Текст книги "Клуб голливудских девчонок"
Автор книги: Мэгги Марр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
10. Лидия Олбрайт и туфли от Кристиана Лабутена
Лидия была довольна, что перед выходом из частного самолета «Уорлдуайд пикчерс» сменила туфли от Кристиана Лабутена на спортивные «пумы». Кто знает, что было в той коричневой жиже, через которую она шла, добираясь в эту балийскую дыру? Грязь доходила почти до щиколоток и липла к кроссовкам (будь на ней туфли, каблукам за девятьсот долларов пришел бы конец), а теперь Лидия разглядывала ветхое строение, представшее ее глазам. Она где-то читала, что на Бали самые красивые женщины в мире, однако это никак не вязалось с девяностолетней беззубой бабулей, которая сидела у входа в гостиницу. В лучшем случае ее вид демонстрировал, что женщины Бали с возрастом сильно дурнеют.
Добралась она быстро (не считая, разумеется, восемнадцатичасового перелета в один конец) и надеялась провести на острове меньше времени, чем в воздухе, – в общей сложности. Самолет «Уорлдуайд» был в ее распоряжении еще двадцать шесть часов (держать его дольше без ведома Арнольда она не могла), девятнадцать из которых уйдет на обратный перелет (и еще два часа про запас). Черт! Надо разыскать Займара.
Для начала она побывала на южной окраине Куты – на побережье, где он обретался в перерывах между фильмами. Однако его хижина, в которой не было воды, зато имелся фарфоровый ночной горшок, пустовала. Его сосед, субтильный мужчинка, сказал переводчику Лидии (этого Туана, из местных, она наняла в аэропорту на весь день за сто долларов), что накануне Займар отправился в Денпасар. Тогда они загрузились в «фольксваген-жук» (переводчик заявил, что извоз входит в комплекс услуг) и отправились в глубь острова. И вот три часа спустя Лидия на полусогнутых ногах пробиралась по коричневой жиже, а ее переводчик пытался объясниться с беззубой бабулей.
– Она говорит идти наверх. Но сначала дать ей пятерку.
– Пятерку? – переспросила Лидия. «Ну конечно, универсальный эквивалент – наличка», – догадалась она и, улыбнувшись, протянула старухе пять долларов. Та хихикнула и что-то сказала Туану.
– Она благодарит вас. Шестой номер. Еще она сказала, если вы жена, то сначала постучитесь.
– Скажи ей, чтобы не беспокоилась, я не жена. Я вообще не замужем. – И Лидия направилась в гостиницу. У порога, справляя большую нужду, сидел огромный бабуин. Закончив, он шустро вскарабкался на пальму за гостиницей, а Лидия, переступив через дымящуюся кучу дерьма, сообразила, из чего отчасти состояла та коричневая жижа, которую она тут месила.
Вестибюль был заставлен пластмассовыми оранжевыми стульями – казалось, их доставили сюда прямо из круглосуточной закусочной «Деннис» в Шерман-Оукс. Свет, конечно же, горел только в вестибюле, а скрипучая деревянная лестница тонула во тьме. Шестой номер был на втором этаже. Когда они поднимались, Лидию не покидало ощущение, что она попала в фильм «Апокалипсис сегодня». Здесь можно разжиться лодкой и двинуть вверх по реке. И еще она надеялась, что у Займара нет мачете. Лидия взялась за ручку двери, а Туан покашлял.
– Леди, может, я пойду вперед? Мало ли что там.
– Я всякого в своей жизни повидала. Я из Лос-Анджелеса.
И точно, ничего нового. Уэстону нравились близняшки-азиатки, а Займар предпочел тройняшек-островитянок. Правда, Лидии повезло: у честной компании был перерыв. Одна находилась в ванной, а двое других в отрубе валялись на кровати рядом с Займаром, который, прикрыв глаза» раскуривал косячок.
– Похоже крутая тема, – затягиваясь, проговорил Займар. – Я вижу Лидию Олбрайт.
Она никогда не могла понять, откуда у Займара такой акцент – британо-австралийский с налетом новозеландского. Тихоокеанский «евротреш», решила она. Вот черт, она всегда обращала внимание на акцент. У Уэстона был выговор нью-йоркского еврея. Причем сам акцент не имел значения – ей просто нравилось, как он звучал.
– Не такая крутая, Займар, но это действительно я.
– Ага, она еще и разговаривает. И голос, как у Лидии Олбрайт. – Займар улыбнулся и сделал еще затяжку.
Лидия осмотрелась. Нужно найти одежду Займара, а главное – ботинки. Разгуливая босиком по обезьяньему дерьму, можно какую угодно заразу подцепить.
– Девки, гляньте сюда. Это Лидия Олбрайт из Голливуда. – Займар расхохотался и толкнул одну из спящих. Третья голышом вышла из ванной и свернулась калачиком на диванчике в углу.
Лидия подняла с пола джинсы Займара, его футболку от Пола Франка и бросила одежду на постель рядом с режиссером.
– Давай, парень, пошевеливайся. Самолет в моем распоряжении всего двадцать шесть часов. Надо поторапливаться.
– Поторапливаться? Лид, да ты разуй глаза! Думаешь, я отсюда так запросто свалю?
В углу Лидия нашла сандалии Займара (покрытые все той же коричневой грязью) и, стараясь не касаться подошв, прошла с ними к кровати.
– Нет, но я думаю, что у тебя подписан контракт с неустойкой на производство моего фильма, а это значит, что ты либо едешь со мной его снимать, либо забудешь о гонораре в десять миллионов долларов и вернешь студии два миллиона, которые тебе уже выплатили. Плюс к тому на ближайшие пять – десять лет будешь отстранен от профессии – я лично прослежу за тем, чтобы на этот срок – как минимум – и духу твоего в кино не было даже близко.
Займар улыбнулся:
– Лид, пихнула бы ты телок и дала мне кончить, будешь мне лучшим другом.
– Попрощайся с подружками. Вернешься сюда, как только снимешь мой фильм.
Займар откинул простыню, и Лидия невольно скосила глаза. Займар сделал то же самое.
– Большой, да, Лид? – кокетничал он, лукаво глядя на нее.
Лидия вспыхнула, точно школьница.
– Ну, мы в вестибюле подождем. – И они с Туаном вышли из номера. Сердце у нее бешено колотилось. Да, в самом деле большой.
– Мисс Олбрайт и мистер Займар, пожалуйста, пристегните ремни. Мы идем на посадку в Лос-Анджелесе, – объявил пилот по внутренней связи.
Те пятнадцать часов, что Займар спал, Лидия читала сценарии, говорила по телефону, изводила помощниц и прохаживалась по салону «Гольфстрим-5500». За два часа до Лос-Анджелеса Займар очнулся – в состоянии жестокого похмелья, совершенно разбитый и невменяемый. Для начала она накачала его водой «Фиджи» (за последние полтора часа он бегал в туалет восемь раз), затем напичкала витамином С и мультивитаминами. К моменту приземления он должен был быть в форме. И наконец, они обсудили сценарий.
– У нас была читка на той неделе. Прошло неплохо – но и только. Мэри-Энн сейчас дорабатывает пару сцен.
– Говорят, она лапочка, – заметил Займар, прихлебывая кофе.
– Трахать мою сценаристку ты не будешь, – решительно сказала Лидия. – Усек? Это ее первый фильм – и так будет дел по горло. Ей этого твоего дерьма даром не нужно.
– Да, мадам. А ты, я вижу, изображаешь мамочку, Лидия? Ну кто бы мог подумать?! Значит, держишь всех в ежовых рукавицах?
– Рафаэллу играет Селеста Соланж.
– Интересно, как ты ее уломала?
– Секрет.
– Ясненько. Кстати, о секретах – рыжий пердун, смахивающий на лепрекона, отхватил себе «Уорлдуайд»?
– Арнольд Мэрфи. Да.
– Слушай, Лидия, я в глубь острова поехал, когда узнал об этом. А так даже не думал подставлять тебя. Просто решил, что раз у вас с ним свара, то фильма не будет.
– У нас с тобой все получится. Мне повезло.
– Знаешь поговорку об удаче? Она благоприятствует тому, кто к ней готов. Откуда пришло спасение, Лид?
– От Сиси и Джесс.
– Ну, я всегда знал, что три женщины – это сила. – Займар похотливо ухмыльнулся, и, не будь он так хорош собой, Лидия расценила бы это как оскорбление.
– А что Брэдфорд? Прошел реабилитацию?
– На читке был трезв как стеклышко. Надеюсь, протянет.
– Он перед камерой неподражаем, Аид, когда воздерживается от дури. А когда под кайфом – полный кошмар.
– Ты будешь присматривать за ним на площадке, а я – после съемки.
– И когда начинаем? Через десять дней?
– Через три. Арнольд уже рвет меня на куски – вынь да положь ему отснятый материал.
– Вот урод! Да надери ты ему задницу, он и тогда не поймет, что фильм хороший.
Лидия рассмеялась.
– Я когда-то работал с ним, на своем втором фильме. Это было вскоре после вашей разборки. Он не знал, с какой стороны объектив у камеры. Полный лох.
Самолет тряхнуло: шасси коснулись полосы.
– Пусть он и полный лох, Займар, – сказала Лидия, взглянув на часы, – но будет нас трахать ближайшие два месяца.
11. Джессика и кожаные туфли "под мрамор" от Луи Вюиттона
Джессика обвела взглядом своих агентов, расположившихся в конференц-зале Си-ти-эй. Эта небольшая команда из сорока пяти человек, которой она руководила, являла собой цвет киношного бизнеса. В основном здесь были широко представлены деловые костюмы и галстуки; реже встречались юбки и высокие каблуки. Зато какие: Лабутен, Чу, Бланик!
Семь женщин-агентов, включая Джессику. Меньше двадцати процентов всех агентов киноиндустрии, которые представляли интересы восьмидесяти процентов мировых кинозвезд, – женщины. Вообще агентская работа по сути коммерческая, а потому мужская. Агенты продают актеров, режиссеров, сценаристов и их идеи. Торг идет напряженный, в условиях жесткой конкуренции. Семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки. Агент живет для своих клиентов него нужд.
За последние полтора года Си-ти-эй потеряла двух агентов-женщин: одна ушла в управленческую компанию, другая родила ребенка. Джессика принадлежала к третьему поколению женщин Голливуда, допущенных к агентской работе. В первом поколении все были бездетными (замужем – единицы), из второго тоже мало кто обзавелся детьми. И даже сегодня многие женщины-агенты оставались одинокими, а у большинства тех, что все-таки выходили замуж, брак неизбежно заканчивался разводом. Да и какой мужчина стал бы терпеть подобную жизнь?
Джессика бросила взгляд на «Ролекс», инкрустированный бриллиантами (часы стоили десять тысяч долларов и были подарены клиентом, получившим «Эмми»). Девять пятьдесят восемь. До конца совещания, проходившего по средам, оставалось еще две минуты. То был еженедельный ритуал – общий сбор, на котором все младшие агенты, курировавшие студии, отчитывались о проделанной работе и рассказывали свежие сплетни. Двадцатипятилетний Тайлер Брагер (именно он накануне позорно прошляпил Холдена Хамфри), отвечавший за «Саммит студиос», бубнил про сценарий, за который «Саммит» заплатила семизначную цифру, причем постоянно путался и говорил не по делу.
– Кто из режиссеров им нужен? – перебила Джессика.
– Что, простите? – Тайлер сбился и судорожно сглотнул. Младшие агенты до смерти боялись попасть впросак на этих утренних совещаниях. Каких-то десять лет назад Джессика сидела на месте Тайлера и тоже обливалась потом от страха, так что под мышками на ее шелковой блузке проступали несимпатичные пятна.
– Какой режиссер? Ты говорил о наших клиентах. Так который из них нужен продюсеру?
– Продюсер Майк Фокс, но он не сказал, кто…
– Вот как? И когда ты говорил с Майком?
– Вчера вечером.
– Правда? И когда именно?
– На вечеринке, он упомянул…
– Значит, ты говорил с Майком на вчерашней вечеринке? – Тайлер лгал. И Джессика это знала. И могла бы слопать его живьем. Если бы захотела.
– Да, и он упомянул, что хотел бы работать на этом проекте с Ван дер Вееном и Таттлом.
Что ж, выкрутился. По крайней мере не сломался под нажимом. Джессика обвела глазами конференц-зал.
– Это все? – спросила она и, поскольку все молчали, встала, давая понять, что совещание закончено. Она могла бы поклясться, что Тайлер вздохнул с облегчением.
В течение последних трех лет (именно столько она была президентом компании) сразу после совещаний Джессика говорила с Джереми Салливаном, главным управляющим Си-ти-эй. Американизированный британец, Джереми купил себе пропуск в мир кино на деньги жены (она была любимой дочерью неприлично богатого нефтяного магната) и три года назад перекупил Си-ти-эй – при огромном содействии Джессики. Сначала Джереми «подъехал» к ней на съемочной площадке, где она навещала своего клиента – режиссера, а он на том фильме был исполнительным продюсером (опять же с подачи тестя). Питая неуемную тягу к кино, Джереми считал, что лучший способ делать хорошие фильмы – это распоряжаться талантами. А лучший способ распоряжаться ими – иметь собственное агентство.
В ту пору, еще будучи младшим агентом, Джессика сразу уловила возможность быстрого продвижения и начала обхаживать Джереми, подогревая его интерес клиентской базой Си-ти-эй и сценариями, которые представляло агентство. Ее искушенность в кинобизнесе, помноженная на деньги и предприимчивость Джереми, породила союз несокрушимой силы.
Первое предложение, которое Джереми сделал семидесятилетнему владельцу Си-ти-эй Эзикьелу Коуэну, было тотчас отвергнуто. И тогда Джессика доказала, чего она стоит как агент. Эзикьел взял ее на работу, хотя был стреляным воробьем и, как большинство мужчин своего поколения, считал, что женщине место дома. Однако он признавал за Джессикой природный дар находить общий язык с кинозвездами. Джессика воспользовалась его хорошим к себе отношением и начала давить на Эзикьела не только на работе, но и у него дома.
Как одна из немногих женщин-агентов в Си-ти-эй, Джессика ежемесячно удостаивалась чести быть приглашенной на ленч к миссис Коуэн. Тем самым Сильвия Коуэн, дама добросердечная, стремилась представить кишащие акулами воды Си-ти-эй семейным бизнесом. Джессика отлично знала, что миссис Эзикьел Коуэн, служившая опорой и поддержкой мужу на протяжении его сорокалетней карьеры в кино (при раскладе не пятьдесят на пятьдесят, а скорее двадцать на восемьдесят), была готова к тому, чтобы муж отошел от дел. И вот на одном из таких ленчей Джессика обронила «слух» о том, что Джереми Салливан якобы заинтересован в покупке фирмы. Подстрекаемый миссис Коуэн с одной стороны и атакуемый Джессикой с другой, Эзикьел с большой неохотой согласился на встречу с Джереми Салливаном. А уж тот убеждать умел: всего через две недели после разговора сделка состоялась. Джереми получил агентство, миссис Коуэн – мужа в полное распоряжение, а Джессика совершила рывок из младших агентов в президенты.
Джессика и Джереми образовали сильный тандем и идеальный деловой союз, основанный на взаимном уважении и доверии. Джереми, обладавший широкой эрудицией, предпочитал тусоваться с именитыми клиентами, когда съемки проходили в экзотических местах типа Греции или Испании, но повседневную рутину выносил с трудом и полностью передоверил Джессике контроль за текущими делами Си-ти-эй, которое теперь благодаря ее неустанным усилиям стало крупнейшим агентством в мире.
Джессика вошла в угловой кабинет Джереми, не утруждая себя просьбами к секретаршам доложить о ее приходе. Она заглядывала к нему ежедневно (когда он не плавал на яхте и не летал в Испанию), но посетителей у него ей доводилось видеть не часто. Однако сегодня он оказался не один.
– Извини, Джереми, я зайду попозже. Я не знала, что у тебя встреча, – сказала она.
– Нет, Джесс, проходи. Мы тебя ждем. Полагаю, ты знакома с Толливером Джоунзом?
Джессика действительно его знала. Толливер Джоунз был вице-президентом Ди-ти-эй, их самого крупного конкурента. Она познакомилась с ним давно, во время вечеринки по случаю окончания съемок фильма «Просто ужас». Джессика была тогда продюсером Майка Фокса. Помнится, ее неприятно удивили и принципы его подхода к работе (он был агентом режиссера, которого Джессика считала исключительно талантливым человеком, чьи интересы отстаивались из рук вон плохо), и его невысокий профессиональный уровень в целом. Жуткий бахвал, Толливер нередко лгал на переговорах по поводу сумм, выплачиваемых его клиентам, и орал на сотрудников студийных юридических служб.
Толливер повернул голову, поднялся и протянул для приветствия руку:
– Джессика, мы заждались!
Блондин с отличным загаром, Толливер вполне мог сойти за знаменитость. На нем был идеально сшитый и отутюженный костюм и, конечно же, рубашка ручной работы. Словом, преуспевающий агент при полном параде.
Джессика пожала ему руку, ощущая легкое волнение. «Это добром не кончится», – подумала она, усаживаясь.
– Похоже, Толливер, скажем так, выходит на рынок, – улыбаясь Джессике, пояснил Джереми.
– Я говорил Джереми, что мой контракт с Ди-ти-эй истекает через две недели и я хочу попробовать что-нибудь новенькое. Я ведь торчу всю дорогу в одной лавочке, и если уж перебираться на новое место, то именно теперь, когда у меня такая шикарная клиентская база. Поэтому в первую очередь я пришел к вам. В конце концов, почему бы не поиграть за «Янки», если вы в игре?
– В самом деле, – рассмеялся Джереми. – Бейсбол. Боюсь, я ничего в нем не смыслю. А в том, что мы здесь лучшие, – заслуга Джессики. Я этому мало способствовал.
Столь явное пренебрежение этикетом со стороны Толливера раздражало Джессику. Он знал правила, поскольку занимался бизнесом по меньшей мере лет десять. И если он хотел сменить агентство, ему следовало сначала прийти к ней как к президенту компании, а уж затем обращаться к Джереми.
– Я сказал Толливеру, что в Си-ти-эй всегда найдется место для специалиста его ранга. И особенно теперь, когда я ознакомился с его клиентской базой. – Джереми протянул лист бумаги. Джессика просмотрела фамилии: да, впечатляет, однако она могла поклясться, что большинство указанных лиц были клиентами не Толливера, а других агентов Ди-ти-эй. Хотя если агент меняет лавочку, невозможно сказать наверняка, кто из клиентов за ним последует.
– Разумеется, всегда, если договоримся. – И Джессика вернула лист Джереми.
– А ты, Джесс, агент до мозга костей – язвительно заметил Толливер, но улыбнулся, Джессика поняла, что и ему было известно правило: улыбаясь, в Голливуде можно говорить что угодно. – Ну, мне пора возвращаться. – Толливер встал. – Еще две недели трудиться: денежки, которые платит босс, надо отрабатывать.
Джереми с Джессикой тоже поднялись, и Толливер по очереди пожал им руки.
– Тогда все отлично. Толливер, мы будем сотрудничать, – сказал Джереми, когда тот выходил из кабинета.
Джессика наблюдала за тем, как Джереми с воодушевленным видом еще раз просмотрел клиентскую базу Толливера.
– Она действительно шикарная, Джесс. – Джереми сиял, точно нашел слиток золота в навозной куче. – Думаю, он станет отличным дополнением к нашей команде. Особенно с такой группой поддержки.
– Если сойдемся в цене. Сколько он хочет?
– Миллион двести.
Джессика удивилась: вполне разумно. Вряд ли Толливер получал в Ди-ти-эй намного меньше.
– Правда? По-моему, маловато.
Возможно, действительно хороший контракт.
– И должность сопрезидента, – договорил Джереми, глядя в упор на Джессику.
– Что? – У нее упало сердце. Значит, Толливер желает иметь прямой выход на Джереми и власть, которую дает кресло сопрезидента Си-ти-эй. – Джереми, я очень сомневаюсь…
– Слушай, Джесс, мы с тобой это уже обсуждали: если найдется подходящая кандидатура, ты, так сказать, охотно поделишься короной.
– Вот именно, подходящая. А я очень сомневаюсь, что Толливер – такая кандидатура. У него не безупречная репутация.
– А у кого она безупречная? Джесс, я чувствую, это большая удача. С такой клиентской базой мы всех сделаем.
Джессика так не думала, причем, отнюдь не из-за своего самолюбия. Она искренно считала, что Толливер им не нужен, что он способен нарушить хрупкое равновесие, установившееся между ней и Джереми. Не нюхавший «пороха и окопной войны», он не подозревал, насколько коварен мир кино. В этом гадюшнике надежных союзников не бывает, а если такой и найдется, то радоваться сильно не стоит.
– Я так хочу, Джесс. Я чувствую, что это верный шаг. – Колебания Джессики ничуть не охладили энтузиазма Джереми. – И потом, нам обоим известно, что он будет сопрезидентом только номинально. Ты, моя дорогая, сделала так много, что вправе считаться единственным настоящим руководителем этого агентства.
– Джереми, я всегда доверяла твоей интуиции, но сейчас, по-моему, она тебя подводит.
Джереми улыбнулся с блаженным видом:
– Слушай, Джесс, разве я когда-нибудь ошибался?
Джессика вихрем пронеслась мимо трех помощниц в приемной. Она не имела никаких прав собственности на Си-ти-эй и знала, что решение о найме Толливера – привилегия Джереми. А оно, судя по всему, уже было принято. Джереми позвонил в юридическую службу Си-ти-эй, когда Джессика еще находилась у него в кабинете. Никогда прежде она не видела его настолько преисполненным энтузиазма и желания ускорить дело. Он всегда был человеком решительным, но сейчас это граничило с безрассудством. Он попросил юристов подготовить для Толливера проект контракта, причем жалованье значительно прибавить, но должность указать другую, не сопрезидента Си-ти-эй. Джессика знала, что Толливер откажется. Ему была нужна именно эта должность.
Она вошла в кабинет и замерла: вокруг было красным-красно.
– Что за черт?!
Тотчас рядом возникла Ким, правая рука Джессики.
– Посыльный из цветочного магазина сказал, что тут ровно тысяча восемьсот девяносто три розы.
Джессика посмотрела на Ким:
– Тысяча восемьсот девяносто три? Предполагается, что это число имеет для меня какое-то значение? Он сказал, какое?
– Нет.
– А карточка есть?
– Вот. – Ким протянула красный шелковый конвертик. – Он запечатан воском – так сразу видно, вскрывали его или нет.
– Вскрывали.
– Я вскрываю всю вашу почту, – сказала Ким. – Но я не читала.
Джессика прошла в кабинет. Запах роз опьянял. На столах, этажерках, книжных шкафах – всюду стояли букеты. И пол был тоже уставлен вазами. Джессика пробралась между ними к столу, подцепила ногтем шелковый клапан и достала из конверта серовато-бежевую карточку, на которой черными чернилами было написано:
Джесс!
По розе за каждый день, который я провел без тебя.
Пожалуйста, не вынуждай меня покупать еще.
Любящий тебя
М. Фокс.
Голова у Джессики пошла кругом. Это, должно быть, шутка. Они с Майком виделись вчера, но не спали. Они даже толком не говорили. Что за дерьмо?
– Майк Фокс на первой линии! – крикнула из приемной Ким.
Джессика надела наушник и набрала в грудь воздуха.
– Ты рехнулся?
– И тебе доброе утро, – ответил Майк.
– Я уже вчера сказала тебе, что меньше чем за пятнадцать миллионов ты Холдена не получишь…
– Джесс…
– Он этих денег стоит, и зря ты думаешь, что какими-то розами…
– Джесс…
– …сможешь меня переубедить. Да его последний фильм сделал…
– Джесс-! Дело вовсе не в Холдене.
Она замолчала и перевела дух. Сладкий запах роз обволакивал. Черта с два! Как бы не так! Вот он, Майк Фокс, во всей своей красе – сплошная показуха, ни души, ни сердца. Налетает, точно-гангстер, потом пресыщается или на обложке «Максима» или «FHM» мелькает новая красотка – и его и след простыл! Именно так случилось в последний раз, без всякого скандала. Боже сохрани от Майка Фокса! Джессике хватит его фотографий в «Пипл» – в обнимку с какой-нибудь супермоделью в Париже.
– Тогда в чем дело?
– Ты получила мою карточку?
Джессика повертела в руке красный шелковый конвертик.
– Да.
– Я серьезно. Я намерен остепениться, стать хорошим отцом, мужем и примерным семьянином.
Три помощницы а соседнем помещении дружно вздохнули. Джессика совсем забыла, что они говорят по громкой связи.
– Лучшей кандидатуры в супруги и матери, чем ты, я не знаю.
Джессика почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. «Лучшей кандидатуры в супруги и матери»? Каков подлец! А о любви ни слова? И слишком поздно – целых пять лет.
Джессика поднялась со стула.
– Ты спятил? Супругой кому? Тебе? Последние пять лет я строила свою жизнь заново. Я создала лучшую клиентскую базу в Голливуде и самое респектабельное агентство во всем кинобизнесе. А теперь являешься ты и подкатываешь ко мне с таким предложением. Пять лет! Целых пять лет, Майк! Не дней, не недель, не месяцев, а ЛЕТ прошло с тех пор, как мы расстались с тобой, и ты говоришь, что я стану отличной женой и матерью?! Думаешь, ты рыцарь на белом коне и я очень нуждаюсь в твоей помощи?
Майк рассмеялся:
– Ты ничуть не изменилась.
– Тебе весело?! Ты смеешься?
– Да, Джесс, мне весело. Разве ты забыла, что мне всегда весело? Это смешно. Ты смешная. Господи, я все еще люблю тебя.
– Да кем ты себя воображаешь?
– Джесс…
– Нет, правда. Я хочу, чтобы к ленчу этих роз здесь не было.
– Да ладно тебе, Джесс.
– Я серьезно. Иначе ни один из клиентов Си-ти-эй никогда не будет с тобой работать.
– Джесс!
– Разговор окончен.
Джессика нажала кнопку «отбой» и повесила трубку. Да что он о себе воображает? Она огляделась: розы, кругом красные розы. Она помолвлена. Собирается замуж и намерена жить с Филом. И ему об этом известно! Возможно, Майк Фокс привык получать, что хочет, но ее он не получит. Если уж разбил ей сердце, не стоило появляться пять лет спустя с расчетом, что она станет его женой. Он ей за все заплатит.
– Ким! – завопила Джессика. – Живо сюда!
Ким безмолвно возникла в дверях кабинета с самым послушным видом.
– Никому ни слова. И скажи тем двум, что если об этом хоть кто-нибудь пискнет, я вас всех уволю. Ясно?
– Ясно.
– В голове не укладывается! – Джессика все не успокаивалась.
– Шикарный мужчина, – робко заметила Ким.
– Да, с одной стороны, – взъярилась на нее Джессика. – Но ты этой показухе не верь. Садись на телефон и обзвони все дома престарелых. Я хочу, чтобы к моменту моего возвращения все было убрано. Пусть курьеры развезут.
– Ладно.
Джесс взяла сумочку от Прада. Через десять минут надо быть на «Саммит» на съемках «Никогда не доверяй».
– Джесс, когда вы говорили с Майком, звонила Лидия. Она нашла Займара.
– Правда? Что еще?
– Они запускаются в понедельник. В пятницу вечером она обедает в «Кой» и хотела бы, чтобы вы пришли.
– Позвони ей и скажи, что буду. И включи это в мое расписание.
Стоя у служебного лифта рядом со столом третьей помощницы, Джессика обернулась и взглянула на свой кабинет.
– Я не шучу, – сказала она. – Чтобы духа этих треклятых роз не было.
