Текст книги "Не меньше чем леди (Истинная леди)"

Автор книги: Мэри Джо Патни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Глава 13

Свадьба прошла для Рэндалла словно в тумане – его до конца не оставляло ощущение нереальности происходящего. В памяти остались только отдельные картины, запечатленные в редкие минуты просветления. Джулия в изысканном розовом платье, выглядевшая восхитительно, будто утренняя заря, с мягкими волнами пышных каштановых волос, красиво обрамлявших ее нежное лицо с тонкими чертами. Маккензи, один из гостей, мгновенно оживившийся, увидев, как хороша невеста. Ледяные ладони Джулии, когда она сунула веточку белого вереска из своего букета в петлицу сюртука Рэндалла, прошептав прерывающимся голосом, что это на счастье.

Рэндалл страшно нервничал, ощущая себя ужом на раскаленной сковородке. Джулия, должно быть, волновалась еще больше. Ведь это был ее второй поход к алтарю, а первый обернулся ужасной бедой. «Победа надежды над опытом».

Рэндалл ни на миг не забывал, как много в этом браке от игры и как сильно он рискует. Но он хотел эту женщину всем сердцем, всей душой, каждой клеточкой своего тела, оставив всякие попытки понять – почему. Имело значение только то, что она достаточно доверяла ему, чтобы сказать «да».

Свадебный завтрак в доме Керкленда на самом деле обернулся свадебным пиршеством и длился несколько незабываемых часов. В разгар праздника, когда гости и новобрачные смеялись и шутили за столом, лакомясь изысканными яствами, Рэндалл почувствовал, что тревога наконец оставила его и мир вокруг снова начал казаться нормальным.

Праздник кончился, когда Керкленд поднялся, чтобы произнести тост.

Отсалютовав бокалом новобрачным, он с усмешкой сказал:

 – Я знаю тебя больше двадцати лет, Рэндалл, но даже не подозревал, что ты способен проявить столько здравого смысла, чтобы жениться на такой женщине, как Джулия.

 – Я тогда еще не встретил Джулию, поэтому и сам понятия не имел, что захочу жениться. – Рэндалл взглянул ей в глаза, и они с грустью обменялись понимающими улыбками, памятуя о сложных поворотах судьбы, которые свели их вместе.

Уже более серьезно Керкленд продолжил:

 – На этой шотландской и одновременно английской свадьбе я хочу высказать пожелания молодым на гэльском и английском языках.

Он произнес несколько фраз по-гэльски, затем заговорил на английском:

 – Да дарует вам Господь здоровья во все ваши дни. Да ниспошлет он вам долгую жизнь в мире и согласии. Дожить вам до глубокой старости в благости и богатстве.

 – Благодарю от всего сердца. – Рэндалл ничего не имел против здоровья, долгой жизни и согласия. Вот без богатства вполне можно было обойтись. Что касается благости – Джулия была наделена этим качеством за них обоих. Он перевел взгляд на других гостей. Их было совсем немного. Кроме Мака, все это были друзья и родственники Керкленда, и все они, познакомившись с Джулией, были от нее в восторге.

Подняв свой бокал, Рэндалл продолжал:

 – Я благодарю всех вас за то, что вы пришли к нам и сделали сегодняшний день особенным. – Он залпом опорожнил свой бокал, затем встал и поклонился Джулии, не в силах сдержать улыбку при мысли, что теперь она – его жена! – Поскольку мы покидаем Эдинбург завтра ранним утром, миледи, не желаете ли потратить остаток дня на осмотр города? У вас не было достаточно времени ознакомиться с ним.

 – С удовольствием. – Джулия встала и тоже от всей души поблагодарила гостей, сердечно обняв напоследок миссис Гауан. Затем она взяла свою шаль и шляпку и вместе с Рэндаллом покинула особняк.

Они вышли на тихую городскую улицу. Как обычно в Шотландии, день был прохладный. Хотя ярко светило солнце, свежий ветер гнал по небу быстрые облака. Рэндалл вздохнул с облегчением.

 – Это был прекрасный праздник, но я рад, что мы наконец остались одни, Что бы вам хотелось осмотреть? Эдинбургский замок? Королевский дворец Холируд? Извилистые узкие улицы и переулки Старого города? Эдинбург не похож ни на один из английских городов.

Джулия взяла его под руку.

 – Я хочу непременно увидеть все это!

Рэндалл усмехнулся. Он внимательно вгляделся в ее лицо – милое, безмятежное и немного обеспокоенное. «Моя жена». Когда они свернули на Принсес-стрит, он тихо сказал:

 – Я рад, что вы не спасовали, Джулия.

 – Я тоже. – Она задумалась. – Сама не понимаю, почему я так беспокоилась. Сейчас я чувствую себя удивительно хорошо.

 – Потому что все уже позади. – Он сочувственно улыбнулся. – Именно необходимость принять решение часто заставляет человека мучиться.

Джулия рассмеялась. Она выглядела совсем молодой и беззаботной.

 – Вы правы. Я чувствую себя так, словно начинаю новую жизнь. Глядя вперед и не оглядываясь назад. – Она отпустила его локоть и взяла за руку, так что их пальцы сплелись. – Вы пошли на большой риск, женившись на женщине, принесшей вам в приданое, похоже, одни только неприятности. Уж не знаю, как вас благодарить за то, что отважились на это.

 – Вы очень рисковали, согласившись на брак. – Рэндалл немного помедлил. – Не знаю почему, но я могу говорить с вами о таком, о чем не стал бы говорить больше ни с кем.

 – И я рассказывала вам такие подробности, которые не решилась бы открыть больше никому на свете. Доверие – не такая уж плохая основа для брака.

Оживленное лицо Джулии лучилось теплотой, как и положено счастливой новобрачной. Внезапно Рэндалл с волнением осознал, что сегодня у них могла бы быть настоящая брачная ночь. Джулия значительно изменилась за последние несколько дней. Если она еще не готова к интимной близости, он не станет ее торопить. Но Рэндалл по-прежнему не терял надежды.

Когда они шли вдоль широкой Принсес-стрит, Джулия сказала:

 – Мне понравились свадебные обеты, которые мы произнесли. Ни слова о том, что жена обязана подчиняться мужу.

Рэндалл рассмеялся:

 – Шотландские женщины очень независимы, и это нашло отражение в свадебных обетах. Они словно специально предназначены для нашего случая.

Джулия крепче сжала его руку.

 – Я рада, что мы приехали в Эдинбург. Этот город и ваши друзья как бы благословили нас на новую жизнь.

Рэндалл с восторгом подумал, что однажды они будут рассказывать своим внукам об этом дне. Дне своей свадьбы. Но он тут же одернул себя, вспомнив, что никаких внуков скорее всего не будет. Он не слишком опечалился, когда Джулия сказала ему, что не сможет родить ребенка, поскольку и сам не собирался жениться и обзаводиться семьей. И меньше всего его волновало продолжение рода Давентри.

Однако теперь он обнаружил, что это его печалит. Ему хотелось бы иметь дочь с такой же, как у Джулии, ласковой улыбкой и ее живым умом. Ему хотелось бы воспитать сына, который вырос бы добрым и благородным, а не жестоким и бессердечным. Но этому никогда не суждено сбыться, и сознавать это оказалось больнее, чем он способен был вообразить пару недель назад.

Но эта утрата не значила ничего, раз с ним была Джулия.

Джулия не могла припомнить, когда последний раз чувствовала себя так беззаботно и весело, как во время их экскурсии по Эдинбургу. Рэндалл оказался превосходным гидом. С ним она ощущала себя окруженной заботой и в полной безопасности. И город этот он знал в совершенстве. Это был легендарный величественный город, где каждый камень дышал историей. Он во многом отличался от Лондона.

С тех пор как Рэндалл впервые сделал ей предложение, Джулия постоянно раздумывала, правильно ли выходить замуж за этого мужчину только лишь потому, что он спас ее в безвыходной ситуации. Однако Рэндалл вскоре стал для нее не просто благодетелем. Он был удивительно добр с ней и удивительно терпелив. И хотя мысль о браке все еще вызывала у нее беспокойство, она поняла, что лучшего мужа, чем Рэндалл, невозможно себе представить.

К тому времени как они возвратились в особняк Керкленда, уже смеркалось, и Джулия ощущала приятную усталость. Поскольку Керкленд сам не пользовался просторными хозяйскими покоями, на эту ночь их отвели молодоженам.

 – Вижу, миссис Гауан приложила здесь руку, – сказала Джулия, входя в обширную спальню. Она коснулась пальцами лепестков роз, огромный букет которых стоял на небольшом столике.

 – Она необычайно предусмотрительна, – с одобрением произнес Рэндалл, разглядывая уютный уголок в дальнем конце комнаты – два кресла и стол с расставленными на нем блюдами и ведерком со льдом, в котором охлаждалась бутылка вина. – Может, мы переоденемся ко сну, а потом выпьем шампанского и немного перекусим? Я посчитал после свадебного завтрака, что наелся на неделю, но после нашей прогулки изрядно проголодался.

 – Ужин, шампанское и отдых. – Джулия улыбнулась ему, снимая шляпку. – Достойное завершение великолепного дня. Не поможете ли мне расстегнуть платье, чтобы не пришлось звать служанку?

 – Конечно. – Он немного замешкался, распуская ее тесемки у ворота и на талии. Она ощутила тепло его пальцев на своей коже. Джулия улыбнулась. Лучше небольшая задержка от нехватки сноровки, чем мужчина, слишком поднаторевший в раздевании женщин.

Когда Рэндалл закончил, он наклонился и запечатлел легкий поцелуй на ее шее. Прикосновение его теплых губ вызвало легкую дрожь в ее теле, только она не поняла – от удовольствия или от тревоги. Наверное, и от того и от другого понемногу, что само по себе настораживало.

 – Благодарю вас. – Не поднимая глаз, Джулия удалилась в небольшую женскую гардеробную. Хотя было еще не слишком поздно, день уже угасал. Она готова была отправиться в постель – и более чем готова разделить ее с Рэндаллом. С ним было тепло и уютно и так хотелось снова заснуть в его объятиях.

Джулия распустила и расчесала волосы, так что теперь они свободно падали ей на плечи. В слабом вечернем свете она выглядела не старше той невинной шестнадцатилетней девушки, которой была в свою первую брачную ночь. Если не считать глаз, в которых застыло слишком много боли после печального опыта.

Она сняла розовое свадебное платье, затем надела красивую муслиновую ночную сорочку и пеньюар – подарки миссис Гауан на свадьбу. Рукава у наряда были длинные, и вырез не слишком глубокий, но полупрозрачный материал и изысканная вышивка белым по белому заставляли Джулию чувствовать себя именно новобрачной.

Улыбаясь, Джулия вернулась в спальню. Рэндалл, сцепив руки за спиной, стоял у окна, наблюдая, как последние отблески дня исчезают за величественной громадой высящегося на скале Эдинбургского замка. Его темно-синий халат удачно подчеркивал светлые волосы, крепкое мускулистое тело и широкие плечи.

Это был истинный викинг-завоеватель, и от осознания того, что она стала его женой и теперь находится наедине с ним в спальне, Джулия ощутила даже некоторую неловкость.

Ее беспокойство тут же исчезло, когда он с улыбкой обернулся. Этот бескомпромиссный воин, который так пугал ее, когда они впервые встретились, оставался по-прежнему грозным, став таким только в силу необходимости. Но на самом деле он был бесконечно добр. Джулия подозревала, что доброта была основой его натуры. Иначе ему не удалось бы выжить в детстве.

 – Вы выглядите восхитительно, – сказал он с веселым блеском в глазах. – Должно быть, нелегко маскироваться, прикидываясь воробышком, в то время как от природы дано сверкать оперением, как зимородок.

 – Эта птичка слишком бросается в глаза, но, наверное, меня можно сравнить с самым обычным зябликом. – Она одарила его благодарной улыбкой. – Вы и сами прекрасно выглядите. Спокойным и здоровым.

Он удивленно рассмеялся:

 – Я не напрашивался на комплименты, Джулия. Просто думал, как мне повезло, что вы согласились рискнуть и попытать счастья со мной. – Он подошел к столу с закусками. – Не хотите бокал шампанского?

 – С удовольствием. – Ей нравилось наблюдать за ним. В его плавных, спокойных движениях не было и намека на долгие месяцы боли и хирургических операций, которые ему пришлось перенести. И на него было очень приятно смотреть.

Рэндалл разлил искрящееся вино в узкие высокие бокалы и один из них протянул ей. Кончики их пальцев соприкоснулись.

 – За нас – и в радости, и в горе.

 – Наверное, нам еще предстоит вдоволь хлебнуть и того и другого, – сказала она, улыбнувшись, и отпила глоток. Затем еще один, побольше. Под шипение пенящегося шампанского напряжение начало отпускать ее. – Александр, – задумчиво произнесла она. – Кто-нибудь называл вас когда-либо полным именем?

 – Когда-то родители называли. С тех пор мало кто звал меня так. Все больше Алекс или Рэндалл...

 – Александр, – прошептала она. – Когда-нибудь вас будут звать Александр, лорд Давентри. Это имя будет прекрасно смотреться на именной табличке на вашем роскошном портрете, который поместят в портретной галерее в Тервилл-Парке. Вы будете изображены на нем в полной парадной форме со всеми регалиями, чтобы поражать воображение грядущих поколений. Или, может быть, художник изобразит вас в виде рыцаря в сверкающих доспехах верхом па белом коне.

Рэндалл усмехнулся:

 – У вас богатое воображение, миледи.

 – Вы называете меня так, потому что я леди Джулия? – с любопытством спросила она. – Это всего лишь случайность рождения и большого значения не имеет.

Он слегка смутился.

 – Когда я был мальчишкой, мне очень правились старинные рыцарские романы. Блистательные милостивые дамы и рыцари, поклявшиеся им верно служить. Вы моя дама, Джулия. Моя госпожа. Миледи.

Так, значит, в основе его желания защитить ее, когда она оказалась в беде, лежали рыцарские порывы? Раз так, ей следует только благодарить Бога. Джулия выпила еще шампанского и почувствовала, что счастлива.

Сегодня ночью она предпочитала верить, что муж непременно сумеет защитить ее от жаждущего ее смерти бывшего свекра. Она даже поверила, что наступит день, когда они с Рэндаллом по-настоящему станут мужем и женой в полном смысле слова. Она подняла свой бокал, салютуя Рэндаллу.

 – За счастливое будущее!

 – За наше будущее! – Они чокнулись бокалами. – Иногда у себя в полку мы выпивали, сцепив руки, вот так. – Он продел правую руку ей под правый локоть, отчего их тела соприкоснулись от талии до колена. – Таким образом двое собутыльников могут поддерживать друг друга, когда оба навеселе.

 – Я пока держусь на ногах. – Остро ощущая тепло его крепкого тела, Джулия подняла правую руку и поднесла свой бокал к губам. Рэндалл сделал то же самое с задорным выражением на лице. Почему ей прежде казалось, что глаза его холодны как лед? Их ясный, светлый цвет был чистым и безупречным, как алмаз.

Когда шампанское подействовало, Джулия начала расслабляться. Ей нравилось, как соприкасаются их тела. Он весь был воплощением силы, твердости и мужества викинга. Осмелев, она прижалась к нему теснее.

Выражение его лица изменилось. Он залпом опорожнил бокал и отставил его в сторону.

 – Джулия...

Он поцеловал ее, и сердце ее бешено забилось. Их первый поцелуй! Ошеломляющая вспышка страсти пронзила ее, всколыхнув все ее чувства.

У Джулии перехватило дыхание. Рэндалл осторожно высвободил бокал из ее пальцев и поставил его на стол. Затем он обнял ее обеими руками, тесно прижав к себе.

 – Моя дорогая жена... – прошептал он.

Ощутив его возбужденную плоть, Джулия почувствовала, что к удовольствию примешивается страх. Она тут же прогнала его. Рэндалл ничуть не походил на Брэнфорда. Ничуть. Он хотел ее, и это было его право.

И она тоже хотела его. Страсть, которую она давно выбросила из своей жизни, нахлынула вновь, жаркая и требовательная, когда его большие, сильные ладони гладили ее спину и бедра. Ах, Господи, как она могла забыть?..

Ее губы приоткрылись, и их поцелуй стал глубже. Дыхание Рэндалла стало прерывистым.

 – Ты так прекрасна, Джулия, – хрипло произнес он. – Так восхитительна...

Ладонь его скользнула вниз, спуская с плеча рубашку и пеныоар. Холодный воздух, следуя за его обжигающими пальцами, приятно ласкал ее разгоряченную кожу.

Внезапно он замер, нащупав грубые шрамы, о которых она так старательно пыталась забыть.

 – Джулия?

Ужасные воспоминания вспыхнули с новой силой, прорвавшись сквозь жаркий поток эмоций, когда прошлое перемешалось с настоящим в вихре удовольствия, страсти и боли.

Джулия пронзительно закричала.

Глава 14

Рэндалла восхищало, как охотно его молодая жена откликается на его ласки. Но радость его мгновенно угасла, когда он нащупал грубые рубцы шрамов на ее прекрасной груди.

Отчаяние охватило его, когда она с криком яростно вырвалась из его объятий и, спотыкаясь, словно слепая, бросилась в угол, где съежилась на полу, захлебываясь рыданиями. Ее темные волосы волнистым потоком падали ей на лицо.

Смена настроения произошла внезапно и резко, как пушечный выстрел. Рэндалл не сомневался, что Джулия хочет его так же сильно, как и он ее. Он уже предвкушал, что они станут любовниками и супругами, обретя близость, которой он жаждал с тех пор, как впервые ее встретил.

Надежда умерла в то же мгновение, как вспышка понимания озарила его и пронзила ему сердце подобно осколку шрапнели. Но боль, которую он испытал, была ничто по сравнению с ее болью. Ее паническое бегство с необычайной яркостью высветило все ужасы ее первого замужества.

Рэндалл опустился возле жены на колени, задыхаясь от бессильной ярости. Брэнфорду все-таки удалось заставить Джулию испытать смертельный ужас, хотя он уже двенадцать лет лежал в могиле!

 – Джулия, объясните мне, что произошло. Я должен понять.

Она покачала головой, зарывшись лицом в ладони.

 – Вы... вы тут ни при чем.

Да, Рэндалл ни в чем не виноват. Но последствия приходится расхлебывать ему. Ее левое плечо все еще было обнажено, так что он мог удостовериться в страшном злодействе, которое обнаружил на ощупь. Нежная округлость ее груди была пересечена уродливым шрамом, образующим неровную букву «Б».

Рэндалл, помрачнев, снова натянул сорочку ей на плечо.

 – «Б» – от Брэнфорд, конечно. – Голос его прозвучал неестественно спокойно. – Я и представить себе не мог, что он способен на подобную подлость.

Джулия, казалось, съежилась еще больше.

 – Он вырезал и «Д» – от Давентри... на другой моей груди, – сказала она хмуро. – В ту ночь, когда я попросила раздельного проживания. В ночь, когда он умер.

В надежде, что возможность выговориться избавит ее от внутреннего ада, Рэндалл спросил:

 – Когда вы рассказывали мне о той ночи, вы упомянули, что Брэнфорд был пьян?

 – Пьян и сильно взбешен. – Она судорожно вздохнула. – После того как он избил меня до полусмерти, он вытащил нож и, приперев меня к стене коленом, принялся срывать с меня одежду. Он использовал старинный сарацинский кинжал, который особенно любил. Ему вообще нравились ножи.

 – Я знаю. Он мог сидеть и часами натачивать их. – У Рэндалла сжалось горло, когда в памяти всплыли давно забытые воспоминания. Не один раз Брэнфорд гонялся за младшим кузеном с одним из своих ножей, но Рэндалл был проворнее и рано научился давать отпор, если не удавалось убежать.

Он взглянул на тонкую белую линию, окружавшую его левое запястье и пересекавшую предплечье. Это был след происшествия, отчетливо доказавшего ему, что он должен уметь постоять за себя, если хочет выжить.

Подавив душившую его ярость, чтобы еще больше не расстраивать Джулию, Рэндалл сухо заметил:

 – Никто не должен подвергаться таким мучениям, которые пришлось вытерпеть вам.

 – Я была его женой, – с горечью сказала Джулия. – Он мог делать со мной все, что захочет. Он постоянно твердил об этом. Я была его собственностью, и он имел право поставить на мне свои метки. Вырезав буквы у меня на груди, он меня изнасиловал.

 – Боже милостивый, Джулия! – воскликнул Рэндалл, слишком потрясенный, чтобы прикидываться спокойным.

Она рассмеялась, голос ее выдавал, что она на грани истерики.

 – На самом деле это изнасилование спасло меня. Когда Брэнфорд кончил, он обмяк на мне, и я смогла столкнуть его с себя. Мне удалось подняться на ноги. Однако прежде чем я смогла убежать, он снова схватил меня. Но я была скользкая от крови, и он не удержал меня, когда я оттолкнула его. Он... он упал и ударился об угол камина. Я не помню, чтобы он закричал. Но когда позже вспоминала об этом, я всегда слышала крики. Странно, вам так не кажется?

 – Брэнфорд был воплощением зла, – ответил Рэндалл, не в силах говорить спокойно. Он взял Джулию за руку. Она попыталась отдернуть ее, но он держал крепко. Ее необходимо было вернуть в настоящее, чтобы она не утонула окончательно в прошлом. – Вы не виноваты в его безумии.

 – Это так, но я виновата в собственной постыдной глупости. – Ее прерывающийся голос был едва слышен. – Я не должна была выходить замуж.

 – Вы были почти ребенком, когда вас заставили сделать это. Но вы никогда не были глупой. – Он нежно сжал ее руку. – Я это знаю.

 – Вы так думаете? Я уже говорила, что охотно согласилась на этот брак. Но это была... не совсем правда. – Она горько рассмеялась. – Ужасная, позорная истина состоит в том, что я с ума сходила по Брэнфорду. Он был красивым и обаятельным – принцем девичьих грез. А я... я думала, что он тоже меня любит. Я была безнадежной дурой.

Зная Брэнфорда, Рэндалл ее понял.

 – Значит, вначале он был нежным и любящим. Он всегда искренне извинялся, если причинял вам боль, заявляя, что это случайно. Старался изо всех сил завоевать ваше доверие, чтобы вы испытывали душевную боль от предательства в добавление к физическим мучениям, когда он стал жестоким.

Джулия притихла.

 – Откуда вы знаете?

 – Со мной он вел себя почти так же. Но отношения между двумя мальчиками-кузенами не такие глубокие и близкие, как между мужем и женой.

Однако предательство всегда достаточно тяжело переносить. Когда Рэндалла впервые оставили на попечение Давентри, он смотрел на Брэнфорда с почтением. Ему хотелось иметь старшего брата, который стал бы его другом. Первые две недели он верил, что так оно и есть. Эта вера помогла ему успешнее справиться с горем от потери родителей.

Ему было бы гораздо легче, если бы Брэнфорд принялся изводить его с самого начала.

 – Он был великим мастером подлости и предательства, – прошептала Джулия. – Вы должны понимать это, как никто другой.

К сожалению, он это понимал.

 – Мне жаль, что не я убил этого дьявола.

Джулия горько рассмеялась:

 – Зато я оказалась убийцей.

 – Несчастный случай при попытке спастись не является убийством. – Однако он понимал, что при этом должна чувствовать женщина, самой природой предназначенная охранять жизнь. – Брэнфорд уже сгубил значительную часть вашей жизни. Не позволяйте ему разрушить то, что осталось.

 – Это было бы его победой из могилы, не правда ли? – Джулия прижалась залитой слезами щекой к его ладони. – Он бы радовался, узнав, что окончательно сломал мою жизнь, лишив возможности обрести счастье с другим.

Она дрожала от потрясения, как изнуренный в сражении солдат.

 – Не хотите ли глоток бренди? – спросил Рэндалл.

Когда она согласно кивнула, он добавил:

 – Пора вам выбираться из угла. – Рэндалл поднялся и мягко потянул ее за собой – он все еще сжимал ее ладонь в своей.

Пальцы ее были холодны как лед, а лицо залито слезами, но она уже справилась с ужасной болью, заставившей ее бежать от него. Босиком, в белой ночной сорочке она выглядела невероятно хрупкой и прекрасной. И несломленной.

Довольный тем, что догадался пополнить свою дорожную фляжку, Рэндалл налил маленький бокал Джулии и еще один, побольше, себе. Ему хотелось изгладить из памяти образ истекающей кровью обезумевшей юной девушки, пытающейся убежать от своего жестокого мужа. Но для этого не хватило бы бренди всего мира.

Сделав несколько глотков, Джулия сказала уже более окрепшим голосом:

 – Я думала, что давно похоронила свои худшие воспоминания. Выходит, ошиблась. Теперь я открыла вам мои ночные кошмары.

Рэндалл пожал плечами:

 – Их легче переносить, если разделить с кем-то.

 – Может быть. – Джулия допила бренди и отказалась, когда он предложил еще. – Завтра я снова буду в порядке. Обещаю вам, Александр. А сейчас... Я хочу остаться одна.

Хотя Рэндаллу очень хотелось ее утешить, его не удивило, что она не в состоянии выносить его прикосновения.

 – Я лягу на полу.

Джулия судорожно вздохнула.

 – Прошу прощения, но я имела в виду – на самом деле одна. Я пойду в какую-нибудь другую спальню.

Рэндалл еще раз напомнил себе, что это не его она отвергает. Ей нужно разобраться со своим прошлым любым путем, который она сочтет пригодным. Но он не был уверен, что сможет перенести, если она решит покинуть своего новоиспеченного мужа.

 – Вы не сбежите?

 – Нет. Даю вам слово. – Джулия вздохнула. – Я устала убегать, устала постоянно бояться, что прошлое настигнет меня. Я хочу снова жить свободно. И очень боюсь, как бы мои проблемы не навредили вам.

 – Вместе мы сумеем со всем справиться. Помните об этом, миледи. – Ему хотелось схватить ее в объятия и уберечь от ужасов ночи, но это было невозможно. – До завтра.

 – До завтра, – эхом откликнулась она. – Благодарю вас за все, Алекс. За понимание. За то, что вы есть. И за то, что уходите.

Рэндалл отпустил ее руку, но не мог заставить себя уйти, пока не пригладит ее густые блестящие волосы. Шелковистые пряди словно притягивали к себе кончики его пальцев. Он опустил руку и сжал пальцы в кулак.

 – Добрых снов, миледи.

Он сунул фляжку с бренди в карман своего халата, вышел за дверь и, словно во сне, начал спускаться по лестнице. Рэндалл уже входил в свою прежнюю спальню, когда из соседней комнаты неожиданно появился Макензи. Он был одет для очередной ночной вылазки, но от удивления остановился. Затем в глазах его мелькнула догадка.

 – Мне показалось, я слышал женский крик недавно.

 – Наверное, вопли разгулявшихся котов, – огрызнулся Рэндалл, чертовски раздосадованный тем, что Мак оказался здесь и увидел, что новобрачный покинул свою молодую жену.

 – Представляю, насколько женщина, побывавшая замужем за лордом Брэнфордом, нуждается... в терпении, – тихо сказал Маккензи.

Рэндалл мрачно нахмурился.

 – Я бы предпочел, чтобы ты проявлял меньше чуткости и не углублялся в рассуждения.

Сочувствие на лице Мака мгновенно сменилось любезным безразличием.

 – Как пожелаешь. – Он повернулся к выходу, но на мгновение сжал плечо Рэндалла, прежде чем удалиться.

Рэндалл запер за собой дверь. Занавески на окнах были раздвинуты, и он увидел в слабом вечернем свете, что белья на кровати нет, но оба одеяла и покрывало аккуратно сложены в ногах. Рэндалл устало растянулся на голом матрасе. Нога у него болела после дневного похода, хотя и не так сильно, как разрывающееся от муки сердце.

Так, значит, Джулия все-таки любила Брэнфорда. Это все усложняло. Раньше Рэндалл верил, что она сможет преодолеть свои страхи и стать ему настоящей женой. В течение нескольких мимолетных мгновений ему казалось, что она готова к этому, даже хочет его. Но кошмары из прошлого победили.

Сможет ли она хоть когда-нибудь настолько оправиться после жестокого разочарования в любви, чтобы полюбить вновь? Прошлое может оказаться неодолимым.

Рэндалл отхлебнул изрядный глоток бренди. Фляжка, конечно, была слишком мала, чтобы напиться, но ее хватило, чтобы притупить остроту боли.