Текст книги "Вопрос времени. Часть 2 (ЛП)"

Автор книги: Мэри Калмз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Когда я услышал, как закрывается входная дверь, я понял, что больше всего похож на пленника. Страшно подумать, что я могу делать все, что захочу, не больше, чем Сьюзен Рид. Трудно представить себе время, когда все будет не так. Последнее, что сказал Сэм, – сосредоточиться на назначении даты, когда мы полетим в Канаду и поженимся. Я мечтал об этом.

Часть 16

Мне так хотелось узнать, что происходит, но когда я позвонил Сэму, как только проснулся, он не ответил. На втором звонке я дозвонился до Дейна, и он сказал, что да, Сэм с ним и что никто из них не может говорить. Он бросил трубку, прежде чем я успел вымолвить хоть слово. Это было откровенно грубо.

Я выглянул на улицу – все еще лило, все еще было темно, все еще было пасмурно и серо. Полицейская машина была на месте, и я видел ее сквозь стекающие по окну ручейки. За дверью стояли двое полицейских в форме. Я сказал им, что приготовлю кофе, и они оба были очень благодарны.

Прогуливаясь по квартире, я понял, насколько холодной она кажется, насколько тенистой. Может быть, Сэм был прав; может быть, переехать к нему – лучшая идея. Логически я понимал, что кто-то может проникнуть и в квартиру Сэма, но пока ее никто не купил, может, лучше снять ее с продажи и переехать обратно. Дейн никогда не понимал, как можно считать разумным переехать в съемную квартиру и продать то, что принадлежало Сэму. Да и не было, просто я был слишком упрям, чтобы согласиться с ним. Когда Сэм вернется домой, я скажу ему, что передумал и что его квартира может снова стать нашей.

Я просто не мог избавиться от чувства тревоги и сомневался, что оно когда-нибудь пройдет.

Я передал полицейским за дверью кружки с горячим кофе и сказал им, что скоро приготовлю кексы, поскольку не собираюсь идти на работу. У меня был твердый приказ от Сэма сидеть дома – именно с такой запиской я проснулся на своей тумбочке. Судя по всему, даже если я попытаюсь покинуть квартиру, я никуда не денусь – у полицейских был приказ. Поэтому я смирился с тем, что нахожусь дома, позвонил Обри, Дилан и, наконец, Адже, чтобы узнать, что она делает.

Ей тоже очень хотелось узнать, что происходит, ведь она тоже находилась дома под охраной полиции. Я сказал ей, что занимаюсь выпечкой. Она занималась конференц-связью. Она выиграла за более продуктивную работу.

Немного посмотрев телевизор, я принял душ и разнес кексы офицерам. Но мне было жутко, и я притащил в ванную стул и прижал его к двери, чтобы никто не мог войти без моего ведома. Именно по этой причине у меня была прозрачная виниловая занавеска для душа. Норман Бейтс никогда не смог бы одержать надо мной верх.

Дверь шкафа в коридоре была открыта, когда я вышел из ванной. Я почувствовал, как волосы встают дыбом. Я бросился к входной двери и вышел в коридор. Полицейские смотрели на меня так, будто у меня две головы. Однако они выполнили мою просьбу, вошли и еще раз прошлись по квартире вместе со мной. Но, как и в предыдущие разы, там ничего не было. Никого. Я спросил, можно ли им посидеть со мной внутри, и они согласились.

Через час им пришлось смениться. Они вышли, но не сразу, указав на полицейский крейсер, который остановился на улице. Они пообещали прислать замену. Я был очень благодарен. Когда я закрыл за ними дверь, меня била крупная дрожь. Мне нужно было, чтобы Сэм вернулся домой или чтобы я убрался из квартиры. Клетка никогда не была для меня чем-то хорошим. Бег, движение – все это было гораздо лучше, чем просто сидеть и ждать. К тому же я замерз, а это не способствовало моему настроению.

Я пошел за свитером, а когда возвращался по коридору, что-то шевельнулось в уголке моего глаза. Я повернулся, а там у потолка летала птица. Посреди зимы здесь был голубь, который теперь сидел на одной из балок моего потолка. Что за черт? Я посмотрел в сторону окон и увидел, что то, которое выходило на пожарную лестницу, было открыто настежь. Я повернулся и застыл, стоя лицом к лицу с Калебом Ридом.

– Господи, – прохрипел я, отступая назад, пока он не поднял пистолет.

В дверь постучали.

– Скажи им, что ты не хочешь, чтобы они входили, Джори, – сказал он мне, его голос был мягким, контролируемым, как никогда.

– Да, – отозвался я.

– Мистер Харкорт, вы хотите, чтобы мы вошли?

– Нет, спасибо, – сумел вымолвить я.

– Хорошо, тогда мы сейчас выйдем.

Это мне очень помогло. Черт.

– Я был в шкафу, – внезапно сказал он, улыбаясь.

И я понял. Он открыл окно, чтобы Сэм подумал, что он вышел именно туда. Никому из нас не пришло в голову проверить, что еще есть в квартире, после того как Сэм провел первичную проверку. А приехавшая полиция озаботилась тем же окном и тем же путем.

– Я видел, как вы спали прошлой ночью.

Я почувствовал, как по коже поползли мурашки, и безуспешно попытался сдержать дрожь, пробежавшую по телу.

– Страшно, да?

Я кивнул.

– Я вышел на пожарную лестницу, пока ты был в душе. Извини, что впустил птицу.

Я просто смотрел на него, понимая, что его зрачки полностью расширены. Он выглядел так, будто был под кайфом, но я понятия не имел, от чего.

– Скажи мне, что ты собираешься делать.

– Подойди ближе, я хочу посмотреть на твои глаза. Я никогда в них не смотрю.

Моя жизнь зависела от того, смогу ли я двигаться вперед, но я все еще не мог.

– Где твоя мама, Джори?

– Понятия не имею.

– Значит, ты сирота.

– Ага.

Он кивнул.

– Но не совсем... у тебя есть Дейн.

Я пытался отдышаться.

– И ты единственный, у кого он есть.

Глядя на него, я отметил, каким пустым он выглядит. Как будто он был весь исчерпан. Я никогда не замечал этого раньше.

– Скажи что-нибудь.

– Например?

Он подошел ко мне ближе.

– Почему он выбрал тебя?

– Понятия не имею.

– Ты никогда не спрашивал?

– Нет.

– Он разрушил мою семью, ты знаешь.

– Как?

– Мой отец – он перестал любить мою маму.

– Почему?

– Потому что она отдала его сына. Он никогда не сможет простить ее за то, что она не верила в него.

– Они оба учились в старших классах. Он должен дать ей поблажку.

Он слегка улыбнулся, но улыбка была горько-сладкой.

– Да, он должен.

Я ждал, что он сделает дальше.

– Она так отчаянно хотела его вернуть.

Каждая женщина, когда-либо встречавшаяся с Дейном Харкортом, чего-то от него хотела. Неудивительно, что его собственная мать ничем не отличалась от других.

– А ты, Джори, ты причина, по которой он этого не сделал. Зачем ему была нужна его прежняя семья, когда у него был ты?

Спокойный, контролируемый голос был гораздо страшнее, чем если бы он кричал на меня. Я почувствовал, как по коже побежали мурашки.

– Он ненавидит меня – моего отца, мою маму... всех нас.

– Нет.

Он медленно кивнул.

– Ты прав, это хуже, чем ненависть. Он ничего не чувствует ко мне, ни к кому из нас.

Это была правда.

– Я думал, может, у моего отца есть шанс с ним встретиться – он ведь не знал.

Я молчал, не желая провоцировать его.

– Он даст ему все, что угодно... Моему отцу было так легко попросить денег. Дейн сделает все, что угодно, лишь бы не проводить время с ним или со мной. Он как будто платит нам за то, чтобы мы держались от него подальше.

Время требовало интереса, которого у Дейна не было. Калеб был прав. Деньги было легко получить, а вот сидеть и просто разговаривать, проводить время – это уже слишком. Дейн проводил время только с теми, кого по-настоящему любил.

– И он никогда не прикасается ко мне первым. Если бы я больше никогда его не обнимал, ему было бы все равно. Но ты.... Когда ты входишь в комнату, его глаза становятся такими мягкими... что у меня перехватывает дыхание.

Это было странно. Так мог подумать не парень, а женщина... или отдалившаяся от него мать.

Я наблюдал, как слезы медленно скатываются по его щекам.

– А теперь еще и Аджа. Раньше был только ты, а теперь она здесь.

Он говорил не совсем со мной. Я не был уверен, видит ли он меня вообще.

– Я просто хотела жить своей жизнью, Джори..... Я хотела, чтобы он вернулся.

Черт.

– Калеб?

Он выглядел смущенным.

– Нет, Джори, это я.

Мой желудок перевернулся. Он не думал, что он Калеб.

Господи, за кого он себя принимал?

– Я думала, когда нашла его... раз его родители умерли... Я думала, что он будет нуждаться в нас – нуждаться во мне. Но он не нуждался. Ему никто из нас не был нужен... потому что у него был ты.

Когда он успел превратиться из Калеба в того, кем был сейчас? Он начинал как Калеб, но теперь....

– Почему ты должен был быть там, Джори, дорогой?

Дорогой?

– Забавно... ты действительно такой хороший мальчик.

Он звучал так же, как... Сьюзан.

– Черт, – выругался я.

Он наклонил голову, словно ему было интересно, что я собираюсь сказать, интересно, какой вывод я сделаю.

Вот дерьмо. Он принял себя за свою мать.

Мы стояли лицом друг к другу: он – с пистолетом наготове, я – готовый броситься в противоположную сторону от того места, куда он направил оружие.

– Зачем убивать всех этих парней? – спросил я, пытаясь завязать разговор.

– Я не хотела, – он холодно улыбнулся мне. – Просто ты нравишься Калебу, и он должен был помочь.

– Калеб что-нибудь сделал?

– Он позвонил тебе после того, как ты сбежал от меня.

– Он никого не убил.

– Нет, никого.

– Ты сильная. Они думали, что тех парней убил мужчина.

– Это сделал мужчина.

Я собрал все воедино.

– Грег.

– Да. Грег убил их, но когда он узнал о детективе – твоем мужчине – он струсил.

Я кивнул.

– Ты взорвала машину Сэма.

– Я подумала, что если убью его, то ты будешь слишком подавлен горем, чтобы сделать что-то еще.

– Но он не умер.

– Нет, а потом ты пришел искать меня, так что Грег должен был быть там, чтобы ты его нашел.

– Сначала он был где-то в другом месте, – понял я.

– Да.

– Ты убила мать Грега.

– И Калеб знал об этом.

Так нереально говорить с Калебом, а он отвечает так, будто он его мать.

– Он прикрыл тебя, схватив нож.

– Да, он глуп, но он не полный дурак.

– Зачем Грегу Фейну помогать тебе убивать людей?

Он изогнул бровь.

– Пожалуйста, скажи мне.

Его глаза сузились.

– Его мать была монахиней, пока ее не изнасиловали. Как ты думаешь, на кого обрушился весь ее гнев?

Это ответило на мои вопросы о том, почему мать и сын не жили вместе.

– Как ты думаешь, кто был грязным и никогда не был любим?

– Я понял.

– Возможно, – сказал он, глядя на меня, – быть сиротой не так уж плохо.

– Я больше не сирота.

– Ты больше не будешь никем, – сказал он, поднимая пистолет.

– Пожалуйста, не надо, Сьюзан, – умолял я, используя имя, которое он мог бы узнать в тот момент.

– Я должна, я ненавижу тебя. Я хочу, чтобы ты лежал в земле.

Я думал о Сэме. Я думал о Дейне. Мое сердце болело. Я чувствовал, как напряжены мои мышцы, слышал, как кровь мчится в ушах, как поезд, пытался втянуть воздух и обнаружил, что не могу. Должно быть что-то еще. Больше любви, больше работы, больше времени, больше всего. Не раздумывая, я бросился вперед и услышал его крик с такого расстояния.

Его правое плечо взорвалось кровью, и он закричал, как раненый зверь, рухнув на пол передо мной.

Я опустился на колени рядом с ним, сорвал с себя футболку, свернул ее в клубок и прижал к ране, удерживая ее там.

– Мистер Харкорт, не мешайте!

Но как я мог? Калеб смотрел на меня такими израненными глазами.

– О боже, Джори, – его голос дрожал; я видел, как цвет уходит с его лица, как стекленеют его глаза, как на лбу выступают бисеринки пота. – Ты в порядке?

Я кивнул, прежде чем меня внезапно схватили сзади и бросили на диван. Я видел, как двое офицеров, которые были снаружи, двигались в унисон: один пинал пистолет через всю комнату, другой бил Калеба ботинком в грудь.

– Нет! – закричал он, когда его перевернули на живот, вывернув руку за спину. Это выглядело более грубо, чем нужно, более жестоко, более быстро.

Двое офицеров лежали на Калебе, прижимая его к полу, один вдавливал его лицо в пол, другой, застегнув наручники, сидел на его ногах. Он никак не мог пошевелиться, и на этот раз ему не удалось вырваться. В коридоре послышался гром, прежде чем входная дверь с силой распахнулась. В нее влетели еще несколько офицеров с пистолетами наизготовку, объявляя о себе криками, пока не поняли, что все в порядке. Я услышал, что место происшествия оцеплено, и успокоился.

Я в оцепенении смотрел, как они говорят в рации на плечах, призывая сообщить, что случилось. Меня подняли на ноги, провели к дивану и усадили. Меня завернули в одеяло и спросили, не моя ли на мне кровь.

Я покачал головой.

– Нет.

Они оставили меня, пока Калеб выкрикивал мое имя. Когда я перестал его слышать, я закрыл глаза и откинулся назад, позволяя страху, холоду и тошноте охватить меня. Я не мог перестать дрожать. Я думал, что раньше мне было холодно... оказалось, я ошибался.

****

Им нужно было куда-то меня отвезти. Мне не хотелось ни с кем разговаривать, поэтому я решил отправиться в отель, а не в чей-то дом. Комнату проверили и перепроверили, но я уже не волновался. Все, кто хотел меня убить, находились в полиции. Офицеры, которые привезли меня сюда, были теми же самыми, что стояли у моей двери раньше. Старший из них, офицер Фадден, стрелял в Калеба. Он остановил меня перед тем, как я вошел внутрь, и поблагодарил за то, что я беспокоюсь о нем и его напарнике. Я не стал звать их на помощь, потому что не хотел, чтобы они пострадали. Очевидно, они оба знали об этом, как и все остальные.

– Детектив Кейдж скоро будет здесь, – пообещал он, сжав мое плечо.

Я кивнул, чувствуя себя как зомби, и вошел в номер. Спустя долгое время я услышал, как открылась дверь в ванную, даже когда душ уже работал.

– Детка.

Я не ответил.

Занавеска в душе медленно отодвинулась, я поднял голову и увидел Сэма.

– Что ты здесь делаешь?

– Я весь в крови... она в моих волосах.

– Господи, – вздохнул он, отдергивая занавеску в душе, чтобы выключить воду.

Я сидел в ванне, подтянув колени к груди и прижав их к себе.

– Детка, вода ледяная.

– Правда?

– Ты пустил ее холодной.

Я не заметил разницы.

Он взял полотенца и без труда поднял меня на руки, а затем сел на край ванны, посадив меня к себе на колени. Он не был осторожен, когда вытирал меня насухо, вместо того чтобы сделать это быстро и нежно.

– Как долго ты здесь находишься?

– Не знаю, – с трудом выдавил я сквозь стучащие зубы.

– Черт, – он вздохнул, встал и понес меня из ванной в спальню.

– Я хочу переехать к тебе. Не продавай ее – давай переедем туда.

– Детка...

– Калеб видел, как я спал прошлой ночью после твоего ухода... Я больше никогда не буду чувствовать себя в безопасности в этой квартире.

Он издал звук в глубине груди, прежде чем его голос зазвучал, жесткий и грубый.

– Как только они освободят место преступления, я первым делом вызову грузчиков, хорошо?

Я сильно дрожал, и он откинул простыню и одеяла, прежде чем уложить меня в постель, полностью укрыв меня, даже голову.

– Я так испугался, Сэм.

Он не ответил, но я услышал звяканье пряжки его ремня, стук ботинок по полу, звук ткани, соскальзывающей с его кожи.

– Ты был прав. Мне следовало больше бояться все это время.

Он опустился на кровать рядом со мной. Его голая грудь была прижата к моей спине, руки обхватили меня, он уткнулся лицом в мое плечо, прижимая мою попу к своему паху. В этом не было ничего сексуального, просто он хотел согреть меня, обнять, заставить почувствовать себя в безопасности. И это сработало как по волшебству, потому что с ним я был пуленепробиваемый, а тепло, исходящее от мужчины, было невероятным.

– Ты как глыба льда, Джи. Я должен тебя согреть.

Я задрожал, чувствуя, как тепло его тела начинает просачиваться в меня.

– Я знаю способ согреть меня.

Он крепче сжал меня в своих объятиях.

– Не дразни меня – просто отдохни.

– Хорошо.

Он прочистил горло.

– Когда они позвонили мне. Это была ошибка – оставить тебя.

– Нет. Ты должен был поговорить со Сьюзан. Расскажи мне, что она сказала.

– Расскажу позже.

– Я думал, что умру, понимаешь?

Я почувствовал, как он дрожит.

– Я не хотел умирать, Сэм.

– Они сказали мне, что ты пытался спасти Калеба – в итоге использовал свою рубашку, чтобы остановить его кровотечение.

– С ним все будет в порядке?

– Да.

Я почувствовал облегчение.

– Почему он пришел за мной?

– Он всегда собирался. Это было неизбежно.

Я кивнул.

– Ты потрясающий.

Я проигнорировал комплимент. Сейчас было не время для комплиментов или их принятия.

– Калеб в больнице?

– Да.

– Он ведь не умрет, правда, Сэм?

– Верно.

Я молчал, наслаждаясь его теплом, а он, крепче обняв меня, спрятал мою голову под подбородком.

– Закрой глаза.

Я так и сделал, хотя был уверен, что ни за что на свете не смогу снова заснуть.

– Я буду здесь. Я не сдвинусь с места.

Это было все, что мне нужно было услышать. Оказавшись в безопасности в его объятиях, я отключился через несколько секунд.

Часть 17

Иногда люди пытаются принимать решения за вас, потому что им кажется, что они знают, как будет лучше. Я не согласен с таким мышлением. Например, две недели спустя, когда Сьюзен Рид захотела, чтобы я поехал с ней в больницу навестить Калеба, Сэм и Дейн приняли решение не говорить мне об этом. К несчастью для них, Гвен позвонила мне, рассказала, чего хочет ее мать, и я один отправился на встречу с ней в психиатрическую больницу в Эванстоне.

Мы сидели вдвоем, Сьюзен и я, на площадке перед тяжелой металлической дверью и разговаривали. Я извинился за то, что считал ее сумасшедшей. Я сказал ей, что послал бы ей открытку, но компания Hallmark не выпускает открыток для тех, кто по ошибке считает кого-то маньяком-убийцей. И цветов, передающих это чувство, тоже не было. Она слабо улыбнулась, когда я протянул ей дюжину желтых длинностебельных роз. Они были подарены в знак дружбы, и она поблагодарила меня.

– Почему вы это сделали? – мягко спросил я.

Она вздохнула, и на глаза навернулись слезы.

– Я уже потеряла одного из своих сыновей и мужа... Я не могла потерять кого-то еще.

– Но Калеб... он мог убить снова. Если не меня, то, в конце концов, Дейна.

Она покачала головой.

– Я не знаю, Джори, я плохо соображала. Я все еще не .... Я просто... Я потеряла свою жизнь, когда отдала Дейна, я просто не знала этого.

Я кивнул.

– Я была одержима идеей вернуть его, сделать из него Рида... Я не думала о том, что это может сделать с Дэниелом... или с Калебом.

– Конечно.

– Калеб всегда был самым чувствительным, так чутко реагировал на меня, и когда я ему рассказала... Думаю, он чувствовал, что я лгала ему все эти годы.

Я смотрел на ее лицо, на тревожные морщинки вокруг глаз и тени под ними. Она выглядела совершенно опустошенной, тяжесть мира просто раздавила ее.

– А Дэниел... он попросил меня о разводе. После стольких лет он больше не может даже смотреть на меня. И я знаю, что это моя вина. Если бы я не отдала Дейна или сохранила в тайне тот факт, что я это сделала, унесла бы это в могилу... ничего бы этого никогда не случилось.

Как я мог спорить? В чем-то это было правдой.

– Дейн не хотел нас, и это злило Калеба. Я просто не знала, что в нем есть желание убивать людей. Я никогда не знала.

– Они сказали Сэму, что у него две полноценные и отдельные личности.

– Да. Когда он убивал тех бедняг... когда он Калеб, он никогда бы так не поступил. Та его часть, которая является твоим другом, Джори, – он действительно любит тебя.

Я знал это. Проблема была в том, что другой парень в его голове хотел размазать мои мозги по стене.

– Они не надеются, что он когда-нибудь поправится. Он слишком долго был таким.

– Так зачем мы здесь?

– Чтобы поговорить с ним. Он просил тебя.

– Что с ним будет?

– Они сказали, что после того, как он выйдет из-под наблюдения, после того, как они определят его способность предстать перед судом, его переведут в тюрьму в Висконсине, на длительный срок.

– Как долго это будет продолжаться?

– Я подозреваю, что навсегда.

– Мне жаль.

– Это к лучшему. Я не хочу, чтобы он причинил еще кому-то боль.

– Могу я спросить вас кое о чем?

– Конечно.

– Почему на ноже, который нашли в квартире Калеба, были ваши отпечатки пальцев?

– Он показал мне его однажды, попросил подержать в руках. Тогда я не знала, что меня подставляют. Это не то направление, куда устремляются мысли, когда ты просто болтаешь со своим ребенком.

Конечно.

– Я кивнул.

– Что-то еще?

– Ага. Они с Грегом были друзьями?

– Лучшими друзьями. Я тоже любила Грега. Если до Калеба когда-нибудь дойдет, что он сам убил Грега, это, наверное, убьет его.

Я хотел утешить ее, но не знал как.

Слезы покатились по ее щекам.

– О Джори, то, как ты смотришь на меня... Боже мой, как ты способен любить, как ты добр. Ты такой хороший мальчик, Джори. Твоя мама так хорошо тебя воспитала.

Я не стал говорить ей, что это все заслуга моей бабушки. Энни Кейз любила меня неистово и отчаянно, всем, что у нее было, до самой смерти. Моей матери больше нет; единственным человеком, которого она любила, был я. Я все еще скучал по бабушке и жалел, что она не смогла познакомиться с Сэмом и Дейном. Она была бы без ума от них обоих, особенно от Сэма. Упрямые и ворчливые люди были ее любимыми.

– Джори?

– Простите, – я улыбнулся Сьюзен Рид. – Я часто отключаюсь.

Она вздохнула, переплетая свои пальцы с моими.

– Там страшно. Я должна дать тебе это понять.

– Все в порядке, – заверил я, похлопав ее по руке, прежде чем высвободить свою.

Она утешилась, и мы одновременно поднялись, чтобы пойти к двери.

Мне пришлось вывернуть карманы, и, когда дверь закрылась за мной после того, как нас пропустили, я на мгновение почувствовал себя неуверенно. Повсюду были санитары, огромные, мускулистые парни, которые косились на нас, когда мы проходили мимо. Охранники на посту медсестер были вооружены дубинками, и медсестры никуда не ходили без сопровождения. После того как мы зарегистрировались, санитар отвел нас в палату Калеба. Я ожидал увидеть большую комнату с эркером, а на самом деле это была крошечная комнатка с решеткой через герметичное стекло. Оттуда невозможно было сбежать. Ветерок, дующий на лицо, был бы для Калеба роскошью.

Когда мы вошли, он сидел в кресле. На столе перед ним лежала одна из пачек на 64 мелка и много бумаги. Я догадался, что о ручке в ближайшее время не может быть и речи. Там были книги, толстые книги, которые, по словам большинства людей, они будут читать до самой смерти. Но у Калеба теперь было время, чтобы взяться за всех великих русских романистов. Собственно, все, что у него было, – это время.

– Джори, – сказал он, и я быстро вошел в комнату. Мое имя прозвучало невнятно, и это разбило мне сердце.

– Хей, – я улыбнулся ему, опустившись на колени рядом с креслом, чтобы ему не приходилось поднимать на меня голову.

Его рука мгновенно переместилась к моей щеке, но он как будто не контролировал ее полностью. Она дрожала, и он двигал ею роботизированно, скорее тыкаясь в меня, чем плавно скользя своей кожей по моей.

– Джори, что я наделал?

Взгляд его глаз... беспомощный, потерянный, покинутый. У меня перехватило дыхание. Я встал, и он схватил мою руку обеими своими, его лицо умоляло меня дать ответ.

– Я не уверен, приятель, но они все выяснят.

– Не уходи, хорошо? Останься здесь и поговори со мной.

О чем говорить? О том, что я все еще чувствую к нему что-то хорошее, но в то же время боюсь его? О том, что Грег сделал бомбу, которая взорвала машину Сэма, но подложил ее Калеб, поскольку Грег был уже мертв?

Все были поражены тем, что я могу отделить Калеба, которого люблю, от убийцы, который едва не убил любовь всей моей жизни... но я смог. Я никогда не видел, как Калеб пытался причинить боль Сэму, я видел, как он пытался причинить боль мне, а боль я мог простить. Забавно, что я смог, а мой брат – нет: Дейн полностью отгородился от Ридов, общаясь с отцом через адвоката, а бумажная работа была единственным контактом этих двух людей. У Дейна, как и у Аджи, был постоянный запретительный судебный приказ в отношении Сьюзен Рид. То, что она отказалась от него при рождении, его нисколько не волновало. То, что она солгала, чтобы защитить Калеба, и он пришел за мной, – это плохо; но то, что в итоге он мог прийти за ним, тем самым поставив жену на линию огня... это было непростительно.

Я утешал Сьюзен обещанием, что когда-нибудь он оттает. У меня было предчувствие, что, когда у него появятся собственные дети, когда он почувствует эту связь, он может обратиться к ней или к своему отцу и искать примирения. Но до тех пор им обоим придется ждать и надеяться.

– Джори?

Снова отключился; это было тревожно. Я посмотрел на Калеба.

– Мне нужно идти, приятель, но я вернусь.

Он кивнул и потянул меня за руку, чтобы прижать к себе. Но я не мог обнять его, я не был настолько сильным. Вместо этого я похлопал его по плечу, и у него вырвался вздох.

Отступив назад, Сьюзен Рид внезапно оказалась на мне, крепко схватив меня, немного напугав меня свирепостью и быстротой своих движений. Мне было хорошо и жутко, этого нельзя было отрицать.

– Ты относишься ко мне лучше, чем мой собственный сын.

Сейчас было не время для комплиментов, да я их и не хотел. Ей не разрешалось критиковать Дейна.

Я отстранился и отошел за пределы ее досягаемости.

– Я позвоню вам.

– Пожалуйста, – сказала она с такой тоской, что я вздрогнул.

Потому что мы оба знали, что я не позвоню. Это был конец пути для Сьюзен Рид и меня.

Я повернулся и пошел к двери. Что заставило меня оглянуться, я не знаю, но я оглянулся. Не стоило. Я сказал себе, что вернусь, чтобы увидеть Калеба, посидеть с ним, принести ему книги или краски – все, что можно взять с собой в больницу, все, что они разрешат. Когда мой взгляд переместился на его глаза, я застыл на месте.

Глаза Калеба, которые несколько секунд назад были блестящими от слез, теперь были узкими щелями льда. Его голова слегка наклонилась вперед, так что он смотрел как бы сверху на меня, его челюсть была стиснута, а лицо выражало ярость. Ненависть была прописана в каждой черточке, в малейшем дрожании верхней губы, словно он был готов огрызнуться или укусить. Я не сомневался, что если бы лекарство позволило ему подняться, он бы набросился на меня и задушил до смерти прямо в этой комнате. Я протянул руку и схватился за дверную раму.

– Джори?

Я даже не мог повернуться, чтобы посмотреть на Сьюзен. Мне вдруг стало страшно, что каждый раз, когда я буду закрывать глаза до конца жизни, я буду видеть глаза Калеба в тот момент. Видеть, как он каждую ночь встает у изножья моей кровати, вспоминая его слова о том, что он смотрел, как я сплю. Он стал бы моим личным бугименом, если бы я позволил ему.

Я выскочил из комнаты, не заботясь о том, слаб он или нет. Я подошел к стойке регистрации, собрал свои вещи и пошел с санитаром, хотя мне хотелось бежать, кричать, чтобы меня выпустили. Я сдерживал свои эмоции, внешне спокойный и невозмутимый, но внутри меня все клокотало, когда дверь открылась и меня выпустили из мягкой части двери, которая не пропускала людей внутрь, в жесткую металлическую часть, которая не пропускала людей наружу. Я не останавливался, пока не оказался снаружи под навесом и не увидел, как дождь обрушивается на меня потоками. Я глубоко вдыхал воздух, медленно успокаиваясь, радуясь осознанию того, что могу уйти и никогда не вернуться. Я был свободен.

****

Когда я был молод, бывали ночи, когда мне было страшно. Я был уверен, что за мной придут те вещи, которые происходят в ночи. Мое воображение было безграничным, и я мог представить даже самые нелепые ужасы правдоподобными. В таких случаях я был уверен, что не доживу до рассвета. В кошмаре появлялся какой-нибудь, казалось бы, обыденный шум – работа холодильника, лай собаки, смыв в туалете – что-то, что напоминало мне, что за пределами моей паранойи есть мир.

Это успокаивало, и я это ценил, поэтому, когда Сэм позвонил, чтобы напомнить мне, что я очень опаздываю на вечеринку в честь дня рождения жены его капитана в центре города, нотка раздражения в его голосе меня успокоила. Он был раздражен на меня, и это меня успокаивало.

Мне стало еще легче, когда я добрался до огромного бального зала отеля, где проходила вечеринка. Людей было много, и я легко влился в толпу. Я искал кого-нибудь из знакомых и, заметив Патрика у бара, понял, что Сэм должен быть рядом. Я глянул в самый конец и был вознагражден видом моего мужчины. Я оказался не единственным, кто смотрел.

За ним и Пэтом наблюдали несколько женщин. Я бы помахал Сэму, чтобы привлечь его внимание, но рука на моей спине взяла верх.

– Привет, Джори, – Эрси Кантвелл, жена Пэта, улыбнулась мне, когда я повернул голову.

– Привет, – я улыбнулся в ответ и наклонился, чтобы поцеловать ее.

Она поцеловала меня в щеку, после чего тяжело вздохнула.

– Боже мой, каждый раз, когда мы приходим на такие мероприятия, все происходит одинаково. Ты видишь, как стервятники разглядывают моего мужчину?

– Да, мэм, вижу, – я хихикнул. – Похоже, Сэм их тоже интересует.

Она пренебрежительно махнула рукой.

– Да брось ты, у них нет шансов с Сэмом... Сэм – гей. Пэтти, с другой стороны.....

Я жестом указал на сверкающее красное платье, облегающее ее фигуру в форме песочных часов.

– Милая, в таком платье с чего бы тебе волноваться?

Она была великолепна. С волосами, собранными в хвост, в спортивных штанах и со стиркой, она была великолепна. И теперь она беспокоилась о том, что кто-то похитит ее мужчину, когда она была вся накрашена и выглядела на миллион долларов? Я совсем не понимал женщин.

– Ты так полезен для моего эго, – она прищурилась, глядя на женщин по обе стороны от Сэма и Пэта. Когда обоих мужчин повели на танцпол, я был удивлен. Я никогда не видел, как танцует Сэм.

Мы с Эрси облокотились на барную стойку, когда рядом с нами появилась Стефани Диаз. Она выглядела растерянной.

– Что? – спросил я.

– Это ваши мужчины?

Эрси хмыкнула.

– Почему вы, ребята... ох, – сказала она после минуты наблюдения за Сэмом и Пэт на танцполе. Ее лицо скривилось, словно она попробовала лимон. – Неважно.

Эрси фыркнула, а я не смог сдержать ухмылку.

– Ух ты! – Стефани присвистнула. – Вот это плохой танец.

Я показал на Чаза, который танцевал с какой-то другой женщиной, которую я не знал.

– Кто это?

– Жена его бывшего напарника.

Я наклонил голову.

– Она милая. Кажется, ей нравится Чаз.

Она сильно ущипнула меня.

– Ой... – я хихикнул и повернулся к ней, когда она прислонилась ко мне, обхватив мое плечо.

– Он ей более чем нравится, он всегда ей нравился.

Я повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо.

– Что ты хочешь сделать?

– Выбить из нее все дерьмо, но Чез будет в бешенстве.

Мы молчали несколько минут, все трое.

– Знаешь, Джори, – рассеянно сказала Эрси. – Сэм сказал нам, что ты беспокоишься, что ты нам не нравишься.

Я повернулся и посмотрел на нее.

– Это неправда, – она вздохнула. – Ты нам обеим очень нравишься. Ты ведешь себя как мы... ты ведешь себя как жена... и мы обе считаем, что это замечательно. Я просто хотела сказать тебе это. Я знаю, что некоторые девочки думают, что это просто фаза, Сэм с тобой и все такое, но я и Стеф – мы знаем, что все по-настоящему. Мы чувствуем разницу.