненых и начали отползать к указанному месту. Амат прикрывал отход, вода теперь работала как таран, сбивая тварей с пути.

Мы с Кучумовым обеспечивали «коридор», выжигая и разбивая всё, что пыталось приблизиться. Виталий ловко работал не только огнём, но и ножом, сражаясь с прорвавшимися прыгунцами: короткие яростные удары в уязвимые места под челюсть, в основание черепа.

Но отвлечённые монстры уже опомнились.

Громкий рёв «бронированного медведя» потряс воздух. Большие монстры развернулись и понеслись обратно, к источнику реальной угрозы, то есть к нам.

– Воздушники! Нам нужен защитный купол! – крикнул я, отбиваясь от очередного прыгунца каменным щитом.

Обыденов и Светлов, уже вернувшиеся к нам, обменялись взглядами. Их руки взметнулись вверх. Воздух над нами и последними отступающими разведгруппы сгустился, стал видимым: плотная, дрожащая, синеватая стена. В неё врезался первый заряд кристаллических шипов «медведя».

Стена прогнулась, зазвенела, как натянутая струна, но выдержала, рассыпав шипы веером искр.

«Скорпион» занёс свою каменную кувалду…

– ОТХОДИМ, быстрее в расщелину! – приказал я, прыгая в пролом в скале.

Чернов подхватил под руку ослабленного мага-фортификатора, который едва держался на ногах.

Игнатьев тоже тащил раненого. Воздушники отступали последними, поддерживая щит.

Кувалда «скорпиона» обрушилась на место, где мы стояли секунду назад, разбивая камень в пыль.

Рёв чудовищ смешался с нашим тяжёлым дыханием.

Мы бежали, спотыкаясь и помогая друг другу.

Позади, у входа, ревели обманутые монстры, но лезть за нами в узкую расщелину не решались.

Внутри царила тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием, стонами раненых и стуком капель воды.

Амат стоял, прислонившись к стене, его грудь вздымалась.

Он смотрел на меня. Не на спасённых людей, не на медика, уже копошащегося у самых тяжёлых раненых, на меня.

В глазах друга бушевала буря: ярость из-за бессилия, горечь потерь, дикое облегчение… и жгучее нежелание быть обязанным.

– Пестов, – голос был хриплым, но твёрдым. – Я не просил тебя лезть в эту мясорубку. Мы бы… выкрутились.

Я устало вытер рукавом пот с лица. Знакомый упрямый Амат.

– Выкрутились? С двумя «слонами» и ордой тварей? С кончившимися силами и магическими кристаллами? Ты видел своего земляка? Он держался на честном слове и на характере.

Амат нахмурился, скулы напряглись. Парень недовольно кивнул.

– Мы передали информацию флоту! Предупредили о грядущем наступлении на Балтийск! Флот выдвинулся очищать гавань, пробивать путь к порту! Это была задача не из лёгких. И мы её выполнили! Даже… – он махнул рукой в сторону своих измождённых бойцов, – … даже такой ценой.

– А потом вас бы просто смели, – спокойно констатировал я.

– Задача выполнена, информация передана.

Жимин отвернулся, смотря на камни. Могучие плечи слегка опустились. Потом друг резко повернулся ко мне и… тяжело хлопнул ладонью по плечу. Удар был крепкий, по-братски.

Амат не сказал «спасибо», но в этом хлопке, в его взгляде, было больше благодарности, чем в тысяче слов. Это максимум, на который способен гордый Жимин.

Пока Игнатьев и немногочисленные невредимые бойцы разведгруппы оказывали помощь, я вводил друга в курс дел, произошедших за время его отсутствия в штабе. К нам подошёл маг-фортификатор из разведгруппы. Мужчина лет сорока, с усталым, но очень умным взглядом. Он представился капитаном Глуховым.