Текст книги "Самый темный час (СИ)"
Автор книги: Мэг Кэбот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Глава 10
У медиаторов есть одна особенность.
Нас сложно убить.
Я серьезно. Не поверите, сколько раз меня сшибали с ног, волочили по земле, пинали, лупили, дубасили, кусали, царапали, колотили по голове, топили, пытались застрелить и да, точно, сбрасывали с крыш.
Но умерла ли я хоть разок? Получила ли опасные для жизни травмы?
Нет.
Я ломала кости – множество костей. На моем теле полным-полно шрамов. Но дело в том, что какая бы личность – или сила – не создала нас, медиаторов, она дала нам по крайней мере одно естественное оружие в нашей борьбе с немертвыми. Нет, не суперсилу, хотя она лишней не была бы. Нет, сила, которой владели мы с отцом Домом – и, вероятно, Джек тоже, хотя сомневаюсь, что у него была возможность это проверить, – это скрытая живучесть, позволяющая выдержать все сыплющиеся на нас удары и даже больше.
Вот почему, хотя, по идее, такое падение должно было меня убить, оно этого не сделало. Даже близко.
Нет, Мария де Сильва и ее любовничек, разумеется, не подозревали, что их усилия не увенчались успехом. Иначе задержались бы, чтобы закончить работу. Но когда я очнулась несколько часов спустя, слабо соображающая и с дикой головной болью, их поблизости не оказалось.
Очевидно, первый раунд я выиграла. Ну, в некотором смысле, как бы там ни было. Я к тому, что я ведь не умерла, а это, по-моему, всегда плюс.
А вот сотрясение мозга я заработала. Я сразу это поняла, потому что постоянно их получаю. В смысле, сотрясения.
Ну ладно, хорошо, это было всего дважды.
Неважно, ощущения при этом не из приятных. В основном, тебя тошнит и все болит, но, что неудивительно, тяжелее всего голове – она буквально раскалывается. В моем случае все было даже хуже, поскольку я пролежала на дне той ямы так долго, что успела выпасть роса. Она собралась на одежде, насквозь ее промочив, и теперь та казалась ужасно тяжелой. Так что самостоятельно выбраться из ямы, которую вырыли Энди и Балбес, стало проблематично.
В действительности к тому времени, как я наконец смогла вернуться в дом, уже рассвело – слава богу, Соня оставил входную дверь незапертой, когда вернулся со своего великого свидания. И все же мне пришлось взбираться по всем этим ступенькам на второй этаж. Я еле ползла. Но, по крайней мере, когда я добралась до своей комнаты и наконец-то смогла избавиться от мокрой и грязной одежды, мне в кои-то веки не пришлось волноваться о том, что Джесс увидит меня голышом.
Потому что, само собой, Джесса здесь не было.
Я попыталась не думать об этом, пока залезала в кровать и закрывала глаза. Эта стратегия – не думать о том, что Джесса нет, – кажется, неплохо действовала. По-моему, я заснула, прежде чем мысль об этом успела меня настигнуть.
Я проспала до половины девятого. Видимо, Соня пытался меня добудиться, но я спала мертвым сном. Наверное, меня решили не трогать, предположив, что я все еще расстроена событиями вчерашнего дня, ну то есть обнаружением скелета на заднем дворе.
Ах, если бы я переживала только об этом!
Когда после девяти зазвонил телефон, и Энди прокричал снизу, что это меня, я уже проснулась и, стоя в ванной в пижаме, изучала огромный синяк под челкой. Я выглядела словно инопланетянин. Серьезно. Просто удивительно, как я не сломала шею. Уверена, Мария и ее парень именно так и подумали. Только поэтому я осталась в живых. Эти двое были так самоуверенны, что не задержались, чтобы удостовериться, что со мной покончено и я действительно мертва.
Они явно раньше не сталкивались с медиатором. Чтобы убить нас, требуется кое-что покруче, чем падение с крыши.
Когда я взяла трубку, до меня донесся полный беспокойства голос отца Доминика.
– Сюзанна, слава Господу, с тобой все в порядке. Я так волновался… Но ты же этого не сделала, правда? Не пошла вчера ночью на кладбище?
– Нет, – ответила я.
В конце концов, идти туда не было никакого смысла. Кладбище само ко мне пришло.
Однако я не сказала ничего подобного отцу Доминику. А вместо этого спросила:
– Вы уже вернулись?
– Вернулся. Ты же им не рассказала? Я имею в виду, твоей семье.
– Э-э… – неуверенно отозвалась я.
– Сюзанна, ты должна. Ты просто обязана! Они имеют право знать. Речь идет об очень серьезном пришествии призраков. Тебя могут убить, Сюзанна…
Я воздержалась от упоминания, что вообще-то им это почти удалось.
Тут я услышала звонок по второй линии.
– Отец Ди, можете повисеть минутку? – попросила я и переключилась.
В трубке раздался высокий, смутно знакомый голос, но я, хоть убей, не могла понять, кто это.
– Сьюз? Это ты? С тобой все хорошо? Ты заболела?
– М-м, да. Наверное. Вроде того, – ответила я, чрезвычайно озадаченная. – А кто это?
– Это я! Джек! – возмущенно воскликнул голос.
О боже. Джек. Работа. Точно.
– Джек, откуда у тебя мой домашний номер? – поинтересовалась я.
– Ты дала его Полу. Вчера. Разве ты забыла?
Конечно, я забыла. Все, что я помнила из вчерашнего дня, так это то, что Клайв Клеммингс был мертв, а портрет Джесса пропал…
И, разумеется, что сам Джесс ушел. Навсегда.
О, и вот ту часть, где призрак Феликса Диего пытался раскроить мой череп.
– О! Да. Ладно. Слушай, Джек, у меня тут кое-кто на второй…
– Сьюз, ты обещала научить меня сегодня кувыркам под водой, – перебил меня парнишка.
– Я знаю. Мне очень жаль. Я просто… не могла сегодня прийти на работу, приятель. Извини. Это не имеет к тебе никакого отношения. Мне действительно очень нужен был отгул.
– У тебя очень печальный голос, – тоже довольно грустно сказал Джек. – Я думал, ты обрадуешься.
– Правда? – Интересно, отец Ди все еще ждет на другой линии или обиделся и бросил трубку? Я вдруг поняла, что очень плохо с ним обошлась. В конце концов, он ради меня прервал свое короткое уединение. – С чего бы?
– Ну потому что я…
В эту минуту я его и увидела. Просто легкое свечение над кушеткой. Джесс? Мое сердце снова совершило кульбит. Это становилось просто смешно. Я все больше превращалась в жалкую неудачницу, которая каждый раз, заметив малейшее мерцание, начинала неистово надеяться, что это Джесс.
Но это оказался не он.
И не Мария с Диего – слава богу. Конечно, даже им не хватило бы наглости попытаться нанести мне удар среди бела дня…
– Джек, мне надо идти, – бросила я в трубку.
– Подожди, Сьюз, я…
Но я закончила разговор. Все потому, что на моей кушетке с ужасно несчастным видом сидел доктор философии Клайв Клеммингс.
Просто здорово: мечтала о Джессе, а получила Клайва.
Кажется, при виде меня он удивился почти так же, как я.
– О! – воскликнул он, поморгав за толстыми, как стекло у бутылки колы, линзами очков. – Это вы.
Я молча покачала головой. Иногда моя комната напоминает Центральный вокзал Нью-Йорка.
– Ну, я просто не… – Клайв Клеммингс поправил свой галстук-бабочку. – Я хочу сказать, когда мне посоветовали связаться с медиатором, я не… то есть я никак не ожидал…
– …Что этим медиатором окажусь я, – закончила я за него. – Ага. Мне это часто говорят.
Клайв попытался извиниться:
– Все потому, что вы…
Я сердито на него зыркнула. Я правда была не в настроении. Можно ли меня винить? Учитывая сотрясение мозга и все остальное.
– Что я что? Девушка? В этом все дело? Или вы собираетесь уверить меня, что вас потряс мой поразительный интеллект?
– Э-э, юны, – промямлил Клайв Клеммингс. – Я это имел в виду… Просто вы так юны.
Я рухнула на банкетку у окна. Серьезно, ну чем я это заслужила? В смысле, кому захочется, чтобы его посетил призрак парня вроде Клайва? Я почти уверена, что его визита никто не ожидал, даже когда он был жив. Так почему я?
Ах да. Медиаторские заморочки.
– Чем обязана удовольствию видеть вас, Клайв? – Наверное, мне стоило бы называть его доктор Клеммингс, но у меня слишком болела голова, чтобы думать об уважении к старшим.
– Ну, даже не представляю, – ответил он. – Я имею в виду, миссис Лэмпберт – это мой секретарь, ну вы знаете, – вдруг не ответила, когда я ее позвал, а когда мне кто-то позвонил, ну, она сказала им… на самом деле, просто ужасную вещь. Даже не понимаю, что на нее нашло. – Клайв откашлялся. – Видите ли, она сказала, что я…
– Умер, – закончила я.
Клайв довольно заметно выпучил глаза.
– Ну и ну! Просто феноменально! Как вы догадались? Хотя да, конечно, вы же все-таки медиатор. Мне говорили, вы поймете. Но в самом деле, мисс Аккерман, последние несколько дней у меня выдались крайне утомительными. Такое чувство, что я больше не я, и мне…
– Это потому что вы умерли, – перебила его я.
Как правило, я сообщаю об этом более мягко, но, по-видимому, во мне все еще говорили остатки неприязни к старику Клайву из-за того, с какой бесцеремонностью он отверг мое предположение, что Джесса могли убить.
– Но это невозможно! – Клайв подергал бабочку. – Я хочу сказать, взгляните на меня. Совершенно очевидно, что я здесь. Вы со мной разговариваете…
– Ага. Потому что я медиатор, Клайв. Это моя работа. Помогать людям вроде вас двигаться дальше, после того как они… ну, вы в курсе. – Поняв, что он явно не в курсе, я добавила: – Отдают концы.
Клайв быстро-быстро заморгал.
– Я… Я… О боже.
– Ага. Дошло, да? Давайте-ка теперь попытаемся понять, почему вы здесь, а не в счастливом раю историков. Что последнее вы помните?
– Прошу прощения?
– Что последнее вы помните? – повторила я. – Ну, до того как обнаружили, что вы… э-э, невидимы для миссис Лэмпберт.
– О! – Клайв почесал лысую макушку. – Ну, я сидел за столом и просматривал те письма, которые вы мне принесли. Очень любезно со стороны вашего отчима подумать о нас. Люди так часто забывают о местных исторических обществах, в то время как в действительности, знаете ли, без нас дух местных традиций и обычаев окончательно…
– Клайв! – перебила я, понимая, что в моем голосе пробиваются нотки раздражения. Но я ничего не могла с этим поделать. – Слушайте, я еще даже не завтракала. Вы не могли бы перейти ближе к делу? Пожалуйста!
– О! Да. Разумеется. – Он заморгал еще сильнее. – Ну, как я и говорил, я изучал письма, которые вы мне принесли. С тех пор как вы вчера покинули мой кабинет, я все думал о ваших словах… ну, о Гекторе де Сильва. Действительно, кажется немного сомнительным, что человек, писавший о своей семье с такой любовью, просто уехал, не сказав никому ни слова. И тот факт, что вы обнаружили письма Марии зарытыми во дворе дома, который когда-то был известным пансионом… Ну, признаться, чем больше я размышлял, тем более странным мне казалось все это дело. Я достал диктофон и как раз делал кое-какие заметки, чтобы миссис Лэмпберт позже их напечатала, когда вдруг почувствовал… ну, холод. Как будто кто-то включил кондиционер на полную мощность. Хотя, уверяю вас, миссис Лэмпберт прекрасно осведомлена, что подобное недопустимо. Некоторые из наших артефактов должны содержаться в четко контролируемых температурных условиях, и она никогда бы…
– Это был не кондиционер, – решительно оборвала его я.
Явно пораженный, Клайв Клеммингс выпучил глаза.
– Да. Это был не он. Поскольку через мгновение до меня донесся слабый аромат цветов апельсинового дерева. А вы же знаете, что любовь Марии Диего к туалетной воде с подобным запахом была довольно широко известна. Это было так странно. Потому что секундой позже, могу поклясться, я на мгновение… – Его взгляд за толстыми стеклами очков стал каким-то отсутствующим. – Ну, я мог бы поклясться, что на мгновение увидел ее. Краешком глаза. Марию де Сильва Диего…
Клайв повернулся и пронзил меня острым, как лазер, взором, в котором не осталось ни капли отстраненности.
– А потом я почувствовал пронизывающую боль, которая растеклась вверх и вниз по руке, – произнес он, тщательно контролируя эмоции. – Разумеется, я понял, что это. Врожденный порок сердца в нашей семье передается по наследству. Он, знаете ли, убил моего деда вскоре после публикации его книги. Однако я, в отличие от него, тщательно следил за диетой и выполнял специальные упражнения. Должно быть, все дело в потрясении, понимаете, от того, что я увидел – ну или подумал, что увидел, – нечто, нереальное… невозможное…
Клайв запнулся, но через секунду продолжил:
– Ну, я сразу же потянулся к телефону, чтобы набрать девять-один-один, но он… э-э, телефон вроде как… спрыгнул со стола.
Я молча смотрела на него. Надо признать, теперь я уже жалела Клайва Клеммингса. Я к тому, что его ведь убили, точно так же, как Джесса. И погиб он от руки того же человека. Ну, более или менее.
– Я не смог до него дотянуться, – грустно закончил Клайв. – Ну то есть до телефона. И это… это последнее, что я помню.
Я облизала губы.
– Клайв, что вы записывали? На диктофон? Как раз перед тем, как увидели ее, в смысле, Марию де Сильва.
– Что же я тогда записывал? Ах да, разумеется. Я говорил, что потребуется детальное исследование, но, даже несмотря на это, мне в самом деле кажется, что ваше предположение, совпадающее с тем, во что всегда верил мой дед, вероятно, заслуживает внимания…
Я покачала головой. Просто не верилось.
– Она вас убила, – прошептала я.
– О! – Клайв перестал моргать и дергать бабочку на шее. Он молча сидел, похожий на пугало, которое кто-то стянул с шеста. – Да. Полагаю, можно и так сказать. Но только в переносном смысле. Ну то есть дело ведь все же было в потрясении. Но не то чтобы она…
– Чтобы вы ни с кем не смогли поделиться тем, что я вам сообщила. – Несмотря на головную боль, я снова почувствовала прилив ярости. – И деда вашего она, вероятно, также убила.
Тут Клайв все же моргнул, удивленно глянув на меня.
– Моего… моего деда? Вы так полагаете? Ну, должен сказать… Я имею в виду, он умер довольно неожиданно, но не было никаких признаков… – Он изменился в лице. – О! О, понимаю. Вы считаете, что деда убил призрак Марии де Сильва, чтобы он больше ничего не написал о своей теории касательно исчезновения ее кузена?
– Можно и так сказать, – согласилась я. – Она не желала, чтобы он поведал всем правду о том, что на самом деле произошло с Джессом.
– С Джессом? – повторил Клайв. – Кто такой Джесс?
Неожиданно раздался стук в дверь, до чертиков нас напугав.
– Сьюз? – позвал из-за двери отчим. – Можно войти?
Клайв заметно забеспокоился и тут же исчез. Я крикнула Энди, чтобы заходил, и он возник на пороге, явно чувствуя себя не в своей тарелке. До этого он никогда у меня не появлялся, кроме пары раз, когда нужно было что-то починить.
– Э-э, Сьюз? К тебе, м-м, кое-кто пришел, – промямлил он. – Отец Доминик…
Энди запнулся, поскольку падре замаячил за его спиной в дверном проходе.
Даже не знаю, почему я сделала то, что сделала в следующее мгновение. Ничего в голову не приходит, кроме разве что самого простого объяснения: за шесть месяцев, что мы были знакомы, я как-то, ну, по-настоящему прикипела к этому старикану.
Так или иначе, но при виде отца Дома я совершенно бессознательно сорвалась с банкетки и бросилась к нему. Отца Доминика несколько ошарашило столь безудержное проявление чувств с моей стороны, учитывая, что обычно я несколько сдержанна.
– О, отец Ди, как же я рада вас видеть! – воскликнула я, уткнувшись лицом ему в грудь.
И это правда. Наконец-то – наконец-то – мой мир хоть немного обрел нормальные знакомые очертания, после того как за последние двадцать четыре часа, кажется, погрузился в абсолютный хаос. Отец Доминик вернулся. Отец Доминик обо всем позаботится. Он всегда так делал. Даже просто стоя здесь, не поднимая головы, обнимая его и вдыхая особый запах падре, в котором угадывался аромат стирального порошка и – гораздо слабее – сигареты, которую он тайком выкурил в машине по дороге сюда, я уже поверила, что все будет хорошо.
– О! – пробормотал отец Дом. Я почувствовала, как его грудь вибрирует под моим ухом, и до меня донеслись тихие звуки, которые издавал его живот, переваривая то, что падре съел на завтрак. – Господи.
Он неловко похлопал меня по плечу.
– Чего это она? – услышала я голос Балбеса из коридора.
Энди велел ему помолчать.
– Ой, да ладно! – отмахнулся Балбес. – Не может же она все еще расстраиваться из-за того дурацкого скелета, который мы обнаружили. Я имею в виду, такие мелочи не должны волновать Королеву Ночного Нар…
Не закончив фразу, он вдруг вскрикнул от боли. Глянув через плечо отца Ди, я увидела, как Энди тянет среднего сына за ухо по коридору.
– Отпусти, пап, – выл Балбес. – Ай! Папа, ну отпусти же!
Хлопнула дверь. Энди завел сына к нему в комнату и устроил ему выволочку.
Я отступила от отца Ди.
– Вы курили, – заметила я.
– Совсем чуть-чуть, – признался он. Увидев выражение моего лица, он беспомощно пожал плечами. – Ну, поездка была очень долгой. И я не сомневался, что когда доберусь сюда, то обнаружу, что все вы убиты в собственных постелях. В самом деле, Сюзанна, ты имеешь ужасно пугающую особенность попадать в неприятности.
– Знаю.
Вздохнув, я вернулась к банкетке и села на нее, согнув одну ногу в колене и обняв ее руками. Я была в пижаме, но не собиралась ни переодеваться, ни делать макияж, ни причесываться. Какой смысл?
Отец Ди, кажется, не обратил никакого внимания на мой чудовищный внешний вид.
– Я привез немного святой воды, – заявил он, словно мы сидели в его кабинете, обсуждая сбор школьным советом денег или еще что-то столь же безобидное. – Она у меня в машине. Я скажу твоему отчиму, что из-за вчерашней, э-э, находки ты попросила меня освятить ваш дом. Его может удивить твое внезапное увлечение религией, но тебе просто придется каждый вечер настаивать на чтении молитвы перед ужином – или, возможно, даже изредка посещать мессу, – чтобы убедить его в своей искренности. Я немного почитал об этих двоих – Марии де Сильва и этом типе Диего – и выяснил, что они были очень набожны. Убийцы, как оказалось, но исправно посещающие службы. Полагаю, им вовсе не захочется входить в дом, освященный служителем церкви. – Отец Доминик озабоченно посмотрел на меня. – Меня беспокоит то, что может произойти, когда ты выйдешь из дома. Как только ты… – Он запнулся и удивленно уставился на меня. – Святые небеса, Сюзанна, что, скажи на милость, с твоим лбом?
Я ощупала синяк под челкой и скривилась. Дотрагиваться до него было все еще больно.
– О, пустяки. Слушайте, отец Ди…
– Это не пустяки. – Отец Доминик подошел поближе и ахнул. – Сюзанна! Где, во имя Господа, ты получила такой ужасный синяк?
– Ерунда, – отмахнулась я, опустив челку на глаза и закрыв лоб. – Просто небольшой знак уважения от Феликса Диего.
– Вовсе это не ерунда! – объявил отец Дом. – Сюзанна, ты вообще понимаешь, что у тебя может быть сотрясение мозга? Нужно немедленно отвезти тебя на рентген…
– Отец Доминик…
– Не спорь, Сюзанна! Обувайся. Я переговорю с твоим отчимом, и мы отправимся в городскую боль…
Вдруг громко затрезвонил телефон. Говорю же вам. Центральный вокзал. Я взяла трубку, в основном, чтобы выиграть время и придумать отговорку, почему мне не нужно ехать в больницу. В травмпункте придется рассказывать, как я умудрилась заработать очередной ушиб, а у меня, честно говоря, уже закончились идеи.
– Алло? – сказала я, в то время как отец Ди послал мне сердитый взгляд.
– Сьюз? – Этот тоненький голосок был мне слишком хорошо знаком. – Это снова я. Джек.
– Джек, – устало вздохнула я. – Слушай, я же тебе уже говорила. Я не очень хорошо себя чувствую…
– В том-то и дело! Я подумал, что, может, ты не расслышала. А потом решил, что позвоню и скажу тебе. Потому что знаю, что после моего рассказа тебе станет лучше.
– Какого рассказа, Джек?
– О том, как я разобрался с тем призраком для тебя.
Боже, голова просто раскалывалась. У меня совершенно не было настроения его выслушивать.
– Да ты что? И что это был за призрак, Джек?
– Ты знаешь. Тот парень, что тебя доставал. Тот, которого зовут Гектор.
Я чуть не выронила трубку. Собственно, я ее и выронила, но успела поймать до того, как она упала на пол. Я поднесла трубку к уху, вцепившись в нее двумя руками, чтобы точно не уронить – и убедиться, что я правильно расслышала Джека. Отец Доминик удивленно наблюдал за моими манипуляциями.
– Джек, о чем ты говоришь? – задыхаясь, спросила я.
– Ну, тот парень, – повторил Джек. В его тоне послышалось возмущение, и даже детская картавость куда-то исчезла. – Ты же знаешь! Ну тот, кто не давал тебе прохода. Леди Мария сказала мне…
– Мария? – Я забыла и о головной боли, и об отце Доме и буквально заорала в трубку: – Джек, о чем ты?! Какая Мария?!
– Призрак леди в старинной одежде, – озадаченно пояснил Джек. И не удивительно. Я орала, словно сумасшедшая. – Красивая леди, портрет которой висел в кабинете того лысого парня. Она мне рассказала, что этот Гектор – тот, что был на другом портрете, маленьком, – достает тебя, и что если я хочу сделать тебе приятный сюрприз, то должен изог… должен изго… должен…
– Изгнать его? – Я стиснула трубку так сильно, что костяшки пальцев на руках побелели. – Изгнать его, Джек? Это ты сделал?
– Ага, – довольно отозвался он. – Да, я именно это и сделал. Я его изгнал.
