355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Меган Креве » Пострадавшая магия (ЛП) » Текст книги (страница 3)
Пострадавшая магия (ЛП)
  • Текст добавлен: 12 апреля 2020, 13:02

Текст книги "Пострадавшая магия (ЛП)"


Автор книги: Меган Креве



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Сэм подошел к дому и постучал в дверь, крикнул на эстонском, а потом на русском для прикрытия. В этом городе, как и во многих у границы, россиян было много.

Через миг он постучал громче. Женский голос донесся из-за двери. Она звучала сонно и встревоженно. Сэм сказал что-то ровным голосом, махнул переводчику добавить немного. Дверь открылась.

Мы вошли, а семья, которую мы потревожили, собралась в гостиной вокруг потрепанной, но крепкой мебели. Пахло жареным мясом от их ужина. Муж и жена были чуть старше моих родителей, в уголках глаз и ртов у них появились морщинки. Морщины углубились, когда Сэм показал удостоверение. Они не выглядели виновато, но боялись.

Их плечи напряглись еще сильнее, когда их юный сын спустился в гостиную. Ему было тринадцать или четырнадцать, но хмурый вид не был детским. Синяк на его щеке был лиловым рядом с недавним порезом.

– Двое мужчин приходили и уходили от вас, – сказал Сэм, переводчик вторила ему. Он показал фотографию мужчин. – Вы не в опасности. Мы просто пытаемся понять, где они сейчас. Возможно, вы расскажете нам о них и их планах что-то еще.

Муж и жена переглянулись. Их сон напрягся. Отец хмуро посмотрел на него, а его мать заговорила с дрожью.

– Она не знает, что делают эти мужчины, – сказала переводчица. – Она и ее муж не спрашивают. У них будут проблемы за вмешательство. Они бы ушли, но выбора нет.

Ответ не удивил моих коллег. Они не ждали, что эти люди поддерживали террористов. Я переминалась с ноги на ногу, не зная, чем помочь, и хотела ли я.

– Вы ничего не подслушали? – сказал Сэм жене. – Если мы найдем их, они вас больше не побеспокоят.

Она покачала виновато головой, и он повернулся к ее сыну.

– А ты? Ты говорил с ними?

Мальчик выпятил подбородок.

– Вы не отсюда, – сказал он на ломаном английском. – Почему бы не уйти?

Отец сжал его плечо с шипением. Спокойный тон Сэма не дрогнул:

– Мы договорились с вашим правительством помочь им найти преступников, – сказал он.

Мальчик сомневался, пока не услышал перевод. Его английский был не так хорош. Поняв смысл, он сморщил нос и выпалил на русском ответ.

– Он сказал, что они – не его правительство, – сказала переводчица подавленно. – Это место должно быть у России.

– Мы не обсуждаем политику стран, – сказал Сэм. – Мы просто хотим поймать убийц.

– Ребенок впускает их сюда, – сказал Брандт. – Нельзя отпускать его.

Лидер миссии взглянул на него.

– Не думаю, что мы можем как-то перетянуть его на свою сторону, – он повернулся к родителям. – Мы хотим быстро обыскать дом, чтобы убедиться, что те мужчины не оставили после себя ничего опасного.

От перевода муж утомленно кивнул. Я не знала, позволили бы ему отказать.

Сэм поманил меня за собой.

– Приглядывай за семьей, – сказал он Брандту. – Может, мы найдем то, что заставит ребенка открыться.

Брандт фыркнул, но не спорил.

Мы с Сэмом пошли по столовой и кухне, поднялись к спальням, начали с передней части. Мы открывали и закрывали шкафы, проверяли выдвижные ящики и тумбочки, даже заглядывали под матрас в спальне родителей. Сэм двигался размеренно, не добавляя комнатам бардака. От этого мне не стало лучше.

Мы шли к последней спальне, в которой я и ощутила искру магии, и с лестницы донесся стук и ругательство. Сэм застыл, но не успел крикнуть, прозвучал голос Брандта:

– Все под контролем. Просто ребенок не хочет, чтобы вы что-то нашли сверху.

Мне стало не по себе. Брандт применил чары, что не нравились магии.

Мы уже обыскали спальню мальчика: не заправленная кровать с запахом пота, простыни давно не стирали. Плакаты групп над столом. Сэм поймал мой взгляд у последней спальни. Он сжал ручку, но она не двигалась. Заперто.

Сэм вдохнул, и я ощущала чары, что он собирался произнести – удар, что сломает замок. Энергия в воздухе сжалась.

– Стой! – сказала я. – Я могу открыть ее так же быстро.

– Нет времени на…

Нужно было показать. Во рту пересохло, но я стала колдовать. Ослабить, открыть.

– Que se abra la puerta

Я направила магию в скважину, чтобы отпереть замок. Несколько слов, и послышался щелчок.

– Лопез! – тихо, но строго сказал Сэм. – Я – лидер миссии. Я решаю.

Я не видела его еще строгим. Я отпрянула от двери, опустив руки по бокам. Mierda. Я не хотела разозлить его.

– Прости, – я покраснела. – Я думала, что нужно открыть дверь Я не пыталась перечить.

Сэм проверил ручку, дверь открылась со скрипом. Он моргнул, и его лицо смягчилось.

– Я еще не видел такой быстрой работы этими чарами.

– Я просто поняла, раз могу…

Он опустил ладонь на мое плечо, и искренняя тревога в его карих глазах напомнила Хави.

– Я понимаю. В этот раз пара секунд не была важна. Но порой важна одна секунда. Замки можно починить. Многое другое – нет. Например, это, – он постучал по моей голове над ухом, усиливая сходство с братом. – Посмотрим, что у нас тут.

Я не знала, убедила ли его, но он хотя бы не раздавил меня. И я доказала, что могла повлиять другими чарами.

Мы вошли в комнату осторожнее, чем в остальные, но она выглядела обычно: кровать, но заправленная, хотя с краю явно сидели двое, пустой стол и стул в углу, подходящий шкаф. Несколько обрывков бумаги осталось на столе. Сэм проверил их, хмурясь, и сделал фотографии телефоном.

– На всякий случай, – сказал он.

Я шепнула магии, чтобы проверить снова. Энергия задрожала, когда я направила ее к кровати. Я опустилась и вытащила из-под нее блокнот с мятой обложкой.

Мы с Сэмом полистали его. Ничего угрожающего там не было. На страницах были наброски ручкой, грубые узоры и картинки. А потом Сэм прижал большой палец к одному, и линии задрожали от слабых чар. Ох.

– Это код? – спросила я.

Лидер миссии покачал головой.

– Я такое уже видел – это упражнения для внимания. Похоже, ребенок пытается развить талант.

– Думаешь, он зачаровал эти картинки?

Сэм криво улыбнулся.

– Так эти группы чаще всего и получают новых наемников. Ребенок не знал, что мог делать. У него не было шансов развить талант. Эти ребята заметили и стали относиться к нему как к важному. Учить, завоёвывать доверие, – он бросил блокнот на кровать. – А потом они прикажут ему использовать талант против того, кто встанет на пути к их целям.

Он сфотографировал рисунки и убрал блокнот под кровать, где я его нашла.

– Вот и все, – сказала я. – Эту искру магии я ощутила. Больше ничего нет?

– Похоже на то, – сказал Сэм. – Так часто бывает. Из-за таких вещей, как блокнот, нельзя делать выводы по сканированию снаружи. В половине случаев мы не находим ничего полезного, а в остальных нет ничего точного. Но миссии важны, когда мы натыкаемся на что-то хорошее. Мы можем следить за сыном, это может нас куда-то привести. Он может даже передавать информацию, если правильно сыграть.

Он пошел вниз. Пара стояла, где мы их и оставили, напряженные, встревоженные, посреди гостиной. Переводчица говорила с ними тихим голосом. Брандт стоял рядом с сыном, а тот сидел напряженно в кресле.

Взгляд и ощущение тревоги в энергии комнаты, и я поняла, что произошло. Мальчик дернулся, и Брандт магией приковал его к креслу.

– Мы поговорим с их сыном наедине пару минут, – сказал Сэм переводчице. – Скажи, что его не арестуют.

Отец нахмурился, глаза матери расширились, но они ушли на кухню после пары фраз. Переводчица пришла к нам.

Сэм поймал взгляд Брандта и кинул. Младший офицер убрал чары, бормоча. Было похоже на латынь – он мог быть из Академии.

Мальчик решил вскочить, но Сэм вытянул руку, и ребенок замер. Он посмотрел упрямо в глаза лидера миссии. Сэм склонился, чтобы их лица были на одном уровне.

– Мы нашли твой блокнот наверху, – тихо сказал он. – У тебя есть талант, ты можешь работать с магией. Ты не хочешь, чтобы родители узнали?

Мальчик побледнел, когда услышал перевод, сжал губы. У всех стран были напряженные отношения между магами и не-магами, предрассудки доходили до жестокости, и Эстония не отличалась.

– Мы им не расскажем, – продолжил Сэм. – Но, если хочешь учиться, ты можешь делать это, не связываясь с преступниками. Те мужчины вредят людям, убивают их. Вряд ли ты хочешь быть частью этого. Если свяжешься с силами Конфедерации, мы можем помочь тебе и обучить, ничего не прося в ответ. Вот номер. Звони в любое время. Скажи, что его дал тебе Самак.

Он протянул визитку. Мальчик хмуро смотрел на нее. А потом схватил и сунул в карман. Я не понимала, слушал он или просто хотел скорее уйти от нас.

Сэм ведь тоже не все рассказал? Мы просили в ответ информацию. Наблюдения.

Мне стало не по себе. Я должна была проявить себя – завоевать доверие старших, как Сэм пытался завоевать этого ребенка. Если лидер миссии был мне как старший брат, я знала, что он оценит.

Или я просто давала себе повод, чтобы это ощущалось правильно. Не страшно.

Я постучала по своей щеке и указала на мальчика с царапиной.

– Они сделали это? Те мужчины? Я могу закрыть рану, чтобы зажило быстрее, – мы учились стратегиям, что позволяли применять основные чары магимедиков, что мы знали со школы.

– Погоди, – начал Брандт.

Сэм ткнул его локтем.

– Пусть сделает. Она никому не навредит, – но он пристально смотрел на меня, словно это вдруг стало проверкой.

Мальчик посмотрел на меня, когда переводчица закончила. Он рявкнул что-то на русском. Она ответила раньше, чем доложила нам.

– Он хотел знать, будет ли больно. Я сказал, что ты обучена. И что станет лучше.

Я кивнула, подтверждая ее слова. Плечи мальчика опустились на полдюйма. Он колебался еще миг, а потом вскинул голову и повернул ее в сторону.

Я уже призвала нужные строки на язык, успокаивающий куплет из старых колыбельных бабушки. Хави этим успокаивал боль, когда я поцарапала колено. Я медленно и тихо его пела, пальцы замерли у щеки мальчика.

Кожа закрылась, место пореза было розовым, но целым. Синяк стал вполовину светлее.

Я опустила руку, и мальчик потрогал рану. Он испуганно взглянул на меня, словно не верил, что я сделала, как и говорила. Магия между нами счастливо гудела.

Сэм не смотрел на меня, но я, казалось, уловила блеск одобрения в его глазах. Он выпрямился, посмотрел на мальчика.

– Помни, что я сказал.

Мальчик пожал плечами и вжался в кресло. Переводчица позвала его родителей, сказала им, что мы уходим. Я повернулась, а мальчик прошептал:

– Спасибо.

Мое сердце дрогнуло, но я не дала себе обернуться и сделать это важным. Эта реакция отпугнет его, а не поддержит. Но, пока мы шли наружу, к прохладе ночи, я слабо улыбалась.

Я послушалась приказов, но и сделала то, во что верила. Я не завоевала доверие за ночь, но это могло произойти. Медленно.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Финн

Ложь родителям не казалась большим предательством, пока я не увидел, как они радовались. Их улыбки и взгляды радости, пока я надевал пиджак, вызывали желание вырыть яму и закопать себя виной.

Хоть папа организовывал важную международную конференцию, он вышел из кабинета проводить меня.

– Если не найдешь там такси, можешь позвонить нам, – сказал он. – Я на связи.

– Все будет хорошо, – сказал я, щеки болели от удержания улыбки. – Это просто концерт. Там будут тонны транспорта.

– Точно. Не переживай, – мама похлопала меня по плечу. – Просто повеселись. И передай Прише привет от нас!

Их радость будто кричала в прихожей: «Он выходит из дома! Занимается нормальными делами подростка! Он начинает привыкать».

Это была первая ночь после экзамена, когда я выходил, якобы с друзьями.

Концерт был на самом деле, группа «Bleeding Beats», новая инди-рок группа, которую любили многие в Академии, давала его в Радио-Сити-Мьюзик-холле этой ночью, но я не шел туда. Это было отличным прикрытием для моей поездки в Ньюарк. Вряд ли родители обрадовались бы, узнав, что я не привыкаю к выжиганию, а собирался углубиться в этот аспект своей жизни.

Им не нужно было знать. Они многого обо мне теперь не знали.

К счастью, их радость означала, что папа остыл после того, как я сказал, что лучше поеду сам на концерт, чем попрошу его подвезти меня. Я забрался в машину возле дома и сказал водителю ехать к станции Пенн.

Поезд, на который я сел, ехал в Ньюарк недолго, простаки часто туда катались по работе, потому что аэропорт был дальше. Половина пассажиров была с чемоданами. Я устроился в углу и смотрел, как огни города проносятся мимо, а за окном темнеет. Я нетерпеливо постукивал ногой.

Я не знал, чего ждать от встречи. Это могла быть группа Приглушенных и Выжженных, что будут жаловаться на ситуацию. Могло вообще никого не быть, и попытка собрания провалится.

Сколько раз я ни говорил себе это, чтобы придавить надежду, слова из листовки гремели в голове: «Хочешь делать больше?».

Поезд остановился в Ньюарке, и я прошел мимо чемоданов и нашел снаружи такси. Водитель странно на меня посмотрел, когда я назвал адрес, но поехал без слов.

Мы двигались среди заброшенных индустриальных строений, что казались зловещими в свете фонарей. Они сменились низкими бетонными домами. Водитель остановился на углу возле кирпичной церкви со шпилем на башне.

– Вот так.

На табличке снаружи был адрес, что я назвал водителю, но окна были темными. Я замешкался, но пошел вперед, отдав водителю двадцатку.

Где-то там мою Укротительницу дракона заставляли биться с врагами. Я не мог бояться капли неуверенности, ведь, если повезет, я мог пробить для нее путь домой.

Я обошел здание и заметил сияние в окне на нижнем этаже, возле боковой дверцы. Пара фигур юркнула внутрь. Я поспешил за ними с колотящимся сердцем.

Крепкий мужчина лет тридцати на вид стоял в дверях. Он окинул меня взглядом.

– Новенький. Погоди.

Я замер, он прошептал куплет, помахав ладонью. Кожа под моей меткой на виске зудела, и он кивнул мне.

– Заходи. Рад, что ты присоединился к нам.

Он проверял, что метка была настоящей? Если он был Приглушенным, оставшиеся силы у него были для иллюзий или чего-то схожего. Что они делали, если переживали, что кто-то мог пробраться с фальшивой меткой?

Я пошел по коридору и через другие двери, что вели в большую комнату. Десятки людей уже собрались – больше сотни, судя по всему. Некоторые взяли стулья из стопок у стен и сидели небольшими группами, но многие были на ногах. Их голоса отражались от высокого потолка, сливались в гул.

Слева была небольшая сцена. Женщина двигала трибуну на место по центру. Запах кофе и сахара доносился от стола у стены напротив двери, несколько гостей ели там пончики и другую выпечку.

Я отошел в сторону, приходило все больше людей. Кожа будто натянулась. Парень на входе поприветствовал меня, и у меня была метка, но было сложно поверить, что мне здесь было место. Их одежда, их поведение… Я встретил за пять дней экзамена больше ребят новой магии, чем за всю жизнь до этого, и многие в комнате, как мне казалось, были не из академий.

Что они думали обо мне, стоящем тут в выглаженной рубашке и слаксах с поведением старой магии на подсознательном уровне? Как они примут меня, если узнают, что я в родстве с мужчинами, что решали их судьбы?

От этого вопроса по спине пробежала дрожь. Я оглядел комнату. Тут был кто-то знакомый из Академии Манхэттена? Я не узнавал лица вокруг. У многих были метки Выжженных, почти у половины в комнате. Остальные были Приглушенными. Конфед не клеймил тех, кто смирялся с решением Круга.

Девушка с темными короткими волосами подошла ко мне, скрестив тонкие руки поверх блузки, что выглядела наряднее одежды многих тут.

– Эй, – сказала она. – Ты тут впервые? Выглядишь растерянно.

Наверное, она тоже была старой магии. Она не узнавала меня. Я чуть расслабился.

– За последний месяц у меня многое впервые, – я указал на метку.

– Только с экзамена? Ох, – она поежилась. – Не знаю толком ничего о нем, но говорила с другими магами, прошедшими его, и впечатляет, что ты тут так быстро после этого. Я – Ноэми, кстати. Обожаю фантазировать и слишком любопытная, как мне говорили.

Она улыбнулась и протянула руку для рукопожатия.

– Финн, – сказал я в ответ и указал на комнату. – Это… что мы тут делаем?

– Они всегда немного ждут, чтобы все успели прийти, а потом люди получают шанс высказаться. Порой мы делимся на группы – пишем письма или продумываем звонки… Последние пару встреч мы готовились к открытому протесту, но я не знаю, что из этого выйдет, – она рассмеялась. – Звучит так, словно я тут давно, но это только мой пятый раз. Мне повезло, что я связалась с Луисом.

– Луис?

– Увидишь, – сказала она, улыбаясь мечтательно. Похоже, Луис нравился ей больше, чем только из-за связи с этими собраниями.

Я хотел спросить, откуда она – она была на пару лет старше меня, но я не помнил ее в Академии – когда мое внимание привлек парень, идущий мимо. У него был синий ирокез в дюйм высотой по центру черепа с короткой щетиной волос.

Я знал его. Но не из Академии.

– Эй, – я поднял руку, чтобы привлечь его внимание, а потом попытался вспомнить его имя, но его не было в голове.

Конечно. Я мог представить его во дворе у сияющих белых зданий экзамена с ирокезом в пять раз выше, я слышал, как он бормотал, что не будет дружить, когда наша группа собралась в общежитии в первую ночь, но, как и со всеми мелкими деталями тех пяти дней, я потерял его имя. И я вроде бы знал, откуда он был, не из Нью-Йорка, но остальное мне не давалось.

Парень удивленно посмотрел на меня.

– Вряд ли я тебя знаю, – сказал он. Его метка Выжженного выделялась ярко, как моя, на бледной коже – там кожа была в небольших пятнах и в розовых шрамах. Я вспомнил еще фрагмент: он был весь в ожогах, стонал, пока мы пытались увести его по черному коридору.

Магимедики не смогли идеально исцелить его.

Я не знал, выжил ли он. Я обрадовался, хоть и не мог ему ответить.

Я не мог сказать, что знал его по экзамену. Чары мешали. Экзаменаторы стерли его воспоминания полностью, судя по его взгляду на меня. Он меня не помнил.

– Когда получил свою? – я постучал по виску. Ничто не мешало спросить.

– В этом году, – он сделал паузу, словно не знал, хотел ли продолжать разговор. – А ты?

– Тоже. Я чувствовал, что мы схожи.

Он смотрел на меня пристально, но не узнавал. Холодок пробежал по моей спине. Я бы смотрел на него так, если бы не вмешалась та женщина-экзаменатор. Я бы потерял все.

Конечно, из обрывков я помнил плохое отношение парня к старой магии, так что, может, было к лучшему, что он не знал, кем я был.

– Я не могу об этом говорить, – сказал он, и я понял, о чем он, как мог понять только товарищ по экзамену.

– Знаю, – сказал я. – Но, кхм, мне нравятся твои волосы.

Он провел ладонью по ирокезу со смесью гордости и смущения.

– Было лучше. Больше. Я отращиваю его. И я лучше возьму пончик, пока все не съели.

Писк микрофона донесся со сцены. Парень – за двадцать, широкоплечий и подтянутый, с бронзовой кожей и черными волосами, что завивались за ушами – постучал по микрофону на трибуне. Ноэми кивнула, просияв.

– Всем привет! – сказал парень теплым голосом. – Рад видеть, как много вас готово поделиться историями и, может, заняться делом ночью.

– Привет, Луис! – завопили голоса из толпы. Ага, это о нем говорила Ноэми.

– Мы начинаем, – сказал он. – Некоторые хотят, чтобы их услышали. Но сначала я хочу поприветствовать тех, кто пришел в Лигу Свободы магии впервые. Мы открыты для всех – Приглушенных, Выжженных, простаков – кого лишили всех возможностей в мире магии лидеры Конфедерации. Когда я начал собрания четыре года назад, нам нужно было место для небольшой группы. Поражает, как много нас стало, и как вырос наш энтузиазм.

Люди хлопали, некоторые вопили. Все повернулись к сцене и смотрели.

– Устраивайтесь удобнее, угощайтесь, слушайте и не скрывайте мыслей, – добавил он. – Мы просим только это. Если хотите что-то сказать, подходите ко мне в любой миг. Я вас пропущу.

Он отошел, и к микрофону встал пухлый бледный парень.

– Мы знаем, как Конфед объясняет Приглушение, – начал новенький, его решительный тенор разносился по комнате. – И мы знаем, что все это бред.

Некоторые вокруг меня согласно ухали. Парень продолжил, указал примеры, когда Избранные маги вредили, а Приглушенные совершали много добра, но могли сделать больше с полной связью с магией. Я не слышал мелодию вокруг себя, но другая энергия наполняла комнату, полная пыла и решимости.

Сердце колотилось. Парень ругал политику, что была написана людьми, как мой прадед и дядя Реймонд. Я слышал, как мои родители поддерживали Приглушение. Я не знал, что сказали бы в моей семье об этой речи или о том, что я пришел ее послушать. Но, хоть я нервничал, я улыбался.

Юпитер, Марс и Венера, эти люди были мне нужны, если я хотел подавить Круг, убрать экзамен и все, что они ввели. Они видели те же кошмары, что я и, даже если не все пережили лично или не могли вспомнить.

После Приглушенного парня Луис предложил микрофон девушке по имени Эри, метку Выжженной было видно на ее оливковой коже под челкой волос с розовыми прядями. Она болтала, жаловалась на скрытность экзамена, и как потом обращались с участниками, но я не мог отрицать, что ее гнев находил во мне ответ. К моему удивлению, потом на сцену пошла Ноэми.

– Я так рада, что вы приняли меня, когда я начала приходить сюда, – сказала она, голос подрагивал, она сжимала микрофон. – Знаю, многие маги думают, что людям без магии нет места в вашем обществе, и я не виню их из-за того, как мы, «простаки», с вами обращаемся. Но мы многому можем у вас научиться, а это я люблю больше всего. Я выросла на истории о ведьмах и колдунах, и я хочу узнать, как все на самом деле. Вам не нужно использовать магию, чтобы изучить ее. Если Конфедерация откроет хоть несколько мест для академиков без магии, чтобы проводить исследования в их библиотеках, проводить тесты и эксперименты, чтобы мы все лучше понимали этот феномен. Думаю, это пошло бы на пользу всем.

Я смотрел на нее, а она описывала свое мнение, перечисляла свои попытки убедить представителей Конфеда, что она была серьезной и посвятила себя изучению магии. Она была простачкой?

Мне не стоило удивляться. Луис упоминал простаков. По ее виду сложно было понять. Я просто…

Было глупо думать о простаках, когда я не говорил с не-магами, кроме заказа еды в ресторане или такси. Я думал, что они как-то отличались от нас, хоть разницей была лишь связь с магией, которой многие тут были лишены.

Ноэми явно любила концепт магии, как я любил использовать магию.

Когда она закончила, женщина с темной кожей средних лет встала за трибуну.

– Хорошо, ребята, – сказала она. – Одни слова никуда нас не приведут. Я хотела бы продолжить обсуждение насчет мишеней нашей акции протеста. Кто готов идти вперед? Приходите ко мне у столика пончиков.

Мои ноги напряглись, я смотрел, как большая часть толпы пошла к столу. Моя семья была явной мишенью для протеста. Я волновался от атмосферы, не знал, можно ли так нагло идти туда.

Я мог хотя бы послушать, может, добавить что-то полезное, не раскрывая свои связи с людьми, которых они видели врагами. Разве я не пришел сюда что-то делать?

Я вдохнул и прошел туда, где собрались ребята со сверкающими глазами.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Рочио

– Ох, там еще больше коробок, – сказал Сэм, шурша брезентом. – Это нужно вытащить.

Брандт уже вытаскивал ящики оружия в соломе из гаража. Я подошла к Сэму вместе с одним из младших оперативников, девушкой по имени Джослин, которая была на пару лет старше меня. Ее каштановый хвост раскачивался, она схватила ящик и вышла.

Наш отряд обнаружил запас магически усиленного оружия, благодаря намеку и осторожному сканированию. Зачарованное оружие запрещено международным законом, но я догадывалась, почему «Борцы за справедливость» решили придать так сил своим союзникам без магии.

Теперь никто оружие не использует. Мы заберем его на базу для нейтрализации. Но при виде черных дул, барабанов в форме яйца в тусклом свете электрического фонаря я поежилась, подумав, сколько запасов мы еще не нашли, и как их собирались использовать группы мятежников.

– Осторожно, – напомнил мне Сэм, я подняла ящик рядом с ним. – Следи за магией в них по пути. Если что-то начнет меняться, бросай коробку и прикрывайся.

– Поняла, – сказала я. Я побывала на десяти миссиях за последние две недели, в остальное время я тренировалась и слушала теорию, но напряжение оставалось в мышцах, пока я несла ящик с оружием. Жилет, зачарованный или нет, не спасет, если это оружие взорвется.

Холод щипал мои щеки, пока я несла ящик по бетону переулка к гравию парковки, где мы опустили вертолет. Сэм сказал, что тут, далеко на севере, можно будет увидеть снег в следующем месяце. В вертолете горел свет, Десмонд быстро кивнул мне, сидя за панелью связи. Он напрягся, губы двигались от едва слышных чар.

Я толкнула ящик в заднюю часть вертолета и побежала к гаражу. Я вошла и успела услышать Джослин:

– Это еще что?

Она вытащила из-под ящика грязный листок. Ее толстые брови сдвинулись, она прищурилась.

– Блин. Это схема взрывных чар, да?

Сэм склонился к ней, хмурясь.

– Да. И тут есть адрес, – он постучал по надписи на кириллице наверху страницы. – Если это близко, стоит заглянуть, не оставили ли они чары там, и активны ли они, – он нажал кнопку микрофона, прикрепленного к толстовке. – Поуэлл, посмотри адрес. Я отправлю картинку.

– Есть, – сказал Десмонд в наушнике. Через минуту после отправленной фотографии он заговорил снова. – Пять улиц севернее, две на восток. Высокое каменное здание с красной крышей. Проверить место сканом?

– Да. И сообщи базе, пусть узнают, почему это здание может быть атаковано, – Сэм повернулся к нам. – Брандт, Лопез, осмотрите здание. Если найдете чары, расправьтесь с ними или зовите на помощь.

Брандт поманил меня за собой ладонью, взгляд стал мрачнее обычного. Мы пошли по улице мимо мрачных лиц зданий в этой части города.

Еще пара улиц, и дорога стала шире, свежее, и дома увеличились. Седан выехал из-за угла, рыча, и я придвинулась ближе к стенам.

Брандт взглянул на меня, с таким лицом он мог и одобрять мою осторожность, и обвинять в трусости. Порой было сложно понять его эмоции, кроме гнева и смятения, особенно в свете фонаря, от которого тени на его лице сгущались, а пряди русых волос напоминали ножики.

Голос Десмонда зазвучал в ушах, когда узкое каменное здание с красной черепицей появилось в поле зрения впереди.

– Дом принадлежит кузену министра из правительства Эстонии, которая голосовала против дружбы с Россией. Они или пытаются наказать ее, напав на семью, или надеются, что захватят и ее, если она придет в гости.

– Там еще ничего не взорвали, – сказал Брандт в микрофон. Он замедлился вблизи дома.

Покалывание энергии не в такт задело мою кожу. Я посмотрела туда, откуда ощутила это.

– Верхняя ступенька, – сказала я, дрожа. – Там взрывные чары.

Брандт нахмурился, произнес чары сканирования. Он стиснул зубы.

– Чары активны, – сообщил он в микрофон. – Мы можем убрать их.

От давления взрывных чар меня мутило. Чары тоже крутились, вихрь магии был заточен в бетонную ступеньку. Я подошла ближе, несмотря на ощущения. Это хоть не было большим.

Движение в окне на другой стороне улицы привлекло мое внимание. Свет фонаря озарил бледную девушку не старше меня, прислоняющуюся к стеклу. Ее каштановые волосы были собраны назад, а руки были скрещены поверх джинсовой куртки. Наши чары скрытности рассеивались, потому что она смотрела на нас.

– Что? – Брандт проследил за моим взглядом. Девушка уже пропала во тьме за окном.

– Ничего, – сказала я. – Просто соседка выглядывала.

– Половина из них считает, что бомба – хорошая идея, – пробормотал он.

Местные не радовались нам, как мы им. Что они решат, если мы вдруг появимся тут? Они видели помощников или нарушителей? Руки покалывало почти так же неприятно, как от взрывных чар. Я хотела убежать к теплым огням базы. Будто я могла так.

У меня была тут своя миссия, она проходила медленно. Я знала, что завоевала немного уважения Сэма во время миссий с ним. Брандт все еще был настроен скептически. Побег не добавит мне очков в его глазах.

– Что будем делать? – спросила я. В голове возникли стратегии по нейтрализации бомбы, которым нас учили. Я впервые столкнулась с этим в жизни.

Брандт прошел к другой стороне ступенек.

– Или никого дома, или они спят. Шуметь не стоит. Мы призовем щит вокруг него вместе, сделаем прочным, а потом я активирую взрыв.

Как только он сказал «активирую», магия вокруг меня вздрогнула. Я мысленно скривилась. Но это был шанс убедить его. Я смела надеяться, что он ощутит радость магии, если мы начнем справляться с этим мягче?

– Не нужно их взрывать, чтобы убрать, – сказала я. – Это испортит часть дома. Почему нельзя их рассеять?

Он фыркнул.

– Потому что это потребует много времени и энергии? Правительство отплатит им за ущерб.

Но не могло отплатить магии. Я не могла пока рассказать это, не звуча безумно.

– Я быстро, – сказала я, опускаясь на колени у крыльца. – Я покажу, – мои пальцы сжались на миг, а потом я вытянула их. Я не хотела, чтобы он видел их дрожь.

Даже Хэмлин говорил, что чаще всего проще всего было взорвать такие чары. Но я не могла сделать это.

– Лопез, – начал Брандт, и я решила, что не дам ему возражать. Он был на несколько лет старше, мог командовать мной, но не запретил попробовать.

– Делай щит, – быстро сказала я. – Нужно думать о безопасности, – и я тихо запела спокойную мелодию.

Брандт выругался, хоть я еще не колдовала. Он не понимал. Он начал призывать щит на латыни. Я дала своим намерениям просто течь сквозь энергию вокруг меня. Жжение взрывных чар сильнее пронзало меня. Я хотела проверить ритм в строении чар, уловить, как сплетены те кружащиеся нити.

Я видела, как Финн рассеял свои чары на экзамене. Его чары работали не так, как эти, но он распутал потихоньку нити магии. Я тоже попробую так сделать.

Магия щекотала, словно привлекала к себе. Да, слабая скулящая нота казалась податливой. И она проходила сквозь горячий центр чар. Если я ее вытащу, медленно…

Я зашептала строку про скольжение, сосредоточилась на том кусочке чар. Он держался на месте, а потом порвался, унося с собой часть жара.

Сердце гремело в голове. Я обратилась к другой нити вокруг шара с силой. Мои губы двигались снова: остудить, расслабить, отцепить.

Потрескивание утихало. Я тянула за узел пением, и чары расплелись.

Мои плечи опустились, я расслабилась, мышцы дрожали. Работа забрала у меня больше, чем я понимала. Но я это сделала. Это было важно. Я прижала ладонь к земле, чтобы не упасть, на миг, а потом встала, прося ноги не дрожать.

– Взрывные чары рассеяны, – сказала я в микрофон.

Брандт убрал мою ладонь от воротника.

– Что это было? – осведомился он.

Я смотрела на него, слова застряли в горле. Его лицо стало красным в тусклом свете, губы скривились от эмоции, что была понятной. Он был в ярости.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю