Текст книги "Клуб голливудских девчонок"
Автор книги: Мэгги Марр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
3. Джессика Колфилд и ее босоножки от Баленсиага
Коричневые босоножки, отделанные кожей ящерицы, были тесноваты, но в целом Джессика Колфилд чувствовала себя комфортно в патио «Плюща» на Беверли-Хиллз, где она расположилась с одним из своих многочисленных «звездных» клиентов. Ничего не значит в кинобизнесе тот, кто не может позволить себе перекусить и пообщаться в патио «Плюща» в час дня. Открытый лишь для крупных агентов, влиятельных персон и кинозвезд, «Плющ» расположился на непримечательной улочке Беверли-Хиллз. Дворик вымощен беленым кирпичом. Изящная оградка увита белыми розами и непроницаема для глаз посетителей, смакующих крабовые котлеты и овощной салат по соседству. Но со стороны улицы все выглядело совершенно иначе. К парковке чередой подъезжали «астон-мартины», «бентли», «ягуары», и из этих ослепительно сверкающих машин чинно выходили самые богатые, знаменитые и красивые.
Громоздкие джипы с тонированными стеклами – гнездовья столь надоедливых и столь же желанных папарацци – лепились к парковочным счетчикам на противоположной стороне улицы. Парковщики, чисто выбритые, молодцеватого вида юноши с короткими стрижками и высокими скулами выпускников средней школы, стояли вдоль тротуара перед патио, пытаясь помешать съемкам огромными фото– и телеобъективами. Джессика знала, что все это часть своеобразного ритуального танца. Если приватность так желательна, может, стоит сделать оградку повыше? Или обнести дворик живой изгородью? Нет, это место предназначалось для посторонних глаз. Всякий, входивший сюда, на самом деле утверждал, что принадлежит к Голливуду и «Плющу» и является членом клуба.
Джессика наклонила голову и сделала глоток чая со льдом. На ней были солнечные очки от Диор, и волнистые золотисто-каштановые волосы красиво обрамляли ее лицо. Она обедала в «Плюще» почти семь лет, была одним из самых влиятельных агентов по поиску молодых дарований и заказывала столик в патио без всяких хлопот. Во время сегодняшнего ленча ей предстояло окончательно обговорить условия контракта с восходящей звездой агентства Си-ти-эй – Холденом Хамфри.
Джессика «открыла» Холдена пять лет назад, в самом начале своей агентской карьеры в Си-ти-эй. Пресс-атташе Кики Ди обратилась к ней с просьбой – нет, слезно умоляла – сходить на актерский показ. Джессика отказывалась, зная, что другие агенты избегают подобных поручений, и она может оказаться там в одиночестве.
Когда Джессика появилась на показе, царившее там отчаяние было почти физически ощутимым. Большинство старых актеров (старше тридцати пяти) показывали сцены из старых фильмов, и каждый из них надеялся (как всегда на актерских показах), что его «откроют». Конечно, некоторые из них были очень талантливыми, а многие – одаренными, но они не имели, ни малейшего понятия о том, что такое кинобизнес в действительности. Голливуд – это Калькутта развлечений, где сотни тысяч актеров жаждут найти работу. Шансы ничтожно малы, значительно проще выиграть в лотерею, чем стать суперзвездой. Но там оказался один не особенно даровитый молодой актер, в котором она увидела искру. Ту самую «изюминку» – качество, не поддающееся определению, но именно его ищут директора по кастингу, агенты и менеджеры. Это не обязательно талант или кураж. Это дар Божий, которым наделены очень немногие. А может быть, он есть в каждом, но лишь единицы в мире действительно знают, как им распорядиться. И пусть даже Холден не умел играть, но что-то в нем определенно было.
И сейчас, пять лет спустя, Джессика сидела в «Плюще» напротив Холдена Хамфри, и полуденное солнце припекало ей макушку. Они обсуждали последние пожелания Холдена перед подписанием контракта на его очередной фильм «Деньги за любовь» с юридической службой «Гэлэкси пикчерс». Конечно, детали можно было бы утрясти и по телефону, однако личная встреча с Холденом (кинозвездой с гонораром пятнадцать миллионов долларов за фильм) была частью работы Джессики.
– Джесс, забудь про «Дом Периньон». Мне нужен «Кристалл». Это круто, – говорил Холден, смачно откусывая от двойного чизбургера, который специально для него здесь готовили по-особому, добавляя больше сыра и приправляя орегано-чесночной смесью. – «Дом» никто не пьет. Говорят, «пунктик» Тарантино – «Кристалл». Lous Roderer Gristall.
Джессика прикусила язык, поскрежетала зубами, но… улыбнулась. Она, юрист с дипломом Гарварда, последние пять лет (самых плодотворных в ее жизни) готовила контракты для актеров и в ближайшие полтора дня (во время месячных) собиралась обсудить с руководителем юридической службы «Гэлэкси пикчерс» миллионный райдер-лист Холдена Хамфри (в дополнение к его многомиллионному гонорару и процентам со сборов).
– И еще я хочу трейлер, который дают Костнеру. Ну, ты знаешь какой, Джесс? Их всего два в мире.
Разумеется, Джессика знала. Тот самый, который Холден пожелал на своем последнем фильме «Крутой гонщик» и из-за которого она три дня рубилась с руководством юридической службы «Саммит пикчерс». Утешает, что на той картине прецедент имел место. Расширение «звездного» райдер-листа – всегда прецедент. Если одна студия дала самый большой трейлер или «Кристалл» вместо «Дома», другим лучше не сквалыжничать, если хотят, чтобы кинозвезда снималась в их фильме. Звезды хотят все самое лучшее, самое эксклюзивное, самое дорогое. Джессика взглянула на Холдена, жующего чизбургер, и подумала: «Двадцать пять долларов за какой-то чизбургер?» Когда она только окончила университет, выплачивала студенческий кредит и стажировалась на студии, не получая жалованья, она питалась на двадцать пять долларов целый месяц.
Но даже сейчас, перемазанный кетчупом, который стекал по подбородку, Холден был великолепен. Светлые, с медовым отливом волосы, магнетические голубые глаза, скулы, которыми можно резать сталь (Кристофер Ривз и Брэд Питт в одном флаконе), тяжелый подбородок – его лицо было абсолютно безупречным. Фигура у Холдена… была столь же потрясающей. Да, он был образцом физического совершенства. И даже Джессике, которая познакомилась с ним прежде, чем он стал звездой, трудно было сосредоточиться, когда Холден сверкал своей «фирменной» улыбкой. Но одного Холден не умел, по крайней мере пока, – играть. Ему с трудом удавалось подать реплику, да и вообще он был не семи пядей во лбу.
Джессика уповала на то, что бизнес-директор Холдена распоряжался деньгами с толком, поскольку синекура – а именно так можно было охарактеризовать карьеру Холдена – не будет продолжаться вечно. Вряд ли его гонорар поднимется выше пятнадцати миллионов долларов, а судя по кассовым сборам «Крутого гонщика», основная аудитория актера (девочки-подростки и геи средних лет) уже не жаждала платить по двадцать долларов за билет, чтобы полюбоваться на то, как Холден виляет задницей и скалится во весь рот. Джессика опасалась, что карьера Холдена достигла пика американских горок киноиндустрии и вот-вот с головокружительной скоростью понесется вниз.
– Холден, ты поговорил с Гари Мойзесом? – спросила она в надежде, что тот прислушался к ее совету и начал изучать актерское мастерство у лучшего и самого престижного преподавателя в Лос-Анджелесе.
– Да на фиг мне сдался преподаватель по актерскому мастерству? – сказал Холден, продолжая поедать чизбургер.
– Он лучший в Лос-Анджелесе, – возразила Джессика.
– Джесс, я хочу быть естественным. Моим поклонникам нужен я, а не лабуда по методу Станиславского. Они хотят, чтобы я был собой. И Вьев так думает, – заявил Холден, кладя руку на талию «дежурной» подружки, сидевшей слева от него.
Джессика взглянула на миниатюрное созданьице, которое сейчас обнимал Холден. Она совсем забыла, что Вьев здесь, поскольку та почти не шевелилась. На протяжении последних двух часов Джессика называла ее Бев, однако никто не обращал на это внимания и не возражал, даже сама девица. Любитель экзотических самочек, Холден почти всегда появлялся в обществе весьма странных спутниц, а эта крошечная особа казалась совсем бестелесной. Она не разговаривала, не ела и ничего не заказывала, только потягивала минеральную воду «Пеллегрино» с лимоном.
– Вьев играет, Джесс. Ты бы посмотрела ее ролик, – сказал Холден и потрепал созданьице по голове, точно комнатную собачку.
«Все, кому не лень, играют», – подумала Джессика и улыбнулась уголками рта. За десять процентов от пятнадцати миллионов и доли со сборов, которые ей отстегивал Холден, он заслуживал хотя бы подобия любезности. «Слава Богу, в Лос-Анджелесе солнечная погода, и я сижу за столиком в этом патио». Джессика старалась успокоиться. Солнечные очки были отличным прикрытием, а иначе в эту минуту Холден нарвался бы на такой взгляд! Тогда бы он сразу понял, что Джессику тошнит от необходимости расточать улыбки потаскушке Вьев и три дня препираться по поводу преимуществ «Кристалл» перед «Дом Периньон» – и все это для того, чтобы Холдену отвалили кучу бабок за кривлянье перед камерой, тогда как миллионы людей ради этого с радостью пожертвовали бы своей левой ногой.
– Это Джош Драгатсис вон там? – спросил Холден, потягивая «Пеллегрино».
Джессика посмотрела налево: Джош Драгатсис, агент по поиску молодых дарований из Эй-си-эй, пялился на Холдена, точно доберман-пинчер на кусок сырого мяса.
– Он оставляет мне по десять сообщений в день насчет какой-то независимой картины «Вид солнечного света». И на фига мне это независимое кино? В гробу я его видал, – раздраженно сказал Холден. – Мне нужен новый сотовый номер.
– Это точно, – сказала Джессика, протягивая руку. – Дай-ка мне мобильник, я поручу Ким аннулировать обслуживание и прислать тебе домой новый телефон сегодня днем.
Наезд с этой стороны она предотвратила. Джош, ну гаденыш, звонить десять раз на дню звезде, которую представляет Си-ти-эй! Джессика знала, что у того в активе всего пять стоящих клиентов, и уж позаботится о том, чтобы к завтрашнему утру агенты Си-ти-эй переманили от него сразу троих – впредь неповадно будет. Чтобы младший агент раскатывал губешки на Холдена – с рук ему это не сойдет.
– Знаешь, Вьев в моей группе по трансцендентной медитации, – сказал Холден, прижимая девицу к себе. – По вторникам и пятницам. Это бодрит.
– А что, пятнадцать миллионов долларов трижды в год не бодрят? – с усмешкой полюбопытствовала Джессика.
– Джесс, нуты даешь! Я хочу, чтобы Вьев присутствовала на съемках в качестве моего наставника по трансцендентной медитации. Внеси это в райдер-лист и добейся, чтобы ей платили «косарь» в неделю, – распорядился Холден.
– А папа снова будет на этом фильме твоим шофером? – осведомилась Джессика, зная, что это только начало длинного перечня безработных родичей и приятелей, которых Холден хотел пристроить к кормушке.
– Ну да. Кажется, в прошлый раз он получал полторы штуки.
– А Томми?
– Не могу кинуть братишку. Он мой инструктор. Две тысячи в неделю, как в прошлый раз.
– А что Кабби? – Этого никчемного прихлебателя Холден подцепил где-то на полпути к славе. Кабби был напрочь лишен собственных амбиций, охотно таскал сумки и трахал брошенных Холденом девиц.
– Снова личным помощником.
– Обычно это пятьсот в неделю, но я постараюсь сделать семьсот пятьдесят.
– Ты клевая, Джесс! – обрадовался Холден.
Джессика вскинула бровь и саркастически усмехнулась. Она, окончившая университет с отличием и редактор «Гарвардского юридического вестника», к тому же еще и «клевая»! Ну и ну, жизнь удалась. Холден был почти вдвое младше и мозгов имел наполовину меньше, но его банковский счет был в десять раз больше, хотя и у Джессики он был не столь уж плох. Ее годовое жалованье как президента Си-ти-эй исчислялось солидной семизначной цифрой и позволяло ей иметь дом на Голливудских холмах, собственного инструктора и все, чего душа пожелает.
Ну, почти все. В последнее время, возвращаясь вечерами в свой тихий дом, Джессика ощущала внутри себя давящую пустоту. Ее жених Фил занимался программным обеспечением и с понедельника по пятницу жил в Сан-Франциско. Это позволяло ей всю рабочую неделю неуклонно претворять свои честолюбивые планы в Голливуде. Те самые, которые до недавних пор побуждали ее трудиться усерднее и дольше любого другого агента.
Ей было не на что опереться. Разумеется, у нее имелся диплом юриста (на тот случай, если бы ей захотелось просиживать весь день в офисе и читать контракты), но Джесс мечтала о кинематографе. В отличие от Лидии (она представляла Голливуд во втором поколении: покойный мистер Олбрайт в свое время был крупным продюсером) Джессика вскарабкалась на гору под названием «Голливуд» только благодаря собственному уму и отчаянному упорству. Семейных связей, которые могли бы помочь в кинобизнесе, у нее не было, а без них пришлось пройти путь от подножия до вершины. Сразу после окончания юридического факультета она разослала свое резюме, устроилась стажером на «Уорлдуайд», работала ассистентом, была назначена на руководящую должность в «Ай-эм Фокс продакшнс» и наконец-то стала президентом Си-ти-эй. Только в последние три месяца она задумалась о своей жизни в Голливуде. Она ярко блестела, но казалась фальшивой, точно фианит весом в шесть карат. Может быть, это прозвенел будильник ее биологических часов?
Пока ее школьные и университетские подруги выходили замуж, покупали дома и рожали детей, Джессика в погоне за своей голливудской мечтой работала с семи утра до полуночи. Одноклассницы в Орегоне, когда они встречались (примерно раз в год), смотрели на нее во все глаза, раскрыв рот, жадно слушали байки о знаменитостях, выражали даже недоверие, а внутренне, вероятно, пеняли на собственную судьбу. Их обрюзгшие мужья уже вступали в средний возраст, в складчину приобретали микроавтобусы «додж». Они взахлеб обсуждали школьный родительский комитет, детскую вороватость, круп, пролитый на новый свитер сироп, стирку и незаправленные постели. И хотя они по-прежнему были подругами (как можно позабыть про тех, кто придерживал твои волосы, когда тебя, впервые напившуюся текилы, выворачивало наизнанку?), их жизни отличались, как небо и земля. И отчасти именно это отличие и сходство с образом жизни Сиси и Лидии породили и укрепили дружеские связи Джессики в мире кино. А кто еще, как не подруга по голливудскому клубу, смог бы понять то чувство разочарования, которое она испытывала сегодня, сидя в «Плюще» напротив одной из самых известных кинозвезд в мире?
Джессика тряхнула каштановыми кудрями и сделала вдох. Хватит.
– Словом, райдер-лист почти тот же, правда, с поправкой на «Кристалл» и, разумеется, Вьев. Отлично. Я переговорю с юридической службой после ленча. Уверена, что перелеты частным самолетом им страшно не понравятся.
– Да что такое с этими студиями и их частными самолетами? – спросил Холден. – На фиг они их держат, если не для звезд?
– Холден, дело не в том, что они не хотят, а в том, как ты используешь самолеты. Летать из Белиза в Чикаго в два часа дня, потому что захотелось съесть хот-дог? С точки зрения финансов это ни в какие ворота не лезет, – улыбнулась Джессика. Она уже уяснила себе, что может говорить что угодно и кому угодно, главное – подкреплять слова улыбкой.
В этом состояла ее работа: улыбаться – за десять процентов. Холден Хамфри был кинозвездой, и таких у Джессики было много. В Голливуде было десять звезд, которые могли вытянуть любой фильм, и в настоящее время Джессика представляла интересы семи из них. Плюс к тому имелась целая «охапка» сценаристов и режиссеров. Солидно. Подобно гигантам прошлого (Вассерману, Овитцу и Бергу), она была суперагентом.
Это было точно снежный ком. Контракт с первой звездой оказался чистым везением. Карьера второго «звездного» актера находилась в полной заднице, когда Джессика нашла ему небольшую, но потрясающую характерную роль в независимом фильме, за которую он получил «Оскар». Премия перевернула его карьеру, он снова пошел в гору, а в офис Джессики посыпались очень выгодные предложения. Третья звезда появилась по рекомендации первой, а трое – это уже целое общество. А в обществе любят бывать все, особенно кинозвезды. Ангажировать было легко. Джессике никогда не составляло труда заключить контракт, раскрутить актера, найти подходящую роль, а вот удержать кинозвезду было непростой задачей. Джессика бросила свирепый взгляд на Джоша Драгатсиса – тот все еще пялился на Холдена и капал слюной в овощной салат. У, браконьеры! Так и норовят украсть ее успех! Актеры, как Джессика знала по опыту, существа очень меркантильные. Тот, кто в угоду своему тщеславию мечтает продемонстрировать свое шестиметровое изображение всей планете, как правило, имеет кучу недостатков. Джесс любила их за самоуверенность, браваду и дерзость, за милую детскую веру в то, что мир – это их коробка с игрушками, а люди – лишь товарищи по игре.
У Джессики были только два клиента, которым она полностью доверяла. Причем Сиси и Лидия были не просто ее подругами (третье правило Голливуда: настоящих друзей нет, есть только деловые партнеры), а ближайшими подругами. Это был союз, испытанный временем, вместе пережитыми поражениями (а работая в Голливуде, без них не обойтись) и скрепленный полным доверием. Теперь их «тройке» оставалось выдержать проверку совместно сделанным фильмом. Однако, похоже, не судьба.
Если бы Сиси сама не позвонила сначала Джессике, она бы сроду не поверила в такое. Чтобы Селеста Соланж снималась даром?! Ну, почти даром – по расценкам Гильдии плюс десять процентов. В иной ситуации Джесс позвонила бы Лидии и разорвала ее на части, потому что дружба дружбой, а бизнес бизнесом. Конечно, Сиси получала со сборов солидный куш. Но «Семь минут после полуночи» были не независимым малобюджетным фильмом с крохотным финансированием, в котором звезды играют за гроши (зачастую к ужасу своих агентов, живших на десять процентов от их гонораров), потому что роли были такими колоритными, сулили восторженные отзывы и возможность предстать перед миллионной аудиторией на церемонии вручения призов. Нет, «Семь минут после полуночи» были студийным блокбастером, но Сиси хотела сниматься в нем не из-за денег, а из-за оскорбленной гордости и желания отомстить.
В голосе Сиси Джессика слышала негодование. Дэмиен Бракнер просто ублюдок, подумала она. Сначала Аманда, затем Сиси, теперь эта Бриана Эллисон. И что, эта тоже станет звездой? Понятно, каким местом думал Дэмиен, когда отдал главную роль Брай, а не Селесте. И так публично! Для Дэмиена и Селесты это означает разрыв. Ну и скатертью дорога! И потом, Селеста работала больше, когда оставалась одна. Как только «Семь минут после полуночи» будут сделаны, следующий же фильм принесет ей гонорар в двадцать миллионов долларов. А если «Семь минут после полуночи» станут хитом (а с таким режиссером и актерами, которых Лидии удалось собрать, это очень возможно), Селеста при своей доле со сборов фильма получит больше денег, чем когда-либо прежде.
– Джесс, – прервал ее мысли Холден, – не забудь про маму. Она снова хочет быть фотографом на съемках.
– Ну конечно, – улыбнулась Джесс. – Полторы тысячи в неделю, верно?
– Точно. И не переживай, на этот раз она не забудет заправить пленку в фотоаппарат.
4. Мэри-Энн Майерс ее домашние тапочки с кроличьими ушками
Мэри-Энн щелкнула мышкой по иконке «сохранить» на экране монитора. Пока все. Она посмотрела в окно своего домашнего офиса и увидела, как над Голливудскими холмами встает солнце. Это была долгая ночь. Но сценарий получился что надо. Сюжет хорошо закручен. Мэри-Энн учла все замечания Лидии по «Семи минутам после полуночи», а они были очень толковыми. Лидия – умница, она прекрасно поняла фабулу и как сделать хороший сценарий.
Мэри-Энн откинулась на стуле и глотнула чая с бергамотом. Что за вид! Что за жизнь! Что за чудеса! Два удивительных месяца. Всего два? Она уже стала привыкать к этой новой жизни (правда, порой ее охватывал страх, что это лишь сон, и она вот-вот проснется). У нее есть «мерседес», и квартира на Голливудских холмах, и домработница, и счет в банке. Казалось, годы прошли с тех пор, как она не имела ни гроша за душой – всего одиннадцать долларов и сорок восемь центов на счете и нависшая угроза задолженности по кредиту, когда она выложила за продукты в «Ральфсе» пятнадцать долларов и семьдесят девять центов. А еще она была безработной, потеряв во второй раз за три недели место официантки, и осталась без жилья, поэтому спала на диванчике у своей приятельницы Сильвии. Мэри-Энн позвонила сестрице Мишель (человеку ответственному, по мнению их мамы Мици) и попросила прислать денег на дорогу домой. Мечта рухнула.
Девять лет она работала барменшей, продавала туфли, отвечала на телефонные звонки, выгуливала собак и наконец, предприняла жалкую попытку обслуживать столики. Мэри-Энн была по уши сыта своей голливудской мечтой, подвела черту и смирилась с жизнью в тихом (хотя и чопорном) родном городке Сент-Пол, штат Миннесота. Свой компьютер она заложила месяц назад, чтобы погасить аренду, и теперь лишилась всего – и компьютера, и денег, и квартиры.
Лежа на диванчике горохового цвета и разглядывая трещины на потолке, Мэри-Энн припоминала свою первую неделю в Лос-Анджелесе. За девять лет мало что изменилось в ее жизни (кроме возраста), а теперь она еще бездомная и без гроша. И тут позвонил телефон – не Сильвии, а ее мобильник, у которого оставался еще один день обслуживания.
– Будьте добры Мэри-Энн, – произнес решительный голос на другом конце провода.
– Это я.
– С вами хочет поговорить Лидия Олбрайт.
Лидия Олбрайт? Та самая? Мегапродюсер, чьи фильмы собирают в прокате свыше миллиарда долларов? Мэри-Энн резко села, стукнувшись головой о громоздкую лампу, купленную в комиссионке, и опрокинула на пол стакан с водой.
– Минуточку, – услышала она, – соединяю вас с Лидией.
Последовала короткая пауза. Сердце Мэри-Энн бешено колотилось.
– Мэри-Энн, это Лидия. Как поживаете? Рада заочному знакомству с вами.
– Да! – задыхаясь, воскликнула Мэри-Энн. – И я. Прекрасно. Спасибо.
– Прошлой ночью я прочитала «Полный простор», и он мне очень понравился.
– Правда?
Как ее сценарий попал к Лидии Олбрайт?!
– По-моему, у вас изумительный слог. Вам удается ухватить самую суть сюжета. Вы пишете просто великолепно.
Мэри-Энн была сражена наповал.
– А как к вам…
– Мы получаем все, – опередила ее вопрос Лидия.
– Все, – прошептала Мэри-Энн.
– Мэри-Энн, у меня есть сценарий, и если вы не очень заняты, может быть, доработаете его для экранизации? Он почти готов, но кое-что надо доделать.
Вчера я ужинала во «Временах года» с Уэстоном Бирнбаумом, президентом по производству «Уорлдуайд», и сказала ему, что вы с этим отлично справитесь. Фильм называется «Семь минут после полуночи». Как только доработанный вариант будет готов, мы с Уэстоном запустим его в производство.
– Очень занята… – промямлила потрясенная Мэри-Энн.
– Да что вы? Потому что я действительно…
– Нет, нет! Да, присылайте. Я не очень занята. Буду счастлива, вычитать его, доработать, помочь. Да, прошу вас.
– Замечательно! А куда? Я отправлю посыльного прямо сейчас.
– М-м… – Перескочив через кота и диванные подушки, Мэри-Энн метнулась к письменному столу возле двери и схватила присланный из музея Уэллса Фарго конверт с адресом Сильвии. – Улица Франклина, 6615, квартира 303.
– Отлично, он будет у вас через час. И если вы хотите заниматься сценарием, считайте, что мы договорились.
– Да, спасибо, Лидия. Спасибо.
– Не за что. У вас талант. Я попрошу юридическую службу «Уорлдуайд» связаться с вашим агентом для согласования гонорара.
– Хорошо, – выдохнула Мэри-Энн. С агентом? Но у нее нет агента! Мэри-Энн помолчала, раздумывая. А можно ли его найти? Вдруг Лидия, узнав, что у нее нет представителя, откажется с ней сотрудничать?
– Мэри-Энн? – Лидия прервала беспорядочный поток ее мыслей. – Кто ведет ваши дела? Кто ваш представитель?
– Э-э… у меня-я… э-э… – Мэри-Энн приуныла. Мечта, которая была так близко, снова рухнула. – Лидия, у меня нет агента, – сказала она упавшим голосом.
– Черт возьми, не могу поверить, чтобы у человека с вашим талантом не было агента. Я это улажу, у меня есть знакомства. Вот те раз! Неудивительно, что снимают такое дерьмо.
– Спасибо, Лидия, – снова воспрянула духом Мэри-Энн. – Да, неудивительно.
– Отлично. Итак, через час у вас будет сценарий, через два – агент, а после уладим дела с юридической службой «Уорлдуайд». А мы сможем обсудить сценарий завтра? Как у вас с расписанием?
– Я свободна.
– Прекрасно. Сейчас мне надо ответить на другой звонок, но Тодди, моя помощница, останется на линии. Договоритесь с ней о времени завтрашней встречи. До свидания.
– До свидания, – сказала Мэри-Энн.
Это был тот самый звонок – воплощение надежд и чаяний всех вышибал, барменов и официантов (а по совместительству безработных актеров, сценаристов и режиссеров) в Голливуде. И после того самого звонка Лидии Олбрайт два месяца назад в жизни Мэри-Энн все переменилось. Полтора миллиона долларов – подумать только! (Получив деньги по первому чеку, Мэри-Энн отправила Мишель в Миннесоту деньги за билет на автобус и бутылку шампанского – в знак победы).
Ким, помощница Джессики Колфилд (агента Мэри-Энн), прислала десять экземпляров «Дейли вэрайети» с анонсом, который был опубликован через два дня после звонка Лидии. Он был озаглавлен «Полночь для Майерс». Пять экземпляров Мэри-Энн отослала домой в Сент-Пол. Впервые она ощутила, что родители, Мици и Марвин, гордились ею. Материал о Мэри-Энн был опубликован на первой полосе местной газеты «Пайонир пресс», а отец начал налево и направо говорить о том, что его дочь писательница. Достойная похвала из уст человека, который не прочитал ни одной ее строчки. А может быть, Марвин фильм посмотрит? Разумеется, потому что она пригласит его на премьеру.
Мечта Мэри-Энн осуществлялась. Она занималась писательством, и ей за это платили. Джессика вела ее дела. Сначала «Уорлдуайд» заплатила пятьсот тысяч из миллиона за «Полный простор» для Лидии, потому что она хотела продюсировать этот фильм, как только будут закончены «Семь минут после полуночи». Мэри-Энн поначалу запуталась в расчетах, но Джессика объяснила, что пятьсот тысяч она получит сейчас, а когда «Полный простор» будет запущен в производство – еще пятьсот тысяч.
Затем «Уорлдуайд» заплатила Мэри-Энн триста пятьдесят тысяч за вариант сценария «Семи минут после полуночи» и сто семьдесят пять тысяч за его доработку. (Доработка считалась менее трудоемким делом, чем написание нового варианта, однако практически работы было столько же.)
В течение месяца Мэри-Энн переделывала «Семь минут после полуночи» для режиссера Займара… именно так, просто Займара. Это было до того, как Займар пропал в Бейлизе. Или на Бали? Затем она прописывала роль Брэдфорда Мэдисона (главного исполнителя) – тот напился и был арестован за хулиганство. Наконец, последние двое суток она расширяла и делала сексуальнее роль Рафаэллы для Селесты Соланж, которая согласилась сниматься в фильме.
Как же это могло случиться? Мэри-Энн из Сент-Пола, штат Миннесота, расширяла и делала сексуальнее роль для суперзвезды Селесты Соланж! В одночасье она превратилась из бездомной в миллионершу – такое возможно только в Голливуде.
Здесь все азартные игроки, только ставки гораздо выше, чем в Лас-Вегасе. Там играют на деньги, а в Голливуде – на мечту. Мэри-Энн повезло: она выиграла «джекпот», и история ее успеха была одной из тех, которые питают этот вечный огонь. И сейчас Мэри-Энн закончила сценарий.
Она взглянула на часы: половина седьмого утра. Надо поспать. Около десяти позвонят из офиса Лидии и попросят, чтобы Мэри-Энн пришла днем: им с Лидией надо будет просмотреть новый вариант сценария. Съемки начнутся всего через три дня (если, конечно, Займар вернется из-за границы, а Брэдфорд пройдет реабилитацию). Лидия нуждалась в Мэри-Энн и хотела, чтобы та ежедневно присутствовала на съемках. Это сулило еженедельную прибавку в семьдесят пять тысяч к счету, который процветал благодаря сценарной работе.
Она пробрела через холл мимо гостиной (у нее была гостиная!). Посмотрелась в зеркало, висевшее на стене. Зеленые глаза смотрели устало. Светло-каштановые волосы, прежде собранные в хвост, были растрепаны (она по привычке крутила волосы, когда работала). И даже веснушки не скрывали темных кругов под глазами. «Ты похожа на девчонку, живущую по соседству!» – сверкнув своей прославленной на весь мир улыбкой, воскликнула Селеста Соланж при их первой встрече.
Тогда Мэри-Энн по-настоящему поняла, что означает выражение «звездный шок». Возможно, ли запросто разговаривать с той, кого ты видишь на киноэкране с двенадцати лет? Эта актриса – лауреат премии «Золотой глобус»! И разве может она, Мэри-Энн из Миннесоты, сказать нечто такое, что было бы интересно Селесте Соланж?
«Просто будь собой, – шепнула Лидия на ухо Мэри-Энн перед приходом Селесты. – Она обычный человек. Представь, что она твоя соседка или двоюродная сестра. Так что без церемоний, их это утомляет».
«Ничего себе сестричка!» – подумалось Мэри-Энн, но она старалась: не стояла столбом, не заикалась, не захлебывалась от восторга, не пялилась и не сияла лучезарной улыбкой – словом, избежала тех промахов, которые новички и туристы допускают в Голливуде. По настоянию Селесты называла ее Сиси и старалась видеть в ней не личину, а личность. Мэри-Энн догадывалась, что какую-то свою частичку, которая не была, да и не могла быть предназначена для публики, Селеста утаивала, ведь иначе от нее ничего не осталось бы. Когда все хотят урвать от тебя кусочек, ты просто обязан что-нибудь оставить себе.
Мэри-Энн прошла в спальню. Пастельно-лавандовые тона действовали успокаивающе. Огромная кровать с пестрым пуховым одеялом манила к себе. Мэри-Энн присела на постель, сбросила тапочки с кроличьими ушками и поставила их возле огромной стопки рукописей, присланных Джессикой. То были сценарии от продюсеров, каждый из которых настойчиво требовал, чтобы Мэри-Энн доработала текст.
– Лидия, должно быть, очень верит в тебя, – сказала Джессика. – Начинающих авторов никогда не привлекают к постановкам. Я знаю, Лидия считает тебя талантливой.
Мэри-Энн легла и попыталась расслабиться. Ей нужно всего пару часов покоя, но голова упорно продолжала работать. Сотрудничество с Лидией Олбрайт – гарантия дальнейшей работы с любым продюсером или студией в Голливуде (особенно для сценариста, участвующего в постановке). Ее воображение неслось вперед, заглядывая в будущее и гадая, какой момент станет решающим в ее карьере. Не этот сценарий и, вероятно, не следующий. Пока Мэри-Энн была счастлива тем, что к Джессике начали поступать предложения по сценарной работе от продюсеров и студий.
