Текст книги "Хозяин антимагии 4 (СИ)"

Автор книги: Миф Базаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Барон Пестов, – начал маг тихо, кивая на Амата, который сейчас о чём-то резко говорил с Кучумовым. – Я слышал ваш разговор о Строганове. И об… артефакте в Балтийске.

Я насторожился, внимательно оглядывая военного инженера.

– Барон, я был там непосредственно перед падением Балтийска. Когда стало ясно, что эвакуировать многие артефакты невозможно, а точнее, опасно, командование поручило моему подразделению… спрятать их. Надёжно, – инженер-фортификатор помолчал, глотая ком в горле. – Мы замуровали артефакты в главном портовом хранилище. В самом сердце. Использовали не только землю, но и руны запечатывания, привезённые из столицы. И лёд. Много льда, созданного магами воды экстра-класса. Чтобы усыпить, замедлить любые процессы внутри.

– Что там были за артефакты? – спросил я, чувствуя, как холодок пробегает по спине.

Глухов покачал головой, глядя на сереющее небо.

– Точного описания дать не могу. Но их там довольно много, есть даже древние, найденные где-то за внешнем кольцом. Артефакты как раз готовили к отправке в Имперскую Академию Магии, – он посмотрел мне прямо в глаза. – Если Строганов доберётся до них… и попытается использовать…

Мысль была леденящей.

Безумец с неограниченными амбициями и древними, неизвестными по силе артефактами. Это был рецепт настоящей катастрофы.

Дорога назад к «Стрижу» заняла почти сутки.

Мы шли тем же путём, под куполом воздушников, но теперь с ранеными на импровизированных носилках, которые тащили по очереди.

Встречались твари, но мелкие.

Мы обходили их или, если не удавалось, быстро и тихо уничтожали, не ввязываясь в долгие бои. Не хотелось вступать в большие схватки и терять время.

Амат шёл молча, его обычно надменная походка теперь была понурой. Потери отряда давили на друга.

«Стрижа» на месте не оказалось. Рельсы уходили вперёд двумя ровными линиями, стремящимися к горизонту.

Мои люди не ждали, а строили. С упорством и яростью стальных муравьёв.

За неполные двое суток они проложили ещё добрых пятьдесят километров пути!

Самоходная платформа с новыми рельсами и провиантом как раз оказалась рядом, когда мы вышли на насыпь.

Нас сразу заметили и подобрали.

Подъехав к «Стрижу», я застал привычную суету людей в робах и синих мундирах.

Они нас увидели, стоило только выйти из самоходной платформы.

Раздались крики, кто-то побежал докладывать. На палубе появились Рыбаков, Лунев, Марсов… и Волынский. Их лица выражали облегчение.

Но у меня не было времени для объятий и объяснений. Я стоял на насыпи, глядя на стальную громаду бронепоезда и равнину, за которой скрывался Балтийск.

В голове гудело от усталости, но она работала чётко, как часы.

Дилемма.

Вариант первый: бросить все силы вперёд. Сейчас. Взять всех боеспособных: элиту «Невского копья», служащих на бронепоезде магов, строителей, Амата и его уцелевших бойцов. Рвануть к Балтийску налегке. Опередить Строганова. Ворваться в порт. Найти хранилище. Не дать ему получить «ключ» и другие артефакты. Риск огромный. Шанс попасть в ловушку или опоздать. Оставить «Стриж» и основную часть людей без прикрытия. Но если Строганов воспользуется артефактами… последствия Глухов описал достаточно красочно.

Вариант второй: методично продолжать движение на «Стриже». День за днём строить путь, подвозить снаряжение и подкрепление от телепорта. Прийти к Балтийску сокрушающей силой на стальных рельсах. Надеяться, что Строганов застрянет на подступах к городу, что у него уйдут дни на поиск и вскрытие хранилища. Надеяться, что древние печати и лёд выдержат. Был риск опоздать. Прийти к уже активированным артефактам и безумцу, получившему невообразимую силу. Или найти лишь пепелище.

Амат подошёл, встал рядом. Он тоже смотрел на поезд, на горизонт, за которым скрывался Балтийск. Лицо друга было каменным, в глазах читалось понимание, что я стоял сейчас перед сложным выбором, который должен сделать.

– Ну что, профессор? – хрипло спросил Жимин, не глядя на меня. – Решай. Тут ты главный. Рваться вперёд с шашкой наголо? Или строить свой стальной порядок до последнего костыля?

К платформе подошли Волынский, Рыбаков и другие, они смотрели на меня в ожидании.

Я закрыл глаза на секунду.

Увидел холодные руны в карцере, пылающий зелёный сигнал бедствия, артефакты, замурованные во льдах портового хранилища, а потом ещё безумные глаза Строганова.

Открыл глаза.

Взгляд упал на мощные орудия «Стрижа». И окончательное решение пришло сразу.

– Мы остаёмся на месте!

Глава 20

Тишина.

Недоумение.

– Остаёмся на месте? – непонимающе, почти возмущенно фыркнул капитан Рыбаков.

– Как так? – удивился Кучумов.

– Вот так. Остаёмся на борту, – подтвердил я.

Перевёл взгляд с капитана на стальную громаду «Стрижа», замершую на свежепроложенных рельсах, блестевших в последних лучах солнца.

– Мы движемся вперёд, господа. На поезде. К Балтийску. Я намерен встретить генерала Строганова… именно здесь. На своих условиях.

– Постойте, Кирилл Павлович! – в разговор властно вступил Фёдор Николаевич Волынский, шагнув вперёд. – Вы правда собираетесь чего-то ждать? Пока этот авантюрист копается в портовых недрах? Каждая минута промедления это риск! Артефакты… – генерал сжал кулаки, – если он обретёт силу, то…

– Нет, Фёдор Николаевич, вы меня неправильно поняли, – откашлялся, перебивая мужчину. – Я не собираюсь ждать его на этом месте, а намерен встретить мятежника во всеоружии и на своей территории. Посмотрите на эти пушки.

Ткнул пальцем в носовые орудия, длинные стволы которых зловеще чернели в сгущающихся сумерках, словно пальцы гигантского скелета.

– Посмотрите на броню, выдержавшую удар землерыта. Посмотрите на артефакт купола, способный обеспечить защиту всего судна на несколько часов. Здесь, в этой стальной крепости, стоящей на рельсах, мы несокрушимы. Мы можем выдержать любую атаку, отбить любой натиск тварей… или мятежников. А вот рвануть вперёд небольшим отрядом по неразведанной местности, кишащей прорвавшимися тварями, прямо к спешащему в город Строганову, у которого, возможно, уже припасён в рукаве не один козырь… Это не смелость, Фёдор Николаевич. Это самоубийство. И предательство людей, доверивших мне эту операцию и железную дорогу.

Возможно, кто-то в глубине души сочтёт это трусостью.

Пусть.

Я бывший профессор, а не лихой гусар.

Моя храбрость проявляется в расчёте, в подготовке, в максимальном использовании преимуществ и сохранении жизней при достижении целей.

– Но артефакт! – к дискуссии присоединился Амат, подойдя вплотную. – Если князь воспользуется в порту даже одним, пока мы тут топчемся…

– Если Строганов активирует его в Балтийске, то мы придём туда со всей нашей силой, – резко перебил я, глядя другу прямо в глаза. – И хотя бы встретим угрозу во всеоружии, а не будем раздавлены по дороге как букашки!

Оглядел присутствующих и добавил:

– Риск есть в любом случае. Я выбираю вариант, где у нас больше шансов выжить и победить. Решение принято, господа. Мы не идём малым отрядом. Мы движемся со «Стрижом». Всеми силами. И точка.

Воля в моём голосе была холодна и неоспорима, как закон тяготения.

Амат сжал мощные кулаки до хруста костяшек, губы его искривились в привычной усмешке, но он промолчал. Лишь бросил на меня взгляд, в котором смешались старая вражда, дружба и уважение к моему упрямству.

Генерал Волынский вздохнул: военная дисциплина, выкованная годами службы, подавила внутренний азарт охотника. Он кивнул, коротко и чётко, приняв приказ, хоть по глазам было видно, что в душе генерал рвался вперёд.

Перевёл взгляд на Рыбакова.

Капитан смотрел на запад, где вдалеке горело зарево чужого боя.

– Сергей Иванович, а почему на горизонте нет отблесков ближе? Бой Строганова… они что, уже ворвались в город?

Рыбаков поднёс тяжёлую, окованную латунью подзорную трубу к глазу и тщательно вгляделся в западный сектор.

– Нет, барон. Вспышки есть, просто враги далеко ушли. Видите то зарево, чуть левее очертаний Балтийска? Гонят что есть мочи. Судя по хаотичности вспышек, несут потери, притом ощутимые.

– Сколько нам до Балтийска с текущим темпом?

– Буквально пара переходов, Кирилл Павлович! – голос Рыбакова внезапно зазвенел неподдельной гордостью.

Он опустил трубу, и на усталом лице появилось подобие улыбки.

– Ваши люди, барон, Бадаев, Лунев с Марсовым, они невероятные. Вчера выжали больше пятидесяти километров за сутки! И говорят, что это не предел, клянусь кормой! Если ночь будет спокойной… – Сергей Иванович умолк, бросив взгляд на темнеющее небо, – то к полудню завтрашнего дня упрёмся прямо в предместья Балтийска!

– Отлично, – я довольно улыбнулся. – Мои дорожники – герои. Пожалуй, стоит посмотреть, как у них сейчас идут дела, наверняка что-то новое внедрили, передовое.

– Да уж наверняка, – ответил мне кивком довольный капитан.

Прохладная и звёздная ночь спустилась на горное плато.

Я стоял на верхней палубе «Стрижа» рядом с Луневым, наблюдая за фантастическим, почти индустриальным зрелищем ночной укладки пути.

Бронепоезд, окутанный магическим сиянием и деловитой суетой, напоминал гигантского светящегося жука, методично пожирающего пространство перед собой. Воздух был напоён запахом горячей смазки и едва уловимым шлейфом озона от работающей магии.

Технология в действии.

Десятки «светляков» – шаров холодного, устойчивого, плавающего света, созданных магами огня третьего уровня, висели в воздухе, словно фонари. Они не слепили, а давали ровное ясное освещение рабочей зоны перед самым носом поезда и на два десятка метров вперёд. Их призрачное сияние отражалось в лужах, на стальных рельсах и в потных лицах рабочих.

Из чрева «Стрижа», через все вагоны снабжения, доносился глухой гул механизмов и скрежет металла. По мощному цепному конвейеру, словно патроны к скорострелке, подавались тяжёлые стальные рельсы. Через огромные распахнутые ворота в носовой части их захватывал массивный кран с гидравлическим приводом, это было моё детище, адаптированное под местные реалии. Рычаги и шестерёнки скрипели под нагрузкой.

Внизу, на утрамбованной балластом насыпи, под призрачным сиянием «светляков» трудилась ночная смена.

Крепкие, коренастые ребята в промасленных кожаных фартуках и рукавицах из толстой бычьей кожи. Кран аккуратно опускал рельс на подготовленное ложе. Путеукладчики с ломиками и огромными гаечными ключами-«лапками» мгновенно занимали позиции.

Раздавался мерный лязг: «шик-чик», это было выравнивание по шаблону, затем глухой удар кувалды по костылю, вбивающему рельс: «бам!».

Затем пронзительный визг гаек, затягиваемых «лапками» до упора: «вжик-вжик».

Работали без суеты, но с лихорадочной скоростью, дыхание клубилось паром в прохладном воздухе.

Только короткие, отрывистые команды старшего по смене и лязг металла нарушали сосредоточенное молчание.

Охрана – маги воздуха – не стояли без дела. Они создавали не маскировочный, а сигнальный купол. Невидимая сеть из сгущённого воздуха, тонкая и чувствительная, как паутина, не требовала столько энергии, как маскировочный купол, и тем более защитный. Но свою функцию выполняла: дрожала в темноте, улавливая любое значительное движение в радиусе трёхсот метров. Любой крупный объект, пересекавший её границу, вызывал негромкий, но отчётливый звон серебряных колокольчиков на мостике и лёгкое покалывающее ощущение в кончиках пальцев дежурного мага-воздушника.

По периметру, залитому сиянием «светляков», медленно прохаживались пары стрелков-охотников с магами огня второго уровня. Те держали наготове небольшие сгустки пламени, готовые в любой миг осветить подозрительную тень или швырнуть во врага огненный шар.

– Видите, барон? – Лунев, уставший от вечного недосыпа, но с горящим взглядом фаната своего дела, указывал на слаженную работу внизу. – Днём передовая группа «Невского копья», усиленная нашими разведчиками, прочёсывает путь на пару десятков километров вперёд. Чистят от тварей, если мелкие попались, разминируют ловушки, оставленные недобитыми бандитами или самой природой, размечают оптимальную трассу с учётом рельефа.

Роман посмотрел на меня, словно ожидая, что перебью, но я слушал.

– Помню, что вы хотели идеально ровные рельсы до города, поэтому после разведки на сложные участки вместе с охраной посылаем дополнительную бригаду, которая к нашему приближению уже исправляет рельеф. Днём – кладём, ночью – кладём. Работаем как часы. Скорость… – он мечтательно посмотрел вперёд, в чёрную бездну за световым пятном, где уже маячили едва заметные вешки, оставленные дневным дозором, – можно ещё увеличить. Если ресурсы позволят, и монстры не помешают.

Я кивнул, впечатлённый зрелищем.

Инженерная мысль, помноженная на магию и человеческую волю к порядку. Вот истинная сила, способная укротить этот хаотичный мир.

Именно в этот миг абсолютной концентрации на процессе я и увидел вспышки.

Сначала одна, где-то далеко на юго-западе.

Короткая, яркая, как от магния.

Потом ещё три, ближе.

Потом десяток рассыпанных по всему западному небосклону.

Как будто невидимый исполин чиркал гигантскими спичками о купол этого мира.

Короткие, ослепительно-белые, беззвучные вспышки, освещавшие на мгновение огромные куски неба и земли. В захваченной колонии они были тревожным, но привычным фоном, по пять-десять за ночь в разных секторах это нормально, но сейчас…

– Роман… – начал я, но Лунев уже впился взглядом в небо, его лицо под призрачным сиянием «светляков» стало мертвенно-бледным, как мел.

Всполохи учащались с пугающей скоростью.

Не в два, не в три – в десять раз!

Их стало двадцать… тридцать… пятьдесят… Сотня!

Небо к западу, над предполагаемым путём Строганова и прямо над нашими головами, начало мерцать, как гигантская, бешеная новогодняя гирлянда.

Это был не просто прорыв.

Он был мощный. Возможно, такой же по силе, как тот, с которого тут всё и закрутилось.

Пространство рвалось как гнилая парусина, впуская орды голодных тварей из искажённого мира по ту сторону.

Они падали как дождь из плоти, хитина и клыков на озарённые адским светом участки земли.

И голод, и сама чуждость этого мира делали монстров безумными.

Они кидались на что угодно: на камни, на деревья, друг на друга. А мой «Стриж», с его ярким светом, грохотом механизмов, запахом горячей стали, пота, людей и магии был самым лакомым, самым ненавистным маяком на многие мили.

– ВСЕМ ПРЕКРАТИТЬ РАБОТУ! – мой приказ, усиленный магией воздуха до громового раската, разорвал ночную тишину, заглушив лязг металла. – БОЕВАЯ ТРЕВОГА! ВОЗВРАТ НА БОРТ! СИГНАЛЬНАЯ РАКЕТА – ОРАНЖЕВЫЙ!

Оранжевая звезда, шипя и искрясь, рванула в небо с кормовой башни, освещая на мгновение перекошенные от ужаса и непонимания лица рабочих внизу, застывший в воздухе рельс, широко распахнутые глаза Лунева.

Лязг и гул сменились взрывом криков, команд, топота сапог по металлическим трапам.

Кран замер.

Маги воздуха рванули к своим постам у краёв палубы, их лица стали масками концентрации.

Буквально через минуту, как только последний рабочий втащил на борт инструменты, первая волна тварей, пахнущих серой и гнилью, накрыла нас рёвом и лязгом когтей по броне.

Глава 21

Следующие тридцать шесть часов можно было охарактеризовать лишь двумя словами: пляска смерти.

Бой обрушился какофонией звуков, способной свести с ума любого.

Дикий вой тварей сливался в протяжный стон, лязг когтей и хитина по броне напоминал стук града по жести, шипела едкая слизь и кислота.

Над всем этим висел рёв магов, выпускающих заклинания, и хриплые, перекрывающие грохот команды Рыбакова.

Твари лезли со всех сторон: каких-то просто немыслимых размеров прыгунцы, больше похожие на крупную собаку, чем на жабу, пытались попасть на палубу с валунов; скорпионоподобные монстры методично долбили бронированные борта хвостами с каменными набалдашниками; змеевидные твари пытались заползти в любую щель, а пульсирующие студенистые массы облепляли орудийные башни, выделяя дымящуюся слизь, разъедающую сталь и камень.

Крупные летуны, которые почти всегда появлялись в новых масштабных прорывах, отсутствовали. Видимо, их внимание привлекла мясорубка у Строганова.

Но на поезде горячих мест хватало и без них.

По всему нижнему ярусу «Стрижа» с характерным скрежетом распахнулись стальные щели-бойницы. Из них ударили снопы пламени магов огня, включая Кучумова; ледяные копья и сковывающие потоки холода немногочисленных магов воды; сгустки сжатой земли и острые каменные шпоры магов земли, включая меня и Чернова.

Конвейер смерти заскрежетал.

Лица в амбразурах были искажены гримасами концентрации, пот стекал ручьями по саже и крови.

Буквально через полчаса этой мясорубки воздух пропитался смрадом горелой плоти, озона и разъедаемой кислотой стали.

– Держать строй! Не пропустить! – слышался настойчивый голос Рыбакова из громкоговорителей во всех помещениях и на палубе.

Сергей Иванович стоял в рубке, прильнув к смотровым щелям, как капитан в девятый вал. Его глаза метались, оценивая поле боя.

– Носовые орудия – шрапнель! Сектор «Альфа», скопление у насыпи! Кормовые – заряжай красными макрами! Цель – студень у правого борта! Пулемётчики на башнях – веерный огонь! Не подпустить прыгунцов к рубке! Землемаг на палубе – грунт под левым бортом проседает! Укрепить!

Волынский занял место у корабельного артефакта защиты.

Вскоре воздух вокруг всего бронепоезда сгустился, заструился, стал видимым в отблесках вспышек: гигантский, дрожащий, синевато-стальной купол. Он не был непробиваемым щитом. Это демпфер, гаситель ударов.

Твари врезались в него, как в упругую сеть, замедлялись, и прыжки теряли сокрушительную мощь.

Без демпфера нас смело бы первой же волной.

Волынский стоял недвижимо, лишь лёгкая дрожь в вытянутых пальцах выдавала чудовищное напряжение.

Рядом ординарец держал наготове синие макры и флягу.

У левого борта студенистые массы слились в одну огромную пульсирующую лужу едкой слизи. Она шипела, разъедая камень насыпи и уже подбираясь к металлу корпуса.

Кучумов, поднявшийся по моему приказу на палубу и теперь сопровождающий меня, словно верный пёс, открыл огонь по тварям огненными шарами, но я предложил вариант получше.

Виталий сжал руки перед собой, и из ладоней вырвались два тонких, раскалённых добела луча, точь-в-точь как сварочные горелки. Они упёрлись в массу. Та зашипела яростнее, забулькала, закипела, улетая чёрным вонючим паром.

– Суши их, Виталий! Суши до угля! – донёсся чей-то крик из амбразуры.

Через минуту на месте склизкой твари осталось лишь дымящееся чёрное пятно и горстка спёкшегося шлака.

Это было простое решение: концентрированная теплота вместо рассеянного огня.

Тварей меньше не становилось, как только удавалось отбиться от группы или крупной особи, представляющей опасность, появлялись всё новые и новые.

Гигантский скорпион, размером с двух быков, методично бил каменным набалдашником хвоста по куполу Волынского. Вскоре к нему присоединился ещё один, и ещё.

Купол прогибался, издавая низкий угрожающий стон.

Я ощущал вибрацию под ногами от постоянных атак монстров.

Вместо того чтобы пытаться пробить броню каменным шпилем, что было малоэффективно против таких массивных монстров, я сосредоточился на почве под ними.

Земля под передними клешнями внезапно разжижилась, превратившись в зыбучий песок. Чудовища с отвратительным хлюпом погрузились по грудь, потеряв опору и яростно забив конечностями.

В этот момент десяток острых каменных игл вырвался из земли вокруг ямы, пронзив уязвимые сочленения лап и брюха.

Хруст хитина был слышен даже сквозь грохот битвы. Скорпионы издали пронзительный свист и затихли.

Это была нестандартная методика для сражения с тварями. Здесь обычно все старались бить прямо в лоб.

Почувствовал на себе пристальный взгляд Волынского.

Он быстро отвёл глаза, словно был студентом, которого на экзамене заметили за списыванием с соседа.

Огромный прыгунец, крупнее других, покрытый шипастой бронёй, сумел прорваться сквозь завесу огня и вцепился когтями в борт прямо под амбразурой, где бился наравне со всеми дорожник Марсов.

Арсений почему-то растерялся, как будто впервые попал в такой ад.

Запаниковал.

Его каменные шпоры били мимо, земляная броня на борту трещала под ударами когтей твари.

Виталий не мог помочь: его огонь сжег бы и Арсения.

– Марсов, держись! – закричал я, отбросив очередного прыгунца.

Мысль пронеслась молнией: кинетическая энергия, рычаг.

Вместо того чтобы укреплять борт, который тварь уже почти пробила, я резко сжал землю под задними лапами монстра, создав твёрдый уступ.

Одновременно я размягчил грунт под передними лапами прыгунца. Тварь, всем весом давящая на них, не ожидала такого. Центр тяжести сместился, монстр неуклюже рванул вперёд, прямо на созданный мной «трамплин». Мощный толчок задних лап от твёрдой опоры, и монстра буквально вышвырнуло вперёд, через борт, в гущу сородичей, где его мгновенно разорвали в клочья.

Марсов, бледнея, вытаращил на меня глаза.

– Спасибо, барон! Я… я… – начал он.

– Закрывай брешь! Сейчас! – рявкнул я, уже переключаясь на новую угрозу.

Волынский, стоявший у артефакта и наблюдавший за мной из рубки, что-то хмыкнул и тут же отвернулся в сторону.

В отражении этого затянувшегося боя были задействованы абсолютно все, даже немаги. Пользуясь коротким затишьем у правого борта, они спустились по верёвочным трапам. Под прикрытием стрелков и магии земли Лунева, который возвёл низкую каменную стенку для укрытия, они с лихорадочной скоростью сооружали плотную каменную насыпь-баррикаду прямо перед колёсами, создавая мёртвую зону.

Другие, согнувшись в три погибели, таскали тяжёлые ящики со снарядами к орудиям, мешочки с макрами и склянки с эликсирами, подносили вёдра с водой и хлеб сражающимся.

– Молодцы, ребята! Тяните! – подбадривал их Лунев, сам едва стоя на ногах.

К вечеру следующего дня, спустя восемнадцать часов после начала схватки, наши силы были уже на пределе, а нервы натянуты как струны.

Купол Волынского заметно померк и дрожал. Генерал явно уже устал, и никакая подзарядка и выпаивание энергетическими эликсирами не помогали, нужно было отдохнуть. Это было наглядной демонстрацией того, почему в имперском флоте к артефакту защиты корабля были приписаны два мощных мага, а не один. У нас же второго сильного воздушника не было. Те, что имелись, не выше четвёртого.

Но кто мог подумать, что так всё сложится, и бронепоезд будет продолжать движение на Балтийск один, в отрыве от армии?

Хотя о какой армии можно говорить?

Строганова? Так он мятежник.

А силы, которые были сейчас у телепорта, слабее той группировки, что находилась со мной.

Надо решать: оставаться здесь и отбивать атаки тварей, или всё же двигаться задним ходом в сторону телепорта.

Но судьба приняла решение сама.

Со стороны проложенных рельс, громко и ощутимо сотрясая землю, шло оно.

Монстр размером со склад, похожий на бронированного крота-мутанта.

Массивное тело, словно нагромождение валунов, покрывали пластины с вкраплениями тускло мерцающих кристаллов. Вместо лап были две гигантские вращающиеся буровые головки из чёрного блестящего камня. Рёв монстра, словно низкий гул, проникал сквозь кожу, будто заставляя кости внутри дрожать.

Оно сначала кружило, словно обнюхивало добычу, из-за этого частично повредило часть проложенных рельс, а потом попёрло напрямик к «Стрижу», снося валуны и все преграды на пути.

Волна ледяного отчаяния накрыла многих, но точно не меня.

– Капитан, готовьте главный калибр!

– Крупный калибр! Носовое орудие! – заорал Рыбаков.

Но потом он словно одумался, вспомнил, что не на море. Голос Сергея Ивановича сорвался:

– Но отдача сбросит с путей!

– Не сбросит, – твёрдо ответил я.

Я просчитывал нечто подобное ещё в «Ярцево», когда мы только ставили «Стриж» на рельсы.

– Дорожники, опоры немедленно! – приказал я, перехватывая инициативу.

Лунев и Марсов с бешено горящими глазами рванули вниз с командой землемагов. Используя последние кристаллы жёлтого «макра» и отчаянные усилия, они в считанные минуты вырвали из земли по бокам от носовой башни две массивные каменные «лапы»-контрфорса.

Уродливые пирамиды из спрессованной земли и камня упирались в скальное основание далеко за насыпью.

Физика.

Распределение нагрузки.

– Орудие готово!

– Заряжай красный макр! Максимальный заряд! – рявкнул Рыбаков в трубу.

Волынский, наблюдавший за возведением опор, бросил на меня быстрый оценивающий взгляд.

– Всё рассчитано, барон? – спросил он коротко, перекрывая гул.

– Без этого никуда, генерал, – ответил я, не отрывая глаз от чудовища.

Грохот выстрела был ужасен.

Весь «Стриж» содрогнулся, стальные листы загудели.

Из жерла орудия, окутанного паром и сконцентрированной магией, вырвался сгусток энергии цвета расплавленного золота и багровой крови. Он прошёл сквозь ослабленный купол Волынского и в следующее мгновение врезался точно в центр груди исполина.

Кристаллическая броня ослепительно вспыхнула и испарилась.

Плоть, кости, камень – всё в эпицентре обратилось в пылающий кратер.

Гигант рухнул вперёд, буры бессильно замерли.

Рёв оборвался.

Наступила секунда тишины, потом был дикий, исступлённый, срывающийся вопль победы, рванувший со всего «Стрижа».

Бой стих лишь к ночи, когда последние лучи солнца окрасили горизонт в багрянец.

Оставшиеся твари были добиты или скрылись в сумерках.

Купол Волынского погас, и генерал, весь в поту, с трясущимися руками, едва не рухнул. Его подхватили на руки ординарцы.

Весь бронепоезд был покрыт слоем сажи, слизи, царапин и вмятин.

Люди валились с ног, некоторые рыдали, другие молча жевали сухари, глядя в пустоту.

Я вдохнул воздух, пахнущий гарью и кровью.

Голос хрипел от усталости, но звучал твёрдо:

– Сбор трофеев! Все макры! Особенно с гиганта! Команды дорожников Лунева и Марсова – отдыхать, у вас через шесть часов рабочая смена.

Никто ничего не возразил, все принялись за дело.

Сейчас остановка была смерти подобна.

А я смотрел на запад, где в разгар сражения видел чудовищные всполохи магии, багровые взрывы, режущие глаз зелёные молнии, жирные чёрные столбы дыма.

Это горела армия Строганова, попавшая под основной удар прорыва.

Зрелище было пугающим… и горько справедливым.

Безрассудство дорого стоит.