Текст книги "Клуб голливудских девчонок"

Автор книги: Мэгги Марр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– Тайлер, дружище, где ты пропадал? – улыбаясь, спросил Холден. – Я потерял тебя в баре.

Тайлер вздохнул и вытер под носом.

– В ванной комнате.

– Джош, а ты знаком с Майком Фоксом? – поинтересовалась Джессика.

– Ну… мы как-то разговаривали, но…

– Правда? Очень жаль. Холден, ты пойдешь со мной? Я знаю, Майк будет счастлив увидеться с тобой – у него тут вечеринка для своих, в другом зале. – Она улыбнулась Джошу. «Держись подальше от моего клиента, ублюдок», – означала эта улыбка.

Держа Холдена под руку, Джессика направилась во внутренние помещения клуба. Она была не первый день знакома с Майком (причем очень близко) и знала, что он со своими звездами и моделями обосновался в конце зала за огромными портьерами из красного бархата (там стояли два телохранителя). Агентов туда не пускали. Она сделала глубокий вдох, надеясь, что запрет на нее не распространяется. Между громилами был протянут бархатный шнур. Джессика привыкла иметь право свободного доступа и такие препятствия игнорировать, а сейчас не могла, и это ее раздражало. Подходя ближе, она заметила у охранников наушники с микрофонами, что было техническим наворотом даже для Майка.

– Мисс Колфилд. – Громила, стоявший справа, поднял шнур и отодвинул портьеру. – Мистер Фокс ждет вас и мистера Хамфри.

И Джесс вошла.

8. Мэри-Энн и ее первая пара от Феррагамо

Мэри-Энн принимала ванну из речных грязей с Амазонки и перуанской вулканической лавы. Температура воды точно соответствовала температуре ее тела (самое удивительное, что физиотерапевт измерила ее ректально, когда массировала Мэри-Энн перед процедурой). На веках у нее лежали ломтики лимона, вымоченные в морской воде. Вообще все в оздоровительном комплексе имело многочисленные уточнения и придаточные определения. Здесь использовали не просто соли, а соли Мертвого моря, разведенные в речной воде из района Месопотамии. И чистка лица была пилингом с применением розовой воды и травяного настоя с последующим обертыванием экстрактом из киви и абрикосов, произрастающих в южной части Тихого океана. Словом, человеку пишущему было над чем поразмыслить, тем более что Мэри-Энн оказалась здесь в первый раз.

Мэри-Энн пропускала грязь сквозь пальцы. Она была густая, хлюпала и навевала детские воспоминания о лете в Миннесоте, когда она шлепала босиком по лужам. В соседней ванне расслаблялась Сиси (да, она наконец-то стала называть так Селесту Соланж). После последней читки два дня назад Сиси настояла на том, чтобы они провели денек на «Ранчо знаменитостей». Ее шофер заехал за Мэри-Энн в шесть утра. К ним приставили по два физиотерапевта на каждую, а также многочисленных помощников и инструкторов. Программа началась в семь с очищения желудка и кишечника от шлаков. При этом использовались лимон и кайенский перец. Затем они занимались йогой возле каньона, а потом медитировали на крыше.

Еда была столь же экзотической, как и инструкторы. Кроме персонала, Мэри-Энн почти никого не видела и даже решила, что Сиси арендовала комплекс на весь день. На завтрак были черничные оладьи с льняным семенем и медом пчел-девственниц (хотя как можно определить, является ли пчела девственницей, Мэри-Энн понятия не имела) и фруктовый салат из манго и киви. Подкрепившись, они отправились вслед за инструкторами в затененную комнату и разделись: настало время массажа. Сиси и Мэри-Энн лежали бок о бок на кушетках и наслаждались массажем перед грязевой процедурой.

– Знаешь, я всегда так: сначала воск, потом маникюр с педикюром, а затем массаж. После депиляции интимной зоны надо расслабиться, верно? – проворковала Селеста.

– Ну да.

– А воск надо делать до маникюра с педикюром, чтобы какой-нибудь волосок случайно не прилип к накрашенным ногтям. Выглядит это очень неэстетично. Поверь мне, уж я-то знаю. Было дело на последнем вручении «Оскара». Мой выход, а я за кулисами ищу красный лак от Шанель – и все из-за какого-то волоска…

Мэри-Энн пыталась слушать Сиси. Фердинанд тем временем разминал большим палец мышцы вокруг ее левой лопатки, и Мэри-Энн расслаблялась, а голос Сиси звучал все тише и тише…

– …но мы не успели бы попасть к Оливии до трех часов. То есть меня бы она, разумеется, приняла. Но перекраивать свое расписание ради нас двоих она не стала бы. Ты меня слушаешь?

– Угу, – пробормотала Мэри-Энн.

– Поэтому мы поедем в «Феррагамо», чтобы расслабиться после депиляции. Оливия делает аргентинскую лучше всех.

– Аргентинскую? Я слышала про бразильскую, но…

– Это новое веяние, дорогуша, – сказала Селеста.

Мэри-Энн вздрогнула. Она никогда прежде не делала депиляцию воском. В Миннесоте все брились. А с тех пор как она перебралась в Лос-Анджелес, у нее до последнего времени не было денег для подобной процедуры.

– В общем-то попасть в клиенты к Оливии невозможно. Но раз ты со мной, то, разумеется, сможешь посещать ее раз в две недели. Дело того стоит.

Мэри-Энн не могла представить себе, что может «того стоить», с точки зрения Сиси, которая обычно получала по двадцать миллионов за фильм. День в комплексе был за ее счет, однако Мэри-Энн размышляла о цене и производила в уме расчеты. Выходило, что Сиси с легкостью потратила восемнадцать тысяч. А Мэри-Энн не могла избавиться от привычки считать мелочь, просто потому что мелочи у нее стало больше. Такова уж психология нищего. Мэри-Энн ужасала мысль, что однажды бухгалтер со студии постучится к ней в дверь и скажет, что произошла большая ошибка и надо вернуть все деньги, которые ей были заплачены.

После массажа Сиси заявила: – Теперь грязевая ванна, а затем пилинг. Голая, она прошлепала по теплому мраморному полу и плюхнулась в ванну. Мэри-Энн смотрела на нее во все глаза. Разве можно быть настолько физически совершенной?! Видимо, да, потому что именно таким было тело Сиси. Ни грамма жира. Ни растяжек. Ни складок. И абсолютно ровный загар. Ну просто совершенство! Испытывая неловкость (а кто бы чувствовал себя иначе рядом с белокурой богиней?), Мэри-Энн завернулась в полотенце и потрусила к ванне. Физиотерапевт Татьяна укладывала на веки Сиси ломтики огурца, вымоченного в лимонной мяте, а Мэри-Энн погрузилась в ванну. Идеальная температура. Настоящее блаженство.

– Как думаешь, Брэдфорд Мэдисон хорошо трахается? – спросила вдруг Сиси.

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Мэри-Энн, задумчиво потягивавшая лимонад, поперхнулась. Откашлявшись, она сказала:

– Он определенно красавец.

– Да, но красота еще не показатель того, что он хорошо трахается. На самом деле обычно все наоборот. – Сиси повернула к Мэри-Энн голову. – Большинство красавцев очень самодовольны и считают, что, трахаясь с ними, ты должна быть на седьмом небе от счастья. А парни, у которых внешность так себе, трахаются просто супер. Это потому, что они сами на седьмом небе от счастья, да? Они же понимают, что так или иначе все равно кончат, но наверняка не знают, когда им в следующий раз доведется быть с красивой женщиной, поэтому они очень стараются доставить ей удовольствие. Кроме того, они действительно получают удовольствие. И прилагают все усилия, чтобы и ты его получила. Обычно это еврейчики со смуглой кожей. Секс с ними подобен шикарному обеду или бутылке «Шато де Бокастель». Потому-то я сомневаюсь насчет Брэдфорда. А ты что думаешь?

Мэри-Энн не знала, что думать и что сказать. Она была совсем не в этой лиге, многими классами ниже… Конечно, она провела в Лос-Анджелесе девять лет, но это отнюдь не означало, что она жила так, точно мчалась на всех парах по автостраде. Она была из Миннесоты, где не болтают о том, каково это – трахаться со знаменитостями или еврейчиками со смуглой кожей. В ее родном городе ни тех, ни других нет. За всю жизнь у нее было только трое мужчин. С первым, которого звали Тод, она училась в школе. Он бросил ее через полгода, после того как она перебралась в Лос-Анджелес. Сейчас у него толстая жена, трое ребятишек и доставшаяся от отца автомастерская в Сент-Поле. До недавнего времени Мици, мама Мэри-Энн, любила повторять, что ее дочь, если бы не уехала в Лос-Анджелес, могла бы обзавестись тремя детьми и жить в кирпичном тюдоровском особняке с пятью спальнями, а кроме того, быть членом Городского клуба Сент-Пола.

Со вторым парнем, Льюисом, который был актером, а по совместительству официантом, Мэри-Энн познакомилась в первый год своей жизни в Лос-Анджелесе. Их роман был скоротечным, всего полтора месяца, и закончился в тот день, когда, придя домой после работы, она не обнаружила ни стереосистемы, ни телевизора, зато нашла записку, в которой Льюис сообщал, что у него долги и ему нужно срочно убраться из города. В записке говорилось, что он скоро все вернет, – увы…

Третий, о котором Мэри-Энн не любила вспоминать, был главной причиной того, что она разуверилась в себе, – мечта рухнула, и последней каплей в длинном списке унижений, пережитых ею в Лос-Анджелесе. Стива, компьютерщика, она встретила на конференции сценаристов. Он битых сорок пять минут скованно и занудно толковал о том, как сделать ноутбук своим лучшим другом. Он был долговязый, нескладный, тихий и Очень умный. Именно из-за него Мэри-Энн оказалась на диванчике Сильвии – бездомной и без гроша. Он и жившая по соседству рыжая актрисуля Вивиенн. Мэри-Энн их застукала. Последовала сцена. Она до сих пор не могла об этом вспоминать спокойно.

– Ну? А ты что думаешь? – прервала ее раздумья Сиси.

– Не знаю. Я никогда не спала ни со знаменитостями, ни с евреями.

Сиси хихикнула, затем фыркнула и покатилась со смеху, захохотала во все горло, до упаду.

– Боже мой! Ты же так классно пишешь! Откуда же ты берешь свои сюжеты?

Мэри-Энн смущенно улыбнулась:

– Из собственной жизни.

– Какая жизнь! – усмехнулась Сиси и глубже опустилась в ванну.

Мэри-Энн услышала иронию в ее голосе и мысленно ответила: «Да, вот такая жизнь».

С заднего сиденья лимузина, в котором за сегодняшний день она ехала уже в шестой (или седьмой) раз, Мэри-Энн смотрела на мелькавшие за окном магазины и рестораны на бульваре Голливуд. Ей сделали стрижку, покрасили и завили волосы, и, не желая испортить прическу, она аккуратно пристроила свою голову на кожаный подголовник.

– Это платье изумительно сочетается с цветом твоих глаз, – шепнула ей на ухо Сиси.

Мэри-Энн нервничала. Сиси пригласила ее на это «мероприятие» четыре часа назад, когда примеряла туфли в «Феррагамо», а сидевшая рядом Мэри-Энн ужасалась, что стоят они больше, чем месячная арендная оплата ее голливудских апартаментов.

– Это благотворительное мероприятие, там будут все, – продолжала Сиси, любуясь кожаными босоножками из ремешков и на серебряных каблуках. – Будет здорово, если ты поедешь со мной. Организует его Кики Ди. Она не переживет, если я не появлюсь.

– Кики?

– Ди, – обернувшись, сказала Селеста. – Мой пресс-атташе.

– Ясно, – отозвалась Мэри-Энн. Мероприятие? До переезда в Лос-Анджелес это слово ассоциировалось у нее с празднованием выпуска, свадьбой или с похоронами. Первое подразумевало барбекю и шорты, второе – колготки телесного цвета, и все три – присутствие семейства в полном составе. Но голливудское мероприятие?! Что надеть? Ей совсем нечего надеть. И где купить? И сколько у нее времени на сборы?

– Сегодня, примерно в восемь, – подытожила Сиси.

Мэри-Энн поперхнулась. Сегодня? Нет, она никак не успеет. Ей даже недели не хватит, не говоря уже о четырех часах.

– Селеста, то есть Сиси, – поправилась Мэри-Энн, – я бы рада, но… – Она не договорила и уставилась на шестую по счету пару от Феррагамо, которую примеряла Сиси. Даже после такого восхитительного дня, посвященного исключительно себе, – маникюр, педикюр, депиляция (в интимной зоне все еще горело), массаж, грязевая ванна и пилинг – Мэри-Энн абсолютно не представляла себе, как она успеет сделать покупки, прическу, макияж и быть при полном параде за четыре часа.

– Дорогуша, – успокоила ее сидевшая рядом Сиси, – все схвачено. Ты поедешь со мной. Я уже позвонила Эмили, моему стилисту, она привезет тебе несколько нарядов для примерки. Джонатан и Куи приедут с ассистентами, так что из-за макияжа или прически переживать не надо.

– Правда?

– Разумеется, дорогуша, они профессионалы, это их работа. – Сиси наклонилась ближе к Мэри-Энн и прошептала: – Ты же не думаешь, что мой ухоженный вид – моя собственная заслуга, верно?

Мэри-Энн улыбнулась и вздохнула с облегчением.

– Эти. – Сиси указала продавцу на пять пар туфель у ее ног. – И эти тоже. – Она протянула туфли, которые только что примерила. – Какой размер у Мэри-Энн?

– Что? – Мэри-Энн рассматривала толпу, которая уже начала собираться за закрытой стеклянной дверью магазина «Феррагамо».

– Мадам, какой у вас размер? Вашей ноги? Я думаю, шесть с половиной, – сказал управляющий. Интересно, а костюм на нем тоже от Феррагамо?

– Да, – чуть смутилась Мэри-Эин. Неужели Сиси Соланж выбирала туфли для нее? За дверью магазина уже вовсю щелкали вспышки.

– Ладно, поехали. – Сиси с усталым видом покосилась на дверь. – Моя машина у запасного выхода?

– Да, мисс Соланж, – улыбнулся управляющий.

– Она на ходу, мы сможем сразу уехать?

– Да, мадам. – Продавец протянул им фирменные пакеты «Феррагамо».

– Тогда за мной! – Селеста, цокая каблуками по мраморному полу, решительно направилась к запасной двери.

Мэри-Энн увидела, как припавшие к двери люди засуетились, заметив, что Селеста идет к другому выходу.

– По-моему, они бегут, мадам.

– Тогда живее!

Управляющий распахнул дверь – и тотчас защелкали фотоаппараты, ярко полыхнули вспышки.

– Надень солнечные очки, – прошипела Селеста. – Не так глаза слепит.

Мэри-Энн поспешно нацепила свои «рей-бан». Казалось, вокруг рой пчел, только вместо жал у них были вспышки. Они толкались и визжали, пытаясь прорваться к Селесте:

– Сиси, взгляните сюда!

– Сиси, где Дэмиен?

– Вы разводитесь?

– Говорят, для него у вас слишком отвислая грудь.

– Улыбнитесь, Сиси!

Пока шофер сдерживал напор, Сиси и Мэри-Энн юркнули в машину. Дверца захлопнулась, но это не остановило папарацци. Они наваливались сзади и прижимались к окнам с такой силой, что лимузин качало из стороны в сторону, и не отступили, даже когда машина тронулась с места. Она продвигалась вперед еле-еле, пока не выехала на улицу, где шофер наконец дал полный газ.

– Это было…

– …нечто, да? – сказала Селеста, озираясь в поисках своей сумочки.

– Ужасно. Как они могут говорить тебе такое?!

– Им нужен снимок, который стоит кучу бабок и может поломать карьеру, на котором я выгляжу мегерой и смертным боем бью фотографа. – Сиси достала из сумочки крохотный флакончик, инкрустированный бриллиантами, и отвинтила крышечку. – Хочешь нюхнуть? – спросила она, подцепляя белый порошок свеженакрашенным розовым ногтем.

– Нет, спасибо, я пас.

Мэри-Энн наблюдала, как Сиси вдохнула дважды и вытерла под носом.

– Гораздо лучше кофеина. – Сиси завинтила крышечку и бросила флакончик в сумку. – Итак, переживать не надо, это всего лишь короткое благотворительное мероприятие. Побудем часок-другой, если тусовка хорошая, и по домам. Сделаем несколько хороших снимков – и свободны.

– Снимков?

– Сфотографируемся вместе, ты и я. Это нужно для фильма. И тебе тоже. Ты ведь впервые встретишься с прессой?

– Ну да, прежде мне не доводилось.

– Тебе понравится, – сказала Сиси, когда машина остановилась перед запертыми воротами дома. – Не беспокойся, все под контролем.

Все было именно так, как обещала Сиси, – и макияж, и прическа, и наряд. Когда три часа спустя Мэри-Энн взглянула на себя в зеркало, она не узнала красотку, смотревшую на нее оттуда. Вместо торчавших в разные стороны лохм мышиного цвета появилась прическа в стиле Голливуда 1940-х годов. Губы стали пунцовыми, а глаза «дымчатыми» – так решил Куи, визажист Сиси. Теперь она выглядела шикарно – именно это слово первым приходило на ум. «Они действительно профессионалы!» – восхищалась Мэри-Энн, вертясь перед зеркалом.

Лимузин затормозил перед красной дорожкой у отеля «Рузвельт».

– Держись рядом со мной, – сказала Сиси, собираясь выходить. – Кики будет возле машины. Немножко походим строем.

Как только дверца открылась, их окружила толпа. На сей раз папарацци вели себя сдержанно – ни грубых комментариев, ни непристойных замечаний. Они, конечно, призывали Сиси посмотреть в ту сторону и в эту, но терпеливо стояли за металлическим ограждением красной дорожки. Мэри-Энн казалось, что карточка аккредитации на шее сковывает ее точно так же, как строгий ошейник непослушного ротвейлера.

Кики Ди бросилась к Сиси и Мэри-Энн и подвела их к середине красной дорожки.

– Улыбнитесь, милочки, – шепнула она, отступая в сторону.

– Сиси, сюда!

– Взгляните сюда, Сиси, вскиньте бровь!

– Снимок сбоку, Сиси!

Мэри-Энн держалась рядом с Сиси, улыбалась и старалась поменьше походить на оленя, ослепленного фарами приближающегося грузовика.

– Кто ваша подруга? Она красотка!

– Это Мэри-Энн Майерс, самый лучший сценарист из тех, с кем я работала! – крикнула Сиси. – Мы сотрудничаем на съемках фильма Лидии Олбрайт «Семь минут после полуночи».

– Великолепно, – похвалила Кики, оказавшись рядом с Мэри-Энн. – Держишься естественно, и такая красавица! – Она схватила Мэри-Энн под локоток и поволокла от фотографов. – Надо пошевеливаться.

– А где Сиси? – спросила Мэри-Энн.

– Она даст «Энтертейнмент экспресс» блиц на две минуты и догонит тебя, – бросила Кики, убегая назад к толпе.

Мэри-Энн стояла возле двери и смотрела, как Сиси дает интервью. Неожиданно снова защелкали вспышки.

– Это Брай, – взвизгнул один из папарацци.

– Брай, Дэмиен с вами?

– Брай, здесь Селеста, хотите поздороваться?

Мэри-Энн видела лицо Селесты. Она смотрела в камеру и слышала слова папарацци, но даже бровью не повела. Если бы Мэри-Энн не стояла совсем близ ко,она бы никогда не поверила, что Брай где-то рядом. Когда интервью закончилось, Сиси устремилась к двери, не замечая Мэри-Энн.

– Сиси, – окликнула она кинозвезду.

– Вот дерьмо! – прошипела Селеста. – Как Кики могла это допустить? Эта сука тоже здесь?!

– Ты в порядке? – встревоженно спросила Мэри-Энн. Какая неприятность для Сиси! За последние несколько дней таблоиды опубликовали десяток фотографий, на которых Дэмиен и Брай нежатся на солнце в Новой Зеландии, держатся за руки и обнимаются на пляже.

– По крайней мере я приехала первой. – Сиси оглядела вестибюль. – Пошли, где-то есть другой выход из этого заведения.

Тем и закончился этот вечер для Мэри-Энн.

9. Селеста и золотые босоножки от Бруно Фризони

В отеле «Пенинсула» было тихо. В «Мондриане» кровати лучше. Но въезд через подземный гараж и отдельный лифт для пентхауса во «Временах года» гарантировали уединение. Да и кровати были сносными – Селеста трахалась на всех трех.

Хотя на этот раз секс получился действительно отменным. Селеста откинулась на бортик мраморной ванны – она лежала в пене, отмокала после соития. Сквозь дверь она видела золотые босоножки от Бруно Фризони: они валялись под кучей одежды, которую она бросила на пол несколько часов назад. Все вышло спонтанно, совершенно неожиданно. Никогда не знаешь, на кого наткнешься на студии, особенно после репетиции. Неожиданно, но занятно. Селеста уже давно не ощущала такого блаженства. Никакой нервотрепки, никаких проблем – только роскошный секс. Ни психологических игр, ни чувства вины (в конце концов, муженек трахался с соплячкой).

До сегодняшнего дня их отношения были чисто деловыми, и Селеста считала, что именно этого он всегда хотел. Сроду никаких прямых или косвенных намеков. У мужиков текли слюни при виде ее бюста, у некоторых в буквальном смысле слова, но этот держался просто классно. Он занимался кино просто для удовольствия уже двадцать лет и, несмотря на свои достижения, действительно казался пресыщенным всем этим. И темпами, и интригами, и всяким дерьмом. Его считали недоступным. Селеста всегда могла позвонить ему, но прежде они встречались всего два раза. Сегодня был третий. И какой!

Они провели вместе несколько часов. Погружаясь в пену, Селеста прикинула, что сейчас, должно быть, около семи. Как же это случилось? Все произошло само собой.

– У меня здесь пентхаус во «Временах года». Поедешь? – спросил он за ленчем – они смаковали запеченного красного лютеануса.

– Сейчас?

– Я был бы счастлив, – сказал он, накрывая ее руку своей.

Селестапомнила этот номер в пентхаусе: шикарные восточные ковры, дорогая эксклюзивная мебель и расставленные повсюду изящные безделушки. В гостиной – множество ярких букетов из роз, гортензий и орхидей. Бросая на диван вечернюю сумочку от Жаклин Жарро, она знала, что он наблюдает за ней, и пошла к кровати дразнящей походкой, накручивая на палец прядь волос.

Он последовал за ней и положил руку ей на поясницу. Все в ней затрепетало от предвкушения. Он нежно приподнял ее золотистые волосы и поцеловал в шею. Она расстегнула блузку от Кристиана Лакруа и обнажила плечи. Правой рукой он погладил ее кожу под шелковой бретелькой черного бюстгальтера «Провоцирующий фактор», одним движением расстегнул его – и бюстгальтер вместе с блузкой упали на пол. Селеста, осознавая важность момента, замерла, обернулась и посмотрела ему в глаза. Он опустился перед ней на колени, глядя ей прямо в глаза. Затем не торопясь расстегнул ее джинсы «Лаки» с низкой талией, обнажил ее хрупкие бедра и нежно прошелся пальцами по гладкой коже. Потом стянул с нее трусики вместе с джинсами – сначала с правой ноги, а затем с левой. Она осталась в одних только босоножках от Бруно Фризони. Он стоял перед ней на коленях и, не отводя взгляда, ласкал ее ноги губами и языком, поднимаясь все выше и выше.

Ее охватил жар, между ног стало влажно, и тогда наконец он осторожно положил ее на постель, пробежался языком по правому бедру, раздвинул ей ноги и коснулся той самой точки, которая уже трепетала в ожидании его языка. Там он и оставался на протяжении их первого оргазма.

Обычно во время секса мужчины стремились доминировать над ней. Они закидывали ей ноги за голову и бросались на нее, точно стенобитные орудия на неприступную крепость. Или ставили ее на четвереньки и трахали в задницу. Или совали ей член в рот, а затем терлись о грудь. Порой ей это нравилось, но в последнее время все чаще вызывало лишь отвращение. Сегодняшний секс был ровным и нежным, агрессивным и доминирующим в меру, где каждый из них попеременно был лидером.

И секс, и день удались. Все было как надо. Без пошлости, без похоти. Просто приятный мужчина средних лет и к тому же вдовец попросил составить ему компанию. И спрашивается, почему бы нет? Он доставил ей удовольствие. Развлек ее. Впервые за долгое время ей встретился человек, у которого не было на нее «планов», который ничего от нее не хотел и не просил. Это было просто желание и его удовлетворение. Ни больше, ни меньше. И еще – он ей нравился. Она вдруг поняла, что уже давно по-настоящему не любит Дэмиена. Потрясающе! Она хотела выйти за него замуж и все же, как она сейчас понимала, по-настоящему его не любила. И любила ли вообще? Какой идиотизм!

Селеста потянулась за бокалом красного вина. Надо привести себя в порядок и ехать домой. Но зачем? Дома никого нет. Матильда ушла. Дэмиен в Новой Зеландии.

Отправляясь на встречу, он спросил, дождется ли она его.

– Пожалуйста, останься на ночь. У меня встреча, но к восьми я вернусь. Мы пообедаем. Я могу отправить кого-нибудь за твоей одеждой, если нужно.

– Ты милый. – Селеста повернулась к нему спиной и откатилась на край кровати. – Но не стоит. Я приму ванну и домой.

– Селеста, – он положил руку ей на поясницу, – для меня это не просто так… Я не… Ну это не в моем характере. Я знаю, так может казаться. Но на самом деле все иначе.

Она перевернулась и заглянула в его голубые глаза. Он не притворялся. Он говорил правду. Она нутром это чувствовала.

– Ты мне действительно нравишься. Знаю, это звучит банально, но ты – потрясающая женщина. Я бы очень хотел, чтобы ты осталась.

Селеста улыбнулась и потрепала его по волосам. «Ты прелесть, – читалось на ее лице, – но не говори глупостей» (она была хорошей актрисой).

– Ты милый. И эти четыре часа я провела просто великолепно. Но у тебя встреча, а у меня запланирован обед. Давай в другой раз?

Он улыбнулся, но глаза были печальными.

– Разумеется, в другой раз. Когда захочешь, – согласился он, целуя кончики ее пальцев, когда она уже собиралась вставать.

Итак, она могла остаться. И сделать ему сюрприз. Но какой мужчина на самом деле любит сюрпризы? Вот будет фокус, если он заявится с дамой номер два и застанет даму номер один разгуливающей в гостиничном халате. Неприятная сцена. Может быть, позвонить? Он оставил ей номер своего сотового. Кроме того, у него встреча в Си-ти-эй, и этот номер она знает. Словом, имелась масса способов с ним связаться. Хм-м. Она глотнула каберне (хороший год!). Заманчиво. Секс. Мужчина. Обед… компания.

Ее взволновала сама мысль о том, что для кого-то может быть важно, останется она или уедет, что кто-то может думать о ней в течение дня. Скучать о ней. Таких отношений у нее не было уже давно. Какая ирония! Она замужем и крупнейшая кинозвезда в мире – и никто по ней не скучает! «Черт, – подумала Селеста, – я становлюсь сентиментальной. Что за скверная мелодрама!» И поехала домой.